В 6:00 спящий лагерь разбудил приятный женский голос:
- Вставайте, друзья! Прошу всех к столу! – командир любезно звала нас на завтрак.
Не дожидаясь повторного приглашения, туристы высыпали из палаток и поспешили на кухню. На шестнадцатый день путешествия у бродячего народа был отменный аппетит. Подпитка требовалась всем без исключения. Даже те немногие из нас, кто имел подкожные запасы перед походом, теперь стали значительно стройнее.
Горное путешествие близилось к своему завершению. Молодых участников, не принимавших участие в разработке маршрута, помимо горячей пайки интересовало, что же запланировано на концовку похода. Дождавшись, когда все насытились кашей и начали потягивать кофе, Регина взяла слово:
- Друзья мои! Позвольте мне довести до вас важную информацию! – убедившись, что её внимательно слушают, командир продолжила, – по плану наш поход заканчивается через три дня. Сегодня мы должны подняться по леднику как можно выше, чтобы поближе подойти к перевалу Таш-Мачет. Это один из определяющих перевалов нашей «четвёрки». Его категория – 2Б, а высота – 4896 метров. Завтра нам необходимо пройти этот перевал и спуститься в ущелье Кёль-Дук. Ну, а потом будет чистая беговуха. Нужно пройти некатегорийный перевал Шаты и спуститься к посёлку Карамык, где и заканчивается наш маршрут.
- А что потом? – хитро спросил Николай.
- Как это что? – не поняла подвоха Регина. – Потом поедем в Ош.
- И всё?! – картинно скривился от притворного разочарования Викторов. – А как же свадьба? Олег обещал жениться на местной красавице!
У Регины аж челюсть отпала от удивления.
- А калым за невесту ты заплатишь? – мгновенно среагировал Блондин.
- Какой калым, дорогой? – заржал Николай. – Мы её украдём!
- Ты, что ли, поможешь? – не поверил своим ушам Олег.
- Конечно! – браво ответил Коля и заговорщицки подмигнул мне, – вот и Юра подсобит. Правда, Юра?
- Разумеется! – подыграл я Николаю.
- Я вам украду! Вам что, моча в голову ударила? Вот сейчас сниму ремень и всыплю всем троим по заднице! – сурово пообещал Бугор.
- Это не моча! Это – его величество тестостерон в крови играет! – ласково улыбнулся Янис.
- Если снимешь ремень, Лёха, то штаны спадут! – добродушно ухмыльнулся Денис. – Ты же сильно похудел за полмесяца.
Тут вмешался Дядя:
- Спокойно, Лёха! Товарищи шутят! Правда? И вообще, какая может быть невеста? Мы, туристы, народ плечистый! Нас не заманишь сиськой мясистой! – с улыбкой выдал Агатов.
- Сказал старый холостяк! – хихикая, прокомментировала Готовская.
- А ты знаешь, Алёна, чем старый холостяк отличается от молодого? – спросил Дядя невозмутимо.
- И чем же? – заинтриговалась Готовская.
- Возрастом! Чем же ещё? – хохотнул Блондин самодовольно.
- Олег! Помолчи, пожалуйста! – Алёна пронзила его негодующим взглядом.
- Молчу-молчу! – Евгеньев игриво вздел руки вверх.
Агатов выдержал классическую паузу и, напустив на себя преподавательской важности, стал просвещать молодёжь поучительным тоном:
- Молодой холостяк делает уборку в своём жилище и приводит женщину, а старый холостяк приводит женщину, и она делает уборку в его жилище!
Вся компания покатилась от смеха.
***
Мы вышли со стоянки как обычно, в восемь часов. Поднялись на открытый ледник, по которому идти было существенно легче, чем по камням береговой морены. На всякий случай достали верёвки, связались и начали подъём тремя связками с одновременной страховкой.
Слабая облачность предвещала жаркий день, и многие из нас, в том числе и я, пред выходом заклеили свой нос лейкопластырем. Нос – самое уязвимое место на лице. Мои щёки и подбородок покрывала густая щетина. Уши и шею предохранял отстёгивающийся капюшон от штормовки, который я использовал в качестве головного убора. Лоб закрывал козырёк каски, надетой поверх капюшона. Глаза защищали тёмные очки. А любопытный нос всегда высовывался и легкомысленно подставлялся под жаркие солнечные лучи. Надевать марлевый «намордник» никому не хотелось, поэтому лейкопластырь оставался, пожалуй, единственным действенным средством для защиты носа от солнечного ожога.
