Это – слова из рецензии, написанной на один из моих рассказов одной из читательниц и авторов сайта «Проза ру»: «ОЧЕНЬ МНОГО ЛЮДЕЙ СЛАБЫХ, БЕЗЗАЩИТНЫХ НУЖДАЕТСЯ В ПОМОЩИ. ПУСТЬ ДАЖЕ ЭТО БУДЕТ ДОБРОЕ СЛОВО, УЛЫБКА. ВЕЩИ, ПРОДУКТЫ. ТЕРПИМОСТЬ И ЖАЛОСТЬ - ИСКОННО РУССКАЯ ЧЕРТА, ПРАВДА ТЕПЕРЬ ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ "ТОЛЕРАНТНОСТЬ". ЛЮДИ СТРАДАЮТ САМИ ОТ СВОЕЙ ЖЕСТОКОСТИ. СТРАХ РАЗРУШАЕТ ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ДУШУ ИЗНУТРИ. ПУСТЬ БУДЕТ БОЛЬШЕ ДОБРОТЫ И СОСТРАДАНИЯ. СПАСИБО – ОЗНАЧАЕТ: СПАСИ!БОГ!».
А это – слова, написанные Еленой Агатой, другим автором другого интернет-ресурса: «Может быть, надо мной будут смеяться, может быть, мне скажут, что время сейчас изменилось и всё это уже никому не нужно, но... Я вспоминаю один девиз, который когда-то, в детстве, читала в одной книге. А звучал он так - "Спешите делать Добро!" И сегодня здесь я его повторяю... ЛЮДИ, СПЕШИТЕ! СПЕШИТЕ ДЕЛАТЬ ДОБРО! Хоть немного, по капельке, но - делать... Всю атмосферу вокруг себя мы творим сами. И может быть, если мы будем делать хоть что-то светлое и хорошее, добрее станет и мир - в ответ на наши старания. Может быть, не сразу, постепенно, медленно, поступательно, шаг за шагом, но - обязательно станет. Может быть, у нас всё-таки это получится? Ведь мы всё-таки люди. И отличаемся от животных тем, что можем думать и контролировать свои поступки... И может быть, всё-таки это того стоит?». (http://elena-agata.myjulia.ru/)
Хочу привести ряд документальных свидетельства. Первое из них являет собою материал, написанный Игорем Лунёвым и опубликованный на сайте Комиссии по Церковной и Социальной Деятельности при Епархиальном совете Москвы "Милосердие", созданном по благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси:
"Милосердие: Санкт-Петербург
Деревня Светлана
Четыре аккуратных жилых дома – два довольно больших и два поменьше, хозяйственные постройки. Тут и там видны занятые делом люди, некоторые из них выглядят необычно. Необычная деревня Светлана расположена в Волховском районе Ленинградской области, почти на берегу реки Сясь. Ближайший сколько-нибудь крупный населенный пункт – Сясьстрой, расположен довольно далеко. В Светлане вместе проживают люди, которых мы привыкли называть здоровыми, и люди с ограниченными возможностями. Но здесь не подчеркивают разделение на сотрудников и подопечных – просто каждый занят своим делом, тем, которое ему по силам. Тем не менее, Светлана – организация, у которой есть и директор, англичанка Сара Хагнауэр. Сара постоянно живёт в деревне уже больше года и довольно хорошо говорит по-русски, так что она без особых проблем и с удовольствием рассказала о Светлане подробнее.
- Началось все в 1992-м году, когда нам выделили землю. В Петербурге была мама одного больного ребенка, которая очень хотела построить такую деревню. Ее звали Светлана, она умерла в 1991-м году, до того, как все тут началось. Но это была ее инициатива, и деревню назвали ее именем. Этой женщине оказали помощь в Норвегии, где есть подобные деревни. Приезжали сотрудники из этих норвежских деревень, молодежь, финансовая была оказана поддержка. И были еще родители в Питере, которые стали членами нашего Санкт-Петербуржского фонда поддержки деревни, который носит имя Карла Кенига. Постепенно деревня развивалась. Шло большое строительство.
Деревня Светлана появилась, таким образом, в 1994-м году, как часть известного во многих странах Кэмпхилльского движения. Это движение возникло в 1940-м году в поместье Кэмпхилл в Шотландии (отсюда и название), когда там поселился бежавший от фашистов австрийский врач Карл Кениг. Именно там он основал первое лечебно-педагогическое поселение, идеей которого стало совместное проживание людей с различными умственными и физическими возможностями. В последующие годы стараниями Кенига и его учеников такие деревни появились в разных странах мира.
Каждый из четырех домов имеет название. Дом имени Фритьофа Нансена в 1994-м году привезли на грузовиках из Норвегии в разобранном виде и собрали уже на месте. Свое название дом получил по просьбе подаривших его людей. Второй дом называется домом Федора Достоевского (работавшие здесь почитатели великого писателя предлагали назвать его Домом Идиота, но прижилось менее экстравагантное название). Ещё один долгое время назывался просто Маленьким домом, но теперь у жителей Светланы есть идея назвать его в честь Ларса-Хенрика Несхайма, норвежца, долгое время работавшего в деревне, ныне покойного. И самый новый дом, расположенный на самом высоком в деревне месте - дом Серафима Саровского. Предложение так назвать дом поступило от тех людей, которые первыми поселились в нём. Очевидно, имя преподобного Серафима для них что-то значило. Вообще, вопрос о названии того или иного дома решается на общем собрании деревни. Люди в Светлане живут в комнатах по одному человеку или по двое – зависит это от величины комнаты, а также от того, сколько всего народу проживает здесь в данный момент.
Дом построен русскими волонтёрами по норвежскому проекту. Стены его сложены из соломы и отштукатурены сверху.
- Как к вам попадают ваши подопечные?
- Люди, у которых есть такие родственники, читают статьи, слышат. Знакомые рассказывают, кто-то что-то видел по телевизору. Звонят, спрашивают: «Можно ли к вам приехать?». Павлик в прошлом году к нам приехал, у него умерли родители, и брат искал ему место. Ильдар прочитал в газете в Казани и два года собирал деньги, чтобы приехать к нам в гости. И когда тут оказался, понял, что хотел бы остаться и пробыл у нас почти год. Сейчас он поехал обратно в Казань, у него сложности с квартирой, он остается там на зиму, обещает весной приехать.
