А вам нужна змея тойота?

АННОТАЦИЯ
Книга рассказов Светланы Зубко  –  не для легкого чтения. Она заставляет задуматься над превратностями судеб людей  и «братьев наших меньших», над человечностью и бездушием. Над тем, что нам еще следует учиться понимать и уважать мир животных и растений, воспринимая их как неотъемлемую часть жизни человека. Проявляя доброту к требующим нашего участия   «забытым» на улице собаке и кошке, выпавшему из гнезда птенцу, мы сами становимся добрее и человечнее. 

Родилась на Кавказе. С шести лет живу в Одессе. Стихи пишу с детства, к прозе обратилась, будучи членом Союза писателей Украины. Автор более сорока книг для детей и взрослых: стихов, песен, басен, загадок, сказок, рассказов.



СВЕТЛАНА ЗУБКО

А ВАМ НУЖНА ЗМЕЯ ТОЙОТА?




УНИКАЛЬНЫЙ ГОРОД

ДА ОН НЕ ОДЕССИТ, ТОВАРИЩИ!

Одесские водители...
Ах, эти одесские водители. Им нет ни оправдания, ни объяснения. Но для того, чтобы с ними можно было общаться, нужно сообщить следующее.
Каждый одессит рождается с маленьким запальчиком, внутренним зажиганием, термоядерным устройством, минкой замедленного действия. Этот запальчик — часть энергии города. Так город запрограммировал своих жителей на служение людям.
Каждый одессит расходует свой запальчик по-своему. Один одессит шипит и шипит всю жизнь — то на жену, то на соседей. Другой — устраивает праздник с фейерверком и потрясает всех, но сам полностью выдыхается на этом празднике. Третий — регулярно занимается маленькими представлениями и заставляет окружающих улыбаться и улыбаться, продлевая этим самым им жизнь...
Способов расхода запалов столько, сколько в городе одесситов. И водители — не исключение. Возможность общения с публикой у них ограничена. Водитель прикован к баранке многими-многими условностями, правилами, требованиями. Ему некогда отвлекаться, а участвовать в людском круговороте, а сказать свое «я» хочется. Вот и находят водители различные формы общения. Один водитель троллейбуса непременно уезжает из-под носа догоняющего его потенциального пассажира. Но сзади на троллейбусе он честно написал «Не уверен — не догоняй». Водитель частного такси пренебрегает желтым светом светофора, а иногда — даже красным. На замечание же пассажира высокомерно заявляет: «Не волнуйтесь, Вас везет шофер с высшим образованием. Папа - грузин, мама-  русская, а  я  - одессит».
Водители трамваев и троллейбусов регулярно уплотняют пассажиров с помощью внезапных остановок. Троллейбус как бы спотыкается, пассажиры по инерции прижимаются друг к другу, прессуются, образуя монолит. Все бы ничего! Только как потом этому монолиту рассредоточиться на разных остановках? Вот и выходят не где нужно, а где получается, выговаривая водителю все, что придумали во время езды. А водитель огрызается: «Все ехать хотят, не ты один!» И все соглашаются.
Он где-то прав, этот водитель. Не научились еще у нас о людях заботиться.
А водители микроавтобусов!..
Едет такой-то вот мини-автобусик с массива Котовского до Пересыпского моста. Перед мостом — в районе 1-го, 2-го Заливного — дорога представляет собой волнообразную линию с постепенным чередованием подъемов и спусков. Водитель как бы невзначай предупреждает: «самолетик» или, соответственно, «воздушная яма». Затем разгоняет машину, взлетает на горку, пролетая какие-то секунды в воздухе, и мягко приземляет машину на асфальт, испытывая при этом блаженство летчика или горнолыжника. В салоне — смех. Потому что водитель, во-первых, предупредил, и каждый должен был за что-нибудь ухватиться, во-вторых, - водитель следит за возрастом пассажиров — уважает старческое нежелание летать.
Но иногда:
- Я т-те покажу самолетик! Я т-те покажу воздушную яму! - кричит какой-то дядька.
Водитель удивленно уставился на него: «Так старался...»
Но тут на дядьку налетают остальные участники шоу.
- Ты что, шуток не понимаешь? Ты что, не в Одессе живешь?
- Скорей геморрой рассосется, - убеждает какой-то толстяк.
- Да он не одессит, товарищи! - вдруг озаряет какую-то дамочку.
- Да ну вас, - и дядька выходит.
Все с сочувствием и пониманием смотрят ему вслед.
Счастливой дороги, дорогие мои! Хорошего вам водителя! И если вам случится встретить человека, устраивающего для вас маленький праздник, маленькое шоу — не за деньги, а просто так, - улыбнитесь ему, и вы восполните его энергию, его термоядерный запальчик.


УНИКАЛЬНЫЙ ГОРОД

Наш город... Наш любимый город, конечно же, совершенно неподражаем, совершенно уникален. Если мы уж что-то делаем, то делаем как никто...  «...Что бы мы ни делали, за что бы ни брались...»
Мы растим таланты, чтобы они блистали на лучших сценах мира, на худой конец — украшали хотя бы сцены Киева и Москвы.
А в Одессе остаются только фанаты, которые пришиты к городу суровыми нитками, которым для свободного полета и нормального дыхания нужен только одесский смог, висящий над городом. Фанаты становятся учителями, которые в свою очередь растят новые таланты.
Хотя, и не совсем бескорыстно мы расстаемся с талантами — это наша реклама. Отъезжающие — полномочные представители нашего города. А как бы еще мир узнал о кузнице талантов?!
С другой стороны, не отпускай мы их, и Одесса очень скоро стала бы столицей талантов. А сегодня Одесса — просто уникальный город с живородящим таланты родником.
И так во всем, начиная от мелочи до великого - и наоборот.  Например. Закупаем заграничный линолеум при наличии хорошего отечественного, но предупреждаем: главное, не мыть, и тогда продержится — все-таки, на картонной основе.
Свои мыловаренные заводы закрываем, чтобы поддержать экономику дружественных стран. И закупаем, закупаем стиральные средства. Уму непостижимо, производным чего являются эти «Тайд» и прочие!.. Из золота они, что ли?! Какие такие черноземы и ливни нужны для создания таких порошков, если цена килограмма порошка равна цене шести, а то и восьми килограммов нашей пшенички?
Но закупаем, потому что город у нас  уникальный.
А птица... Уничтожили свою, закрыли птицефабрики. И все это для того, чтобы пароходами, поездами и самолетами завозить птицу, птицу, птицу — американскую и польскую, болгарскую, турецкую и немецкую... Народ у нас работящий. Питаться хорошо надо. Вот и не успевают всякие там американцы поставлять птицу в наш уникальный город.
А мухи! Даже мухи в нашем городе уникальные и привередливые. Покажите нам одесскую муху, которая бы села на американский куриный окорочок. Мухи себе цену знают! Они вам всякой падалью питаться не станут. Вынь да положь одесской мухе отечественную продукцию.
… «Рекбус-кроксворд», - как говорил Райкин.
Мухи брезгуют, собаки отворачиваются... а народ ест. Вот и выходит, что и народ в нашем городе тоже уникальный!

НЕДОЛГО МУЗЫКА ИГРАЛА

Фонтан заработал. Фонтан, молчавший столько лет, вдруг зажурчал. Вдруг взвились струи и рассыпались сотнями брызг.
- Радуга, радуга, дети, смотрите! - закричали мамаши.
И тут же с радостным недоумением  уставились друг на друга, - не может быть, откуда взялись деньги на ремонт? Может, это ЧМП, а может, богатый «Черноморец», ведь фонтан прямо рядом с их основной базой — стадионом «Черноморец»?
- Соня, приходи скорее в парк, - звонил мужчина, - фонтан заработал. Такой праздник. Наверное, в парке сменили директора.
Новые директора всегда месяц-другой, демонстрируя кипучую деятельность, предпринимали  новые  шаги. Один обновил аллею деревьев, ведущую к морю, подрезал деревья, они дали новые ветви и сейчас новая аллея. Другой помогал установить памятник. Может, и по всему парку обновят деревья. На старых только вороны плодятся, и трава под ними уже не растет. В городе столько научно-исследовательских институтов - Ботанический сад, университет с его кафедрами. Неужели никому нет дела до места отдыха тысяч и тысяч трудящихся... Ведь почти для всех эти прогулки по парку — единственный способ оздоровления. Но вот, кажется, все-таки вспомнили о людях — фонтан заработал. Ровно через две недели фонтан замолчал. Но у одесситов еще долго будут в памяти яркие струи и крики: «Соня, Соня, приходи скорее в парк — фонтан заработал, такой праздник!».
Обычно директора сменяются в мае. Май — месяц оживления, месяц обновления. Может, директорам парка зарплату только за май и дают, а все остальное время они где-нибудь калымят? Выходит, так.


ЭЙ, ВЫ ТАМ...

Ждите, к вам обязательно постучат.
Вы, молодой человек, едущий по Среднефонтанской под «кирпич», сбивший мужчину и не предложивший ему помощь.
Вы, мама с бабушкой, увидевшие, как скромно живет мужчина и предложившие 200 гривень его жене, а в ответ услышавшие: черепно-мозговые травмы цитрамоном не лечатся.
Конечно, вы купили и следователей, и прокуратуру. Конечно, вы отправили сына снова в рейс. Но все тайное когда-нибудь становится явным. Ждите, ждите, к вам постучат.
Ты, молодая девушка, сбившая двух пенсионеров и не поинтересовавшаяся их дальнейшей судьбой, не принесшая им даже яблока в больницу. А ведь эти люди до сих пор на больничной койке — операция за операцией, инвалидность. Тебе удалось избежать ответа, тебе удалось стереть это из памяти. Но жди, в твою дверь обязательно постучат.
Эй, вы там, нелюди! И вам придется снять маски благодушия, порядочности, которые вы носили столько лет. И придется предстать перед судом в своем уродливом обличии. И неминуемо грядет расплата, ждите.
Вы, тетя, работавшая кладовщицей в детском доме на 16-й Фонтана, помните, как пришли к вам строители и подарили детям мешок сахара? Они строили дом неподалеку и жалели детдомовских детишек. Говорят, смотрели телевизионную передачу. У детдомовского мальчика спросили: «Что ты любишь больше всего?». А он сказал: «Сладкий чай с сахаром». Строители купили мешок сахара и подарили его детишкам. В конце дня вы, тетя кладовщица и ваш напарник, честно поделили мешок и понесли по полмешка сахара домой. Эти строители, работавшие на крыше, увидели вас с мешками, заставили вернуться в детдом и отдать сахар на кухню. Но вы подарили безверие целой бригаде строителей. Теперь они покупают бананы, конфеты, но отдают их ребятам в руки. Не верят они в то, что деньги и продукты дойдут до детей. Вы, и кладовщик, и заведующая - ждите, к вам придут.
Вы всплеснете ручками и будете кричать:
- Что, мне сахара не хватало, черт попутал?!
Вот к нему, скорее всего, вы и отправитесь.


НЕВЕСТА — ДЕЛО ЩЕПЕТИЛЬНОЕ
Юморина в Одессе

Движется, движется праздничная толпа по Дерибасовской. То тут, то там останавливаются герои в костюмах, взрывают толпу смехом и радостными возгласами. Вот идет группка парней в пачках и тапочках вместо пуант.
- А «Танец маленьких лебедей» исполнить можете?
- Пятьдесят гривень, - говорит один.
Быстро сбрасываются. Ребята начинают танцевать «тра-та-та», перебирают ножками мальчишки. Счастливая публика сталкивает мешающих на бордюр, делает круг, помогает ребятам возгласами и сыплются копеечки в фартучек с кармашком, предварительно одетый одной из «балерин».
- А партию белого лебедя не станцуете?
- Стольник, - говорит один из лебедей.
В Горсаду стоит маленькая будка с окошечком. В окне вывеска «Брачное агентство «Скороспелые браки». Всего за десять минут и всего за двадцать гривень вы найдете счастье на всю свою жизнь». Перед будкой уже выстраивается очередь. Пары уже встречающихся и вновь созданные торопятся «расписаться». После «росписи» и вручения «документа» им и гостям предлагают, за дополнительную плату, угоститься  шампанским и конфетами. На лицах брачующихся – восторг и счастье. Какую-то минуту возле окошка стоят только парни.
- Невесты, невесты! - выкрикивает девушка из окошка.
Мужчина говорит:
- Женихов много, а невеста — дело щепетильное, не каждая согласится.
Тут решает одна девушка:
- Эх, была не была, может, повезет?
К очереди пристраиваются новые пары, брачное агентство будет сегодня работать очень долго.
Салют, салют! Салют раньше времени. Ребята в колпаках раздают хлопушки с конфетти и предупреждают: «После слова «салют» выстреливаете в воздух».
- Одессе салют! Одессе салют! Одессе салют!
И все вокруг в конфетти. Хотя салют придется повторить еще раз в назначенное время, дневной салют тоже приятен.
Завтра мы снова будет обивать пороги в поисках работы, стоять в очереди за субсидиями, а сегодня в Одессе Юморина. И никто не отнимет у одесситов это право на смех.


РУГАТЕЛЬНОЕ СЛОВО «ЕЛКИ»

Если человек не одессит, он стесняется своих чувств, комплексует.  Если одессит, он уже при первом знакомстве заболеет вашими проблемами, поделится своим опытом, окунет вас в ласковое море доброжелательности и заботы. Вот от радости он изобразит что-то вроде игры на ударных инструментах -  па-па-па или па-ра-па-па-пам и посоветует вам, например, купить у него пуделя.
- Я вижу вы хороший человек, будете ему зубы по утрам чистить. Забота, она на земле держит.
И вы из благодарности за комплимент и отчасти из-за желания пожить подольше на земле таки купите у него этого пуделя. А потом полюбите этого же пуделя так, как любят собак только в Одессе. Пройдет немного времени, и вы будете кричать на весь парк:
- Марсик, ты мне сделал инфаркт, иди к папе.
И неважно, что степень отцовства у некоторых вызывает сомнение. Тревоги и огорчения, радость и гордость слышатся в словах хозяев собак.
- Ой, что я не знаю, из-за моей Молли пол-Одессы на ушах стоит. Приезжаю в Москву, а они там как зомби, ничего не видят, ничего не слышат. У них запрограммированы только дорога в метро,  утром  на работу, а вечером в том же метро дорога домой. И никаких восторгов. А мы? А мы еще видим,  как растут наши собаки. И слава Богу, что в Одессе нет метро, - рассказывала хозяйка Молли Володе.
А любимой породой Володи всегда были фокстерьеры. В них Володя души не чаял. Да и было за что любить этих умных и преданных, отважных и ласковых собак. Много лет подряд Володя ездил на охоту с верным фокстерьером Бомом. Находившись за день, Володя засыпал у костра, а верный Бом глаз не смыкал, сторожил сон хозяина. Усталые, но довольные, они возвращались домой, гордо несли в рюкзаке пару зайцев или пару уток. Но Бом состарился и уже не отходил далеко от дома. А Володя гулял в парке с фокстерьершей Майей и маленькой пуделихой Лялей. Кукольная внешность Ляли и определила ее имя. Стрижка, прически, ошейнички, ленточки. Кукла, на украинском, - лялька. Изящная, кокетливая, капризная Лялечка требовала к себе постоянного внимания. Немного побегав с Майей, она капризно просилась на ручки, став перед хозяином на задние лапки. Посидев на ручках, Ляля снова просилась погулять. В холодную погоду Ляля гуляла в комбинезончике, она была очень нежной. Зимой комбинезончик был уже утепленным. Разговаривал Володя с собаками только ласково. Самостоятельная Майя не доставляла забот, зато Ляля — это хлопоты, хлопоты и хлопоты. Зато очень скоро Ляля завоевала звание первой красавицы. И вот уже Ляля несется к большой и грозной собаке -ротвейлеру.  Ей интересно, но она знает, что ею все восхищаются.
- Ляля, елки! - кричит Володя.
Ляля мгновенно останавливается. Слово «елки» ругательное, это значит, хозяин возмущен до предела. Ляля, виновато опустив голову, возвращается к хозяину.
- Как с тобой разговаривать, как тебе объяснять? Ты этому борову на один зуб будешь, он не поймет твоей поэтичности, не оценит изящества, - выговаривал Володя.
«Говори, говори, - думает легкомысленная Лялечка. - Говори много слов, только не повторяй этого ужасного слова «елки».
А Володя, переживший столько страха за Лялечку, и сам уже понял, что зря так ее поволновал.



ЭКСПРОМТ

Одесса — город, совершенно немыслимый без поэтов!
Поэты — люди, огромное богатство которых в любви к людям, своей земле. А сегодня многие одесские поэты «сделали ноги», то есть, разбежались в разные стороны. Один, очень талантливый, добежал до Австралии. И я вам скажу, почему. Потому, что у Гурвица нет золотого запасу! А ежели б он был?..
То поэтов вылавливали бы сачками, как собак в предутренние часы. И сажали бы их в золоченые клетки, квартиры улучшенной планировки, по-нашему.
И приносили бы им... как это: осетрину в банановых листьях. Или бананы в осетрине... И просили бы:
- Пиши, дорогой... Город ждет... Одесса!
И на каждого поэта, используя опыт КГБ, было бы заведено личное дело. Чтобы знать кто в чем нуждается. И чего от кого можно ждать, какого шедевра, чтобы успеть отредактировать и зарегистрировать в печати.
Конечно, сегодня они (уехавшие) еще пишут, но все больше воспоминания... Так как все они уже живут прошлым, так как настоящая жизнь была тут.
И посещая супермаркеты, и отдыхая на Гавайях, они ловили себя на мысли: «Как она там, Одесса?!»
А приехав погостить в Одессу, они думают: «Хорошо, что я уехал! Здесь уже все чужое».
Да, для того чтобы это было родным, здесь нужно жить! И выживать- несмотря на пренебрежение власть имущих, выполнять свой долг летописца, художника...
И служить, служить людям в том качестве, которым одарила тебе одесская природа!
...Но если и дальше никаких просветов, я тоже разбегусь в разные стороны...
Потому что и моя тонкая душевная структура содрогается от обыденной грубости... Кстати, вот слово «обыденная» произошло от чего? Не от слова быдло? Не знаете... Я тоже.
Поэт, которому приходится писать прозой,  - Тихон Смирный.


ТАЛАНТ, ОН ВЕЗДЕ ТАЛАНТ

И он всегда пробьет себе дорогу.
Так получите фокусы в каждом доме! Но говорить о нем вы будете! И удивляться... И восхищаться!..
Разнообразие спичечных эффектов наводит на мысль о том, что министр спичечной промышленности — человек несомненно талантливый, но не состоявшийся... фокусник или пиротехник. А ох как хочется!!!
Талант в землю не зароешь. Вот отсюда и появляется великое множество разновидностей спичек.
1. Спички не возгорающиеся — осколки, отлетая, вспыхивают друг за другом.
2. Спички противопожарные. Горят как бенгальские огни. Светят, но не греют.
3. Спички учебные — не высекают огня, но тренироваться можно.
4. Спички «пшик» - в одно мгновение спички успевают вспыхнуть и погаснуть, издав короткий писк. Дерево спички загореться не успевает, так как сера мгновенно сгорает, издав только звук пшик.
5. Спички — береги ручки. Ручки беречь советуют справедливо, так как момент возгорания серы и сгорание деревянной части спички — 1 момент.
6. Спички семейные -это когда по одной их зажечь нельзя — серы не хватает и приходится складывать 3-4 спички.
7. Спички-ломалки. Дерево спички настолько хрупкое и нежное, что от прикосновения к коробке спички ломаются.
И у кого еще после этого возникнут сомнения, что министр спичечной промышленности — человек, несомненно, талантливый, а талант, как говорится, в землю не зароешь!


ДУРАЧОК

В квартиру позвонили. Хозяйка открыла дверь. Перед ней стоял высокий парень в кожаной куртке, вязаной шапке.
- Здравствуйте, у меня умерла бабушка, не найдется ли у вас чем-нибудь ее помянуть?
Хозяйка, поняв, что полноценный человек просить не будет, собрала, чем могла поделиться: и колбаску, и сырок, и хлеб.
- А вина у вас нет?
- Ах да, есть, сейчас погляжу.
Вынесла пол-литра вина и отдала парню. Парень ушел. После хозяйка вышла на балкон и увидела, что к парню подошла девушка, он показал ей пакет с едой и обнял девушку. Они пошли в сторону парка. Потом этот парень звонил не раз в эту квартиру, где ему заботливо собрали сумку.
- У меня бабушка умерла, - снова говорил он.
Хозяйка, оценив ситуацию, поняла, что попалась на крючок.
- А когда умерла твоя бабушка? - спросила хозяйка.
- Полгода назад. А из одежды у вас что-то найдется: свитер, брюки, куртки? Зима скоро, - сказал парень.
- Знаете, кто у меня есть? У меня есть муж-милиционер, - сказала хозяйка. - Он поможет вам устроиться в ЛТП на два месяца. Гособеспечение.
- Спасибо, не надо, - понял парень.
Больше он не приходил. А хозяйка задумалась, почему милиции нет дела до шатающихся по всему городу тунеядцев, нет дела до покоя и здоровья граждан. Да, они же не человекозащищающие, а правоохранительные органы.


«И ДОЛЬШЕ ВЕКА ДЛИТСЯ ДЕНЬ»

Какие неподъемно тяжелые эти дни, какие однообразно серые и безысходные, как звенья цепи огромного якоря, медленно погружаемого в воду... Где найти силы ждать? «Дольше века длится день». Эти слова Чингиза Айтматова можно отнести к каждому писателю. И даже более - к каждому ждущему человеку. К человеку, ждущему даже не признания, нет. Человеку, ждущему быть представленному миру или хотя бы широкому кругу читателей. Среди писателей есть люди, печатающие свои книги тиражом пятьдесят, сто экземпляров. И чаще эти экземпляры оседают на полках у людей, от которых зависит судьба писателей, — у чиновников. Человеку пишущему необходимо быть услышанным. И вот писательница дошла до басни. Трудно найти человека, не знающего басню о стрекозе и муравье. Так как басня — это непреложный атрибут воспитания личности. Многие пишут побасенки, но за настоящую басню берутся единицы. А тут из разных басенок складывается сборник и на этот сборник снова не обращают внимания. А может, все-таки дать человеку возможность и напечатать пять-шесть басен и позволить людям самим решать, нужен ли им этот автор. Она повторяла и повторяла: «И дольше века длится день».


ТАЛАНТ

Талант — это девяносто процентов труда. Она познакомилась с этой художницей на выставке. Узнав, что девушка работает художником-оформителем, она восприняла это как счастье. Сказала о том, что мечтает о цветной детской книге. У них началось творческое общение. Художница жила на другом конце города, но недаром она повторяла это слово - «богема». Ия Ивлева. «Видно родители знали, что дочь станет известной художницей и ей нужно красивое имя». Ия Ивлева вставала не раньше двенадцати. Кофе, раздумья утренние... Но первая книга все-таки вышла. Она покорила сердца детей замечательными рисунками, правда, дети сразу стали раскрашивать черно-белые рисунки цветными карандашами, фломастерами. Восемьдесят процентов успеха книги обеспечили рисунки. Какое счастье - найти такого художник! Сразу было договорено об оформлении следующей книги. Ия даже сделала несколько набросков. Потрясающе! Автор была влюблена и в рисунки, и в художницу. Но меланхолия, депрессия, уныние не настраивали художницу на рабочий лад. Во время частых встреч с автором она рассказывала о планах, о взятых обязательствах, о незаконченных панно и несостоявшихся выставках. Художница была в своем амплуа - уставшая от суеты аристократка. Действительно, подумала автор, талант — это девяносто процентов труда. Иначе как же заметят его несомненные достоинства… И автор стала искать других художников.


ДЕСЯТАЯ ДОРОГА

В газете была введена рубрика, над названием которой долго размышляли. Были предложения: «Люди и братья наши меньшие», «Люди и собаки», «Собаки и люди».
- Но как можно ставить собак на первое место? - спросила одна сотрудница.
- Да потому что многие хозяева собак именно на первое место ставят своих питомцев.
Укус собаки в детстве может быть травмой на всю жизнь. А хозяин только оттянет укусившего пса и скажет: «Закаляться нужно» и спокойно уйдет с собакой.
Зная о непредсказуемости собак, зная, что время от времени собаки бросаются даже на своих хозяев, Алла все-таки пыталась доверять услышанному, верила, что собака нападает только на движущийся предмет. Вот и сегодня шла она по аллее парка спортивной походкой, впереди нее на дорожке стояли две женщины и оживленно разговаривали, по обе стороны от них лежали две огромные собаки - ротвейлер и доберман-пинчер. Хозяйки, увидев идущий «предмет», отнеслись к нему безразлично. Алла соображала: если хозяйки не волнуются, значит, уверены в собачьей вышколенности, и потом, собаки чувствуют, когда их боятся. Алла спокойно продолжала путь по дорожке. И тут огромный ротвейлер бросился -  и не просто к ней, а к ее лицу. Хозяйка отозвала собаку и взяла ее под ошейник. Но зато хозяйка добермана стала ругать Аллу на чем свет стоит:
- Вы что, не видите, что здесь две огромные собаки? Идете, специально провоцируете собак, еще руками машете, еще ногами семените. Я десятой дорогой обошла бы таких собак. Ненавижу таких, как вы. Специально ходите, провоцируете животных!
Получив такой заряд бодрости, девушка быстро отошла от этой собачье-человеческой композиции. Через несколько метров стояла женщина, наблюдавшая эту картину:
- Простите, вы случайно не знаете, где в Одессе находится десятая дорога? В каком это направлении?
- В любом, - ответила женщина. - Куда бы вы ни направились от случившегося, считайте каждую попавшуюся на пути дорогу. Первая, вторая, вот десятая попавшаяся вам дорога как раз и будет та, о которой вы говорите.
- Но ведь это пешеходная дорожка, - хотела вставить Алла.
Но хозяйка добермана сыпала оскорблениями не уставая. Проще, гораздо проще, подумала Алла узнать, где у нас находится десятая дорога, по которой могли бы гулять граждане, не опасаясь, что на них набросится собака или ее хозяйка, где не нанесут увечья и не будет нанесена моральная травма. Или вот еще, подумала Алла, приобрести бы подобного собачьего монстра, и, увидев хозяйку ротвейлера, сказать своему монстру «Вольно!».



ЭТО АМЕРИКА

Часто Давида спрашивали: «Как вы там живете, в этой Америке?». «Нормально».  Они жили на берегу океана, в городе, который часто посещали ураганы и тайфуны. Они, бывшие подданные СССР, жили спокойно и счастливо.
- Как же так? - спрашивали товарищи из бывшего СССР. - Мы же видели, что случается с вами во время тайфуна, как вам приходится прятаться под землей. А прошлая жизнь, а любимые вещи, а фотографии?
- О приближении тайфуна мы знаем заранее, у нас есть время подготовиться, перевезти самое необходимое. Все потери в течение недели-двух восстанавливает государство. У нас снова есть жилье, евроремонты, новая мебель и ковры, а все дорогие тексты, фотографии дублируются в банках данных и мгновенно восстанавливаются по запросу. О какой жалости и любви к вещам вы говорите? После урагана,  наоборот,  все только обновляется. А ураган — это взрыв настроения у природы, это ее гнев. Что ж, учимся понимать природу. А после урагана она, как после грозы, еще красивее, еще свежее. Любить надо солнце, ветер, океан. Любить надо жизнь. А здесь любить жизнь помогает еще и государство.


ВТОРАЯ САРА БЕРНАР

По Спиридоновской шла похоронная процессия, целый квартал был занят людьми. Среди  провожающих  узнавали театральных деятелей, даже актеров, много известных лиц.
- Кого это хоронят? - удивлялись люди.
- Кого-то известного, - подсказывали со стороны. - Кого-то влиятельного. Так много народа, так много венков. И какие представительные похороны, - снова останавливались люди.
Кто-то сказал:
- Хоронят, как Сару Бернар.
И хотя никто не знал, как ее хоронили,  люди  кивали. А хоронили просто жену артиста, просто маму дочери, которая работала в театре. Она всю жизнь заботилась о театре,  помогала организовать и концерты, и премьеры, знала всех и всем старалась помочь. Очень многим досталась теплота ее сердца. На похоронах, вспоминая отношения с ней, многие плакали. Почувствовав, что болезнь сильнее ее девяностолетнего организма, Ирина постаралась облагодетельствовать всех друзей при жизни. Ей не жалко было раздаривать свои пальто, манто, шубки и всякую женскую мелочь.
- Носите на здоровье, - говорила она. - Вам будет приятнее получить это из моих собственных рук.
И звонила костюмерше:
- Таня, тебе нравился мой лиловый кулон, я дарю его тебе. Зайди забери.
А люди шли и шли. Кто-то вспоминал ее беды, кто-то - ее веселость и доброжелательность. А подходящие снова спрашивали:
- Кого хоронят?
- Достойного человека хоронят.
Так мало сегодня хоронят людей, дарящих тепло другим. Все так заняты. Многие поехали на кладбище, а потом в кафе. На поминальном обеде муж сказал:
- Как много людей собралось сегодня помянуть мою жену… Спасибо вам, спасибо ей.


ВСТРЕЧА

По улице шла маленькая хрупкая женщина. На своих плечиках она выдержала войну и голод, пережила смерть мужа и сына. Но у нее оставалась дочь. Дочь щебетала о школьных подругах, о голодных воробьях - и горе отступало. Появлялась убежденность, что жить надо, жить стоит. Но вот она похоронила и свое счастье - она потеряла дочь. Каждый день ходила по улице и сидела на лавочке эта сухонькая женщина. Слабая улыбка трогала ее губы, когда она наблюдала за детьми, но ничего больше не могло взволновать ее и обрадовать. Ничего не могло вывести ее из состояния ожидания. Ничто на свете не заставит ее снять черный платок и черную накидку. «Как много горя было в ее жизни», думает она. Но как много счастья подарила ей дочь. И сейчас она не ропщет. Она даже не плачет. Она ждет встречи с ней, с дочерью.
Она ждет год, два, месяц и еще день, и вот еще... И еще... Но близится, близится встреча с самым родным и близким,  самым дорогим человеком. Идет женщина в черном, ее глаза горят верой, верой и ожиданием. Скоро, очень скоро они снова будут вместе, теперь уже навсегда. Она  ждет этой встречи.


СЮРПРИЗ С ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕМ

Для всех уже далеко не секрет, что преподаватели учебных заведений месяцами не получают зарплату, что кто-то ищет работу в торговле. Но кто-то, все-таки, затянув до предела пояс, продолжает сеять разумное, доброе, вечное. И что совершенно удивительно в нашем городе деловых людей, эти учителя продолжают не только вычитывать свою программу, но и заботиться о духовном воспитании детей. Одним из проявлений такой заботы является приглашение поэтов в школы. Не успел один писатель встретиться с детьми, как приглашают второго, третьего.  Писатели рады встречаться с детьми, им нужна аудитория. А дети тоже рады, только очень. Они ведут диалог с писателями, делятся своими наблюдениями, рифмуют, слагают свои стихи и открывают, открывают в себе все новые способности и таланты, и учатся приносить радость и делать сюрпризы. Учительница предупредила писательницу:
- Дети приготовили вам сюрприз.
«Интересно, - подумала писательница, -  сюрприз с предупреждением».
Это что-то новое, обычно сюрприз — это неожиданный приятный подарок. Ну, посмотрим  на сюрприз с предупреждением. Оказалось, что дети подготовили большой концерт по произведениям писательницы. Они читали стихи, пели песни, показывали инсценировки.
Да, сюрприз с предупреждением — это гораздо больше сюрприза, поняла писательница.
Cюрприз — это маленький, неожиданный приятный подарок. А сюрприз с предупреждением — это целый концерт, сделала для себя вывод писательница.



ГДЕ ВЫ СОХНЕТЕ БЕЛЬЕ?

Все в этом дворе было ярко, нарочито и вызывающе. Как будто кто-то населил этот двор красивыми людьми, как будто кто-то готовил из квартир двора яркий коллаж. Русские, еврейские, украинские, армянские семьи мирно сосуществовали здесь много лет.
- Марсик, чтоб ты сдох, что ты гоняешься за Милиной кошкой, Миля тебе этого не простит.
- О, Сони, Мони, гыр-гыр-гыр, - это на балкон вышел Иван, - не дадут рабочему человеку поспать.
- Пить меньше надо, - включилась третья соседка, - и спать меньше будешь.
- Да, - согласилась хозяйка Марсика, - ты что, не довел до конца свое рацпредложение? Если бы еврею достались такие мозги — он бы уже бизнес сделал. «Гешефт»,  по-нашему.
У Ивана эта тема была больной. Его уже не первый раз обходили, использовав его предложения. Иван заводился:
- Нет, мы давайте сперва выясним — где вы сохнете белье: в духовке или на веревке, так я и знал.
- Дурачок, - выразительно говорит тетя Софа.
- Та не треба за нього  щось робити, хай він сам, - включилась Маруся.
- Что вы такое говорите, это же мозги нашего города. Как это он сам, мы все за него в ответе.
- Він з неї дражниться, а вона його захищає, по якому це - не розумію.
- А вам и не надо понимать, - говорит Иван. - Я ее больше всех люблю в нашем дворе.
Все соседи спонтанно высказывали свои мысли, переживали за Ивана. Кто-то просто говорил пару фраз, чтобы разговор поддержать.
- Что молчишь уже? - кричала мужу соседка слева. - Правильно говорят, бойся равнодушных, это же Ивану помочь хотят.
- Ваня, я с тобой, - сказал ее муж, чем вызвал новый шквал реплик жителей двора.
- Сони, Мони, гыр-гыр-гыр. Сорок лет  каждый  день и каждый вечер — Ваня, Ваня! Что я вам-  мальчик для битья?!
У двора был смежный двор, но люди, живущие в том дворе, были тихи и невыразительны. Жили как мыши, с ними даже дружить не интересно.
- Вот у нас, - говорили жители большого двора, - один проснулся и все — уже во всем дворе побудка.


ВАМ ТУДА НЕ НАДО

Женщина села в маршрутку, назвала адрес и по обыкновению завела разговор с сидящей рядом  женщиной.
- Вот так ходишь, ходишь по врачам, прислушиваешься к их советам, а лучше не становится.
Водитель прислушивался к разговору. Во время остановки под светофором он оглянулся и посмотрел на рассказывающую женщину.
- А вы знаете, вам туда не надо.
- А куда мне надо? - удивленно спросила женщина.
- Я знаю, сейчас привезу.
Чисто по-одесски: выслушать, проанализировать ситуацию и броситься решать проблему.
Разговорившись с водителем, женщина услышала:
- Надо знать, где в Одессе и кто хорошо лечит. В одном месте ортопеды, в другом кардиологи, в третьем онкологи. По вашей проблеме я обращался ко многим врачам. Сейчас вас привезу, не волнуйтесь и не делайте волны. Я везу вас туда, где помогли мне и многим другим. К нашим врачам едет не только вся Украина, а все СНГ, вот такие одесские врачи. А одесситы — народ не такой уж многочисленный, а задач перед ними, а ответственности... Одесситы в ответе за хорошее настроение не только в Украине, а во всех уголках земли, где знают и любят слово «Одесса». Ну такие мы есть, важно для нас, чтобы человек попал именно туда, где ему действительно помогут.
Он привез женщину в центр пульмонологии.
- Не волнуйтесь, вас здесь обслужат быстро, добросовестно и качественно обследуют и вылечат. Здоровья вам, здоровья! Я же говорю, вам туда не надо, куда вы ехали.
- А что вам-то от этого? - спросила соседка водителя.
- Как, - удивился водитель, - удовольствие, моральное удовлетворение, а целому городу — выздоровление.


ПРОСТОТА

Сергею, человеку со средним специальным образованием, за которое он себя очень ценил и уважал, пришлось снова менять работу. Как много работ он уже поменял! То ли работа ему не нравилась, то ли он – работе, и вот он готовит дверь к реставрации. Бригадир долго и кропотливо объясняет, показывает, наставляет, - Сережа все пропускает мимо ушей. Работу, с которой другие бы справились за день, Сережа растягивает на неделю. А бригадир снова и снова показывает, как держать инструмент,  но  у Сережи один за другим выходят из строя приборы. Он то пережжет, то слишком надавит. «Некачественное оборудование!», возмущается Сергей. А бригадир снова и снова чинит, снова и снова показывает. Сергей делает мизерные, но все же успехи. «Я у Вас уже четыре месяца», говорит он.
«Я так долго нигде не задерживался», - говорил Сергей напарнику. - Но я даже рад этой тягомотине. Перспективы открываются. Я научился шлифовать. Еще бригадир научит меня пользоваться красками, и я спокойно устроюсь в автосервис шлифовать машины». «Простота, - подумал напарник. –  Но именно та простота, что хуже воровства».



АЛТАРЬ

Шла служба. Все находящиеся в храме то и дело бросали взгляды на красавицу-невесту и строгого жениха. Родители стояли слева от невесты. Было договорено, что он, Стив, будет вести ее к алтарю. Он заслужил свое место быть рядом с невестой на этой церемонии. Слезы счастья застилали глаза пожилого человека. Он старался скрыть их от своей доченьки, как он про себя ее называл. Слезы гордости отца, благодарного за великодушие, за честность и справедливость своей доченьки. Он подхватил эту семью, когда ему было уже за пятьдесят. «Старый холостяк», - уже говорили о нем. На долгие двадцать лет он стал для нее и советчиком, и помощником, и защитником. Священник, видя какое впечатление производит его проповедь, употреблял в своей речи лучшие молитвы. Он тоже чувствовал, что эта служба особенная, что он запомнит эту службу надолго. Слезы благодарности жгли глаза Стива. Он исполнил высочайшую в мире миссию — отцовство. Ему дали возможность привести невесту к алтарю и передать ее в руки жениха.
Играл орган, все было церемонно, торжественно, правильно. Жених с любовью смотрел на свою изысканно красивую невесту. Церемония подходила к концу, всем было хорошо и радостно за счастье молодых. Но в какой-то момент мама невесты отвела глаза в сторону. Перед глазами мелькнул образ биологического, как сегодня говорят, отца невесты. Да и то, родить - не значит воспитать и выучить. Зачать - не значит вырастить. Алтарь, возле него совершается самое важное: крещение, венчание... В жизни каждого человека бывают эти события.



И СНОВА НОЧЬ

Что же надо этим мужчинам? Внешность - так она хороша собой. И в свои пятьдесят даст фору многим. Ни подтяжек, ни целлюлита. А дети, так они давно к самостоятельности приучены. Они не бедствуют, имеют хорошие специальности. Были ли у нее мужчины после мужа? Да, то месяц, а один даже семь месяцев держался. А потом забывали дорогу к ней. А ей одной ждать утра, да и следующие ночи. До той, в которой удастся снова посмотреть в глаза мужчине. Она весь день в заботах. На работе ценят, уважают. А вечерами телевизор, звонки детям. И снова одинокая ночь. Чего ей не хватает? Здорова, красива, обеспечена. Каждый день подолгу гуляет в парке. Но каждый новый знакомый почему-то ставит своих жен на первое место. «Не могу сейчас бросить», - говорят. И какой бы ни была его семья — сохраняют и жену, и детей. И ей достается только роль любовницы. Ей достается только крохами питаться и слышать иногда: «Ты красивая, ты умная...». А потом снова обязательно одиночество.


КАК СВЕЖО В ПАМЯТИ…
В обоих жило сознание чего-то несовершившегося, чего-то недоделанного. Она: «Я не имею права форсировать события, решать. Это привилегия мужчин». Он: «Я сильный, я сам построил свою судьбу. У меня хорошая жена, замечательные дети. Она потеряла на меня все права. Не пускать в свою голову мысли о ней». Но как ясно он сейчас понимает, что огромным счастьем в его жизни была и есть эта женщина, эта девушка. Как бы она ни выглядела, какую фамилию ни носила бы сегодня. Он понимал, что будет искать ее, будет слать ей свои мысли. И он, этот честный человек, будет мечтать соединиться с ней хотя бы на том свете.


СЧАСТЬЕ И НЕСЧАСТЬЕ
(ЛИЧНОЕ МНЕНИЕ)

Она не была раскрасавицей, не была фотомоделью. Она даже не была спортивного телосложения. Она просто была хорошенькой и миленькой, улыбчивой и доброй.  «Симпатюля» - то и дело говорили ей соседи. «Вы самая миленькая», - говорил ей сосед с шестого этажа. «Ах, - думала она, - это его личное субъективное мнение». Но была рада видеть улыбающееся лицо соседа. И вот ее, «бегущую по волнам», как она сама себя называла, остановила болезнь — микроинсульт — реакция на оскорбление, на глубокое разочарование поведением близкого ей человека, от которого, казалось,  должна исходить только доброта. Ноги еле передвигались, но жить надо. И вот сосед с шестого пытается помочь ей нести сумку: «Я провожу вас до квартиры». «Ой, простите, ноги медленно ходят», - извиняется она. Сосед сочувственно улыбается и говорит: «Все равно вы самая милая женщина в нашем доме». Несчастье и счастье живут рядом. Теперь она это точно знает.


ЗАКОН ПРИРОДЫ

Ванечка приехал снова на дачу, бегал по участку, радуясь каждой подрастающей яблоньке и сливе.
- Ух ты, какие персики, налились, будто просятся в рот. Ой, ой, бабушка, смотри!
Его удивила ветка сливы, которую в прошлый раз сломали ребята, собирая сливы. Ветка крепилась к стволу остатками древесины и корой. Но все листочки, лежащие на земле, были свежезелеными и ничем не отличались от остальных листьев дерева.
- Ветка сломана, а листочки даже не повяли  —  как так? - спросил Ваня.
Бабушка внимательно осмотрела дерево, ветку с его зелеными листьями и серьезно сказала:
- Закон! Великий Закон материнства. По этому закону дерево питает соками каждую веточку, а веточка заботливо кормит свои листочки. Великий Закон природы, мудрый и благородный.


КАША — ОНА И В АФРИКЕ КАША

А вот с тушенкой — совсем другое дело. Семен Аркадьевич, старый морской волк, изучил этот вопрос досконально.
Тоскуют старые моряки по каше с тушенкой, которая так часто надоедала! Даже подумать страшно: как она могла надоедать — настоящая каша с настоящей тушенкой в море.
- Но нет, не стоит отвлекаться, - говорит Семен Аркадьевич. - Каша — она и в Африке каша, а тушенка, как сказать... Если взять какую-то там Америку или Англию, то конечно...
…Если написано на банке - «Тушенка говяжья», то и в банку заглядывать не надо. Даже не интересно — тушенка говяжья! А в Одессе?.. Это ж надо! Покупаешь банку «Тушенка говяжья», открываешь... и...
Киндер-сюрпризу рядом нечего делать! В одной банке колбасный фарш, во второй потрошки тушеные неизвестного происхождения, в третьей банке — икра баклажанная, в четвертой — свежие куски сала с мясом, закрытые герметически...
В доме только и слышится: «Сеня!.. Сеня!..» Это Полина Марковна зовет на кухню удивляться. Обращался Семен Аркадьевич то в одну, то в другую инстанцию. Пробовал защитить свои права в комиссии по защите прав потребителей. Но кого и от чего там защищают — не понял. То ли права от потребителя, то ли потребителя от прав.
Пробовал доказывать, что тушенка — почти последний доступный народу деликатес... Напрасно.
- Вот и остается надеяться, - говорит Семен Аркадьевич, - что хоть каша, которая и в Африке каша, и в Одессе как можно дольше останется кашей.



МАМА, МАМ, ТЫ ТОЛЬКО НЕ ВОЛНУЙСЯ!

Юрочка был единственным ребенком в семье. Любили его безмерно — особенно мама. Не успевал Юрочка поцарапать пальчик, как мама начинала причитать: «Я так и знала... я чувствовала — что-то случится». Папа снисходительно относился к шалостям и царапинам сына, говоря: «Сам таким был».
И Юрочка, привыкший к тому, что мама все знает и предчувствует, давно привык обо всем рассказывать маме и этим хоть немного ее успокаивать. Потому что он ее тоже очень любил и жалел.
Зазвонил телефон:
- Мама, мам... ты только не волнуйся, - начал сын с обычной фразы. - Понимаешь, Вовка принес «Битлов», мы хотели послушать. Но Вовка, наверное, не на ту кнопку нажал, магнитофон как заревет, Мурчик, лежавший рядом, как отпрыгнет от магнитофона, как бросится в сторону. Вовка хотел его успокоить и вернуть на место, но кот прыгнул на портьеры. Я хотел его снять — ты же не разрешаешь коту там висеть, - оторвал его от портьеры, а тут — шарах!
- Что шарах?
- Карниз упал. Хорошо, что не на кота. Но цветку не повезло. Ты не волнуйся, это тот цветок сломался, который папа не любит. Он называет его «не цветок-не дерево». Мы лучше новый посадим. Только горшок надо купить.
- А с горшком что?
- Когда цветок сломался, в этот же момент горшок — шарах на пол. Из-за него Мурчик поскользнулся и еще больше испугался — прыгнул на ковер. Вовка кричит: «У кота крыша поехала, надо его поймать, посадить в темную комнату, чтобы успокоился». Только развернулся бежать за котом, а тут опять — шарах!
- Шарах?
- Вода из аквариума. Вовка ногой за одну ножку аквариума зацепился, аквариум сперва воду выплеснул, а потом и сам разбился. Мам, ты только не волнуйся, рыбки уцелели. Мы с Вовкой их в банку пересадили, а воду собрать не удалось, так мы из крана набрали.
- Это же ведро воды на паркет! - охнула мама. - Бросьте коврик из коридора на пол. В воду не лезьте, там осколки!
Мама обхватила голову руками. А в голове как вспышки — сорвавшийся карниз, падающий горшок, поскользнувшийся Вовка, летящий аквариум. И если в такой кутерьме еще и рыбки уцелели, - так это уж полное счастье.
И мама позволила себе улыбнуться.


ОРИГИНАЛЬНЫЙ ПОДАРОК
Не дарите пока крокодилов

Часто, ох, как часто хочется нам быть оригинальными. Мы приносим в подарок замысловатые вазы, картины, в которых сами еще не разобрались, аквариумы с рыбками и книги (хотя сегодня далеко не всякая книга — лучший подарок).
А мода дарить животных!
Особенно страдает от нее ведущий программы «Поле чудес» Леонид Якубович. Сначала ему дарили спиртное. Ну и пусть себе: бутылки кушать не просят. Но это все перестало было оригинальным. И вот стали ему нести кошек и собак, морских свинок, хомяков и лисят. Одна участница подарила щенка-сенбернара, который к году превратился в двухметровую собаку. И не подумала участница: а может, прихожая уже занята, пусть не столь мохнатым, но уже дорогим существом. И даже в ванной живет свой домашний крокодил. А этот мохнатый шарик, хоть он и шарик, он все же живой, и как-то сложится у него судьба.
Количество животных, подаренных Якубовичу, давно превысило все его возможности.
И сегодня единственным оригинальным подарком для Якубовича будет кусок земли с хорошим водоемом, на котором он разобьет парк Сафари для подаренных ему животных.


СЧЕТ

Возле дома под деревом стоял мужчина. Стоял час, два, курил. Мысленно он предъявлял себе счет - счет своей жизни. Он никому не сделал зла. Он просто получал квартиру, строил дачу,   посадил сад, вырастил дочь, затем внучку. Он был наблюдателем, но немногословным. «Растут дети, меняются в доме люди. Ко мне по-прежнему относятся уважительно», думал он. А скоро зима. Потом снова весна, лето, осень. И снова зима.
 И снова который раз, под вечер, выходит этот немногословный мужчина и выкуривает несколько сигарет под деревом,  наблюдая за жизнью вокруг. В его личной жизни уже давно старость сменила зрелость. Счет уже не на годы, а на месяцы. Скоро, возможно, пойдет на дни, потом даже на часы. На душе было спокойно и умиротворенно. Он не боялся вопросов. В его жизни все было просто. Он не был богобоязненным, но по чистоте своей души всегда жил по заповедям Господним. Он был готов заплатить по счету и там, на Великом Суде. «Что делал?» - спросят его. «Жил. Жил как умел, как учили, старался. Как хорошо, что, по большому счету, ты уже никому ничего не должен. Так спокойно…».  Мужчина с удовольствием затянулся.
 Через день с ним прощались. Под этим деревом стояли люди. Жизнь, - он ее прожил. Как густой мед по стеклянной банке, медленно стекали его годы. Жизнь большая - и такая маленькая. Радость и грусть, слезы и смех. Он ее прожил


ЧТО ЗА МАНЕРА - ПО УШАМ ХОДИТЬ?

Русланчик был очень благополучным мальчиком. Родился в семье депутата, многие годы не оставляющего свой боевой пост. О его сыне говорили — родился с серебряной ложечкой во рту. Это значит, все у этого мальчика было. И, казалось бы, загордиться этому мальчику, а вот нет. Посещал спортивную школу, к другим относился, ну может, чуть-чуть покровительственно. Только мама говорила:
- В музыкальную школу нельзя, сыну медведь на ухо наступил. Даже не медведь, а медведица — она тяжелее.
Руслан удивлялся: вообще, что за манера по ушам ходить? Ну и медведица…
- У сына множество других талантов, - говорила мама, — это компенсирует его слабый слух.
Он хорошо учился, даже учитель по фехтованию его хвалил. Руслан раз в неделю ездил на тренировки. Будущий рыцарь, да и только. А вот некоторые учителя откровенно недоумевали:
- Зачем зацикливаться на слухе при таких возможностях?
Мама была в школе человеком известным.
А вот Елена Петровна, почему-то, не обратила внимание на его осанку и на его регулярную подготовленность. Она почему-то не замечала личности. Уроки учительницы литературы нравились всем. Елена Петровна постоянно готовила спектакли, поощряла сбор джаз-банды, приводила потрясающе интересных бардов и джазменов. Там Руслан забывал о своей исключительности, он просто слушал то рок, то джаз. Он пытался тихо вторить им.
- Будем ставить рок-оперу «Бременские музыканты», - сказала Елена Петровна.
Все роли были разобраны, только на роль Осла никого не было. А Руслан, который знал наизусть все партии и тихонько пел про себя, вдруг почему-то тихо запел: «Ничего на свете лучше не-е-ту, чем бродить, друзья, по белу све-е-ту». В классе воцарилась тишина. Красивый баритональный дискант. Осел  всей школой был признан лучшим. Хотя мама Руслана сказала:
- Почему именно Осел? Руслан - и вдруг Осел?
О медведице, любящей наступать на уши, никто не вспоминал. Руслан в роли Осла был весел и счастлив.
Сложно и увлеченно промчались школьные годы. Многие уже учились в вузах, поступили в средние учебные заведения. На День учителя мальчишки всей школы несли букеты цветов. Веселый большой концерт в честь учителей. В зале много родителей, много детей. Дети исполняли написанные ими песни, читали свои стихи. Вот выступили студенты музыкального факультета. На сцену поднялись четыре красивых высоких парня. Одним из них был Руслан.
- Школа, - сказал он, - это наша любовь.


БЕЗЗАСТЕНЧИВАЯ

- Бесстыжая, - говорили одни.
- Бесстыжая, - говорили и те, кто разносил о ней эти слухи.
Ну и что?
- Да, у меня стыда нет. А зачем он мне, какая от него польза? Этим качеством прикрываются те, у кого других нет, кто в этой жизни Бога за бороду не ухватил. Ну тут уж, извините, кому радоваться, жизнью наслаждаться и получать от нее дивиденды, а кому брюзжать.
Да, да. Застенчивостью пользуются те, кто не может привлечь себя другими качествами. Да, я два раза честно, чисто инстинктивно, потупила глаза и выглядела застенчивой, - когда жених предложение делал, и когда со свекровью знакомил. Пусть думает - скромница.



КОГДА ВСЕ ХОРОШО
КАЖДЫЙ ДЕНЬ ДОЖДЬ, ДОЖДЬ, ДОЖДЬ

- Почему вы такая длинная? - спросила бабочка у высокой помидоры. - Вон ваши соседки остановили рост, окрепли и уже занялись плодами. На каждой веточке висело по несколько круглых помидорок.
- Да, - ответила высокая помидора, - а я в школе хорошо училась. Там учительница говорила: если идет дождь — это время расти. Собирайте все силы - и в рост. А дождь каждый день. А тут еще хозяйка, когда нет дождя, из душа поливает. Вот я и расту.
- Да, - заметила бабочка, - но во втором классе учили тому, что делать дальше.
- А мне первого хватило, - перебила ее высокая помидора. - Зачем столько занятий?
И тут закапал дождь, бабочка спряталась, а эта высокая помидора с одним классом образования сказала:
- Вот, пожалуйста, снова дождь, снова надо расти. Я же говорила, а вы все «длинная, длинная». Тут поневоле будешь расти.
А соседние помидоры подставляли дождику свои круглые, красивые плоды. Две или три помидорки уже краснели и все эти круглые помидорки радовались:
- Снова дождь, какая прелесть.


КЛЕН

Конец ноября. Холодов еще нет. Но клен уже сбросил листья, уже приготовился встретить и холодные ветра, и хлесткие дожди, и иней, и снег. Клен был готов бороться и выживать ради будущей радости, ради следующей своей весны. Какой холод, какое преодоление! Но не бывает добра без зла. И снова, чтобы вдохнуть полной грудью весенний воздух, чтобы «выстрелить» зелеными листочками изо всех почек навстречу солнцу и теплу, сегодня клен должен копить мужество, стойкость, быть готовым выдержать эту холодную зиму.


ДОЛГ ПЛАТЕЖОМ КРАСЕН

На этом кустике винограда всегда были две-три гронки, состоявшие из нескольких ягод. Хозяева очень долго не срывали гронки, чтобы они хоть сахар набрали. А в этом году у хозяев появилось больше времени, куст хорошо подкормили, затем хорошо полили. Появившиеся побеги аккуратно подвязали и куст вдруг преобразился, он стал всем кустам куст — красивый, нарядный, обсыпанный большими белыми гронками. Виноградины были прозрачными, янтарными. Куст как бы говорил: долг платежом красен.



ПРИШЛО ВРЕМЯ

Гордые, высокие, солнцеликие подсолнухи улыбались всем с утра до вечера. Только они, да, только они могли посоперничать с солнышком в красоте. А воробьи прилетали полюбопытствовать, проведать подсолнушки. Они рассказывали последние новости и улетали. Но пришло время, когда все дачные новости закончились, воробьи дольше не задерживались, но внимательно разглядывали подсолнушки. Ах, эти воробьи... Все им не терпится, но и подсолнухи чувствовали, что кроны растут не по дням, а по часам, что их семя под золотистыми цветочками созревает и наполняется. Еще вчера, в воскресенье, подсолнухи весело задирали носы. А сегодня они осознали — всему свой черед, молодость уступает место зрелости. Именно сегодня, в простой трудовой день, подсолнухи, как один, склонили головки-кроны. Это был первый сигнал к тому, что пора созревания пришла. Еще будут долго желтеть подсолнушки, радуя глаз, но с сегодняшнего дня воробьи уже прилетают лакомиться. Зернышки почти готовы. Воробьи садятся на крону и выклевывают по одному сладенькие, мягкие семечки. Да, да, да - воробьи гурманы и любят не только созревшие твердые зернышки, но и зернышки молочной зрелости. «Как хорошо, что тебя ждут и любят и птицы, и звери, и люди», - думали подсолнушки.
- Ах, как мы были красивы в этом году. Частые дожди и хозяйский полив, это обилие влаги. Спасибо всем за влагу и тепло, за заботу и внимание. За бурную, прекрасную молодость, - говорили подсолнухи и склоняли головы в знак благодарности.
Всему свое время. Сейчас пришла пора подсолнушкам радовать всех урожаем.


А ЧТО Я, Я  КАК ВСЕ

Хозяйка подвязывала огурчики. Теперь огурчики будут тянуться вверх по натянутой тесемке, и они примерно тянулись вверх, для того, чтобы хозяйке потом было удобно собирать урожай. Один огурчик оказался не привязанным.
- Ну вот, так и знал, всех привязали, а меня — так и буду расти как хочу. Хочу -влево потянусь, хочу - вправо. Одно слово — беспривязный.
Так с беспривязным содержанием он выглядел обиженным среди уже привязанных завязей огурчиков. Но хозяйка заметила непривязанный огурчик:
- Ой, чуть не пропустила, - и деловито привязала росточек несколько раз, обвила ленточкой и ленточку закрепила на общей проволоке.
- Ну вот, - сказал огурчик, - как в армии, всех в строй. Просто всеобщая мобилизация. Ну вот теперь как все — будем расти вверх. Но раз так требуется… - ворчал огурчик.
А про себя думал: «Хорошо, все-таки не быть изгоем — как хорошо быть равным среди равных, красивым, здоровым и очень полезным».


КОГДА ВСЕ ХОРОШО

Когда все хорошо… Ну вот, все хорошо,  то и делать ничего не хочется. - думать о чем-то, создавать что-то. И так хорошо, думал кабачок. Самый главный кабачок на этом огороде. Он уже занял больший кусок огорода, разбросал зеленые листья, распространился стеблями во все стороны. Хозяйка только охала и ахала: «Куда только он не лезет, куда не ползет, побеги, побеги, а кабачков-то нет». Но тут кабачок стал царапаться на виноградный куст, взобрался и наверху куста раз - и вдруг появился кабачок. Другой его побег полез на забор-  и тоже появился кабачок. Третий — на помидор, и там кабачок. Хозяйка только удивлялась: «Странная тактика кабачка». А потом догадалась: «Ага, тебе нужны препятствия, тебе нужны преодоления. Будут тебе трудности, будут тебе препятствия, будут тебе головоломки». Хозяйка подошла к куче кирпичей в углу огорода, стала подкладывать кирпичи под побеги. И действительно, только побегу приходилось приподняться, преодолеть какое-то пространство — там появлялся кабачок. Так и решила хозяйка проблему бесплодия. Действительно, когда все хорошо, тоже чего-то не хватает.


ПОДУМАЛА, ПОРАЗМЫСЛИЛА И РЕШИЛА

Жила-была на дереве одна веточка.
Нет, веточек на дереве было много, но каждая веточка была еще и сама по себе.
«Странно как-то, - задумалась веточка. - Половина меня в зеленых молодых листочках, а половина без листьев. Как-то неравномерно я нарядилась».
Веточка подумала, подумала и постучала к спящим почкам: «Почки, почки! Проснитесь! Вторую половину меня нужно листочками одеть!» Почки сонно потянулись, но не проснуться было нельзя, веточка зовет. Почки стали постепенно освобождать зеленые листочки, запрятанные в них. На веточку сели две пчелки:
- Здравствуйте, спящие почки, - сказала одна.
- Они уже не спящие, они уже проснувшиеся, - сказала ей вторая.
А почки от пристального внимания пчелок стали быстрее разворачивать листочки.
- Какие свежие листочки, какие красивые, - закричали пчелки.
 - А мы раньше пролетали мимо вас, - говорили пчелки.
А старшая пчела говорила «тс», тише, тут спящие почки отдыхают, не будите их. Эти почки - спасатели, продолжатели рода. Случись что с зелеными листьями или веточками, спящие почки тут же проснутся и станут защищать дерево.