В полдень мы подошли к разветвлению ледника. Левая по ходу движения ветвь глетчера выше сама раздваивалась, охватывая с севера и юга пик Заалайский (5445). Нам же предстояло подниматься по правой ветви. С северо-востока из бокового ущелья выползал ледник, с которого вытекала небольшая река. Её воды исчезали под камнями береговой морены нашей ветви глетчера. Пора было обедать, и мы свернули к реке.
Группа расположилась отдыхать на камнях недалеко от воды. Дядя с Региной хлопотали на кухне. Остальные расслаблялись, кому как вздумается. Викторову пришла в голову идея позагорать, и он обнажился по пояс.
- Коля, тебе что, башку напекло? – изумился Бугор. – Сгоришь на солнце к едрене фене!
- Не волнуйся! Я недолго! – осклабился Николай.
Красинс, как истинный фотограф, не мог упустить такой редкий шанс и вскинул фотоаппарат. Заметив краем глаза его телодвижения, Викторов стал откровенно позировать, приняв позу культуриста. Он широко улыбнулся, демонстрируя, что жизнь удалась, расправил костлявые плечи, втянул несуществующий живот и согнул длинные руки в локтях. Лучше бы он этого не делал, ибо кожа на грудной клетке натянулась, и все рёбра выступили наружу, а худые жилистые руки с отнюдь не рельефными мышцами усугубили комический образ.
Янис щёлкнул затвором фотоаппарата и выдохнул с чувством глубокого удовлетворения:
- Готово!
- Ну как я выгляжу? – поинтересовался Николай.
- Супер! – лестно отозвался Красинс и поднял вверх большой палец, ужасно довольный удачным снимком.
- Кощей Бессмертный на отдыхе! – не удержался я от комментария.
- Страхилет, одним словом! – хохотнул Бугор.
- Давно из концлагеря? – с усмешкой полюбопытствовал Денис.
- С таким видом, Коля, только в туалете «занято» кричать! – раскатисто заржал Блондин.
- Бедненький! Исхудал-то как! – пожалела Николая Алёнка.
- Не понимаете вы ничего, – недовольно пробурчал Коля, не ожидавший от нас такой реакции, и предпочёл поскорее одеться.
- Так-то оно лучше! – миролюбиво подытожил Васюков.
***
Подкрепившись горячей лапшой, мы продолжили свой путь по леднику. Подъём стал заметно круче и отнимал значительно больше сил. К тому же основательно припекало солнце, и нарастала высота. Если к набору высоты организм за полмесяца в горах уже как-то приспособился, то к раскалённому солнцу привыкать не желал ни в какую. Мы поднимались по глетчеру, обливаясь потом, изнемогая от солнечной радиации. Всерьёз опасаясь за своё лицо, особенно за обветренные губы, которые уже не переносили жгучие лучи, сигнализируя об этом пульсирующей болью, я был вынужден надеть защитную марлевую маску, изрядно затрудняющую дыхание.
За три перехода мы дошли до поворота ледника на северо-восток, где глетчер выполаживался, и остановились ночевать на прогретых за жаркий день камнях морены напротив перевала Заалайский. До Таш-Мачета оставалось набрать не более трёхсот метров высоты. Дальше подниматься не стали, так как за поворотом ледника снова следовал крутой участок до самого перевала. Перспектива ночёвки на ледовом склоне с мизерными шансами найти талую воду почему-то никого не прельщала.
Мы установили палатки и стали готовиться к ужину. Солнце скрылось за пиком Заалайский, и сразу резко похолодало. От ледника повеяло мёртвым холодом. Ещё недавно изнывающие от непереносимой жары, мы вынуждены были надеть тёплые вещи.
На ужине Бугор и Блондин накормили нас рисовой кашей, щедро приправленной консервированным мясом. Мы слопали всё, вычистив автоклав до блеска. От сала в этот раз тоже никто не отказывался. Походная болезнь «яма желудка», от которой страдал Николай, по всей видимости, оказалась заразной и ближе к концу похода поразила всю группу.
***
За ночь мои губы распухли и покрылись волдырями вследствие аллергической реакции на солнечные лучи. Я горько пожалел о том, что слишком поздно надел защитную марлевую маску. Густая щетина на лице не закрывала губы. Ничем не защищённая, моя светочувствительная кожа вокруг рта не вынесла чудовищной солнечной радиации и взбунтовалась, проявляя свой праведный гнев водянистыми пузырями.
На завтраке моя колоритная физиономия вызвала у друзей повышенный интерес.
- Юра, что с тобой? – ужаснулась Регина.
- Похоже, солнечный ожог! – вымолвил я, с трудом шевеля губами.
- Какой кошмар! – посочувствовала мне Алёна. – Не знаю даже, чем тебе помочь. У меня в аптечке от солнечного ожога ничего нет.