- Сколько народу сейчас живет в деревне?
- Сейчас деревня переполнена. Я думаю, человек 37 всех вместе, из них подопечных 16. Я не знаю даже, в какую комнату человека поселить, если бы кто-то еще захотел.
- Люди с какими диагнозами сюда попадают?
- С разными. Я считаю, что хорошо, когда есть разные люди потому, что они друг другу помогают. Тот, кто вообще не говорит, помогает тому, кто слишком много говорит. Один плохо ходит, другой хорошо ходит, но зато чего-то другого не может делать. В основном у наших подопечных умственная отсталость в различных проявлениях. Особенность нашей деревни в том, что поскольку мы не медицинское учреждение, диагноз для нас – не самое главное.
- У вас есть какие-то ограничения? Кого вы не берете?
-Берём с 18 лет. На прошлой неделе девушка познакомиться приезжала на два дня из Краснодарского края. Нужно, чтобы человек мог ужиться с другими. У нас нет решеток на окнах, у нас нет психиатра, и если человек очень агрессивный, мы не справимся с ним, это понятно. В первое время приходило очень много людей с шизофренией, с психическими болезнями, и мы не справлялись. У меня не было такого за границей. Сейчас тоже такие люди обращаются. Недавно вот звонили: молодой человек пострадал в армии, и мама очень волнуется, говорит, что у него начинается шизофрения, ищет ему срочно место. Но у меня уже есть такой опыт, и я сочла за благо отказать.
Людей малодееспособных берём, если можем справиться. У нас не всё удобно для колясочников. Эти наши лестницы… Но иногда у нас живут и колясочники, шесть лет тут жила девушка на коляске, русская, но из Ташкента, её мама привезла и фактически бросила тут, только в прошлом году вернулась.
- Если случаются конфликты, как вы их разрешаете?
- Примерно так, как и везде в мире, в семье… Разговариваем друг с другом. У нас есть разные возможности. Если не получается у людей жить в одном доме, можно договориться, чтобы кто-то переехал в другой дом.
- Не было ли случаев побега, самовольного ухода подопечных?
- У нас был один мальчик с шизофренией и он убежал. Он повсюду видел бесов, ему страшно было, и он просто убежал в лес. Его искали, нашли. Но мы тогда уже поняли - мы с ним не справимся, потому что, когда человек может просто взять и убежать в лес и однажды мы его не найдём.
Насильно мы никого не заставляем тут жить. Иногда люди проходят какой-то период адаптации, а потом понимают, что могут уехать от нас. У нас была девушка, которая выросла в детском доме. В первое время она вообще ничего не умела делать, но, прожив у нас два года, поняла, что в состоянии учиться, нашла училище в Питере, поехала туда. Теперь она закончила училище, вышла замуж, ребёнок у неё есть. Не имеет смысла задерживать кого-то, если он чувствует, что у него появились силы и желание что-то делать. Для нас это счастье, когда человек восстановился. Ещё один человек у нас три года жил, а потом поехал к себе на родину в Ростов-на-Дону и там учится.
Во многом деревня Светлана существует за счёт натурального хозяйства. Здесь есть огород, пекарня, коровник, в котором целых 9 коров. Коровы эти наблюдаются ветеринаром, который приезжает раз в месяц. И жители Светланы имеют возможность торговать молочной продукцией в соседних населенных пунктах. В Светлане налажено производство сыра, сметаны, творога, даже майонеза – в количествах бОльших, нежели это требуется для нужд самой деревни. Также есть в Светлане и фитомастерская, где заготавливают на зиму различные травы.
- Есть ли у вас какие-то особенные методики работы с людьми?
- Да. Эта методика называется социальной терапией. Есть основные идеи, по которым мы работаем. Можно сказать, что внутри каждого из этих людей есть полноценный человек, а болезнь или умственная отсталость или что-то ещё мешает этого человека рассмотреть. Что-то от Бога есть в каждом человеке, как моя бабушка говорит. И задача наша - не нарушать достоинство человека, даже если он кажется очень больным. Исходя из этого можно уже начинать думать, как поддерживать вот это вечное, вот это святое, которое есть в каждом человеке. Это основной момент. А потом уже мы думаем, что нужно человеку. У каждого из наших людей есть своя работа, которую он делает каждый день. Человек должен иметь возможность служить другому.
Например, про Павлика можно сказать, что он вообще не способен что-то делать, но я с этим не согласна. Я знаю, что где-то внутри у него есть очень красивый человек, хотя Павлик не говорит и многого не может делать. Но постепенно, мало-помалу мы находим что-то, при помощи чего он может выразиться. Мы готовы долго искать. И это я называю социальной терапией.
- Как вы поддерживаете режим, дисциплину?
-Самое лучшее, что я знаю, - это объяснить людям важность, полезность чего-либо. Если они не верят, надо посидеть и поговорить – может быть, я не права. Я готова менять свое мнение, если я действительно не права. Если человек вредит другим людям, ему можно предложить покинуть деревню (точнее, предложить это его опекунам).
У нас в деревне достаточно строгий режим дня, что, может быть, несколько не соответствует русским обычаям. Нужно, чтобы вовремя был завтрак и вовремя был обед. Ну, вы знаете, у русских особенность – не вовремя все начинать (смеётся). Но такой режим действительно людям нравится. Им очень комфортно. И по воскресеньям, когда мы завтракаем позже, ребята сидят на диване и ждут - не понимают, почему сотрудники спят так долго по воскресеньям, почему никто не пришел завтракать.
- А бывает, что человек не в состоянии этому режиму следовать?
- У нас есть Юля, которая совсем не любит вовремя приходить. Как только услышит колокол на обед, обязательно побежит в другую сторону. Ну, Юля – это Юля…
- А как ваши подопечные воспринимают изоляцию от города?
