Лаврентий Павлович, вышел из машины и направился в штаб. Был февраль тысяча девятьсот сорок четвёртого года. Светало. Ветерок разгонял оставшиеся клочки тумана. Лаврентий Павлович остановился. На Востоке над кромкой гор занималась утренняя заря. День обещал быть тёплым, солнечным. Потянувшись до хруста в суставах, направился к высокому крыльцу. Часовой взял на караул! Лаврентий Павлович внимательно посмотрев бойцу в глаза, прошёл во внутрь. В лицо ударило настоявшимся за ночь теплом. Дежурный офицер, вскочил, быстро что-то бросив на стол. Вытянулся по стойке смирно: «Товарищ нарком внутренних дел СССР! За время дежурства…» Берия движением руки остановил офицера. «Какие-то сообщения были?» спросил Лаврентий Павлович, показывая глазами на потолок. «Никак нет» отчеканил офицер. Берия внимательно посмотрел в глаза офицеру. Что-то было в них не совсем так, как должно быть. Все знали, что Лаврентий Павлович, всегда заботился о своих подчинённых, опекал их в пределах необходимого, для решения поставленных задач. Он подошёл к столу, на котором лежало письмо. По внешнему виду, прочитанное уже не раз. «Можно» - спросил Лаврентий Павлович, взяв письмо, прошёл к себе в кабинет. Старший лейтенант встал, достал из кармана пачку Беломора, вышел на крыльцо. Свежий ветерок ударил в лицо. Светало. Сделав пару затяжек, дежурный быстро вернулся на пост. Примерно через час Лаврентий Павлович вышел из кабинета, положил на стол дежурного папку с расписанными документами и уехал по своим делам. Дежурный разложил, как того требовали инструкции, бумаги по пакетам, запечатал, зарегистрировал и отправил с вестовым по назначению. Через час его сменили, и он пошёл к себе на квартиру, которая находилась рядом со штабом, в трёхэтажном доме.
Приняв душ, выпив крепкого кофе, он лёг на кушетку, достал письмо, которое уже знал наизусть, и принялся мысленно читать. Писала мать из далёкого Алтая: «Сынок мой родной, Асташа. Твои братья Нефёд, Фёдор, Никита, воюют. Слава богу, пишут, что живы, здоровы. Акулина по прежнему работает в Прокопьевске на шахте. Ульяна в Амурской области на прииске. Дома всё нормально. Я жива, здорова. Дров до конца зимы должно хватить. Картошка, свекла есть. Колхоз на трудодни что-нибудь добавит. Корову и овечку с бараном недели две как забрали. Сказали для победы, для фронта нужно. Оставили пару кур и петуха. Кот да собака, вот и всё хозяйство. Снег сойдёт, к отцу на могилку схожу. Приветы от вас передам. Ты уже сыночек воюй там с супостатом. Чтоб ему сказилось. Скорее бы эту фашистскую гниду кончили. За меня не беспокойся. Я вас всех обязательно дождусь. Овечку жалко. Так шерсти напряду, бывало, и сижу вечерами носки вяжу. Всё время быстрее летит. Да и бойцам через совет отсылали с бабами. Всё ногам-то теплее. Ну ладно, пиши. Адрес тот же. Береги себя. Ты у меня младшенький».
В три ночи зазвонил телефон. Требовали срочно явиться в штаб.