- Само заживёт! – бросил я небрежно. – Только маску надо надевать, чтобы эту гадость не усугублять.
- Не усугу… чего? – якобы не понял Блондин.
«Горбатая братия» пропустила его скабрезную шутку мимо ушей.
- Юра, да ты стихами заговорил! – выразил своё восхищение Денис.
- Не мудрено поэтом быть, когда охота с горя выть! – прошамкал я опухшими устами. – Мало того, что губы разнесло, как у верблюда, так ещё и есть больно.
Моя эмоциональная, но нечленораздельная речь вызвала у товарищей буйный восторг. Если у кого и таилось где-то в глубине души некое подобие сострадания к потерпевшему от собственной глупости, то после моего потешного выступления это нестойкое чувство благополучно испарилось.
- Юра, позволь мне тебя сфотографировать! – загорелся профессиональным азартом Янис, предвкушая чудный снимок, которым можно будет при случае поразить воображение любителей комичных портретов. – Это будет поучительный кадр!
- Спасибо, не надо! – запротестовал я решительно. – Не желаю увековечивать свою срамоту.
Моя необычная речь в сочетании с дивной рожей забавляла друзей, и они всячески провоцировали меня на вербальные выступления.
***
Группа покидала стоянку в приподнятом настроении. Впереди маячил определяющий перевал, успешное прохождение которого гарантировало зачет нашего спортивного путешествия, тот самый «перевал, за которым исполненье надежд», как поётся в моей любимой песне Юрия Визбора.
Едва мы ступили на ледник – сразу связались, чтобы идти с одновременной страховкой, хотя особой надобности, на мой взгляд, в этом не было. На открытом глетчере немногочисленные трещины проступали, как глубокие линии на ладони, и были видны издалека. Зернистый лёд держал превосходно, поэтому кошки надевать не стали. Зато сразу нацепили защитные очки, так как поверхность ледника хорошо отражала солнечные лучи, и обилие яркого света слепило глаза. По той же причине я натянул на голову марлевый «намордник». Стоявшая ко мне спиной Регина проверяла готовность группы и, обернувшись, вздрогнула от неожиданности:
- О, Господи! – вскрикнула она. – Юра, ты в этом наряде смахиваешь на привидение!
- А без маски похож на обезьяну! – оправдал я своё поведение.
- Если все готовы, то выходим! – скомандовала Шредер.
Группа двинулась в путь. Шли, не растягиваясь, отбрасывая на лёд контрастные горбатые тени. Медленно, но верно набирали высоту. За один переход вплотную приблизились к перевальному взлёту.
Оценили обстановку. Ледник, по которому мы продвигались, спускался с безымянной узловой вершины Заалайского хребта, обозначенной на карте отметкой 5013. Юго-западнее вершины в хребте виднелось понижение. Это и был перевал Таш-Мачет. Слева по ходу движения просматривался несложный подъём на его седловину.
После небольшой передышки мы продолжили движение и в десять часов взошли на перевал. Агатов, поднимавшийся первым, обнаружил своим опытным взглядом опасный снежный карниз на северо-западной стороне седловины и сразу предупредил всех, чтобы никто не вздумал к нему приближаться. Сам в сопровождении Дениса ушёл по хребту в сторону вершины 5013 на разведку.
Мы уже достали записку из тура и поделили шоколад, а разведчики всё не возвращались, нагоняя на нас своей задержкой тревожные мысли. Наконец они вернулись и поделились своими наблюдениями.
- Мои худшие опасения подтвердились! – сказал Дядя непривычно взволнованным голосом. – Сверху отлично видно. На той стороне хребта огромный снежный карниз, который выступает далеко за пределы седловины.
- Чрезвычайно опасный! – добавил Денис сурово.
Воцарилась гробовая тишина. Беззаботные улыбки слетели с наших лиц, как опавшие от порыва ветра пожелтевшие листья. Мы изумлённо переглянулись. Такого крутого оборота не ожидал никто.
- И как мы будем спускаться? – сухо спросила Шредер после затянувшейся паузы. – У кого есть предложения? Прошу высказываться.
Вопрос командира повис в воздухе. Высказываться никто не спешил.
- Есть один вариант… – задумчиво произнёс Агатов, напряжённо вглядываясь вдаль.
- Ну, не томи! – взмолилась Регина, теряя терпение.
- Видите правый хребет ущелья Кёль-Дук? – Дядя указал на него пальцем. – Если подняться на вершину 5013 и траверсировать тот хребет, то, думаю, можно найти приемлемое место для спуска в ущелье Кёль-Дук или на ту сторону в ущелье Кечюу-Суу. Оба ущелья в конечном итоге сходятся и ведут в нужном направлении.