- Я не говорю, что все инвалиды хотят жить в Светлане. Но люди, которые тут живут, счастливы оттого, что здесь защищенное место. Они не могут в городе выйти на улицу одни. Справляться с ключом, выйти из дома – это для них слишком сложно. А у нас нет ключей и нет замков на дверях. Потом в городе уличное движение, такие страшные дороги… Вот, например, Саша, который приехал в прошлом году, вообще не выходил на улицу. Получается, что человек сидел в четырех стенах и скучал. Семья работает, у него один телевизор…
- А по телевизору не скучают здесь?
- Нет. Потому, что тут настоящие люди, это же намного интересней.
- Ну, это мы с вами понимаем.
-Это они сами понимают. У нас телевизор есть, кстати, в подвале. Смотрят фильмы иногда. Это не запрещается. Можно в гости ходить к кому-то. Тут люди воспринимают тебя таким, какой ты есть. И не страшно. А то на улицу вышел где-то в Питере – прохожие смотрят на такого человека, пугаются или ругаются, или некогда им. Вот, к примеру, Вася хочет поговорить с каждым человеком, который мимо идёт.
- Могут ли ваши подопечные создавать семьи?
- По идее да. У нас такого не случалось, но за границей есть. У нас есть несколько пар, которые дружат, но я не вижу, что они готовы создавать семью. У нас ещё в основном молодые люди, им, может быть, рано ещё. Света очень дружит с Сашей, они говорят иногда, что пожениться хотят, а потом ссорятся так, что все понимают, что нет, никто сейчас жениться не собирается. Может быть, лет через десять успокоятся, будут у них нормальные отношения. Они всё ещё во многом дети, развитие задержано.
- Возможно ли, чтобы семью создали подопечный и волонтёр?
-Теоретически я ничего не имею против. Если им хорошо вместе… Но практически я не видела такого.
Волонтёры приезжают в Светлану из разных стран, чаще всего из Европы. Есть люди и из России. Самое далекое место, откуда однажды прибыли волонтеры – Благовещенск. Некоторые люди приезжают на несколько недель, месяцев, некоторые живут в Светлане годами. Бывает, что приезжают на неделю и остаются на десять лет. Впрочем, слово «волонтёр» жители деревни используют только при общении с внешним миром, внутри же своего сообщества они не используют каких-либо специальных терминов.
Тем не менее в разговоре с Сарой мы использовали это слово, как наиболее удобное.
- Что нужно волонтёру для работы у вас?
-Желание тут работать. Готовность к каким-то экстренным случаям. Нужно, чтобы человек был открыт, готов к нашей жизни. Сначала нет особых требований, наверно. Со временем человек видит, его это место или не его. Самое главное – это желание.
- Какой-то медицинский персонал у вас есть?
-Нет. К нам приезжает врач из поликлиники, из Сясьстроя – по идее раз в неделю. Но сейчас у нее проблемы с машиной, так что давно уже врача не было. Мы ищем помощь со стороны, когда нужно. Потому, что у нас не медицинское учреждение, это не больница, мы не лечим людей.
- Кто отвечает за воспитанников?
-По большей части наши подопечные официально являются недееспособными. У них есть опекуны – родители или родственники. Мы подписываем договор с опекуном о том, что мы содействуем процессу адаптации человека.
-Но в основном эти люди живут в Светлане? Вы за них ответственность несёте?
- Да. Но это наши отношения с опекуном, которые регламентируются этим договором.
- Как у вас с финансированием?
-Родственники перечисляют пенсии наших воспитанников. Некоторые перечисляют часть пенсии, если небогаты и всю пенсию отдавать не могут. Но этого не хватает на всё, и мы ищем спонсоров. Спонсоры в основном из Норвегии. Наши хорошие друзья оказывают нам поддержку. Сейчас на строительство мы получили деньги из США. И ещё мы получили хороший подарок из Англии в этом году. Норвежский консул в Санкт-Петербурге лично поддерживает нас. Русских спонсоров нет.
-Есть перспектива в дальнейшем строительства новых домов в Светлане?
-Желание есть, но когда это будет, не знаю. Мы уже два года пытаемся построить новый сеновал. Я думаю, рано ещё думать о новых домах. В принципе это такая большая работа – искать спонсоров, гранты. Потом искать строителей…
-Карл Кениг был антропософом, последователем Рудольфа Штайнера. Сохраняется ли сейчас в вашей практике какие-либо связь с этим учением?
-Да, социальная терапия основывается на учении Рудольфа Штайнера. Но это лечебно-педагогический курс. А антропософия, конечно, не касается жизни деревни. Это совсем личное дело, я, например, не антропософ.
Общее для Кэмпхилльских деревень – христианские ценности. Но если деревня будет на юге Германии, она будет с католическим уклоном, в Англии это англиканская церковь. У нас проходят Евангельские вечера, по утрам читаем «Отче наш», но ведь Библия и эта молитва - общие для всех направлений христианства.
Но такого условия, чтобы была какая-то определенная вера, чтобы здесь жить, у нас нет. Бывает, волонтеры приезжают, говорят: «Я вообще неверующий, я ничего там не могу понять и я не хочу ходить на такие вечера» - нам это не страшно.
На Рождество мы почти всей деревней ездили в церковь в Рогожино. Церковь переполнена, она на самом деле маленькая. А тут такая группа, я уже немножко боялась, как же люди отреагируют. Саша и Вася у нас еще прыгают, много разговаривают… А отнеслись к нам очень тепло – пропускали, место освободили.
Несколько раз тамошний батюшка приезжал сюда. Были разговоры с ним. Но с транспортом у нас проблема, если дождь, то до храма вообще не добраться. Можно ехать вокруг, а это уже 25 километров. Тяжело приезжать сюда. Один из наших волонтеров, Алексей говорил несколько недель назад, что в Рогожине появился новый батюшка, который хотел бы, может быть, даже службу провести в часовне - у нас тут недалеко две часовни и источник есть, многие купаются.
- Сами ваши подопечные как воспринимают эту сторону жизни?
-По разному. Вот у нас Серёжа очень верующий. И у него иконы, молитвослов, он знает каждый праздник. По календарю смотрит, ему это очень важно. Оксана тоже. Кто-то другой, может быть, воспринимает поездку в храм, как экскурсию, я не знаю. Мало ли из каких соображений люди хотят поехать.