Так за исполнением боевых заданий пролетело пару недель. Наступила очередь по графику заступать на дежурство по штабу. Как любой боевой офицер, старший лейтенант отутюжил форму, начистил до блеска сапоги, поправил портупею и направился в штаб. В штабе в строгом соответствии с уставом и инструкциями принял у сменяемого офицера документацию, проверил целостность печатей на закрытых дверях кабинетов, расписался в журнале дежурных и приступил к исполнению своих обязанностей дежурного по штабу. Дверь в кабинет Лаврентия Павловича была закрыта не плотно. В щель пробивался свет и тонкой полоской падал на пол и на противоположную стену. Слышны были неторопливые шаги. Когда Берия о чём-то думал или планировал принять неординарное решение, он начинал медленно ходить, заложив руки за спину. Шаги приблизились к двери. Дверь открылась. Дежурный офицер вскочил, вытянулся по стойке смирно: «Товарищ нарком внутренних дел СССР! За время …» Берия движением руки остановил офицера: «А не попросить ли нам чайку, товарищ старший лейтенант». Дежурный офицер тут же передал просьбу Наркома дневальному. Буквально через минут пять дневальный поставил на стол дежурному офицеру металлический поднос, на котором стояли фарфоровый чайник, чайник с заваркой, стакан в подстаканнике, сахарницу с сахаром и небольшая чашка с где-то раздобытым кавказским мёдом. Офицер взял поднос и зашёл в кабинет к Берии. Лаврентий Павлович, улыбнувшись чему-то своему, встал, подошёл к дежурному, взял поднос, поставил на приставной стол. Жестом пригласил дежурного попить с ним чайку. Придвинул ему откуда-то взявшийся второй стакан. Офицер разлил по стаканам чай. Начался непринуждённый разговор. Офицер сначала чувствовал себя неловко. Потом успокоился и начал неторопясь отвечать на вопросы. Лаврентий Павлович был в хорошем настроении. Шутил, рассказал пару воспоминаний из детства. В приёмной раздался телефонный звонок. Дежурный вскочил: -«Разрешите идти», и, не дожидаясь ответа выскочил из кабинета. Звонил Верховный Главнокомандующий. Офицер тут же переключил телефон на Берию. Прошло минут двадцать. Дверь распахнулась. На пороге стоял Нарком. Лицо его было непроницаемым: «Срочно соберите командиров всех воинских подразделений! Совещание через два часа. Сбор здесь», и ушёл. Тут же машина заработала в установленном режиме. Вестовые отправились в подразделения, где не было связи, дежурные связисты обзвонили всех с кем была связь. Ровно через два часа в кабинете у Берии собрались командиры воинских подразделений. Совещание продолжалось минут сорок. Все командиры так же быстро разъехались по своим под-разделениям, как и собрались. Через пару минут из кабинета вышел устав-ший Лаврентий Павлович. Дежурный вытянулся по струнке. Лаврентий Павлович махнул рукой, и вернулся назад. Было впечатление, что он что-то забыл. Слышно было как он шелестел бумагами на столе, что-то бормотал. Минут через десять вышел и положил перед дежурным телеграмму: «Закрутился. Чуть не забыл», буркнул он и ушёл. Дежурный офицер взял дрожащими от волнения руками телеграмму и начал читать. И чем дольше он её читал, тем непонятнее становилось выражение его лица. Оно то выражало недоумение, то восторг, то радость. Он, деревенский пацан, закончивший семилетку, потом Иркутскую пограншколу командиров, попавший служить младшим лейтенантом на Западную границу, вышедшим с товарищами в сорок первом из окружения, никак не ожидал такого поворота в своей жизни, такого отношения к своей семье. В телеграмме первый секретарь крайкома партии Беляев докладывал товарищу Берия, что его поручение выполнено. Чубаровой Мавре Емельяновне, матери четырёх сыновей фронтовиков и двух дочерей, работающих на фронт, вернули корову, овечку с бараном. Поручили сельскому совету оказать помощь в заготовке кормов и топлива на зиму.
Дежурным офицером по штабу был старший лейтенант Чубаров Евстафий Иванович, мой отец. И его мама, наша баба Маня, сдержала своё слово. Дождалась всех сыновей с войны. Вернулись все. Как и многие фронтовики с ранениями, с боевыми наградами, живые и здоровые. И попили молочка от дарёной коровы, и внуков бабушка успела попоить. И каждый из её сыновей и дочерей прожили достойную полноценную жизнь.