БОГАТАЯ Я


БЫЛО БЫ ЗА ЧТО

Почему ее, Тоську, всегда жалеют? То у мамы ее паралич, то ребенок — астматик, то муж до других охочий...
И пыталась она вразумить мужа, усовестить. Говорила:
- Ты же видишь, я как белка в колесе. Мама не поднимается, ребенка нужно водить на процедуры, денег не хватает...
Или:
- Неужели и я бы не хотела пощеголять в новом платье да туфлях на новогоднем балу?! Пожалуйста, давай встретим Новый год дома.
- Ну, нет уж! Если ты не способна купить себе новое платье и сделать прическу — я себе праздник портить не дам!
И муж шел встречать Новый год с очередной пассией. А танцевать он любил. Приходил уставший, в помаде.
- Я ведь тоже человек, - защищалась Тоська.
- Кто? Ты?! Да кому ты нужна с таким приданым — лежачей матерью и больным ребенком? Образование? Так оно сто рублей в месяц стоит и ни копейки больше.
И Тоська, на «отлично» закончившая филфак, хохотушка и заводила, Тоська не находила аргументов для возражения. Но она хорошо понимала, что так дальше нельзя. Нельзя!
...В читальный зал библиотеки, где работала Тоська, приходили разные люди: и глубоко занимающиеся какой-то проблемой, и газеты просмотреть.
Как-то сотрудница отдела указала Тоське на подполковника, сидевшего обычно за вторым столом.
- Он с тебя глаз не сводит!
- Ну что вы, Наталья Ивановна, он мне в дедушки годится. Да у меня и муж есть...
- Какой муж?! - задохнулась Наталья Ивановна.
А подполковник продолжал приходить и читать в Тоськином лице больше, чем в книгах. Ободряюще смотрел он в Тоськины глаза, как бы понимая, что ей нужна помощь.
- Нет! - отвечала взглядом Тоська. - Если я и решусь когда-нибудь уйти от мужа, то уж не к вам...
Но Наталья Ивановна, прожившая безрадостную жизнь со своим мужем, вспоминала, что и у нее когда-то была возможность изменить свою жизнь, но она тогда не решилась. А потом стало поздно.
- Я не разрешу тебе загубить свою жизнь, Тоська. Хватит моей!
И почти силой Наталья Ивановна собрала Тоську на первое свидание с подполковником.
Они стали встречаться... Встречи были невинными, как у школьников.
«Даже не обнимет, не поцелует, - думала Тоська. - Одно слово — старик, пятнадцать лет разницы».
А подполковник думал: «Только бы ее не спугнуть, только бы не потерять такое сокровище». Он стал делать дорогие подарки.
И цветы, и подарки заметили дома. Муж начал устраивать сцены.
- Интеллигентка! Для тебя семья — пустое место. Ты родного отца нашей дочери способна на чужого дядю променять.
Муж стал волноваться. Он забросил своих пассий, вовремя приходил домой. Но Тоська уже чувствовала себя уверенней, даже с таким «приданым».
Муж ходил на работу жаловаться:
- Любовника завела. Семью разрушает!
Наталья Ивановна с сомнением смотрела на Тоськиного мужа.
- Да пара ли она вам?! Вы вон какой! А она? Одно слово — Тоська.
Муж пробовал доказывать, что этот «лежачий чемодан» и «чахоточный ребенок» никому не нужны. Тоська молчала.
Тоська положила мать в больницу — подлечить.
У подполковника была однокомнатная квартира, в которой Тоська однажды уже побывала. Подполковник ее целовал, но сам оставался загадкой.
- Переходи ко мне с дочерью и мамой, - просил он, - проживем.
Однажды после очередного скандала Тоська попросила мужа купить хлеб. Он вышел. Схватив дочь, взяв только сумочку и портфель дочери, Тоська выскочила на улицу. Села в такси...
Дочь ходила по комнате, разглядывая мебель.
- Мягко, - сказала она, сев на диван.
- Ой, - опустилась она перед шкафом.
За стеклом стояла коллекция дорогих китайских кукол. Подполковник подошел, вынул всех кукол и поставил перед девочкой.
- Играй, - улыбнулся он.
«Все будет хорошо»,  поняла Тоська.
Хорошо было не все. Подполковника разбирали на собрании, задержали звание. Но маму из больницы привезли уже на новую квартиру.
Сотрудницы на работе рассуждали:
- Как же ты его терпишь?! Бука такой! Ни в гости, ни к себе пригласить. Товарищи, да и то, только на работе. Газета да телевизор — вот и все его собеседники.
- Я бы не выдержала, - говорила Бэлка.
- И за что Тоська так ему предана, за что его боготворит?! Старый...
- Было бы за что, - сказала молоденькая сотрудница, - я бы и крокодила полюбила.
- Он меня любит, - защищалась Тоська.
- Ой, мало ли кто кого любит, - усмехались сотрудницы.
- И... и... и... Он мужик сладкий. Как прижмет — все на свете забудешь, - призналась Тоська.
Бабы открыли рты. Против такого аргумента никто возразить не мог.


ВЕДЬМА ДОМА

Сорок пять лет! Много это или мало? Это как посмотреть. Мало, если подсчитать, где побывал и что видел. И много, если уже выдал замуж двух дочерей, если растишь двух внучек. Вот и выходит, что все-таки сорок пять — это много.
А тепла и нежности, а любви как-то и не было. Что-то случилось в отношениях Ивана с женой. Отдалились они друг от друга давно, да так и жили: в одном доме, одной семьей, а каждый сам по себе.
Не уважала жена Ивана — за его сентиментальность, да и за желание всем помочь, притом, даром. Непонятна была жене любовь Ивана к животным. Представления у нее обо всем были четкие и твердые: овца — это мясо и шуба, лошадь — работница, вот жаль, кормить приходится. Кота — и того в доме не было: мышей и мышеловкой можно ловить, - объясняла хозяйка. Заводил Иван голубей, так голуби, оказывается, посадочные семена выклевывают и у кур зерно воруют. Разводил кролей, так кролики хозяйку дразнят — у нее щучий прикус. Любила хозяйка кур, но резала их беспощадно. Яйца нести перестала — в бульон. «На что ты еще годишься», - приговаривала она. Очень уж у хозяйки прагматичный подход был ко всему живому.
Вот и Ивану не повезло. Были у него, по мнению жены, лишние детали и качества. Душа?!  А на что она ему?! Мужик работать должен. Слезы — так это девкам. Ахи, вздохи, любования — не мужичье это дело, баловство по молодости. Не повезло хозяйке с мужиком, да и только.
А Иван? Когда жена мальву вокруг дома повыдергивала да укропа насадила, вдруг понял — Ведьма! И больше про себя он ее иначе не называл. Когда жена не слышала, то на вопрос соседей «Жена дома?» всегда уточнял: «Ведьма?» И отвечал: «А где ей быть? Дома!»
А жили они богато. Любил Иван работать. Он в работу с головой уходил: стучал молотом по наковальне, любовался раскаленным железом и ковал, и подковывал, и латал, и лудил... От баб отбоя не было — кто с кастрюлей, кто с косой...
А рядом с кузницей целый день паслась на травке его любимица — овечка Марьянка. Шесть лет назад подарили Ивану в шутку на день рождения эту овечку и с тех пор не расставался он с ней ни днем, ни ночью. Выкормил ее из соски, когда же Марьянка подросла — ела, стоя рядом со столом хозяина. Иван брал кусочки хлеба со стола и то и дело протягивал своей любимице. Он был для овечки и хозяином, и другом. Куда бы ни шел Иван — она шла следом. Сидел в пивной — овечка стояла под окном и заглядывала в него. Зимой пару раз, бывало, пьяный Иван падал в снег и засыпал. А овечка стояла над ним и блеяла: - бе-е-е, бе-е-е, подняв одну ножку, легонько толкала Ивана копытцем, - вставай, мол, замерзнешь. И всегда добивалась своего: Иван вставал и плелся домой.
Но хозяйка ненавидела овечку любой ненавистью.
- Овцу в дом! - кричала она. - Еще в кровать ее положи!
А Ивану разреши — положил бы. Марьяночка спала рядом с кроватью на коврике.
Ненависть жены к Марьянке  кипела шесть лет. И не понимала жена, что, может быть, Марьянка — это ниточка, которая держит Ивана на белом свете.
Совсем не так хотел Иван прожить жизнь. Рассказывая младшей дочери сказки о заморских странах, говорил:
- Вот подрастешь чуть-чуть, поедем, мир посмотрим.
- Даром деньги тратить, - ворчала жена.
Потом хотел дочерей хоть по театрам, по музеям поводить, к мировым ценностям приобщить... А жизнь в селе прошла. Вот и остался у Ивана маленький кусочек живой природы, который он так любил наблюдать — Марьянка.
- Бе-е-е, бе-е-е, - говорил овечке Иван.
- Бе-е-е, бе-е-е, - отвечала Марьянка.
Из-за того, что Иван перекармливал Марьянку, она покрылась жирком и походила на белый мохнатый шар.
В селе к Ивану с Марьянкой давно привыкли. Все, кроме жены. Она не переставала плести козни, строить планы - как бы извести овечку: то подольет чего-нибудь, то подсыплет. Но Иван был настороже и говорил:
- Есть она будет то, что ем я.
И это спасало Марьянку.
Но вот в селе появились закупщики скота. Иван уехал по делам в район, а жена за пол-литра  уговорила чабана продать закупщикам  Марьянку.
Приехал Иван домой... Поняв, что произошло, он рыдал, как маленький. Чабан, чувствуя грех, обещал Ивану, что при первом же окоте своих овец подарит ему ярочку. На Ивана было больно смотреть. Все сопереживали ему. Все.
«Ведьма» была спокойна.
...Потом Ивана вынули из петли... Иван лежал на кровати с закрытыми глазами. Жена сидела рядом и держала его за руку. Она впервые в жизни серьезно задумалась и испугалась... Дети живут своей жизнью, приезжают редко. Забота о матери сводится к фразе: «Ну как ты там? Здорова?». А в ответ на жалобы - «Мы моложе на столько, а тоже — болеем». Кто о ней заботился всю ее жизнь? Дров нарубить, водопровод починить, крышу покрасить... Да и мало ли по хозяйству дел? Вот и выходит, что без мужика в хозяйстве — труба дело.
А мужик Иван справный. Зарплату, хоть небольшую, - всю до копеечки приносит. И поет как... Всегда на гулянках его просят: «Спой, дядя Ваня!» А она только фыркала, только подтрунивала: «Ишь, соловей какой выискался!»
А когда ее аппендицит прихватил, то Иван ее на руках до телеги нес, все спрашивал: «Что? Больно тебе? Потерпи...»
Есть в нем это свойство — жалость... Кролики эти, дразнилки... Так бог с ними, могла потерпеть!.. Голуби? - так корм этим ворчунам Иван сам покупал...
...Марьянка! Да! Вот она, вот она — главная разлучница. Именно ее она ненавидела больше всех. Именно этой большой привязанности не простила Ивану. Хотя... лучше овцу держать, чем, как другие мужики, полюбовниц заводят.
Ну, уж это не стерпеть! «Марьяночка, Марьянушка». Как он только ее не называл. По голове ее гладил, а пьяный — так и в морду целовал. Нет. Не стерпеть...
Устала от мыслей, закрыла глаза. И вдруг, как гром среди ясного неба:
- Марьюшка! Любимая! - бежит к ней молодой Иван, протягивая руки. - Женушка моя бесценная!..
Приятно. Но зачем слов-то столько, - вспоминает Марья.
...А дочь родилась, так Иван в селе розы нашел. Все астры да пионы носили, а они шли из больницы — Иван нес дочь, а она, Марья, большущий букет роз. И снова Иван говорил, говорил ей что-то, рисовал райскую жизнь...
А сам потом на овцу переключился, стал ей говорить все ласковое. Даже назвал ее похожим именем...
...А может... Может, те слова, которые были предназначены ей, Марьюшке, и пришлось Ивану сказать овечке, так как Марья не сумела их услышать?


ДОМАШНИЕ ДЕСПОТЫ

Лилька жила сегодняшним днем...
А когда-то, давным-давно, педагоги совершенно неправильно ее ориентировали.
- Каждый день нужно посвящать будущему, - говорили они.
И Лилька рисовала мужественных юношей и девушек и подписывала рисунок: «Это нам строить коммунизм». Она не ходила на танцы — там могут встретиться плохие мальчики. Лилька была бессменным комсоргом класса, ее называли «железным Феликсом» - ведь она могла запретить себе очень многое. «Все будет потом, в том прекрасном будущем, - которое мы строим своими руками».
- Лиля! Ты нравишься Толе из 7-А.
- Что вы, девочки, мне и почитать некогда.
- Лиля, тебе нравится Витька? - спрашивала подруга. - Я по нему сохну.
- Пожалуйста, я сделаю все, чтобы он на меня не смотрел.
А сама думала: «Я должна себя беречь для Него, для единственного на всю жизнь».
- Лиля, тебе хочет назначить свидание Сережа из 10-Б.
- Девочки, я боюсь дружить с мальчиком. Я не знаю, о чем говорить, он сразу поймет, что я дура.
Проходило время, и она встречала Сережку, идущего с другой девочкой. Но Лилька жила во имя будущего. И, конечно, поступила она в свой институт, конечно, тоже была там комсоргом.
Но любовь, которая кружила головы ее однокурсницам, не приходила. Двадцать один год — почти старуха! Она стала встречаться с парнем, прониклась к нему теплыми чувствами и вышла замуж. Все! Она отрезала от себя весь мир. Лилька сосредоточилась на муже и вскоре на сыновьях. «У них все должно быть хорошо. Я полностью посвящу им свою жизнь. И, конечно же, все будет прекрасно — ведь за добро платят добром, а на любовь отвечают любовью». Радостная и заботливая, она встречала мужа с работы, бежала за сыновьями в детский сад. Они должны увидеть все, многому должны научиться. Пусть им будет комфортно и весело! «Я научу детей радоваться жизни, достигать поставленной цели».
И Лилька учила сыновей музыке и танцам, водила в спортивные кружки, организовывала воскресные походы за город всей семьей.
Но муж ее радости не разделял. Ему просто было рано жениться. Такие, как он, созревают для семьи лет в сорок. А пока он жил своей жизнью, пользуясь при этом и жизнью жены.
Но Лилька старалась во всем поддерживать мужа, помогать ему. Нельзя размениваться, нельзя отвлекаться. «Счастье, огромное счастье — оно строится нашими руками» - убеждала себя она.
Муж же был настроен пессимистически: «Все! Уже с «базара». Тебе уже тридцать. Дальше лучше не будет», - размышлял он.
Лильке становилось страшно. Но недаром она все свои школьные и студенческие годы была комсоргом. «Все будет хорошо. Муж должен стать хозяином, почувствовать себя главой семьи».
И покупалась машина, и строилась дача.
- У меня семья на последнем плане, главное — работа, друзья, - отстаивал муж свои убеждения.
...И недостроенная дача разрушалась ветром и дождем, а машину просто увели более предприимчивые люди.
- Все будет хорошо, - оставалась у Лильки надежда. -  Растут сыновья.
Но они никак не хотели становиться самостоятельными. Дети подражали отцу:
- Что, в доме соли нет?
- Есть, - отвечала Лиля.
- Почему же ее нет на столе?
Домашние становились все деспотичнее. На Лильке держалась и работа, и базар, и все домашние хлопоты, и уход за тремя мужчинами. Даже к подруге Лиле ходить строго запрещалось.
- Я зачем тебя держу?! Твое дело — кухня! - говорил муж.
Прошло пятнадцать лет. Высеченные в Лильке слова «Жить во имя будущего» горели и вели за собой все эти трудные годы. Но сейчас Лилька растерялась. Столько лет упорного труда, столько сил и любви... И куда, куда исчезли результаты ее титанических усилий?
«Я неправильно жила все эти годы, - поняла Лилька. - Нельзя было зачеркивать себя даже во имя детей», - пришло к ней позднее прозрение.
Если муж за пятнадцать лет не оценил ее нежность, заботу и предпочитает других женщин... Сколько лет еще ждать признания?!
И Лиля решает посмотреть в глаза мужчине, который давно выказывал ей свое расположение... Какой чудесный мир открылся ей! В те короткие тридцать-сорок минут, которые им удавалось увидеться, они не могли наговориться.
- Я не должна! - жива была в Лильке мораль.
- Чем тебе могут повредить разговоры? Хоть это ты можешь себе позволить? - убеждал он.
Впервые Лиля позволила себе быть счастливой. Впервые ей сказали слова, которых она ждала всю свою жизнь: «Маленькая моя!»
Прошел год. Год встреч и разговоров. Оба убедились, что эти встречи не случайны, что они духовно близкие люди, с одними идеалами и понятиями о чести. Лиле остро захотелось быть красивой, желанной и любимой.
- Для тебя, для тебя, для тебя, - пела в ней какая-то струнка, когда она покупала те или иные вещи, в которых отказывала себе раньше.
И жгучее отчаяние охватывало ее в те дни, когда Его не видела. Полчаса разговоров с Ним, а потом утро, день и вечер разговоров с Ним, но без Него. Лилька поняла, что это любовь.
А Он... Он пытался быть честным. Разлюбить?! Но это уже зависело не от Него. Обидеть жену тоже не мог. И Он решил не видеться с Лилей хотя бы несколько дней. Выдержать.
Лилька уже на второй день запаниковала.
«Господи! За что?! Ей, нашедшей в жизни только этот маленький лучик счастья, потерять его?! И остаться с домашними?! Нет! Так жить она не сможет».
Прошло три дня. Лиля ходила по любимому городу. Купила снотворное. Может, отоспаться? Пройдет? Затем пошла в кафе, заказала кофе. За соседним столиком мужчина заказывал коньяк. Лиля заказала тоже. Выпив, она поняла, что должна знать правду. «Я только посмотрю Ему в глаза, все пойму и сразу уйду...»
Дом она знала, номер квартиры подсказали соседи. Позвонила... Открыла жена. Весь хмель, вся решительность мгновенно улетучились. Ужас содеянного заставил Лильку зажмуриться... А потом вдруг поток слез хлынул из ее глаз.
- Я... я...
- Что случилось? - увидев милую, совершенно несчастную молодую женщину, участливо спросила Его жена.
- Я... я... Какой ужас!.. Простите меня.
Жена уже стала о чем-то догадываться. Но откровенное горе женщины не могло не растрогать.
- Ну, успокойтесь. Все не так страшно.
В жене говорила мудрость пятидесятилетней женщины.
- Вы еще очень молоды... Вы будете счастливы...
- Простите меня... - только лепетала Лиля.
Она не помнила, как спустилась по лестнице, как пришла домой.
Но тут она посмотрела на часы: пять! Скоро придут домашние деспоты. Ужин еще не готов. А главное — она не вынесет больше ни одного упрека, ни одного оскорбления и, тем более, скандала. Это все!
«Будущее — миф! Есть только реальность!» - написала она на листе бумаги.
И выпила все купленное снотворное.



ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ, МОНЯ!

МИША
Миша — он же Майкл, он же — Мойша, - был личностью яркой и незаурядной. Занимаясь на вечернем отделении модного в то время института связи, он днем работал на заводе «Продмаш» электромонтажником. И, конечно, все-все-все его обожали.
Родственники и друзья, живущие в Америке, писали: «Майкл, что тебя держит в этой стране?! Бери Софу и приезжай».
Но Миша любил свой город. Софа — мама Миши — тоже не представляла себе жизни вне Одессы. Она любила сына больше всего на свете и звала его ласково: «Монечка».  А сверстники и все знакомые в этом городе, где чувства достигают апогея, но где у всех неясное будущее, звали его Мишей.
Мишенькой звали его и девчонки. Девчонки, которые почему-то всегда вертелись возле Миши, бросали на него влюбленные взгляды и отвечали — чего греха таить — на его чувства.
Мише приходилось быть виртуозом, чтобы никого не обидеть. Он встречался сразу с тремя-четырьмя девчонками и для безопасности разработал целую систему.
Если Миша был увлечен, например, Ниной, то он старался, чтобы имена двух-трех других девушек тоже начинались с буквы «Н» - Нонна, Надя, Наташа. Если начинал встречаться с Леной, то одновременно и с Лорой, Люсей, Лидой. Обращаясь к девушке, Миша обычно произносил первую букву и запинался: «Л…». «Лена», - подсказывало влюбленное создание, в глубине души любя его за это заикание еще больше. Метод был беспроигрышным.
Ловили Мишу, ловили в свои сети девчонки...
И никто не ожидал, что он вскоре женится и станет любящим и верным мужем. Женится на (как он сам любил говорить) папке с нотами. Потому что девчонка, несшая эту папку, была такой легкой и грациозной, что, казалось, папка гораздо весомее. Эфемерное создание было с густыми рыжеватыми волосами и распахнутыми зелеными глазами.
Достаточно было Мише посмотреть в глаза этой девочки, чтобы понять, что вся его жизнь отныне будет связана с музыкой и прекрасным именем Рахиль. (Хотя подруги звали ее просто Рита).
И это совершенная неправда, что мужчины замечают только уверенных в себе женщин и девушек. Таких девушек замечают только те мужчины, которым самим не хватает уверенности, и они хотят восполнить ее за счет своей подруги.
А у Миши с уверенностью все было в порядке.


СЕНЕЧКА

Через год на свет появился Сенечка. Любовь всех членов семьи сконцентрировалась на нем. Бабушка с удивлением поняла, что внука она любит гораздо больше, чем сына и что такое возможно.
Но с радостью в дом пришла беда — врожденный порок сердца. Потянулись дни, месяцы, годы жизни — болезненно-радостной, напряженной, тревожной. Все в семье жили только одной мыслью: как помочь Сенечке. Больницы, консилиумы, консилиумы...
Сенечка рос прилежным мальчиком. В школе, несмотря на частые пропуски, он был отличником по всем предметам. Ему все давалось легко, но он грустно улыбался, когда дети готовились к уроку физкультуры, когда шла запись в танцевальный или спортивный кружки. И даже любимые шахматы не могли заменить ему игры в футбол.
Мама, учитель музыки, уже давно преподавала только своему сыну. Сеня был талантлив. Он превосходно сочинял музыкальные пьески, легко подбирал на слух.
Как все дети, страдающие тяжелым недугом, он был благородным и внимательным к окружающим.
- Еще этот рубеж, еще переходный возраст, и дальше должно стать легче, - говорили врачи...
...Сене скоро 16 лет. Он лежит в кардиологическом отделении детской больницы. В палате девять коек, но маме разрешили спать на приставных стульях. Сене нужно сиделка. Приступы учащаются к вечеру.
Измученная страданиями, но все же прекрасная, Рахиль мужественно держит кислородную подушку у приоткрытого рта сына. Его щеки горят лихорадочным румянцем. Сенечка, Сеня собирал все свои силы, чтобы не плакать. Он не мог видеть страдания матери. Но медсестры с кислородными подушками каждый вечер бежали все быстрее и быстрее. По утрам Сене дышалось легче, и он лежал на приподнятых подушках с открытой книгой.
Ему нравилось наблюдать, как по коридору ходили, а иногда и бегали дети. (Все двери палат в кардиологическом отделении требовалось держать открытыми).
Еще три дня назад Сеня заметил застенчивую девочку, которая украдкой бросала на него взгляды, проходя мимо палаты.
...Было пять часов утра. Все дети еще спали. Сеня решил пройтись по коридору. Подойдя к палате девочки, он заглянул в дверь. Каково же было его удивление, когда он увидел эту девочку, снимающую ночную рубашку. Она тоже вставала очень рано. На какую-то долю секунды их взгляды встретились. Девочка в ужасе схватила и прижала к телу халатик, который собиралась надеть. У Сени бешено заколотилось сердце. Он повернулся и пошел к себе.
«Господи, хоть бы он не умер! Только бы он не умер», - вся дрожа от слез, молилась девочка. «Как же я буду жить? - застучала в голове следующая мысль. - Он сейчас все расскажет мальчишкам, меня засмеют».
Девочка знала, что мальчишки бывают жестокими и рассказывают друг другу о своих, пусть маленьких, но победах.
На завтрак она не пошла, сославшись на головную боль и потерю аппетита. В обед подруги принесли ей котлету. Три дня она не выходила из палаты, но... никто не смеялся.
Девочка поняла, что Сеня никому ничего не рассказал. Она стала осторожно выходить в столовую, но, проходя мимо Сениной палаты, низко опускала голову.
Как-то в субботу вместе с девочкой в душ зашла Рахиль. Наверное, так было кому-то нужно. Купаясь, они украдкой посматривали друг на друга. «Какая красивая у Сенечки мама», - думала девочка. «Какое восхитительное дитя! - удивлялась Рахиль. - Обнимет ли когда-нибудь мой сын такую девочку?!»
Через неделю выдался теплый весенний день. Детям разрешили выйти на террасу. Медперсонал вывез на кровати Сенечку. Ему становилось все хуже.
Девочка с подружкой вышли последними. Им пришлось пройти мимо Сениной кровати. Девочка первый раз осмелилась посмотреть на Сеню. Она подняла испуганное лицо.
Сеня смотрел на нее нежно и ободряюще. «Ну что ты! Ничего не случилось. Я никому ничего не сказал. Успокойся!» - как много прочла девочка в его взгляде. Во взгляде мужчины, который старался ее поддержать.
Через несколько дней Сени не стало.
Девочка станет писательницей со сложной судьбой, с высокой степенью требовательности к себе и к людям. И всю жизнь в ней будет жить убежденность, что мужчина, даже находясь при смерти, может защитить и спасти женщину.


РАХИЛЬ

Из больницы Рахиль шла одна... Сыну ее помощь больше не нужна. Она отстранила Мишину руку.
- Со мной уже ничего не может случиться. Не беспокойся, - машинально проговорила она.
Как инопланетянка, шла Рахиль по родному городу. Непонимающе смотрела на озабоченных чем-то или чему-то улыбающихся людей. Она совершенно не думала о себе.
- За что?! ЕЕ мальчик?!
Что может сравниться с горем матери, с горем отца, потерявших сына! Что может сравниться с горем бабушки, потерявшей единственного внука! В семье почти не разговаривали, все были заботливы и предупредительны.
- Я принес фрукты, - говорил Миша, возвращаясь с работы.
- Спасибо, - отвечала Рахиль.
И было ясно, что никакие экзотические фрукты, никакие семь чудес света не выведут ее из состояния между жизнью и смертью, в котором она находилась.
Рахиль долго болела. Миша возил ее по врачам, экстрасенсам и бабкам. Рахиль уже подкрашивала появившуюся седину в светло-русый цвет. О втором ребенке в семье никто не заговаривал, в сердце у каждого был жив Сенечка.
Миша стал ходить в синагогу. Нет, он не молился, он просто стоял, подняв глаза вверх. Ему казалось, что в эти минуты его Сенечке не так одиноко.
Миша, посоветовавшись с матерью, настоял, чтобы Рахиль вернулась преподавать в музыкальную школу. Работала Рахиль с полной отдачей, ища в работе, в музыке забвение.
Но жизнь берет свое и, несмотря на трагическую черточку над бровью, Рахиль по-прежнему была необыкновенно красива — красива какой-то библейской красотой. Прошло пять лет. Ей исполнился 41 год. Рахиль отдавала всю свою нежность воспитанникам, и они платили ей тем же.
Новый директор школы уже второй год пристально присматривался к Рите Николаевне. Привлекало в ней все: красота и обаяние, умение работать, любовь к детям. И, что странно, в ее присутствии появлялась какая-то необыкновенная энергия, хотелось творить, созидать. Школа по показателям вышла на первое место в городе. Дмитрия Ивановича хвалили, награждали грамотами, а он понимал, что движущей силой его успехов была она — Рита Николаевна.
Рита Николаевна с удивлением замечала ласковые взгляды директора. Как-то после ряда детских концертов директор устроил вечер отдыха для сотрудников школы. Преподавательницы (а в основном в школе работали женщины) пришли нарядными, некоторые с мужьями. Протанцевав два танца, Дмитрий Иванович на третий пригласил Риту Николаевну. Неожиданно для обоих, Дмитрий Иванович во время танца слегка прижал ее к себе. Это было откровением.
- Рахиль, - произнес он тихо.
Рита Николаевна вздрогнула. Прекрасной тайны больше не было — он ее любит.
- Я так долго ждал этого танца.
- Это наказание, - лепетала Рахиль. - Мы искупаем какую-то вину. Я не должна...
- Жизнь одна, - отвечал Дмитрий Иванович. - Вы не имеете права относиться к себе так жестоко. Вы должны быть счастливы.
Во время танца периодически гас и зажигался свет. В темноте Дмитрий Иванович все целовал и целовал ей руки.
...Рахиль почувствовала, что лед, сковавший ее, понемногу оттаивает. Ее, многие годы посещавшую концерты симфонической музыки, потянуло к эстраде. Она стала задумываться над тем, каким бывает Дмитрий Иванович дома...
Работать стало радостнее и свободнее. Она чаще задерживалась в школе. Дома перебирала наряды, примеряла их и с удивлением отмечала, что многие ей еще впору. Рахиль возвращалась к жизни.
А Дмитрий Иванович не уставал удивляться переменам в себе. Он вдруг останавливался перед магазинами женского белья, долго присматривался, признавая, что все эти изящные вещи необходимы. Иной раз разглядывал ювелирные украшения, как бы  примеряя  их  к Рахили. Однажды он даже хотел купить ей бирюзовые «капельки». («Моя росинка, моя капелька, моя бусинка», - будет шептать он ей во время танца). Нет, не то. Дмитрий Иванович пришел к своей матери, в прошлом тоже пианистке.
- Мама, мне нужны серьги, - умоляюще сказал он.
У матери бережно хранились старинные серьги с изумрудами. Она думала, что когда-нибудь эти серьги по наследству перейдут к ее внучке. Но... все-то они знают, матери, все-то понимают. Если сын попросил отдать ему серьги с изумрудами, значит к нему пришла та самая роковая любовь, что и к его отцу в свое время.
- Пусть они принесут вам счастье, - сказала мать.
- Мама, это Рахиль... (Дмитрий рассказывал матери обо всех своих сотрудницах).
Мать кивнула: «Господь тоже был евреем».
...Встретив Риту Николаевну, Дмитрий Иванович сразу заметил изумруды в ее ушах. Как они шли к ее слегка рыжеватым волосам! Казалось, что серьги для нее созданы.
Подруга рассказывала Рите студенческий анекдот. Рита весело смеялась. Подруга удивилась:
 - Никогда не слышала у тебя такого звонкого смеха!
«А разве может иначе смеяться моя Рахиль», - заходя в кабинет, подумал директор.
Эти перемены в Рахиль не замедлили заметить дома. Софья внимательно смотрела на невестку. Миша, словно очнувшись, глядел вопросительно и осуждающе. А Рахиль нежно расправляла лепестки на вновь принесенных розах.
…Миша зашел в комнату матери.
- Мама! Вы мудрая женщина... Я сделаю все, что вы скажете! Как она могла? У нас такое горе...
Мать, его старая мать с белой, как лунь, головой, посмотрела на измученное лицо сына.
- Да, я мудрая женщина... - сказал она. - Но... жизнь продолжается, Моня!..


ИГОРЕК

Сколько Игорек себя помнил, а проблески сознания периодически бывали, он всегда был или недоразумением, или наказанием. Вот и сейчас его снова спустили с лестницы.
- Зачем ты сюда ходишь, недоразумение? - спрашивал хозяин квартиры, куда он позвонил.
- Зачем? Может, у вас поесть что-нибудь найдется.
- Я тебя предупреждал, что спущу с лестницы?
- Нет.
- Так вот, предупреждаю.
И снова удар, и снова падение с лестницы. Игорек еле приволокся домой. После первого падения с лестницы он месяц лежал со сломанными ребрами, еле-еле ковылял до ванной, набирал воду и размачивал в ней черствый хлеб. Так и поправился. А сейчас удар был сильнее.
Игорек очень любил свою мать. Но помнил ее только плачущей.
- На кого я тебя оставлю, моя сиротинушка? - заливалась она слезами.
Мамы не стало. Детдом. Снова удары. Потом специнтернат. После мамы остались две комнаты в коммуне. Его бабушка-опекунша, которая уже жила у другого дедушки, сказала:
- Зачем такому недоразумению две комнаты?
И продала одну комнату соседям. Бабушка приходила один раз в месяц в день пенсии, говоря:
- Это недоразумение потратит все.
Она клала деньги в свою сумочку.
- А тебе в 25 лет надо уже самому зарабатывать, вон у тебя сколько всего, - показывала она на высыпанную из сумки милостыню, которую собрал Игорек.
Он и зарабатывал как мог:
- У вас есть что-нибудь поесть? А может, у вас есть одежда или обувь?
Однажды ему повезло. Он встретил верующего мужчину, который стал делиться с ним старой одеждой.
- А как тебя зовут? - спросил мужчина.
Господи, как же? Недоразумение — говорила бабушка. Наш бомж — говорили соседи. Чудо в перьях — говорили во дворе.
- Игорек, - вдруг он вспомнил, как звала его мама.
- Ну так и будем звать, - сказал мужчина, — Игорек.
Расспрашивая о жизни, он говорил:
- Ну потерпи, вот там, — он показывал на небо, — тебе будет легко. Обязательно будет. Там тебя ждет твоя мама.
Игорек приходил за этими добрыми словами, за надеждой. Но кушать хотелось каждый день. И он снова шел к людям, звонил в квартиры. Иногда получал еду, иногда крики и оскорбления. И сегодня его снова спустили с лестницы. Наверное, это хорошо. Это последний удар, который он еще в состоянии был выдержать. Игорек понимал, что больше уже не сможет ходить по домам. И, несмотря на боль во всем теле, он даже обрадовался — скоро будет так, как обещал его единственный друг. Там не будет ударов, там он будет сыт, там его не будут называть «недоразумением» и хорошо, что бабушка придет только через месяц. Он успеет уйти от нее к маме. Вспомнит, что на вопрос «А как я туда попаду?» верующий мужчина ответил: «Об этом уже Бог позаботится». Но ночью соседи отвезли Игорька и посадили его под воротами морга. Работники морга утром сказали:
- Бедный ты бедный, даже на похороны у твоих родственников не нашлось денег.
Бедный, но не недоразумение. Но Игорек слова «бедный» уже не слышал. А для Бога и для мамы он всегда будет Игорьком.


БОГАТАЯ  Я

Счастье-то какое, Лешенька! Счастье. Скоро Пасха — день замечательный. Знаю, как ты любил этот день. Смотрю на все твоими глазами и радуюсь за двоих. А батюшка в церкви в воскресенье к каждому подошел, поздравил и водой окропил. И говорит:
- Сложите руки, я вам воды благодатной налью, чтобы счастье в доме не переводилось.
И светлели лица, и счастье наполняло храм.
Я по-прежнему, Лешенька, хожу в церковь. С тех пор, как оставила работу. Все-таки, сорок шесть лет процедурная медсестра — срок немалый. Сейчас живу для себя и радуюсь, радуюсь тому, что все это твое, Лешенька. Растут семь внуков и одна правнучка, Ауричка. Все внуки в тебя, работящие, внимательные. И коз приедут попасут, и всю работу переделают, а то я к ним еду погостить. Но не нравится мне ни в Белгороде у старшей дочери — шумно, ни в Шабо у младшей, как-то не свой дом. Живу, Лешенька, в селе, где мы с тобой дом построили. Как ты говорил, «на семи ветрах». Один ветер со степи дует, другой — с моря, третий с лимана. Прости, Лешенька, что не исполнила данное тебе обещание не быть одной. Тут сватался ко мне один молдаванин — рукастый, головастый.  Говорил: «В обиде не будешь».  А у меня, Лешенька, сердце занял только ты, для другого мужчины кусочка не осталось. Так и не состоялось наше общение. А сейчас, Лешенька, Ауричка - невеста. Равной в селе нет. Молдавская кровь. А я как подумаю о тебе, Лешенька, - сравнить тебя не с кем. Равных тебе нет. Кто же еще такое хозяйство держит, как мы с тобой держали: и шесть коров, и четыре бычка, и сто кур, и сорок индюков, и козы, и овцы. И со всем справлялись. Да и разве я одна, Лешенька? Дочери наши звонят каждый день, внуки приезжают, заботятся. По праздникам и каждое воскресенье — в церковь. Заслужили мы это право — заботиться о своей душе, многолетней работой. И ты знаешь, Лешенька, смотрю я на прожитые дни и понимаю, какую яркую, наполненную жизнь подарил мне ты. Сколько счастья и радости, каких дочерей, внуки уверены в себе и самостоятельные. Спрашиваю, о чем мечтаете?
- Да так, как вы с дедом, жизнь прожить. О любви, о верности, о доме «на семи ветрах».
Дочери наши живут хорошо. У старшей квартира, у младшей дом. Помнишь ту дачу, что я подарила старшей дочери. Она ее сейчас продала. Говорит:
- Мама, что тебе дать от продажи?
А я говорю:
- У меня все есть. Богатая я. «Мерседес» мне не нужен. А так все, о чем мечтала, есть. Дай мне тысячу долларов, чтобы я в две церкви отнесла. Ведь только церковь вела нас все эти годы.
Я хожу в два храма — один очень маленький, а второй нуждается в ремонте. Вот я и хочу дать деньги в эти два храма. Пусть храмы расстроятся, пусть как можно больше людей приходят в них. И пусть эти люди будут так же счастливы, как мы. Помнишь, Лешенька, ты говорил: «Во Франции живут французы, в России — русские, а тут, в Украине, живем мы - украинцы». Недавно стали искать чистых украинцев. Я подумала, так мы с тобой, Лешенька, самые чистые и есть. Не воровали, не предавали, своим трудом жили и детей подняли. Чистые — это не запятнанные, я так понимаю.
Все у меня есть, богатая я, счастливая! Да и ты рядом, Лешенька!


ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ, или УЧИТЕЛЬ ОДНОГО КЛАССА

Литература — это не предмет.
Это воспитание души

Ее самоуверенность принимали за знания. Ее замечания и осуждения — за нравственность, за высокую педагогическую планку. Умение использовать цитаты великих людей — за глубокое знание отечественной литературы. Ее выбор предмета обеспечивал ей ведущую роль в учительском коллективе. Последние годы она преподавала только в одном, любимом ею, классе. Она говорила:
- Это моя лебединая песня.
Сперва в 9-м, потом в 10-м, затем в 11-м. В классе было много отличников, все хорошисты. Она знала, чем дышит каждый из ее учеников. Знала их мысли и планы.
- Мои мозги не для СНГ, - заявляла круглая отличница.
Учительница, как ей казалось, честно преподавала литературу, честно проверяла материал. У нее почти не было от детей секретов. Она разделяла их стремление покинуть страну:
- Ну, что заслужила страна, то и получила.
После 11-го семьдесят процентов ее учеников уехали в капстраны. Уехала и учительница одного класса.
Там, в Америке, она уже искала своих учеников с помощью интернета. Убеждала их переписываться, общаться. Потом открыла «Пушкинский клуб» для американцев, в котором рассказывала о светоче русской литературы. После выступлений была довольна.
А в школе, откуда уехала преподавательница со своей «лебединой песней», молодые преподаватели начинали учебный год в старших классах словами:
- Мы продолжаем  изучать  великую русскую литературу. Великая она потому, что создал ее великий народ, потому что в лучших университетах мира изучают русскую литературу. Потому что лучшие писатели мира считают Достоевского, Чехова, Пушкина своими учителями.
И конечно, на этих уроках всегда заходил разговор о «загадочной русской душе». «Русской» подразумевается славянской. Какие же качества делают душу славян непонятной и загадочной? Это, конечно же, воспитываемое у нас благородство, это милосердие, это патриотизм, любовь к своему народу, к своей Родине.
«Иметь честь» было непреложным требованием русского интеллигента, русского офицера. И сейчас мы часто слышим «Имею честь быть музыкантом, имею честь быть писателем». Как много сказано этим «Имею честь». Это и клятва служению, это и благодарность за доверие служить народу, Родине. Понаблюдайте, как на литературных, музыкальных конкурсах ежегодно представляют тысячи и тысячи своих произведений: стихов, рассказов, музыкальных пьес, школьники. Это говорит о том, что и в вас, дорогие, уже раскрывается, крепнет та самая загадочная славянская душа. Это значит, что ваши души вбирают в себя весь спектр красок, чувств, впечатлений и сами начнут излучать и творить. Это значит, что культура получит огромное количество талантов. Это значит, что школа работает хорошо.
Связь с Родиной, служение своему народу очень важно для талантливых людей. Поэтому все писатели, волею судеб оказавшиеся на чужбине, старались вернуться на историческую родину. Конечно, если вы хотите стать только богатыми, оставайтесь. Но, согласитесь, как смешно будет звучать: «Имею честь быть клерком». Сравните: «Имею честь быть русским офицером». Но этот бесконечный разговор о душе, о Родине мы продолжим на следующем уроке. Японский поэт написал хокку:
Ноябрьская ночь.
Читаю Антона Чехова.
От восхищения немею.



АТТРАКЦИОН  НЕМЫСЛИМОЙ ЩЕДРОСТИ

Было в стране время, когда за гречневой крупой, за сахаром нужно было выстоять очередь. Стоя в одной из таких очередей, я размышляла: «Возьму три килограмма гречки, три риса, три сахара». Внимание привлекла женщина с мальчиком, стоящая впереди. Мальчик дергал маму за руку и просил купить ириски.
- Нет, - сказала мать, - денег у нас только на манку.
Поняв ситуацию, я стала рисовать план возможной помощи. Дать пять гривень на ириски, купить два килограмма гречки, взять номер телефона, чтобы опять помочь… А вдруг женщина гордая и оскорбится? Пока я так рассуждала, женщина купила килограмм манки и потянула мальчика к выходу. Я была вынуждена купить свои три килограмма гречки, три риса, три сахара. Но хорошего настроения не было. Угнетало сознание, что я могла помочь двум бедным людям, а вот не сумела. Долго вспоминала я этот случай, говоря: «Господи, дай мне возможность исправить это». Прошло двадцать лет. Выбирая семиринку у витрины супермаркета, я боковым зрением увидела женщину, выбирающую пять мандарин для девочки. Она выбирала крупные, красивые мандарины.
- А апельсин? - спросила девочка.
- Ну, не все сразу, - ответила мать.
Видя, как просто одета мама, я подошла и затараторила:
- Простите меня, такой случай, поделиться хочется. Представляете, совершенно случайно получаю гонорар за рассказы. О гонораре уже давно все забыли. А тут к Новому году получаю гонорар. Позвольте мне купить вам апельсины. Поделиться хочется.
Женщина недоверчиво смотрела на меня.
- Появится у вас возможность помочь, обещаю, я не откажусь от вашей помощи, - сказала я.
Двое мужчин прислушались к нашему разговору. Вдруг один из них пошел к полке с конфетами, взял коробочку конфет и кулечек с конфетами. И сказал девочке:
- Доченька, конфеты будут ждать тебя на кассе. Я предупрежу и оплачу.
Потом мужчина дал мне свою визитку и сказал:
- Будет сложно, звоните, поможем — мы люди работающие.
Две тетки, очевидно,  жены этих мужчин, обратили внимание:
- Что там случилось?
Одна, что понаряднее, сказала:
- Аттракцион немыслимой щедрости. Это с ним случается. Лучше бы мне колечко подороже купил. Стыдоба - с осколками.
Вторая:
- Я не поняла, в чем там дело, в чем там дело?
Ее муж, очевидно, ответил:
- Новый год, елка, подарки. Детство…
Одесса. Как просто здесь люди понимают друг друга. Спасибо, Господи, за эту встречу, за эту возможность. А эти две тетки… Скорее всего, они не одесситки.



ГЕОРГИЙ ГЕОРГИЕВИЧ

Ирина гостила у подруги в селе. Они не могли наговориться. Виделись редко, обеим было небезразлично — удалась ли у подруги семья.
- Ты знаешь, Людмила, у меня было бы все хорошо. Можно сказать, все хорошо. Я и мужа люблю, и он нас с дочерью любит. Да только иногда задумается и скажет: «А вот ты не родила мне, Ириночка, сына. Как бы я хотел передать ему все свое, мужское. Ему — наследнику. Дочери даже фамилию не сохраняют. Вот только это, а остальное все хорошо.
Людмила, у которой были и дочь, и два сына, понимающе кивала. Жалела подругу:
- Вот внуки пойдут,  и забудет твой Жорик мечту о сыне. Некогда будет.
- Да, - продолжала Ирина. - Говорят, что это связано с хромосомами, но только от мужчины зависит, кто родится.
- Видно девочки — это все, на что твой Жорик способен, - продолжала Людмила.
- Выходит, так.
Утром Ирина гуляла в саду, рвала вишню. Возле забора остановились подростки.
- Тетя, дайте нам воды, очень пить хочется.
- Сейчас, - Ирина побежала за водой и вынесла большой полуторалитровый ковш. - Ой, мне показалось, что вас пятеро.
- Нет, трое.
И вдруг как гром среди ясного неба — подросток, отвечающий ей, был точной копией ее мужа. Такая же серьезность.
- А вы где живете? - нашлась Ирина.
 И снова этот подросток ответил:
- Здесь недалеко. Все, пошли.
Группка пошла дальше своей дорогой.
А Ирина не знала, что делать. Не могло быть такого случайного сходства. Ирина прибежала в дом. Она все рассказала Людмиле.
- Что ты так переполошилась? - удивилась подруга. - Где имение, где наводнение… Да твой Жорик в нашем селе и не был никогда. Я бы знала.
- Сердце не обманешь, - отвечала Ирина, - это он, это сын Жорика. Или я ничего не понимаю в этой жизни.
Через двадцать минут она уже мчалась в сельскую школу. Ей повезло - был на месте завуч.
- Класс второй, третий, - говорила Ирина, - пожалуйста.
Какое счастье, что в школе каждый год фотографировали учеников при переходе в следующий класс. Ирина смотрела уже пятую фотографию.
- Нет, нет… - И снова хваталась за сердце. - Вот он.
С фотографии на нее смотрел мальчик. Этот взгляд она не спутает никогда. Требовательный и строгий. Этот излом бровей, эти волнистые черные волосы. Сомнений быть не могло — это сын Жорика.  На нее смотрел ее муж. Только из своего детства. Таким она видела его на детских фотографиях.
Как же удивилась Ирина, когда увидела Жорика впервые. Посмотрела в эти глаза и поняла, это он, ее судьба. Потом были встречи, потом были размолвки, перемирия и даже обиды. Но ощущение, что это ее вторая половинка, человек, которого она ждала и искала, никогда не проходило. И вот теперь снова это нахлынувшее чувство. Это он.
- А… - говорит учитель, - этого мальчика и я знаю. Хороший мальчишка. А вот судьба его не жалует. Бабушка воспитывает. Дочь приехала, родила и снова уехала в город. Догуливать, видно. А бабушка гордая, помощи не просит, из последних сил тянется. И внук такой же. Хотя, напрасно в гордость играть: бабушка сердечница…
Ирина отказывалась понимать услышанное. Она уже не хотела думать о матери Дениса - так называл мальчика учитель. Об отношениях мужа с этой женщиной. Она понимала — у Жорика есть сын. И этому сыну сегодня плохо. Как познакомиться с бабушкой Дениса? Как не насторожить и не обидеть эту замечательную женщину, которая не отдала внука в детдом, которая не просит и не требует помощи. А Ирина знала, что такое воспитывать малыша. Не ропща, и не жалуясь, эта женщина уже девять лет самостоятельно растит внука. А вдруг окажется, что это не сын Жорика,  просто похож как две капли воды?..  А вдруг Жорик не захочет признать его?.. Нет, этого не может быть. Подумай о себе, было следующей мыслью. Твое тихое болото может взорваться. Знаешь, как у нас говорят: «Не мала баба клопоту». «Что я скажу этой женщине?», думала Ирина.
Но о том, чтобы уехать, не увидев бабушку Дениса, не могло быть и речи. Ирина и Людмила пошли по адресу, который взяли в школе.
Во дворе их облаяла маленькая собачка.
- Не бойтесь, она не кусается, - сказала рано поседевшая женщина. Она вопросительно смотрела на пришедших.
- Здравствуйте, - первой заговорила Людмила.
- Здравствуйте, - как будто проснулась Ирина. - Мы пришли вам сказать, что мы ваша семья.
Все, главное уже сказано, дальше будет легче. Бабушка Дениса почему-то не удивилась. Она, очевидно, ежедневно молила Господа о помощи и ждала какого-то чуда. Она была к нему готова.
- Не волнуйтесь, - успокоила она Ирину. - Заходите в комнату.
И уже через минуту обе, Ирина и бабушка, пили корвалол. Ирина рассказывала о семье, бабушка - о житье-бытье с внуком. Обе они старательно обходили тему появления Дениса на свет.
- Я знала, - сказала бабушка, - что что-то произойдет. Что Господь нас не оставит, спасет. Да, теперь, слава Богу, всем станет легче. Все на своих местах.
Обменявшись адресами, составив план действий, женщины расстались.
- Я тут вообще лишняя, - сказала Людмила. - Ты все решаешь сама.
- Не волнуйся, подруженька, - сказала Ирина. - Так должно было быть. Я жила и чувствовала, что что-то не сделано. Выпадает какое-то звено. А ты помнишь, Людмила, мою депрессию десять лет назад? Я к психологу обращалась, ведь именно тогда я чувствовала, что у Жорика роман на стороне, боялась его потерять. Где-то подсознательно боялась, что эта женщина родит ему сына. Денису именно девять  лет.
Перед уходом Ирина истово помолилась перед иконой, висевшей в переднем углу.
- Спасибо, Господи, что ты соединил родных.
…Ирина рассматривала фотографии Дениса и убеждалась, что это были почти фотографии ее мужа.


ВОТ НА ЭТОЙ ДЕВУШКЕ Я БЫ ЖЕНИЛСЯ

Все мы когда-то были молодыми, совершали ошибки. Иногда понимали, что не все сделали хорошо, но гнала и гнала вперед сила, которая называется «молодость».
Володя уже давно сделал вывод, что девушек в Одессе — море. Встречаться с девушками, у которых разные имена — себе же дороже. «Ничего, я лучше буду чаще ссориться и встречаться с другими», - успокаивал себя Володя.
Он встречался с двумя-тремя Ленами, потом подбирал четырех Наташ... Вел «склеротичку» — записную книжечку, куда записывал даты свиданий. И к чести Володи нужно заметить, что почти никогда не опаздывал на свидания. А если Лены или Наташи встречали его с другой девушкой, Володя умел так «запудрить мозги», что девушкам ничего не оставалось, как его же и пожалеть.
- Это же моя двоюродная сестра, - объяснял Володя. - Совершенно естественно, что я держу ее за талию.
- Сколько же у тебя сестер? - спрашивали девушки.
- Целое кодло! У меня только теток с дядьками... - и Володя начинал загибать пальцы.
Собравшись в армию, Володя еще раз убедился, что ждать его будут все. Но само количество адресатов скоро утомило Володю. И он забывал, что кому писал. Не копии же оставлять... Да и из-за расстояния, что ли, все эти Лены, Лики, Наташи как бы уменьшились в размерах и стали казаться уже не столь важными. Хотелось, чтобы хоть одна девушка была рядом, здесь, в Чехословакии.
...Утренняя поверка. Солдаты стоят на плацу по стойке «Смирно!». Вот через плац идет врач Ирина Николаевна.
Ирине Николаевне сорок пять лет. Но женщина, независимо от лет, всегда остается женщиной. Стройная, с ямочками на щеках, в белоснежном халатике!
И все головы солдат делают полоборота, провожая ее взглядом. И командир, забыв, что нужно отдавать следующую команду, очнется только тогда, когда за Ириной Николаевной закроется дверь медпункта, и скомандует «Вольно».
А солдаты... Все они в этот момент забывали, что еще вчера были маленькими, что кто-то писал маме: «Мама, здесь очень тяжело. Забери меня отсюда или хотя бы приезжай. Привези побольше конфет». Они забывали даже то, что они солдаты. В эту минуту каждый знал и чувствовал только одно — он мужчина.
У Ирины Николаевны была семья. Но с разбуженным Ириной Николаевной воображением каждый солдат мечтал на ней жениться. А русских девушек здесь, в Чехословакии, было очень мало — две телефонистки, которые давно потеряли счет претендентам на их руку.
И вдруг, как пушечный выстрел: в распоряжение части поступили две медсестры — красивые, стройные.
С особой тщательностью драились пуговицы и пришивались воротнички. Скоблились подбородки и подстригались ногти. С утра придумывались предлоги, позволяющие пройти мимо медпункта, чтобы хоть одним глазком увидеть их — медсестер.
Созерцание медсестер подняло планку настроения личного состава на недосягаемую высоту.
- Хорошенькие!!!
Девушки это чувствовали: кокетничали, посмеивались, смущались — использовали все женские хитрости. Солдаты шутили, говорили девушкам комплименты.
Но только один он, Володька, сказал, глядя в глаза одной из них, Оле: «Вот на этой девушке я бы женился». И девушка поверила в искренность и надежность Володи.
...Прошли годы. Было многое: радовали дети и они же огорчали; работали всю жизнь, но денег не хватало и приходилось еще подрабатывать...
Но... на серебряную свадьбу пришло много родных и друзей. Невеста, несколько смущенная, была задумчивой: «Все ли хорошо? Сделала ли я счастливым своего мужа, детей? Не жалеет ли он?». От волнения щеки ее покрылись нежным румянцем.
- Жениху слово! - прервал ее мысли тамада.
Внимательно и ласково посмотрел на жену рано поседевший Володя.
- Вот на этой девушке я бы женился! - произнес он.
- Все! Все хорошо! - счастливо засмеялась невеста.
А все почему-то не сдержались и стали аплодировать.


ПЕРВЫМ ДЕЛОМ, ПЕРВЫМ ДЕЛОМ САМОЛЕТЫ!

Нельзя так замыкаться в своем горе. Мила хорошо это понимала. Да и горе ли это?! От нее ушел человек, который не раз ее предавал.
«Горе!» - решает она.
Горе, потому что отца любит ее четырнадцатилетний сын, и сегодня ему очень плохо. Вот уже четыре месяца длится это «сегодня».
Сын звонит отцу, встречается с ним. Он даже обвиняет ее, мать, отдавшую им — сыну и мужу — лучшие годы своей жизни.
Нет, не в чем ей себя упрекнуть. Дом опрятен и ухожен, здоровье сына и мужа сохранено; уважение друзей и знакомых подтверждает то, что прожиты годы правильно.
Но вот, муж — уже бывший. Вот он уже женился на другой. Пройдя все эти этапы, которые суждено пройти женщине, оставленной мужем, — оскорбления, обиды, жалость к себе и сыну, отчаяние — Мила решила взять себя в руки. Как выйти из сложившейся ситуации? Народная мудрость гласит: клин вышибают клином.
Да... А какие они, эти мужчины? До этого Милочка на улицах любила смотреть на красивых, нарядно одетых женщин. А мужчины... что на них смотреть — у нее муж есть.
Теперь она заставила себя посмотреть на мужчин — в троллейбусе, на улице. Услышала несколько комплиментов.
«Нормально», - подбодрила она себя. Теперь надо перестать быть «железной леди», оставить конкретность, обязательность в разговорах с противоположным полом. И если раньше на комплимент мужчины Мила серьезно отвечала: «Спасибо, мне очень приятно», то сейчас она просто мило улыбалась, что вызывало целую серию дальнейших комплиментов. Поощренные ее улыбкой, мужчины чувствовали себя уверенней и назначали свидания. Мила отнекивалась, но понимала, что ей предстоит более длительный разговор с мужчиной, чем пара фраз. Она стала слегка кокетничать.
Результаты не замедлили сказаться. Скоро собралась целая группка поклонников. Мила шутливо говорила: «Устрою конкурс женихов и пусть победит сильнейший». Кто-то обижался, кто-то считал для себя недостойным участвовать в шутливых конкурсах, а некоторые продолжали настаивать, дорожа отношением с ней, Милочкой, столько лет бывшей женой одного человека.
...Утром раздался звонок. Мила открыла дверь. На пороге стоял один из поклонников.
- Я решил не дожидаться конкурса. Я в себе уверен. Надеюсь, и ты это поймешь и приобретешь такую же уверенность.
Мила предложила чаю, но краем глаза видела, что сын неприятно удивлен появлением чужого мужчины в доме.
Юрий шутил, каламбурил. Ему почему-то стало просто и хорошо в этом доме, в присутствии Милы.
«Какая она домашняя, - думал он. - Какая идеальная женушка, милая, добрая. А с сыном я подружусь — столько юношей повидал на своем веку, в судьбах стольких принимал участие. Все будет хорошо».
- Он любит отца, - защищала сына Милочка.
- Да, но отец его не очень любит, - возражал Юрий, - иначе на первом месте у него была бы судьба сына.
Мила соглашалась. Она слушала Юрия, удивляясь: такой глубокий, честный и порядочный человек, а вот тоже не оценили, не берегут. Чем-то их судьбы были до боли похожи. Всю свою жизнь они оба черпали из сокровищниц своего сердца и дарили близким заботу и любовь...  И никто этого не замечал.
- Я хотел бы прийти домой с хлебом или с цветами и услышать: «Спасибо, мой дорогой»
- Какие похожие мысли, - удивлялась Милочка. Ведь и ей всю ее жизнь не хватало именно этой заботы и нежности...
Они стали перезваниваться. Как-то в воскресенье сын уехал к бабушке. Пришел Юрий. Ему сразу захотелось устранить все неполадки в давно запущенной квартире. Он испытывал непреодолимое желание окружить Милочку комфортом.
- Течет кран? Я уже отремонтировал. Этот отрезок трубы я обязательно заменю. Стекла в горке открываются вот так, - говорил он, меняя стекла местами. - Если будут проблемы с газовым краном, вот ключ, которым можно подогнать шайбу...
А Милочка, как балерина, кружилась среди кастрюль и тарелок, вилок и салфеток.
- Помощь почистить картофель? - спрашивал Юрий.
- Нет. В доме столько мужских дел... Я рада, если ты поможешь хоть с несколькими.
А дел действительно было много. Юрий отлаживал то одно, то другое. Иногда заглядывал на кухню, чтобы полюбоваться Милочкой.
«Какой чудесный день! Как все празднично! И весь этот праздник создала она, Милочка, своим присутствием». Ему захотелось петь.
- Первым делом, первым делом самолеты, - услышала Милочка приятный баритон.
Как прочувствованно он поет!
- Ну, а девушки?
- А девушки потом, - подхватила она.
Какое созвучие настроений! Как, оказывается, приятно петь дуэтом. Как радостно!
...Но в планы бывшего мужа такой расклад дел не входил. Он приехал и потребовал перемирия, обвинив Милу во всем.
- Не уберегла свое счастье?! Отпустила?! Должна была костьми лечь на пороге. Сейчас опять неправильно себя ведешь. О сыне подумай!
Оказывается, Мила должна была страдать, быть одинокой, ждать, ждать и ждать, — а вдруг он там не приживется и пожелает вернуться....
Милочка снова загрустила. Попробовала поговорить с сыном. Сын был эгоистичен и категоричен:
- Мне другой отец не нужен, - сказал он.
Побившись месяц, Мила решила не делать открытий.
- Худо-бедно, а я свою жизнь уже прожила. Нельзя не думать о сыне. «Первым делом, первым делом — самолеты...» - повторяла она слова...
Почему-то и он, человек, к которому она прониклась уважением и симпатией, запел именно эту песню.