Объявление с сайта деревни www.camphillsvetlana.org:
Если Вам интересно жить и работать в "Светлане" в качестве сотрудника-волонтёра, мы будем рады связаться с Вами. Сотрудникам предоставляется отдельная комната и бесплатное питание, скромное вознаграждение, а также время для отдыха. Пожалуйста, свяжитесь с Сарой Хагнауэр, чтобы получить дополнительную информацию, указав в письме свой интерес в посещении деревни, приблизительные даты визита и вопросы.
Дата публикации: 07.12.2007"
Вот такая история. Вот такие люди. Когда узнаёшь о чем-либо подобном, это не может не восхищать, не может не радовать. Обидно только, что в самой России на такое благое, поистине Богоугодное дело так и не нашлось спонсоров. И здесь, наверное, повторяется история о добром самаритянине.
А вот ещё один текст, найденный мною на официальном сайте посёлка Светлана:
«Что за «Кэмпхилская деревня»? Это не только учреждение социальной помощи, не только фермерское хозяйство. Это живой дышащий социальный организм. Некоторых из нас называют «инвалидами», а некоторых считают нормальными. Наше сообщество состоит из представителей разных народов и культур. Среди нас живут как пенсионеры, так и совсем маленькие дети. Жизнь в нашей деревне состоит из всех цветов радуги, от самого яркого до самого мрачного.
Ни один из нас в нашем сообществе не получает зарплату. Что же движет нами, чтобы жить и работать в деревне? Конечно, очень сложно ответить на этот вопрос, в общем. Каждый человек нашёл свой путь к нашей деревне. Но в основном сюда приходят люди с благородными помыслами. Жить в таком разнообразном обществе для каждого – это большое искусство. Стараться понять и простить каждого независимо от того, сотрудник это или человек с ограниченными возможностями – это задача нашей деревни. Приходится неоднократно преодолевать себя, чтобы снова встречаться с другим человеком. Это очень болезненный процесс. Но, если мы не будем стараться, то мы только отравляем воздух, которым сами дышим. Именно в этой сфере мы не отличаем сотрудника от человека с особыми возможностями. Действительно, это одна из самых удивительных тайн, что именно они многому учат нас в этом плане.
К какому образу сообщества мы стремимся? Современная жизнь отделяет нас друг от друга по разным коробкам: «инвалид», «воспитатель», «фермер», «врач», «гражданин России», «гражданин Германии», «человек с высшим образованием» и т.д. Мы перестали чувствовать себя единым целым и чувствовать в себе божественную гуманность. Улицы переполнены изломанными душами, которые не чувствуют своей цельности.
Главная задача деревни с её зарождения – создать эту цельность. Мы пытаемся жить без штампа и коробки, насколько это возможно. Если они называют меня врачом или воспитателем, я нахожусь в такой же коробке, так же, как «пациент» или «инвалид». Поэтому мы все в деревне пытаемся освободиться от условностей окружающего мира. Это не случайно, что в наших деревнях можно увидеть врача в коровнике рядом с человеком, которого мир называет «инвалидом». Часто видишь, кто более добросовестно работает здесь!
Дело в том, что когда мы работаем рядом друг с другом, независимо от наших различий с одной главной целью, объединяющей нас, мы все становимся свободными людьми, обретая полную гуманность, и открываем в себе всё новые и новые способности. В этом процессе наши глаза открываются и на другого человека: не то, что он есть, а то, каким он может стать.
Конечно, этот золотой идеал стоит над нашей деревенской жизнью, как путеводная звезда, но мы должны тоже признать, что, бывает, недостойны его. Например, к сожалению, в деревне присутствует до сих пор различие сотрудника от человека с ограниченными возможностями. Безусловно, мы должны отвечать за ребят до тех пор, пока они вырастут до самостоятельности и ответственности, а этого они могут достигнуть.
Но если б только мы как сотрудники хотя бы имели скромность, мы бы поняли, что самый лечебный элемент в деревенской жизни – это не то, что мы могли бы дать нашим ребятам. Именно цельность деревенской жизни сама по себе лечит всех нас.
В пасхальном спектакле от К. Кёнига существует сильный образ: все хромые, слепые, глухие, юродивые из Афин должны по распоряжению властей быть отправлены на безлюдный остров. В характере спектакля сотрудники и ребята найдут их общую гуманность, когда они поймут, что каждый из нас несёт свой крест».
Приведу ещё несколько кратких материалов, позаимствованных с сайта деревни Светлана: «По обеим сторонам реки Сясь, текущей на северо-запад и впадающей в крупнейшее в Европе озеро Ладога, теснятся деревушки. Наша деревня, находящаяся всего в 10 км от озера, всё же отличается от остальных. Во-первых, она меньше других деревень: всего 4 дома, ферма, огород, теплицы и баня. Также, по сравнению с соседними деревнями, жизнь здесь течёт намного более активно. Другая отличительная черта в том, что примерно половина из 35-40 жителей - люди с умственными расстройствами или нуждающиеся в специальном подходе. Если Вы захотите прогуляться по деревне, они могут подойти и спросить, откуда Вы. Они также могут спросить про Вашу семью. Вы будете удивлены, как скоро они будут знать о Вас очень много».
«В 150 км к востоку от Санкт-Петербурга находится небольшое поселение, люди в котором выращивают экологически чистую продукцию, привлекая внимание жителей соседних деревень и представителей власти - частично оттого, что ферма успешно развивается, и в большей степени потому, что примерно половина жителей поселения имеют отклонения в умственном развитии. До приезда сюда эти люди считались неспособными позаботиться о себе. Сейчас, живя совместно с сотрудниками-волонтёрами из России и других стран, они вносят свой вклад, работая в этом уникальном, не имеющим аналогов в нашей стране поселении».
«В Camphill Светлана сотрудники живут совместно с людьми с особыми потребностями. Это часть всемирного Движения Camphill, которое в 1940 году основал доктор Карл Кёниг. В каждой из Camphill-деревень есть свои пути развития, но в основе каждой лежит единое объединяющее направление - попытка каждого отдельного человека расширить свои личные устремления до помощи другим, и, живя в сообществе, создать благоприятную атмосферу, позволяющую каждому развиваться, используя весь свой потенциал».
