В Архангельске конец марта. День неожиданно, по-настоящему, согрет ярким солнцем. Пахнет талым снегом,
южным ветром и первыми травинками. Весна. День рождения мамы. Я сажусь в почти пустой автобус и еду на Маймаксанское кладбище на её могилку.
- У часовни есть выходящие?
- Есть ...
Я езжу сюда больше двадцати лет. И если иногда случается непогода, на время пока я там - прекращается дождь, тучи немного рассеиваются и непременно, хоть на несколько минут, выглядывает солнце. Чудо!
А сегодня ... Сегодня чудный день! У всех весна: у голубей, нежных берез и высокого неба.
Мой путь проходит мимо могилы иерея- отца Леонида.
Вокруг креста гроздья искусственных цветов. На них шапка рыхлого снега. Под ногами хрустят прозрачные ледышки, плавятся на солнце, превращаются в лужи. Руками убираю понемножку в сторону снег, поправляю цветы.
Краем глаза вижу, что ко мне направляется женщина лет семидесяти пяти.
- А Вы Лёне-то кто будете?
Вопрос приводит меня в затруднение.
- Да так ... Никто ...
Помогала ему иногда в последнее время по хозяйству: прибраться, в аптеку, в магазин сходить, постирать кое- что. В крошечной квартирке при храме- одновременно ризнице- он, одинокий и немощный, только ночевал. Почти всё время находился в храме- любил его ревностно. Обстоятельно, до мелочей, продумывал храмовые дела. На нём лежала ответственность за огромное количество организационных вопросов. Но когда его спросили, не хотел бы он отдохнуть, съездить на Соловки, например, отец Леонид подумал, вздохнул и сказал, что незачем ему куда- то ехать, тут у него "и Киев, и Иерусалим".
В этом году на Страстной седмице на клиросе потеряли одну книгу, из которой должно было читаться поучение. Никто не мог вспомнить либо название, либо автора, или описать внешний вид книги. Не у кого спросить, кроме отца Леонида. А он всё это держал в голове. В большинстве своем запричастные чтения на праздники в храме до сих пор читаются по указаниям- пометкам отца Леонида. Он так внимательно относился к тому, какие поучения читаются с клироса, что некоторые тексты у него все в карандашных пометках: что-то перечеркнуто, где-то стрелочки - куда переходить дальше, записи - на какую страницу перелистнуть. Глядя на такие "проработанные тексты", один клиросный чтец как-то сказал: "отец Леонид - великий комбинатор".
Ответственный, серьёзный он мог звонить по нескольку раз и проговаривать все детали тщательно, иногда докучливо. Бывало, мы роптали на него за такое усердие...
Один из прихожан, проводящий в храме огласительные беседы с теми, кто хотел креститься, работал в то время в прокуратуре. Он рассказывал:
"Сижу я как- то в своем прокурорском кабинете, мозг мой перегружен текущими прокурорскими делами, которые я должен был сделать еще позавчера, а потому я пребываю в состоянии постоянного цейтнота... И вот очередной (сто первый за день) звонок, я беру трубку, мысленно приготовившись "отбазариться" от очередной претензии прокурора области... А на том конце тихим таким голосом: "Володя, не забудь, пожалуйста, на следующей беседе с крещаемыми сказать, чтобы они не забывали приносить с собой т а п о ч к и ...". Эффект - я словно со всего хода врезаюсь в стену. А это всего навсего- отец Леонид..."
А отец Леонид был трогательным и заботливым. В его телефонной книжке у каждого имени рядом с номером телефона стояли даты дня рождения и дня ангела, и он без всякой хронологии по месяцам, дням года - не забывал нас поздравлять, часто одаривая тульским пряником.
На крестины моего сына Алёши вручил в подарок от храма набор солидных кастрюль со словами:
- Поздравляем! Желаем, чтобы ваш сынок хорошо кушал и рос большим мальчиком.
Результат налицо. Вернее, на лице нашего Алексея: он вырос знатным крепышом!
Вера отца Леонида была детской.
Как- то перед праздником Пасхи я сказала, что сегодня, возможно, мне не удастся купить ему свежего творога, так как всё разбирали на пасхи. А он из- за болезни кушать мог только немногие продукты: колобки, сыр, сметану, творог, но всё самое свежее и очень мало. В трапезной просил налить супа "одну поварёшку", да и ту съедал с трудом, запивая теплым некрепким чаем из маленькой чашки.
И вот, как же искренне, по- детски, опечалился отец Леонид
на мои слова и так же по- детски взмолился: "Господи! Уж ты не оставь меня без творожка- то! Пожалуйста!" Творожок был.
Благоговейный, очень светлый, он отошёл ко Господу после Пасхи, на Светлой седмице, в день памяти преподобной Марии Египетской.
Мне пришлось помогать ему собраться в последний земной путь: новое бельё и безупречно отутюженный подризник, самый лучший елей...
Мой пятилетний сын Алёша был со мной и на чине погребения, и на кладбище. Вскоре после этого мы зашли с ним в магазин ритуальных принадлежностей. Алёша увидел стоящие там гробы и громко сказал: "Мама, смотри, гроб как у отца Леонида! Вот бы тебе такой же!"
То, что человек умер в именно в Пасхальные светлые дни, говорит о великой к нему милости Божией. И при воспоминании об отце Леониде чувствуешь Пасхальную радость.
-Ой, хорошой парень- от Лёня был! Безобидной! Ласковой!
С сыном моим учились вместе, да и в Армию ходили. Жил потом он у него немножко - продолжала женщина.
И поведала она мне о Лёниной семье, о жизни Лёниной до того, как он пришел в храм. Как и многие из нас-- скорбями.
Так было угодно Господу, чтобы встретились мы с этой женщиной у могилы отца Леонида через почти девять лет со дня его кончины.
А кто я ему ?
Вернее, кто мне отец Леонид?
Смею надеяться, что мне, как многим и многим, он ходатай пред Господом в печалях наших. Молитвенник. Идут люди к нему на могилку. Просят, как прежде:
- Отец Леонид, помолитесь!
Молится! Помнит!