Не помню названия. От Инзера наши плоты спустились вниз, это была первая по маршруту дневка и на обед мы встали едва деревня скрылась из виду. Инструктор, в миру преподаватель музыки, женщина с изрядным весом, но легким характером, удивительно сочетала строгость контроля с чуткостью к запросам и разрешила всем разбрестись "по интересам". Мы с отцом захотели подняться по берегу вверх - к только что оставленной деревне в надежде на молоко и свежую зелень.
Тропинка быстро вывела нас к крайнему двору, калитка не была заперта, собаки не оказалось и, оглядевшись, мы вошли во двор.
Наиль! Наиль! - Замотанная в какие-то длинные блекло-серые тряпки, с платком на голове старуха, прихрамывая, выскочила нам навстречу и сделав несколько шагов от крыльца, внезапно, остановилась. Сумасшедшая! - подумал я, невольно подавшись назад.
Наиль! - Повторила старуха и всхлипнула. Тут только я понял, что она, видно, ждала кого-то, на кого мы оказались похожи, а сейчас поняла свою ошибку.
Отец заговорил с ней и из разговора я постепенно узнал всю историю. Башкирская деревня. Сын ее не поладил с председателем, тот избил его. В отместку Наиль поджег председателю дом. Суд, срок... Характер у парня оказался непростой, в колонии ему добавили...
Спросив бумагу и ручку, отец присел у края стола писать прошение на имя Председателя Президиума Верховного Совета СССР Николая Викторовича Подгорного. Стоя рядом, я с грустью смотрел на его старания: найдется ли в этой деревне, кто сможет переписать и отправить бумагу. И дойдет ли...
Взять с нас деньги за молоко и яйца она отказалась. От калитки я оглянулся. Старуха стояла у крыльца, прислонив к глазам руку и беспомощно смотрела как мы уходим. Бог знает, о чем она думала в этот момент. Суждено ли ей когда-нибудь вновь увидеть сына...