В некоторых газетных и журнальных материалах, посвящённых истории и современности Кэмпхиллского движения, отмечается, что помимо социальных посёлков, аналогичных посёлку Светлана, означенное движение также являет собой «международную сеть терапевтических сообществ, включающих школы-интернаты для детей с нарушением интеллектуального или психического развития, училища-интернаты (колледжи) для молодежи и «деревни» для взрослых инвалидов».
Один из авторов отмечает: «Основополагающим принципом жизни в общине является взаимопомощь, когда каждый ее член старается сделать все, что ему по силам для своего блага и блага своих товарищей для этого в разных общинах используются различные методы: организуются школы для детей, имеющих серьезные трудности в обучении; создаются специальные учебные заведения для молодых людей, где они могут получить рабочую профессию в соответствии со своими возможностями; на основе взаимопомощи организуются поселения для взрослых, имеющих различные психические и физические нарушения; основываются специальные деревни для хозяйственного труда взрослых и поселения для нетрудоспособных, нуждающихся в уходе. В кэмпхиллских общинах и центрах стараются создать условия для удовлетворения специфических потребностей каждого проживающего в них на основе индивидуального дифференцированного подхода к его нуждам.
Организация жизни общин основана на философии Р. Штайнера и предполагает проникновение в понимание сущности человеческой природы Цели и задачи кэмпхиллского движения реализуются: в организации общин, жизнь которых основывается на признании христианства как необходимого элемента в устройстве и работе таких общин. Это выражается в соблюдении христианских праздников, охране окружающей среды и помощи ближнему; в создании особого образа жизни, учитывающего нужды каждого. Отношение «персонал-клиент» меняется на отношения взаимопомощи во всех сферах повседневной жизни, включая приготовление и принятие пищи, охрану окружающей среды, взаимную заботу; в такой финансовой организации деятельности общины, когда работа и оплата за нее не связаны между собой. Заработной платы нет, но материальные потребности каждого человека удовлетворяются. Концептуальной основой кэмпхиллских общин является создание определенного образа жизни для всех ее членов, что дает им возможность полностью реализовать свой потенциал на протяжении жизни в особом социальном окружении, в общении с природой, в хозяйственном труде и активном отдыхе.
Кэмпхиллские общины организуются и в отдаленной сельской местности, и в небольших городах, и в промышленных регионах. Основными задачами организации подобных поселений являются следующие: создание условий для максимально независимой жизни (культурной, общественной, трудовой) для каждого члена общины; организация ухода для лиц со значительными ограничениями жизнедеятельности (нетрудоспособных); восстановление отношений с окружающей средой и достижение лучшего понимания нужд людей, имеющих различные психофизические нарушения; организация труда для тех членов общины, которые в обычных условиях были бы безработными. Кэмпхиллское движение, как одна из организационных форм социально-педагогической помощи лицам с ограниченными возможностями, получило признание во многих странах мира.
Сегодня более 100 кэмпхиллов в 22 странах Европы, Северной Америки, Африки и Индии предлагают тем, у кого есть особые потребности, возможности развивать свой потенциал, вести достойную человека жизнь. Несмотря на единую идею, все Кэмпхилы уникальны. Они отличаются по количеству проживающих в них резидентов, архитектурному решению (с привязкой к конкретной местности). Одни находятся в городах, другие - в тихой сельской местности; некоторые - в пригородах, где город переходит в деревню. Есть общины, которые являются независимыми благотворительными учреждениями; а есть те, которые входят в состав более крупных организаций. В России кэмпхиллское движение представлено деревней «Светлана» в Волховском районе Ленинградской области и нашим проектом «Чистые ключи» в Смоленской области. Также существует проект создания кэмпхилского поселения в городе Павловске.
Международное кэмпхиллское движение не имеет центрального органа, осуществляющего общее руководство. Для удобства организации, все движение поделено на несколько регионов. Россия относится к Северному региону, куда входят также Финляндия, Норвегия, Швеция, Латвия, Эстония и Польша.
В традиционном кэмпхилле персонал не получает зарплаты, но содержание всех сотрудников берёт на себя организация. Бюджет всего учреждения распределяется на отдельные «единицы»: дома, школу, мастерские и т.д., а внутри каждой «единицы» - как в обычной семье. В настоящее время сотрудники многих кэмпхиллов получают заработную плату, что не изменяет по существу социальной структуры общин. Это связано с различиями законодательства в разных странах и с растущей потребностью людей к более индивидуализированной жизни.
Кэмпхилл оказал значительное влияние на изменение общественного мнения в отношении людей с инвалидностью и на формирование государственной социальной политики западных стран по отношению к людям, относящимся к самой уязвимой категории населения. Это направление в штайнеровской педагогике стало реальным гуманистическим решением сложных жизненных затруднений для многих семей, имеющих детей с отклонениями в психофизическом развитии, шансом полноценной жизни для многих людей с ограниченными возможностями жизнедеятельности".
Тот же самый автор совершенно справедливо отмечает: «Проанализировав литературу по данному вопросу, стоит отметить, что педагогика Рудольфа Штайнера является постоянным предметом преткновений. Одни считают «вальдорфские» школы сектами, оккультными организациями антихристианской направленности, которые основаны на методике, целями которой является достижение вымышленного состояния («раскрытие высших духовных тел»), что может сказаться на психическом здоровье ребенка. В Германии, на родине вальдорфской методики, дипломы вальдорфских школ не признаются в университетах: чтобы выпускнику такой школы поступить на обучение в высшее учебное заведение, ему необходимо сдавать экзамены по курсу гимназии. Другие расхваливают эти школы за развитие творческих способностей и индивидуальный подход к каждому ученику. Единственное в чем сходится мнение противников и сторонников педагогики Рудольфа Штайнера, это то, что в «вальдорфских» детских садах и школах дети с отклонениями в развитии чувствуют себя комфортно, так как учебный процесс позволяет учитывать их особые образовательные потребности; что «кэмпхиллские общины» оказывают положительное воздействие на людей с ограниченными возможностями.
Таким образом, педагогика Рудольфа Штайнера по праву может быть отнесена сегодня к наиболее перспективным и успешно развивающимся направлениям мировой нетрадиционной педагогики».