ПОЙ, ТОММИ, ПОЙ!

Трамвай направлялся в Черноморку.  На остановке в него зашли цыганчата — мальчик, лет шести, и девочка, постарше. И на весь трамвай зазвенел чистый детский голосочек:
- Ай не-не-не... - а потом, - Мамы нету, папы нету...
Цыганчонок был одет очень бедно — в резиновых сапожках, а на дворе январь. Люди подавали. Некоторые махали рукой — проходи, мол.
Женщина, стоявшая возле выхода, спросила мальчика:
- Как тебя зовут?
- Томми.
- Ты хорошо поешь. Спасибо тебе, - и дала монетку.
Затем снова достала монетку:
- Пой, не бросай петь. Вырастешь, будешь петь как Сличенко. Пой, Томми, пой!
Дети вышли и еще долго провожали уходящий трамвай задумчивыми взглядами.
Прошло двадцать лет. В Одессе — театр «Ромэн». В зале филармонии полный аншлаг. Все первые места партера заняты цыганами, много цыган и в середине зала. В перерывах между песнями цыганки срывались с мест - шурша юбками, звеня монистами, пританцовывая, носились они между рядами, не в силах сдержать свой восторг, свою радость. Песни сменялись песнями — цыганскими, венгерскими, русскими... Видя столько соплеменников в зале, артисты пели особенно проникновенно, сознавая всю ответственность — они гордость цыганского народа!
- Ай не-не-не...
- Ой, цыгане... - подпевал зал.
Это был праздник! Настоящий праздник цыганского народа, поднявший их, цыган, сегодня на самую красивую, самую высокую сцену Одессы.
В труппе выделялся парень с задумчивыми глазами. Глаза говорили о многом. В них можно было прочесть о его нелегком пути на эту сцену. Россия и Украина, Молдавия и Белоруссия слушали песни мальчика и подавали ему — кто  - фрукты, а кто - монетки...
- Сегодня для вас поет Томми Коренев! - объявил конферансье.
- Здравствуй, Одесса! - произнес Томми.
Томми вложил в свои песни всю свою душу, всю свою любовь. Зал после каждой песни взрывался аплодисментами. Одесситы — эти строгие ценители и судьи, - не могли не отдать должное таланту солиста. Зал аплодировал стоя.
Но Томми пел сегодня даже не для них. Он пел только для одной женщины — женщины, подарившей ему надежду.
Томми пел и слышал ее голос: «Пой, Томми, пой!»


ПРОПАЖА

Памяти Жорика посвящается

Женя вернулась в институт после академического отпуска. Встретили хорошо. Сразу появились подруги, верные, которые будут потом с ней всю ее жизнь. И, странно, один парень в группе в первый же день посмотрел на нее удивленно и очень внимательно.
«Наверное,  я отличаюсь от девочек группы — все-таки, сыну восемь месяцев», - подумала Женя.  Отношения с мужем были прохладными…
Занятия шли своим чередом. А парень почему-то не переставал внимательно рассматривать Женю. Многим это было небезразлично. Парень был умным и красивым. Иногда кто-нибудь из девчонок, не сдержавшись, произносил полуиронически, полусерьезно: «Красавчик!»
Закончился учебный год. Студенты приехали на практику в колхоз. Выйдя из автобуса, парень преградил Жене дорогу.
- Ну что?!
- Ничего! - ответила Женя и поторопилась уйти.
Он вел себя так, словно все уже давно решено, словно они только продолжают диалог, который начали давным-давно.
Все скоро привыкли к тому, что они везде, всегда рядом. Фотографии запечатлели две милые мордашки — Женину и, немного сзади, его, - умную и грустную. Как будто он что-то знал, будто он видел далеко-далеко вперед.
Практика подходила к концу. Женя не выдержала и... позволила себя поцеловать. Стоя в его объятиях, она шептала:
- Я... Прости... Если бы ничего не было... Я была бы счастлива быть твоей женой.
...Выпускной вечер. Конферансье объявляет: «Песня «Пропажа». На сцену выходят два студента-молдаванина с гитарами. Парень смотрит на Женю, которая, с полными слез глазами, каждой своей клеточкой слушает песню о девушке, потерявшей свою любовь.
«Самой нежной любви наступает конец, бесконечной тоски тихо тянется пряжа...».
Ребята, закончив вуз, давно разъехались по городам и селам, и больше никто вокруг не догадывался о чувствах парня и Жени.
...Они работают в одной организации. Иногда встречаются. Женю по-прежнему обжигает его взгляд — требовательный, зовущий и непонимающий, любящий и страдающий. «Что мне делать с собой и с тобой, наконец...» - звучали в них слова песни.
...Парень устроил вечеринку. Пригласил друзей и Женю тоже.
«Идти или не идти...» - Женя долго колебалась. Но ей тоже хотелось побыть рядом с ним, и она пришла.
Какая это радость, - чувствовать, что рядом человек, который тебе нужнее всего! Они были ближе, чем всегда, но снова не одни.
«Скоро станешь и ты чьей-то верной женой. Станут руки грубей, станут волосы глаже...»      
Парень продолжал серьезно интересовать девчонок, которым очень хотелось замуж. Они недоумевали, почему он так настаивает на приходе Женьки на всякие мероприятия, почему относится к ней с таким почтением.
«...И когда-нибудь ты, совершенно одна, в чьем-то светлом, чужом, чисто-убранном доме...»    
...Прошло три года. Парень был хорошим специалистом, его уважали. Женя им втайне гордилась.
Ну, а Женя...-  работа, дом, сын. И очень-очень редко она позволяла уговорить себя пойти на какой-нибудь день рождения, в основном, к подруге, которая тоже строила планы о замужестве. Подруга, по просьбе парня, приглашала и Женю.
Они сидели по разные стороны стола и,  не глядя, видели друг друга. Но даже это было прекрасно. Подруга, проанализировав свои двухгодичные наблюдения за парнем, объявила Жене:
- Он устраивает все вечеринки только из-за тебя! - и переключилась на другой объект.
Два молдаванина перебирали струны гитар...
Рос сын. Перенимал интонации отца: «Ты должна вовремя приходить с работы! Твой долг...!»
Ирония судьбы! Говорить Жене о долге!
«...Будут серые дни,  друг на друга похожи!..»
Прошло семь лет. Парень уехал. Женился. Встречая однокурсников, Женя всегда расспрашивала о нем. Ребята уже открыто говорили ей:
- Ну что же вы?! Ведь он тебя так любил!
- Я... Я... Я... Я не решилась...
«...Он уехал давно. Нету адреса даже. И тогда ты заплачешь, друг единственный мой… Где тебя отыскать, дорогая пропажа!..»
Встретились через десять лет после окончания вуза. Однокурсники с интересом наблюдали за парнем и Женей. Он растолстел, взгляд стал спокойным. Парень лениво переглядывался с молоденькой девушкой, сидящей за соседним столом. Женька, отказывавшая себе в совершении чуда долгие тринадцать лет, пригласила его на белый танец. Как давно и навсегда запретила она себе даже такую близость с этим человеком...
Ей на плечи легли безразличные железные руки... Пара фраз ни о чем.
Два молдаванина ритмично бьют по струнам гитар.
...Женька встряхивает головой, пытаясь отогнать нахлынувшие воспоминания. Но два молдаванина поют:
Будут годы лететь,
Как в степи поезда,
Будут серые дни
Друг на друга похожи.
Без любви можно тоже
Прожить иногда,
Если сердце молчит,
И душа не тревожит!

И слезы... слезы... слезы...


РЕШИЛ — СДЕЛАЛ!

Как она могла не дождаться его?!  Как могла пойти танцевать с другим?! Ведь они оба знали, что эта мелодия принадлежит только им двоим. Слушая ее, Инка иногда поднимала глаза, и Мишка понимал, что в ее душе, как и в его, звучит оркестр. Табу! Табу для всех на эту мелодию! Она только их!
И вдруг такое предательство!
Мишка ушел с вечера. Бродил долго и бесцельно. И решил с Инкой больше не встречаться и не звонить.
Решил — сделал!
Инка поняла. Как-то раз позвонила, не сдержалась. А так — нет.
Страдали каждый в одиночку.
Прошло два месяца. Близился день 8-го марта. Мишка смотрел на окружающих его девушек, старающихся ему понравиться.
«Как они не понимают, что им никогда не занять Инкино место в моей душе, - думал Мишка. - Как они неестественны и неискренни, как им недоступно меня понять! Хотя я очень прост. Вот Инка только посмотрела мне в глаза - и сразу, сразу все обо мне узнала».
Мишка даже заставлял себя смотреть в глаза другим девушкам.
«Пустыня!.. Хоть бы кактус в них какой-нибудь или солончак отсвечивал... Господи, как же с ними общаться?!»
И эта Инка... Упрямица! Да другая бы — бултых в ножки:
- Прости... люблю... переживаю...
Вот ситуация! Не простить и не забыть.
Мишка читал где-то, что иногда богам на Олимпе хочется пошутить и они посылают на землю такую роковую любовь. Нет, Мишка не ропщет. Он не мальчик. Но ничего подобного у него не было. С Инкой он как бы прожил несколько жизней — полноценных, ярких. Что будет, когда уйдет это чувство?! Серость... Серость... Серость...
Да... Но она все-таки не права. Женщина должна ждать, а не идти танцевать с первым, кто ее пригласит...
И ничего же не было... Было только присутствие Инки. Было только ощущение, что живешь не зря, что все в порядке, что ты очень-очень нужен, что ты — единственный мужчина, рядом с которым уже никто не звучит.
Это ж надо! Вот она какая, эта Инка!
Но она не права. Ей только позволь, так все будут обнимать ее за талию.
Мишка уже понял, что есть Планета, «планета дорогая — по имени Земля». И есть Она — любимая женщина. Одна на планете. Одна во Вселенной. Где-то в других галактиках есть умнее и красивее, добрее и лучше. Возможно... Но в нашей Вселенной — нет! И не будет! Пока жив Мишка! Это же ясно, как дважды два — четыре.
Что они понимают, эти ученые мужи? Можно... Нельзя... Предосудительно... Им бы, лицемерам, такое понимание, что есть во Вселенной только одна женщина, которая полонила его сознание, которая руководит всеми его поступками, которая живет параллельно с ним, не сталкиваясь и не пересекаясь. Потому что он, Мишка, - моралист.
А она не права... И ничего в ней такого нет. Только глаза и голос. Или молчание. Никто не умеет так молчать, как Инка. Она молчит потому, что даже словом боится нарушить счастье, вспугнуть его.
Решил не звонить...
Решил — сделал!
Не успел он набрать номер телефона, как тут же послышался голос Инки — словно их разговор был на несколько минут прерван телефонисткой.
- Мишка, я купила кассету! И я обещаю, я обещаю танцевать только с тобой!
«Нет, я все-таки молодец, - подумал Мишка. - Решил — сделал!»


ВCЕ МЫ ЛЮДИ,  ВСЕ МЫ ЧЕЛОВЕКИ

 С большого дерева,  растущего  возле многоэтажного дома, упал вороненок. Выпал из гнезда.
Мама-ворона подняла крик, слетелось множество ворон. Они галдели, кричали, что-то советовали… Но ничего путного придумать так и не могли. А  птенец оказался самостоятельным. Он, расправив свои детские крылышки, с гордым видом пошел на дорогу. Вороны носились над ним, крича об опасности, предупреждали. Но птенец, со своей юношеской строптивостью решив «Сам знаю!», переходил дорогу. Водители, видя, как беспокоятся вороны,  приостанавливали машины  и, разглядев птенца, стояли.
Птенец, недолго задержавшись на незнакомой стороне дороги, решил вернуться к родному дереву. И снова автомобили, и даже грузовики, останавливались. Водители с улыбками выходили из машин, ожидая, пока необычный пешеход перейдет дорогу. А вороны волновались, не успокаивались. Жители дома высыпали на балконы,  кто-то сбежал вниз, но подойти и помочь никто не мог.
И тут молодой парень крепкого сложения, грузчик Одесского порта, решился.  Он подбросил вороненка на дерево. Но тот не успел зацепиться за ветку и, спланировав крылышками, снова оказался на земле.
И тогда парень взобрался на дерево и посадил вороненка на самую толстую ветку. Вороненок даже не обиделся на бесцеремонность.
Вороны успокоились – порядок был восстановлен, птенец вернулся домой.
А десятки жителей многоэтажки добрыми взглядами провожали парня до парадной.


КАК ХОРОШО БЫТЬ ГЕНЕРАЛОМ!

Лиза всегда была мягкой, податливой, зависимой. Так ее воспитали. Мама ездила по гарнизонам за мужем, забыв, что у нее тоже было образование, что по специальности она педагог.
— Я не для того женился, — говорил папа, — чтобы щи в столовой хлебать. Дома должны быть пироги и все положенные разносолы. В дом тянуть должно.
И жена делала все, чтобы мужа домой тянуло. И вот после демобилизации мужу предоставили право выбирать любой город СССР, как участнику боевых событий, полковнику. Он выбрал Ялту. Жена суетливо встречала мужа, снимала ему обувь, дочь несла ему тапки, затем жена подавала полотенце в ванной, затем салфетку в кухне. Муж ел, хвалил жену и шел смотреть телевизор. А жена напоминала дочери: играть на пианино нужно, пока папы нет, сейчас лучше книгу почитать. И продолжала тихо служить мужу. «Мой генерал» - называла она его.
— Слушаюсь, мой генерал, будет сделано, мой генерал.
Так они и жили. Потом этой заботливой мышки, Лизиной мамы, не стало.
— Елизавета, — стал говорить ей отец, — ты уже взрослая, где пироги?
И Лиза привыкла обеспечивать отцу привычный образ жизни. Она уже закончила и музыкальную школу, и институт, но работала не по специальности. Попыталась устроить свою судьбу, но папа говорил:
— И не думай, он же слюнтяй.
И во второй раз:
— Вам и детей заводить не надо, муж с интеллектом трехлетнего ребенка.
Лиза, соглашаясь с мнением отца, понимала, что папа — ее последняя инстанция. А что, все в ее жизни было куплено на его деньги. Все было создано им. Лиза сопровождала его на встречи ветеранов, возила в санаторий. Быть его сиделкой, его секретаршей, его кухаркой стало для нее нормой. И вот в двадцать восемь лет ей встретился Игорь. У него не было своей квартиры в Ялте, но он хорошо играл на гитаре, пел песни. Лиза говорила с ним о музыке. Ей казалось, что они родственные души. Отец, что-то поняв и пожалев дочь, не запретил ей привести Игоря в свою квартиру. И вот почти десять лет Игорь жил с Лизой. Он не был озабочен постоянным заработком, его устраивал общий стол.
— Я не привередливый, — говорил он.
Но на общий стол своих продуктов он не приносил. Единственное, что делал Игорь, - ходил гулять с собакой. Он бегал с ней утром на море. Потом он читал, музицировал. Игорь бегал с собакой, но неизменно возвращался к завтраку. Часто Игорю не нравилось, что ему мало оказывают внимание.
— Все папе, папе, я тоже мужчина. Почему я в этом доме имею меньше прав?
Лизин отец попытался его выгнать.
— Попробуйте, — ответил Игорь, — как это у вас получится?
Отец смотрел на несчастное лицо своей дочери и махал рукой:
— Ну, как знаете.
Но все хорошее когда-нибудь кончается. И папа, столько лет содержавший Лизу и ее гражданского мужа, скончался.
— Все, — сказал Игорь, — теперь я устрою себе студию в светлой комнате.
Лиза не знала, как она будет сводить концы с концами. Денег от Игоря она не видела никогда. Наступил период жесткой экономии. Лиза понимала, что у нее не хватит сил выгнать Игоря, да и с кем бы она осталась... А он требовал все больше внимания, все больше и больше прав.
— Что-то пирогов давно не было, — говорил он. — Ты же знаешь, с моим гастритом нельзя есть магазинное печенье и магазинную сдобу на пальмовом масле.
— Игорь, дай хоть какие-то деньги, необходимо заплатить за квартиру, — говорила Лиза.
— Ты же знаешь, я не работаю, и вообще - я предлагаю поменять эти хоромы на две однокомнатные квартиры и разбежаться.
- А кто же тебе будет за квартиру платит?.. — горько усмехалась Лиза.
— Богема, буду принимать, буду пускать кого-нибудь на ночлег, — говорил Игорь.
Лиза, понимая, что без него она останется совершенно одна, умолкала. И совершенно неожиданно что-то бахнуло и в квартире погас свет.
— Я не электрик, а музыкант,  сколько раз тебе повторять, — говорил Игорь. — Лиза, ну сделай же что-нибудь.
Лиза перед работой забежала в ЖЭК и вызвала электрика.

...Пришел молодой мужчина. Осмотрев счетчик, заменив пробку, мужчина спросил Лизу:
— Больше вопросов нет?
— Есть, — несмело ответила Лиза. — У меня настольная лампа не работает.
— Скажи, что в моей комнате розетки барахлят, — послышался голос Игоря.
— Это кто - твой брат? — спросил электрик.
— Даже не знаю, как сказать, — растерялась Лиза, — сожитель.
— Тогда почему у него отдельная комната? — удивился электрик. — Ну, извините, это не мое дело.
Он все-таки проследовал в комнату Игоря и отремонтировал розетки. Лиза заплатила электрику, поблагодарила,  но он что-то медлил.
— Да, вот у вас звонок барахлит, на честном слове держится, только я бы в другой раз зашел, у меня неотложные заказы.
— Хорошо, — сказала Лиза.
Они договорились о времени на следующий день.
— Я понимаю, что у вас проблем непочатый край, — сказал электрик, - тут плитка отвалилась, паркет рассохся, заменить надо, я могу помочь.
— Спасибо, я накоплю денег и обращусь к вам, — ответила Лиза.
— Меня зовут Алексей Иванович.
— А меня Лиза.
— Красивое имя — сказал электрик, — оно вам очень идет.
Он уже понял, что ему понравилась эта женщина, и понял, что права у Игоря в этой квартире липовые. Алексей Иванович попытался увидеть Лизу вне дома. Через два месяца Алексей Иванович сказал Игорю:
— Мы решили пожениться, и, если ты не уйдешь отсюда сам, я вызову милицию и вытурю тебя из Ялты.
— А я здесь прописан, — заявил Игорь.
— Тогда я приду с друзьями-бандюганами.
С бандюганами Игорь связываться не любил. Шло время, Лиза и Алексей Иванович больше узнавали друг друга. Лиза решила прийти к Алексею Ивановичу, он давно приглашал.
— Лиза, ты можешь называть меня Лешей, — сказал он ей. — Я требую от клиенток называть меня Алексеем Ивановичем, чтобы соблюдать дистанцию.
Войдя в комнату, Лиза сразу увидела пианино в углу.
— Ой, инструмент!
— Да, именно так называла его хозяйка, — сказал Леша.
И рассказал:
— Меня пригласила старая женщина, преподаватель музыки, у нее были проблемы со светом. Мы разговорились, даже подружились, к музыке я неравнодушен и всегда мечтал научиться играть хоть собачий вальс. Однажды учительница мне сказала: «Леша, возьми мое пианино, ты добрый человек и я хочу, чтобы инструмент был в хороших руках, может твои дети будут играть на нем». «А ваши племянницы?». «Им хватит моей квартиры и бижутерии». Так она называла свои золотые и серебряные украшения. И я привез пианино к себе.
—  Как  хорошо, — сказал Лиза и села за инструмент.
Взяла первые аккорды.
— Подожди, — попросил Леша, открыл шкаф и достал оттуда не то халат, не то пеньюар бордового цвета. — Надень, пожалуйста.
Лиза надела.
— В самых сладких мечтах я представлял себе, что за пианино будет сидеть моя жена и играть мне, а я буду сидеть с кофе в кресле, слушать.
Леша распустил ее волосы, собранные в пучок.
— Еще не хватает...
— Чего? — удивилась Лиза.
— Диадемы, — мечтательно произнес Леша.
Лиза играла, играла все, что помнила наизусть, даже старые школьные пьесы. Леша сидел в кресле с чашкой кофе. Иногда он подходил к Лизе, целовал ее руки и говорил:
— Моя королева.
В окно постучала соседка:
— Дайте спать, музыканты бродячие.
Все квартиры выходили на террасу.
— Не бродячие, а собачьи, — подошла вторая соседка.
— Дайте человеку насладиться собственным счастьем, — вмешался сосед Володя. — У вас, кроме злости и черной зависти, ничего не осталось.
Соседки разбежались. А Леша срывал  лепестки с купленного букета и бросал на раскрытую постель.
— Мой генерал, — вдруг услышал Леша неожиданный голос Лизы.
— Мой генерал, - задохнувшись от нахлынувшей на нее волны счастья, говорила Лиза.
Лиза вдруг отчетливо поняла свою маму. Так, оказывается, ее мама не была серой мышкой, папиной рабыней, - она была счастливой женщиной. Она подняла своего мужа на самую большую высоту.
—  Мой генерал, — говорила она.
— Мой генерал, — повторила Лиза и прижалась к  Алексею.
— «Как хорошо быть генералом, как хорошо быть генералом…» — пропел про себя Леша.
Если жена твоя - королева.


ЕДИНСТВЕННОМУ,  НЕЖНОМУ

Бегу по полю снежному, тоскуя…
«Делай, что должен, и свершится, чему суждено». Эту великую фразу Марка Аврелия она повторяла про себя всю жизнь. И жила так же. И вот уже вырастила двух прекрасных детей. Вот уже оба в институтах. Вот уже получила знаки отличия за многолетний труд. Вот уже окружена талантливыми учениками, в которых вложила душу. Но всю свою жизнь она ждет чуда. Хотя уже понимает, что, скорее всего, его не будет.
- Я человек полигамный, - говорил муж. – И не пытайся меня переделать. Не придет же тебе на ум заставлять петуха лаять или свинью кукарекать. Каждому свое. Вот и я живу, дышу, наслаждаюсь в комфортном для меня климате. И любой сдвиг вправо или влево, как изменение пути Гольфстрима, может вызвать обледенение Великобритании. Да, я знал многих женщин, но при всей своей восхитительности в них нет ни того качества, которым в полной мере обладаешь ты, - глубины, глубины чувств, понятий, глубины ответственности. Но многим это не нужно. Считается лишним. Но мне твоя глубина не нужна. Я ценю легкость, прозрачность. Те пять лет жизни с тобой были для меня хуже, чем тюрьма строгого режима. Знать, что я, вольная птица, окольцован… Снять кольцо – вызвать твое недоумение. Да, ты не возмущалась бы, не устраивала скандалы, но это одно твое поднятие бровей многого стоит.
Она все осознала. То огромное чувство, пришедшее к ней в институте, просто не могло повториться. Слишком удивительным оно было. Оказалось, что он стал для нее единственным. И хотя некоторые мужчины ухаживали за ней, она нравилась, но без чувств идти замуж не хотела. Вот и получилось, что по снежному полю всю свою жизнь он шла к единственному, нежному. 


МОЖЕТ, ТАМ ЕМУ БУДЕТ ЛЕГЧЕ

Она знала о своем муже все. За сорок  лет жизни с ним обид было много, но она все терпела и жалела его. Он прошел Афган, казалось бы, достаточно, но нет, еще Чечня, еще Северный Кавказ, два ранения и контузия. А он все давал согласие и ехал в горячие точки. Как будто раз заведенный механизм в его сердце не мог остановиться. В редкие годы общения он ухаживал за другими женщинами, пил и говорил жене:
- Ну брось меня, вот такой я, как есть.
Последние годы жили отдельно. Он на даче, где снова пил, она — в городской квартире.
Собутыльники всегда находились, а полковничьей пенсии тоже не хватало. За копейки продавались вещи. В последнее время, чтобы выйти к соседу, полковник одевал колготы своей жены. Соседи злословили:
- Защитник в колготах.
Особенно изощрялись те, кто «откосил» от армии. Потом, после одного из застолий, его не стало. Хоронили его с воинскими почестями, в мундире. Военный оркестр играл похоронный марш, жена плакала навзрыд.
- Он тебя столько обижал, он все пропил, - говорила ее подруга. - Успокойся.
Но жена слышала только разрывы снарядов, видела только израненное тело мужа.
- Бедный, бедный, - заливалась она слезами, - может, там тебе будет легче.



ПОЧЕМУ ТОЛЬКО ЛОШАДЬ?

Бабушка курила вонючие сигареты из чувства вредности. Из чувства вредности она не растила внуков. «Я своих детей подняла, - говорила она сыну, - какие могут быть претензии». Из чувства вредности она ушла раньше на пенсию. «Не собираюсь я ни перед кем лебезить». Из чувства вредности она, сломав ногу, не пошла жить к сыну, а заставляла прибегать к себе, в ее квартиру в коммуне. Из чувства вредности она старалась выжить свою соседку-астматичку. Хотя было неизвестно, кто бы пришел на ее место. Еще одна комната бабушке явно не светила, у нее и так было две. Одна - спальня с лоджией, вторая — кухня с балконом. Она могла курить с комфортом и на лоджии, и на балконе, там стояли стулья. В восемьдесят пять лет бабушка курила самые дешевые сигареты и, открывая дверь в коридор, выпускала дым.
- Ну что, астматичка, выкусила?
Разговаривая с подругой по телефону, бабушка спрашивала:
- Пишут, что капля никотина убивает лошадь, почему только лошадь, а мою соседку никотин убить может?
- Да вы о себе подумайте, - говорила подруга. - Вы же сами курите.
- Я курю с удовольствием. Если бы я почувствовала, что мне это вредит, я бы немедленно бросила.


МАМА ПРОКУРОРА

Нельзя сказать, что прокурор не любил свою маму. Он купил ей отдельную квартиру, два раза в неделю привозил маме окорочка и овощи. Он вообще был неплохим сыном. Но ему уже под шестьдесят, а маме под восемьдесят. Сидит в квартире со своими сериалами, иногда спустится посидеть на лавочке возле дома. Какие ей заботы… А ему - и заработать для семьи,  и для мамы, и всех обойти, все устроить. Вот мама не выходит уже месяц из квартиры, не снимает халат. Увядает. Одним словом, старость. На вопрос сына «Что болит?» она отвечает «Все». Побеседовав с врачами, сын решил положить маму в неврологию: успокоить ее нервы, поддержать сердечко. Лечащий врач спросил: «Мы должны поддержать имеющийся статус или вернуть биологическое здоровье?». Сын удивился: «Сделать все возможное». Он хотел исполнить свой сыновний долг. Жена, давно ограничившая свой круг обязанностей детьми и домом, не могла втиснуть в свой плотный график еще и маму мужа.
И вот мама в больнице. Получив результаты анализов и обследований, ее начали лечить. Уже через неделю она стала живее, отвечала увереннее, но врач особенно тщательно стал расспрашивать ее о делах и заботах, о времяпрепровождении, и вдруг детально стал интересоваться ее столом: «Расскажите, что вы обычно едите на завтрак, обед и ужин?»
- Куры, овощи, фрукты.
- К тем лекарствам, что вы получаете, вам нужно усиленное питание — мясо, печень, икра, - сказал врач. – Куры - это не мясо, куры — это еда. Мясо — это свежая говядина, это свежая печень. Мясо баранины или свинины иногда. Совершенно не допускается перемороженное мясо. Икра, гранаты. Если вы не будете выполнять моих указаний, я отказываюсь вас лечить.
Прокурор не верил своим ушам. До этого он слышал только: «Сделаем все возможное». А тут врач половину обязанностей возложил на него, да еще и обещал, что будет проверять передачи. Кухарка получила дополнительную нагрузку — готовить в больницу свежее мясо и салаты, свежие соки.
Скоро взгляд бабушки, безразличный ко всему и никуда не направленный, вдруг определился, бабушка стала живее и увереннее, в ней просыпался интерес к жизни. Она уже знакомилась с больными из соседних палат, уже делилась опытом лечения и пережитым. Ей снова были интересны дела ее внуков. Через две недели она уже гуляла во дворе, через три уже решила сменить массаж в палате на массаж в кабинете. Она с интересом и с удовольствием лечилась. Прокурор с удивлением заметил, что мама стала выглядеть не старше его жены. При выписке врач сказал: «Спасибо, что вы помогли мне. Медицина не всемогуща». Забирая маму из больницы, сын удивлялся большому количеству знакомых матери, с которыми она прощалась, заглядывая в палаты. А мать, улыбаясь, прощалась с врачами, медсестрами, говоря им, что будет скучать.
- Спасибо, сыночек! – с улыбкой обратилась мама к прокурору.


ТИХИЙ ОМУТ

Баба Таня ни в чем себя не ограничивала. Ни в чем — громко сказано. Это в еде, в покупке лекарств. Она уже почти семнадцать лет не выходила из дома. Ну, сводит ее сын к врачу, а так -  квартира, дом. К сыну она переселилась после гибели своего последнего мужа. Так она называла Николая, хотя расписываться после пятидесяти лет она уже не хотела. Вот и остались в ее паспорте только три мужа. Может, был бы один, отец Петеньки, но война, а потом все не везло. Вот и после гибели Николая как-то ноги ослабели. До этого ее все Татьяной звали. Как только стала ходить неуверенно — бабой Таней. Да и сама баба Таня испугалась за свое здоровье, вдруг что-то серьезное, а она одна. Вот и сказала сыну: «Забирай к себе».
Но даже ее сын знал, что есть у его мамы прозвище «Тихий омут». В то время, когда в селе некоторые в девках чахли, баба Таня сменила трех мужей. Зайдут мужчины в ее дом, да там и останутся. Вот и назвали ее «Тихий омут». Но не понравилась ей невестка при близком знакомстве. «Не ценишь ты мужчин, - сказала она невестке на третий день. - Ты должна ему ноги мыть и воду пить, - упрекала невестку баба Таня». И так каждый день. На замечания сына она отвечала: «Конечно, я могу не иметь собственного мнения, но пусть и твоя жена язык поприкусит». Потом схватки с невесткой она перенесла на время, когда сын отсутствовал, но от цели не отступала. А при сыне она была сама доброжелательность. Да и сериалы в своей комнате отнимали много времени. Но невестке тет-а-тет она сказала: «Я трех мужей пережила, даст Бог, и с тобой справлюсь». На похоронах невестки родственники из села говорили: «Вот тебе и черт из тихого омута обнаружился». А «Тихий омут» на месте.


СУДЬБА ИГРАЕТ ЧЕЛОВЕКОМ

Встретились они не год и не два назад. Оба глубоко не уважали друг друга. Один - за старые слабости и безволие, второй - за жестокость и угрозы,  и за то, что его, слабого человека, заставили стать подонком. Но сегодня один уже не служил, а второй не доносил. Но прошло время и обоих любовь к живописи объединила в одной творческой организации. А одинаковый возраст и вовсе выделил в отдельную возрастную группу. Покосились, покосились они друг на друга года два и стали общаться. Потом поняли, что выживать вдвоем легче и стали дружить. Тот, бывший начальник, разводил руками. «Се ля ви, - говорил он». Второй, вспоминая вызовы, говорил: «Ну козел, да ладно». Потом бывший начальник ко дню рождения друга написал его портрет маслом. На груди орденские планки. Говорит, портрет с планками свежее. Через время взялся и второй писать портрет первого. Чтобы люди не говорили: «Ты мне — я тебе», спрятали портреты. Но в траурном зале и у одного, и у другого на похоронах висели эти портреты. Люди, знающие их жизнь, говорили: «Судьба играет человеком».


НАСЛЕДНИЦА

- Ваша бабушка — чудесная рассказчица, - говорили врачи.
- Да, - вспоминала внучка, - я тоже замечала, что бабушка говорит стихами, и что бабушка очень веселая.
Школу закончила внучка, институт,  набралась  ума-разума и заметила, что в ее поступках проступают бабушкина жертвенность, бабушкино сострадание тяжелому горю и та же веселость характера — смеяться до упаду, до полного бессилия, до коликов в боку. И так же не оставляли внучку, как и бабушку, рифмы. Со временем она стала членом Союза писателей. Получая писательский билет, внучка сказала тихо: «Это твое место, бабушка». Но ее родную тетю это очень удивило.
- Откуда это у тебя?
- Как, наша бабушка, твоя мама свободно рифмовала…
- Да, не замечала. Неужели я, педагог, напишу хуже тебя?..
И тетя стала писать - то стихи, то рассказы.
Но не было в ней той высокой ноты самоотдачи, того смеха до боли в боку, той щедрости сыпать и сыпать стихи в руки прохожих, как у бабушки. И поступая в Союз писателей, она получила отказ.


НЕВЫДАЮЩИЙСЯ

На собраниях обычно говорят либо о из ряда вон выходящих, либо о звездах и гордости класса. И учительница, не отклеивая улыбку от лица, пятнадцать минут говорила о хорошистах и отличниках, потом о двоечниках и прогульщиках, и тут уже пятнадцать минут на ее лице присутствовало скорбное выражение. А о середнячках и о стабильном болоте класса, по ее словам, было не интересно. И Мишкины родители, честно выслушав все о звездах и прогульщиках, тихо порадовались, что о Мишке не было сказано ни слова. Из класса в класс переходил этот незаметный мальчишка, в кого-то по-детски влюблялся, со всеми дружно уходил с урока «если класс решил». Вспомнили о существовании Мишки в 6-м классе, когда заведующий отделом спорта райисполкома позвонил директору, сказал, что состоялся футбольный матч сборной города, в котором Мишка забил два решающих гола. И назвал Мишку спортивным талантом и будущей славой. Директор был вынужден открыть для себя, а потом и для учителей имя этого тихого мальчика. Оказывается, он не такой тихий и безынициативный. Он нападающий, он бомбардир, он герой. Девочки проснулись уже и сходили на пару матчей. Но главным критерием оценки для них все же были отметки в журнале, и девочки быстро успокоились. После окончания школы ребята почти потеряли друг друга. И никто не знал, что из этого парня вырастет великолепный муж, замечательный отец, ответственный работник. Из него выросло то, что должно было вырасти из стабильной, крепкой середины. А те звезды и двоечники, блеснув когда-то или оскандалившись где-то, становились обычными обывателями, вечно недовольными, брюзжащими. А Мишкина жена, вспоминая рассказы мужа о школе,  говорила: «Невыдающийся… Побольше бы таких невыдающихся».


СЧАСТЬЕ

Юрий был спокойным и покладистым. И хотя ему уже стукнуло сорок, еще не женат. Как-то не мог он долго вести общее хозяйство. То он, то его избранница не выдерживали и разбегались. То Юрий жил в квартире, где делал ремонт, то снова возвращался в свою маленькую квартирку. Звонил маме: «Мама, как здоровье? Я рад, у меня тоже все хорошо». Юрий снова варил себе картошку в мундирах, наливал пол-литровую кружку пива, чистил селедку, смотрел на это пиво долго-долго-долго. Это были его минуты, его личное время, его абсолютный комфорт, его маленькое, но прочное счастье. И никто не знал, как ему хорошо. Это была его огромная любовь к его собственному, маленькому миру. Ему не нужно было, чтобы кто-то часто к нему заходил. Мама жила с новым мужем в доме рядом. Иногда она ворчала: «Дождусь ли я когда-нибудь, что, как и от старших детей, увижу твоих внуков, хороших, благополучных…». У его сестер были дети, но не было у них такой щемящей, всеохватывающей детской любви к матери, как у Юры. А он, благодаря этой любви, благодаря тому, что мама жила рядом, и благодаря своему маленькому счастью, ничего больше не желал. Счастье, оно у каждого разное, у каждого свое. И Юрий считал себя человеком счастливым.


ГОЛУБУШКА

Бабы собрались посудачить.
- Баба Маня, баба Маня, а мужик-то тебе хоть изменял?
- Да, - ответила за нее соседка. - Только я двоих знаю.
А баба Маня с ее красотой могла такие рога ему навесить?! Олени позавидовали бы. А она:
- Дети, дети, что я скажу им…
Помните, к экстрасенсам ходили все. А экстрасенс бабе Мане говорит:
- У вас очень сильное биополе. Если вы с собой поработаете, тоже сможете людям помогать.
- Да я и так стараюсь, - ответила баба Маня.
Ругаться она не умела, только посмотрит печальными глазами:
- Миленький, ну как же это…
 Или:
- Голубушка…  Ну ничего, ничего, все будет хорошо...
Как-то все привыкли к тому, что всегда баба Маня подставляет всем свое плечо. Не остается равнодушной как к делам своих детей и внуков, так и к делам соседей. Но вот пришло время и все чаще баба Маня стала засиживаться на диване, все меньше тяжестей старалась поднимать. Сегодня жена ее внучатого племянника, как всегда, раздраженно, выговаривала ей:
- А этот ваш родственник, между прочим, племянничек внучатый, родня кровная, а что вытворяет?! Не успели с зарплатой утрясти, помните, не всю отдавал... Конечно, вам спасибо, но теперь-то что, теперь бабу завел. Ну я понимаю, жена бы жировала, так он и жену часто на голодном  пайке держит, а туда же. А вот вы, бабушка, раз сумели такой род-племя вырастить, то вы и разбирайтесь. А мне надо, чтобы муж дома был и спал со мной… А дальше-то что?..
Заботливо и ласково, боясь неосторожным прикосновением потревожить чужую душу, баба Маня говорила:
- Голубушка, ну все не так уж плохо. Муж  любит тебя, может, тебе показалось, все нормализуется и все будет хорошо.
Так бабу Маню и прозвали «Голубушка». А сейчас ей бы батюшку пригласить. А жена внучатого племянника не успокаивалась:
- Не уж, Голубушка, не засыпайте. Раз взяли на себя обязанности голубя мира — работайте. Я вас в покое не оставлю. И муж все уши просвистел мне: «Вот моя бабушка, вот человек. Не зря ее зовут Голубушкой».
 - Баба Маня, вы все о своем думаете, меня не слушаете, а дышите почему тяжело и глаза закрыли. Может, корвалол?
Баба Маня открыла глаза.
- Дальше что? - спрашивала невестка.
- Дальше вечность, - постаралась четко выговорить слова баба Маня.
Нет, не удастся дождаться окончания негодования жены внука. Не удастся подумать о душе, обратиться, собраться в дорогу. Нет, все у бабы Мани собрано давно. Наследство оставила, указания дала. Вот только последние мысли, с которыми ей идти в дорогу.
- Что замолчали, - снова невестка, - язык прикусили? Голубушка!
Голубушка лежала с закрытыми глазами и со сложенными на груди руками. Не успела привести в порядок последние мысли. Ну уж да ладно, все о себе, о себе. Правильно невестка жалуется, мало времени внуку уделяла.
Скоро все село говорило:
- Голубушка умерла.
Все равно, нашлись люди, сказавшие:
- Это ж надо при жизни «Баба Маня, баба Маня», а после смерти только «Голубушка».



ЗАВЕДЕННЫЕ

- Кино, - говорила соседка. - Хоть вдвоем, а тяжести все равно тянут. Угомонитесь, вам уже не по двадцать лет и даже не по сорок. Детей вырастили, внуков выучили, стаж у каждого по пятьдесят лет, а они все тяжести носят, все торопятся. Ранним, ранним утром они уже стадо коз выгоняют.
А как иначе, внукам здоровье поддержать надо, а тут козье молоко, брынза. Целебное козье молоко от всяких болезней помогает.
И целый день то копают, то строгают, то носят. То черешни рвут, то вишни, то абрикосы, то яблоки. А персики — персики у них целое лето. Ранние, средние, поздние. Полезный фрукт - и давление нормализует, и сердце лечит.
- Ну вы, соседи, даете, - часто говорили то одни жители села, то другие. И кто же это выдержит? Тюкаете, мастерите, шкварите, жарите, консервируете. Вы как заведенные.
«Да, - вспоминал Юрий, - это же самое говорили в детстве, когда он мыл полы в родительском доме и чинил приемник, а потом бежал в школу и посещал все кружки сразу».
А когда стал выбирать себе жену, приглядывался, интересует ли понравившуюся ему девушку домашний быт, помогает ли она матери. Придя познакомиться с родителями невесты, он интересовался, как ведет себя его Галя. Интересовало не произведенное впечатление, а будет ли Галя хорошей хозяйкой. Но Галя уверенно и просто расставила чашки, пододвинула ему сахарницу, нарезала принесенный им торт и добрая улыбка не сходила с ее лица. После бокала вина настроение у него было приподнятым. Он тайком бросил взгляд на Галю и понял, что она чувствует то же самое. Он взглядом спросил: «Так будет всю жизнь?» И она кивнула.
 Сегодня им по семьдесят. Галя все та же. Суетится в кухне, а потом говорит: «Юра, давай перенесем вместе котел». В молодости он переносил этот котел сам, после перенесенного инфаркта тяжелое носят вдвоем. «Заведенные, - вспомнил Юрий». Действительно заведенные — школа, техникум, институт, сорок лет на производстве и десять лет по хозяйству. Завод... Когда-то кончится и он. А пока пружина еще плотно накручена. Еще работать и работать. Будет время, они еще угомонятся. А пока есть заботы – нет...


А ТУТ ЕЩЕ ЭТОТ ПОРОСЕНОК

Димочка, от которого требовали недетского поведения, стал осторожным и скрытным. Стал опасаться всего. Но тут у папы появилась возможность на два дня поехать с Димой на дачу. Димочка, этот мальчик со взрослыми глазами, сел в машину:
- Ой, муха, боюсь! – и  сразу стал отодвигаться от мухи.
- Димочка, мы едем на дачу.
- Я не хочу. Я хочу на Ленина.
- А мы и так едем на Ленина, - сказала тетя Мила.
А машина уже выехала за город.
- А вот эта дорога обязательно приведет нас на Ленина. Она только обогнет дачу, потом развернется и сразу поедет на Ленина.
Дорог, красивая, зеленая, Димочке понравилась. Бабушка с дедушкой, сидящие с ним на заднем сидении, наперебой рассказывали ему сказки, пели детские песенки.
- Помнишь басню, Димочка, «Стрекоза и муравей»?
Димочка с трудом вспомнил, о чем шла речь в любимой ранее басенке.
«Попрыгунья стрекоза, попрыгунья стрекоза». А дальше Димочка молчал.
- А когда мы приедем на Ленина?
Этот маленький мальчик был прав. Ему жизненно необходимо было вернуться в тот счастливый мир на Ленина, который окружал его там. По дороге Димочке показывали красивые домики, собачек, коров, коз. Так что, у Димы не хватало времени на что-то большее, кроме получаемой информации. Димочка в свои четыре года был не по-детски развитым, умным мальчиком. Повзрослеть пришлось бы любому мальчику, если бы его родители, которые были для него единым и нераздельным «мама и папа», вдруг стали жить отдельно. Мама старалась ответить на вопросы Димочки.  Почему папа не живет с ними? Почему они уехали с Ленина, когда там у Димочки было все: велосипеды, машины, спортивная стенка, и даже через стенку жил его крестный дядя Арсен, который учил его каратэ, где Димочку любили все… Нужно было приводить очень серьезные аргументы для объяснения. Мама стала ругать папу, дедушку, бабушку. Мама стала ограничивать встречи папы с сыном. И мальчик изменился. При маме он уже не говорил, что скучает по папе. У него был повод не верить маме. Он во всем стал сомневаться, чего у него не было раньше, стал осторожным и скрытным. Папе он не рассказывал о маме, а маме о папе.
Приехав на дачу, Димочка вышел из машины. Ему наперебой показывали цветы, бабочек, деревья.
- Я боюсь бабочек.
- А тут и ежики есть, - сказала тетя Мила.
- Я боюсь ежиков, я хочу на Ленина.
Но оказалось, что у тети Милы тоже была куча проблем. Тетя Мила озабоченно жаловалась:
- И картошечка не вскопана, и сове ухо оторвали, а тут еще этот поросенок.
Дима прислушался.
- Вот, пожалуйста, котята, наверное, баловались и уважаемой тетушке Сове  оторвали ухо. Теперь она плохо слышит, теперь мышей разведется видимо-невидимо, что делать?
Дима смотрел во все глаза и искал, как всегда, выход из сложившейся ситуации, как его учили бабушка и дедушка, но уха нигде не было.
- А тут еще этот поросенок, - не переставала жаловаться тетя Мила.
На подставке стояли два фарфоровых поросенка, место третьего было пусто.
- Волк по телевизору завыл, поросенок испугался, — рассказывала тетя Мила, - и дал деру. Ищи его теперь. Не пришел ночевать и все.
- Димочка, сосчитай, сколько поросят - два?
- Да, - сказал Димочка.
- А было три! И картошечку надо вскопать, сварить с укропом. Сколько дел!
Димочка растерялся - всем надо помочь, везде успеть, а тут еще этот поросенок вздумал бродяжничать. Постоянно, то тетя Мила, то дядя Витя спрашивали: «Поросенка не видели, поросенок не попадался?» Дима понял, что поросенка любили и все его ищут.
После завтрака дедушка сказал, что надо немного поспать, отдохнуть с дороги.
- Я боюсь, там комар, - сказал Димочка.
Дедушка прогнал комара и целый час сидел рядом с внуком, рассказывал сказки, убаюкивал. Димочка не уснул. Потом пошли копать картошечку. Димочке нравилось помогать. Они же не видят всю маленькую картошечку. И только он, Димочка, ее замечал и клал в ведерко.
Тетя Мила показала соседскую собаку Дика. Дик громко лаял. Димочка спрятался за тетю Милу, но она сказала:
- Он добрый, у него только голос очень громкий и он очень любит деток.
Димочка понемножку знакомился с растениями, с бабочками, ходил по тропинкам и приглядывался ко всему и вдруг дядя Витя принес вертушку, прикрепил ее к шлангу и включил воду. Струйки воды через отверстие вертушки стали литься на грядки. Димочка открыл рот. Потом он стал хлопать в ладоши и подпрыгивать. Этот душ помог снять ту ненужную, вредную напряженность, ту взрослость, которая появилась на его лице. Сейчас каждый думал о своем. Бабушка о том, чтобы брызги не попали на Димочку, ведь внук еще недавно кашлял, и ей попадет от невестки, если кашель усилится. Папа о том, как мало надо для счастья его сына — просто дождик, просто веселый дождик. Дедушка просто радовался, что мальчик вернулся в тот мир, в тот счастливый мир, в котором он пребывал раньше. Дядя Витя думал о Кулибине — о том изобретателе, который придумал эту вертушку-разбрызгиватель, которая все в жизни Димочки вернула на свои места.
Димочка спокойно подошел к забору, за которым был Дик, и сказал:
- Дик, мы скоро приедем, мы снова приедем на дачу.
А Дик отвечал:
- Гав.
- Я знаю, что ты не сердитый и не страшный, что ты просто громко рычишь и лаешь, потому что у тебя голос такой.
Димочка ехал домой, но мысли у него были о сове. И как это ее так угораздило — целое ухо, бедная сова... И этот поросенок. Втроем, конечно, веселее. Видно, волк его так испугал, ищи теперь этого поросенка.
- Димочка, будешь ехать, пожалуйста, смотри по сторонам , увидишь поросенка — это наш, пусть домой возвращается.
- Да уж, хорошо, - сказал Димочка.
- Да уж, - продолжала тетя Мила, - ходит где-то, ему и страшно, и братцы ждут.
Целых два дня, насыщенных бабочками, картошечкой, муравьями, комариками и цветными камешками, и ветрами с лимана, и заботами о папе, который порезал ногу. Сперва, вспоминал Димочка, он очень испугался крови. Где-то там, на Ленина, он бы плакал, но тут нет. Тут он мгновенно сказал:
- Папа, береги себя.
Как часто ему приходится сейчас быть самостоятельным.
- У меня есть план, как лечить папу, - сказал он. - Мы помажем его зеленкой.
И Димочка успокоился. Внук должен восхищаться брызгами, должен хлопать и прыгать. Папа обязан устраивать сыну такие фейерверки с брызгами. Дедушка с бабушкой должны радоваться, глядя на внука. А все вместе они, взрослые, должны быть рядом с ним, чтобы помочь, объяснить, поддержать, уберечь это хрупкое четырехлетнее создание от вторжения взрослой, суровой правды на его территорию, в его сказочный мир. По дороге домой Димочка внимательно смотрел по сторонам. Все хорошо, все даже лучше, чем хорошо.
- Но поросенок к братцам не вернулся, - сказал он бабушке. - Еще не известно, встретятся ли ему добрые звери, добрые люди, которые отведут его домой. А если волк с телевизора опять его испугает?!


ТИХОЕ, ТИХОЕ СЧАСТЬЕ

Тихо, тихо ежики семенили ножками. Папа еж, мама ежиха и их трое детей. Он так и называл себя - просто еж. Ну не получилось из него дикобраза. Он уже давно изобрел этот ночной образ жизни, когда тебя не волнуют вопросами: «Кем ты стал?», «Какие планы, какие надежды родители на тебя возлагали?». Да уж, родители, они поставили перед ним задачу, которую ему самому решать не хотелось. Мама говорила: «Вот вижу в мечтах тебя большим и сильным, как дикобраз». А ежик думал: «А мне ежиком быть интересно». Еще в лесной школе познакомился он с ежихой. Родители были шокированы: «Тебе еще учиться, расти, паспорт еще получить». Но ежик знал, что его дома будет ждать милая и ласковая ежиха. И пусть он не дикобраз, пусть его добычей будут только насекомые и мыши, пусть слава о нем не гремит. Зато он один знает, что такое счастье. Покормив ежат и уложив их спать, они с ежихой любили подолгу смотреть на звезды, слушать ночь, слушать концерты сверчков, а иногда залетного соловья. Да это и понятно, изредка прилетал соловей, на гастроли, и то хорошо. Некоторые ежики в своей жизни никогда не слыхали соловья. А они  - несколько раз в год. Живут соловьи в тихих местах, а у ежиков тут железная дорога, бегущие вагоны выстукивают тук-тук-тук. Любой певец с ритма собьется. А ежикам все нравится. И домик хороший, по их ежиным меркам, и ежата добрыми растут и хотят быть похожими на него, ежика. А иногда никто не пел, ни сверчок, ни соловей. Просто было тихо-тихо. И ежик говорил жене:
- Какое счастье, наше тихое, тихое счастье.
Конечно, в молодости каждый ежик думал о будущем, решал, кем ему стать. Вот, некоторые восхищались дикобразом.


СТЕРВА

Семьдесят лет… Не только она, но и многие в этом возрасте оглядываются на прожитый отрезок жизни,  дают какие-то оценки. Да, она трудилась, трудилась на производстве и гордилась всю жизнь тем, что была стервой. Гордилась тем, что воспитала стерв из своих племянниц и подруг. «Благодаря этому я добилась материального благополучия. Благодаря этому в жизни у меня все получилось». Вот только ее дочь… иногда именно в ее грустных глазах чудилось: «Зачем, зачем, мама, ты развела меня с мужем, оставила без отца моих детей?» А она хорошо помнит, как кричала зятю: «Если бы не я, твои дети слово «пряничек» не знали бы». А потом взяла кастрюлю с борщом со стола и надела ее на голову зятю. «Вот этим, запомни, вот этим, ты кормил своих детей». Зять такого унижения не вынес и больше у них не появлялся. «Так это ты о нем жалеешь?» - спрашивала мать. «Зачем ты все решила за меня? - говорила дочь. - Мне и моим детям было лучше раньше». Это что же, она, Валентина, не права? Ведь сегодня так много девушек молодых говорят: «Хочу быть стервой. Стервам жить легче». «Стерва, - сказала дочь, - в словаре Даля — это падшая лошадь. К чему же я должна стремиться?»


СВОЙ МИР

За городом на диком пляже расположилась семья. Муж с женой и двое детей: мальчик и девочка четырех и пяти лет. Дети сразу занялись своим делом — радостно бегали к воде и обратно. Рядом развернули коврики три девушки шестнадцати-восемнадцати лет. Видя, что мужчина лежит лицом к ним, девушки мило улыбались, принимая позы, достойные журнала «Плейбой». Заодно заинтересованно посматривали на соседей и переговаривались:
- Мужчина красивый, дети как дети, а жена старовата, все-таки, рожавшую женщину трудно сделать молодой. А дважды рожавшую… - девушки переглянулись.
Конечно, и мужчина, и женщина смотрели на девушек. Особенно мужчина с удовольствием смотрел на рыженькую, но у жены вдруг испортилось настроение, опустились уголки рта. По отношению к женщине это было довольно жестоко — рядом такая красота в тройном размере. Она не могла не понимать, как проигрывала сейчас в сравнении с этой яркой молодостью. Она подарила свою юность, свою восхитительность детям. Вон они какие. Но любуясь детьми, женщина понимала, что такой свежей и такой юной ей уже не быть. И еще этот старый купальник... А муж ей сейчас был, ой как небезразличен. И лежал он так, что девушки были как раз перед его глазами. Вдруг мужчина сделал жест, приведший девушек в недоумение. Он поднялся и лег к жене лицом, спиной к девушкам:
- Ну что ты загрустила? Мы с тобой создали свой мир, у нас с тобой такие дети. Рождение детей — это самое большое счастье в моей жизни, - говорил он жене. - Я это ни на что никогда не променяю. Я никогда тебе не признавался - ведь я очень боюсь тебя потерять. Я вижу, как на тебя смотрят наши друзья и я ревную, когда ты с кем-то танцуешь. Я в страшном сне не могу себе представить, что кто-то тебя обнимает и прижимает к себе.
Жена счастливо засмеялась.
- Это наш маленький мир, наша планета, - говорил он. - И мы в него больше никого не пустим.
А девушки вдруг что-то поняли и заторопились домой.



А ТАК НИЧЕГО

- Я человек общительный, - говорила Оля подруге, - даже слегка кокетливый, а эти - буки. Я со всеми на дружеской ноге.
- Да, счастье, что ты с ними не живешь, только работаешь.
Папа сорокалетних сыновей, работавших в его фирме, женился второй раз на тридцатилетней. Как случается, седина в бороду — бес в ребро. Молодая женщина, привыкшая получать внимание и ловить восхищенные взгляды, не могла успокоиться и скрыть неудовольствие от холодности пасынков, с которыми виделась на работе. Чего греха таить, она не была бы против хороших дружеских отношений с ними. Они привлекали ее гораздо сильнее, чем ее муж, и она считала, что хорошая дружба возможна. Оле не нравилась холодность пасынков.
- Что я им плохого сделала… - говорила она подруге. - А отец, он их вырастил, выучил, обеспечил. Да и сейчас постоянно помогает. Обет вечной верности своей жене он не давал и какие у них к нам могут быть претензии?
- Да, - задумалась подруга, - вот только... Твое появление разрушило  многолетнее  существование их семьи. Вот только... Все они получили стресс, а их мама - инфаркт. Вот только... Пришлось разменять квартиру и разбежаться. Вот только… отец, обещавший и в горе, и в радости быть с этой женщиной, оставил ее больную. Вот только... А так ничего.
- Ну, я не знаю… - сказала Оля. - Не я была инициатором.


СЕНТИМЕНТАЛЬНОСТЬ

Да, он был руководителем училища. Да, он был одним из тех, кому приходилось принимать решения. И тут – Чернобыль.  Потребовалось еженедельно посылать курсантов. При отправке начальник напоминал им:
- Главное, не забыть парадную форму.
Ребята уезжали, а после возвращения становились на обязательный медицинский учет. Да, он все понимал. Но однажды, когда пришел его черед поехать инспектировать посланных туда курсантов, он срочно написал рапорт об увольнении и ушел на пенсию. И вот уже более двадцати лет он радуется жизни, радуется каждому новому дню. Щедро и бережно заботится о детях и внуках. Но как-то память стала его подводить. Раньше слушалась, молчала. А тут вдруг представила ему лица курсантов, которых он посылал в Чернобыль. А то вдруг не без ее помощи сон приснился. А во сне два его любимых внука укладывают вещмешки, а он им говорит:
- Главное, не забудьте парадную форму.
Он обратился к психиатру:
- Это уже прямой вред здоровью.
Врач просил назвать истинные причины болезни.
- Сентиментальность замучила, - произнес бывший начальник. - До того дошло, что здоровье может пошатнуться. Делайте что-нибудь, спасайте. Лечите память и сентиментальность.
- Здесь медицина бессильна, - сказал психиатр. - Тут могут помочь только церковь и покаяние. Покаяние, может, поможет…


ДА НУ ЕГО, ЭТО ИСКУССТВО

Жила-была девушка. Жила, никого не радуя, никому ничего не даря, даже доброго взгляда. А вот зависти в ней было на троих.
- Подумаешь, Верку не перестают хвалить — известным художником стала. Да мы в одной школе учились, в одном классе. И я так сумею.
Купила краски, холсты, обучилась по самоучителю, развела, смешала краски, положила на холст, создала картину. Потому еще и еще. Позвонила соседям, знакомым:
- Вот выставку собираюсь делать.
А все посмотрят и уходят.
- Не понимают, - решила девушка. - Ну где им, это же искусство. Ну хорошо, займусь художественной вышивкой.
Долго вышивала крестиком чудесные узоры. Вышивала, вышивала, показала людям — зависти на их лицах не было.
- Ну что я их еще и учить буду?
А крестики на вышивке просто как кладбище крестов.
- Нет, это не мое. Стихи писать буду. Так что я, как этот Маршак, не сумею?

Три медведя на обеде, кто же их троих объедет?
Не объедет, а объест тех обжор в один присест.

Прочла она стихи подругам, а те увиливали от ответа:
- Мы плохо понимаем высокую поэзию.
А чтобы понимали высокое искусство, вложить в работу душу б ей, вложить простое чувство…


УСТУПИЛА

Уступила, все-таки. Единственный раз в своей жизни уступила она просьбам своей тети, живущей в деревне. Разрешила двоюродной сестре с мужем пожить в своей квартире. Сестре через два месяца обещали дать семейное общежитие, но целых два месяца! Молодые были рады удаче. Вели они себя хорошо. Потихоньку приходили, проходили в свою комнату, на кухню выходили только попить чай. И, казалось бы, все хозяйку устраивает. И то, что тетя навезла и молочных продуктов, и меда, и кур. И то, что через два месяца молодых уже не будет в квартире. Но все-таки гости ее раздражали. Взрыв не заставил себя ждать. Хозяйка простыла, и три дня ходила мимо двери молодых, специально надрывно кашляя. Молодые молчали. Хозяйка распахнула дверь:
- Вы что же думаете, мы будем терпеть бесконечно? За целых три дня не предложить помощь, не сбегать в аптеку?! В двадцать четыре часа освободите комнату!
Молодые освободили комнату и хозяйку от своего присутствия на всю оставшуюся жизнь. Хозяйка обиделась:
- Можно подумать, их обидели, а меня обидеть! В собственную святую квартиру пустила этих охламонов и, между прочим, я все-таки кричала им — заберите своих кур, заберите свой мед!
Но, правда, молодые уже захлопнули дверь квартиры.
Тетя в деревне обиделась. Ну и что, вечных теть еще не было и возраст тети давно предполагает смену обстоятельств. А двоюродную сестру она и в упор не видела, и знать не хотела до этого. А теперь тем более.


