Связная. Рассказ на военную тему

Вера вздрогнула, когда дверь в дом открылась и на пороге появился молодой немец в военном обмундировании с оружием. Он быстрым пронзительным взглядом осмотрел комнату. Увиденное не удивило его. На лавке сидел старый дед, опираясь двумя руками на деревянную палку, без которой ходить уже, вероятно, не мог. Впалые глаза и истощённый вид деда говорили о том, что очень скоро его ждёт «царствие небесное» и на партизана он точно не похож. На печи лежала больная старуха, которая часто заливалась сухим прерывистым кашлем. Кроме них и молодой женщины с ребёнком в доме никого не было. Вера стояла с дочкой у окна рядом с иконой Христа Спасителя и сквозь слёзы глядела на немца. Фашисты недавно заняли соседнюю деревню, где жили её родители и другие родственники, и везде они искали партизан, сжигая их дома и жестоко карая семьи. Всего семь километров разделяли эти две небольшие деревни. Когда началась война, все деревенские коммунисты пошли создавать партизанские отряды. Ох, и боялись немцы партизан! Хорошо зная родные места, партизаны были неуловимы, а информацию обо всём получали от своих, местных. Вера тоже собирала и передавала сведения через посыльных о перемещениях немцев в ближней округе. Но неделю назад в её семье случилось несчастье: сын Коля, двенадцатилетний подросток, нашёл с друзьями в поле гранату и, отбежав от ребят, бросил её как можно дальше от всех, пока мальчишки спорили, что с ней делать. Граната взорвалась, а осколки железными кусками впились в голову Коли, и он потерял сознание. Вера думала, что с ума сойдёт, когда бежала в партизанский лагерь за доктором и когда оперировали сына, доставая осколки из его неразумной детской головы, когда отправляли сына в московский госпиталь для дальнейших операций и лечения. А теперь всё это горе хлынуло из неё при виде молодого, уверенного в себе «фрица», который хозяином вошёл в чужой дом. Немцы ходили по домам не только в поисках партизан, они искали продукты, которые можно было отнять у населения для своих нужд. Белоголовый рослый немец стоял посреди комнаты, глядя на маленькую плачущую женщину и не знал, что делать, настолько все в этом доме были беззащитны. «Иван – пуфф, пуфф?» - спросил он у Веры, подозревая, что она так плачет из-за убитого на войне мужа. Вера, поняв его, кивнула головой – пусть лучше думает, что её мужа убили, чем пойдёт искать партизан во дворе и, не дай бог, заглянет на сеновал. Не знал немец, что сейчас на сеновале сидит тот самый партизан, которого он рад бы задушить собственными руками, потому что все их планы захвата деревень и сёл последнее время заканчивались провалами, и немецкое командование было очень недовольно большими потерями и медленным продвижением войск к Ленинграду. Да ещё голод, который подступал незаметно. «Эти русские спрятали куда-то от нас свои припасы! Но мы должны сломить их упорство! Мы – великая нация! Весь мир будет у наших ног!» - эти лозунги постепенно становились всё менее и менее крикливыми. Молодой немец внимательно глядел на Веру, на её скромную, но чистую одежду, на гладкую причёску, видневшуюся из-под косынки, на приятное лицо с большими грустными глазами и думал: «Всё-таки немки не похожи на русских! Русские – другие! Вот она сейчас плачет передо мной, убитая горем, маленькая и слабая, а я всё же чувствую в ней какую-то затаённую силу!» Он посмотрел на икону, на стол, где не было ничего, кроме пустой жестяной кружки, на маленькую девочку, испуганно прижавшуюся к матери, и ему захотелось сказать им, что он – не зверь, ворвавшийся в их страну. Просто законы войны заставляют всех воевать. «Тохта?» - спросил он по-немецки, указывая на девочку, как будто Вера понимала его язык. Она не знала, что ответить. «Гут, гут! Карашо!» - сказал он и вдруг полез в карман своих брюк, доставая коричневый бесформенный кусок шоколада, завёрнутого в бумагу. Он протянул шоколад дочке Веры – восьмилетней Женьке. Женька не взяла шоколад, еще больше спрятавшись за мать, тогда он отломил маленький кусочек и положил себе в рот. «Зер гут!» - сказал он, причмокивая языком и пытаясь заглянуть в глаза ребёнка. Женька испугалась и заплакала, уткнувшись лицом в материнский подол. Она боялась, что если возьмёт этот шоколад, то немец рассмеётся и убьёт их всех. Немец, услышав громкое всхлипыванье Женьки, положил кусок шоколада на стол и, не оборачиваясь, быстро вышел из дома. Вера села на лавку, устало опустив руки и пытаясь прийти в себя. Ещё немного – и конец был бы всему, всей её семье! Немного погодя, она зачерпнула кружку колодезной воды из ведра и выпила её залпом. Женька тоже попросила воды. Зубы стучали о край железной кружки, когда она пила воду. Ей ни капли не хотелось сейчас немецкого шоколада, который мать убрала в комод. Она знала, что у матери припрятано малиновое варенье и завтра она получит свою ложечку сладкого. Жалко, что мёда не осталось – последнюю банку мать отнесла врачам, в военный госпиталь, когда Колька там лежал. А ещё Женька мечтала, что может быть скоро партизаны выгонят немцев из деревни, и она получит письмо от отца из партизанского лагеря. Она и не знала ( ей не положено было это знать ), что её отец, узнав от жены о приблизительной численности немцев, пришедших в деревню, о том, где расположился немецкий штаб, уйдёт ночью огородами из деревни в свой партизанский отряд, чтобы рано утром с группой партизан сокрушить всю эту вражескую силу, заполонившую его родную деревню.