Дело в том, что изначально деятельность кэмпхиллских общин основывалась и сегодня продолжает основываться на идеях и концепциях немецкого учёного и мыслителя Рудольфа Штайнера, являющегося основателем международного антропософского движения и так называемой вальдорфской педагогики, последовательным учеником которого был и Карл Кёниг. Я сам кое-что писал об этом в своё время в моей публицистической повести "Гори, ростовская свеча!", посвящённой деятельности лечебно-педагогического клуба "Свеча", существующему в Ростове-на-Дону и тоже осуществляющему основные направления своей деятельности в соответствии с многими научными концепциями Рудольфа Штайнера.
Другой автор, также много уделяющий внимания этой теме, пишет: «Первая кэмпхиллская школа для детей, нуждающихся в специальном уходе, была основана австрийским педиатром и педагогом Карлом Кенигом (Karl K;nig), бежавшим в Шотландию после захвата нацистами Австрии. Вместе с группой молодых врачей, художников и педагогов, он основал в 1939 году под Абердином первую общину с детьми, имеющими нарушение развития. Эта школа-община начала свою работу в поместье, полученном при посредничестве английских и американских друзей. Поместье носило название «Кэмпхилл» (Camphill), и впоследствии все движение стало называться этим именем.
После окончания Второй мировой войны в первый кэмпхилл съехались молодые люди из Европы, в основном, из Германии. Школа разрасталась. В 50-х были основаны новые школы-интернаты, а также учреждения для взрослых инвалидов. Впоследствии это движение охватило другие страны. Сегодня более 100 кэмпхиллов в 22 странах Европы, Северной Америки, Африки и Индии предлагают тем, у кого есть особые потребности, возможности развивать свой потенциал, вести достойную человека жизнь. В России кэмпхиллское движение представлено деревней «Светлана» в Волховском районе Ленинградской области и нашим проектом «Чистые ключи» в Смоленской области.
Международное кэмпхиллское движение не имеет центрального органа, осуществляющего общее руководство. Для удобства организации, все движение поделено на несколько регионов. Россия относится к Северному региону, куда входят также Финляндия, Норвегия, Швеция, Латвия, Эстония и Польша.
В традиционном кэмпхилле персонал не получает зарплаты, но содержание всех сотрудников берет на себя организация. Бюджет всего учреждения распределяется на отдельные «единицы»: дома, школу, мастерские и т.д., а внутри каждой «единицы» – как в обычной семье. В настоящее время сотрудники многих кэмпхиллов получают заработную плату, что не изменяет по существу социальной структуры общин. Это связано с различиями законодательства в разных странах и с растущей потребностью людей к более индивидуализированной жизни.
С точки зрения теории и философии, кэмпхиллы основаны на христианских идеалах и на учении немецкого философа и педагога Рудольфа Штейнера (1861-1925).
Школы Кэмпхилл. В этих учреждениях дети воспитываются в соответствии со своими потенциальными возможностями. Они находятся в школах-интернатах в домашней обстановке вместе с персоналом, который живет там со своими семьями или находится с детьми целый день. Работа идет не по сменному расписанию. Большое внимание уделяется не только обучению в классах, но и условиям жизни детей, созданию так называемого терапевтического образа жизни. Этому служит не только специальный распорядок дня, но и интерьер и даже архитектура домов, занятия в свободное время, праздники и так далее.
Деревни Кэмпхилл. Деревни Кэмпхилл имеют целью помочь взрослым инвалидам вести социально значимую жизнь. Первая кэмпхиллская деревня под названием «Боттон-вилледж» (Botton Village) 6ыла основана в 1954 году в Великобритании, в усадьбе, подаренной движению издателем У. Э. Макмилланом, когда правительство США отказало его умственно отсталому сыну в эмиграции в Америку для воссоединения с отцом.
Жители деревни имеют по возможности те же нрава и обязанности, что и персонал. Задолго до появления движения за права потребителей, жители деревень Кэмпхилл участвовали в комитетах по управлению коммунальными службами и принимали участие в социальной и культурной жизни деревни.
Собственно название «деревня» сегодня не совсем соответствует реальности – хотя многие кэмпхиллские заведения по-прежнему расположены в сельской местности, а занятие сельскохозяйственным трудом очень подходит многим лицам с нарушением интеллекта, существует немало учреждений, расположенных в городах (например, «Орион» в Роттердаме в Нидерландах). Размер кэмпхиллских деревень также варьируется от одного-двух небольших домов до крупных конгломератов из нескольких поселков с сотнями жителей (например, комплекс кэмпхиллов в Германии около Бодензее, Юберлинген, или в Ирландской Республике).
Движение Кэмпхилл наиболее признано в Великобритании, где оно и возникло, а сегодня стало крупнейшей частной сетью учреждений, предоставляющих услуги лицам с особыми потребностями в стране, получая ежегодно наибольшее количество наград за качество обслуживания. Много кэмпхиллов находится также в Ирландии, Германии и других странах Европы и США.
(http://camphill.tumblr.com/camphill-movement)».
А вот материал из газеты «РУССКИЙ КУРЬЕР», которая позиционирует себе, как «газета национальных интересов»:
«ОСТРОВ БЛАЖЕННЫХ
Наш корреспондент побывал в деревне для умственно отсталых.
В России никому нет дела до умственно отсталых. Но некоторым питерским инвалидам повезло: за ними присматривают волонтёры из Европы.
По должностной инструкции 1974 года, действующей до сих пор, врач в роддоме обязан предложить матери отказаться от такого ребенка. В этом бесчеловечном поступке есть циничный гуманизм. Да, оказавшись в государственном Доме ребёнка, а потом сразу в Доме престарелых, этот нынешний малыш долго не протянет. Зато от его матери не сбежит муж, в нее не будут тыкать пальцем соседи, а мальчишки во дворе не станут дразнить ее отпрыска. Хотя никто - ни мать, ни отец - не виноват в том, что он появился на свет с самым распространенным генетическим браком - лишней 47-й хромосомой. И что он даун.