АНТИОБЩЕСТВЕННЫЙ ЭЛЕМЕНТ

- Ты что это, бабка, себе позволяешь? Расселась тут как царица, гребешь все под себя. А ну, костыли под мышки и топай отсюда — антиобщественный элемент! В городе нет ни одного нищего безартельного, так ты появилась, единоличница. На общественный режим тебе наплевать, а крышу кто кормить будет?
Бабка не верила своим глазам: чинить крышу — дело привычное, а кормить крышу — либо у нее что-то с головой, либо у мужчины.
- Да я это… невмоготу стало, не прокормиться.
- А квартира есть?
- Квартиру племянник давно на себя оформил. Сказал, я ему еще за оформление должна заплатить. Не понимаю я, сыночек, сегодняшнюю жизнь. Квартира стоит меньше, чем оформление за нее, крышу зачем-то кормить надо.
- А я — ударник Соцтруда, Герой двух орденов, с тобой вот тут общаюсь, антиобщественный элемент, поняла. - Ну ладно, бабка, попробую тебе выпросить разрешение. Неграмотная ты, конечно, но, чтобы ты поняла — просить тебе разрешат, но платить профсоюзные взносы надо ежедневно.
- Спасибо, сыночек, - поблагодарила бабка.
Однажды бабке даже дали премию в виде рогалика с повидлом. Правда, те, кто сдают профсоюзные взносы меньше, говорили:
- Это не бабкина заслуга, народ костыли уважает.


ДЕНЬ КАТЕРИНЫ

- Не забудьте поздравить Катерину, праздник сегодня какой, праздник!
Батюшка шел по улице, заходил во дворы, где жили Катерины, поздравлял их с праздником. А если Катюша еще и подходила — благословлял ее. Он шел по улице и все, все, все - прихожане и атеисты говорили ему:
- Здравствуйте, батюшка!
А он отвечал:
- С праздником, дорогие, с праздником!
Если кто-то не знал батюшку, батюшка в нескольких словах говорил:
- Приходите в храм, я там больше буду рассказывать на службе о празднике Катерины. Приходите: и утром, и вечером - проповеди.
Слушали священника и старые, и молодые. И навсегда поселялась в них уверенность в милости Господней, которая дарит столько праздников, столько радости, столько добра. Эта уверенность поселялась в их душах. Какая-то благодать Божья. Этот теплый день, этот светлый праздник Катерины. Священник проследовал в церковь.
- Батюшка, а у меня не выходит, - говорил мужчина, - я должен быть на работе сегодня.
- Бог все видит и понимает, - отвечал священник, - жену присылайте.
- Смотри мне, - говорил мужчина шутливо жене, - чтоб на службу не опоздала.
Шли миряне в церковь и были в их душах покой и мир, и звучали слова священника:
- С праздником вас, дорогие мои, с праздником Катерины!
А после службы священник всегда выходил к людям:
- Ну налетайте, сороки, - говорил он, - что спросить хотите?
И женщины, и молодые, и старые делились прожитым и спрашивали, спрашивали. Некоторые удивлялись, храму столько лет, а чувствуется в нем особая благодать. А благодать эту дарили иконы храма и священники.


МАМА,  ВСЕ,  КАК ТЫ  ХОТЕЛА

Возле реанимации стояла плачущая женщина.
- Что вы плачете? - подошла к ней девушка. - У мамы все нормально, ее прооперировал хороший врач, прогноз благоприятный.
- Я плачу, потому что у меня такое же заболевание.
- Ну вот, - растерялась девушка. - А как же вы молчите?
- Да нет, я сказала дочери, - реакции нет.
- Но вы не волнуйтесь, видите, какие тут врачи, вас прооперируют.
- Меня никто оперировать не будет, за меня некому платить.
- Что вы такое говорите, - недоумевала девушка. - У вас состоятельный зять, у вас дочь, внуки.
- Я знаю, о чем я говорю, - огорченно сказала женщина.
- Да у вас дом есть, надо продать. Жить надо…
- А дом я уже внуку завещала.
Женщина действительно все знала.
Не всегда родители все решают за нас. Иногда и от нашего решения может зависеть очень многое. Маму, которая давно жаловалась дочери на недомогание и не решалась сама лечь в больницу, все-таки госпитализировали. Проведя обследование, врач сказал:
- Нужна операция.
- А какие гарантии? - спросила дочь.
- Мы гарантий не выдаем, мы делаем все возможное для спасения больных.
- А процент хорошего исхода?
- Семьдесят-восемьдесят процентов при таком заболевании обычно.
Но мама с надеждой смотрела на дочь.
- Семьдесят-восемьдесят? А вот моего дядю прооперировали — рак легких. А он все равно через год умер.
- Мы не боги, - ответил врач.
Дочь разговаривала со многими больными в отделении, потом составила свое собственное мнение. И через несколько дней с невозмутимым лицом дочь увезла мать из больницы, лишив ее единственного шанса на жизнь. Еще много месяцев мать с ужасом будет ждать ту костлявую. Но ежегодно на проводах у ее могилки будет сидеть дочь и говорить:
- Вот видишь, мама, все как ты хотела: памятник, оградка, скамеечка.


Я И ЦВЕТЫ ГОТОВИМСЯ К ЗИМЕ

Вот он уже десять месяцев разговаривает с ней по скайпу, приглашает то в одну, то в другую туристическую поездку. Пытается открыть ей, пусть не идеальную, но порядочную душу. А в ответ:
- Не могу, не принимаю. Надеюсь на хорошее.
- Да я и есть то хорошее, которого ты ждешь. Но без встречи, без разговора глаза в глаза ты не убедишься и будешь всегда безосновательно волноваться. Я знаю, что тебе пишут сотни мужчин, дарят виртуальные подарки, многое обещают. Ты не хочешь, чтобы я приехал в твой город и не хочешь ехать ко мне. И на нейтральной территории ты тоже не хочешь встретиться. Я не знаю, как тебя убедить. А скоро зима, уже тридцать третья зима в твоей жизни. Ты пишешь, что не любишь зиму, как до тебя достучаться, как убедить, что говорить надо о свадьбе, о тепле, о радости, о создании семьи... Откуда у тебя эта печаль, это неверие, это недоверие и грусть?
Снова звонок.
- Извини, но я не могу сразу жениться на троих. Маму и сестру пока не возьмем к себе, но будем им помогать. Ну что, все-таки, ты решила?
- Я и цветы готовимся к зиме.


ЧТО Я, МАЛЬЧИК, ЧТО ЛИ?

С Санечкой он познакомился необычно. Заходил, заходил за пирожками, которые продавались в окне столовой рядом с его заводом. Заходил, заходил и однажды спросил девушку, продающую пирожки:
- А кто эта мастерица, сумевшая угодить такому количеству покупателей?
А за пирожками приходили и домохозяйки, и пенсионеры, и рабочие. И все хвалили золотые руки поваров.
Владимир задал вопрос и внутренне сжался. Вдруг окажется, что печет пирожки какая-нибудь старая грымза. Но девушка ответила:
- Знаю, знаю, я ведь сама с кухни. Есть у нас повар-кулинар Санечка.
«Фуф», выдохнул Вовка, как на экзамене. А экзаменов в своей жизни он сдавал много - и в школе, и в машиностроительном техникуме. Следующим его шагом было найти Санечку, что тоже было сложно. Ни на раздаче, ни в зале Санечка не появлялась. Он стал расспрашивать, как же выглядит эта Санечка.
- Колобок с ямочками, - ответила одна.
- Нет, пончик с ямочками, - ответила вторая девушка.
«Становится горячо», отметил про себя Володя. Он написал записку и попросил девушку передать ее Санечке.
Но как бы не представлял он себе Санечку — результат был ошеломляющим. Санечка едва доходила ему до плеча, а он всегда думал, что женится на крепкой, высокой девушке. Санечка, видно, поняла, что не оправдала ожиданий и улыбнулась. Улыбка, ямочки на щеках и пушистые ресницы оказались убедительнее роста и веса. И очень скоро Санечка уже угощала пирожками соседей Володи по коммуне. У Володи началась новая жизнь. Он вдруг понял, что достоин уважения и почитания. Достоин того, чтобы ему крахмалили рубашки и простыни, окружали уютом и комфортом, и чтобы на столе у него всегда была свежая выпечка.
- Моя милая женушка, - сажал он Санечку себе на колени. - Ты извини, я не могу удержаться.
И он пирожок за пирожком тянул со стола. Дружить с молодой семьей хотели многие. И у него характер был дружелюбный, и Санечка незаменимая: и советчица, и помощница. Очень часто ее приглашали накрывать праздничные столы. Благодаря этим заказам, семья уже подумывала о самостоятельной квартире. Как-то сумела Санечка без больших отпусков родить двоих детей, но оттуда, откуда пришла к ним материальная поддержка, пришла и беда. Однажды Санечка была занята на кухне, а хозяева банкета пригласили Володю к столу. Его позвала танцевать молодая красивая женщина. Танец, затем второй - и закрутилось, завертелось. Через две недели он сказал Санечке, что жить не может без Риты и забрал много вещей. Видя, как худеет Санечка, все ее жалели. Все что-то советовали, вплоть до заговоров и экстрасенсов. А Санечка только и сказала:
- Если не вернется, значит, не меня он искал в этом мире.
Она все так же идеально вела хозяйство. Дети были ухожены, все накрахмалено. Холодильник забит едой, на столе гора пирожков. Но улыбчивость в ней уже исчезла. После восьми вечера, уложив спать детей, Санечка одевалась и шла к одинокой подруге.
Вовка приходил иногда, как бы оправдываясь, говорил:
- Заело меня это мещанство - подушечки, салфеточки, пирожки. Вот Рита знает шесть салатов и одно горячее блюдо. Ждет гостей — сварит ведро гречки и запихнет в него кролика. И пир, и все довольны. Надоел мне этот общепит Санечкин.
- Ну не скажите, - говорили знакомые. - Видели мы эти китайские церемонии. На худой конец, это был вип-зал, очень богатые персоны так обслуживались.
Санечка заметила в кладовой кулек с грязными рубашками и промолчала. Вовка все чаще заходил домой - к детям тянет. Он заставал чисто убранную квартиру, спящих детей. Санечки не было. Вовка наедался на два дня борщами, котлетами, пирожками. Прошло более полугода. Но однажды Вовка пришел и сказал Санечке:
- Что, я мальчик, что ли? Мужчина должен знать, что его после трудового дня ждет тихая гавань, ждут дети и жена. Мужчина должен быть сыт и ухожен, ему нужны забота и внимание. Прости меня, Санечка.


ОПОЗДАНИЕ

После трагедии Галя осталась одна с двумя сыновьями. Юрий уже отслужил в армии и поступил в институт, Глеб ходил в школу. Конечно,  Гале приходилось тянуться, чтобы Юрий выглядел не хуже остальных студентов. А Глеб… ему доставались все старые вещи: брюки, туфли.
- Мама, может мы купим мне новые брюки, уже девятый класс…
- Что ты, Глебушка, - всплескивала руками Галя. - Вот у Юры костюм в двух местах протерся.
Глеб устраивался на почту, затем стал помогать развозить хлеб по магазинам. А мама все всплескивала руками в ответ на его вопросы:
- Что ты, Глебушка, вот Юра сейчас женится.
Проходило время  и мама говорила:
- Что ты, Глебушка, Юре надо маленькую квартиру на лучшую обменять.
Затем  у Юры ребенок родился.
Перед армией, отдавая матери зарплату,  Глеб сказал:
- Мама, давай купим мне джинсы, я девушку пригласил на свидание, мне в старых штопаных брюках неудобно.
- Что ты, Глебушка, - снова всплеснула мама руками.
Но через несколько часов Глеба сбил лихач на дороге. Глеб лежал с забинтованной головой и в новых джинсах. Мама, несмотря на успокоительные, ни на минуту не прекращала рыдать:
- Я простить себе не могу. Столько лет просил меня купить ему джинсы...


ГЛАВНОЕ  - БУДУЩЕЕ

Наташа воспитывала детей в строгости. Мужчина должен сам искать выход из сложившейся ситуации, должен уметь создавать, уметь заработать. Жизнь сложна. В один момент может измениться все. Младшему было легче - он реставрировал с мамой старые игрушки, учился ничего не просить купить в магазине. А вот старшему приходилось туго. Чтобы сдать в классе деньги не мероприятие, он в четыре утра шел в парк, собирал бутылки, сдавал их, а деньги нес в школу.
- Правильно, - поощряла его действия мама. - У нас деньги есть и дедушка оставил наследство. Но я хочу, чтобы вы это наследство передали своим детям, а те - своим. Мужчина должен зарабатывать — это мой принцип, это мое мнение. В один момент можно потерять все.
И старший нанимался каменщиком - подносить кирпичи, искал любую возможность заработать. Он не позволял себе думать о девушках, о цветах и конфетах. Хватало на мороженое, да на игрушки брату. Окончив школу, сын поступил в Московский институт ядерной физики. После занятий подрабатывал в лаборатории, писал маме, что работает с изотопами. На вопрос мамы «Ты что, снимаешь квартиру?», отвечал: «Нет, живу в общежитии, а иногда ночую в лаборатории».  Денег не просил. Но через три года сын вернулся домой тяжело больным. Мама услышала от врачей приговор. Она старалась всеми доступными способами избежать трагедии, покупала дорогие лекарства, свежайшую печень и икру. Сын уже не вставал. Мама говорила сыну:
- Сделаем все возможное.
Сын и верил, и не верил. И вдруг сыну пришла в голову смелая мысль: «Может, действительно я смогу выздороветь». Он решил, если его сверхэкономная мама купит ему дубленку, она действительно верит в его выздоровление. Через день мама принесла сыну дубленку, о которой мог мечтать самый «крутой» в этом городе. Помогла сыну надеть дубленку.
- Все, - сказал сын. - Спасибо. Мама, я очень устал.
- Опоздала, - призналась мама.


ПРОРВА

Все тайное когда-нибудь становится явным…
Лине позвонила ее старая знакомая:
- Линка, привет! У тебя, кажется, муж - электрик. У меня проводка пострадала. Пожалуйста, дай ему мой адрес.
Лина, быстро оценив ситуацию, сказала:
- Муж приходит в шесть, если все будет хорошо, мы постараемся прийти.
- Здравствуйте, здравствуйте! Хороший у тебя мужичок, - говорила Майя, окидывая мужа Лины оценивающим взглядом. - Лина, садись в кресло и не мешай нам.
Майя была в своем амплуа. Очистить поле, ликвидировать препятствие и идти к намеченной цели. А цель она вроде бы уже обозначила.
Лине на литературных курсах когда-то интересно было наблюдать за Майей, за ее жизненными концепциями...
Майя уже показывала Игорю квартиру, состоявшую из четырех комнат «трамвайчиком».
- Старая постройка, старая проводка, - говорила она. - А что может позволить себе современный писатель?.. Жена твоя попробовала сунуться, но потом пошла на более спокойное место — воспитательницей детского сада, - говорила Майя с полуиронией.
Лина прислушивалась, опустив глаза. Майя уже который раз подходила близко к Игорю и говорила:
- А вот эта отвертка Вам не подходит, а вот этот прибор Вам не нужен?
- Это индикатор, - отвечал Игорь. Он уже не раз ловил на себе красноречивые взгляды Майи. - Да, тут за один раз не справишься.
- Йес,-  про себя сказала Майя, - клюнул.
- Тут проводку менять надо, - сказал Игорь.
Тут Майю понесло.
- Лина… что за имя – Лина? Ничего не выражающее. От слова «линять», что ли? Майя применяла обычную методику, которой она очень гордилась. Развенчать соперницу или расшатать пьедестал, стоящий под ней, а потом уже сбросить ее под ноги. А там уже как захочется — хоть пнуть, хоть плюнуть. Лина это помнила, поэтому она решила держать себя в руках.
- Лина, это как осколок льда, - продолжала Майя, - прямо снежная королева. Ой, что это я, не с той оперы, - спохватилась она.
- Мне тоже мое имя напоминает чистоту, - ответила Лина.
- Ну конечно, - продолжала Майя, слыша только себя. - Вот мне нравится мое имя Майя. Весной пахнет, радостью, новизной отношений, — и взгляд на Игоря.
- На сегодня все, - сказал Игорь. - Тут нужен перфоратор, инструменты. Я могу приходить сам.
- Нет, - сказала Лина, - мне же тоже нужно гулять.
Майя радостно провожала гостей.
- Договорились, созвонимся.
Лина стала приходить к Майе вместе с Игорем. После третьего раза Майя сказала:
- Достаточно, в двух комнатах отремонтирована. В третьей комнате будем делать после моего приезда. Нужно съездить на неделю к тете.
Но подозрительность не оставляла Лину. Она попросила знакомого набрать телефон Майи и сказать «Ошибся», если она возьмет трубку. Мужчина, повесив трубку, сказал:
- Да, ответил игривый голосок.
Как Лина прожила всю эту неделю — одно Богу ведомо. Муж приходил поздно. Говорил: «Халтурка попалась» и каждый день давал то двадцать, то тридцать гривень. «Люди не богатые»… Однажды в брюках Игоря Лина нашла длинный дверной ключ. Все тайное когда-нибудь становится явным, проговорила она про себя и промолчала. Через неделю она напомнила Игорю о незаконченной проводке в квартире Майи.
- Да, созвонись, договорись, - ответил Игорь.
- Как ты с ней живешь, - смеялась Майя. - Она же как пончик. Тебя не укачивает? Она, наверное, служит у тебя подушкой безопасности от жизненных бурь и потрясений, - вспоминал потом Игорь слова Майи.
Супруги снова приходили к Майе, но Лина перехватывала многозначительные взгляды, которыми обменивались Игорь и Майя. Игорь явно переигрывал, он вдруг пошел не в ту дверь:
- Это же выход, а вам в комнату, - смеялась Майя.
- Я плохо запомнил расположение, - сказал Игорь и посмотрел на жену. - Меня всегда хозяева сопровождают.
- А зачем тебе эта дверь из последней комнаты в коридор? - спросила Лина. - Есть же входная.
- А если жена застукает меня с собственным мужем? - засмеялась Майя. - Пока я у входной двери втираю ей мозги, наш общий муж в это время через ту дверь уходит. Очень даже предусмотрительная дверь.
Игорь понял, что он попал. «Наш общий муж», слышалось ему. Он вспомнил, как Майя назвала его законную жену прорвой. Он сказал, что обязательно отдает жене деньги, если был на халтурке.
- Она все забирает, ох, прорва! Но она не только прорва, она еще и дура. Несмотря на то, что сама приводит ко мне своего мужа. Но я согласна давать твоей прорве еще рублей по тридцать, слишком уж ты сладенький.
И он целую неделю отдавал деньги Майи жене.
…Он уже неделю гулял с Линой в парке по вечерам. Что-то не тянуло его к Майе, чистоты захотелось. Как-то он сказал:
- Встретил Майю, волокла к себе какого-то мужчинку. Вот прорва.
- Не мы будем судить, - ответила Лина. - Не мы. Хотя все тайное когда-нибудь становится явным.



С ПРАЗДНИКОМ, МАМОЧКА!

У него сегодня день рождения. Как его учила мама, лучший день в году. Сегодня он должен, опять же, как учила его мама, широко раскрыть глаза и сказать: «Солнышко, здравствуй, ветерок здравствуй, мир, здравствуй!». А настроение не праздничное, не получается у него вот уже десять лет подружить мать с женой. И жена своенравная, и мама не уступает. Сегодня жена украсила квартиру гирляндами, как на индийской свадьбе, оформила новый фотоальбом в подарок ему. На нем было написано «С днем рождения!». Сделала фотомонтаж, там были его фотографии с дочерью, с друзьями. Вечером пришло много друзей, все это приятно. Но настроение… Все поздравляют, все веселятся. Он попросил разрешения на секунду отлучиться.
- Как так? - спросили друзья.
- Этот праздник сегодня не только мой, это праздник и моей матери — сегодня у нее родился сын.
И через несколько минут он уже звонил в дверь своей матери.
- С праздником, мамочка, с днем рождения сына!


ВЫСОКАЯ ПРОБА

Весна. Неврологическое отделение переполнено. Сезонное обострение после тяжелой зимы. У многих сдают нервы, хроникам еще сложнее. Двух молодых женщин оставили мужья, не согласившись с необходимостью уделять женам больше внимания, заботы, с необходимостью лечить не месяц, не два, а, возможно, годы. Да, неврологические заболевания лечатся годами.  Двадцатилетнего парня оставила девушка, сказав: «Эта смена ролей меня не устраивает. Я искала в жизни опору и защиту, а самой становиться опорой я не согласна». Она не могла согласиться с тем, что мужа надо лечить и заботиться о нем.
Вдруг в палату зашла новенькая. Сопровождал ее мужчина, он поправлял ей постель, надевал тапочки, раскладывал вещи - чашку, блюдце и постоянно спрашивал: «Так удобно, так хорошо?» После знакомства с новенькой стало ясно, что обустраивал ее на месте родной брат. И тут стало твориться совсем непонятное. Не менее двух раз в день ее навещали и муж, и брат. Приходила и дочь, и жена брата. И все спрашивали, все заботились, бегали в аптеку, внимательно и спокойно прислушивались к каждой жалобе. Они советовались с врачом, заказывали массажистов. Спокойно и обстоятельно родные выполняли все рекомендации и советы.
- Господи, - говорила соседка по палате, - спасибо, что сподобил увидеть воочию ту братскую любовь и заботу о сестре, заботу о жене. Раньше куда ни глянь — ссоры, непонимание, вражда из-за наследства. А эти брат с сестрой как голуби — сидят, решают, на каких лекарствах остановиться. Спасибо, Господи!
Может это богатая наследница? Нет. Может, она что-то героическое сделала и они были обязаны отплатить ей добром?
- Я самая обыкновенная, - говорила она. - Уже более двенадцати лет я нуждаюсь в опеке.
«Где же корни этой любви к близким, этого человеколюбия и милосердия?», задумывались все. А вывод был ясен как день — болезнь, это не беда. Болезнь — это только проверка для всех, проверка человеческих чувств, человеческих качеств. Болезнь — это высокая проба на звание человека.


ВЕРА

- Не отчаивайся, - успокаивала Верочку бабушка, - двадцать лет — это молодость. Встретит тебя еще твое счастье, ты еще очень молода. Богу виднее, когда его явить на твои ясные очи, - говорила она в тридцать.
В сорок  лет  уже не было рядом бабушки. Вера сама принимала решение.
Радостно-торжественная, парадно-нарядная сидела она возле телефона: «Сейчас он позвонит. Сейчас». Человек, которого она ждала многие годы. Человек, для которого слово - такая же часть его тела, часть его души. Верочка улыбалась. Ей все же удалось дождаться именно его. «И теперь рядом со мной будет мужчина, будет друг. Ведь он так и сказал: «Вы сделали правильный выбор, я вас не обману, я не умею этого делать». Верочка перебирала каждое сказанное им слово за эти три недели разговоров с ним. Ничего не настораживало ее, нет. Все будет хорошо. У нее есть друг, бывший военный, человек долга. Верочка уже в который раз проверяла, правильно ли лежит трубка. Телефон не зазвонил. На следующий день, позвонив его товарищам, она узнала, что он госпитализирован. Контузия, потеря памяти.
В сорок  пять  лет она уже искала в журналах и газетах объявления. И вдруг…
Бывший военный ищет добрую женщину, хозяйственную, сердечную для создания семьи. Это она, Верочка, это она, чувствовала Вера. Она позвонила в газету и сказала свой номер. Господи, что с ней творилось эти дни, пока он не позвонил ей.
- Все будет хорошо, - говорил он, - мне уже нравится ваш голос. Мы обязательно понравимся друг другу. Правда, вы учились, а я воевал, - рассказывал он при встрече. - Есть мужчины, которым нравится, знаете, родину защищать, вот я и защищал ее нерушимость.
- А где вы воевали?
- В Чечне, на Кавказе, а потом госпиталь. Уйма потерянного времени.
- Но сейчас давайте его не терять.
Они начали встречаться чаще.
Врач госпиталя сказал Вере:
- Это тяжелая болезнь. Это на всю жизнь.
Но Вера знала, что ее вера, ее надежда, ее любовь сделают невозможное. И он обязательно забудет о своей болезни.


ДОЖДЬ

Все проснулись с массой планов об отдыхе. Кто-то собрался с утра на море, только мы с Юркой еще ничего не придумали. Мы просто таращили глаза на все и ожидали какого-то чуда, которое могло бы случиться, а почему бы нет — воскресенье. Мы с Юркой стояли на балконе, мама готовила завтрак. И вдруг, вот оно, - небо потемнело и закапали первые дождинки. Мы в восхищении следили за происходящим. Дождь усиливался, редкие прохожие недовольно накрывались зонтиками. Мама, выйдя на балкон, всплеснула руками:
- Ну вот тебе море…
И только я с другом Юркой были несказанно рады приходу дождя.
- Дождь, дождь, пара-па-па-бам, - пели мы как Бисер Киров.
- Лей, лей, лей сильнее, - говорили мы, подзадоривая дождик.
И вот уже лужи, вот уже в углубления посередине асфальтовой дороги бежит целая речка. Мы с Юркой не отрывали глаз, боясь пропустить хоть еще что-нибудь из этого чуда. Довольно подставляя листья дождю, купались деревья, кусты. Травка, уже начавшая кое-где желтеть, - середина августа, - приободрилась: «Ну теперь я им всем покажу, что такое зелень». А воробьи, хитрые воробьи, живущие в нашем дворе, даже не выглянули, они откуда-то знали, что в город идет дождь, и сидели где-то под карнизом. Все дома были заняты своими делами.
- Мама, дождь идет.
- Ну дождь и дождь, хорошо, все будет чисто, - сказала мама.
И только мы с Юркой понимали, какое великолепие происходило. Но дождь стал утихать, вот уже редкие капли стали падать на землю, вот уже соседский Рыжик вышел и сел во дворе, осмотрелся - и больше никого. Только мы с Юркой и Рыжик поняли, что произошло. Стали появляться люди без зонтиков, рядом зачирикал воробей. Мы поняли — дождь прошел. Воробей точно знает, ведь он же начинал петь в пять утра каждое утро, а сегодня ждал до восьми, молчал.
- Слава Богу, - сказала бабушка. - Слава Богу, воскресенье не испортил, храни, помилуй.
И только мы, только мы с Юркой понимали, что мы лишились моря, но море каждый день. Мы и потом сходим, море мы любим, но и дождь тоже. Любим его и понимаем, как воробьи, как Рыжик.
- Мама, нам нужно к Мишке, мы скоро.
И мы уже загребаем сандалиями воду по дороге к Мишке. Стали под деревом и встряхнули холодные струйки себе за воротник. Это можно позволить себе только в теплое лето.
Через полчаса о дожде уже никто не вспоминал, и только мы с Юркой молча переглядывались. Мы понимали, что о таком грандиозном событии в нашей жизни лучше не говорить, а только помнить, какое чудо. Вот это воскресенье!


ДНО

Дважды им всей семьей приходилось лечь на дно. Первый раз, когда умер муж бабушки, обменявший трехкомнатную столичную квартиру на Николаев:
- А что, младшую дочь с собой взял, а старшей оставил маленькую комнату. Все-таки, не на улице.
И вот этот слизняк, не позаботившийся о будущем своих родных детей, умер.
- Залечь на дно… тихо, тихо, тихо. Ни слуху, ни духу, ни полслова, ни пара изо рта, – заявила дочь бабушки, стратег и «генералиссимус» семьи, много лет живущая на дотацию матери.
Если шесть месяцев не будет заявления о наследстве, можно считать дело выигранным. Права можно будет устанавливать только судом. А о смерти отца старшая не узнает. Тихо, тихо, тихо.
Прожили шесть месяцев, не выпустив пара изо рта. Но через шесть лет хоронили мать-мачеху. К тому времени младшая дочь, окончив школу, переехала к сестре в столицу. 
- И снова ни слуха, ни духа, ни полслова. Тихо, тихо, тихо, - говорила «генералиссимус». - До них, сводных сестер, не должна в Киев дойти информация. Шесть месяцев должно пройти. А потом и суды не помогут, да и мы не сдадимся.
Не знала «генералиссимус», что сводные сестры и не собираются сражаться за свое наследство. Они просто давно и навсегда вычеркнули ее, ее детей из числа людей.


АННУШКА

Когда Аннушка шла вдоль прилавка, не было мужчины, не забывшего, зачем он пришел. А она, подавая коробки с конфетами, слегка поворачивала голову и, поднимая ресницы, бросала взгляд на мужчину просто для того, чтобы убедиться — да, и этот тоже сражен. А с Павликом вышло не так, он тоже был очень красив, он знал себе цену и был уверен, что китобою откажет разве что дура. Они не занимались перестрелкой взглядами, они, увидев друг друга, вдруг поняли, что лучше не бывает. И еще раз утвердились в вере в Бога - спасибо Тебе, Господи. Через два года у пары появился сын…
Первое время китобои ворчали:
- Павел, ты хоть не разрешай ей приходить встречать тебя, слишком разительный контраст. Самая броская и одевается лучше всех.
А жены китобоев Анну не любили. Из-за нее им часто приходилось слышать:
- Ты бы на Аню посмотрела - и красавица, и умница, и хозяйка первая в Одессе. А ты — рохля.
Но время шло и Аня, не поддававшаяся старости, всегда уверенная Аня, начала болеть. И как-то очередь поклонников незаметно растаяла. Аня с Павлом были красивой, счастливой парой. Но прошло более пятидесяти лет - и счастье, счастье как-то ослабилось. Горе напало на эту семью. Сперва заболел Павлик -схватили почки, как он говорил.
- Ага, - сказало Горе, - и ударило по Аннушке.
Инсульт… Потянулись месяцы постельного режима. И Павлик, обедавший раньше в лучших ресторанах мира, готовил сам. Но только выздоровела Аннушка, в первый же день она испекла мужу оладьи. Павлик подошел к ней:
- Аннушка, это мое самое любимое блюдо, - сказал он.


БАБУЛЯ-КОРВАЛОЛКА

Одну двухместную палату занимала бабушка, которую все отделение называло «Бабуля-корвалолка». Бабушка была очень беспокойной, жаловалась на болезнь, на беды, горести, на неустроенного сына, на все это житье-бытье. И так как горестей было у нее через край, любой больной, которого помещали на соседнюю кровать, не выдерживал этого накала эмоций и жалоб и скромно говорил врачу:
- Я очень сочувствую бабуле, но добавить к своим проблемам еще и бабушкины просто не имею права.
И заведующий отделением перестал искать больную, которая могла бы выдержать рассказы бабули и дал ей возможность жить одной в палате. Диагноз у бабули был один: горестная, одинокая старость. Сперва бабулю подлечивали, но через два-три месяца просто обихаживали. А бабуля, изредка выходя из палаты, где она все время находилась, задавала два вопроса:
- А корвалолу можно? А мой сын придет?
Сестрички капали ей в чашку корвалол и на второй вопрос отвечали:
- Несомненно, сын уже в дороге.
- Да? - спрашивала бабушка недоверчиво и удалялась в свою палату.
Вот наконец-то стало известно, что сын, оказывается, жив и живет в этом же городе, просто жестоко пьет. Разошелся с женой. Но так как человеком он был заслуженным, боевой полковник, прошедший Афган, к его маме все относились очень бережно, жалели ее. Сейчас сын тоже поступил на излечение в другое отделение этого же госпиталя. На следующий день медсестра во все глаза смотрела на красивого человека с густыми русыми волосами, с правильными чертами лица, хорошей стрижкой.  Только бледность и потухший взгляд настораживали.
- Сынок, сынок, - не переставала его гладить бабуля. - Ты завтра придешь?
- Да, - безразлично ответил тот.
Но больше его в отделении не видели. Через две недели его выписали. Потом говорили, что сына у бабушки больше нет. Медицинская сестра прочла фразу: «Трагедия — величайший подъем духа». Спасибо всему персоналу госпиталя за человечность, за поддержку бабули. В коридоре каждый день появлялась бабуля со словами:
- Корвалолу можно? А сын-то придет?
- Ну не могу я выгнать бабулю в белый свет, кто о ней позаботится. Хата нетопленная, сын пьет, - изворачивался зав. отделением, когда приходили комиссии, проверяли бумаги.
А сердце матери по-прежнему ждало сына и не чувствовало, что его уже нет. Может быть, корвалол притупил чувства, спасибо ему.


СПАСИБО, ПАПА

Сложная штука эта жизнь. Разбросала, разметала его семью в разные стороны. Один сын в Мурманске, второй сын в Челябинске, третий в Украине. Вот и жены уже нет. Помнится, отдала она ему деньги, припрятанные на последние нужды. И вот теперь, спустя пять лет, дед ждет, что скоро встретится со своей женой.
- Зачем мне богатые похороны, - размышлял дед. - Сын меня похоронит, пошлю-ка я эти деньги внукам в Челябинск и Мурманск. Вон их сколько. Митька, Витька, Степан, Дашенька, Ниночка, Ксюшенька. Пусть купят необходимое.
Дед разложил деньги в конверты, в каждый положил письмо, заклеил конверты, отнес на почту, бросил в почтовый ящик. И сел ждать. Скоро, через несколько недель, он получит ответ. Но много писать внуки не будут — записку «Спасибо, папа» или «Спасибо, дед». В письме дед написал как обычно. «Здравствуйте, дорогие наши родные. Не могли мы проминовать, чтобы не уведомить вас о своем здоровье. В настоящее время находимся живы и здоровы, чего и вам желаем. Бабушки нет уже шестой год, я потихоньку хожу. Будьте здоровы».
Не знал дедушка, что на почте орудуют злодеи. Раскрыв каждый конверт и прочтя пару слов, они сказали:
- Молодец, дедуля, еще посылай.
Уходя, глава большого семейства справедливо распределил все последние деньги. Последними словами его было: «Здравствуйте, мои дорогие. Счастья вам».


КАНДИДАТУРА НАУК

Дети, дети, дети... Как их много у этой простой женщины. Как давно и навсегда связала она свою жизнь с ними. Сколько себя помнит, всегда помогала кому-то учиться, что-то решать, что-то чинить. В старой системе образования было замечательное правило — помогать отстающим. Наташеньке всегда было жалко тех, кто чего-то не понял или не сумел изложить правильно. Жалость была первоосновой всего существа Наташи. Да и вся она, эта Наташа, была соткана из двух нитей — жалости и справедливости.
- Выбрось эту маленькую морковку, - говорила мама. - Чисти крупную.
- Как можно, - размышляла Наташенька, - ведь маленькая морковка тоже росла, хотела пользу принести. А ее взять -  и выбросить. Нет, я ее почищу, и она будет, как все морковки, в салате.
- Что ты возишься с этой Лидой, - говорили подружки, - она тупая.
- Нет, просто ею никто не занимался дома, - защищала девочку Наташа.
И она готовила с Лидой уроки и радовалась Лидиным тройкам. А потом, много лет спустя, порадовалась, что Лида вышла замуж за киномеханика в селе и у нее растут трое сыновей.
А пока Наташенька училась, всегда находились люди, нуждающиеся в помощи. Читая в газетах о детдомовских детях, Наташенька давно решила, что, когда она вырастет — обязательно поможет кому-нибудь из детдомовских деток. Помочь пришлось не одному. Государство со своими реформами расшатывало здоровье и психику взрослых. Стремясь спастись и выжить, некоторые взрослые забывали о детях.
Оленька попала к тете Наташе после седьмого класса сельской школы. Она попросила устроить ее в городе на работу и подружилась с тетей Наташей. Все дети, приходящие к тете Наташе, учились, кто в школе, кто в училище, кто в техникуме. Один мальчик поступил в институт. Оленьке нравилось, что в доме к ней относились как к равной, что ее тут полюбили. Но пока она немного отставала от городских.
- Ничего, - говорила Оленька, - я закончу вечернюю школу, потом училище, потом институт и буду как все. Я же вижу, что в этот дом приходят только ученые.
Тетя Наташа улыбалась. Учеными Оля называла детей, которые учатся. Услышав, что молодой человек устроился ассенизатором, Оля сделала круглые глаза и произнесла:
- Такой молодой и уже ассенизатор?
Все дети засмеялись и Оленьке пришлось объяснить значение слова «ассенизатор». В следующий раз, услышав, что Володю вызвали в деканат, она опять сделала круглые глаза и сказала:
- Что, в институте еще и деканат есть?!
Для Оли институт, деканат, университет, факультет — были слова одного ряда.
- Ничего, - говорила Оленька, - я тоже буду учиться. Я не могу подвести кандидатуру наук.
И тут уже смеялись все. А Оленьке снова объясняли разницу между словом «кандидат» и «кандидатура». Росли дети, каждый шел своей дорогой, старилась «кандидатура наук» и не получила она не только ученой степени, а даже грамоты за воспитательный процесс.


ПРИОРИТЕТЫ

Олег встретил Тамару и в тот же час понял - вот она, женщина его жизни. Та, которую он искал и не мог не встретить. Тамара оценивающе посмотрела на Олега и с этой минуты началось их долгое узнавание друг друга. Все они делали с удовольствием. И сплавлялись по реке во время отпуска, и ловили рыбу в море, и бегали по трассе здоровья. Олег даже удивлялся себе - как он любил эту женщину, каждую улыбку ее,  каждую гримаску.
Но все-таки сына он любил больше. Конечно, если бы в их квартире вдруг зазвенели детские голоса, если бы хоть одного ребенка ему подарила Тамара, но в сорок пять лет она не решалась рожать. А он ждал и искал встречи с сыном, который, как две капли воды, был похож на него, Олега. Олег помогал сыну в учебе, ходил на родительские собрания, строил планы на будущую учебу. «Можно как я — в Москву, там замечательные вузы». Но сын отвечал: «Я не брошу свою девочку, а поехать со мной ей не разрешат, ей пятнадцать». А Тамара готовила вкусные обеды, поощряла приходы сына Олега. Олег часами мог говорить с сыном, забыв обо всем на свете. Тамара попробовала как-то напомнить о себе. «Как ты не вовремя», - нахмурился Олег. Тамара знала, что Олег созванивается с бывшей женой, обсуждая проблемы сына. Тамара понимала, что так, как Олег растворяется в сыне, он будет растворяться в своих внуках и, возможно, снова, заметив ее, будет говорить: «Как ты не вовремя». Сердце Олега вновь и вновь замирало при встрече с сыном. Он звонил ему в любое время суток. Тамара понимала, что каждый в жизни выстраивает свои приоритеты. Кто-то выбирает жену, кто-то-  детей. Было понятно, что дороже сына у Олега никого нет и не будет.
Тамара, видя, что делается с Олегом, сказала: «Олег, вам нужно жить вместе и сын будет счастлив». Тамара переехала в общежитие, а Олег...
Олег очень быстро состарился.


ГРЫМЗОЧКА

Она была с сыном очень строга. Говорили ей знакомые:
- Хороший мальчишка, смотри, не перегни палку. Нельзя бесконечно попирать волю и достоинство человека.
А она:
- Нет, с классом ты не поедешь в Москву. Мы Лувр посещать едем.
И вот в девятнадцать лет мальчик уже в институте, вот первая любовь. Но ею оказалась не однокурсница, а продавщица галантерейного отдела. Только увидев ее, мать сказала:
- Пигалица беспородная, смотри, сколько в институте красивых девушек.
А он сказал:
- На что они мне, куклы красивые? А душа открывается только навстречу ей.
- Ты хоть узнал, кто родители, чем занимаются?
- Нет.
Следующие факты полностью вывели мать из себя. Отец девушки оказался приемщиком бутылок, а мать – домохозяйка, и оба без высшего образования.
- Она нам не пара, - заявила категорически мать. И решительно прервала эти нежные чувства.
Увезла его по Золотому Кольцу, записала в спортивные секции.
- Потом сам скажешь «спасибо», - говорила мама.
Но сын замкнулся, перестал заниматься спортом, бросил институт. Жизнь без любви, без его девушки представлялась ему безрадостной и бесполезной. Как-то после очередного приказания матери сын сказал:
- Чего еще желаете, маменька?
 И добавил:
 - Грымза.
С этих пор так и было, иронически: «Чего пожелаете, маменька?» Задумчиво сидела мать в кресле. Сына она растила одна, с мужем рассталась рано. Да и невыносимо это было растить ребенка и воспитывать еще мужчину. А муж попался — за что не возьмется, не доделает. Или ей переделывать приходиться. Куда пойдет — в другом месте окажется. Деньги доверит, так он другим одолжит: «Ну попросили меня, не смог отказать». «А мы?» «Ну у нас не последние». В общем, выходило ей решать одной. Так она и решила, что из двух бед выбирают меньшую, и развелась. Часто сын был с ней не согласен, но подчинялся. Опустит глаза и подчинится.
Больше он ее мамой не называл. Бывало, подарит мать ему что-то очень нужное, очень дорогое. Сын только скажет:
- Что, Грымзочка, подлизываешься?..
Потом начались пьянки, хулиганство, групповая кража. Сегодня сидит сын. Она возит передачи единственному сыну, своей кровиночке. Нет на этом белом свете больше никого ни у нее, ни у сына. Сколько же пядей во лбу должно быть у этой матери, чтобы разглядеть и не упустить счастье сына.


РАЗДВОЕНИЕ ЛИЧНОСТИ

И все-таки при таких затратах они приехали в Николаев в гости. Муж, она и десятилетняя падчерица.
- Что ты села! - грубо одернула она дочь, когда та присела на валик дивана.
Девочка быстро выпрямилась. Несмотря на глаженое платьице, невозможно было не заметить, что подол уже дважды отпущен и шилось оно, видно, на пятилетнего ребенка.
Родственники спросили:
- Что ж вы старшую дочь не взяли? Посмотрела бы море.
- Она поехала со студотрядом в Тюмень, - ответила мачеха. - Пусть хоть на пальто себе заработает.
- А где она учится?
- В ПТУ, а где ей еще учиться?
Дочь врача-офтальмолога и начальника райотдела милиции -  в ПТУ… Что ж, все вспомнили, как мать устраивала свою дочь в престижный вуз. На вопрос, как ваша дочь, поступила, мать ответила:
- А там не знания нужны, а вот это, - и она выразительно потерла кончики пальцев.
Через время под руководством мачехи была продана трехкомнатная квартира в центре Киева, не пожелавшей ехать в Николаев старшей дочери оставили маленькую дворницкую и больше о ней никто не вспоминал. Младшая пять лет жила в Николаеве, но получив паспорт, немедленно уехала к сестре на дворницкую площадь. Она знала,  что никому в Николаеве она не нужна.
А мать переписала николаевскую «то бишь», бывшую киевскую, квартиру любимого мужа на себя. Ей больше не надо было изображать из себя и мать, и мачеху. Она стала только любящей матерью и любящей бабушкой.
Все встало на свои места. Салатики, которыми так гордилась мачеха в первые дни, исчезли. Сперва дети мачехе обрадовались: будут горячие обеды, за папой будет ухаживать. Когда знакомые спрашивали мачеху, что любят есть ее доченьки, она отвечала: «Макароны». Но на самом деле она была не только мачехой, она была любящей матерью, любящей бабушкой. Она подолгу разговаривала с дочерью по телефону, спрашивала, как там внуки, что нужно, и слала, слала дочери передачи. Киев не Николаев. В Киеве можно достать любой дефицит, а дочь с зятем постоянно нуждались, поэтому заботливая мать, как минимум, через неделю передавала им с проводниками поездов ведра с маринованными курами, соленой рыбой, ящики с черной и с красной икрой.
- А что детям на завтрак давать, - безапелляционно заявляла дочь, - детям нужна икра.
А любящая мама не успокаивалась, бегала по магазинам. То люстру новую присмотрит, то шапку меховую купит, то пальто. Несмотря на то, что из зарплаты мужа выплачивала кооператив своей дочери, она решила сменить мебель в квартире дочери. Дважды контейнерами посылала ей мебель .


ЛЮБОВЬ НЕЧАЯННО НАГРЯНЕТ

Юля приехала на день рождения подруги. Южный Буг,  лето, стол поставили во дворе. Атмосфера была теплой и дружественной. Юля ловила на себе взгляды троюродного брата подруги. Пригласив ее несколько раз танцевать, парень сказал:
- Давай пройдемся по селу, посмотрим.
Дорога вела к реке. Парню было хорошо и радостно. И Юля тоже улыбалась. Парень запел «Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь».
- И часто вас так ошарашивает? - спросила Юля не без тени иронии.
- Да вот впервые. Как-то дела, дела, суета, суета, тренировки — подготовка к жизни. А тут увидел тебя и понял:  это жизнь. Понял, что твой голос, твои руки многое во мне изменили.
В голосе его были радостные нотки, возле ямок на тротуаре он поддерживал Юлю за локоть. Обоим было тревожно и радостно. Возле реки не было ни лавочек, ни деревьев, только сухие камыши. Он увлек ее в камыши, хотя камыш просматривался из всех близлежащих домов и подворий. Парень стал целовать Юле руки, щеки, волосы. Обоим было хорошо и радостно. Юра был потрясен. Его голос становился теплее и теплее:
- Какое это богатство - любимая девушка.
- Нет, но это рано, - говорила Юля.
А Юра вдруг спросил:
- Зачем, скажите мне, зачем Бог создал Еву и Адама?
К берегу подходила группка подростков. Юля и Юра вернулись. Реакция именинницы была резкой.
- Зачем он тебе? Он твой ровесник, - говорила она. - Ты знаешь, женщина стареет раньше мужчины. Тебе дядька нужен лет на десять старше тебя.
И Юля, сославшись на головную боль, уехала на рейсовом автобусе. А именинница для этого отвлекла Юру. Прошли годы, Юля была замужем. По совету умных она вышла за мужчину старше ее на двенадцать лет и разошлась, потому что он волочился за каждой юбкой. Юра тоже был женат. Но он думал, что повторятся такие чувства, как летом к Юле, что захочется петь.
А жена изменяла ему и ушла от него, назвав неласковым.
- Без любви жила, - сказала она.
Встретив старую подругу, Юля узнала, что Юра ее искал, просил родственницу дать ему Юлин телефон, но подруга сделала все, чтобы они не нашли друг друга. Думая о прошлом, Юля часто вспоминала то счастливое время, сухие камыши и это чувство, которое нечаянно нагрянуло на них обоих. Даже несмотря на несоблюдение пропорций в возрасте. Главное было его не пропустить...


ДВОЕ

Наташа забежала к девчонкам в студенческое общежитие.
- Здравствуй, - увидел ее знакомый.
- Рада тебя видеть.
- А я хотел с тобой поговорить, - сказал парень. - Зайдем на секунду в мою комнату.
Она, удивляясь, пошла за Олегом. В комнате был незнакомый парень.
- Знакомьтесь, а я сейчас, - выбежал Олег из комнаты.
- Здравствуйте, - сказал парень. - А я вас знаю, вы учитесь на первом курсе.
- Но я вас тоже знаю, - удивились она, - у меня есть газета с вашей фотографией. Я проводила собрание о выпускниках нашего вуза. Вы же ленинский стипендиат.
- Да ладно, я нормальный.
Фамилия парня была занесена в Почетную книгу факультета, в институте он был бессменным секретарем комитета комсомола, ленинским стипендиатом.
- У Олега какие-то неотложные дела. Можно вас проводить?
- Пожалуйста.
Они шли пешком через город. Она с интересом слушала этого умного человека. Так они начали встречаться. Но встречи были редкими, парень жил в другом городе, точнее ,  в райцентре, и приезжал сюда только по делам. Оказалось, что она давно нравилась парню. Он видел ее еще в сентябре и несколько месяцев искал повод с ней познакомиться. Но что-то в нем ей не нравилось. Вот уже и мама после знакомства с ним сказала:
- Он не видный, как вы будете выглядеть со стороны? Он невысокий.
Парень уже просил ее стать его женой.
- Если ты дашь согласие, я попрошу твоей руки у родителей.
Согласие она не давала. Он звал ее уехать с собой, перевестись на биофак, который был рядом в городе.
- Нет, я хочу быть врачом, а не биологом, - отстаивала она свою позицию.
- Биолог тоже замечательная профессия, - убеждал он.
- У вас театров мало, - говорила она.
- Да мы постоянно ездим в город, где гастролируют лучшие театры страны. И нам всегда сообщают о приезде новой труппы.
«Что-то не то, - думала она. -  А вдруг так получится, что я буду жалеть… Буду стоять вечерами у окна и ждать, ждать чего-то не совершившегося». Она не решилась уехать с ним.
Он женился, она вышла замуж. Он знал о ее судьбе все. И она многое знала о нем. Но он зачеркнул эту женщину для себя. Он весь сосредоточился на семье и она считала, что поступила правильно, не выйдя за него замуж. Но что-то случалось, когда кто-то произносил его имя или ее фамилию. Что-то вызывало в душе обоих тревогу. Потом неудачное замужество ее дочери. Она помогала дочери выстоять. Они уже жили одни. Две худенькие женщины — мать и дочь. Мать жила заботами дочери и ее делами. Она как будто сама поступила и закончила аспирантуру, она как будто сама преподавала студентам и заведовала кафедрой, она разбирала жалобы сотрудниц, добивалась жилья, она с волнением отправляла дочь на экзамены и встречала ее дома. Вся ее жизнь заключалась в ее дочери. «Хоть бы она, ее дочь, была счастлива», думала мать. А он, вырастив двоих детей, обеспечив безбедную жизнь своей семье, вдруг понял: я выполнил все свои человеческие долги, неужели мне никто не должен? И вдруг, как откровение — она должна. Именно она, единственная женщина, которая могла сделать его счастливым. Они уже оба поняли это. Но встретятся ли они?


БУМЕРАНГ

Похвастаться дружбой с невесткой она не могла. Всегда держала доброжелательный нейтралитет. Если твои взгляды, советы, пожелания не учитывают, а к тебе относятся с пренебрежением, лучше тихо присутствовать на семейных торжествах, считала Люся. Плохой мир лучше доброй ссоры. Но родственники считали иначе. Устроив свадебное пиршество в ресторане по случаю свадьбы сына, они не пригласили семью сестры. На вопрос сестры «Как так?», брат ответил: «Места мало было». Прошли годы, сестра по-прежнему считала — плохой мир лучше доброй ссоры. Конечно, она пообижалась, на несколько лет ограничила общение с ними, но при первой же просьбе подыскать хорошую квартиру, она с радостью помогла им купить квартиру в доме напротив. Это христианское чувство всепрощения, христианское милосердие. Должна же быть у брата хорошая квартира, в лучшем районе, считала она. Но ни брат, ни его семья стараний не заметили. И снова не пригласили семью сестры на бракосочетание второго сына. Люся заставила себя прийти к брату.
- Как же так? - снова спросила сестра, когда они находились в кабинете брата.
- Потому что я, моя жена и мои дети глубоко не уважаем тебя, твоего мужа и твоего сына! - кричал брат на весь кабинет.
Окна были широко открыты. Слыша крик, приостанавливались прохожие. В приоткрытую дверь заглядывала довольная мордочка его дочери:
- Наконец-то папа сказал этой тетке все, наконец-то она получила!
А сестра смотрела во все глаза на кричащего и понимала, сегодня она видит уже не брата, она видит фантом с внешностью брата. Родного брата в ее сердце уже не было. В самом страшном сне не могла она представить себе встречи с бывшими родственниками. Эти люди неоднократно напоминали о необходимости восстановить отношения. Ее бывший брат напоминал о своих пяти внуках.
- Все внуки ходят в художественную школу, им будет полезно узнать, что их тетя - художница. Это будет их стимулировать. Это неправильно, что тетя замкнулась.
Он, дедушка, обязан восстановить историческую справедливость. Она смотрела на говорящего и видела только фантом, бессердечный, бездушный. А какое с фантомом может быть общение…


ЧЕСТНОСТЬ

Почему ему, рабочему парню, уважающему простоту и откровенность, ему, избегающему витиеватостей...
- Все должно быть четко и ясно, - говорил он.
Именно о таких людях говорили: «Прост, как правда». Но многие за это его уважали. Дома и жена, и дети. Он говорил:
- Сколько Бог дает, столько будем растить. А для чего мы работаем? Не верю я в сокровища, передающиеся по наследству. Вот что при жизни смогу передать, вложить в детей, вот это и сокровища.
Его слово была законом в семье. Да иного и быть не могло. Он отвечал за жизнеобеспечение семьи. Жена тоже старалась: шила, варила, но не приносила в дом денег. А сегодня деньги еще не отменили. И все можно было приобрести только именно за эти деньги. Но вдруг...
Боялся он этих опасных «вдруг». Почему-то все летит в тартарары. Летит вся его стабильность и прочность, наработанные годами. Вдруг он заметил, что Ольга Ильинична, приезжающая к бабе Сане, вызывает у него больше чувств, чем он хотел бы. Почему-то заставляет его останавливаться возле ее дома. Здороваясь с ней, он наслаждается звуками ее голоса и пытается вобрать в себя всю гамму чувств, рождающуюся уже в этом особом пространстве. Не женщина, а Кио. И что он будет с ней делать? Она со своими требованиями, со своей изысканностью, со своей необходимостью во всем видеть прекрасное, сбежит от него через час. Так говорят умные люди. Да и о чем он с ней будет говорить, только две-три незначительные фразы о погоде, о деревьях в саду, потом два-три взгляда при встрече. Но уже и он, и она чувствовали растущее напряжение. Он уже не глядя знал, что сейчас мимо проходит она. Он поворачивал голову — действительно, она проходила мимо. Жена заметила в нем непонятную сдержанность, сделала свои выводы, накупила нарядов, стала менее ворчливой, что мужа тоже устраивало. Вот ведь штука какая, думал муж, и не рассказать, и не поделиться, и не исправить ситуацию. Вроде ничего нет. Он не мальчик... Случались у него две-три ходки. Сделаешь, а потом сам понимаешь: семья дороже. Бывал, и жена не заметит. Так вели себя многие мужчины, но сердце при этом не рвалось, не страдало. А тут до смешного. Думаешь, как она там со старой бабкой, с хозяйством справляется... С какой  радостью он после бессонной ночи прибежал бы к ней во двор и, глядя в ее милое личико, сказал бы:
- Ну, диктуйте по порядку все свои проблемы, все переделаю.
И так бы он работал, работал для нее. За одну только тарелку супа, но из ее рук и уже сваренного для него. Никогда он не был сентиментальным, а тут развел церемонии. Дочка на выданье, парень хороший. Вот о чем думать надо, а он ищет повод лишний раз пройти по улице, чтобы хоть глазком...
А тут уже телепатия, наверное, включается, потому что только он к ее двору, она во двор бежит. Будто ждет, высматривает. Видно, и она тоже давно все передумала, переудивлялась своей заинтересованности соседом. Конечно, не могла она не заметить его взглядов, не почувствовать напряжение, а иногда и дрожь в его голосе.
- Чтобы ей понравиться, быть умным мало, - говорили о ней.
А тут вдруг она поняла, что сосед ей небезразличен, независимо от набора тех качеств, которые обычно перечисляли девушки при характеристике потенциального партнера. Как долго длилось их переглядывание... Он уже знал, что и она о нем думает. Он не знал только, что он будет с ней делать. Как долго он мечтал ее обнять за хрупкие плечи... Мечтал насмотреться в ее бездонные глаза и утонуть в них. А затем воскреснуть только для того, чтобы отдавать ей всю ту глубокую нежность, всю ту преданную и безраздельную любовь, которая накопилась в его сердце. Но дети его не поймут. И он, честный человек, сказал своей жене:
- Если ты хочешь, чтобы я остался с семьей, надо отсюда уехать.
Жена все поняла. Через три дня Ольга Ильинична и баба Саня узнали, что соседи выехали.


А ПОЧЕМУ, СОБСТВЕННО?

А почему, собственно, ей должен достаться такой мужчина? На каком основании? Чем она лучше? Ну, переписывалась с ним шесть лет, ну, отдыхали вместе, встречались,   но это еще ничего не значит. Лида приехала погостить на неделю к дочери, снимающей квартиру в частном доме.
- Мама, - в первый же день сказала дочь, - обрати внимание на кавалера хозяйки. Подполковник, обеспечен, с квартирой в Киеве.
Подполковник уже три года приезжал к хозяйке. Хозяйка считала, что все решено.
- Да, завидный мужчина и не урод.
И Лида стала старательней краситься, надевать самые красивые вещи. Результат не замедлил сказаться. Мужчина обратил внимание на ее красноречивые взгляды и боевую окраску, потом сравнил двух женщин. Одна - простая, работящая, вторая - яркая, зовущая. Новая была интереснее. Они стали встречаться. Хозяйка, со своей старорежимностью, не поняла вспыхнувших чувств между своим женихом, как она его называла про себя, и этой, как она считала, безнравственной женщиной. Хозяйка пришла к квартирантам и отказала им от квартиры. Но они были к этому готовы. Они уже подыскали квартиру, даже лучшую. А Лида ехала в Киев с подполковником, вышла за него замуж. Но что-то в нем ей не нравилось. Она подала на развод и потребовала половину квартиры. Был суд.
- Я готов жить с ней, она мне нравится, - говорил подполковник.
А она сказала:
- Я на него почти год потратила.
Судья назвал ее аферисткой, а она была просто женщиной, ищущей счастья, а пути у каждого свои.