- Давайте посмотрим карту! – предложил Денис.
Регина присела на рюкзак и развернула карту. Её окружили «аксакалы».
- Ну вот, смотрите! – Дядя водил пальцем по бумаге. – Вот перевал Караван категории 3А, а дальше по хребту перевал Ожиданий категории 2А. Там и спустимся!
- До него ещё дойти надо! – выразил сомнение Бугор.
- Караван-то совсем рядом с вершиной. До него точно дойдём! – уверенно сказал Денис.
- А спускаться как будем с 3А? – не унимался Алексей.
- Не волнуйся, спустимся. Не впервой! – успокаивал его Семён.
- Это нам не впервой! А остальным? – не сдавался Бугорский.
- Лёха! – взорвался Денис. – Если потребуется, навесим верёвки. А по перилам все умеют спускаться. Всё одно лучше, чем здесь навернуться вместе с карнизом! Или у тебя есть другое предложение?
Бугорский призадумался. Его хмурое лицо выражало напряжённую работу мысли.
- Пожалуй, вы правы! – сказал он после размышлений. – Другого приемлемого варианта я не вижу.
Регина, молча наблюдавшая за разгоревшейся дискуссией, подвела итог:
- Решено! Пойдём через вершину!
Перекусив шоколадом и оставив в туре записку, мы начали подъём на узловую вершину 5013. Окутанная белым снежным покрывалом, вершина контрастно выделялась тёмной скальной макушкой. Восхождение не представляло технической сложности, и мы поднимались без страховки, каждый в своём темпе, вследствие чего группа сильно растянулась по склону. Отставших товарищей дожидались на вершине. Пока те подтягивались, остальные с нескрываемым любопытством осматривали окрестности.
Я стоял на макушке горы выше облаков, испытывая удивительные, ни с чем несравнимые ощущения, победоносно взирая на всё вокруг сверху вниз. Даже отдалённые, заведомо более высокие вершины казались мне ниже моего местоположения. Передо мной открывалась восхитительная панорама благословенного горного края, вызывающая в моей душе непередаваемое словами опьяняющее чувство восторга от заоблачной высоты. Меня переполняла гордость за свои немалые усилия, потраченные не напрасно. Я стоял, обдуваемый всеми ветрами, в кругу единомышленников на вершине Заалайского хребта на границе между Таджикистаном и Киргизией, радостный и счастливый, как никогда.
Позволив отставшим товарищам немного передохнуть и насладиться замечательным видом с макушки горы, группа стала спускаться по скалистому гребню правого хребта ущелья Кёль-Дук. Несмотря на то, что перевал Караван почти на 50 метров ниже Таш-Мачета, мы спустились на него гораздо быстрее, чем поднимались на вершину.
С седловины перевала просматривался довольно непростой спуск по крутому, не менее 300, ледовому склону в ущелье Кёль-Дук. Спуск в ущелье Кечюу-Суу скрывался за снежным перегибом. А проход по скальному гребню до перевала Ожиданий был неочевиден и вызывал у нас смутные сомнения.
Пора было подкрепиться, и группа остановилась на большой привал. В то же время требовалось срочно прояснить ситуацию с изменённым маршрутом. Все осознавали острую необходимость в разведке дальнейшего пути. Идти на это благородное дело вызвались трое добровольцев: я, Николай и Блондин.
- Олег, а кто обед готовить будет? – заволновался Бугорский. – Я один, что ли?
- Да пусть идёт! Я помогу! – любезно предложила свои услуги Алёна.
- Ну, тогда ладно! – расплылся в улыбке Алексей. Такой оборот его вполне устраивал.
Регина назначила старшим Николая и благословила нас на подвиги. Выслушав наставления по технике безопасности от Дениса и Семёна, тройка добровольцев отправилась на разведку. Первым делом решили проверить спуск в ущелье Кечюу-Суу. По пологому фирновому склону подошли с одновременной страховкой к перегибу и ахнули от изумления. Нашему неискушённому взору открылась мощнейшая снежно-ледовая стена высотой более километра. На прохождение такого препятствия понадобился бы целый световой день. По нашим скромным прикидкам, одних только верёвочных перил требовалось навесить больше десятка. Соваться туда во второй половине дня было полнейшим безумием. Единодушно отвергнув такой вариант маршрута, мы повернули назад.