А вот на Западе считают, что дауны обучаемы и способны нормально чувствовать себя в обычном коллективе. Одна из форм такого сосуществования - так называемое кэмпхиллское движение. Это когда дауны и волонтеры живут в сельских поселениях, ведут хозяйство, и окружение нормальных людей избавляет несчастных от клейма инвалида. Всего в мире насчитывается 114 таких деревень. Понемногу поселения возникают и у нас в России. В старейшем из них - деревне Светлана под Питером - побывал наш корреспондент.
ДЕТИЩЕ ВАРЯГОВ
От Питера до Волхова электричка шла почти три часа. Потом еще 40 минут - уже другая электричка - пилила до этого захолустного полустанка. Когда я наконец выбрался из прокуренного тамбура, мне показалось, что это и есть край земли.
Тут ожил мобильник. Пару дней назад я договаривался по телефону о визите с руководителем "Светланы" - англичанкой Сарой, дипломированным социальным педагогом, отучившимся в университете Киля. Английского я толком не знаю, а несколько лет жизни в России так и не смогли победить британский акцент в русском Сары. Поэтому вместо Ладожского вокзала в Питере я сперва отправился на Витебский и теперь опаздывал.
- Корреспондент? - строго спросила трубка мужским голосом. - Перейдите пути и двигайтесь по дороге, я вас сейчас подберу...
Через пару минут зеленая "Нива" уже везла меня по извилистой дороге, а волонтер Анатолий - крепкий мужик с волевым лицом - скупо рассказывал о поселении.
- Сейчас в деревне живут примерно 40 человек, поровну волонтеров и воспитанников, - Анатолий тщательно избегал слова "даун". - Основной костяк и тех, и других годами не меняется. Случается, кого-то из ребят родители забирают домой. Тогда на его место поступает новичок. К нам целая очередь из желающих пристроить детей. Хотя какие они дети - взрослые люди, есть и сорокалетние...
Здесь Анатолий прервался: мы въехали в село, и машина притормозила у крошечного продуктового магазинчика. Продавщицы, увидев Анатолия, не спрашивая, принялись таскать из подсобки сначала яйца - шесть упаковок по 30 штук в каждой, потом 6 литров подсолнечного масла, крупу. Анатолий придирчиво выбирал копченые куриные крылья и тщательно записывал расходы в блокнот. Глядя на груду провизии, я подумал, что рацион в деревне без изысков. Но тут же себя одернул: основные средства на содержание "Светланы" выделяет кэмпхиллская община в Норвегии. Кое-что, конечно, платят и родители даунов. Но денег, очевидно, хватает в обрез.
- А как вы-то стали волонтёром? - спросил я, когда мы отчалили от магазинчика.
- Главное - желание, - как-то неопределенно ответил Анатолий. - Не каждому это подходит. Я, например, из Краснодарского края. Был там воспитателем, работал с трудными подростками. Потом заинтересовался социальной работой, закончил курсы. Приехал сюда на стажировку - и остался. Восемь лет живу и работаю здесь...
"Нива" нырнула с косогора вниз, и впереди открылась идиллическая панорама: несколько домишек, луга и небольшое возделанное поле. Это и была "Светлана".
ДОМ СКОРБИ И ЕГО ОБИТАТЕЛИ
Мы остановились возле деревянного трехэтажного домика с вывеской "Дом имени Достоевского". Я уже знал, что подобных домов четыре, и каждый имеет собственное имя.
Нас ждали. На пороге стояла девушка-даун, которую из-за короткой стрижки, свитера и мешковатых брюк я принял за парня, малорослый человек с жидкими волосами и доброй улыбкой, тоже даун, и девчонка в болоньей черной курточке и джинсиках, порывистая в движениях и абсолютно нормальная на вид. Все трое тут же меня обступили и принялись заглядывать мне в лицо.
Признаюсь, я предпочел бы, чтобы Анатолий был поблизости и как-то разрядил обстановку. Но волонтер в этот момент извлекал из багажника упаковки с яйцами.
- Меня зовут Вика, а тебя? Ты о нас писать будешь? - спросила девушка-парень.
- А я здесь дольше всех живу, и меня мама очень любит, - сообщил малорослый. Как выяснилось, его звали Миня.
Тут к нам приблизился персонаж, в котором я узнал англичанку Сару. Нерусская ее внешность выражалась в горбатом носе и копне вьющихся волос, тронутых сединой.
- Уже познакомились? Минька наш сторожил, сколько ты живешь с нами, Минька?
- Десять лет живу, а всего мне 40, - с готовностью отозвался человечек. - И я буду маме петь колыбельную песню. Мы были с ней на концерте. Моя мамочка говорит "мой слядкий"...
Тут к нашей компании присоединились еще двое: блондинка Света, не даун, но с лицом человека, у которого явно проблемы с головой, плюс молодой парень Кирилл, с виду типичный питерский хиппи. Вся группа под руководством Сары медленно отправилась на экскурсию по деревне.
На отшибе "Светланы" стоит только-только построенный "экологический" дом имени Серафима Саровского. Сделан он из брикетов прессованной соломы и обмазан глиной - такие дома нынче в моде в Скандинавии. Ближе, рядом с домом Достоевского, еще один такой же - имени Фритьофа Нансена. В стороне - самый первый Маленький дом. Вдоль тропинки к лугу в шеренгу выстроились: свинарник, коровник, сыроварня, пекарня и сеновал. Вот и вся география.
Кэмпхиллское движение прижилось в Питере еще в конце 1980-х. Родители питерских инвалидов организовались в общество и связались с руководством кэмпхиллской деревни в Норвегии. Кончилось тем, что русские родители загорелись идеей построить социальную деревню для своих детей. Дело возглавили две женщины - норвежский педагог Маргит Энгель и петербуржка Светлана. Про нее известно лишь то, что она воспитывала дочку-инвалида, которая впоследствии умерла. В честь Светланы и назвали деревню.
В 1992 году руководству "Светланы" удалось утрясти организационные вопросы и получить под поселение 58 гектаров земли. В 1994-м здесь появились первые инвалиды. От тех первых поселенцев сегодня остался один Миня. Поэтому он считает себя в деревне главным и день напролет пишет "документы" - то письмо Путину, чтобы построил еще одну такую деревню, то бухгалтерские отчеты. Огорчает его одно - "документы", понятно, никто не читает...