ДЕРЕВО

В коммунальной квартире жил глухонемой. Он не разговаривал после тяжелой болезни, перенесенной в детстве. Иван Иванович жил с сестрой и ее мужем. Личная судьба Ивана Ивановича не сложилась. Зарабатывал он резьбой по дереву, изготавливая различную кухонную утварь и детские игрушки. Были у него две внучки, но они тянулись больше к бабушке, а с Иваном Ивановичем отношения были прохладные. Но вдруг в квартиру въехала новая семья: муж, жена и сын. Сыну было около трех лет. Он был общительным мальчиком. Выходя в коридор, он подружился с Иваном Ивановичем. Разглядывал дощечки, которые Иван Иванович обрабатывал.
Иван Иванович открывал для себя общение с крохотным существом. Он охотно показывал мальчику то одну, то другую вещь. И, что особенно важно, они сразу нашли общий язык. Мальчик обладал довольно скромным словарным запасом. Часто говорил «дай», «на», «ы». Если Иван Иванович не реагировал на звук, мальчик трогал его за руку. Иван Иванович поворачивался и улыбался. Он понимал, что мальчик хочет пообщаться с ним. Все они, громкоговорящие, совершенно не способны понять тихой радости этих двоих. «Э», говорил Иван Иванович, показывая резную дощечку, и мальчик изумленными глазами рассматривал кружева на дереве. Вот виноградная лоза, вот листик, вот лисичка-сестричка. Мальчик радостно смеется, Иван Иванович счастливо вторит ему. Со взрослыми у Ивана Ивановича часто возникала напряженная досада из-за того, что он с трудом понимает и не слышит. С малышом все было просто. Они радовались каждой встрече. Бесхитростно и увлеченно что-то объясняли друг другу. Мальчик наблюдал за работой Ивана Ивановича, приходил к нему в гости, да и Иван Иванович, идя с базара, на котором он продавал свои поделки, часто нес другу яблоко или конфетку.
Молодая семья получила квартиру и уехала. Прошло несколько месяцев. Ивана Ивановича тянуло увидеть своего друга. Он стал ходить по магазинам, подбирая подарки, конфеты. «Конфеты съешь и ничего не останется», думал он. Машина… – нет, их у маленького друга много. Конструктор… Иван Иванович нашел конструктор — столярный набор для мальчика. Финансы Ивана Ивановича не позволяли сразу купить этот набор. Прошло еще пару месяцев. Иван Иванович стоял перед дверью с коробкой под мышкой и звонил. Его радостно встретили, а он протягивал малышу столярный набор и говорил: «М».
…Дерево, дерево. Стройное, вечное, с огромным запасом тепла…  Это то, что он понимает и знает. То, что нужно в нашем песенном городе. Действительно, городу нужно, чтобы каждому одесситу хотелось петь и творить. Да уж, таков этот город. Именно поэтому столько талантов живет здесь. А он принесет дерево в каждый дом. Он сделает деревянный обеденный стол - и как будут рады люди, сидящие за этим столом. С какой любовью хозяйка украсит стол блюдами и кружевными салфетками! Дерево — это песня, это гимн красоте. Каждому автору хочется создать песню в камне, в глине, а ему хочется создать песню в дереве. Поработал он по специальности, все-таки высшее образование. Не греет, не то. Сменил две-три работы. Нет, не увлекает. Нужно заниматься тем, что понимаешь до тонкости, чья душа тебе открыта. Он ходил по городу, смотрел на лепнину зданий, на ажурные решетки заборов и калиток, подолгу смотрел на суда в море - и в душе рождался гимн, гимн красоте и изяществу. Он исполнит этот гимн, от изваяет его в дереве.
Он сделает узорный шкаф для вас, люди. И пусть, глядя на шкаф, в сердце рождается теплое чувство радости и благодарности дереву и мастеру. Тише… - работает мастер, работает с деревом, открывая новые и новые грани его красоты. Дерево платит мастеру тем же.
- Как красиво! - говорят подходящие люди.
Весело тикают часы, отбивая секунды, складывая их в минуты, часы, годы. Так же весело тикали ходики, когда Иван Иванович, его старый друг, принес свой очень дорогой подарок.


ОСЕНЬ

Сколько таких дождливых осеней было в ее жизни… И не успела она окончить школу... В школьные годы осень она не замечала — ну осень и осень. Дела захлестывают, интересы. День разрывался между учебой и кружками. А закончив школу, она даже не пыталась куда-то поступить. Каждому свое. Мама всю жизнь на почте проработала, и ей, Динке, не много светило. Поработала почтальоном, секретарем в школе. Хотела продавщицей, но ей объяснили, что это место хлебное и продавщицы будут его защищать. Потом любовь закрутилась с Димкой. Понеслось, поехало... Когда узнала, что от Димки беременны двое, Дина поняла, что ей не повезло. У Ольги и дом покрепче, и родители побогаче. Но родители Оли оказались современными.
- За мальчишку идти, только жизнь себе портить, - объяснили они Оле.
И Ольга избавилась от ребенка. А Димку скоро в армию забрали. И вот уже год от него ни гу-гу. А Дина и родить успела, дочь назвала похоже. Раз маленькая, то без буквы Д — Инка. Бабушка забегалась, да и старшая сестра взяла под опеку и Дину, и маленькую. Дина уехала в город искать хорошую работу, хотелось продавщицей в супермаркет. А Инночка жила у сестры. Там и условия получше, и достаток побольше. Своих детей у сестры с мужем не было, и они полюбили Инночку как родную дочь. Дина пыталась устроиться, меняла работы и снимала квартиры. Но то ли это черта города, то ли ей попадались такие начальники, но каждый директор норовил сделать ее любовницей.
- А, я женщина свободная, - решила Дина. - Не должна держать ни перед кем отчет.
Были в ее жизни праздники, были фейерверки в ее честь. На даче одного из начальников:
- Салют самой красивой женщине мира! - кричал начальник и стрелял из ракетницы в воздух.
И на коленях перед ней стояли, и Францию дарили, а вот замуж никто не звал. Одним из посетителей кафе, где ей посчастливилось работать, оказался Вася. Все в нем было среднее, сразу определила Дина. Не красавец, не урод. Не богатый и не нищий. Говорит складно. Шоколадка в первый вечер, цветы — во второй. Василий был молодой,  но  уже практичный. Конечно, не супермен, но брезговать им — не такое сегодня время, подумала Дина. Она пристально пригляделась к парню - не раздражает. И через несколько дней они уже искали съемную квартиру. Сняли комнату в коммуне. За короткий срок Василий очаровал всю коммуну. Он быстро поменял прокладки на всех кранах и они везде-везде перестали капать. Он починил конфорки на всех плитах и все плиты сразу перестали закапчивать кастрюли. Соседки расчувствовались и стали его баловать. То тарелку вареников передадут, то бутерброд с базарной брынзой сделают. Так он стал бабским любимцем, как говорила Дина. Во всех спорах в коммуне Василий был арбитром, что он скажет, какую трубу менять, на что муфту одевать, что краской закрашивать — все решал он. Часто он говорил: «Перестаньте, мудрствовать - это не ваше дело, завтра воскресенье, я сам все отремонтирую». Дину устраивало, что к ней все относятся благосклонно. А Василий, создав уют в комнате, попытался помочь ей на работе, устроил ее в хороший отдел супермаркета. Попытался встречать, но Дина охраняла свою независимость.
- Не надо, меня привезут, - часто говорила она.
Василий переживал, несколько раз Дина пропадала на два-три дня, даже на неделю.
- Я волнуюсь, - звонил он по мобильному.
- Я на дне рождения, забирать не надо, - отвечала Дина.
Или что-нибудь в этом роде.
Были ссоры, подолгу не разговаривали. Дина в это время пыталась укрепить отношения с кем-нибудь из суперменов, как она называла директоров магазинов, кафе. Короче, всех, кто знал себе цену, считала она. Тянуло ее в этот мир. И хотя нередко она, как побитая собака, зализывала раны, потом снова начинала строить отношения с очередным суперменом. Знакомые, все видя, старались познакомить Василия с девушками. И вот все, казалось, было в этих девушках хорошо, - а вот не Динка. Как проведет он по ее плечику или по бедрышку, прижмет ее к себе - и такую благодать испытывает.
Тянулись годы, ни он, ни она так и не были устроены. Уже дочери скоро надо было в школу собираться. Наконец-то проснулось в ней чувство материнства. «И почему это мой ребенок не может со мной жить?». И она сначала украла дочь у сестры. А потом Василий помог ей и суд оставил дочь матери. Жила она с дочерью у своего брата. В это время Василий на подаренные отцом деньги купил небольшой кусок земли в центре города и начал строить домик.
- Меня это не касается, - сказала Дина. - Хочется, копайся.
Вот он и копался - сперва один этаж, потом второй. Засыпал часто после полуночи. И только после того, как кисть выпадала из рук.
- Ты пойми, - говорил Василий, - мне тяжело. Хоть бы ты подошла.
- Я не заставляю тебя работать. Ну вот еще!..
И вот, когда, наконец, он выкрасил полы, пригласил Дину.
- Извини, отопление еще не работает, котла нет. Но я масляный радиатор включу.
Дина села на диванчик, только что купленный, оценила кухню, затем всю квартиру. Наконец-то Дина поняла, как хорошо жить в своем собственном доме.
- Это как крепость, - сказала она.
И вот дочь уже ходит в школу. Дина приходит в свою квартиру с работы. А Василий продолжает совершенствовать квартиру. Он старался и заработать, и принести все в дом. Правда, Дина превращала все в уют. Хозяйкой она оказалась прекрасной. И вот снова осень. Дина сидит перед телевизором в уютном кресле, АГВ хорошо работает, в квартире тепло.
- Сейчас составлю план на завтра и лягу спать.
А Василий смотрел на взбитые Диной подушки и улыбался. Цена, у всего в жизни есть цена, которую мы платим. Вот Дина еще недостаточно оценила Василия, но уже на пути к этому. А Василий понимал, что за покой в душе, за радость видеть суетливую и хозяйственную Дину он должен заплатить именно такую цену. И, наверное, ее еще недостаточно, поэтому он не расслабляется, подкрепляя все конфетками, цветочками. Дина улыбалась.
- Так не заметим, как и Новый год наступит.
Мысли перебегали с предмета на предмет. Дочери в школу завтра, дождь… И где они все, эти супермены. Как много их желало добиться ее взаимности. А она выбрала Василия, простого человека, защитившего ее от дождя. И снега  тоже, добавила она про себя. Так спокойно и уверенно, как эти полгода, она себя еще не чувствовала за эти восемь с кусочком лет в городе. «Вызывает он, все-таки, доверие, этот Василий. Не удивлюсь, если мы в будущем распишемся», подумала Дина. Ну а что, может быть.
- Да если бы вот тут еще шторки, а вот тут коверчик, - было бы миленько. Как хорошо - закрываются двери и никто-никто не имеет права на эту территорию. Где-то я слышала, что дом, как крепость.
- Это английская пословица «Мой дом — моя крепость», - радостно подтвердил Василий.
- Так, - продолжала Дина, - тут еще надо стол поставить, бра повесить.
- Все сделаем. Хорошо, что стены есть, - поддакивал Василий.
Никогда не узнает Дина, чего стоило приобрести землю, добиться разрешения на строительство, построить дом и добиться разрешения на электрификацию, газификацию и водоснабжение. Да оно и не нужно. Каждый сам выбирает себе светило. Кто предпочитает солнце, кто луну. Кто-то шепчет любимой своей: «Звездочка любимая моя». А кто-то начинает служить, как Василий.
- И если бы потребовалось выстроить замок снова одному, я бы приступил к строительству, - говорил он.
Вот такие чувства вызывает она. И цену своей любви ты назначаешь сам.


ЛЮБИМАЯ

Девушка с заплаканными глазами шла по тротуару. С другой стороны улицы высился забор колонии. Как далеко была девушка от обитателей колонии и как она была обижена. Сегодня вся группа смеялась над ее чувствами. «А Коля, между прочим, на свадьбе пользовался успехом. Ни одной юбки не пропустил». На глазах у нее выступили слезы. Обидно было, что ее парень решил ехать на свадьбу один.
- Ну тебя же родители не отпустили, не сидеть же мне дома.
Да, Коля с Ликой целовался, и неоднократно. Лика широко открыла глаза, а Коля только улыбался, говоря: «Дело молодое».
- Брось его, - говорили ребята.
Она схватила портфель и выскочила из аудитории. А Коля не побежал за ней. «Пусть проплачется, привыкнет». За ней выскочила подруга:
- Смотри, доиграешься, - сказала она. - Не так уж он плох, кобель как все.
Успокоила. Смириться с тем, что твой парень – кобель, как все, непросто.
Девушка по улице бежала. Колония, что рядом, свободе угрожала. Проволока колючая, окна все закрыты. Кто сидит в колонии, воры и бандиты? Но горестные мысли парень вдруг прервал. Прерывисто и страстно с крыши закричал: «Красивая, приди ко мне, приди я скоро выйду. Клянусь, я в жизни никому не дам тебя в обиду!» Девушка, подняв голову, смотрела на крышу. «Я Петр Сазонов, Петр Сазонов», - кричал ей парень смело. Огромными глазами она на мир смотрела.
Она подошла к окну и решительно взяла бланк заявления прошения о свидании. «Прошу свидание». В графе степень родства написала «невеста».

- Тебе разрешили свидание, - сказал лейтенант. - Хоть в благодарность за известие скажи, кто она.
Петр молчал.
- Правильно тебе кличку дали - Молчун, - сказал лейтенант. - Ты даже не молчун, ты дундук, человек без чувств и сердца. Что ты ей скажешь - что у тебя две ходки, что ты талантливый вор и у тебя будущее вора в законе? Зачем ты ей нужен? Я вот и с образованием, и с деньгами, а любовь не встретил, потому что такие, как ты, голову бабам мусором забивают. Тебе дадут свидание, если ты скажешь, как ее зовут.
- Любимая, - ответил Петр.
А начальник, рассматривая прошение о свидании, заметил, что к Петру просится новенькая.
- Что я, мать Тереза?! - сказал начальник. - Того изолирую, того оберегаю от общения с изолированным. Хочет судьбу себе портить, пусть портит. И о чем эти бабы думают?
- Да, - смеялись в камере. - Она в портфельчике вместо учебников будет твое досье носить.
Петр молчал. Все знали - если Петр замолчал, то никакими уговорами, посулами, тем более, жестокостью, слова добиться было невозможно.
Вот сейчас их первая встреча.
- Любимая, - уже с порога сказал он.
А она расплакалась, растерялась.
- Плакать ты больше не будешь, я тебе обещаю, еще полгода, все будет хорошо. Только не забывай меня.
- Нет, - пообещала любимая, как с этих пор ее называли в зоне.
- Мы уедем отсюда.
Потом он ей рассказывал: «Я очень люблю этот город. Город — это часть меня. Но тебя я люблю больше. И для твоего счастья нам лучше уехать». Понимаешь, за каждым поступком ребенка стоит взрослый, а взрослых здесь очень много. Они понимали друг друга с полуслова.
- Я слободской, - рассказывал парень. - Многие дети оттуда попадают в колонии - ни спортзалов, ни театров. Если бы я тебя не встретил, считал бы, что у меня судьба обычного слободского парня.
Он уже знал ее имя, фамилию, но продолжал обращаться «Любимая». Они уехали.
Прошли годы.
- Любимая, - говорил муж жене. - Я сбегаю за мороженым, а ты не пропусти внуков.
Внуки в форме курсантов мореходного училища шли по набережной. Хотелось побежать, но форма обязывает. Дедушка с бабушкой улыбались.


ПАРИ, ПАРИ
(Веселые врачихи)

- Посмотри, посмотри на эту дурочку, которая хочет ехать в санаторий со своим мужем, - смеялись врачихи. - Да ты жизни не видела. Думает, муж и цветочки на 8-е марта — это и все.
Врачихи звали в кабинет коллег-соседей.
- Кто, кто это едет в санаторий с мужем? - спрашивали те.
- А не жалко вам просвещать эту тетку? - спросила новенькая врачиха.
- А что ее жалеть, скорее розовые очки снимет. Можно подумать, сама небось тоже не недотрога. Она нам за закалку еще спасибо скажет. Мы после санатория и в глаза мужьям смотрим, и в семейной жизни тонус держим. Пусть тоже учится. Можно подумать, она не знала, что ее муж ни одной юбки не пропускает. Она старается поехать с ним, а он без нее. Что мы , не знаем?! Пари, что она тоже их знает.
- Ну не скажите, - говорила новенькая.
- Пари, пари. Слышишь, слышишь, - переговаривались врачихи. - Замначмеда новую девочку себе подобрал. Везде ее возит с собой - и на семинары, и на собрания. А надо его жене тоже глаза открыть.
- За это и пострадать можно, - сказала вторая.
- Девочки, может, не надо. У них вроде семья хорошая. Жена слабенькая…
- Ну и что, пусть, действительно, оторвется один раз в жизни. А жена проглотит, мы и не такое глотали. Можно подумать, пару месяцев погуляет, а на дольше его не хватит.
Но замначмеда, съездив с избранницей в санаторий, подал на развод.
- Хороший человек, - сказали врачихи. - А жена переживает, можно подумать…
И скольким семьям навредили эти веселые врачихи своими советами... Сколько мужчин обидели своих жен и потом прятали глаза от жен и детей… Но кто сказал этим врачихам, что к изменам надо относиться только со смехом?



БАБУШКА С ПТИЧЬИМИ ПРАВАМИ

- За что ты снова ударила мальчишку? Рада, что здоровая выросла?
- Он не слушает.
- Надо объяснять, а не бить постоянно ребенка, - говорила бабушка. - Экзекуция какая-то, каждый день, каждый день.
Но тут же получала отпор:
- Живешь тут на птичьих правах, вот и помалкивай.
- Какие же это птичьи права? - опять удивилась бабушка. - Продали свой дом, приехали к тебе, купили дом, в котором сейчас живем все с вами, какие же это птичьи права?
- Никому твой дом не нужен, мы в город уезжаем. Вот и живи в своем доме сама.
Бабушка только руками всплеснула. Действительно, дочь с семьей уехала, а бабушка два года еще прожила в никому не нужном доме, потом продала его и опять вернулась в город, где жили родные и в котором она продала дом ради своей дочери. Прошло четыре года и дочь снова стала звать мать к себе.
- Мама, что вы там сидите, приезжайте с дедом, продавайте свой дом и обязательно приезжайте.
Подумали, подумали - дочь все-таки одна. Снова продали дом и снова приехали к дочери, которая строилась. Отдали ей все деньги, полученные от продажи дома, оставив себе только на старость. Но статус их не улучшился и отношение к ним тоже. Дочь не собиралась называть их иначе и их права называла только «птичьими». Терпела, терпела бабушка с птичьими правами и после очередной обиды  пришла  к деду со слезами и просьбой уехать, уехать снова.
- Не можем же мы продать дом, который оформлен уже на дочь, - сказал дед. - Действительно прав у нас, как у птичек, поэтому и говорит она, что права наши птичьи.


МАЧЕХА

И скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Ну не получилось у нее с этим полковником. Дочь ей сказала:
- На меня не надейся, жить с нами ты не будешь, добивайся квартиры.
Она вернулась в Киев, оформилась дворником, ей дали небольшую комнату, в которую были проведены газ и вода. Каждое утро и каждый вечер она должна была подметать двор и тротуар рядом с двором. Но она понимала, что ей нужно устроиться и поэтому, чтобы подчеркнуть свое пренебрежительное отношение к дворницкой работе, она надевала хорошие, нарядные вещи и шла подметать. Зимой она убирала снег в дубленке, в добротных сапогах. На нее обращали внимание. Действительно, она отличалась от всех дворников. Ее замечали, это было приятно. Наконец, обратил внимание мужчина, который заинтересовал и ее.
- Что это вас довело до такой работы? - удивленно спросил он.
- Просто нечаянно сложившиеся обстоятельства, - сказала она.
Они разговорились, он стал приходить. Конечно, она не рассказала о недавнем замужестве, о суде, на котором ее назвали «аферисткой». Может, события разовьются иначе. Действительно, он привез ее домой в трехкомнатную квартиру в центре Киева и познакомил с двумя дочерьми. Она пыталась ласково говорить с ними, улыбалась, накрывала на стол, показывала, какая она хорошая хозяйка. Ну зачем ей выходить из себя, подумала она, если она ему понравилась, а он решает все. Жены он лишился уже три года назад, дети сперва даже обрадовались, что в доме появилась женщина - наконец-то будут горячие обеды. Но скоро все встало на свои места.  Они поняли, что мать была одна.


СТЕПЕНЬ ДОЗВОЛЕННОСТИ

Не все бывает так, как хочешь. И вот Ира, отчаявшись, потеряв последнюю надежду спасти положение, решилась...
Вот есть у нее льготы, если она не замужем. А если замужем — льгот нет. И она попросила мужа пойти на фиктивный развод. «Баба с воза...» - сказал муж, и разошелся,  предупредив:  «Теперь у меня руки развязаны». «Они у тебя и были развязаны», - сказала Ира. «А теперь вообще отвязаны», - сказал муж. И хотя важная проблема была решена, муж действительно стал вести себя свободнее. Встречался с женщинами, потом заявил, что женится, потому что его новая пассия настаивает на свадьбе. «Хочу новую жизнь попробовать начать», - сказал он. Через время перестали звонить друзья и приятели. «Твой чокнутый муж приглашает нас на свадьбу, ты ему объясни, пожалуйста, что мы всегда считались друзьями вашей семьи, а друзья на это не способны, как мы будем тебе в глаза после смотреть? Мы не можем себе этого позволить, - звонили другие. - Это аморально, как он этого не понимает!». Третьи звонили: «Совершил безнравственный поступок, туда же и нас толкает». «Если у тебя плохая была жена, то у кого же хорошая», - говорили они.
Прийти отказались все, кроме родного брата с женой. «А что, - сказал брат, - моя сестра с ним в разводе, ей уже все равно, с кем он встречается, на ком он женится. Не понимаю, что тут такого?» И они пошли на свадьбу.


БЕСЦВЕТНАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА

В школе она была как все: не отличница, но и не троечница, четыре-пять, четыре-пять. Получила она свой аттестат и поступила на географический. А там уж вяло совсем. Кабинеты с ободранными столами, стены с ободранной штукатуркой, с осыпающейся побелкой. Но все-таки получила диплом и ее направили в школу. Уже практика показала, что радости ее не ждут. Дети в школе относятся внимательнее к профилирующим предметам: русскому, математике, английскому. А география... Все шло монотонно и обыденно. Изо дня в день она приходила в класс, называла тему урока, рассказывала, автоматически спрашивала, автоматически ставила оценки. Каждый в классе был занят своим делом. К учительнице просыпался интерес только во время выставления четвертных и годовых оценок. Часто ученики сидели вполоборота к ней и разговаривали с сидящими сзади, а на ее замечания делали круглые глаза. «Да я машинально, даже не заметила», - говорила староста, и снова занималась своим делом. Но вдруг...
Молодой человек, разговорившийся с ней в кафе и узнавший, что она учитель географии, сказал:
- Вы знаете, мой учитель географии убил во мне Пржевальского, он вел уроки так нудно и безлико, что я потерял интерес к путешествиям и стал тем, кто я есть — безликим чиновником. Неужели и сейчас так… А вас в школе любят?
Да, вопрос не в бровь, а в глаз, подумала учительница. Но что-то перевернулось в ее душе. Отвечать за будущее детей она была не готова. Она вспомнила, как ее бабушка выводила из депрессии одну из внучек: «Душ, контрастный душ, длительные прогулки, парикмахерская, возможная смена одежды». Ира все это сделала. А самое главное, она поняла, что должна дать детям еще один шанс, открыть еще одно окошко в этот мир...
- Реки России. Сегодня мы рассмотрим, какими реками богата Россия, откуда они берут начало, куда впадают. Позже мы рассмотрим каждую реку более подробно, - начала она урок.
 А сегодня дети с удивлением слушали и старались понять, что случилось с учительницей. Новая униформа, какой-то появившийся энтузиазм. Ирина продолжала: «Как кровеносные сосуды снабжают кислородом все клетки организма, так и реки России являются кровеносными сосудами Земли, несущими влагу, несущими жизнь. Посмотрите на карту - мы видим, что все реки начинаются на возвышенностях,  в горах». Дети действительно приковали внимание к карте. «Откуда реки берут воду?». Дети подсказывали: «Тают снега». «Правильно, круглый год солнце припекает вершины гор, на которых скопился снег, и они постоянно снабжают реки водой. И все реки несут свои воды в моря и океаны, питая и защищая их. Вот посмотрим, даже в горах Афганистана берет начало Амударья, она впадает в Аральское море. И ох как небезразлично Аральскому морю состояние этой реки».
- Да отстань ты, - оборвала девочка мальчишку, дергающего ее за рукав.
- Действительно, - сказала учительница, - каждый современный человек должен знать, где образуются и куда текут реки, чтобы потом объяснить это своим детям. Иногда человек обходится только арифметикой. И геометрия, алгебра, тригонометрия и даже высшая математика особо ему в обиходе не нужны, а вот не знать свою страну, не знать мир, в котором ты живешь, не знать географии - невозможно.
Учителя, заметив уважительное отношение учеников к учителю географии, спросили ее, чем она так заинтересовала ребят, что они с удовольствием занимаются географией.
- Да так, - сказала Ирина, - интересная тема была — реки России.
А вспомнив о школе, бывшие ученики с удовольствием говорили об учителе географии.


МЫ ТАК НЕ ДОГОВАРИВАЛИСЬ

Рита прожила с мужем немалый отрезок жизни. Женились студентами, но всего добились. Вырастили сына. Сегодня муж — известный в городе человек, бизнесмен. А вот она экс-заведующая отделом в фирме мужа, по-прежнему жена, вернее, уже экс-жена. Мама и бабушка. И где-то в душе рада, что, несмотря на ушедшую молодость, жизнь теперь обещает стабильность, успокоенность и, чего греха таить, заслуженный достаток. Но муж от уходящей молодости никак не хотел отказываться. То тут, то там заводил любовниц, жене передавали. Но вот у мужа первый инфаркт, второй.  Муж уехал на дачу, живет на берегу моря. Жена осталась в городе квартиру сторожить.
- Каждый организм требует восстановления, - говорил муж.
Но как-то вечером приехал товарищ мужа и попросил Риту отвезти его на дачу.
- Срочно нужна подпись твоего супруга.
Приехав на дачу, они застали мужа с молодой девушкой.
- Это ты виновата, - обрушился он на жену. - Сделала из меня инвалида, а я еще крепкий мужчина в расцвете сил со всеми требованиями.
Девушка убежала,  но через некоторое время по просьбе мужа Рите пришлось оформить с ним развод. Он женился на уже засветившейся девушке, которой купил двухкомнатную квартиру, где они благополучно поселились. Прошел год. Рите позвонила раздраженная преемница:
- У вашего мужа следующий инфаркт, мы так не договаривались, я с ним возиться не буду. Приезжайте, забирайте эту рухлядь!!!
Напереживавшись, Рита все же забрала бывшего мужа к себе. Вот оно, христианское всепрощение. Полтора года она ухаживала за мужем, который восстанавливался по каплям. Мыла его, водила, поддерживала. За полтора года Рита сдалась. Не выдержало слабое сердце. Ее похоронили рядом с родителями на Втором кладбище. Священник, отпевая Риту, сказал: «В горе и в радости эти люди поддерживали друг друга. Шли, держась за руки в горе и в радости, в горе и в радости». Папу досматривал сын.



ПРОСТИ МЕНЯ

По Канатной по направлению к морю шли две женщины. Они внимательно смотрели по сторонам, обнаруживая очередной альтфатер, заглядывали в него. Одной было лет сорок, второй под семьдесят. «Одесса как большая деревня», любят говорить одесситы. В Одессе знают все и всех. А эти женщины -  бывшие учительницы, мать и дочь. Мать ушла на пенсию, а дочь просто не смогла отстоять свое место под солнцем. В Одессе знали, что эти две женщины -интеллигентки, любящие театр и музеи, знали, что сегодня эти женщины уже ни на что не надеются, а тем более, не претендуют. Коллеги дочери  сперва ставили ей в вину чрезмерную простоту в одежде. Затем директриса на педсовете сказала: «Но в конце-то концов форма существует для учеников, а не для учителей, одеваться надо. Простите, я настаиваю, но для таких, как вы, секонд-хенды есть. Не знаю, не мое это дело, но выглядеть учительница должна хорошо». Одна учительница тихо сказала: «И альтфатеры, в конце концов, есть». Тогда дочь долго плакала. Попробовала улучшить гардероб, но через время она узнала, что мама тайком от нее собирает бутылки и сдает. «Постоянно растущие цены на продукты, коммунальные платежи», оправдывалась она.
- Нет, мама, я буду ходить с тобой, - сказал Галя.
И вот она уже идет искать с мамой бутылки. Но Одесса большая деревня. В школе стало известно, что учительница собирает бутылки. «Ушла бы сама, не дожидаясь пока выгонят», услышала Галя разговор за спиной. Действительно, унизили, оскорбили. Со стороны педагогов понимания не было, чего дожидаться. И дочь подала заявление об уходе. Время от времени она говорила: «Прости меня, мама». «За что?». «Что не подарила тебе хорошей жизни, внуков, не сделала тебя бабушкой.». Проходило время, и уже мама говорила: «Прости меня». «Да за что, мамочка?.» «Что не воспитала тебя бойцом, не научила защищаться в этом жестоком мире».


ЧИСТАЯ ДУША

Сегодня он встретил Марью Петровну в больнице. Поздоровался, а она обрадовалась:
- Петренко, ну что ты не рассказываешь, как дела, что сюда привело?
- Мама приболела,  привез на обследование, - сказал он.
- А папа как, как ты?
- Папа ослеп, но пока справляемся, всей семьей стараемся, поддерживаем его.
- А велика ли семья?
- Дед, бабушка, мы с женой и двое детей. Извините, очередь пройдет.
- А у тебя какое образование? - кричала она ему вслед.
- Среднее специальное, плаваю.
«Потом, потом», отгонял он нахлынувшие мысли. Сейчас консультации, обследование. И уже только дома он дал волю воспоминаниям. Папа рассказал Марье Петровне, что сына взяли в детдоме, что он в первый день съел целую банку сахара, пока родители отвлеклись, так как ничего лучшего в детдоме он не знал. Папа просил найти подход к мальчику, говорил, что просил  направить сына к хорошему педагогу. Но Марье Петровне мальчик сразу не понравился. Сперва она, схватив его за воротник, помотала по всем углам класса, потом еще потерпела немного и побежала к директрисе: «Заберите его, пока он мне класс не испортил». И его отдали Елизавете Ивановне. Она была грузная, малоподвижная, и ученикам приходилось многое делать самим.
- Мальчик, это хорошо, - сразу сказала Елизавета Ивановна, увидев его. - Нашему девичьему царству мальчики необходимы. Вижу - глаза серьезные, садись на третью парту. Необходимо сразу вникнуть в дела класса. У старосты класса Лены нет заместителя, такой большой круг обязанностей, включайся и помогай.
«Ни фига себе, - только и подумал Витя. - Может, Елизавета Ивановна забыла, что я из детдома?».
Ничего она не забыла, эта Елизавета Ивановна. После четвертого урока она сказала:
- Все дети идут домой, кроме актива класса. Актив класса: трое звеньевых, староста и заместитель.
И с этих пор началась их работа, их ответственность за все дела класса. С ней, с Елизаветой Ивановной, он забывал о том, что пришел из детдома, что его практически выгнали из первого класса. Елизавету Ивановну он навещал и в больнице, когда она заболела. А потом он провожал ее с одноклассниками на кладбище. Если бы он не встретил эту учительницу, которая определила его жизненные ориентиры, не объяснила ему, что его место в активе, он бы не стал тем, кем он есть. Если бы он не встретил учительницу, которую  вспоминает с благодарностью и любовью.


ДУРА С ОДНОЙ ИЗВИЛИНОЙ

Она собиралась к нему в армию. Целых два дня они будут вместе. Он уже снял для нее квартиру недалеко от части, где служил. Тетя дала ей последние наставления: «Ты понимаешь, твое счастье в твоих руках». Да она и сама это понимала. И потом, пример Раи был перед глазами. Тетя действовала по одному и тому же сценарию. Ну, раз он срабатывает. Рая тоже приехала к тете, жила у нее несколько недель. Но что же дальше?.. И тетя решила выдать ее замуж. Приглядела парня, который был сыном ее знакомой, познакомила с Раей. Рая откровенно семье не понравилась, но он же не знал тетю. Тетя стала опекать сына знакомой постоянными разговорами. Она намекала, что давно пора жениться, и советовала обратить внимание на ее племянницу Раю. «Лучше Раи ты не найдешь, - так и говорила она. - У нее все есть, к каждому пальто сумка и сапоги, к каждому платью туфли и сумочка». Тетя покупала Рае билеты в театр:
- Скажи ему, вот случайно достались.
Рая приглашала его к тете, где всегда были накрыты столы. Во время застолья тетя откровенно говорила парню, что «твое место рядом с Раей». Парень, как мог, увиливал, а  когда тетя спросила прямо: «Женишься или нет?», он сказал, что ему не нравится стиль одежды Раи. Срочно заменили гардероб. «А у нее зубы выщерблены!» — побежали к стоматологам, сделали золотые коронки. Чтобы он ни делал, как бы ни открещивался, тетя с Раей приходили и к нему на работу, а однажды побежали к знакомой, у которой был сын и заявили, что его друг не хочет жениться, отказался категорически.
- Делайте же что-нибудь, столько сил истрачено, столько средств, девочка все зубы поменяла.
И эти люди, которые познакомили Раю с товарищем своего сына, были поставлены в неловкое, идиотское положение. Сын тут же пошел к другу, провел с ним полдня, потом вечер, потом остаток ночи. Утром накачанного вином друга отвели в ЗАГС, где уже ждали Рая с тетей. Отблагодарив регистратора, сказав, что невеста беременна, без предварительного срока расписали молодых за один день. И Рая, уже на законном основании, отвезла пьяного мужа к его маме в дом.
- Во т - расписались, я ваша невестка.
На второй день после росписи он хотел как-то выпутаться, разойтись,  но Рая не затем выходила замуж, чтобы потерять и долгожданного мужа, и городскую прописку, и статус женщины «в шоколаде». А тетя получила премию за понесенные потери, за старания.
«Да, - вспоминает Алла, - рука у тети крепкая, тут не каждый выпутается».
Сейчас все идет по старому сценарию, главное, усыпить бдительность. Случай с Раей был устроен их руками и почему-то такие комплименты в ее адрес «у нее к каждому платью свои серьги и туфли» их не трогали, они их игнорировали. И то, что мама купит квартиру, тоже приводило его родителей в уныние. Но об уме и говорить не приходится. И если дважды этих вислоухих, как дурачков, разводят, а они говорят — мы люди образованные, мы люди интеллигентные. «А образованные — то могли бы купить ему отдельную квартиру, а не ждать, пока моя мама напряжется». Сколько может гулять она с ним по кафе и заставлять тетю накрывать столы?.. Она приехала в город, где он служил. Вечером долго целовал ее и уговаривал – «может, я останусь...». «Нет, нет, нет», - она понемножечку отодвигала его.
- Вот это девушка, - с удовольствием констатировала хозяйка, - когда она выпроводила жениха и захлопнула дверь.
«Дура с одной извилиной, - подумала Алла о хозяйке, - что ты понимаешь в стратегии и тактике…».
- Пока свидетельства о браке нет, - сказал тетя, - не расслабляйся, в постель не пускай.


У-ТЮ-ТЮ-ТЮ

Разговаривали двое:
- Такой хороший мужчина, при чинах, - говорила пожилая женщина. - И один живете, что так?
- Да надоело быть опорой, краеугольным камнем, стеной, за которой все скрываются. У меня на почве стройматериалов и строительства уже пунктик. То жене квартиру больше надо, то мебель новую, то дачу, то гараж. Постоянные ремонты, постоянное переоборудование. И вот купил я себе маленькую двухкомнатную, оставил им все и живу один, а то у меня уже на нервной почве гастрит разыгрался. За мной следить надо, ухаживать, а тут только «дай-дай!», а кто мне даст?
- А вы знаете, я вам помогу, именно я. У меня есть знакомая, работает шеф-поваром в элитном ресторане. Она не замужем.
- Да вы что? Шеф-повар? Такого не бывает. В элитном ресторане? Женюсь! Я дам вам паспорт, можете меня сразу расписать с ней.
- Что вы шутите?!
- Я серьезно говорю.
- И по возрасту она подходит — моложе вас. А вот понравится ли?
- Да она мне уже нравится! Какой же дурак не женится на шеф-поваре элитного ресторана? Я ей только буду говорить: у-тю-тю-тю, только бы не спугнуть.
Их познакомили.
- Вот, жениться пришел, - сразу честно сказал он.
Ей честность понравилась, они поженились. У него теперь было все, чем питались вип-персоны в элитном ресторане. Он больше не жаловался на гастрит. А ей перестали сниться страшные сны по ночам. Они подолгу гуляли, заботились о здоровье. А вкручиванием лампочек, починкой кранов и дверей занималась целая армия наемных работников. Случались редкие разногласия.
- У-тю-тю-тю, - говорил он ей.
Жене нравилось такое обращение, обоих это устраивало. Жили они дружно и хорошо.
- Невероятно, - говорили одни. - А любовь, а долгие ухаживания, а родство душ?
- Невероятно, но факт, - отвечали другие.


ЛАСКОВО — НИКОГДА!

Нина часто вспоминала. Шла война, немцы искали евреев. Вся ее армянская семья пряталась в подвале. Но немцы пришли и туда. За волосы вытащили ее мать, сестер. Она, маленькая, спряталась за бочкой вина и ее не заметили. Потом, глубокой ночью, пришли соседи, забрали ее к себе. Она слышала, что на семью донес сосед, человек, которого звали Илья. Она его знала.
Потом Нину увезли в другой город и однажды на улице она встретила Илью. «Он должен ответить за смерть моей семьи», подумала Нина. Другой цели у нее уже не было. Нина проследила за Ильей, она уже знала, где он работает и живет. Нина пришла на работу и рассказала его сотрудникам о поступке Ильи. Илью уволили, он снова устроился на работу. Нина пришла и туда. С шестого места всеобщее презрение и негодование заставили Илью уйти. Он запил, перестал выходить из квартиры, вскоре его не стало. Ежегодно бывала Нина в Киеве, посещала Бабий Яр. Там были расстреляны не только евреи, но и люди других национальностей.
- Я его уничтожила, - сказала Нина там. Она считала, что семья ее услышала.
Нина была замужем. Муж как муж. Работал на заводе, звезд с неба не снимал, они его не волновали. А Нина работала проводником на поезде Киев-Одесса. Не могла она оторваться от Киева. Чем-то поможет, передачу передаст, собирались какие-то денежки. Нина предложила мужу собирать на небольшой транспорт. Мужу идея не понравилась:
- Один раз живем, незачем откладывать.
И Нина стала откладывать деньги тайно. Однажды, придя домой, застала перевернутой ее деревянную кровать, к днищу которой она прикрепляла скотчем тонкий пакетик с деньгами. Муж кричал ей:
- Воровка, у собственного мужа воруешь, дожилась.
Нина смотрела на него:
- Это начало нашей новой машины, - пробовала объяснить она.
Муж, изображая оскорбленное чувство, подкрепивший свою смелость спиртным, изо-всех сил ударил ее по лицу:
- Воровка, еще оправдывается.
Лицо Нины запылало:
- Ты грубо притронулся ко мне, ласково — никогда, - сказала она.
И сколько ни просил потом муж, сколько ни присылал друзей и знакомых, перепросить ее, Нина не уступала. Она развелась. Через два года она встретила мужчину, который уважал ее свободолюбивый характер, он убедил ее сменить работу.
- Теперь у тебя есть охранник и защитник, - сказал он.
Нина рискнула, стала больше уделять внимания внешности, нарядам. Вскоре она родила дочь.


МАТЬ И ДОЧЬ

Красивая, умная, язвительная, не прощающая промахи ни родным, ни друзьям. Ее характер был гордым и независимым.
- Моя тетя, - заявляла она, - была шифровальщицей у Менжинского, мой дядя работал со Сталиным, вся моя семья была из рода грузинских князей. Вся моя семья была сослана. Мы жили в Ташкенте, затем вернулись в Москву, затем в Одессу.
Эльвира с семьей дочери жила в большой квартире тети бывшего мужа. Она не долго терпела. Прошло несколько  месяцев, и она стала «строить» тетю:
- Вы слишком громко говорите,  пошли бы в свою комнату сериалы смотреть. Вам бы о душе подумать, а вы отвлекаетесь, -  заявляла она.
И вот у них уже разные холодильники. И вот уже холодильник Эльвиры обмотан цепью и на него повешен замок.
- Тетя стала наглеть, - сказала она.
Потом она объявила тете, что отказывается платить за квартиру, если лицевой счет не будет оформлен на нее.
Тетя, повздыхав, переоформила счет на Эльвиру. Спустя полтора года Эльвира сдала тетю в дом престарелых со словами:
- Она чужой мне человек, почему я должна ее досматривать?!
Дочь Эльвиры была как мать красива и своенравна. Дочь заняла место директора в фирме, в которую устроилась работать. Потом дочь стала советовать матери больше находиться в своей комнате и не мешать ей жить своей собственной жизнью с мужем. Потом дочь потребовала перевести на нее лицевой счет, так как необходимо было внести залог, спасая фирму. Эльвира перевела на дочь лицевой счет, а та заложила квартиру. Через время бывший муж узнал, что Эльвира охраняет свои вещи, живя под лестницей в подъезде. Он очередной раз пожалел ее и устроил в элитный дом престарелых. Эльвира протерпела неделю, затем начала «строить» жителей дома престарелых.
- Стирать в ванной вы не будете, в ванной надо принимать ванну, - говорила она.
Старушки опасливо проходили мимо нее. Тянулись дни. Старушки боялись разговора о непонятном Менжинском, боялись, что он может выселить их из такого хорошего дома престарелых. Но выехать пришлось Эльвире в сопровождении ритуальной службы.
- Я здесь долго не задержусь, - говорила Эльвира.
Она была права. Сердце не выдержало. Директор дома престарелых рассказала священнику о бунтарском, революционном характере Эльвиры, о ее непростой судьбе. Он понял все. Отпевая Эльвиру, он говорил:
- Всю свою жизнь эта женщина стремилась к гармонии и тишине. Тяжело сложилась ее жизнь, но мир и покой, к которому она стремилась, сейчас наполнил ее душу. Мир и покой.


КУХАРКА ИЛИ ПСИХОЛОГ

Анекдоты о тещах в этой семье не поощрялись, успехом не пользовались. Эта семья была не единственной в Одессе, но счет таким семьям идет не на сотни, а на десятки. Зять благополучно уживался с тещей много-много лет. Он привозил подарки из рейса теще наравне с женой и детьми. А теща назубок знала все любимые блюда зятя и готовила, и варила, и жарила, учитывая все его предпочтения.
- Как ты с ней живешь? - часто спрашивали друзья, кивая на тещу
- Душа в душу, - честно отвечал зять.
А теща давно научилась исчезать из поля зрения, видя нахмуренное лицо зятя и с удовольствием поддерживать разговор, когда ему хотелось поговорить.
- Мой зять живой человек со всеми сложностями и тонкостями характера, я просто об этом помню, - говорила она.
- Как ты ее терпишь? - удивлялись даже родные.
- А я ее не терплю, - отвечал зять. - Я просто нанял супермобильную, суперфункциональную и доброжелательную домработницу. Она и няня моих детей, она и уборщица, она и сторож квартиры. Трудно перечислить все ее функции. Вы хотите, чтобы я всю эту армию бесплатных домработников потерял из-за одного своего качества — нетерпимости? Я не магнат, я простой моряк, но одесский моряк. А это значит, что бизнес мне не чужд, - отвечал зять. - Благодаря моей теще, моя жена не забывает о своей внешности, что для меня немаловажно. У нас часто собираются гости, а я очень люблю застолье, люблю умных людей.
Видя, как теща щеголяет в красивых импортных вещах, соседи говорили:
- Конечно, такому зятю и я бы старалась угодить.
А теща улыбалась про себя и думала: «Такого зятя еще воспитать надо своей добронравностью, своей заботой и умением».


ОЛЮШКА

Оля увезла сына к родителям мужа и вернулась домой продолжать учебу. Но мать не успокаивалась, она выбирала время, когда никого не было дома, кроме Оли, и начинала скандалить.
- Вот, мальчик строил дом, а теперь вынужден скитаться по квартирам с женой!
- Да он со всем своим имуществом в эти габариты не вписывается, - говорила Оля, - и ты оплачиваешь эту трехкоматную квартиру, которую он снимает.
Но мать не успокаивалась:
- Вот, сидишь тут на шее, а мальчик где-то.
- Чего ты добиваешься, - спросила Оля, - чтобы я ушла?
- Иди к черту!
Оля обратилась к брату:
- Разреши мне пожить у тебя, до приезда мужа из армии еще четыре месяца.
К разговору прислушалась хозяйка квартиры, которая приехала на море.
- Конечно, надо помочь девочке, - сказала она. - Пусть она поставит раскладушку в комнате, где сложены мои вещи.
Брат согласился. Так Оля перешла жить к брату. Морально она успокаивала себя тем, что она же обещала брату взять его к себе, если муж получит квартиру. Оля, понимая свое положение, старалась быть тише воды, ниже травы. Угодить было тяжело. Но ее мама стала захаживать в гости к сыну. Ей, оказывается, не хватало того, что сын через день-два заходит к ней за продуктами. Однажды она зашла в комнату, где на раскладушке спала Оля.
- Что это, Сашина жена говорит, что ты экзамены не сдаешь? Ты что, хочешь, чтобы тебя выгнали из института?
Оля подумала, что «все-таки мама заботиться обо мне, волнуется».
- Да я уже все сдала. Вот четыре пятерки. Завтра еще один экзамен.
- Да, - сказала мама и вышла.
После ее ухода в комнату ворвалась жена брата:
- Так ты всех обманывала! Мы переживаем, что ты не сдаешь экзамены, а у нее пятерки. И делала вид, что не учишь. А сама, видно, все ночами жгла наш свет, зубрила.
В невестке говорила ненависть вечной троечницы к отличницам, вечная ненависть, вечная зависть. Какими только эпитетами не награждала она сестру мужа! Вылила на нее всю скопившуюся на душе желчь и грязь. А брат в это время находился в соседней комнате.
- Пожалели ее, пустили, а она!
Оля проболела неделю. Ноги не держали. Придя в институт, она получила четверку и стипендия на полгода была потеряна — сдано не в сессию. Как долго Оля пыталась заслужить любовь матери… Вот и сейчас она поверила в то, что мать переживает. Но простив это предательство, Оля еще много-много раз будет наталкиваться на ее нелюбовь, невнимание, черствость. И получив инсульт в результате разговора с матерью, Оля задумается, а надо ли было столько лет пытаться заслужить ее любовь? Но каждому человеку необходимо чувство любви. Оля еще подумала,-  а ведь у нее оно было. Ее любили дедушка с бабушкой, очень любили. И несмотря на то, что мать кричала ей только «Олька, Олька!», дедушка с бабушкой вопреки всему и всем звали ее «Олюшка».


КАЖДЫЙ ИМЕЕТ ПРАВО РЕШАТЬ

В трехместную палату положили семидесятилетнюю старушку. Она сразу заявила:
- Я специально попросила, чтобы меня положили к молоденьким — будете за мной ухаживать.
Молодые женщины переглянулись. «Простота хуже воровства, -  подумала одна. - Неужели бабуля не понимает, что в госпиталь здоровых не кладут?». Но потихонечку они все-таки стали отвечать на вопросы бабушки. Она разговорилась:
- Меня в госпиталь положила старшая дочь. Так от нее пользы мало. А вот госпиталь, больница хорошая. Дочь – военнослужащая, она с мужем и сыном живет в однокомнатной квартире. Я тоже в однокомнатной,  но я свою квартиру завещала хорошим людям, с которыми недавно познакомилась. Они на хлебозаводе работают. Привезли мне мешок муки, десять килограммов сахара, говорят: «Будешь нам булочки печь». Приходят: то рыбку принесли, то конфет.
- У вас одна дочь? - спросили молодые женщины.
- Нет, младшая моя  живет в Крыму, бедно живет. Дети мал-мала, трое. Поедешь — штанишки, колготки им поштопаешь, да и вернешься. А зачем замуж выходила за бедного? Я их вырастила, выкормила, я им больше ничего не должна. Это они мне должны.
- А как же ваши дочери прореагировали на то, что вы завещали квартиру посторонним людям?
- Да, старшая дочь рассказывала, что ходила консультироваться даже к судье. А судья ей сказал: «Каждый иметь право решать, как поступить со своим имуществом, и только от вас зависят хорошие отношения с матерью». И они успокоились.
Одна молодая женщина, узнав, кого положили в палату, неожиданно попросила перевести ее в другую.
- Но там же девять  коек, в соседней...
- Ничего, я согласна.
Вторая тоже пошла к зав. отделением:
- Переведите и меня.
Бабуля осталась в палате одна. В соседней палате лежали девять женщин. Палата была смежной, можно было, открыв дверь, войти в трехместную. Через ночь бабушке стало плохо. Все спали. Но одна женщина утром рассказала:
- Она звала на помощь. Конечно, в другой раз я бы попыталась встать. Созвала бы все отделение, бабку постарались бы спасти. А сейчас я просто несколько раз нажала сигнальную кнопку, вызывая медсестру, но сама не встала.
«Каждый имеет право решать» - вспомнились всем слова судьи.


ТАК И МУЖА МОЖНО ПОТЕРЯТЬ

Говорила одна умная соседка:
- Что ты делаешь? Пропадаешь со своими передачами с утра до вечера на телевидении, а то и вообще в командировках сидишь! А соперницы, они не дремлют. В Украине, ты же знаешь, на одного мужчину твоего возраста – семь-восемь девушек. Вот я прекрасно понимаю, что муж моложе и, чего греха таить, привлекательней меня, чем меня и взял. Я и дочь ему родила, которую он очень любит, и все сделала, чтобы его околдовать и «одомоседить». Видишь, я сама получила трехкомнатную квартиру, я ее «оевроремонтила», «оевропеила». Холодильник забит.  Муж  ни в чем не нуждается. Даже он говорит, что уходить на работу из этого уюта не хочется. Но я-то понимаю, что на СТО, где он работает, так много лазутчиц женского пола. И я понимаю, что все они неравнодушны к моему мужу. Так, я бросила приличную работу, купила машину и, чтобы не потерять мужа, сейчас отвожу его на работу, а после работы заезжаю за ним и привожу домой. Позволяем себе то кафе, то ресторан. Муж доволен, а я спокойна. Мужа сегодня надо беречь.
Но вторая соседка тоже заходила и делилась своим объемом знаний:
- Зачем выходить замуж за красивого мужчину? - говорила она. - Вот пример, пожалуйста. Все делает сама: и ремонт, работу бросила, охраняет мужа, привозит, увозит. А к нему приезжает очень состоятельная и влюбленная в него тетка, бросает его в свою машину, а его коллегам бросает пакеты с салями, бужениной, редкими консервами, ну, разными там изысками. Так эти коллеги за эти пакеты его гонят силой: «Иди, отрабатывай наши пакеты, и чтоб жалоб не было!». И по полдня его не бывает. Всех это устраивает - и ту дурочку, которая в конце дня приезжает забрать своего безупречного мужа. И никто не проговаривается, все всех устраивает.
 Только муж вдруг взбунтовался.
- Я ухожу, старуха, -  сказал он. И ушел.
А она постаралась снова устроиться на работу — все-таки, среди людей.



ЧТО, МАМА, МАМА...

Илья был добрым, внимательным и заботливым парнем. И никогда матери не приходилось на него жаловаться. В школе занимался средне, учителя на него никогда не жаловались, дружил со сверстниками. В институт не пошел сознательно:
- Ученый мир не для меня, мне руками что-то делать хочется.
Работал то со строителями, то в рыбколхозе. Зарплату отдавал маме. Дважды он приводил в дом девушек со словами:
- Мама, мне кажется, я мог бы сложить с ней семью.
- Она тебя не достойна, ты присмотрись к ней.
И мама начинала перечислять ее недостатки. Прошло несколько лет. Сын не докучал ей невестами, а она говорила: «Как Бог решит». И вот сын привез из деревни молодую девушку, но с трехлетней дочкой:
- Мама, я хочу, чтобы она жила с нами.
Все существо матери взбунтовалось. Чей-то ребенок, чья-то жена, причем тут ее мальчик? Растила его, заботилась - и отдать на съедение! Она забыла, что мальчику уже за сорок. А он, устроив гражданскую жену с ребенком в маленькой комнате, по-прежнему в семь утра уходил на работу. А мама сделала все, чтобы невестка осознала свое действительное положение, чтобы ей некомфортно было в чужой квартире.
- Да, - говорила она сыну. - Запомни, любовниц может быть много, а мать только одна.
- Эх, мама, мама, - отвечал сын. - У меня семьи нет. Мне семья нужна.
- А я что? - говорила мама. - Я эту невестку не трогала пальцем. Ну, посмотрю на нее презрительным взглядом, иногда напомню: «Хоть кашу ребенку свари, девочку жалко». Она сварит кашу и убегает.
А та бросалась к двери, чтобы прекратить это общение с мамой Ильи. Девочка тоже боялась мамы дяди Ильи, как она его называла.
- Мама, она мне нравится, - пытался Илья защитить избранницу, - будь с ней поласковей.
- Так она еще и жалуется! - возмущалась мать. - Села на голову с непонятным ребенком, не постеснялась. Ни рожи, ни кожи, ни роду, ни племени. А я ей почести воздавай, а я ей служи! Не для того я растила сына.
- Мама, да она боится из комнаты выходить! Она с ребенком не может из квартиры выйти, ты ей ключи не доверяешь.
- А кому я должна доверять? Что, она готовит тебе, убирает, на базар бегает? Все мама!
Молодая женщина выдержала несколько месяцев.
- Хороший ты человек, но мне нужен другой, - сказала она Илье. - Я так больше не могу.
Она уехала в свою деревню. Илья снова остался один. Грустил, менял работы. О жене с мамой он больше не разговаривал. Он понял, что мать ему не даст жить с женой. И вдруг, как гром с ясного неба: Ильи не стало. На похоронах мать Ильи говорила:
- Все в руках Господа.
Но люди вокруг были не согласны:
- Нет, многое зависит и от наших рук.


ОЙ, ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ!

Не повезло дочери с мужем. Вышла замуж за парня, только что демобилизовавшегося. Простая семья: мама, папа рабочие. А он мечтал о высшем образовании.  Ему сразу сказали: «Хватит тебе среднего специального, детей надо поднимать, зарплату приносить хорошую в дом». Единственное, что он сделал хорошего, это родил с дочерью двух внуков-близнят — отраду бабушке с дедушкой. Не было недели, чтобы теща не наставляла зятя на путь истинный:
- Мало того, что ни на что не способный попался, так еще и обидчивый!  Ты что, думаешь, что то, что ты приносишь, кушать можно? Это не колбаса — это соя и туалетная бумага.
Зять обижался.
- А это что, это борщ? Это свиное пойло!
- Как вы выражаетесь, здесь же дети, - говорил зять.
- Ой, оскорбили... Интеллигэнция!
- Вы хоть знаете, что это за слово?
- Да знаю я, знаю, я словари читаю. Если бы не я, - кричала теща, - то твои дети слова «пряничек» бы не знали. Если бы не мы с дедом, ты бы все эти пять лет из солдатских галифе не вылез. И если бы не мы с дедом, твоя семья вместо телевизора в окно бы пялилась. Вот тебе, - она надела кастрюлю с остывшим борщом зятю на голову. - Генералиссимус! Ничего,  пересердишься, - сказала она уже выходящему из дверей онемевшему от наглости зятю. - Жрать захочешь, придешь!
Зять ушел. Дети выросли без отца, видели его очень редко. Спустя годы теща говорила:
- Он думал, мы его просить будем вернуться?!
Но дедушка с бабушкой его детей не оставили, вынянчили, выучили. А что, не жить же с таким папой.


ЛУЧИК СЧАСТЬЯ

Подружились они в неврологическом отделении больницы. Веру положила туда мама. Только однажды рассказала Вера свою историю Даше. Чтобы подкрепить бюджет многодетной семьи, ее мать брала квартирантов. Вот и сейчас уже несколько месяцев в доме жил физик. Родители Веры были учителями. Вера приглядывалась к физику, удивляясь, что от его взгляда ее лицо и шея становятся пунцовыми, что сердце начинает барабанить в грудную клетку. Вера со страхом поняла, что физик ей нравится. Вера стала больше рисовать, почему-то это были бутоны роз, свежие, покрытые росой, только-только расправлявшие свои первые листочки. Домашние на творчество Веры не обращали внимания. У каждого были свои сложности. Каждый отстаивал свое место под солнцем. Вера часто оставалась дома, так как она недавно оступилась и прихрамывала.
Однажды утром Вера срезала свежие розы и, поставив их в вазочку, решила открыть дверь в комнату учителя, чтобы поставить розы ему на стол. Вера считала, что все ушли на работу, дети тоже в школе. Никто не заметит. А учителю будет приятно застать розы на своем столике.
Вера отворила дверь:
- Ой! - закричала она. – Ой!
И уронила вазу с цветами на пол. Ее обнаженная мать целовала физика, лежащего в кровати. Вера бросилась к себе в комнату. Когда папа пришел с работы, дочь молчала. А мать говорила:
- Вот я тебе сказала, что это рисование к добру не приведет. А ты все такие краски, сякие краски.  Доченька,  что болит? - спрашивала мама.
Вера забилась в угол кровати и молчала. Мама положила ее в неврологию с диагнозом «депрессия, угнетение». Потом мать просто перестала навещать дочь. Потом открылись другие ее похождения, отец с ней разошелся и добился лишения ее родительских прав. А Вера стала постоянной пациенткой психоневрологического диспансера.
…А вся вина Даши была в том, что она была сиротой. В восемнадцать вышла замуж, жила в общежитии, куда привела своего мужа. Но общежитие расформировали, люди спасались кто куда. Муж Даши заявил, что без жилплощади она ему не нужна,  и  ушел. Единственным местом, где Даша могла переночевать, где могла хранить вещи, была ее работа в психоневрологическом диспансере. Там она и встретила Веру. Даша работала и в дневную, и в ночную смены. Ее ценили — работящая, безотказная. Но как-то перед очередной комиссией предприимчивая главврач заявила:
- Даша, хочешь не потерять крышу над головой? У нас не хватает пациентов для статуса психбольницы. Я оформлю тебя на лечение, а работать ты будешь, как бы добровольно помогая персоналу.
Даше, у которой на всем белом свете не было защитника, пришлось согласиться.
Поняв, что Вера не сумасшедшая, Даша ей сказала только одно слово:
- Беда.
Вера часто закивала головой. Обе они уже знали, что разговаривать здесь нежелательно. Так они подружились. Видя, что защиты нет у обеих, руководство поместило их в самую большую палату с девятью пациентками. У многих срывало крышу, они то плакали, то дрались. Даша становилась перед Верой, старалась ее защитить. Иногда их выпускали погулять во двор, там они и поведали истории своей жизни друг другу.
Прошли годы, две сестры Веры одна за другой уехали в Америку. Иногда они, по очереди, приезжали на историческую родину, навещали Веру. Вера обнимала сестру и долго-долго не отпускала, повторяя ее имя:
- Нина… Оля...
- Что тебе привезти? - спрашивали сестры.
Вера показывала проспекты, там были фотографии мира, куда ее не пустили. Фотографии городов, пароходов. Проводив сестру, Вера долго улыбалась. Сейчас с ней на целый год останется только Даша, да еще ее маленький дружочек — солнечный лучик, падающий из окна, согревающий ей то висок, то левую щеку. «Мой дружочек», говорила она про себя. Но вот Вера серьезно заболела, жаловаться было некому. Ей необходима была операция. И Даша, зная адрес крестной старшей сестры, написала ей письмо: «Вере плохо, ей нужна операция. Вызовите сестер. Даша». Крестная, добрая женщина, знающая историю Веры, стала бомбить сестер звонками. Они слушали, потом снарядили более свободную старшую сестру, собрали деньги на операцию. Вере сделали операцию, старшая сестра ненадолго задержалась, но поссорилась с крестной, сказав ей:
- У нас в Америке считается бестактным нарушать личный покой граждан. А вы тут все себе позволяете.
- А у нас в Союзе принято спасать, когда приходит беда к близкому тебе человеку, да и вообще к людям, - ответила крестная.
Через неделю Веру вернули в диспансер. Даша ухаживала за ней. Сестра уехала в благополучную Америку. А утром Вера, проснувшись, ощутила, что щеку греет ее дружок — маленький солнечный лучик. Она понимала, что этот ее дружок, это и есть ее счастье.


