Из раздела "Друзья, приятели,сослуживцы"
Ещё о приятелях. Кривых Володя
С Володей Кривых мы знакомы почти с первого дня моей работы на заводе. Познакомились в спортзале, где я тренировался по вечерам. Секцию волейбола вёл тогда Марк Гофман, конструктор ПКО, за тренерскую работу Профком ему что-то доплачивал. Через пару лет он ушёл с завода в институт «Резинпроект» и тренером стал я, уже полностью на общественных началах.
Волейболисты занимали спортзал два вечера в неделю, ещё два вечера принадлежали секциям борьбы и бокса. Остальные свободные вечера занимались любителями поиграть в баскетбол. Умеющих играть были единицы, поэтому эти «игры» напоминали больше регби, чем баскетбол. Вот на диком баскетболе мы и встретились.
Кривых тогда тренировал заводских велосипедистов, я создавал команду по ручному мячу 11Х11, игроков подбирал среди баскетболистов или хотя бы из тех из них, кто умел обращаться с мячом.
К весенним тренировкам на стадионе команда была собрана. В неё влилось и часть подопечных Володи и он сам. Велопёры не увлеклись гандболом, а использовали мои тренировки для дополнительной физической нагрузки.
Заводская секция велопёров под руководством Кривых достигла больших успехов, его воспитанники ездили регулярно на месячные сборы на Кавказ или в Среднюю Азию и к началу летнего сезона всегда были в пике спортивной формы. А летом выступали на многих соревнованиях российских и союзных. Завод не жалел средств на экипировку для этого, довольно затратного вида спорта.
Несколько его воспитанников выполнили норматив «Мастер Спорта», но Лавры достались другим тренерам и звание «Заслуженного тренера» Володя не получил. Видимо потому, что не числился в областном Спорткомитете штатным тренером. За тренерскую работу завод платил ему как слесарю подготовительного цеха, причём, невысокого разряда. Таковы уж были странности большого спорта в Союзе.
Выполняли «Мастеров» его воспитанники, под эгидой ДСО «Локомотив» где тренером был знаменитый велогонщик Николай Бобаренко.
Потом Кривых стал штатным инструктором заводского ДСО «Труд», в Совет которого избрали и меня. Мы встречались постоянно, а комнатка ДСО стала штабом спортивного актива. И, иногда, местом выпивок по случаю спортивных мероприятий, побед или поражений.
Постепенно наши отношения переросли в приятельские. Можно назвать это и дружбой – мы не опасались доверять друг другу «крамольные» мысли и взгляды.
Не знаю, по какой причине Володя не переваривал всех партийных руководителей. А так как у нас все сферы жизни пронизаны партийным руководством, он нетерпим ко всем: комсомолу, парткому, профсоюзным и спортивным деятелям.
Самое ругательное слово по отношения к женщинам, занимающим руководящие посты, у него – «коммунисточка». Партийные руководители – «фюреры».
О причинах этой неприязни узнать сложно. Их Володя не расшифровывает, на вопросы отвечает: «Воруют!» Попытки разубедить его бесполезны, он убеждён в своей правоте и возражений не принимает. Он не верит ни верхам, ни низам.
Зато он способен на комплимент: «Были бы все коммунисты как ты – партия была б тогда другая, я бы тоже вступил в неё!» А я к этому времени уже не был ярым членом партии, постоянно получал от неё затрещины в виде простых и строгих выговоров и верил только в идею. И видел борьбу партийных деятелей за должности в номенклатуре. Так что никакой ценности для партии я не представлял.
Потом Володя перевёлся в подготовительный цех чтобы добрать стаж по вредности. И там его избрали председателем цехового Профкома, естественно, освобождённого. Как он смирился с должностью которые до этого не переваривал – не знаю. Было это изменение во взглядах или вынужденная мимикрия, я от него не узнал – встречались редко и на эту тему не разговаривали.
Жил он в то время с тихой незаметной женщиной гражданским браком, его первая супруга в течении многих лет отказывалась давать развод и выписываться из квартиры.
А потом, как гром среди ясного неба – Володя умер. Пришёл с работы с головной болью, стоя на коленях прислонился головой к кровати и потерял сознание. Когда прибыла «Скорая» он уже не дышал.
Похоронили его на Нижне-Исетском кладбище. Похороны организовал завод – родных к этому времени в живых у него никого не осталось. Провожали его в последний путь кроме жены и сослуживцев, одни спортсмены, и действующие и бывшие.
Потом за обладание его квартирой началась возня о которой и вспоминать противно. Жил человек со своими взглядами на окружающий мир, неважно, правильными или нет, а умер – налетели «наследники» в виде бывшей жены и подзуживающих её приятельниц. Бились за квартиру, полученную матерью Володи за труд на заводе ещё с довоенных времён. Да и сам он отдал заводу всю свою юность.
1976 г.