Совет мудрейших заслушал краткий доклад Николая с моими дополнениями и острыми комментариями Олега, одобрил наши выводы и отправил добровольцев обследовать горный хребет на возможность прохождения траверсом до перевала Ожиданий. Захватив верёвки, молоток и скальные крючья, мы снова ушли на разведку, но смогли продвинуться по гребню совсем немного. Путь нам преградил высокий «жандарм». Попытки обойти его не увенчались успехом. Одинокая скала была вся обезображена эрозией. Чешуйчатые фрагменты горной породы висели на ней, словно струпья, и осыпались от лёгкого прикосновения. Забить крюк, чтобы организовать страховку, было просто нереально. Олег попытался было добраться до твёрдого основания, но вскоре оставил эту бесплодную затею. Под ударами молотка горная порода осыпалась целыми слоями каменных пластин, а под ними была та же мерзкая «чешуя». Не солоно хлебавши, мы вернулись к товарищам и рассказали о своих злоключениях. Оставался только один путь – вниз по ледовому склону в ущелье Кёль-Дук.
Пока добровольцы ходили на разведку, Бугор растопил снег, вскипятил воду и заварил чай, а Алёна приготовила пайки.
- Ну что, друзья, отобедаем, чем бог послал! – пригласил Бугорский к столу.
- А где бутылка зубровки и домашние грибки? – возмутился Блондин.
- Чего? – опешил Алексей.
- Ага! И борща не хватает! – подхватил я и развил шальную мысль Олега.
- Вы куда ходили, ребятки? – жалостливо спросил Бугор, видимо решив, что мы с Евгеньевым свихнулись.
- Ребята! Ешьте сало с сухарями! – понимающе улыбнулся Дядя. – Здесь вам не дом Собеса Ильфа и Петрова.
- Точно! «Двенадцать стульев», – вспомнила Регина.
- Ах вот оно что! А я уж подумал, что они бредят! – рассмеялся Бугорский.
***
После скудного обеда всухомятку мы решили спускаться в ущелье Кёль-Дук. Я был абсолютно уверен, что на крутом ледовом склоне придётся вешать перила. «А как иначе? Если сорвёшься, то просвистишь до самого ледника и вылетишь на камни морены или угодишь в первую попавшуюся трещину», – думалось мне. Каково же было моё удивление, когда совет мудрейших постановил – спускаться будем без страховки.
Все надели кошки и по одному стали выходить на лёд. Я же не торопился с выходом. Инстинкт самосохранения взывал к моему разуму и запрещал мне лезть на рожон. Меня не покидала надежда, что «аксакалы» образумятся, испробовав лёд, но они уже начали спускаться и останавливаться не думали. Первым уверенно шёл Семён. За ним Регина. Следом Блондин, Николай и Денис. За Сафоновым увязалась Готовская.
«А что я, трус что ли?!» – пронзила мой мозг беспощадная мысль. Я обругал себя обидными словами и последовал за Алёнкой. Мне в спину дышали Виктор и Янис. Замыкающим шёл Бугор. Вся группа, не растягиваясь, осторожно спускалась по крутому ледовому склону. Я видел, как старшие товарищи с силой вгоняют зубья кошек в лёд, и, подражая им, делал то же самое. Кошки держали хорошо. Постепенно пришла уверенность в своих силах. Я успокоился и даже осмелел.
Сбросив 400 метров высоты, мы вышли на правую ветвь ледника Кёль-Дук. Спуск по ледовому склону без страховки сэкономил нам уйму времени, и у группы появилась реальная возможность выйти к концу дня из ледниковой зоны. На открытом глетчере мы всё-таки связались и продолжили движение с одновременной страховкой, обходя хорошо видимые разломы.
За два перехода группа дошла до слияния двух ветвей ледника Кёль-Дук. Далее глетчер был покрыт моренным чехлом и довольно сильно разорван. Мы преодолевали многочисленные трещины с попеременной страховкой, помогая друг другу. Постепенно смещались к левому борту ледника, где разломов было меньше. Вскоре они исчезли вовсе, и мы смогли развязаться.
Еще одна ходка – и группа вышла на галечную площадку в кармане левобережной морены. Мы будто вырвалась из ледникового плена и попали в сказочный мир. Совсем рядом со скал стекал ручеёк с прозрачной, как слеза, водицей, вокруг росла зелёная травка и благоухали горные цветочки. За половину дня мы сбросили почти полтора километра высоты. Многим из нас даже не верилось, что высокогорье уже позади.
Солнце спряталось за левым хребтом ущелья Кёль-Дук, и стало быстро темнеть. Мы установили палатки и приготовили ужин. За вечерней трапезой было непривычно тихо. Конец путешествия стремительно приближался, отчего всем было немного грустно.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ: http://www.proza.ru/2019/10/24/1836