ИМЕЮЩИЙ УШИ

Еще будучи пятнадцатилетней девочкой, любила слушать она речи своей бабушки.
- Да она тебе седьмая вода на киселе, - говорили некоторые.
Но это не умаляло достоинств бабушки.
- Ніна, - говорила бабушка, - в тебе гарний характер, лагідний, доброзичливий. Не міняйся, дівчина, будь така, як є — зі старими стара, а з молодими молода.
«Як наврочила бабуля», думала Нина. Столько лет прошло, уже и бабушки нет, а направление, заданное ее бабушкой, в Нине живет. Рада она общаться как со старыми, так и с малыми. Вот уже приходят за советом к Нине люди, вот уже делятся с ней пережитым. И вот как-то приехала родственница, говорит:
- Тетя Нина, мне уже скоро тридцать, а я не замужем и никого я не люблю, и меня особо не расхватывают.
- Подожди, - остановила ее тетя. - Давай подробно рассмотрим всех твоих парней.
Родственница рассказала тете Нине об одном, о втором, о третьем.
- Да вот этот третий - он же любит тебя.
- Да, любит, но он малолетка, он со мной в одном классе учился. И мужчина должен быть выше, а он вровень со мной. Я хочу, чтобы муж был старше, и чтобы он был выше меня.
- Ну извини, тогда не надо было быть такой высокой. Вот в Греции классический рост сто шестьдесят сантиметров, а у тебя сто семьдесят.
- Сто семьдесят три, - уточнила девушка.
- Давай рассмотрим все «за» и все «против» твоего парня. У него высшее образование - «плюс», столько лет ухаживает за тобой - снова «плюс», берет тебя в жены -  «плюс», мечтает о детях - «плюс», хочет заботиться  - «плюс».
И так насчитали они парню двадцать «плюсов». А в колонке «минусы» были: одинаковый возраст и одинаковый рост.
- Вот у тебя есть возможность стать женой, стать матерью, стать хозяйкой, любящей и любимой, - сказала тетя Нина.
У родственницы через четыре года было уже две дочери.
- Спасибо, бабушка, - звонила родственница Нине.
- Спасибо, бабушка, - говорила мысленно Нина бабушке за совет.
Действительно, имеющий уши да услышит. Вот родственница услышала и стала счастливой мамой, счастливой женой. Но дочь тети Нины уже пятьдесят два года была одна. Вот не поверила она своему парню, который за ней ухаживал, не решилась она пойти на уговоры матери. Дочь всегда говорила:
- А за кого? За кого выходить замуж? Что, у меня выбор был?
И никакие доводы, никакие аргументы не поколебали уверенность дочери. Уже кому, кому, а дочери со слезами на глазах говорила тетя Нина, сама наблюдая, как дочь сознательно запрещает себе быть счастливой:
Ну конечно, иметь уши мало, надо еще научиться ими слышать.


НАСЛЕДСТВО

И все у него было хорошо. И жена хорошая, и сын-умница, и работа по специальности, и коллеги уважают. Но где-то, что-то чувствовал он, зреет, готовится. Напряжение не оставляет. Он пытался отвлекаться, вспоминая, как познакомился с будущей женой. Студентка педина, добрая, милая, с портфельчиком. Смущалась, краснела. Помнит, пригласил ее в свою однокомнатную холостяцкую квартиру, а она расплакалась.
- Что, я произвожу такое впечатление?
Еле он ее успокоил. Купил билеты в двухместную каюту Ялта-Севастополь-Ялта. Еле уговорил. Давал торжественное обещание, что не притронется к ней. А зачем ему было торопиться? Все шло к свадьбе. Он был на седьмом небе от счастья. Она засыпала, а он сидел рядом, смотрел на нее и понимал, какая редкая девушка ему досталась. Они поженились, потом она подарила ему сына. Но что-то мешало состоянию безоблачного счастья. Как-то раз шел он возле вокзала и к нему привязалась цыганка:
- Давай погадаю.
Он протянул ей двадцать рублей:
- Вот все, что у меня есть.
- Хорошо, касатик, - сказала цыганка. - Жизни твоей угроза есть.
- А как избежать этого?
- Никто не поможет больше, чем ты сам. Добром помоги, добром, - и цыганка ушла.
 Его родители завещали ему дом в райцентре. А две его сестры обиделись:
- Чем мы хуже?
Сестры стали писать на него жалобы на работу, приходили к соседям, рассказывали о нем все. А они с женой считали, что родителям виднее. Значит, не заслужили сестры. Но радость, несмотря на полученную квартиру, хорошую семью, из его жизни ушла. Прошло три года, сестры не успокаивались. И вот он попадает в аварию. Вот он прикован к инвалидной коляске. Он сражался, боролся, сопротивлялся, но силы ушли на переживания, на обиды. Его жена стала еще красивее,  и он ее очень ревновал.
- Нет, такая жизнь не для меня, - решил он.

Его сын позвонил тетям и пригласил на похороны. Те не приехали. Сын долго расспрашивал мать обо всем, а потом задумался, какую тяжелую ношу оставили дедушка с бабушкой его отцу. Сын приехал к тетям и переоформил дом на них. Оказалось, что у одной тети трое детей и муж-алкоголик, а у второй сын в тюрьме, вот-вот должен вернуться к ней с мужем в однокомнатную квартиру. Прошло время, в райцентре жила одна тетя с мужем, в однокомнатной квартире - ее сын, вышедший из заключения. И все они, эти родственники, ездили в райцентр за малиной и за медом, и все там замечательно отдыхали.


ЗАКОН СОХРАНЕНИЯ ЭНЕРГИИ

Он понял, что, возможно, для нее это был период затишья, период безрыбья, что ей сейчас плохо - и поэтому позвонил сам.
- Ой, приходи, пожалуйста, - сказала она и дала адрес.
Она долго болела, а мужу надоела роль домохозяйки.
- Да что я - нанялся? - и он ушел.
У него всегда были два-три запасных аэродрома, где его ждали взлетные полосы и кофе горячий,   и тишь,  и  благодать.
Павел приехал - и вдруг понял, что ждал этой просьбы, этого звонка очень долго. Да, жена и дети взрослые, да, обеспеченность, да, стабильность. Но должен быть в жизни каждого человека вот такой вот звонок, который снимет, сорвет покров со всех его чувств. «Всему свое время», говорили умники. «Нет, -отвечал он воображаемым оппонентам, - если приглушить свои чувства, залить вулкан или атомный реактор водой, какое-то время он будет дремать. Я и был этим вулканом».
Нет, главное, что это состоялось. «Это свершилось», отвечал он им мысленно. Если ты хочешь стать миллионером, сделай все, чтобы этого добиться. Хочешь жениться на королеве, покажи ей, кто ты есть, и, может быть, она пренебрежет условностями и выберет тебя. И, может быть, ты насладишься коктейлем под именем «счастье». И будешь всем говорить - не принижайте себя, стремитесь, решайтесь, добивайтесь. И, может быть, обнаружится, что вы достойны требовать для себя счастья в квадрате. Но он ей этого не сказал. Просто подумал. А жена… Нет, он не допустил по отношению к ней предательства. Когда-то он нашел ее переписку с мужчиной, отдыхавшим с ней в санатории.
- Что это? - спросил он.
- Это лучшее, что было и есть в моей жизни, - честно ответила жена. - Ты на такое не способен. Ты любишь все упрощать. Для тебя жена, дети... Вот я тебе объясню схематично, чтобы ты понял. По твоей теории, есть Божий дар и есть домашнее блюдо — яичница. Вот я в состоянии их различать. Тот мужчина - мой Божий дар, а ты моя яичница.
Ему было обидно. Но дети...  И он смирился. А переписка со временем изжила себя, но отношения между супругами оставались прохладными. Павел понимал, что жена тоже может позвонить какому-нибудь Коле, Толе. Но уже сегодня он будет этому рад.
…Где-то падали самолеты, где-то вспыхивала, где-то продолжалась война. Кто-то делал открытия и получал за это премии. Они тоже получили свою самую престижную, самую высокую премию - счастье быть вдвоем. Закон сохранения энергии. Ничто нигде не исчезает, один вид энергии переходит в другой. Прошла любовь? Нет, это чувство просто затаилось, дремало, для того, чтобы вспыхнуть потом с новой силой.


ЭТИ ЧЕРТОВЫ ДЕТИ

Правильно говорили о Самосе  американцы: конечно, Самоса — сукин сын, но это наш сукин сын. Так и дети. Знаешь, что мало в них доброты, но потом помиришься, поймешь, что добрым в этой жизни еще сложнее. Добрых всегда используют. Нет, пусть уж так, пусть уж дети будут такими как есть и не надо их менять. Вот уж отношения с сестрой из-за детей разладились, пошатнулись. Сперва, когда он договорился с ней оформить с восьмидесятичетырехлетней матерью договор о пожизненном содержании и благодаря этому договору переоформил материну половину дома на себя. Но тут и мать хороша. Говорил он: «Напиши дарственную». А она:
- Вот если ты раньше умрешь, на кого я останусь?
- Ну так вот дети с женой.
И заладили — такому хорошему сыну и полдома не дать? Видели они его, эти чертовы дети, что он такой хороший, такой безупречный. И может отстранить сестер от наследства, получить большую половину. Нашли его дети такую возможность - оформить договор пожизненного содержания. И он сделал так, как они просили. Сейчас он честно звонил матери и честно приезжал, когда она просила. А что, она и сама справляется. Потом решил присовокупить и часть сестер к своей доле. Одна сестра отказалась, а вторая сказала:
- Двадцать тысяч.
- Ну, это дорого.
- Хорошо, девятнадцать, последнее мое слово.
- А вот мои дети говорит: больше пятнадцати не давай.
- Нет, - уперлась сестра.
- Ну хорошо, тогда я тебе пятнадцать дам официально, а четыре тайком, чтобы дети не видели.
- Хорошо, - сказала сестра.
Он отдал ей эту сумму в деревянных, правда через пять дней эти деревянные превратились в фантики. Но он не виноват. Можно было подсуетиться и как-то спасти ситуацию. Правда, дети через эти пять дней купили новый джип и смеялись:
- Богу - Богово, а убогому - убогово. Наш джип стоит в два раза больше, чем теткино наследство.
- Какие они все-таки… Есть в них эта чертовщинка, - улыбнулся отец.
По их научению он уже трижды наказал сестру. Рассчитался деревянными. Вторую часть договора совсем забыл.
- Ты их не называй чертовыми детьми, - сказала как-то жена. - А то выходит, что мы с тобой черти.
- Не знаю, не знаю, - ответил он.

ХОРОШАЯ ХОЗЯЙКА

Столько раз прощала Оля жену брата… Семьдесят семь, - нет, наверное, больше, но та снова и снова лезла в семью Оли. Вот после того, как Олину семью не пригласили на свадьбу сына, жена брата снова, прикинувшись овечкой, звонила Оле:
- Моя мама тебя очень ценила и взяла с меня обещание, что мы с тобой помиримся.
- Хорошо, - сказал Оля, - в память о твоей матери.
Следующей фразой жены брата была:
- Покажи, где у тебя дача.
Оля показала, привезла ее на дачу, потом помогла купить дачу рядом со своей. Потом хамские выходки родственницы снова заставили Олю отстраниться. Осенью, приехав на дачу, Оля вдруг обнаружила, что в ее доме, оказывается, живут пять каменщиков, строящих второй этаж дачи родственницы. Хорошая хозяйка, родственница, не могла допустить этих мужланов в свою любимую дачу. В маленькую комнату она пустила семейную пару штукатуров, строго предупредив их об аккуратном пользовании имуществом, газовой плитой. В большую комнату разрешила аккуратно складывать линолеум, дорогую плитку, огромный подвал под всем домом просто пустовал. Родственница сказала своему мужу:
- Попроси, чтобы рабочие жили на даче твоей сестры.
В это время на даче Оли к каменщикам прибавились штукатуры, потом рабочие, которые делали полы, потом крышу. Шла зима, строители топили плиту, чтобы согреться,  часто  дым шел в комнату при плохой тяге. Спасаясь от холода, рабочие искали все, что могло их согреть, — все одеяла, все вещи хозяев. В мае строители ушли. Оле с мужем пришлось скоблить стены от копоти, делать ремонт, восстанавливать разбитое и потерянное. Весь огород был забросан окурками. Оля попробовала обратиться к родственнице:
- Давай хоть пледы вдвоем постираем.
- Может, ты им еще и белье влажное выдавала? - съязвила родственница.
Оля поняла, что говорить не с кем. Соседи говорили:
- В какой чистоте содержала пара штукатуров квартиру родственницы: все по-хозяйски, все аккуратно.
- Хозяйка твоя родственница. - говорили Оле соседи.
- Да уж…
Весь ее путь был неправедным, понимала Оля. Но всем же не объяснишь.


ЖЕНЩИНА

По неровному асфальту двора на ходунках шла женщина. Шла она, низко опустив голову, ей было стыдно за свое состояние, за свою немощь. И трудно было разглядеть ее лицо. А вышедшие посудачить соседки говорили:
- Вот пошла, два года не выходила после инсульта.
- А кто же за ней следил, помогал? - подключилась третья.
- Да мальчик соседский ей продукты приносит, не бесплатно, конечно. А после больницы ей долго нянечка помогала, жалела.
- Да она сама во всем виновата.
Соседка по коммуне рассказывала:
- Предложила ей обменять ее светлую комнату на маленькую соседкину, так отказалась, гордячка. Дошла до ручки. Хватайся за соломинку, а она - нет. Вот соседка и не подходит. Да она сама во всем виновата. Мужчина ее, видите ли, предал. Она ему верила. Да мало ли кто и  кого из нас предают, - каждую первую. И если не каждый день, так через день. Так инсульт из-за этого получить? А почему у нее детей нет?
Та же соседка говорила:
- Неудачная операция.
- А помнишь, к ней племянница приходила, добрая девочка, так она требовала, чтобы ей квартиру переписали. Тоже кочевряжилась, умирает, а квартиру не переписывает. Вот смотрите, сколько у нее шансов было: и племянница, и нянечка, и соседка. Могла бы восстановиться. Правильно ей племянница сказала: «Я вам не мать Тереза, мне о себе заботиться надо».
- А почему к ней соцработники не ходят?
- Так это же внезапно случилось, а соцработников кто-то оформлять должен.
- Так были у нее сбережения, вот она и платила, а скупущая, видно. Вот нянька ее и бросила.
- Так у няньки же работа.
Женщина на ходунках потихоньку зашла в парадную. Тут, слава Богу, все рядом, мальчишке далеко бегать не приходится. И продовольственные магазины, и молочные, и хлебные. Опустила голову, стыдно ей, что своим характером  всех отогнала. А третья женщина подумала: стыдно должно быть, наверное, не ей, а всем нам, которые не могут бескорыстно поддержать больного человека.


НЕВЕДОМАЯ СИЛА

Три маленькие прехорошенькие женщины.
Как устоять против этой силы? - думала Маргарита, держа руку в области сердца. Вот уже четвертый раз поступает она в больницу с сердечным приступом. Подлечат, посоветуют не волноваться - и до следующего срыва. Вот уже десять лет она живет с дочерьми, а муж не оставляет их в покое. Пробовала она помириться, но он снова пьет и снова распускает руки. Почему и обе дочери заявили: «Замуж никогда не выйдем!». А муж с регулярностью в два-три месяца приходит и опять говорит, что лучше ее, Маргариты, никого на всем белом свете нет. Эти излияния переходят в оскорбления, недовольство и угрозы.
- Подумай, кому нужен такой инвалид? - заканчивал он одной фразой. - Я вернусь.
И уже три голоса отвечали ему:
- Нет.
Маргарита давно поняла, в какой безвыходной ситуации она находится. Ни уехать, ни скрыться - у нее нет на это денег. И нельзя полностью изолировать мужа, не давать ему возможности нарушать их покой. Но... Три года назад ее восемнадцатилетняя дочь сказала:
- Мама, я выхожу замуж, за мужчину на пять лет старше, но он меня любит.
- А ты его? Тебе только восемнадцать лет, ты еще встретишь свое большое чувство.
- Мне такое счастье не нужно, как у тебя. Видела, как ты в восемнадцать лет пошла за ним на край света.
Дочь вышла замуж. Спустя три года они развелись. Все-таки, это было исключением из правил. А правилом было то, что мужчины непостоянны. И вот сейчас ее вторая дочь, которой тоже восемнадцать лет, заявила:
- Мы любим, мы друг друга понимаем.
Маргарита пыталась ее остановить, пыталась напомнить о неудаче сестры, о своих ошибках.
- Это сильнее меня, - заявила дочь. - Мы не можем ждать. Только ты выйдешь из больницы, мы распишемся.
«Какая неведомая сила и как ей противостоять», думала Маргарита. Три маленькие прехорошенькие женщины, - жизнь по одному и тому же сценарию…


НОВАЯ СКАЗКА

В одном теплом, южном городе, на берегу самого синего моря жила старушка. Не так чтоб божий одуванчик, но, как у нас говорят: «Так себе, ничего себе». Старушка была набожной и честной, любила животных. И грехов-то у нее не было, так как слишком решительный характер ее наука сегодня относит на счет ее мужского имени — Степанида!
Вот это имечко и доставило немало хлопот и забот ее родственникам и друзьям. Ох уж это имечко!..
Давным-давно, полюбив глубоко, вошла она в просторную, но коммунальную квартиру своего мужа. И вот тут, заметьте, - имечко!..
Заставила Степанида мужа сменить двухкомнатную коммунальную на крохотную, но самостоятельную квартирку. Муж, любивший старую квартиру, к новой так и не привык. Да и сама Степанида ее не жаловала.
После смерти мужа и начались злоключения Степаниды. Из самых честных побуждений советовала она то одному, то другому из детей мужа себя опекать. Но родственная пристрастность, а может, темперамент жителей нашего города, осложнял отношения.
Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Потерпи, читатель. Решительный характер Степаниды требовал действий. И она заключает договор - с кем бы вы думали? С Лисицыной! Помнишь, читатель, ее любовь к животным? Читатель, не ищи в этих именах намеков, суть их хозяев.
Лисицына, как и все остальные участники этой истории, поддалась на предложение Степаниды и решила честным путем, ухаживая за старушкой последние годы ее жизни, исправить существующую несправедливость государственного масштаба — невозможность обеспечить своих детей жильем.
Договор был заключен. Многомесячное ухаживание Лисицыной не удовлетворило требовательного характера Степаниды. Лисицына себе ухаживает, а решительный характер Степаниды требует действий!
И вот тут, читатель, и появляется Квочкина. Степанида сама нашла ее. Да и трудно было ее не заметить. Беспокоится, кудахчет: «Ах, как же так! Ах, что же это такое!..». Степаниде понравилась заботливость Квочкиной, и она откровенно предложила ей взять на себя опекунство. Квочкина волновалась: и дел много, и забота о потомстве обязывает... Опека началась. Но вскоре, узнав о существующем договоре, опека окончилась. Квочкина, эта наседка с куриными мозгами, проявила гордость, ушла. И только по звонкам Степаниды узнавала она о том, что Степанида стойко выдержала все судебные разбирательства и оставила Лисицыну, как ты уже сам догадался, читатель, да... именно с таким носом, как на картинке.
Наивное желание иметь опекунов заставляет Степаниду пообещать квартиру Зайчихиной.
Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Шло время... И вот, надо же! Снова встречает Степанида Квочкину: со слезами на глазах рассказывает Степанида о своей голодной старости, о корке хлеба и чае без сахара...
- Ах, как же так! Ах, что же это такое!.. - раскудахталась Квочкина и опека снова началась.
Умудренная жизнью и утомленная железным характером Степаниды, Зайчихина передает Квочкиной все права на опекунство.
Скоро сказка сказывается...
А вот тут и появились еще двое — Голубковы. Со слов Степаниды, они ее сами нашли и, упрашивая принять их бескорыстную заботу и внимание, настояли на своем — Степанида, извиняясь, сообщила Квочкиной: Голубковы будут со мной с утра до вечера, будут гулять со мной по четыре часа в день, -  у Вас, Квочкина,  дел много...
- Ноги моей здесь больше не будет, - обиделась Квочкина.
И вот тут, читатель, сказка, так надоевшая тебе, стала сказываться быстрее. Заключив договор с Голубковыми, задумалась наконец Степанида о своей жизни:
- Тьфу! Не жизнь, а зоопарк какой-то... Лисицыны, Зайцевы, Квочкины, Голубковы...
 И решила поставить точку... Только на третий день Степаниды не стало! Ты, наверное скажешь, читатель, что это старая сказка... Новая она потому, что в старых сказках раздавалось: «Именем Тарабарского короля!!!» - и все вставали... Красиво!
И конечно, дорогой читатель, все здесь сказка, потому что в нормальном правовом государстве всего этого и быть не могло. Там бы сумели защитить права как опекунов, так и опекаемых. Там бы сумели отличить опекунство от... грабежа. Все-все... Конец сказки!

А ЗА ЧТО, ЗА ЧТО Я ДОЛЖНА ЕЕ ОПЕКАТЬ И ДОСМАТРИВАТЬ?
Невестке уже пятнадцать лет приходилось терпеть свекровь. С ней всегда одна неразбериха.
Первый муж свекрови с фронта пришел инвалидом. Долго не пожил, но оставил жене двоих сыновей. Но не одной ей это досталось. Множеству баб не удалось выйти замуж – не за кого было. А тут двое здоровых мальчишек. Худо-бедно, подняла детей: оба получили среднее специальное образование. Свекровь еще раз была замужем, уехала с мужем и с меньшим сыном в Крым, там у мужа была своя квартира. Старший сын женился, и вот уже пятнадцать лет скитается по квартирам. А младшенький был непутевым – то на одной женится, то на другой, да так при матери и остался. Невестке вспоминается, как ее муж говорил: «Ты для меня и мама, и подруга, и любовница. Такого внимания к себе, такой заботы и любви я никогда не знал».
Прошло время. И покинул этот свет второй муж свекрови, оставив кое-какие сбережения и трехкомнатную квартиру.  Свекровь продала оставшуюся в Крыму квартиру и поделила деньги между сыновьями. Те купили по дому в Котовске. И, конечно же, свекруха жила с любимым младшеньким, но хозяин он был никакой, то пожар у него, то потоп, так бесславно и закончил свою жизнь младший брат.
Старший подремонтировал дом младшего, да и продал, а мать перевез к себе.  Невестка любви свекрови к себе не чувствовала, и в долгу перед ней себя не чувствовала, но, садясь за стол, всегда выделяла ей еду и питье. А чтобы побеседовать с ней, как со своей матерью, так этого не было.
Невестка: «Она от меня ничего не может ждать и требовать - тем более. Она меня не очень любила и баловала. Она только о младшеньком сыне заботилась».
Невестка отвела свекрови крайнюю комнату в доме, чтобы ее меньше тревожили, а вот год назад – инсульт. Сперва свекровь кричала, звала прийти, что-нибудь просила. А потом затихла. И вот уже год лежит молча. Ухаживает за ней в основном сын. То памперсы поменяет раз в два дня, то кашу и питье принесет. «Ну уж,  как Бог даст, - говорит невестка, - oна тоже не святая. На многое рассчитывать не может. Сколько ей Бог отпустил, столько и будет жить. Мне подруги напоминают, что она меня не очень любила и баловала».
Да, но невестка не вспоминала, что дом, который она так любит, о котором она мечтала всю свою жизнь, в котором живут ее муж и сын, по сути дела, достался ей от свекрови. И что эта же свекровь – мать ее любимого и любящего мужа, в которого она вложила все, что знала, умела и могла.
Именно эта свекровь подарила ей самое ценное в ее жизни. То, чем она дорожила более всего: дом, после многолетнего скитания по чужим углам,  внимательного мужа…


ЖИЛИ-БЫЛИ ТРИ БРАТА
ВЕСЕЛЕНЬКАЯ СКАЗКА

Жили-были три брата. Сказка, а на самом деле было... Царевна забралась в высоченный терем, все входы и выходы замуровали, открытым осталось только окно. Царевна решила выбирать себе мужа.
- Кто допрыгнет, тот и мужем станет.
Старшие братья посмотрели, прикинули высоту терема, «себе дороже будет», решили они и отошли. А младшенький Иванушка прыгал, прыгал, затем и говорит царевне:
- Не век же тебе там оставаться замурованной, уже и очереди нет. Давай, прыгай мне на руки.
Вывалилась невеста из окна, упала на Ивана. Теперь оба до конца жизни на костылях ходить будут.
- Дура, - говорит ей Иван, - фантазия у тебя… - И терем разрушила, и ноги обоим сломала.
А братья были умнее. Средний, Василий, на купеческой дочери женился, на Марфушке,  хоть на жабу смахивала, но сундуков с добром навезла. Он ей так и говорил:
- Пасть закрой, не квакай много.
А старший, Петруша, тот вообще, бабу Ягу из леса привез. Видно, заблудился в лесу, когда за дровами ездил. А баба Яга за дорогу домой обещанье жениться на ней взяла. Жили они вкривь и вкось, никакой романтики. Терпел, терпел Петруша, да и уехал за границу. На Ягушиной ступе, без бензина, легко заводится. А Ягушу он потом вытребовал — ступу чинить, ступа забарахлила, за границей такой техники не знают. А Яга развернулась, СТО там открыла.
- Может, кто-то тоже со ступой набредет?
А так всякое барахло чинила: Феррари, Ламборджини. Подсобным рабочим у нее муж был. Так и жили. Вот и выходит, что самым умным был старший брат. А то все говорят: младшенький, младшенький.


ФАРТОВАЯ КУ-КУ
ВЕЧНО ГОНИМЫЕ
Невыдуманная история о людях хороших

Два года назад бездомная собачка, истощенная постоянным недоеданием, родила щеночка. И отдала ему все тепло своего собачьего сердца, всю свою собачью любовь. Не было в ней уверенности в завтрашнем дне. Был только испуг, боязнь людей, боязнь собак — всех, всех, кто может обидеть.
Тихо и незаметно ходила собачка по парку. Даже имя ей дать было некому. Она разыскивала корочки хлеба или косточки и несла, несла все это сыну.
Вот уже и малыш стал ходить за ней следом. Он очень быстро освоил, что их не любят, что им не рады. И шел, как и мать, низко опустив голову, готовый в любой момент получить пинок или удар палкой.
Шли и шли они, вечно гонимые, в поисках пищи.
Какая-нибудь сердобольная женщина, случалось, кормила их, и собачки со страхом и надеждой пробовали прийти еще раз на то же место.
«Этого еще не хватало! Приучить их приходить сюда!», думала женщина и прогоняла собачек не солоно хлебавши.
Шло время. Многие собаки города были поражены демодекозным клещом. У них выпадала шерсть. Породистых собак спасали. Бездомные же были обречены.
Заболела и собачка-мать. И, конечно, заразила сына. Они начали лысеть. Люди стали к ним еще нетерпимее. И вот уже шли по парку две затравленные облезшие собачки — мать и сын.

И вдруг — еще одна женщина. Природа не подарила ей счастья быть матерью, но дала большое справедливое сердце. У нее тоже была собачка - болонка.
«За что столько бед обрушивается на эти два бедных создания», подумала женщина. И, гуляя в парке, она стала подкармливать собачек. Вечно гонимые, потерявшие надежду, они долго не могли поверить, что о них кто-то может заботиться. Но женщина заботилась.
Вдруг она заболела. Собачки ждали три дня. Потом они решились искать женщину. Им, вечно гонимым, было очень страшно выйти из парка и идти по улицам города целых три квартала.
Они нашли дом женщины! Обошли его. По какому-то наитию стали под окнами квартиры кормилицы (а она жила на первом этаже) и застыли, приподняв морды.
Женщину словно потянуло выглянуть в окно. Увидев две ждущие мордочки, женщина вдруг остро почувствовала, что она — последний шанс в жизни этих бедняг.
- Видно, рано мне еще умирать, - сказала она себе и поднялась с постели.
Собачки стали приходить ежедневно. Они продолжали быть вечно гонимыми, вечно нелюбимыми, в них летели палки и комья земли, их травили собаками, но в их сердце укрепился маленький островок под названием «Женщина».
Это был крохотный оазис надежды. Сыну было уже больше года, а они все ходили вместе. Небольшие, худенькие, испуганные. Если еду находила собачка-мать, то она, как и прежде, ждала, пока поест сын, и только потом начинала есть сама. Она хромала уже на две ноги, потому что всегда защищала сына и ей доставалось больше ударов.
В это утро... В это утро они даже не помнят, почему им захотелось прийти немного раньше обычного. Может, вчерашний скудный обед (женщина жила на одну пенсию). Голод — не тетка. А может, холодная ночь.
...Женщина поняла все и вынесла им на газете размоченный хлеб. Сын ел, а мама-собачка стояла рядом, готовая защитить сына при первой необходимости. И эта готовность понадобилась. Из дома выскочили два раскормленных ротвейлера. (Ротвейлер в переводе — собака мясника). Брызгая слюной и скрежеща зубами, они бросились к непрошеным гостям.
- Цезарь, - лениво позвал особо взбесившегося пса хозяин.
Но тот с рычанием летел на собачку-мать. Она стояла к нему боком и только обреченно повернула голову. Уйти, убежать, - значило открыть путь к сыну.
И мать-собачка приняла удар на себя. Разгоряченный ротвейлер вцепился мертвой хваткой в шею собачки. Из вены брызнула кровь.
Женщина, услышав звериный рык, выскочила из комнаты.
Да, это была она... Мать, в последний раз защитившая сына... ценой своей жизни.
Хозяин отозвал зверей и повел их гулять в парк...


ГОРДЯЧКА

Дважды подходила Вера Ивановна к ветеринарной лечебнице с Мартой...
Марта была самой красивой афганской овчаркой в городе, неоднократным призером на выставках и соревнованиях. Жаль, что нет конкурса на самую чуткую и понимающую собаку — несомненно, Марта и в нем бы получила самую высокую оценку.
…Открыть дверь лечебницы Вера Ивановна не могла. Про себя она повторяла слова: «Усыпите Марту. Мы долго держались. Спасения нет — мы на краю бездны!»
Марта смотрела на хозяйку. В глазах ее стояли слезы. И Вера Ивановна, вопреки здравому смыслу, понадеявшись на какое-то чудо, уже не для себя — для Марты, сказала: «Уходи... Спасайся... Мы не проживем на мою скудную пенсию. Может, тебе встретятся добрые люди...» И оставила Марту в незнакомом районе города.
Марта все поняла. Она только вздрогнула, когда за Верой Ивановной захлопнулась дверца такси. Долго смотрела вслед хозяйке, затем побрела по улице.
...Прошло больше четырех месяцев. Для города наступили тяжелые времена. Кризис… В газетах появлялись коротенькие статистические данные о покончивших свои счеты с жизнью...
А Марта прибилась к небольшой стае бродячих собак. Там были и дворняжки, и породистые собаки. Стая Марту сразу невзлюбила.
- Она слишком высоко держит голову...
- Она не умеет трусливо убегать от людей...
Да и походка у Марты была слишком легкой и грациозной.
Стая прозвала Марту Гордячкой. Но Туман, вожак стаи, ее опекал. Туман был дворняжкой, но в тем текла и благородная кровь кавказских овчарок. Он приносил Марте косточку с мусорника, рычал на тех, кто старался укусить Марту...
Туман любил смотреть на Гордячку. Природным чутьем он понимал, что гордость у нее не от зазнайства, а от достоинства.
Стая, как и люди, тяжело переживала суровую зиму. Спать приходилось на пустыре за городом. Кожа некоторых собак покрылась язвами, струпьями. Одна дворняжка полностью облысела. Стая представляла собой печальное зрелище, и ее гнали и гнали от себя люди.
Собак мучил голод. Однажды Туман принес Марте дохлую крысу.
- Поешь, - как бы просил он.
Марта с брезгливостью взяла крысиные лапы в рот. Выронила. Но уже больше трех дней собаки ничего не ели. Еще два раза попыталась Марта взять крысу в рот и раскусить. Но не смогла. Марта оставила крысу и печально отошла в сторону. Кожа ее тоже была побита язвами: на голых участках отчетливо выделялись ребра.
…Утром вся стая подняла головы — Марта шла в сторону трассы. Может, это связано с едой? Собаки потянулись за Мартой.
Но, похоже, Марта искала не еду... Она вышла на трассу и остановилась посередине.
Проезжающие мимо машины начали сигналить. Некоторые водители высовывались из окон машин и кричали:
- Пошла отсюда! Ты что, сдурела?!
Но Марта продолжала стоять на трассе.
И, наконец, - какая-то иномарка пошла на обгон...
Удар!!!
«Какая боль! Какое облегчение! Нет больше предающих ее людей!
Нет грязи и холода, нет собачьего непонимания и зависти!
Нет больше Марты!»
На обочине дороги, понурив головы, стояла стая.
А на следующий день в статистических данных по городу о количестве самоубийств числилась и Вера Ивановна.
- Гордячка! - говорили о ней некоторые. - Есть же столовые для бедных, есть приюты, в конце концов.
Не кончать же жизнь...


ЛЮБИТЕЛЬНИЦА СОБАК

Я бы все для собак. Я бы все отдала. Я бы в гору высокую с ними пошла. Я б кормила, варила, стирала и мыла. Я бы все для собак. Я б себя позабыла. А людей? Ну так этих она не любила.
На протяжении многих лет люди встречали в парке женщину, гуляющую с двумя ротвейлерами. Хозяйка беседовала с ними, давала команды и, как ни странно, собаки слушались. Три раза в день, по часам, шли, отмеряя метры, собаки и хозяйка. А в отношениях с людьми она не стеснялась в выражениях.
- Собаки лучше вас, собаки благороднее и умнее. Собаки, чтоб вы знали, не предадут и не забудут хозяев.
Излив накопившуюся за какой-то период желчь, она переключилась на парня.
- Ничтожество,  - шипела она на очередного подростка, бросившего на тротуар окурок .
- Дурак, - обзывала она следующего.
Как давно она разделила свой мир на любимых собак и на ничтожества — людей… Как давно она перестала интересоваться ничтожествами… Но к ничтожествам, то есть к людям, не относились ее сын и племянницы, которые ее навещали.


ПЛЮШЕВЫЙ АРБАТ

АРБАТ  И ВАСИЛЕК

Щенка купили папа с сыном, не посоветовавшись со знающими людьми, не продумав его будущее. В квартире появилось маленькое живое чудо. Щенок был похож на забавную плюшевую игрушку.
Лохматый, с ушами-лопушками, - не любоваться им было невозможно. Назвали щенка Арбатом, так как у московской сторожевой овчарки должно быть красивое имя...
Через неделю купили котенка Василька на Староконном рынке, где продают птиц и домашних животных. Василек был маленьким рыжим комочком, только-только научившимся говорить «мяу». Котенка (нужно честно признаться) купили для того, чтобы Арбат, когда вырастет, дружелюбно относился к котам.
Жили Арбат с Васильком дружно и весело. Бегали друг за другом, играли в прятки. Часами гоняли резиновый мяч, утомившись, рядышком засыпали. И только во время еды их отношения усложнялись.


КАК АРБАТ НАУЧИЛСЯ «Р-Р-Р» ГОВОРИТЬ

Страсти особенно накалялись, когда им давали мясо или рыбу. Котенок не выдерживал первым:
- Мяу! - и он хватался за протянутый кусочек мяса зубами.
Стоило большого труда развести их по разным углам и накормить.
Потом Вася усовершенствовал свой боевой клич: он научился рычать. Когда котенок хватался за мясо или рыбу, у него вырывалось гортанное «р-р-р». Арбат тушевался и отступал.
Однажды хозяин протянул Арбату косточку с мясом.
- Р-р-р! - вцепился кот в мясо.
 Арбат выпустил кусок, который только успел схватить зубами. Кот убежал с куском. Хозяин отнял мясо, отрезал кусочек Васе. Остальное вновь отдал Арбату.
- Р-р-р! - снова ухватился за мясо кот.
Пришлось отрезать ему кусочек побольше. Пока кот ел, Арбат начал жевать свою пайку. Кот, едва проглотив свой кусочек, снова набросился на порцию Арбата.
- Р-р-р! - защищал свой обед Арбат.
Кот отступил. С этих пор на посягательство нахального Васи Арбат всегда говорил: «Р-р-р!». И кот признал, что его «р-р-р» слабее.


АРБАТ ВЗРОСЛЕЕТ

Котенок со щенком принесли в дом много радости и веселья. Играть с Васей и Арбатом любили все.
- Какое счастье приносит общение с животными, - говорила хозяйка.
Забот с Васильком почти не было. Но рос Арбат и росли проблемы, связанные с ним. Покупались витамины, минеральные вещества для укрепления костей. С трех месяцев Арбат полюбил забираться в кресло, но выбраться оттуда сам не мог. Порода предполагала сложный рост скелета. Кости не успевали за ростом мышц, были слабенькими, и щенок инстинктивно боялся их сломать.
Арбат боялся спускаться по лестнице и, выходя на прогулку, надо было сносить его на руках, если лифт не работал.
Просыпаясь, Арбат просился гулять. Но сын любил утром поспать, глава семейства заявлял, что у него и без собаки забот хватает. Выводить Арбата обычно приходилось хозяйке, а она спешила на работу.
Но всякому живому существу необходимо чувство любви, и Арбат всем своим преданным собачьим сердцем полюбил и хозяина, и его сына, и, особенно, хозяйку, которой волей-неволей приходилось проводить с ним больше времени, чем другим.
Шло время. Из плюшевого щеночка Арбат превращался в красивую собаку. И только уши и нос напоминали плюшевую игрушку. Арбат по-прежнему встречал радостным лаем каждого члена семьи, возвращающегося домой.
- У-у-у-! У-у-у-у! - рассказывал он о накопившихся за день впечатлениях, о случившемся, жаловался на кота Васю, отобравшего у него мясную косточку.
Особенно он любил говорить с хозяйкой:
- Да, да, да, мой дорогой — поняла, - отвечала хозяйка.
- У-у-у-, - продолжал. Пес.
- Несомненно! Я такого же мнения.
Иногда они разговаривали так долго-долго.
- Но мне надо переодеться, - спохватывалась хозяйка, - потом поговорим.
А пес тыкался в ее руки, колени, мешал раздеваться, торопясь выговориться.
Наскоро приготовив ужин, хозяйка бежала с Арбатом в парк. Все чаще сказывалась усталость. У хозяйки было не очень здоровое сердце.
- Нельзя унижать собаку, - убеждала мужа и сына хозяйка. - У собаки, которую нерегулярно выводят гулять, нарушается психика, возникают проблемы с желудком. Такой собаке, как наша, нужна школа, тренировки, - отстаивала хозяйка право собаки на образование.
Но все были поглощены своими делами, а потом хотелось отдохнуть. В семье вспыхивали споры, а потом ссоры. Стали вестись разговоры о продаже собаки. Понимая, что Арбату не обеспечен надлежащий уход, хозяйка сама подыскала новых хозяев, живущих в частном доме в пригороде.
Прошло полгода. Арбат стал степенным псом, лишенным всяческих иллюзий.


НОВЫЕ ХОЗЯЕВА

...Сашенька — сын новой хозяйки — полюбил красивого умного пса. Прибежав из школы, он вел Арбата гулять. Его сверстники с восхищением и завистью разглядывали породистую собаку. Сашенька бегал с Арбатом в поле, где Арбат пытался ловить кузнечиков, наступая на них лапой. Конечно, кузнечики успевали отпрыгнуть, и Арбат недоумевал, почему он их не может поймать. Но бабочек Арбат уже не ловил, как когда-то в парке.
Жил теперь Арбат во дворе. Он гулял по усадьбе, с удивлением и подолгу следил за хлопотливыми курами. Новые хозяева уважали и ценили серьезную собаку, которая часто их удивляла. Арбат, например, подружился с кошкой Муськой. Когда у Муськи родились котята, все они играли с Арбатом и совершенно его не боялись — это в то время, когда во двор боялись зайти даже родственники хозяев. Они говорили:
- Закройте Арбата в вольер.
Часто Арбат просился в дом. Хозяева впускали. А Арбату нужно было общение с людьми.
Иногда Арбат ложился на край клумбы и нюхал розы. И снова хозяева удивлялись сентиментальности дворового пса. Они же не знали, что когда-то прежняя хозяйка на прогулке нюхала цветы вместе с Арбатом.
Зимой, приходя к себе в конуру, Арбат старался быть честным:
- Все хорошо. Я сыт. У меня теплое жилье. Меня ценят и любят хозяева.
И вдруг, как озарение:
- Такая же белая зима! Снег! Снег! Снег!
Он, летящий в беге, едва успевающий схватить разгоряченными губами комочек снега, и заливающаяся радостным смехом хозяйка, старающаяся его перехитрить. Но он ускользает и снова мчится, мчится по снежному полю... Затем он, по величайшей милости хозяйки, растягивается на паласе рядом с диваном. А хозяйка, любуясь им, говорит:
- Ты мой маленький, ты мой плюшевый...
- Как она там, маленькая, со слабым сердцем? Кто теперь поговорит с хозяйкой, поделится с ней пережитым…
- У-у-у-у, - вслух произнес он.
Новая хозяйка застучала веником по конуре:
- Ты что скулишь?! Тоску наводишь!
Арбат умолк. Порядки новых хозяев нужно уважать.
А в это время...
«Нет, нет и нет, - в мыслях не соглашалась хозяйка. - Необходимо было убедить сына, мужа заботиться о собаке. Я приняла не все меры. Как он там? Привык? Полюбили ли его новые хозяева?».
Сердце все чаще и чаще давало о себе знать.
«Возраст», - думала хозяйка.
Затем она засобиралась к Арбату.
«Я должна видеть... И если ему плохо — заберу», - решила она.
...До автобуса еще тридцать минут. Стоя в очереди за билетом, хозяйка подумала: «Какое счастье иметь собаку. Мы нужны друг другу!»
Сердце щемило все сильнее и сильнее.
- Арбат! - тихо позвала она.
- У-у-у-у!!! - во весь голос завыл вдруг Арбат.


ТОМ ВЕРНУЛСЯ

Было раннее майское утро. Каштаны уже выбросили свои торжественные парадные свечи, сразу придав городу праздничный вид. На деревьях распустились листья. Они были мягкие и поэтому даже не шелестели. Шелестеть листья начнут к концу лета, когда вся зелень ожесточается из-за отсутствия дождей и бесцеремонности ветров, становится сухой и сварливой. Листья на деревьях начинают понимать, что лето красное проходит, скоро опадать. Да и кто бы тут не шелестел?!
А сейчас листья были добрыми и мягкими. Впереди долгое, теплое лето, впереди вся их жизнь!
По траве санатория брел пудель. Медсестра Яна подозвала собаку, приласкала и увидела, что зрачки у него белые. Пудель был слеп на оба глаза. Дома у Яны жил Бим — русский спаниель. И пуделя она стала звать созвучно любимой собаке — Томом. Несколько дней Яна кормила Тома. Но на территории санатория нельзя держать собак, и Яна, рассказав дома о пуделе, попросила разрешения привести собаку домой.
Две собаки в маленькой квартире!.. Но видеть, как сострадает дочь слепой собаке и не поддержать ее, родители не могли. И Том появился в квартире. Он перешагнул порог с открытым сердцем, не ворча и не лая. Дружески обнюхал тетю Аллу, дядю Сеню, потом подошел к Биму. Бим заворчал, но бесхитростность Тома его обезоружила. Он только с недоумением посмотрел на хозяина: зачем вторая собака?!
Тетя Алла сразу одела на Тома ошейник, взяла на поводок и повела в лечебницу, находящуюся в парке. Там сказали, что собака здорова, но видеть не будет. В нашей стране оперируют только чистопородных,  элитных животных. И чего греха таить — времена настали тяжелые — знаменитый институт Филатова всем людям помочь не в силах.
Семья зажила напряженной жизнью. Ощущался прирост населения квартиры. Яна рассказывала о Томе в санатории. Один из отдыхающих — Дима предложил взять собаку к себе.
- У меня большой дом, сад. Там ей будет хорошо.
Вскоре за Димой приехал отец — чтобы забрать его домой на праздники. Дима посадил Тома в белую «Волгу». Вся семья Яны провожала Тома, все желали ему счастья.
Том уехал. Но вечером того же дня... Том вернулся!
Привели его двое: женщина и юноша — члены общества защиты животных. Они рассказали… На Пролетарском бульваре остановилась белая «Волга», из которой на тротуар вытолкнули пуделя. После этого «Волга» уехала. Собаку привели в ветеринарную лечебницу парка, которая уже сыскала себе добрую славу хорошим медицинским обслуживанием животных. Лечебница организовала службу поиска собак, опекала осиротелых животных, ухитрялась находить хозяев брошенным  котам  и собакам.
Узнав слепого пуделя, врачи дали адрес хозяйки Тома, записанный в журнале. Том был счастлив. Он радостно бросался то к Биму, то к тете Алле, то к Яне.
Но проблема оставалась прежней — две собаки в маленькой квартире... И родственница тети Аллы, у которой тоже была собака, но условия позволяли взять вторую, увела Тома к себе — в другой район города. На следующий день она позвонила.
- Простите, Том убежал.
Три дня и три ночи Том шел в дом, где его полюбили...
...Утром, гуляя с Бимом, тетя Алла горестно вздыхала и осматривалась вокруг. Она представляла, какие сложности и неприятности ожидают слепую собаку в городе, полном машин: в городе, где могут встретиться совершенно бездушные люди...
Вдруг заметила серое пятно. Пятно приближалось, становясь все больше похожим на собаку...
- Том!..
И бежали — Том к хозяйке, хозяйка к Тому... Том не мог лаять. Он кричал что-то похожее на «а-а-а-а».
Дворник с недоумением смотрел на плачущую женщину, схватившую на руки бродячую собаку,  и  лающего спаниеля.
Семья, в которой ценят настоящую верность и любовь, была счастлива. Так Том завоевал себе право жить в квартире — как равноправный член семьи тети Аллы. Так Том разделил людей на добрых и злых, святых и бездушных, любящих и бессердечных. А Дима, вернувшись в санаторий, еще долго рассказывал, как хорошо живется Тому в его загородном доме.
Шел май. Природа ждала теплого, благодатного лета. Травы и листья были еще мягкими и добрыми...


ФАРТОВАЯ  КУ-КУ

Жила-была собачка. Без имени, без хозяина. О своем детстве она вспоминала, как о самом большом счастье. Тогда рядом была мама, которая кормила ее и братика, согревала их своим телом, ласкала и ласкала, облизывая шершавым языком.
Накормив, мама оставляла их в ямке под деревом, где они жили, а сама шла искать пропитание. Однажды мама не вернулась. То ли злые люди помешали ей вернуться к детям, то ли собачья будка, отлавливающая бродячих собак в городе...
Голод выгнал щенков из ямки. Они пошли искать маму. И, конечно, потерялись в большом и еще неизвестном городе. Так началась их самостоятельная  и грустная жизнь.
...Собачка уже давно не знала, где ее братик. Она с благодарностью смотрела в глаза людям, протягивающим ей еду, пыталась идти за ними, хотела с кем-нибудь подружиться. Но никто ее к себе не взял.
Как-то ее увидел мужчина, роющийся в альтфатере. У него был вид бывшего интеллигента.
- Что? Голодно? - спросил он собачку и дал ей что-то съестное.
Собачка хотела остаться с ним, но мужчина отогнал ее:
- Нельзя тебе со мной. Мне самому есть нечего…
И вдруг однажды ее заметила нищенка.
Как попасть в нищие или сумасшедшие?! А очень просто. Стоит быть беззащитным и не уметь себя отстоять. Стоит где-то сорваться и повысить голос. И на вас повесят ярлык: «Сумасшедшая». Так случилось с одной бывшей актрисой, за яркий грим на лице и пышную прическу прозванной в городе Королевой Марго. Так случилось и с будущей хозяйкой собачки.
Дворничку, у которой иногда не выдерживали нервы  и которая разругалась с очень важной соседкой, выселили из квартиры, принадлежавшей ее бабушке. Насмешками и пренебрежением довели до того, что она стала закутывать голову платком, надевать несуразный плащ и в таком виде ходить по улицам.
Где-то там, за «бугром», каждая человеческая жизнь имеет значение. Там бы женщину подлечили в неврологической клинике и вернули бы обществу здорового человека.
И у нас разберутся — кто, когда толкнул эту дворничку на тропу нищенства, кому сегодня принадлежит ее квартира...
А пока... Пряча лицо от знакомых, ходит женщина, в судьбе которой никто не хочет принять участия, по городу без работы, без средств и просит гнусавым голосом: «Подайте копеечку».
Нищенке нужно было общение с живым существом. А так как люди ее сторонились, она подбирала на улице бездомного песика, привязывала его на веревочку и водила за собой по одному и тому же маршруту — на рынок, где она попрошайничала, и домой. На рынке они ходили по рядам или просто стояли возле какой-нибудь двери. Им подавали, угощали песика.
Иногда нищенку угощали стаканчиком самогонки или водки. Выпив, она садилась на ступеньки и засыпала. А песик, получив свободу, убегал. Нищенка подбирала следующего.
...Увидев лежащую на асфальте собачку, нищенка подошла, привязала ее на веревочку и, как ни в чем не бывало, повела за собой. Собачка не сопротивлялась.
Так они стали ходить вместе. У собачки появилась хозяйка, появился угол, где она спала.
Как-то утром им снова встретился мужчина, проверяющий содержимое альтфатера. Мужчина тоже узнал собачку. Грустно улыбнувшись, он сказал:
- Подфартило тебе, девочка! Теперь ты будешь сыта.
У нищенки иногда спрашивали:
- Как зовут вашу собачку?
Нищенка гнусаво выговаривала что-то вроде «Ку-ку». Так собачку и прозвали Ку-Ку.
Наголодавшись, Ку-Ку очень ценила свою хозяйку и кормилицу. Как-то, потерявшись, Ку-Ку  в отчаянии несколько дней бродила по городу — Садовая, Франца Меринга,  Соборная, снова Садовая...
Но вдруг!.. О радость! Ку-ку встретила хозяйку! Женщина деловито привязала веревочку к шейке собачки. И все вернулось  на круги своя: дом — дорога — рынок!
Однажды нищенка отпустила Ку-Ку с поводка побегать. Ку-ку, немного отбежав, стремительно понеслась назад к хозяйке, очевидно, боясь снова ее потерять.
Горячая волна благодарности захлестнула нищенку — вот она, любовь! И ее, Лидию, любят!!!
А Ку-Ку прижималась к нищенке, понимая, что ей в жизни все-таки подфартило. Повезло больше, чем ее бедной маме и братику.
В то время, когда печатался этот рассказ, нищенка подобрала еще одну бездомную, истощенную собачку.
- Ой, у вас уже две собачки, - удивилась проходившая мимо женщина.
- Жалко ее... - ответила нищенка.


ДЕНЬ СЧАСТЬЯ

В коридоре производственного отдела жила кошка Веруня. Коридор был широким и длинным, но спать кошке приходилось на голом полу, так как любая коробка или подстилка нарушила бы интерьер коридора. На комбинате давно знали, что без кошек нельзя — мыши наглеют. И до Веруни в отделе жили кошки. Но то ли черствого к себе отношения не выдерживали, то ли где-то находили уютный уголок, - и исчезали.
А эта вот уже год живет здесь. Иногда только выходит во двор комбината. Никто не знал, откуда она пришла, никто ее не приласкал, никто не полюбил. Кошка пыталась ластиться, тереться спинкой о ноги сотрудников отдела, пыталась петь «мур-мур». Это все, чем она могла бы понравиться.
Одна женщина дала ей имя Веруня — дала просто так, а может, за веру, с которой кошка ждала, что вот-вот ее полюбят люди. Веруне давали объедки со стола, и животное было благодарно. Она была очень чистоплотной кошечкой и хорошей охотницей. О мышах в отделе давно не вспоминали.
Однажды сотрудники отдела заметили, что бока Веруни округлились. Послышались возгласы:
- Вот, пожалуйста, принимай этих кошек на свою голову!
Кто-то пытался заступиться за кошку, но его тут же осекли:
- Ты такая сердобольная, ну, так забирай эту кошку домой и корми из ложечки.
Возгласы в защиту кошки стихли. День родов приближался, кошка становилась все ласковее. Мурлыча, она старалась найти безопасное место для будущих детей. Пыталась зайти в отдел, но оттуда ее мгновенно выпроваживали.
В день родов кошка металась — ничего не готово! У котят нет жилья! Уборщица, пожилая женщина, поняла кошку и положила в углу коридора старую кофту. Веруня осмотрела кофту, но опять начала метаться. «Ах ты, умница», - снова поняла ее женщина и принесла из отдела картонную коробку. В коробку положила кофту. В мгновение ока Веруня легла в коробку - «Это дом!»
Спустя двадцать минут рядом с Веруней лежали двое прехорошеньких котенка, и Веруня облизывала их. Через некоторое время появился третий. Котята были все серенькие и с беленькими воротничками и беленькими лапками.
- Красивые! - сказали сотрудницы отдела, посмотрев на котят, а Веруня от счастья то бросалась облизывать котят, то, откинув голову, открытыми глазами смотрела в потолок, то пела.
- Иди поешь, - позвала уборщица.
- Мур, - сказала кошечка, но есть не пошла.
Так она в этот день от котят не отходила. Это был ее день. День счастья.
Наступил второй день. Кошка все еще не отходила от котят.
- Но котят в коридоре не должно быть, - говорили сотрудницы, - утопить их!
- Не смогу я, - говорила уборщица, - нервы!
- Мы поможем, - вызвались две энтузиастки.
Отозвав проголодавшуюся Веруню кусочком колбаски, сотрудницы быстро утопили одного котенка, затем второго...
Кошка вдруг поняла, что происходит. Мгновенно вскочила в коробку, схватила третьего котенка и помчалась по коридору.
- Держи ее! Держи! Унесет!!! - заорали сотрудницы.
Отобрали котенка! А кошку выгнали за дверь. Когда выпустили, - в коробке было пусто.
- Мяу!!! Мяу!!! - плакала кошка, подбегая к людям, поднимала морду, стараясь заглянуть им в глаза. - Мяу!!!
- Два дня поплачет и успокоится, - говорили сотрудницы.
А уборщица, наклонившись к кошке и гладя ее, объясняла:
- Был у тебя, милая, день счастья. Всего один день. Больше тебе не положено, так люди решили.
Прошло четыре дня. Веруня снова лежала на голом полу коридора, положив голову на передние лапы, и смотрела перед собой. Она не видела снующих сотрудниц отдела. Она вспоминала день счастья. С нею рядом снова были ее дети.
Маленькие!
Теплые!
Живые!


ЗДРАВСТВУЙТЕ, ТОВАРИЩИ! УРА! УРА! УРА!