- Видите, это у нас фитоогород, - показывает грядки Сара. - Выращиваем лечебные травы - календулу, ромашку. Хозяйство небольшое: чтобы жить на земле, нужно много работать физически, а у нас с этим проблемы...
- А вон наши коровы, - дергает меня за рукав Вика.
- Ты их пасёшь?
- Не-а, не умею. Я умею овощи убирать. Сегодня собирала морковку и мыла ее в бочке... Мне 25 лет, а живу я здесь шестой год. Но скоро поеду домой, маму проведать надо. Буду ехать на поезде...
Мне показали не по-русски чистый коровник, где заправлял делами молодой немец Даниил. Позволили заглянуть в сыроварню, больше похожую на операционную, где возле серебристого чана священнодействовал грузный веселый малый с серьгой в ухе - муж Сары, дипломированный агроном, швейцарец Стефан. Провели мимо сеновала, откуда приветственно помахал вилами 50-летний американец с русским именем Саша... Только в пекарне обнаружился еще один русский волонтер - Елена, занятая замешиванием теста.
- А волонтеры что-то зарабатывают? - спросил я у Сары.
- Нет, это же добровольцы. Если нужно, они получают карманные деньги. Но основа - натуральное хозяйство.
ЛИЧНЫЕ ДЕЛА
Посмотрев, как ловко Елена лепит булочки на ужин, мы с Сарой уединились на веранде.
- Ваши воспитанники, кто они? Света, например?
- Думаю, жертва врачебной ошибки. В первые месяцы жизни с ней было все в порядке, но потом начались судороги. Медики сочли, что это эпилепсия, стали колоть лекарства, все больше и больше. То, что с ней произошло, - последствия этого лечения.
- А Юля, она тоже пациент?
- Сейчас она выглядит совершенно нормальной. Но так бывает, только когда ей хорошо. Юля - классический истерик. Временами она всем недовольна и тогда начинает кричать на всех, сутками не может уснуть. Ей трудно удержать равновесие, сконцентрироваться на чем-то одном. Поэтому она не может работать: то на огород прибежит, то в пекарню. Но через минуту ей там становится неинтересно.
- А этот парень с бородкой, Кирилл?
- Обычная шизофрения. У него своя комната в питерской коммуналке. В принципе, он может жить там. Но ему лучше не оставаться одному. Он не моется, не кушает. Неделями не переодевается, сидит в своей комнате и никуда не выходит. Говорит, что так отдыхает. Последний такой "отдых" длился шесть недель, и нам пришлось ехать в Питер и уговаривать Кирилла вернуться обратно...
По словам Сары, в кэмпхиллы стараются не брать шизофреников - за ними сложно присматривать. Но основной критерий - кандидат в поселенцы не должен быть агрессивным. Ещё одно табу - дети из детдомов. Сара рассказывает, что однажды ей удалось договориться о том, чтобы взять троих воспитанников питерского детдома на лето.
- Они отличались от домашних детей, - говорит англичанка. - Таскали хлеб, у них всегда были полные карманы хлеба. На это было больно смотреть. Поначалу они нас боялись, но потом подружились, и очень тяжело было отдавать их обратно. Но мы не могли иначе: детский дом оставался их законным опекуном...
Напоследок я заглянул в дом Достоевского. Первый этаж оказался техническим. Вдоль стен лежали поленья, в каморке визжала электропила - покончив с сыром, Стефан занялся заготовкой дров. По стенам висели длинные связки лука, чеснока и трав, тут же стоял ларь с картошкой. В глаза бросалась прямо-таки немецкая аккуратность. В отдельной выгородке висела рабочая одежда воспитанников и громоздились коробки для личных вещей.
На втором этаже обнаружились комнатки волонтёров, кухня и общий зал. Третий занимали комнаты воспитанников. Они оказались крошечные, с деревянной простой мебелью, зато отдельные. Повсюду на стенах висели картины - творение ещё одного волонтёра, армянина Гамлета.
- Оставайся ночевать, вот здесь можно спать, - тянула за руку Вика.
В принципе, можно было и остаться. Но я не захотел. От всего увиденного мне сделалось грустно. За этот короткий промежуток времени, что я провёл в "Светлане", мне стали понятнее и ближе и Вика, и Света, и безобидный Минька. И тяжело было думать, что все они обречены провести жизнь вот так и что этот вариант - лучший из возможных.
...Гамлет согласился подбросить меня до электрички. Его машина, вазовская "десятка", оказалась совершенно новой. Я подумал, что наверняка у волонтёров есть свой интерес жить здесь, кроме того, о котором говорится официально. Скорее всего, каким-то боком в этом замешана религия: ни в одном доме, например, я не увидел телевизора, по вечерам воспитанникам читают Библию. "Религиозная община живёт под прикрытием инвалидов", - решил я. И тут же подумал, что и ладно, даже если это так. В конце концов, никому другому нет дела до наших убогих, которые всё же люди, как бы мы к ним ни относились. И, как и мы, хотят, чтобы их любили, и надеются на лучшее.
Автор: Андрей Полунин»
Закончить хотелось бы текстом замечательнейшей песни, слова которой написала Наргиз Закирова, как нельзя более подходящей к означенной теме, популярной ещё в конце 80х годов минувшего 20го века:
В окно открытое ко мне
Влетела птица в тишине,
Был чист и бел её наряд –
Как белый яблоневый сад.
Коснулся я её крыла
И ночь за горизонт ушла,
Но это был всего лишь сон –
При свете дня растаял он.
Отворите окна, отворите,
Белых птиц в сердца свои пустите,
И слова любви для них найдите,
Это ищет нас под солнцем и в ненастье
Наша радость, наша нежность, наше счастье.
Кто ощутил тепло крыла,
Уже не сможет сделать зла,
И в час любой, и в миг любой
Твоей чужая станет боль.
Пусть не во сне, а наяву,
Откинув неба синеву,
В пути не ведая преград,
К нам птицы белые летят.
К нам птицы белые летят.
Отворите окна, отворите,
Белых птиц в сердца свои пустите,
И слова любви для них найдите,
Это ищет нас под солнцем и в ненастье
Наша радость, наша нежность, наше счастье.