Григорий был птицей серьезной. Больше всего на свете он любил учиться. Сядет, как брошка, на кофточку хозяйке, подставит ушко и слушает, слушает все, что ему говорят, а потом повторяет. И хозяйка, и дочери хозяйки искали звучные поговорки, красивые слова со звуком «р-р»,  который любил Григорий. Но все по порядку.
День начинался с того, что с клетки, в которой спал Григорий, снимали легкий платок, и Мариша с попугаем в два голоса кричали: «Свободу попугаям!». Григорий вылетал из клетки. Как хороший друг, он летел сперва навестить утенка Утю.
- Утя хочет кушать! Утя хочеть пить! - заявлял Григорий.
Но так как Утя был плюшевый, то все знали, что еду и питье Гриня просит для себя. Позавтракав и почистив перышки, Гриня  летел наводить порядок в доме. Видя собравшуюся на кухне семью, он приветствовал всех громким и радостным криком:
- С праздником товарищи! Ура, ура, ура!
- Да ну тебя, - отмахивались Маринка и старшая Ниночка. - Не напрягай с утра.
- Доброе утро! Доброе утро! - уже потише здоровался Григорий.
«На столе беспорядок - думал Гриня, - и все-то я должен, все-то я».
Он еще раз подкреплялся, собирая хлебные крошки, «случайно» оставленные Маришей возле ее тарелки.
Три комнаты, целых три комнаты, кухня и коридор. Во всех снуют люди. А Гриня один, а везде успеть надо.
- Ага, Маришка уроки готовит.
Подлетел, схватил клювом листок, бросил на пол.
-Ух ты, как летит! И уроков меньше будет, и Маришка раньше освободится.
Схватил следующий.
- Мама, наш Гриня — будущий планерист. Любуется, как листочек планирует, - кричит Маришка.
- Нет уж, это ты смотри, как бы тебе двойка в дневник не спланировала, - ответила мама.
- Все, Григорий, мне учиться надо, - Маришка выпроваживала попугая в большую комнату.
Там он повис на карнизе, немного подумал. На большом столе папа разложил эскизы.
- Хор-рошо, пр-приятно, - говорит Гриня, и начинает летать над столом и хлопать крыльями.
Эскизы разлетаются, все смешивается. Папа начинает бегать за Гриней вокруг стола, а Гриня кричит:
- Берегите попугая, это птица дорогая!
- Ничего, я как-нибудь заработаю на другую птицу. Вот где ты у меня, - проводит папа ребром ладони по горлу.
- Да, - вспоминает Гриня, - Ниночке рисовать надо помочь.
Подлетев к Ниночке, он садится на кончик кисточки и старается клювом коснуться щетинки. Ему нравится, что кисточка в краске. Ниночка терпеливо ждет, пока Гриня удовлетворит свою жажду рисования. Заглянув во все пузырьки, Григорий перелетает в следующую комнату. Тут дверь открывается — за Маришкой заходит подруга, чтобы вместе идти в школу.
- Ксюшенька-душенька, - садится ей на плечо Гриня.
Ксюша с восторгом целует Гришу и гладит по головке.
Но вот дети уходят в школу, папа — на работу, и Гриня может немного отдохнуть. Он садится хозяйке на плечо, затем повисает на кофточке и повторяет слова:
- Гриша умный мальчик. Гриша попугайчик.
Хозяйка как будто диктует: «Не хочу учиться, а хочу жениться».
Но вот тут Григорий четко произносит:
- Не хочу жениться, а хочу учиться.
И сколько бы не повторяли Грише эту фразу, он всегда предпочитал учебу женитьбе. Учиться ему очень нравилось.
Тут во дворе залаяла Климентина — пуделиха.
- Кто-то чужой! - Григорий, бросив учебу, летит на балкон помогать Климе, - Гав-гав-гав!
Еще какая-то шавка подтявкивает: «Ав-ав-ав!». Григорий повторяет за ней: «Ав-ав-ав!».
Полаяв с собаками, он возвращается к учебе.
- Здравствуйте, товарищи! Ура, ура, ура! - повторяет он за хозяйкой.
Какой напряженный день! Наконец, открывается дверь.
- Маришка-малышка! - объявляет Григорий.
- Кушать подано, - кричит уже на кухне.
Глазки закрываются, открываются, опять закрываются.
- Гриша хочет спать, - сообщает он.
Его, уже сонного, переносят в клетку, накрывают ее платком и уменьшают громкость телевизора.
Завтра... Завтра новое утро, которое начнется словами:
- Свободу попугаям!
А второй фразой будет:
- Здравствуйте, товарищи! Ура, ура, ура!
Простая фраза, но почему-то она поднимает настроение, хочется сделать что-то хорошее, пожелать здравия всем... всем!
...Однажды Григорий вылетел в открытую форточку. Он даже сам не понял, как это получилось. Дома с ног сбились, разыскивая Григория, а он сидел на дереве возле дома и не знал, какое окно его. Окна были похожи друг на друга, как близнецы.
Наконец, решившись, он влетел в открытую форточку...
Обстановка в комнате удивила его: стол, шкаф, комод, стул и кровать. На столе стояли бутылки. На кровати отдыхали мужчина и женщина. В углу комнаты дремал кот.
- Здравствуйте, товарищи! Ура, ура, ура! - крикнул Григорий.
- О, привет! Тебя только не хватало для полного счастья, - сказал мужчина.
Он растолкал спящую жену.
- Смотри, кто к нам прилетел!
Жена спросонья вглядывалась в попугая.
- Утя хочет кушать! Утя хочет пить! - попросил Григорий.
- Да уж, конечно, разбежались, - буркнул мужчина, - тут кота кормить нечем.
- Ну почему, если он подружится с Обормотом и будет вместе с ним тарелки облизывать, - пусть живет, - сказала более сердобольна я женщина.
Григорий, видя, что его красноречие не дает желаемого результата, старательно выговорил:
- Берегите попугая, это птица дорогая!
- Ой, ой, ой, только не надо! Слыхали мы таких! - заводился мужчина. - Воспитывайте, заботьтесь... Свои дети в интернате растут, а мы, на смех курам, тебя тут откармливать будет.
Кот Обормот, как зачарованный, не сводил глаз с попугая.
Григорий видел, что кушать ему не дают. Тогда он хлопнул крылышками и взволнованно, совсем как прежде мама Лида, сказал:
- Что делать? Что делать?
- А, так ты еще и грамотный?! - воскликнул мужчина. - У нас тоже по два курса института.
- Геофак, между прочим, - стеснительно доложила женщина...
- Смотри, смотри, как кот к нему подбирается, - перебил ее мужчина.
Григорий растерянно смотрел на мужчину и женщину. Незнакомые фразы, непонятные поступки...
А кот со стула прыгнул на стол...
- Жалко птичку, - зевая, сказала женщина.
- Пусть не умничает, - хмуро ответил мужчина.


ОН БУДЕТ ЖИТЬ!

Tете Маше в день рождения соседи подарили Жучка. Нет, не жука, а маленькую собачку, которую звали Жучок. Песик был непородистый, но произошел от карликовых собачек и был очень забавным, словно игрушечный.
- Ой, - всплеснула руками тетя Маша, - что же я с ним делать буду?
- Дареному коню в зубы не смотрят, - шутили соседи.
  Дядя Лева скептически улыбнулся:
- Это что, собака?
Но очень-очень скоро он уже гулял со щенком по скверику и говорил встречному бульдогу:
- Попробуй тронь моего Жучка, так я тебя сам укушу!
То ли слова, то ли угрожающий вид дяди Левы срабатывал, но и бульдог, и другие зверюги обыкновенно думали: «Нам это надо?! Пачкаться...» - и уходили.
Так и жили. Жучок, конечно, подрос на целых десять сантиметров, но все равно оставался маленьким. Зато был смелым, как лев.
Если слышал шаги в коридоре - заливался голосистым лаем. Если подходили к двери - оскаливал клыки и рычал, отпугивая непрошеных гостей от квартиры, куда он уже прочно прописался.
Иногда дядя Лева с улыбкой говорил:
- Что это за имя тебе дали, малыш, - Жук!.. Жук Левинзон...
Ерунда какая-то. Но ничего не поделаешь, не могут же члены семьи быть на разных фамилиях.
Существом Жук был очень нежным и избалованным. Если колбаску не нарезали маленькими кусочками, он к ней даже не подходил. Если не видел на лицах величайшего умиления и восхищения - не начинал есть.
Поев, Жучок позволял вытереть себе мордочку салфеткой: Пожалуйста, если так принято в хороших домах’’.
Спать Жучок любил не у дверей, где обычно спят собаки, а на подоконнике. С раннего утра до позднего вечера, с перерывами только на обед и на прогулку, контролировал Жучок ситуацию во дворе.
Жизнь во дворе кипела: гуляли коты и собаки, появлялись совершенно посторонние, никому не знакомые люди, ходили соседи, сновали машины и велосипеды. От массы впечатлений голова шла кругом. Чтобы остановить эту круговерть, щенок закрывал глаза и засыпал.
Заметив это, тетя Маша положила ему на подоконник красивую подушечку. И с тех пор Жучок даже ночью предпочитал спать на своем наблюдательном пункте..
Но если в квартире  или во дворе случалось что-то необыкновенное, Жучок мгновенно просыпался: он всегда был начеку.
Служба его была результативной. Как-то автомобильные угонщики хотели тихонько выкатить «Жигули», стоявшие во дворе, под окнами Левинзона. Жучок залаял так звонко, что проснулся весь дом, в том числе и хозяин машины. Зажигались окна, выскакивали на балконы люди. Ворам пришлось убегать,   несолоно хлебавши, за что Жучку была объявлена Всеобщая Дворовая Благодарность!
Соседи так и говорили Левинзону:
- Вся ваша семья заслуживает благодарности за то, что у вас есть такой умный и бдительный пес!
Дяде Леве было приятно.
Но однажды дядя Лева и тетя Маша уехали, оставив Жучка на хозяйстве.
Наблюдая за мальчишками во дворе, Жучок не услышал, как дверь тихо отворили отмычкой. За квартирой, видно, давно следили, зная, что у старых моряков есть чем поживиться…. В квартиру вошли двое грабителей.
Молнией налетел Жучок на пришельцев, оглушительно залаял. Заставить его замолчать было невозможно. Тихо обворовать квартиру не удалось.
В руке одного из грабителей мелькнул нож.… Но рядом открылась дверь: соседи привыкли к тому, что напрасно лаять Жучок не будет. Грабители, ничего  не взяв, спаслись бегством.
К вернувшимся домой дяде Леве и тете Маше бежали все дети двора:
- Скорее! Скорее!
… Два часа хирург лечебницы зашивал раны Жучка.
- Такая собака! Такая собака! Если он не выживет, я не знаю, как я буду жить, - плакала тетя Маша.
Наконец, дядя Лева осторожно вынес Жучка. Туловище собачки было забинтовано, глаза закрыты. Тетя Маша с надеждой смотрела в глаза хирурга.
- Он будет жить! – сказал хирург. – Ваш отважный пес будет жить еще долго-долго!
Тетя Маша и все дети перевели дыхание.


УШИ КАК УШИ,  И ХВОСТ КАК ХВОСТ

Не доглядел дядя Боря за своей любимицей. И Альма, его красавица, его гордость, овчарка Альма безоглядно отдалась давно приглянувшемуся дворовому псу. Конечно же, это не прошло незамеченным, и дядя Боря расстроился:
- Ой, что же это будет? Позор на мою седую голову. Попробуй пристрой нечистопородных щенков, да еще щенков с примесью дворняги!
Но в глубине души дядя Боря знал, что не было еще у Альмы щенков, которых бы он не смог определить в хорошие руки.
Полюбил он малышей уже с первого взгляда, с первого мгновения. Они еще только беспомощно отползали от матери, а дядя Боря умиленно шептал: «Маленькие... деточки...»
Щенков было трое, дворовой пес был силен и не напрасно Альму так к нему тянуло. Опытному глазу сразу было видно, что гены дворового пса в щенках преобладают. Двух щенков у дяди Бори давно просили знакомые, живущие в пригороде. Их отдали первыми. А вот самый маленький, самый последний и дорогой Мизинчик, как говорил дядя Боря, - где найти ему хорошего хозяина? И выбор дядя Боря остановил на своем хорошем знакомом, большой души человеке, который никогда, кстати, не занимался собаками.
- Когда-нибудь надо начинать общение с природой, - убеждал дядя Боря Степана. - Ну что ты зарядил: работа — дом, работа — дом. Возьми щенка!
- Да, - раздумывал Степан, - скоро полтинник, а не было у меня настоящей собаки. Решусь...
И он пришел за щенком.
Дядя Боря превзошел самого себя. Он смеялся от счастья: его щенок, его Мизинчик, попадет в хорошие руки!
- Это его мама? - восхищенно рассматривал Альму Степан.
- Ну, не я же его родил, - снова смеялся дядя Боря.
- Я вообще в собаках не разбираюсь, - честно признался Степан.
- А что в них разбираться: видишь, уши как уши, и хвост как хвост. А с мамой ты уже познакомился. Я с тебя, как с друга, даже денег не возьму.
- Нет, я слышал, деньги обязательно платить надо, чтобы собаке жилось хорошо — примета такая, - обнаружил Степан уже начавшие копиться познания.
И докер докеру дал 20 баксов. Дядя Боря на радостях открыл лучшее бренди из личных запасов.
- А имя я решил дать ему Герцог, - сказал Степан.
Дядя Боря только крякнул и налил по второй.
«М-да, удружил», - подумал он.
Но с другой стороны, он понимал, что стоит Степану взять в руки малыша, прижать его к сердцу и дороже собаки уже не будет на всем белом свете.
Так оно и вышло.
Правда, дома жена Степана, Зина, рассматривала щенка подозрительно.
- Ты хоть посоветовался с кем-нибудь? Это породистая собака?
- Ты что, сама не видишь, - возмутился Степан, подогретый лучшим бренди из бара дяди Бори, - уши как уши, и хвост как хвост.
Больше о породе они не заговаривали.
Щенок рос, принося в дом одиноких людей все больше радости. Уже и Степан, и Зина стали понимать, что овчарку он напоминает весьма отдаленно. У Герцога были уши овчарки, а хвост метелкой поднимался вверх, как у отца — дворового пса.
Когда в парке Степан кричал псу: «Герцог» - полпарка смеялось, оценив это как хорошую шутку.
Но от захлестнувших Степана и Зину любви и нежности к своему питомцу они не обижались на смех, а особенно веселым рассказывали историю покупки Герцога.
- Ха-ха-ха! - вторили слушатели за Степаном: - Уши как уши, хвост как хвост!
Вторые 20 долларов Степан принес дяде Боре через четыре месяца, после того, когда Герцог пытался защитить его от взрослой собаки.
Доберман-пинчеру, собаке задиристой и непредсказуемой, что-то не понравилось в Степане.
- Пес попытался укусить меня за руку. Малыш Герцог подпрыгнул между мной и доберманом. Доберман опешил. Через секунду от заливистого лая Герцога всем окружающим захотелось плотно закрыть уши. А эта мелочь, - продолжал Степан, - отогнала добермана от меня и погнала прочь... Я слишком дешево оценил такого защитника.
И докер докеру дал еще 20 баксов.
С тех пор Степан стал звать свою собаку Герой (сокращенно от Герцог), чтобы не привлекать внимание к себе и собаке, все-таки, почетный докер.
Ежедневно гулял хозяин с Герой в парке. Оба очень любили эти прогулки. Гера задорно смотрел на породистых собак, иногда даже дрался с ними. А силушкой папенька тоже с ним поделился, как и внешностью. Смотрел Гера на всех породистых собак и думал: «Дай вам Бог испытать на своем веку столько любви и нежности, столько досталось мне».


ХОЗЯЙСКАЯ СОБАКА

Грустно. Опять он остался один. Снова четыре дня он будет скучать. Но у него есть работа. Зима уже прошла, весна, а затем лето - и хозяева будут с ним, наверное, целых три месяца. Четыре дня хозяев не будет, только четыре дня. Но для него оставлен хлеб, каша со шкварками, налита вода. Четыре дня. Они быстро пробегут. Он будет думать о хозяйке. А затем целых три дня будет слушать, как они с ним разговаривают, как они будут его хвалить, называть хозяйской собакой. И глядя на бездомных собак, уныло пробегающих мимо дома, он будет жалеть их, будет желать им тоже найти добрых и благородных хозяев, которые возьмут на себя труд и заботу о четвероногих.
…Кто-то лез через забор. Он стал бегать, волоча за собой цепь по проволоке, натянутой через двор. Не заметил, как зацепился, запутался, как упал, - уже не помнит. Последние мысли были: «А все-таки я хозяйская собака. И обо мне есть, кому пожалеть».


СОВЕРШЕННО НАХАЛЬНАЯ КОШКА

Однажды во двор зашла совершенно несчастная кошка. Шерсть на ней была светло-серой, она еле покрывала тощие бока. Хвост был облезлым, как будто на него не хватило шерсти.
- Мяу, - подняла кошка голову в сторону хозяйки.
- Понятно, - сказала хозяйка, - спасай, чем можешь.
И она быстро положила ей кашу с мясом. Кошка съела и удалилась. Через два часа она снова пришла.
- Мяу, - повторила она.
Съела поданный обед и удалилась. Перед ужином она появилась так же и с этих пор кошка регулярно получала завтрак, обед и ужин. Она привыкла к кормилице, спокойно все съедала и удалялась. Но однажды хозяйка услышала шум со стороны кухни, словно кто-то лазил по столу. Хозяйка открыла дверь и увидела на столе облезлую кошку.
- Ах ты, неблагодарная, ты что же, решила, что не всем съестным с тобой поделились и решила сама все проверить!
Хозяйка выгнала кошку и плотно закрыла дверь. Но случаи проверки столов кошкой повторялись, если ей удавалось застать открытую дверь. Но однажды после обеда по кошкиному расписанию хозяйка застала кошку спящей,- где бы вы думали? На своей белой подушке! Или у кошки была мания величия, или угол кровати по каким-то причинам ее не устраивал, но она лежала на белейшей наволочке.
- Ты совершенно нахальная кошка, - только и смогла проговорить хозяйка.


СИЛА ЛЮБВИ

Бабушка болела уже два месяца. Дог Бари лежал возле кровати. Ему тоже не хотелось есть. Он клал голову бабушке на руку и смотрел на нее умными глазами.
- Тебе надо поесть, - убеждала бабушка слабым голосом. - Ты еще молодой, тебе силы нужны.
Но Бари не ел. Ее любимец отказывался от еды.
- Ах ты хитрец, - поняла бабушка. - Ты думаешь, что я дам тебе умереть? – и бабушка заставила себя начать кушать.
«Нужно брать себя в руки и выздоравливать»  — решила она. Собирая все силы, она выпила теплый бульон, затем сон. Вечером бабушка заставила себя съесть немного творога. Прошло время и бабушка с Бари, в сопровождении детей, вышла на прогулку.
- Как Бари похудел, - встречали их знакомые.
- Мы долго болели, - ответила бабушка. - Но теперь все будет хорошо.


ЧЕРТОВА СКОТИНА

Хозяин всегда был недоволен. И жена плохо готовила, и дети не слушались, и детей по лавкам столько, что не мог прокормить. И тут еще эта чертова скотина. Уже пять месяцев, а худой, маленький. Корова родила теленка, но кормить и корову было нечем, и, соответственно, теленка. А откуда при такой семейке молоко для теленка? Хозяин решил отвезти теленка на бойню.
- Его бы подкормить сначала, - говорили соседи.
- Нечем, - отрезал хозяин. - Да иди ты, чертова скотина.
А теленок, глазами, полными мольбы, смотрел на хозяина. «Я же маленький, я не жил совсем, я ничего не видел!» — кричал его взгляд. Теленок пытался увернуться, убежать, хозяин бил его палкой.
- Иди, чертова скотина!
Хозяин загнал теленка в ворота бойни. Но именно тут, перед воротами, маленькая вспышка. Его шестилетний сын Петька плачет за домом и кричит:
- Я тоже хочу велосипед, я же маленький, меня нельзя обижать!
- Да будет у тебя велосипед.
Хозяин снова ударами по ребрам погнал теленка дальше во двор бойни. Петька у папы был любимчиком…


ДЕД, БАБА И СОБАКА НЮНЬКА

Жили были дед, баба и собака Нюнька о трех ногах, но верность хозяевам, беспримерная преданность, хороший характер сделали так, что, переезжая к сыну из села в город, старик поставил ультиматум — только с Нюнькой. Деду было лет семьдесят, но прожитая трудная жизнь рано его состарила. Голод, война, послевоенные тяжелые годы… Надо было пережить, выстоять, вырастить двоих детей. Вот сейчас с женой плохо — перенесла инфаркт и лежит уже несколько лет. Сын привез ее из деревни и поселил во времянку, выстроенную рядом со своим домом. Небольшая комнатка, коридор, в котором стоял примус. Сын с невесткой жили небогато, работали на заводе. Дед все это видел, был благодарен сыну. Сын помогал купать бабушку, а в остальное время говорил:
- Дед, ну ты сам не без рук.
И всю работу по дому дед делал сам. Вел свое нехитрое хозяйство. Сварит суп, кашу, покормит бабку, поест из той же тарелки, что и бабка, чтобы не мыть посуду. А в оставшуюся кашу нальет немного супа, накрошит хлеба и подставит эту тарелку собаке Нюньке.
Жалели ее дед с бабой. Нюнька попала под машину и теперь ходила на трех ногах. Больная нога никак не заживала, и дед постоянно мазал ее дегтярной мазью. А к врачу Нюньку некому было отвезти. Врач бы сказал, что мокрую мазь на мокрую рану класть нежелательно. Бабка не жалела своего мужа. «Это его Бог наказал! Он в молодости мне изменял, вот теперь пусть ухаживает за лежачей». И это чувство справедливости заслонило бабке все. Да и Нюнька страдала, без вины виноватая. Шло время. Дед под бременем забот тихо угас. Бабку увезла к себе дочь. А Нюнька с горя ушла куда глаза глядят. Видно, не пережила смерть деда, который ее очень любил. В семье сына никто не вспоминал о родителях, а тем более, о доброй и ласковой собаке Нюньке.


КОТ

У каждого кота есть свои сложности и есть свое, пусть иногда очень короткое, котячье счастье. Вот у него, например, никогда не было даже имени. А счастье было. Вот уже восемь лет длится это его счастье. Восемь лет назад его, брошенного котенка, пожалела женщина, живущая на девятом этаже. Она постелила кофту в коридоре и кормила его все восемь лет.
- Кис, кис, — говорила она и он приходил.
Несколько добрых слов, а главное, у него было куда возвращаться. Он называл свое место «дом». Но не бродячим он был, а домашним. В парадной увидел кот людей и стремительно бросился к двери. Он прекрасно понимал, что от незнакомых можно ждать чего угодно. И собаку натравить могут, и ударить, и просто грубо накричать. А ведь он, кот, так любил добрую, тихую речь. Слетев вниз по ступенькам, кот выскочил на травку. Здесь он общался с солнышком, цветами, лежал на теплой земле, общался со свежим ветерком и пряными запахами, находил вкусные косточки от рыбы, которые выносили добрые жильцы дома, и даже иногда находил свежую рыбку и лакомился ею. Восемь лет счастья, но и восемь лет страха. Каждый день кот пробегает коридором, вылетает на лестницу, слетает по ступенькам и скрывается между деревьями. Успел, а то бы на ступеньках мокро было.


ХВОСТ

В магазин зашел мужчина. Подошел к продавщице:
- Извините, можно выйти через черный ход, мне нужно от хвоста избавиться?
- Какого хвоста? - удивилась продавец.
Но выпустила дядьку в запасную дверь. Через время продавцы заметили, что перед дверью стоит пес, поставив передние лапы на верхнюю ступеньку, преданно глядя на закрытую дверь. Туда ушел хозяин. Лапы устали, пес сел, потом встал, переступил с лапы на лапу, снова сел. Прошло три часа. Покупатели заходили в магазин, спрашивали:
- Чья собака?
Продавцы и директор выходили из магазина, видели собаку, преданно ждущую хозяина. Только теперь они поняли выражение: «Мне нужно от хвоста избавиться». Все поняли и расстроились: какой негодяй!
- Это я, - запричитала продавщица, - это я его выпустила. - Она все рассказала.
- Какой подлец! - возмущались работники магазина.
Они покормили пса. Пес не уходил. На следующий день уборщица, пришедшая первой, застала пса, спящего на ступеньках магазина.
- Иди, иди домой, - уговаривала пса сотрудница.
Пес отходил в сторону, а потом снова приходил и садился перед дверью.
- Тетя Паша, - попросил директор, - возьмите себе этого пса. Ведь вы одна живете, на первом этаже, а я буду оплачивать его содержание. Нельзя пройти мимо такой верности и преданности и не поддержать.
Пес внимательно смотрел на директора. Все-то он понимает, этот пес, понимает и чувствует. Пес вместе с уборщицей приходил к магазину и ложился на ступеньки перед дверью. Он никогда больше не встретит своего первого хозяина, но он нашел верных друзей и много лет будет охранять магазин.


МОЙ ПЕРНАТЫЙ ДРУГ

Приближался урок зоологии.  Ирина Владимировна сообщила потрясающую новость: класс идет в зоопарк!!! Тема урока — пернатые!
Сколько радости подарил детям зоопарк.
Сначала они долго стояли возле клетки с хищниками. «Р-р-р» — рычал Вовка Кискин на льва. «Р-р-р», огрызался лев.
Обезьянам строили рожи до тех пор, пока те не обиделись: мол, можно обезьянничать, но не настолько же. И мартышки ушли в глубь клетки. Дети все поняли, пошли дальше, переходя от вольера к вольеру. Полюбовались белым медведем в бассейне.
— Вот уж чистюля, — удивился Коля Промокашка, — сам белоснежный, а все моется, купается.
В свое время Коля получил прозвище Промокашка за то, что все пальцы, лицо, все тетради у него были в чернилах. «Коля, пользуйся промокашкой», — убеждали его учителя. Так и закрепилось за Колей прозвище Промокашка.
— Да, — подтвердила Ирина Владимировна, — когда вам не хочется мыться, вспоминайте, пожалуйста, этого мишку.
Коля нахмурился.
К верблюду близко не подходили, так как увидели, что двое мальчишек возле вольера вытирали курточки от слюны. Видно, верблюд, раздосадованный их приставаниями, сказал: «Тьфу на вас!»
Наконец перешли к пернатым. Уточки, гусочки, голуби, куропаточки, попугаи и важный павлин. Дети с удовольствием поговорили с попугаем Арой.
— Какой умный, он все понимает, — удивились дети, а Ирина Владимировна объяснила:
- У попугаев очень развита подражательная способность, что часто принимают за ум. Люди давно заметили, что каждому животному присущи способности, отличающие его от других. И в своей речи мы часто пользуемся такими выражениями: храбрый, как лев, ласковая, как кошечка, хитрый, как лиса, голодный, как волк. Если на уроках учительница говорит: «Иванов, не обезьянничай», — это значит, не гримасничай, не вертись. Или: «Петров, не попугайничай», — значит: не повторяй за кем-то бездумно.
На следующий день учительница задала классное сочинение на тему: «МОЙ ПЕРНАТЫЙ ДРУГ».
Смотреть на класс было одно удовольствие. Дети вспомнили птиц в зоопарке, своих домашних питомцев. Лица ребят были задумчивыми и ласковыми.
Вадик написал одну фразу:
«Мой пернатый друг — это кошка».
Дети долго смеялись. Когда смех утих, учительница спросила Вадика:
— Разве ты не видел, что у всех пернатых есть крылья и перья?
А Вадик не растерялся:
— Однажды мой кот поймал ленивого воробья и у него весь рот был в перьях.
Вопрос, дает ли этот случай право относить кота к пернатым, еще долго и весело обсуждался в классе.

М-Е-Е-Е! МЕ-Е-Е!
Семья устроила уик-энд. Эти маленькие воскресные праздники любили все: папа, мама, Денис и Казбек — кавказская овчарка.
Природа, неторопливая беседа, откровения у костра. Каждый как бы пересматривал все случившееся за неделю, делился с остальными членами семьи, советовался.
— А у меня снова двойка по географии, — сообщил Денис.
— А без грустных воспоминаний можно? — спросила мама. — Мы же договаривались: на природе настроение не омрачать.
Мама была стратегом.
— Вот, я ей и говорю, — продолжал сын. — Я не могу распыляться на ненужные предметы. Я должен сосредоточиться на главном для меня — на физике. Все западные школы учат по такому принципу.
— Кому это «ей»? — добродушно вступил в разговор отец. — В наше доброе старое время учителей называли по имени и отчеству.
— Географичке, — уступил сын.
— А имя не вспомнишь? — заинтересованно продолжал отец. — Это же тренировка памяти.
— Ну, Елена Ивановна. Так вот, для географички в мире, кроме географии, ничего не существует.
— Ну-ка, расскажи, — приподнялся на локте отец.
— Она так и говорит, — все больше распалялся сын. - «Я не знаю ничего увлекательнее, чем география. Все остальные науки и искусства только изучают, исследуют, воспевают то, что предоставила им география. Я рада служить этой науке. Сколько великих людей: исследователей, путешественников, ученых отдали жизни, чтобы сегодня и вас увлекла география». Для нее весь свет в окошке — география. А вот я люблю физику.
Родители улыбнулись. Костер догорал. Вот ярко вспыхнула веточка, чтобы в последний раз напомнить о том, что долго и старательно служила красоте, была частичкой большого, могучего дерева. Вспыхнула и погасла.
О таких минутах поэт сказал: «Остановись, мгновенье...»
Море тихо шуршало прибрежной галькой. Жизнь его не затихала ни на минуту. На небе плясал молодой месяц. Звезды, не смея ему отказать, церемонно кружились рядом.
Вдруг послышался шорох. Казбек зарычал, но сразу успокоился. Все с испугом посмотрели на приближающееся странное существо. К костру подошла совершенно изможденная маленькая козочка-косуля. Ей была всего неделя от роду, не больше. Очевидно, ее мать пристрелили браконьеры. А доченька чудом осталась жить. Почуяв, что рядом живые существа, козочка собрала все силы и приплелась к костру. Она подошла и упала без сил. Все тело козочки было изъедено мухами.
Папа бережно приподнял головку козочки. Мама налила ей в рот немного йогурта. Малышка не сразу, но проглотила. Через некоторое время сделала еще глоток. А Казбек обнюхал козочку и вдруг стал зализывать ее раны. В собачей слюне есть бактерицидное вещество — лизоцим...
Козочку привезли домой. Прошел месяц. Денис ухаживал за козочкой, смазывал раны Ланы, так назвали косулю. Бегал в лечебницу и аптеку.
Видя, какую пользу приносят лечение и забота Лане, Денис как-то сказал маме:
— Профессия ветеринарного врача тоже очень интересная.
— И не менее важная, чем физика, — согласилась мама.
Косуля подросла, покрылась густой шерсткой, бегала по дому, радуя всех.
— Ме-е-е, — просила она на кухне блинчики.
— Ме-е-е, — бодала она Дениса, если он не хотел с ней играть.
По вечерам в доме начиналась кутерьма: косуля догоняла Дениса, Казбек — косулю. Все относились друг к другу ласково и бережно.
— Хоть из дому беги, — добродушно ворчала мама. - Ладно уж, пошли гулять в парк. Вашей энергии многовато для нашей квартиры.
В парке люди во все глаза смотрели на изящно вышагивающую косулю, которую охранял суровый пес-кавказец. Немного сзади шли мама с Денисом. На аллеях, где выгуливалось множество собак, начался переполох:
— Где это видано, где это слыхано, чтобы дичь свободно гуляла по парку?!
Однажды два ротвейлера, оскалив морды, понеслись на косулю. Казбек, заслонив косулю собой, уперся передними ногами. Все тело его напряглось. Он тоже оскалил клыки. Вид его не предвещал ничего хорошего.
«Этот будет стоять насмерть, — поняли ротвейлеры и отступили. — Да и косуля какая-то худосочная», — утешали они себя.
Лана же чувствовала, что Казбек защищает ее, и на прогулках держалась ближе к нему.
Прошло еще полгода. Родители совещались: «Что-то необходимо предпринять. Квартира не ранчо».
Вскоре нашли фермера, у которого было много коз. В воскресенье отвезли Лану на ферму и выпустили в загон.
— Ей тут будет хорошо, — утешал фермер. — Ее не обидят.
К Лане сразу подбежали несколько козочек, приглашая ее играть.
На глазах Дениса, мамы и даже папы были слезы.
А Лана рвалась из загона:
— Ме-е-е! Ме-е-е!!! Заберите меня...
— Ме-е-е-э! Я ваша...
— Мы будем тебя навещать, Ланочка! — крикнул Денис.

АНФИСКИ, СЮДА!
Всем, кто устал бороться:
 смените гнев на милость!

В старые и для многих добрые времена достаточно было позвонить в санэпидемстанцию и сообщить: «В нашем дворе уже неделю лежит куча строительного мусора...»
— Как?! — загоралась санэпидемстанция, — целую неделю?!!
Немедленно приезжали врачи, выявляли причины, налетали на счастливых квартиросъемщиков, сделавших ремонт, и заставляли их совмещать приятное с полезным. Все становилось на свои места.
— В нашей коммунальной квартире соседка держит семь кошек, — раздавался следующий звонок в СЭС.
— Целых семь?! — не верила СЭС, — и тут же приезжала пересчитать, захватив с собой милиционера и ветеринарного врача. И несмотря на то, что, со слов хозяйки кошек, все они были кровными родственниками (тетки, племянники, бабушка),  количество кошек регулировалось.
— А у нас... вообще... крысы бегают, — звонили опять.
— Крысы?!! — и тут уж СЭС окончательно выходила из себя.
А сейчас...
Как решать вопрос с кошками, мусором, крысами?! Конечно, если вы «крутой» (то есть, у вас есть «бабки»), то «ноу проблем». Вы покупаете новую квартиру. А если вы такой, как все?..
Ольга жила в старом доме с камышовыми перегородками.
— Сколько себя помню, дом вел борьбу с крысами, обитавшими в камышовых перегородках, — рассказывала она.
Крысы любили прогрызать дыры на кухню. И хозяйки, а их в коммунальной кухне было пятеро, с отвращением обнаруживали прогрызенные кульки с крупой, следы крысиных лап на столе. Никакие крысоловки, никакие отравы не помогали.
И Ольга решила... подкармливать крыс. Она положила возле норки кусочки овощей. На следующее утро еда была съедена. А на кухне ничего не тронуто.
Ольга стала собирать картофельные очистки, корешки и каждый вечер класть их к норке. Крысам это понравилось.
Они привыкли и даже с любопытством выглядывали из норки: что сегодня положат?
Иногда Ольга клала корочки сыра и шкурки колбаски. Однажды она готовила корм, а одна крыска вышла из норки и стала наблюдать за ней. Ольга заставила себя не испугаться.
— Ах, ты, крыска Анфиска, — улыбнулась она.
За первой крыской вышли еще три, поменьше. По вечерам, оставшись одна на кухне, Ольга звала крысок:
— Анфиски, сюда!
И те приходили. Разглядывали все глазами-бусинками, сидя возле норки. Угощались предложенным и удалялись восвояси.
Однажды крыски спутали Ольгу с бабушкой. Вышли, а бабушка с перепугу запустила в них тапочком. Крыски обиделись и долго не появлялись, сколько Ольга не звала их.
И Ольге было их жаль — живые все-таки, есть хотят, а тут все равно остаются овощи, очистки.
Крыски посердились и снова стали появляться на кухне после слов:
— Анфиски, сюда!
Порядок на кухне они больше не нарушали.
Рассказывая детям во дворе о крысках, Ольга объясняла:
— Все живое любит ласку и заботу. И даже крысок можно приручить и воспитать.


ЛУЧШЕ, ЧЕМ ЭСПЕРАНТО

Все мы знаем кошачий язык. И собачий, и птичий... Например, если собака хочет с вами подружиться, она дружелюбно машет хвостом, ластится. Недовольна — ворчит. Если вы приходите к кому-нибудь в дом, а вас не пускает собака — яснее ясного: вас не приглашали и, по всей вероятности, не ждут. Если хозяин вам рад, собака спокойно впускает вас в дом. Если собака тянет к двери — приглашает гулять. Протягивает вам зажатый в зубах мячик — хочет играть.
Если кошка мяукает возле дверей вашей квартиры — просит ее впустить, мяукает в квартире — выпустить погулять. Требовательно мяукает возле холодильника — голодна. Мурлычет — довольна. Трется шерсткой об ногу — что-то выпрашивает и заранее благодарит.
Птичка в клетке стучит клювом — просит зернышки. Нахохлилась — сердится. И всем все понятно. И что характерно: тот, кто хочет знать иностранный язык, приобретает учебники, кассеты с текстами, а кто хочет знать собачий язык — приобретает собаку, кошачий — кошку, птичий — птиц...
Ученые изобретают универсальные языки, на которых могли бы говорить, общаться все живущие на земле. А такой язык давно существует - язык всех живых существ на планете. Воспринимается этот язык не только ушами, но и сердцем. И отвечать говорящему на нем нужно так же.
Как и в каждом языке, в нем существуют свои законы. Говорящему на нем нужно обладать такими чувствами, как благодарность и вежливость, забота и внимание, чуткость и справедливость...
И тогда у вас будет много друзей.


А ВАМ НУЖНА ЗМЕЯ ТОЙОТА?

Маленькому Саше повезло: его папа был моряком и из каждого рейса привозил ему много подарков. Из всех игрушек Саша больше всего любил машинки. Папа собрал ему целую коллекцию игрушечных иномарок, и уже в два года Сашенька отличал «Джип» от «Мерседеса».
Мальчик подрастал. У него появились новые увлечения, а старое неожиданно приняло новую форму.
— Мама, давай купим рыбку вуалехвостку. Это рыбка-царица, — говорил Сашенька, начитавшийся сказок.
Шли в зоомагазин, покупали вуалехвостку.
— Какая красивая! Я назову ее Мерседес, — мечтательно произнес мальчик.
Сашенька звал друзей,  и они часами наблюдали за поведением  вуалехвостки в аквариуме, создавали ей уют, украшая аквариум водорослями и камешками, делились рассказами о рыбках.  Вскоре у вуалехвостки появилась подружка.
— Мама, а давай купим морскую свинку и хомячка!
 — А зачем обоих? — спрашивала мама.
— Это очень интересные животные. Свинка приехала к нам издалека — раньше она жила в Америке. А родина хомячка тут, но он на нее похож. Я хочу за ними понаблюдать.
И в доме, кроме рыбок, появились свинка Хонда и хомячок Ниссан. Прибегая из школы, Саша первым делом менял своим питомцам воду, подсыпал корм и, лишь сделав для них все необходимое, обедал сам, готовил уроки и читал новые книги о животных.
— О чем задумался? — спрашивала мама Сашу.
— Я думаю о белом пуделе. Я бы назвал его Джип.
— Ну это уж пусть папа, когда придет из рейса,  решает, — говорила мама.
Прибывал папа, и белый пудель уже обнюхивал углы квартиры. А когда в Одессу на отдых собрались приехать мамины родственники из Сибири, Саша упросил их привезти ему настоящего сибирского котенка. Сибиряк получил имя Фордик.
Забот стало еще больше. Саше хотелось, чтобы его питомцы жили полной жизнью. Он занимался в кружке юных натуралистов, водил Джипа и Фордика на собачьи и кошачьи выставки.
Чтобы ухаживать за зверятами, Сашеньке приходилось быть максимально собранным и внимательным.
Как-то летом вся семья — мама, Саша и его младшая сестренка Юленька вышли на прогулку с Джипом и Фордиком. Кот сначала бежал бодро, а потом закапризничал: то ляжет на дороге, то на бок перевернется.
- Симулирует усталость, — констатировал Саша. — С кошками целый день бегал бы.
И все-таки кота пришлось взять на руки.
Около мальчика останавливались прохожие. Мужчина, видно, большой любитель животных, спросил:
— Сибирский? Идти не хочет?
— Да.
— Ты бы его в Сибирь сослал.
— И следовало бы. Да у него здесь друзья и уже дети, не оставлять же сиротами!
Прохожий улыбнулся.
— А кем ты хочешь стать?
— У меня будет самая замечательная профессия на земле. Я буду лечить зверей.
— Ветеринарным врачом, значит? Удачи тебе, мальчик!
И большая семья отправилась дальше.
— Ну что, Айболит, теперь твоя душенька довольна? — спросила как-то мама. — Хватит тебе подопечных?
— Я мечтаю о змее Тойоте — изящной и мудрой, — доверчиво сообщил Саша. — Это сейчас моя самая большая мечта.
Счастье бывает у всех разным. В зависимости от человека и даже от возраста человека. И вот нужна Саше для полного счастья змея Тойота, можете мне поверить.
Пусть мечтает Сашенька, пусть стремится к достижению поставленной цели. Как хорошо дружить с этим мальчиком, как интересно.
Много дней пройдет, много воды утечет, но мы обязательно встретимся с ним, обладателем самой лучшей профессии в мире, самой гуманной и милосердной.
Но все же...
А вам нужна змея Тойота?!


МАЛЕНЬКИЕ ХИТРОСТИ

Васенька часто болел. Поэтому мама, составляя ему меню, заботилась о высококалорийных и сверхпитательных продуктах. Манная каша варилась обязательно на молоке, а подавалась с медом. Котлетки из куриной грудинки, биточки из печени и ежедневный гоголь-моголь! Все эти продукты стали настолько ненавистны Васеньке, что продолжали преследовать его даже во сне.
— Васенька, съешь пулечку, — уговаривала мама.
— Спасибо, — вежливо отвечал Васенька и закрывал глаза, чтобы не видеть куриной ножки...
Спас Васеньку маленький Дик. Во время обеда щенок стоял возле стола на задних лапах и переводил полные восхищения глаза с Васеньки на пулечку, а с пулечки на Васеньку. В какой-то момент Васеньке показалось, что песик даже подмигнул ему с видом заговорщика: мол, давай выручу...
И Васенька быстренько оторвал кусочек пулечки и протянул Дику. Дик мгновенно проглотил кусочек и продолжал умильно глядеть на Васеньку, словно ничего не произошло.
— Ну, хитер! — удивился Васенька.
И, улучив момент, протянул Дику оставшуюся часть пулечки. Выход был найден!
И теперь Дик с невинным видом стоял возле Васеньки во время завтрака, обеда и ужина, спасая Васеньку от переедания.
А мама радовалась, что у Васеньки появился аппетит, и теперь, конечно, здоровье быстро пойдет на поправку.
Собираясь во дворе, ребята делились друг с другом радостями, горестями и удачно найденными выходами из сложившихся ситуаций.
Обнаружилось, что от насильственной кормежки страдает большая часть детского населения двора. Спасаться многим помогают собаки, кошки и даже... аквариумные рыбки, которым Вадик бросает манную кашу, говоря:
— Это корм, корм, ешьте скорее!
А потом вылавливает чистой ложкой масляные пятна с поверхности воды, чтобы родители не догадались. Правда, воду в аквариуме часто приходиться менять.
Все оживленно делились накопленным опытом, даже немного хвастали.
Только Машенька была грустной. Когда дети поутихли, она сказала:
— А у меня никого нет!
И горестно развела ручки в стороны, как бы показывая, что ей и обнять некого.
И всем стало очень-очень жалко маленькую Машеньку.


ФУ, МИРА!.. ФУ!

— У вас красивая собака! Породистая! Ее нужно в школу! Вы позанимаетесь год,  но это будет послушная, воспитанная собака, — говорили Зине знакомые.
— Ой, можно подумать! Что я ее сама не научу?! Фас! Ко мне! Фу! Зачем забивать собаке голову ненужным.
И Мира росла веселой и свободной, без строгости и муштры.
...По аллее парка бегут два доберман-пинчера, изящных, гладкошерстных. Одна из собак постоянно вырывается вперед, несется к каждой встречной собаке,  надеясь, очевидно, на приятное знакомство.
Увидев бегущую собаку, тут же начинает соревноваться с ней в скорости.
А хозяйка собаки постоянно выкрикивает короткие фразы-команды: «Фу, Мира, фу!», «Ко мне, Мира!», «Фу!».
Но Мира, по природе своей не только любопытная, но и заносчивая собака, считается только со своими желаниями...
Вдруг Мира увидела немецкую овчарку. Собака серьезная! Но «немец», к счастью, был в наморднике и на коротком поводке. Тут уж Мира отвела душу!
Облаяла «немца» со всех сторон, выражая ему глубочайшее презрение. Хозяин еле сдерживал справедливо рассвирепевшего пса.
А прохожие?..
Мира, за редким исключением, облаяла всех! Прохожие реагировали почти одинаково. Замирали на месте, помня, что собака нападает только на движущуюся цель.
— Она не кусается, — объясняла им хозяйка. — Она просто очень непоседливая и громкоголосая. Она молодая!
Прохожий, пришпиленный испугом к дереву или просто к воздуху, иногда даже начинал оправдываться:
— Кто ж знал… На ней же не написано.
И несмело советовал:
— Вы бы ее все-таки на поводок…
А хозяйка энергично объясняла уже следующему прохожему, на которого Мира внезапно рявкнула сзади:
— Это она доброжелательно лает. Вы что, не чувствуете радостных интонаций в ее голосе?!
И прохожему становилось неловко оттого, что дожил до седых волос, а в собачьих интонациях не разбирается.
«Хоть бы ликбез для таких вот профанов открыли», — недовольно думала хозяйка.
А Мира радостно неслась дальше.
Наконец, мальчишки, катающиеся на роликовых коньках и, очевидно, не раз встречавшиеся с Мирой,  нестройным хором закричали:
— Фу, Мира, фу! Не мешай!
А Мира, не прекращая ни на минуту свое коронное  «Гав-Гав», стала носиться наперегонки то с одним, то с другим мальчишкой.
— Фу, Мира, фу! — присоединяется к мальчишескому хору и слабый голос хозяйки...


МО-РЕ, МО-РЕ — МИР БЕЗДОННЫЙ...

Рич восхищался морем больше всего на свете. Рич — это сокращенно, полное имя ньюфаундленда — Ричард. Ньюфаундлендов называют еще попросту водолазами. Им, как говорится, сам Бог велел любить воду, море.
Рич полюбил море с трех месяцев, когда хозяева, сделав щенку все необходимые прививки, чтобы он ничем не заболел, стали брать его на море. Рич даже представить себе не мог, что бывает столько счастья сразу: можно бегать по теплому ласковому песочку, рыть ямки и, главное, — забегать в набегающие на берег волны, а потом стремительно лететь назад, отряхнуться и понежиться на солнышке. Нет, это ни с чем не сравнимо!
Рич рос, и с ним росла его любовь к морю. Он осторожно, все дальше и дальше заходил в воду и, наконец, поплыл! С тех пор не было на свете собаки счастливее Ричарда. Он плавал один, плавал с собаками, заплывал с хозяином за буйки и никогда не уставал. Завидев море, Рич со всех лап бросался к воде.
Дома после обеда он уже начинал ждать: вот-вот придет хозяин, вот-вот они пойдут к морю. Если хозяин уставал, Рич хватал его за рукав и настойчиво тянул к двери: пойдем, мол, море ждет.
Хозяева очень любили Ричарда и понимали его привязанность к морю. Они старались ежедневно водить Рича купаться. Но однажды... ведь в жизни все бывает, дела, заботы, усталость, — Рича не повели к морю.
Он сперва грустно сидел под дверью, но, поняв, что прогулка не состоится, зашел на кухню. Наступил лапой на край кошкиной миски, пролив воду на пол, лег в образовавшуюся лужицу животом и стал грести лапами: «МОРЕ, МОРЕ — МИР БЕЗДОННЫЙ».
И хозяевам, несмотря на сверхзанятость, очень захотелось повести Рича к морю.


ФИЛ, ФИЛИМОНЧИК! МЯУ! МЯУ! МЯУ!

Михаил Семенович долго был единственной большой любовью Веры Антоновны. Даже в детях она прежде всего любила мужа. Сына назвали тоже Мишенькой. Дочь — Милочкой.
Второй большой любовью стала внучка Лерочка.  Но дети жили отдельно. По воскресеньям вся семья собиралась у Веры Антоновны на семейный обед.
Вера Антоновна пекла пироги, лепила вареники и пельмени, на которые у молодых не хватало времени, готовила всеми любимую фаршированную рыбу. Дети угощались, беседовали с родителями, советовались.
Когда Лерочке исполнилось четыре года, было решено воспитывать ее на любви к братьям нашим меньшим. В доме появился Фил — карликовый пудель. Он стал третьей большой любовью Веры Антоновны.
Теперь он был в семье самым маленьким и требовал массу заботы и внимания. А в женской любви очень много сострадания, сочувствия. Со временем места перераспределились. Первое место занял Фил, второе — внучка Лерочка, третьим стал Михаил Семенович. Михаил Семенович был без претензий, потому что и сам первое место безоговорочно отводил Филу.
То его нужно было убедить соблюдать собачий рацион, то он обрастал сверх меры и срочно нужен был собачий парикмахер, то у него отчего-то нос сухой и глазки тусклые — не заболел ли?
Постепенно все члены семьи, даже маленькая Лерочка,  признали, что в первую очередь Вера Антоновна должна обслуживать Филимончика. В ответ Фил так привязался к Вере Антоновне, что не отпускал ее от себя ни на минутку. Если хозяйке случалось выйти из квартиры по хозяйственным делам, он начинал обиженно скулить.
— Ну ладно,  ладно, — говорила Вера Антоновна, и чаще всего откладывала дела до прихода Михаила Семеновича. Но если уж идти было необходимо и Вера Антоновна долго не возвращалась, пудель, распаляясь, переходил от повизгивания к истошному вою.
— У-у-у-у, — как сирена,  вопил Фил.
Соседи по дому хорошо знали маленькую хорошенькую собачку, любовались ею. Поэтому, заслышав жалобное причитание Фила, весь дом начинал сочувствовать ему.
Самые сердобольные подходили к двери Вериной квартиры.
— Фил! Вера скоро придет! Будь мужчиной!
Фил ненадолго замолкал, прислушиваясь, но через минуту снова начинал выть.
— Чем же его отвлечь?! — соображали сочувствующие.
— Фил! Филимончик! Мяу, мяу, мяу!
Фил прислушивался и принюхивался.
— Кошки -  это серьезно!
Возвращалась Вера Антоновна, и душевное равновесие всех восстанавливалось.
Но через день-два все повторялось снова. И случайные посетители с изумлением наблюдали, как возле одной из квартир стоят взрослые дяди и тети и мяукают на разные голоса:
— Мяу, мяу, мяу!!!...


НЕ ОТРЕКАЮТСЯ  ЛЮБЯ

Судьба пуделя Вилли была, казалось бы, решена с первых дней его жизни. Она обещала быть безоблачной и стабильной.
Мамой Вилли была собака Динка. Не успели у Динки родиться трое щенят, как об этом узнали все соседи. Первыми были, конечно, дети. Они часами подглядывали за Динкой. Мамой Динка оказалась бесподобной, она без конца облизывала, кормила и опять облизывала щенят, а когда ей приходилось отлучаться (ведь у всех собак есть личные дела), она опрометью возвращалась к детям.
Поэтому и от щенят глаз нельзя было отвести: чистенькие, ухоженные и толстенькие. С первых дней будущие хозяева оговорили свои права собственности на щенят.
Вилли — самый крупный и красивый из щенков — первым ушел от мамы Динки в новую семью. Он легко перенес переезд, потому что там его сразу окружили вниманием, заботой и любовью. Хозяева — тетя Лиза и дядя Миша — жили тогда одни. Сын с семьей жил в Москве, внуки приезжали редко, и весь запас нерастраченной нежности достался маленькому Вилли.
Тетя Лиза повязывала ему на грудь салфетку, усаживала за стол и кормила с ложечки кашкой. Дядя Миша баловал щенка новыми игрушками, резиновыми и плюшевыми, мячами и ошейниками. Счастью, казалось, не было конца. Но вдруг...
Родственники хозяев, обосновавшиеся за океаном, давно уговаривали тетю Лизу и дядю Мишу переехать к ним. И, наконец, уговорили.
— Как же быть с Вилли? Неизвестно, как сами устроимся… Чужая страна... А тут еще собака…
Тетя Лиза с дядей Мишей пригласили соседку, у которой тоже был пудель, только карликовый, и попросили ее взять к себе Вилли.
Соседка сначала опешила и стала уговаривать тетю Лизу и дядю Мишу взять собаку с собой. Но поняв, что у них все решено, пожалела пса, который вдруг оказался ненужным. Во время их разговора Вилли молча переводил глаза с тети Лизы на дядю Мишу, затем на соседку. Он как будто не верил своим ушам: неужели такое бывает? И вдруг понял: бывает.
Соседка, исчерпав все аргументы для отказа, сказала:
— Ну что ж, если он пойдет со мной, возьму, — и позвала: «Вилли, пойдем со мной!»
И пудель, который никогда никого не слушал, кроме хозяев, вышел из своей квартиры с соседкой.
В квартире Аллы — так звали его новую хозяйку — Вилли лег на предложенный ему коврик и пролежал три дня. Он сразу повзрослел.
Ему не хотелось ни лаять, ни есть. Он равнодушно смотрел на хозяев и на Рокки  (собаку новой хозяйки).
Алла с испугом заметила, что уши и морда Вилли стали лысеть. Вилли терял шерсть…
…Постепенно к Вилли вернулся аппетит, восстановилась волнистая шерсть. Подружился он с малышом Рокки, бегал с ним в парке. Он стал ластиться к новым хозяевам, полюбил их. | Но прежняя беззаботная веселость к нему уже не вернулась.
Прошло четыре года. Тетя Лиза и дядя Миша приехали погостить в Одессу. Пришли к Алле. Вилли, увидев их, вздрогнул, но не подошел.
— Вы знаете, мы не можем забыть Вилли, — сказал дядя Миша. — Лизе он часто снится: она его кормит, она с ним гуляет. Вилли ей то мячик, то куклу приносит, как бы просит: «Давай поиграем!». Отдайте нам его, пожалуйста. Чувство вины замучило. Да и возможности совсем не те, что были. Мы его до старости беречь будем.
Алла ужаснулась: как можно отдать уже любимую собаку, с которой прожили четыре года? Легко сказать: четыре года. А каждый день — два раза покормить и два раза вывести в парк погулять. А болезни, а… Ну, как вдруг взять и отдать?!
— Поймите нас, пожалуйста, — просит дядя Миша. - У Лизы просто с нервами плохо стало. Пожалуйста!!!
— Хорошо, — сказала Алла, заканчивая разговор, -  но на тех же условиях. Пойдет с вами — забирайте!
Дядя Миша с тетей Лизой, стоя в дверях, ласково позвали: «Вилли, Вилльчик, иди сюда, дорогой!», вложив в эту фразу всю свою многолетнюю тоску по собаке.
Вилли не шелохнулся.
Алла расплакалась: такую преданность и честность она встречала впервые.


ВОТ ТЕБЕ, БАБУШКА, И ТРЕТЬЯ КУРОЧКА!

МАЛЫШ

Виталик собрался с ребятами идти на море. Но мама попросила купить хлеб.
— Хорошо! — сказал Виталик.
Возле булочной лежала небольшая мохнатая собачка.
«Ждет кого-то», — подумал Виталик. В булочной, кроме него, покупателей не было. Кого же ждет собачка?!
Выйдя из магазина, он отломил собачке кусочек хлеба. Та с жадностью съела его.
«Да она голодная!» — понял Виталик. — «Наверное,  хозяин давно ищет ее».
Виталик отнес домой хлеб, но с ребятами не пошел. Не шла из головы собачка. Вернулся к булочной. Ничего не изменилось — собачка лежала на старом месте.
— Иди сюда, Малыш! — позвал ее Виталик.
И собачка подошла. Сперва неуверенно, а потом быстро засеменила за Виталиком.
— Мама, посмотри, какая чудесная собачка! — сказал Виталик, заводя ее в квартиру.
— Да уж, — согласилась мама.
Она давно уже привыкла к тому, что ее сын приводит и приносит домой разных животных. «Наверное, зоологом будет», — думала мама.
— Не пускай ее на ковер, — предупредила она. — Марш в ванную! А имя?
— Мама, я сказал: «Иди сюда, Малыш!» — и он подошел.
— Ну что ж, так и будем звать, — согласилась мама.
В ветеринарной лечебнице, осмотрев собачку, сказали: молодой скай-терьер. Порода охотничья.
Виталик очень скоро убедился в правильности сказанного врачом. Малыш был веселым и ласковым,  но, гуляя в парке, он все время принюхивался к чему-нибудь, настороженно поднимал то одно, то другое ухо, а порой выглядывал из-за кустов и вдруг ...  начал охотиться на ворон. Увидев ворону, Малыш издалека начинал подкрадываться к ней. Короткими перебежками, скрываясь в траве, ползя на брюхе, приближался к вороне. Но... все приготовления оказывались напрасными: вороны проворно улетали из-под носа охотника.
Однажды ему все-таки удалось схватить зазевавшуюся ворону за крыло. Ворона оказалась сильней — она другим крылом стукнула Малыша по голове, вырвалась и взлетела на дерево.
Так Виталик убедился в том, что Малыш — настоящая охотничья собака. Виталик ласково трепал Малыша за загривок и приговаривал:
— Малыш — охотник, умница. Мы с тобой всех ворон в парке переловим! Обязательно переловим!
Но вороны были настороже, и Малыш никак не мог открыть охотничий счет.


ПЕТУХ ДАРМОЕД

Каждое лето Виталик с родителями ездил погостить в деревню к бабушке. На этот раз взяли с собой и Малыша.
Малышу в деревне понравилось все и сразу: и строгая бабушка, которая была здесь хозяйкой, и дворик, заросший травкой, и сарай с беленьким поросеночком, который, видимо, учился лаять, но у него получалось еще только «хрю-хрю».
Малыш облаял рогатую корову,  подумав : «Как же ей повезло, что ее привязали подальше от меня», — не любил Малыш рогатых.
Из двора через калиточку Малыш попал на бабушкин огород, за огородом начинался сад. «Вот где рай-то, — подумал Малыш. — И в парк ходить не надо. Сколько здесь растений, запахов, бабочек и стрекоз!» По огороду не спеша ходили толстые, важные куры с высокомерным петухом. Малыш повел носом: дичь!
В нем просыпался охотник. Малыш начал осторожно подбираться к курам. И тут петух, которого бабушка называла Дармоедом за то, что он не нес яиц, опроверг это имя. Петух отогнал кур подальше от Малыша, а сам боком-боком стал наступать на него. Вид у Дармоеда был очень воинственный. Петух, видимо, решил, что кто-то претендует на его жен.
А у Малыша были совсем другие планы. Он хотел заслужить похвалу хозяйки, принеся ей добычу. Однако петух больно клюнул Малыша, и голландских кур пришлось пока оставить в покое.
Тем более, что Малыш заметил в огороде маленьких пестрых куропаточек (как он назвал их про себя). На самом деле это были бабушкины любимые декоративные курочки.
«Если я не принесу бабушке дичь, — подумал Малыш, — то меня тоже прозовут дармоедом, как этого петуха-психопата».


ПРИВЕРЕДЛИВАЯ БАБУШКА

Малыш долго из зарослей наблюдал за декоративными курочками, изучая их поведение. Вдруг молниеносно налетел на курчонка и схватил его за шею. Курчонок дернулся и затих. Малыш с курчонком в зубах заспешил к бабушке.
— Вот! Пожалуйста! — положил он курчонка к ее ногам. Сел рядом и стал преданно смотреть бабушке в глаза, ожидая похвалы.
— Ох! — всплеснула руками бабушка.
— Нельзя этого делать! — погрозил папа пальцем перед носом Малыша. — Нельзя!
И еще долго что-то внушал. Малыш понял не все, но слово «нельзя», которое он уже хорошо знал, привело его в недоумение.
Отлеживаясь под лавкой, Малыш целый вечер был  не весел. А утром повторил попытку понравиться бабушке. Задушенного курчонка он положил рядом с собой и стал внимательно следить за бабушкой.
— Ой! — снова запричитала бабушка.
«Нет, что-то в этом мире стало не так», — подумал Малыш. По всем правилам бабушка должна была сказать: «Молодец, Малыш», — и угостить чем-нибудь вкусненьким.
— Вот я тебя угощу сейчас! — как будто прочла бабушка мысли Малыша и схватила хворостинку. — Я вот тебе дам курятинки! Ишь какой умник выискался!
— Бабушка! Он же охотник! Я не дам его бить! — защищал Малыша Виталик. — Его специально тренировали ловить дичь.
— Все! — сказала мама. — Столько шума! Это уже не отдых.
 И Виталику:
— Следи за своим охотником, чтобы он тут всех кур не переловил. Завтра же домой, в Одессу.
А Малыш сидел в кустах, спрятавшись от бабушки, и думал: «Какая привередливая бабушка попалась! Все ей не угодишь. Может, мал курчонок? А как хотелось понравиться бабушке и пожить здесь подольше, на воле. С курами и бабочками».
Рано утром Малыш, пока его не хватились, выскользнул во двор.
— Вот тебе, бабушка, и третья курочка, самая крупная... — положив курчонка перед собой, Малыш с надеждой смотрел на бабушку.
— Что?! Угодил?!


ЭКА НЕВИДАЛЬ -  СОСИСКА!!!

Любимый кот хозяина Вася был не то, чтобы нахальным, но уж очень раскрепощенным, и ему было позволено многое. Например, сидеть у хозяина на коленях, когда тот обедает, спать с ним на диване, укрывшись одеялом. И с едой проблем у Васи никогда не было. Утром хозяин,  заходя на кухню, сразу же угощал Васю чем-нибудь вкусненьким: колбаской или сметанкой, а придя с работы, наливал ему в мисочку уху с кусочками рыбки.
Кот платил хозяину такой же любовью, радостно запрыгивал ему на руки, когда тот входил в дом, терся мордочкой об его свитер и мурлыкал. Но доказать хозяину свою абсолютную преданность все как-то не удавалось.
И вот, наконец, выдался мышиный год. Это когда мышей разводится видимо-невидимо. К радости Васи, в доме завелись мыши. Поймав первую мышь и слегка придушив ее, чтобы не убежала, Вася принес ее хозяину и гордо положил на коврик перед кроватью: на, мол, поиграй, а потом съедим вместе. Но хозяин, очевидно, был сыт, да и играть ему не хотелось, и Васе пришлось съесть мышку одному. Но все же Вася еще несколько раз честно предлагал хозяину мышей. Вася с хозяином любили друг друга. Любовь — так понимал Вася — это когда все пополам.
Однажды хозяин поджарил на сковородке ветчину с яичницей, запах был умопомрачительный, а хозяин все медлил и медлил, не выкладывал еду на тарелку. Вася залез на подоконник возле плиты, дотянулся до еще теплой сковородки и, запустив в нее лапу, ловко вытянул кусочек ветчинки. Но хозяин почему-то закричал, затопал и даже шлепнул Васю. Вот тут-то и пошатнулась вера Васи в любовь.
Он долго сидел под стулом и обиженно размышлял: «Что же это за любовь такая? Как мышек, так вместе? А как ветчинку — так врозь?!»
Хозяин, уже пожалев, что шлепнул Васю, решил его задобрить. Он протянул коту сосиску.
«Эка невидаль - сосиска, — подумал кот. — Ветчинка — совсем другое дело».
И Вася не стал есть сосиску.


РОМА РОМАНОВ

Любимцем семьи Романовых был Рома. Об этом можно было догадаться сразу, так как никто не носил такого звучного имени.
Когда Рома был щенком, одна малышка во дворе спросила:
— А как его зовут?!
— Рома! — ответили Катенька и Сережа в один голос.
— А фамилия? — опять спросила малышка.
— Такая же, как и у нас — Романов, — ответили дети.
С тех пор, стоило Роме появиться во дворе, как кто-нибудь из детей кричал:
— Рома Романов идет!
Пока щенок рос, он был объектом любви, нежности и ревности одновременно. Хозяин ревновал Рому к детям, дети к папе и так далее. Для Ромы это выливалось в частые переедания, так как каждый тайком от других старался угостить любимца вкусненьким. А Рома, чтобы никого не обидеть, съедал все предложенное. Спокойно выйти на прогулку Рома тоже не мог. Ему предлагалось выбирать:
— Ты с кем хочешь гулять? С Катей или Сережей? - И дети с замиранием сердца ожидали, кого выберет Рома.
А Рома дружелюбно тыкал мордой в Катин бок и гут же в Сережкин, заставляя детей то недоуменно переглядываться, то радостно пожимать плечами...
Случилось так, что дети с мамой уехали к родственникам, живущим в Америке. А Олег Николаевич остался заканчивать свою диссертацию. Раз в неделю хозяин ходил с Ромой на близлежащий рынок. Рома торжественно нес сумку с продуктами и бросал снисходительные взгляды по сторонам:
— Вот, мол, видите, я базар делаю!
Делать базар — это вовсе не значит делать беспорядок. В Одессе «делать базар» — это закупать продукты на рынке. Иногда Олег Николаевич наблюдал, как беспризорные собачки стараются стащить кусочек мяса с прилавка или даже из сумки покупателя.
«Вот до чего доходят собаки, не получившие должного воспитания, — думал Олег Николаевич. — А мой Рома никогда бы себе этого не позволил».
В школе на тренировках Рома был лучше всех. В результате, в своей собаке Олег Николаевич был уверен, как в самом себе. Рома вел себя так дружелюбно с окружающими и так осторожно на тротуарах и при переходе дорог, что совершенно усыпил бдительность хозяина.
Олег Николаевич частенько по утрам открывал Роме дверь и говорил:
— Погуляй, но не далеко.
И Рома, погуляв полчаса-час,  всегда возвращался домой. Аккуратно скребся в дверь, зайдя в квартиру, ложился на свой коврик.
Настали тяжелые времена. Зарплату Олегу Николаевичу задерживали иногда по два-три месяца. Регулярные походы на рынок прекратились. Рома был смышленым псом и понимал, что иногда хозяин не может дать ему даже косточки, а не то что мясные обрезки. Рома смотрел умными глазами на хозяина и молчал.
Как-то на рынке к Олегу Николаевичу обратился продавец субпродуктов:
— Ваша собака стащила у меня кусок печени с прилавка (в голосе продавца чувствовался кавказский акцент).
Олег Николаевич пришел в негодование:
— Ну что вы!! У меня воспитанный пес. Как вы могли даже предположить?!
Рома стоял рядом и честно смотрел в глаза продавцу субпродуктов.
— Извините, конечно, — растерялся продавец, встретив такую убежденность. — Но очень похожая собака!
— Нет, нет и нет! — еще раз настоял Олег Николаевич.
Походы на рынок становились все реже. Однажды Рому выпустили гулять... Через некоторое время Олег Николаевич услышал странные звуки:
— Тык-дык, тык-дык, тык-дык...
Что это такое?! Звуки усиливались и вдруг смолкли возле двери. Олег Николаевич недоуменно выглянул из квартиры. На него узенькими глазками смотрела свиная голова. Голову держал зубами Рома, его воспитанный пес, который решил взять инициативу в свои руки и позаботиться о хозяине. Олег Николаевич оторопел. Снизу послышались шаги. Олег Николаевич опасливо бросил взгляд по сторонам: нет ли соседей? — и посмотрел в пролет лестницы. По лестнице поднимался продавец субпродуктов...
* * *
— Разберитесь, пожалуйста, товарищ начальник! — сказал продавец субпродуктов седому майору и положил на стол заявление.
Продавец субпродуктов хорошо знал свое дело, но писателем он был никаким.
Седой майор прочитал заявление: «Рома Романов украл мою голову!».
— Бред какой-то! — поморщился майор.
 И отложил заявление в сторону.


КАРЛУША! КАРЛУША!

- Карлуша! Карлуша! Иди сюда, маленький, бабушка пришла…
Так бабушка Галя подзывала ворона Карлушу. Познакомились они больше года назад. Бабушка Галя гуляла с двумя своими собачками – Гошей и Лисанькой  - в парке. Лисанька, лисий пинчер, - это мама Гоши. Бабушка предложила Гоше печенье. Пока Гоша раздумывал, перекусить ли ему, пролетавший мимо ворон на лету подхватил печенье. Увидев это, бабушка Галя накрошила крошек и отозвала собак. В парке было голодно, и умный ворон решил воспользоваться случаем и хорошо пообедать.
На следующий день ворон уже сидел на дереве возле того места, где его покормили. При виде бабушки и собачек он прокричал: «Кар-кар!». Так началась настоящая дружба. Если ворона не было на месте, бабушка звала его:
- Карлуша! Карлуша!
И не было случая, чтобы Карлуша не прилетел. Иногда с ним подсаживались к еде еще два-три ворона. Поэтому Карлуша привык набирать полный клюв крошек, отходить в сторону и высыпать еду в безопасное место. Возвращался и снова набирал полный клюв. А потом съедал весь припасенный корм в одиночку. Бабушка с собачками медленно шла по аллее, поджидая, пока Карлуша пообедает. А потом ворон пешком сопровождал бабушку.
Нельзя было без улыбки наблюдать эту картину: шла бабушка, ведя на поводке старую и подслеповатую Лисаньку. Чуть дальше бежал вечно отвлекающийся по сторонам Гоша. Завершая группу, церемонно вышагивал ворон. Иногда Карлуша, залетев вперед, садился на дерево, поджидая бабушку, затем перелетал на следующее дерево. Так и гуляли…
Зимой случалось, что, заговорившись с приятельницами, бабушка забывала покормить Карлушу. Тогда Карлуше приходилось напоминать о себе. Он, пролетая над бабушкой, срывал шапку с ее головы. И приятельницы удивлялись: как он не путает шапки?
Шли дни, недели, месяцы… И каждый день в парке раздавалось:
- Карлуша! Карлуша! Иди сюда, маленький!..


И С КОЗАМИ МОЖНО ДРУЖИТЬ

Бабушке Луше подарили собачку. Небольшую, но резвую, веселую, с громким заливистым лаем.
Рекс — так назвали собачку — сразу включился в круг домашних дел и забот. Он бегал по двору и огороду, заглядывал во все уголки, заставлял кота сделать разминку, и вдруг... увидел бабушкиных коз.
Лика, Березка, Самоцветик, Лакомка, Ивушка, Ромашка и Лайма. Семь — пересчитал Рекс лаем. Может, ошибся?! И он стал отгонять одну козу от другой, чтобы пересчитать точнее. Козы всполошились: что за невидаль такая, маленький, а шуму больше, чем от старой овчарки, к которой они давно привыкли. Рекс, перегоняя и пересчитывая коз, заодно к ним присматривался.
Ага! У Лаймы штаны, как у козла — длинная шерсть на задних ногах. Не положено. Рекс стал гонять Лайму, хватая ее за штаны. Лайма сперва опешила, а потом рассердилась.
— Ах ты, невежа!
Она нагнула голову, прицелилась рогами в Рекса и понеслась на него.
— Ой-ой! — взвизгнул Рекс, едва увернувшись от удара.
Лайма отбежала, снова прицелилась и снова больно-пребольно уколола Рекса в бок. Даже шкуру в двух местах поцарапала.
Такого оборота Рекс не ожидал. «Вот пригласили, а сами дерутся», — обиженно подумал он. Отбежав в сторону, он долго зализывал раны и решил больше с козами не водиться и даже рядом не жить.
«Уйду, куда глаза глядят», — решил Рекс и медленно пошел со двора. Прошел по селу, опустив голову.
«Никому я не нужен, буду жить один».
Пришел на автобусную остановку, — там иногда можно было найти хлебную корочку — и лег под лавкой. Люди видели Рекса, жалели его, но домой никто не взял. Так он прожил на остановке два дня.
Голодно, холодно, а у бабушки Луши хлеб с молоком!
На третий день женщина, подарившая Рекса бабушке Луше, проходя мимо остановки, увидела его. Что-то случилось, поняла она и пришла с Рексом к бабушке узнать, в чем дело. Бабушка рассказала ей все про Лайму. Оказалось, что соседский Алешка видел, как та бодала Рекса. Но он сам боялся Лаймы и не помог Рексу. Бабушка Луша забрала Рекса, приласкала его: «Ах, ты мой бедненький! Все будет хорошо! А Лайму я накажу хворостинкой, она не будет драться».
Да и Рекс поумнел. Он стал приходить к козам с бабушкой. Лаять попусту он себе больше не позволял.  Козы это оценили и стали его слушаться.
Утром бабушка гнала коз пастись. И Рекс должен был охранять и беречь маленькое стадо.
— Гав! — говорил он, когда Ромашка или Лайма, молодые козы, отходили в сторону.
И козочки возвращались — порядок есть порядок! А когда все козы вместе дружно щипали травку, Рекс гонялся за бабочками. Ведь он тоже был еще совсем молодым.
Потом Рекс отдыхал, улегшись на траве, положив голову на лапы и думал: «И с козами можно дружить».
А бабушка любовалась своими любимцами и понимала, как же ей повезло с Рексом: такая умница!


ПРОЩАНИЕ С ДЕТСТВОМ

Женечка рос  смышленым  и наблюдательным мальчиком. Если ему случалось найти на улице котенка, он спрашивал себя:
— Может ли котенок сам найти себе кров и пропитание?
«Не,т не может», — решал Женечка и старался помочь. Он нес котенка домой и говорил:
— Мамочка, посмотри: такой крохотный, а уже песни поет. Нам с ним веселее будет, правда?
— Веселее, — соглашалась мама.
В другой раз он приносил домой щенка.
— Мамочка, дядя-фронтовик, увидев, что я подобрал такого красивого щеночка, сказал: «Он обязательно понравится твоей маме».
— Правильно сказал дядя-фронтовик, — вздыхала мама, понимая, что у сына доброе и отзывчивое сердечко.
Общими усилиями устраивали судьбу котят и щенят. Дарили добрым людям — знакомым, родственникам. Два котенка выросли и стали дворовыми, что тоже не так уж плохо! Дворовой кот живет во дворе, на чердаке или в подвале, а кормит его весь дом, так как кот защищает жильцов от крыс и мышей.
В коммунальной квартире, где жил Женя, была кошка, которая ежегодно рожала котят. Родители, щадя неокрепшее сердечко сына, придумали красивую легенду о кошачьем детском доме, куда отдают котят, если их родится много. Днем уйма дел отвлекала Женечку, а по вечерам, вспоминая о кошачьем детском доме, он часто спрашивал:
— А котятам там хорошо?
— Конечно, — успокаивала его мама. — Кошки, у которых нет котят, идут туда работать воспитательницами, они нянчат котят, поют им песенки перед сном. А когда котята вырастают, они идут на службу к кому-нибудь в дом или в учреждение.
И справедливый Женечка, убедившись, что все хорошо, спокойно засыпал. На просьбы сына навестить котят, родители уклончиво отвечали, что это очень далеко.
Однажды, когда мамы не было дома, у кошки начались роды. Взволнованный Женечка, которому к тому времени уже исполнилось десять лет, созвал ребят. Все с открытыми ртами наблюдали за появлением котят на свет. Но тут соседка по коммуне тетя Шура деловито притащила ведро с водой и стала топить новорожденных.
— Что вы делаете? — в ужасе закричал Женечка. — Мы их в кошачий детский дом отдадим!
— Тьфу! Запудрили парню мозги, — заворчала тетя Шура. — Да тебе жениться пора, а ты в кошачьи детдома веришь!
Когда мама пришла с работы, Женечка только и мог произнести:
— Я все знаю о кошачьем детском доме.
В глазах его было горе, но появилось и что-то новое. Это было понимание и сочувствие к родной матери, столько лет уберегавшей его от жестокости и взрослого мира.


ДЕТСКИЙ САД ДЛЯ ГОЛУБЯТ

Женился Иван на Галине по любви. И мужем Галина не могла нахвалиться. И не пьет, и не курит, и ее жалеет, и хозяин хороший. Всем, чем бы ни занимался Иван, он занимался всерьез. Или вообще не занимался, если его не тянуло.
Ну вот, не играл Иван на арфе, так он говорил: «Пустое! Простой тульский баян скажет больше, чем арфа». А на баяне он наяривал. Соперников в селе не находилось.
Была у Ивана, по мнению жены, всего одна причуда — голуби. Голубей Иван любил до самозабвения. Бывало, даст Галина два рубля на обед. Он день голодным будет, а на эти деньги голубя купит на Староконном рынке. И скажет:
— Вот о таком трубаче я всю жизнь мечтал.
Галина уже счет потеряла видам голубей, о которых всю жизнь мечтал Иван. Но она была женщиной по-житейски мудрой и относилась к причудам Ивана снисходительно. Да и фильм «Любовь и голуби» помог ей определиться — ну, должна быть у мужика какая-то блажь.
Голубятня Ивана на все село славилась: и красивая, и просторная, и чистая. Даже зимой Иван раз в месяц белил голубятню:
— Дезинфекция нужна, — говорил он.
Всех своих голубей Иван звал по именам, всех брал на руки, гладил,  ворковал с ними. При необходимости оказывал помощь: промывал засоренные глазки, выщипывал пинцетом надломившееся перышко.
— Скорее на этом месте новое вырастет, — объяснял Иван.
Наступила зима. Декабрь уже не раз доказывал, что он месяц зимний, холодный. Он как бы говорил: «Не верили?! Вот вам, пожалуйста. Снег! И уже не первый. И уже лежит целую неделю!..»
И вдруг... У молодой голубиной пары появились на свет голубята. (Ну, ошиблись в расчетах птицы). Голубята маленькие, голенькие, беспомощные. А мороз  крепчал.
— Господи! Да как же они? Замерзнут ведь! — всполошился Иван.
Задумался он крепко и... смастерил в комнате большую клетку. Перенес в нее гнездо с голубятами. Затем подсадил к голубятам родителей. Голуби доверяли Ивану и не проявляли беспокойства. Стали тут же клевать приготовленные зернышки и подносить их голубятам. А голубята тянули голые шейки и забирали клювиками зернышки из клювов родителей.
Наевшись, голубята, как все дети, засыпали, а Иван выносил голубей-родителей во двор и выпускал их: «Пусть полетают!»
Пара взмывала в небо.
Через часа два-три Иван возвращал голубей-родителей малышам. Росли голубята не по дням, а по часам, и скоро оперились.
Так и выросли они в голубином детском саду.


ЗНАТОК КОЛБАС

По улице шла молодая женщина. Вдруг за ней увязался щенок. Лохматый, симпатичный, забавный. Женщина попыталась его прогнать. Тот отстал лишь настолько, чтобы не терять ее из виду.
Щенок проводил женщину до дому и проскользнул за хозяйкой в дверь квартиры. Затем стал на задние лапки и помахал обеими передними. А в глазах его стояли слезы. Вот так он просил взять его к себе...
Очень скоро, заслужив доверие и любовь домочадцев, Жульен, так назвали щенка, стал членом семьи. Без него не решалось ни одно дело в семье, не проходило ни одно событие.
Возвращаясь домой, хозяин предвидел радостные вопли щенка. Жуля так откровенно выражал свое обожание, что хозяин с грустью расставался с ним по утрам.
Хозяйке повезло больше, - так как она полностью называлась домохозяйкой, поэтому Жульену приходилось бегать с ней по утрам за молоком, хлебом, затем вертеться на кухне, вставать на задние лапы, контролируя, правильно ли мелется мясо в мясорубке. И говорить коту Моте: «Р-р-р», когда тот намеревался стянуть котлету. Вот и успей во всей этой веренице дел еще сбегать в спальню и перепрятать резиновый мячик и куклу, тоже резиновую, кстати, которыми он любил играть, от кота Моти. Ну, не вызывал этот кот у щенка доверия! Хотя по сравнению с Жульеном кот считался старожилом и, пользуясь этим, ничего не делал. Бесконечное количество раз потягивался, выгибал спину да валялся на диване. А Жуля к концу дня буквально валился с лап на мягкий коврик и думал: «Нет, уж лучше, наверное, с хозяином ходить на работу. Там, говорят, хоть обеденный перерыв есть. А тут — четырех лап не хватает все обегать и выстоять во всех очередях...»
Но от посещения базара Жуля не отказался бы даже ради работы хозяина. Такой поход Жульен считал для себя очень престижным. Он выучил слово «базар» и теперь, услышав его, вскакивал, выражая готовность сопровождать хозяйку.
Хотя следить за ней на рынке было труднее. Мешали постоянно снующие люди, масса разнообразных запахов. Особенно любил Жуля, гуляя в колбасном ряду, выбирать колбасу.
Хозяйка первый раз сама попробовала колбасу, а остаток кусочка отдала Жуле. Тот кусочка не взял. Женщина удивилась и дала попробовать другой кусочек. Песик съел. Так и заметила она, что Жуля ест с разбором. Оказалось, что выбранная Жульеном колбаса самая вкусная.
Все заметили умную собаку. За ее хозяйкой выстраивалась очередь желающих купить качественный продукт. А торговки стали наперебой совать Жульену кусочки колбас, понимая, что он обеспечит им покупателей. За Жульеном прочно укрепилась репутация знатока колбас.
И часто при его появлении какая-нибудь из торговок, не выдерживая, всплескивала руками или упирала руки в бока: «Опять этот паразит пришел, который нашу колбасу бракует!».
Но большинство людей только благодарно и ласково смотрели на Жульена: специалист знает свое дело.


УЧИТЬСЯ НИКОГДА НЕ ПОЗДНО

Бек — немецкая овчарка, был вышколенным псом. Он окончил два курса собачьей школы: общий курс дрессировки (ОКД) и защитно-караульную службу (ЗКС).
Образование не замедлило сказаться на характере Бека. Терпимость и сдержанность относились к лучшим его качествам. Хозяев Бек понимал с полувзгляда. Он их чувствовал.
Когда в квартиру приходили посторонние, Бек немного напрягался, старался заметить волнение хозяев. Если хозяева вели себя спокойно, Беку было ясно: все хорошо, не стоит волноваться.
Если хозяин или хозяйка, стоя у двери, тревожно спрашивали: «Кто там?», этого было достаточно, чтобы Бек в одно мгновение очутился рядом с хозяйкой и подал голос. Если гость был нежелательным, ему приходилось считаться с грозной собакой. За три года (а Беку исполнилось ровно столько) ни одной конфликтной ситуации не возникло. А из беды хозяина выручать Беку приходилось.
Гулял Бек по парку без поводка и намордника. Однажды он искал полезную травку и на минутку оставил хозяина. К хозяину подошла четверка парней. Один из них замахнулся на хозяина. Как молния, Бек подскочил и вцепился в руку бандита. Парни не сразу оценили ситуацию, за что жестоко поплатились. Двое из них остались лежать на асфальте с прокушенными руками и ногами, а двое спаслись бегством.
Вот и сегодня Бек принял решение сам и нашел достойный выход из сложившейся ситуации. Он шел с хозяином по аллее парка. Вдруг его облаял, и довольно бесцеремонно, двухлетний ротвейлер. Казалось бы, не малыш и основы воспитания уже должны быть ему известны.
Но... Бек все же попробовал не останавливаться. Шел за хозяином. Ротвейлер стал захлебываться собственной слюной: на него не обращают внимания! Забегал вперед, лаял сбоку, старался укусить Бека. Снова набегал и нападал.
— Матадор! Ко мне! — попробовал отозвать его хозяин.
Он не слушался. Бек остановился. В два прыжка Бек оказался рядом с ротвейлером, схватил его за холку зубами, приподнял, основательно потрепал, как нашкодившего кота... Потом разжал челюсти и спокойно продолжал путь, оставив плюхнувшегося на асфальт хулигана.
Ротвейлер опешил, он не верил своим глазам. Его унизили и наказали! Он отполз к стоявшему невдалеке своему хозяину, который наблюдал за разрешением конфликта, и заскулил. Хозяину было очень жаль своего пса. Но он понял, что тот пострадал из-за недостатка воспитания.
— Ничего, Матадор! — сказал хозяин. — Учиться никогда не поздно.
И пошел записывать Матадора в собачью школу.


КОТ — ФАВОРИТ, НО ОН ЖЕ — БРОДЯГА

Когда кот появился в квартире, там уже жили две собаки. Сперва любимцем был пинчер. Хозяева называли его уважительно полным именем — Арчибальд. Но сын хозяина, готовясь в дальнейшем тоже стать хозяином, попросил купить и ему собаку. Родители, недовольные методами воспитания Арчибальда, которые насаждал сын, согласились и купили ему черного  лохматого терьера.
Сын хозяина стал звать его коротко — Арс  или Арсик!
Ох, и доставалось Арсику от Арчибальд,а пока он рос! Арчибальд догадывался, что Арсик может отнять любовь хозяев, и драл его при каждом удобном случае. Стоило хозяевам отвернуться, и Арса ждала выволочка! Арчибальд хватал Арса за длинношерстную шкурку, встряхивал, мотал головой и волочил по полу. Щенок обиженно визжал. Но вскоре подрос, простил все обиды и подружился с Арчибальдом.
Они все делали вместе. Один скулил у двери, просясь гулять, и второй рядом. Один просил есть, и другой тоже. И спали они вместе на одном коврике. Вот эту идиллию и нарушило появление кота.
Папа с сыном подарили его маме в день рождения. Увидев кота, мама сперва подняла брови домиком, но уже через несколько минут ее недовольство сменилось откровенным восхищением. Красоты кот был царственной, в блестящей черной шубе, с хвостом-опахалом...
А возраст у него был подростковый: уже не котенок, но еще и не взрослый кот.
Кот сразу отвлек внимание хозяев, отобрал у собак вкусности. И вообще, о собаках почти забыли, любуясь котом, называя любимца ласково — Фаворитом. Собаки недовольно ворчали (выражать негодование лаем в квартире не позволяло полученное воспитание). Но оказалось, что Фаворит ценит домашние привилегии не очень высоко. Ему бы лежать на атласной подушечке, которая считалась его собственностью, а он, задрав хвост, как простолюдин, носился по квартире. И, что уж совсем не шло царственной особе, однажды выпрыгнул в открытую форточку, благо квартира была на первом этаже. Собаки только переглянулись. Этого от кота никто не ожидал! Не было Фаворита долго. Собаки даже заскучали. Они уже научились отбирать у котика лакомства и теперь, понимая, что маленький сейчас в квартире только Фаворит, ждали появления вкусной колбаски или рыбки на его тарелочке.
И вот Фаворит, закончив прогулку, возвратился домой... Опять же через форточку.
— Ах ты, бродяга! — укоризненно сказала мама.
Но сын уже положил котлетку на тарелочку Фаворита.
Понравилось Фавориту бродяжничать. Выходить из квартиры он теперь предпочитал только через форточку. Новое прозвище тоже закрепилось за Фаворитом. Он к нему привык. Теперь, когда к нему обращались, он и на прозвище «Фаворит»,  и на прозвище «Бродяга» миролюбиво отвечал: «Мур-р-р!»
А собаки... А собаки умильно махали хвостами и думали: «Ну и что, что Бродяга, но он для всех и Фаворит!»


ДАНА И ПЕТУХ

Какое счастье! Сегодня Дана первый раз в своей жизни с Виталиком, его мамой и папой едет в деревню.
Всю дорогу Дана смотрела и не могла насмотреться на мелькающие дома, деревья. Люди, видя овчарку в окне машины, махали ей руками, улыбались. Они, видно, понимали, что в деревню Дану взяли за хорошее поведение. Когда Виталик бывал доволен Даной, он тоже ей улыбался.
Перед самой бабушкиной деревней Дана задремала. Но как только машина остановилась, выскочила и стала изучать бабушкин двор.
«Хо-ро-шо!» — решила Дана. И огород, и сад ей гоже понравились. Вот бы в город такой дворик, садик и огород! Дана с любопытством разглядывала уток — неуклюжие какие-то, переваливаются с ноги на ногу, слоняются из стороны в сторону. Не любила Дана праздношатающихся. Куры ей понравились больше. Деловые. Хлопочут,  квохчут. А петух с красивым пышным хвостом привел Дану в умиление. Хвост — ну совсем как у Рекса, с которым она любила играть в парке. Вспомнив друга, Дана захотела поиграть. Она погналась за петухом. И, конечно, недаром они с Рексом занимались бегом: Дана схватила петуха за хвост. Каким же было ее удивление, когда во рту ее оказалось перо из хвоста, а петух, развернувшись и воспользовавшись растерянностью Даны, больно клюнул ее в щеку!
Дана опешила. Рекс тоже не всегда оставался доволен догонялками, но ни разу не позволил себе клюнуть Дану.
— Гав, — рявкнула Дана.
Это значило, что она объявляет петуху войну.
На следующий день, едва позавтракав, Дана понеслась в огород. Разыскала петуха и лаяла на него, пока не подошел Виталик и не увел из огорода...
Через три дня семья уехала в Одессу.
Прошел год. Виталик серьезно, по книгам дрессировал Дану. Дана стала послушной и спокойной собакой. Приехав снова к бабушке, Виталик первым делом сообщил:
— Бабушка! Ты Дану не узнаешь! Она знает все команды. Вот смотри: «Дана — место!»
Дана легла у двери и стала следить за говорящими.
— Она уже не будет гонять петуха? — спросила бабушка.
— Ну, что ты, бабушка! Дана очень поумнела, стала серьезной.
Что-то в речи бабушки насторожило Дану. Она подняла голову.
«Ага... Петух!» — вспомнила Дана.
От вежливости Даны не осталось и следа. Она выскочила за дверь.
— Ко мне, Дана! — кричал Виталик.
Подняв хвост трубой, Дана неслась к курятнику.
— Ку-дах-тах-тах-тах-тах, — разлетелись в панике куры.
Но Дане был нужен только петух. У нее с ним — свои счеты! У нее с ним — ВОЙНА!


«ПО У-ЛИ-ЦЕ ХО-ДИ-ЛА...»

«По улице ходила большая Крокодила! Она... она... зеленая была!!!» — раздавалось из квартиры номер 24.
— Кто же это?! Кто настолько очарован «Крокодилой», чтобы так часто ее исполнять?! — удивлялась я.
— Дочь хозяйки квартиры Наташа учится в консерватории на последнем курсе, — презрительно доложила соседка. — Между прочим — отличница. И вот чему их там учат! Дня не проходит, чтобы она не исполняла свою «Крокодилу»! У нас уже уши пухнут, голова кругом идет.
Консерватория... И вдруг «Крокодила»? Что-то здесь не так...
В консерватории о Наташе отозвались очень тепло:
— Несомненный талант! И какое трудолюбие! Какая душа!
Непонятно...
Вскоре представился случай побывать у Наташи в гостях. Войдя в квартиру, я широко открыла глаза. Ко мне подлетел волнистый попугайчик и сел на мое плечо.
Попугай кивал головкой.
— Это он здоровается, — объяснила Наташа. — Он у нас очень любит гостей. Иногда ему несколько дней приходится оставаться одному в квартире, и тогда он общается только со своим отражением в зеркале. Поэтому у нас в каждой комнате есть зеркала.
Котя, так звали попугайчика, тут же подлетел к зеркалу и стал в него вглядываться.
— Приятно поговорить с умным человеком! Да, Котя?! — обратилась Наташа к попугайчику.
— Пр-р-р-иятно! Пр-риятно! — вторил Котя.
А Наташа продолжала рассказывать об этой удивительной птичке.
— Уезжая, мы оставляем на столе возле клетки коробочки с зернышками, семенами, воду, и Котя хозяйничает сам. Когда возвращаемся, он трещит без умолку, радуется,  лезет целоваться.
Котя,  как и его хозяйка Натаща, был влюблен в музыку. Только Наташа села за пианино, Котя занял место на крышке, рядом со стопкой нот. Он внимательно слушал все, что играла хозяйка.
Потом вдруг начал трещать.
— Это значит, время серьезной музыки кончилось, — объяснила Наташа. — Котя требует «Крокодилу»!
И она заиграла «Крокодилу», озорно подпевая мелодии. А Котя, распушив крылышки, бодро переступал с ноги на ногу. Коготки ритмично постукивали по дереву. В особо мажорных местах мелодии он трещал.
Зрелище было настолько захватывающим, что и я невольно стала подпевать Коте и Наташе.
«По улице хо-ди-ла!!!» — исполняли мы уже втроем.
Через открытые окна и даже через плотно закрытую дверь наружу вырывалась развеселая песня.


ЛЮБИМИЦА

Бабушке было 82 года. Ее мучила одышка.
Старое сердечко отказывалось служить. «Всему свое время», — думала бабушка.
Дети, и даже внуки, уже взрослые. Советы бабушки теперь никому не нужны. На предложения бабушки внуки миролюбиво, но твердо отвечали:
— Это было раньше! Сейчас совсем другое время, совсем другие представления.
— Видно,  я свое отжила, — говорила бабушка.
Она уже почти не вставала с постели, но иногда сидела на креслице у дверей, греясь на солнышке.
Однажды цыганка, проходящая мимо, задержалась возле бабушки.
—  Вы еще долго будете жить, — сказала она, — вас спасет встреча.
И, угостившись яблоками, цыганка ушла.
Бабушка не поверила. Но на следующий день в дверь квартиры стала царапаться маленькая кошечка. Ее впустили, накормили, обогрели. Кошечка сразу выбрала бабушку и доверчиво уселась к ней на колени. Она терлась головой о бабушкины руки, как бы призывая ее погладить себя.
Кошечка подружилась с бабушкой. Она стала спать около нее ночью. И бабушкино сердечко, истосковавшееся по ласке и нежности, застучало живее и ритмичнее.
Бабушка так полюбили кошечку, что совсем позабыла о своих каплях и таблетках. У нее появилась большая забота! Ведь нужно накормить кошечку, последить за ней во дворе... Да и мало ли забот у живого и, как считает бабушка, очень умного существа. Вот и приходится помогать решать все кошечкины проблемы. Но зато вот уже шесть лет не заговаривает бабушка ни о лекарствах, ни о сроках жизни.
— Правильно говорят: забота на земле держит, — соглашается бабушка.
Не может она подвести свою любимицу, оставить ее одну.
Вся семья с любовью наблюдает за большой дружбой бабушки и кошечки. А так как дети обычно повторяют жизнь своих родителей, все в семье понимают, что и им судьба подарит долгий,  долгий  век!
Читая эту невыдуманную историю, кто-то улыбнется, но...
Сегодня ученые подсчитали, что люди, в семьях которых есть животные — кошки, собаки, попугаи — живут в среднем на четыре-пять лет дольше.


СКАЖИ СПАСИБО ТУЗИКУ

Павлу Ивановичу приходилось держать на работе двух своих котов - Тузика и Клеопатру (по-домашнему Клепу).
Все дело в том, что дома у него жили пудель Фил и кошка Ромашка. И в небольшой квартире было тесно. Местожительство животных никак не отражалось на отношении к ним Павла Ивановича. Любил Павел Иванович всех своих подопечных одинаково. И потому вертелся, как белка в колесе, между работой, рынком и домом, ухаживая за своими питомцами.
Домой с рынка нес мясо и косточки, из дома на работу — супчики и кашки. И все его питомцы были сыты и довольны. Сотрудники даже подшучивали, что любви и ласки Павла Ивановича хватило бы на целый зоопарк.
— Человек без чувства долга — не человек! — убежденно говорил Павел Иванович.
С этой убежденностью он воспитал детей и внуков. Эта убежденность помогла сохранить влюбленность в жизнь жене Павла Ивановича, которая чувствовала рядом надежное плечо мужа вот уже сорок лет. С этой убежденностью в чувстве долга Павел Иванович помогал зверятам выжить.
Знакомые даже иногда злоупотребляли любовью Павла Ивановича к животным. Так вот и подбросили ему двух совсем маленьких котят, тощих, беспомощных. Не помочь было невозможно. Начались соски, кормежки. Котята росли и привязывались к Павлу Ивановичу все больше и больше.
Слишком разительным был контраст между полуголодным существованием, в котором они пробыли первые дни своей жизни, и атмосферой любви и заботы. Клепа стала кошечкой необыкновенно красивой, но ласкалась только к Павлу Ивановичу, а остальным только стоило к ней приблизиться, как Клепа настороженно выгибала спину: «Х-х-х-!». И тогда сотрудникам приходилось вспомнить, что не они спасли и вырастили Клепу.
А Тузик (сперва его звали Котик), — тот просто ходил за Павлом Ивановичем по пятам. Такая собачья привязанность подсказала имя. И сегодня котом восхищались не только сослуживцы, но и посторонние, зашедшие на комбинат по делам. Тузик окреп и возмужал. Сильный, красивый кот мог бы сделать честь любому дому.
В Одессе любят похвастать хорошей собакой, говорящим попугаем, красивым котом. Это потому,  что в каждом одессите немного ребенка:
— А у меня — вот, пожалуйста.
Тузика хотели увезти к себе хорошие люди. Но он оказался однолюбом и не пожелал сменить хозяина.
Тузик сопровождал Павла Ивановича повсюду. Ради любви к хозяину он проходил даже мимо овчарки Айки, сторожившей двор комбината.
А с Айкой у него, надо честно сказать, отношения были натянутые. Эта натянутость не переходила в драку только благодаря присутствию Павла Ивановича. Но то Айка оскалит зубы при виде Тузика и зарычит, то кот зашипит и даже замахнется на Айку лапой.
«Так бы и дал по морде!» — думал Тузик в такие минуты.
Но порой идти надо было, хотя ходить во флигель ни Павел Иванович, ни Тузик не любили. Во флигеле квартировало начальство, которое периодически вызывало к себе работников комбината, если не для новых нагрузок, то для очередной выволочки.
— М-да! — сказал как-то Павел Иванович. — А идти надо...
И они с Тузиком прошли мимо Айки.
Тузик, зная, что в кабинет директора ему заходить запрещено, занял место часового у дверей кабинета. А за дверьми директор выходил из себя:
— Запороли!!! Я предупреждал!!! Премию сниму!!!
— Тише, — попросил Павел Иванович, — там Тузик.
— Что?! — задохнулся директор. — Я еще с Тузиком считаться должен?!!
В бешенстве он летит через кабинет и распахивает дверь. Возле двери сидит Тузик и круглыми от страха глазами смотрит на директора. В одно мгновение, осознав, как бедный кот переживает за хозяина, директор онемел. Против такой любви бессильны даже самые сердитые начальники. Круто развернувшись, директор направляется к своему столу.
— Скажи спасибо Тузику! — процедил он, проходя мимо Павла Ивановича.
«Пронесло!» — понял Павел Иванович.
Выйдя из кабинета, он берет Тузика на руки, что делает очень, очень редко, и идет через двор. Мимо этой злюки Айки! Тузик трется носом о щеку Павла Ивановича.
«Видишь, и я пригодился», — словно говорит он.


«АГА! — А ПОТОМ ДРАТЬСЯ БУДЕШЬ!»

Кавказец Абрек был псом строгим, что совершенно естественно для этой породы. Но и доверчивым, и ласковым. Ему исполнился всего один год. Завидя незнакомую собаку, он садился, разрешал ей подойти и обнюхать себя. Всем своим видом он показывал, что не собирается нападать и согласен завести новое знакомство.
Друзей у него становилось все больше и больше. Завидя друга, Абрек радостно несся ему навстречу. И тут начиналась игра в салки. Собаки носились друг за другом, не зная устали. Потом клали головы друг другу на шеи, нежно покусывая приятеля, и снова бегали, бегали, бегали.
А вот с едой у Абрека отношения складывались двоякие. Если еда предлагалась в доме — все хорошо, можно не волноваться. Но стоило Абреку схватить в парке какую-нибудь тоненькую корочку хлеба, она почему-то начинала драться.
Первый раз Абрек радостно схватил найденную корочку зубами и тут же почувствовал ожог. Все, наверное, догадались, что это хозяин Абрека стегнул его прутиком, но прутик он тотчас спрятал за спину. И Абрек решил, что дерется корочка. Он еще раз попробовал схватить корочку — снова ожог! Абрек даже почесал больное место.
Нет уж, оставайся ты, корочка, на своем месте. Абрек еще порычал на нее и пошел с хозяином дальше. После корочки он находил еще не раз косточки, печенье, но вся еда дралась. Однажды Абрек нашел копченую рыбку, такую ароматную и почти совсем-совсем целехонькую: головка, ребрышки, хвостик — только мяса на ней не было. Абрека манил замечательный аромат. Он сделал несколько кругов вокруг рыбки.
Да, лакомый кусочек, и дома давно не предлагали ничего подобного. Но вспомнив, что вся еда, найденная вне дома, дерется, подумал: «Ага! А потом драться будешь!» Зарычал на рыбку и решительно зашагал прочь.
Так хозяин, защищая Абрека от микробов, отучил его поднимать все с земли.


РИЧ -СПАСАТЕЛЬ

Ричард знал, что его сородичи, собаки ньюфаундленды, во всем мире используются для спасения тонущих людей. Их специально для этого готовят. Иногда ньюфаундлендам приходится проплывать под водой до двенадцати метров, и поэтому в народе их стали звать водолазами. Но Ричу тренироваться было не с кем, случая спасать человека ему тоже не представлялось.
Лето, отшумев, уступило место осени. Вода в море становилась все холоднее и холоднее: октябрь месяц! Но Ричард все равно купался. Он сам решал — купаться ему сегодня или нет. И очень-очень редко он говорил себе: «Нет».
Рич с хозяйкой стояли возле воды. Одна бабуля — «моржиха», как выяснилось позже, зашла в воду, поплыла. Она заплывала все дальше и дальше. Рич с волнением следил за ней: «Так и есть — утонет».
Ричард бросился в воду. Скорее! Бабуля нырнула. Рич тоже. Вынырнули одновременно. Бабуля, увидев рядом собачью морду, чуть снова не нырнула. Как уже говорилось, это была отважная бабуля. Она попыталась отгонять собаку. Но Рич вцепился в ее купальник и потянул бабулю к берегу.
Пловчиха, желая скрыться от собаки, снова нырнула, проплыв под водой несколько метров. Рич последовал ее примеру.
Вынырнули. Рич снова схватил зубами купальник и потянул бабулю к берегу.
— Бабуля! — закричали люди, наблюдавшие эту картину. — Он вас спасает, это же водолаз! Плывите к берегу! Он не отстанет, пока не спасет вас!
Бабуле пришлось повиноваться. А Рич с довольным видом долго слушал восторженные возгласы людей, сбежавшихся со всех сторон его похвалить.
Так Рич получил боевое крещение и стал настоящим водолазом-спасателем.


БУКВЫ В ЖИЗНИ СОБАК

Буквы... Буквы... Буквы...
Каждая собака в определенный период своей жизни отдает предпочтение какой-нибудь одной из букв. Чаще всего это бывает, как у Клайда с Нордом. Клайд и Норд — шотландские овчарки, братья-погодки. Клайду недавно исполнился год.
Всем давно известно, что имя накладывает отпечаток на владельца. Когда хозяева с умилением произносят: «Клайд, Клайдик», — Клайд понимает, что хозяева в нем души не чают, что простят ему все его шалости. И он действительно был настоящим кладом для хозяев — веселым, восторженным, необыкновенно дружелюбным с собратьями.
Любимые слова и выражения Клайда начинались с буквы «А»:
— Ах, какое море!
— Ах, какое небо!
— Ага, я быстрее!
А характер Норда был нордический — северный, сдержанный, независимый и гордый. Ох, уже эта буква «Р» в имени. Произнося имя, хозяин как бы сразу призывал Норда к стр-р-рогости  и пор-р-рядку. Норд был всего на год старше Клайда, но заливаться радостным лаем от восторга он уже перестал.
Слова он теперь любил начинающиеся на букву «Б»: «Барышня», — так хозяин ласково называл подругу Норда — Лайму, «Бутерброд», «Бутер», «Булка»...
Росли, играли собаки, радуясь жизни и радуя своих хозяев.
Росли, переходя от буквы к букве, запоминая все новые и новые слова:
— «Д» — доброта, друзья.
— «В» — вежливость.
— «Ж» — жизнелюбие.
— «3» — знакомые, здоровье.
И еще не скоро узнают собаки, что с буквы «Н» начинается слово «надоело». И ничего не интересно, а с «О» — опостыло, осень, с «С» — скучно, серо, старость и даже свинство.
День за днем... За буквой - буква... Когда-то они перейдут к буквам «Ш», «Щ». Тогда они, наверное, пролают друг другу: «Щенком я был забавным и шерсть была блестящей».
А потом кто-то из них первым произнесет букву «Я». И после этой буквы ничего не будет. Только память...
А вернее...
Клайд и Норд начнут новую жизнь в своих детях. В восторженном лае малышей снова будет преобладать любимая буква «А»:
— Ах, какое небо!
— Ах, какое море!
— Ага! Я быстрее!!!...


ИЗ РАССКАЗОВ О КЕШЕ

ЧАЙНИК С ПОПУГАЕМ

Фраза «У каждого в квартире есть чайник» не настолько знаменита, как, например, «Жить хорошо, а хорошо жить еще лучше», но тоже ни у кого не вызывает сомнений.
Действительно, даже обожающие во всем оригинальность люди кипятят воду для чая в чайнике.
Чайники бывают разные: металлические, фарфоровые, стеклянные... Любители шумовых эффектов приобретает чайники со свистками. Но... Чайник с попугаем есть только в одной квартире города Одессы. Сперва это был самый обычный чайник, смазливенький, с цветочками, никакой тебе фантазии. И никогда бы не прославиться этому чайнику, если бы не Кеша. Кеша — волнистый попугай, живущий в квартире.
Все дело в том, что Кешина клетка стояла на кухонном шкафчике. И Кеша взял на себя обязанности заведующего кухней.
Он контролировал продукты, появляющиеся на кухне. Ему должны были отрезать кусочки овощей и фруктов на пробу. Если об этом забывали, Кеша обиженно свистел. Он был очень хозяйственным. Поднимал шум, если кто-то брал его нож, лежавший рядом с клеткой. Этим ножом нарезали пищу только ему.
Кеша заботился о чистоте. Если кто-то ронял конфетную обертку, Кеша сразу поднимал ее. Хозяин честно признавался соседям, что весь порядок в доме держится только на Кеше.
Заметив однажды, что из носика чайника струйкой вырывается пар, и крышка начинает похлопывать, Кеша поднял такой шум, что сбежались все домочадцы.
Хозяева улыбнулись, похвалили его. В следующий раз, ставя чайник на огонь, говорили Кеше:
— Следи! Закипит — позовешь!
Попугай добросовестно не сводил глаз с чайника. И когда он закипал, Кеша начинал свистеть, что есть мочи. Если хозяева тут же не прибегали, он летел за ними в комнату. Чаще всего приходилось «отрывать» их от телевизора. Кеша садился на телевизор и начинал бегать по нему, хлопать крыльями, возмущенно что-то выговаривая.
Благодаря Кеше, чайник служил уже девять лет. А гостей в доме все прибавлялось. Друзья и соседи, забросив все «фанты» и «кока-колы», приходили в гости к Ивановым: «Что-то чаю хочется». И все повторялось снова и снова.
Чайник кипел. Кеша поднимал шум, затем прилетал в гостиную, где все «увлеченно» смотрели телевизор или беседовали...
А через минуту, гости и хозяева, не переставая растягивать рот до ушей, умиленно восхищались Кешей:
— Ах ты, умница! Ах ты, хозяин!
Что Кеше явно льстило.


КЕША — МАЛЕНЬКИЙ ОРЕЛ

А вообще, у Кеши и кроме чайника дел хватало. Кеша был полиглотом. Основательно занимался попугайским и русским языками, но попутно и остальными. На английском Кеша знал только одно слово «йес». Но благодаря этому слову, все думали, что Кеша понимает и по-английски, особенно, когда он удачно употреблял это слово. Например, хозяин говорил:
— Кеша - маленький хозяин!
— Йес, — соглашался попугай.
А русский Кеше давался легко, он складывал целые фразы:
«Кеша — маленький орел»;
«Кеша - умница, помощник»;
«Птичка моя золотая»;
«Давай поцелуемся».
Если утром к нему долго не заходили, а дверь была закрыта, Кеша кричал:
— Иди сюда!
И не было случая, чтобы к нему не бросались со всех ног. Володю, сына хозяина, хотя он давно уже вырос, Кеша по привычке звал мальчиком:
— Мальчик, дай булку!
Кеша любил это выражение. И хоть разносолов была полна клетка, попробовать можно было все — от ананаса до яичной скорлупы — и булки ему не хотелось совершенно, Кеша переступал с ноги на ногу и просил:
— Мальчик, дай булку.
Приходилось давать.
Больше всех в семье Кеша любил хозяина. Хозяин открывал по утрам клетку, целовал Кешу, обязательно говорил ему:
— Кеша — маленький орел.
А это был для Кеши самый главный комплимент. Было в его душе что-то орлиное.
Кеша звал хозяина коротко и почтительно: «Шеф!». Каким-то шестым чувством он определял время, когда хозяин входит в подъезд, возвращаясь домой с работы, и громко объявлял:
— Шеф идет!
Что тут начиналось!
Хозяйка бросалась к зеркалу, поправляя растрепавшиеся локоны. Сын бежал в свою комнату — посмотреть, все ли в порядке (отец был строг). А бабуля, та просто обмирала и крестилась, говоря:
— Тфу ты, господи, перепугаться можно.
Кеша, видя, что его слова производят впечатление, еще раз истошно вопил:
— Шеф идет! — чем доводил накал страстей до предела.
И действительно, через две-три минуты дверь отворялась и в квартиру входил хозяин. Кеша садился ему на плечо и хлопал крыльями.
И кто знает, может этот ежедневный ритуал держит эту семью в полной боевой готовности и порядке.
Хозяйка с волнением ждет мужа. Сын любит и немного побаивается отца. Отец всем благодарен за торжественную встречу, а бабуля - та просто крестится и обмирает. Но, говорят, что небольшие стрессы полезны. И Кешу она любит не меньше остальных


КЕША И АЛЬМА

Шотландскую овчарку Альму не купили и не принесли в подарок на день рождения. Ее просто отвязали от дерева и привели в квартиру. А к дереву ее привязал ее бывший хозяин-негодяй, которому собака надоела. Он, видно, решил: «Свет не без добрых людей, кто-нибудь сердобольный отвяжет».
Собака сидела на привязи двое суток. Она быстро поняла, что ее предали, стояла, опустив голову. Люди жалели ее, приносили поесть. Собака почти не ела. Потом начала подвывать. Жалобно, будто рассказывая о постигшем ее горе. Мама, бабушка и Володя не могли слышать этот вой.
В квартире состоялся семейный совет.
— Вивисекция какая-то, — выговаривала разгневанная мама, — смотреть больно.
— Но у нас уже есть воспитанник. И довольно хлопотливый, — возражал папа.
— А если бы Кешу из дома выгнали? — вмешался Володя.
— Нет, ну это уж ни в какие ворота! — даже представить себе не мог папа. — Кешу — на улицу! Люди должны заботиться о братьях своих меньших.
Мама, бабушка и Володя смотрели на «шефа». Папа был главнокомандующим, но не хотел брать на себя ответственность, догадываясь, что на него потом и ляжет забота о собаке.
Но тут подлетел Кеша и сел маме на плечо.
— Как, и ты с ними?! — вскричал папа. — Хорошо! Берите, но выводить гулять собаку я не буду, пусть хоть Кеша выводит.
Эта шутка разрядила напряженность, все мгновенно представили, как Кеша на поводке выводит шотландскую овчарку гулять.
Мама с Володей быстро, пока папа не передумал, выскочили за дверь. Подошли к собаке. Она исподлобья рассматривала их. Володя протянул руку, погладил собаку.
— Альма, — произнес он первое пришедшее на ум имя.
Он отвязал поводок от дерева и повел собаку в дом. Из окон смотрели соседи. Многие хотели бы совершить этот героический поступок — взять на себя заботу о брошенной собаке. Но потому поступок и называется героическим, что совершить его может далеко не каждый.
Кеша, увидев собаку, стал трещать.
— Что ты теперь трещишь?! — сердито сказал папа. -  Сам просил.
В семье с попугаем разговаривали, как с равным, и уважали его. Кеша, поняв сложность ситуации, перестал трещать.
А Альма легла на коврик у двери и закрыла глаза.
Бабушка уже несла в миске борщ с хлебом, но мама сказала:
— Подождите немного, дайте Альме пережить стресс, который она получила. А последствия этого стресса нужно будет лечить заботой и лаской долго, раз уж мы ее взяли.
Скоро, очень скоро Альма почувствовала, в какую семью она попала, и поняла, что счастье все-таки улыбнулось ей.
Гулять с Альмой стал Володя.
Все в доме хвалили его и родителей:
— Вот вы — молодцы, спасибо вам. А мы вот не решились, — говорили соседи.
— А ваша Альма еще совсем молодая собака, — определил сосед, у которого была овчарка. — Видишь, зубы молодые.
Альма привыкла к дому, к его обитателям. Кеша, чувствуя себя хозяином, в чем его всегда убеждали, попробовал сесть на голову Альме, но та испугалась и рявкнула.
Кеша на время отложил попытки, но лохматая голова Альмы его явно привлекала. Кеша решил Альме понравиться. Когда Альма  лежала на коврике, Кеша стал вышагивать перед ней взад-вперед, взад-вперед.
Однажды Кеша попробовал сесть на край собачьей миски с едой. Альма отогнала его. Но Кеша стал садиться на край миски после обеда Альмы и все-таки приучил ее к себе.
Скоро он уже расхаживал почти под носом у Альмы, и она только водила глазами из стороны в сторону.
Однажды Кеша сел на лапу Альме, и вот уже он сидит на голове у собаки и перебирает коготками.
— Боже мой! — однажды закричала бабушка. — Она же съест Кешу!
Вся семья мгновенно очутилась возле Альмы.
Альма спокойно лежала, прижав Кешу верхней губой к ноге. И Кеша не пытался выбраться. Он чувствовал, что его прижали ласково.
— Альма, отдай  Кешу, — сказал Володя.
Альма подняла голову, и слегка подмоченный слюной Кеша спокойно зашагал по коридору.
— Ну и ну, — перевела дух бабушка.
Так они и подружились — Кеша и Альма.
И часто можно было видеть такую картину: дремлет Альма, положив голову на лапы, а в длинной шерсти, между головой и лапой, как в колыбели, сладко спит Кеша.


АМУР, КО МНЕ!

Купили Амура родители Вовки. Пока щенок рос, они им восхищались и умилялись, умилялись и восхищались. А когда Амур превратился в большую овчарку, требовавшую заботы и внимания, родители Вовки растерялись и «спихнули» Амура на руки бабушки, чему Вовка и бабушка были очень даже рады.
Бабушке было с кем поговорить. Когда «молодые» убегали на работу, бабушка делилась с Амуром своими обидами и горестями. Например, рассказывала о черством водителе троллейбуса, захлопнувшего дверь перед ее носом...
— Цены опять поднялись, — жаловалась бабушка.  — У молодых своя жизнь, им со стариками не интересно, — говорила она.
Амур был псом великодушным. Он часами слушал бабушку, не отрывая от нее умных, все понимающих глаз, и не перебивал. Он был благодарен бабушке за доверие и откровенность.
— Ну, совсем утомила я тебя своими горестями, — спохватывалась бабушка. — Сейчас придут молодые и начнется переполох.
Прибегали «молодые».
— Мама, я же просила не ставить здесь табуретку, — раздраженно выговаривала дочь.
— Хорошо! — отвечала бабушка и оставалась при своем мнении.
«Ну, что я говорила!» — глазами сигнализировала бабушка Амуру.
Амур смотрел бабушке в глаза, и ей казалось, что он незаметно кивает ей головой.
— Газеты за целый день некому из ящика вынуть, — бурчал зять.
— Исправимся, — отвечала бабушка и опять подмигивала Амуру: «Каков гусь?!»
Амур соглашался. Да, они были друзьями — бабушка и Амур. И даже больше: они были единомышленниками и сообщниками, потому что многое делали сообща.
Когда их особенно донимали «молодые», бабушка одевала Вовку, затем пристегивала поводок к ошейнику Амура, и непоколебимая троица отправлялась в парк.
В парке Вовка бегал за Амуром. Амур — за Вовкой. Здесь никто не ограничивал «свободы личности», никто не «компостировал мозги». Бабушка отдыхала, глядя на расшалившихся Вовку и Амура.
Шли годы, рос Вовка. Вот уже ему купили трехколесный велосипед. Затем двухколесный. Радости было много. Особенно у Вовки с Амуром. Вовка мчался на велосипеде, Амур мчался за Вовкой. Но радость оказалась короткой. Всего десять дней поездил Вовка на велосипеде.
Однажды мальчик не взял с собой Амура. Бросив велосипед на песке, он побежал с друзьями купаться в море. Наплававшись и нарезвившись, Вовка вышел на берег и не нашел велосипеда там, где его положил...
Прошел год.
Вовка с Амуром, вволю накупавшись в море, лежали на песке. Вдруг Амур убежал в сторону — туда, где разместилась группка ребят с велосипедами.
— Амур! — позвал Вовка.
Амур не шелохнулся. Воспитанный Амур никак не прореагировал на команду! «Ничего себе!» — удивился Вовка.
— Имел он в виду тебя и твои команды! — смеялись соседи.
— Амур, ко мне!!! — снова крикнул Вовка, вложив в свои слова весь свой гнев, все свое возмущение.
Пса словно подменили. Головы не поднял. Оскорбленный Вовка побежал разбираться с Амуром.
Подбежал...
Амур лежал рядом с Вовкиным велосипедом. Вот царапина на руле, а вот — чуть-чуть выщербленное крыло. Группу ребят как ветром сдуло. Остались втроем: Амур, велосипед и Вовка. От избытка чувств и благодарности Вовка обнял Амура и просил у него прощения.
Так велосипед снова вернулся в семью, и теперь уже никогда не ускользал из поля зрения Амура.


КОТ ДОНКИХОТ

Кот Ланцелот был очень красивым котом, хотя и не чистопородным. С пушистым хвостом и раскосыми глазами. Хозяйке подарили его еще совсем маленьким  котенком, чтобы не скучала, пока муж в рейсе.
Детей у хозяйки не было. И всю свою любовь и нежность она сосредоточила на Ланцелоте. Придумывала ему меню, покупала противоблошиные ошейники, играла с ним и вообще всячески баловала. Хозяйка с мужем снимали полдома на окраине Измаила, где коту было раздолье: можно было полазить по деревьям в саду, покушать травку на огороде, в жаркий день забраться поспать на прохладный чердак...
Но однажды, подкопив денег, хозяева купили квартиру в центре города и расстались с окраиной. Они привезли Ланцелота на новое место жительства.
Городская квартира, надо прямо сказать, коту не понравилась. Ни сада, ни огорода, ни даже чердака. Никакой романтики. Но рядом была любимая хозяйка, и он смирился. С трудом протерпел кот в этом ящике долгий месяц. А потом как-то раз во время прогулки завернул за угол — и был таков.
Три дня добирался Ланцелот до старой квартиры. Прежняя соседка хозяев, увидев похудевшего замурзанного кота, всплеснула руками:
— Ты откуда взялся? Тебя же увезли?!
А хозяйка с ног сбилась, разыскивая своего любимца. И дворников расспрашивала, и детей — не видели ли серого кота с пушистым хвостом.
Тем временем кот бегал по травке, ловил мышей и отсыпался на чердаке. Одно слово — дача.
Кто-то подсказал хозяйке: надо съездить на старое место жительства. Хозяйка немедленно отправилась на окраину и забрала своего кота.
С тех пор так и повелось. Отвезут Ланцелота в город, он с месяц потерпит без сада-огорода - и отправляется «на дачу». Хозяйке стали советовать не забирать кота — пусть живет там, где ему хорошо.
И опять не угадали. Дело в том, что свою хозяйку Ланцелот любил еще больше, чем дачу. Когда кот понял, что она больше не придет за ним, он затосковал. Подождал еще день, два, три, а потом оставил поместье (как он иногда высокопарно называл дачу), оставил товарищей, сад-огород, мышей — и отправился в город. Дорога на этот раз заняла неделю. Идти было опасно. Машины, собаки, хулиганы... А как трудно еду добывать!
Как раз в это время хозяйка тоже не выдержала и поехала за Ланцелотом. Не найдя кота, со слезами вернулась в город.
А возле дома ее ждал Ланцелот! Ох, и встреча была!
Но уже через две-три недели кота вновь потянуло на дачу. Ну, не городским котом был этот Ланцелот! Была в нем крестьянская жилка, несмотря на аристократическое имя. Но и возвышенное что-то жило в его душе. Как рыцарь в походе, он никогда не забывал своей «дамы сердца». И из похода всегда возвращался к ней.
По дворам и задворкам, прижимаясь к домам и заборам, короткими перебежками мимо собак, со страхом через дороги, — ШЕЛ КОТ! Шел к своей единственной и неповторимой, к своей обожаемой хозяйке.
Городок Измаил невелик, и многие жители, узнав историю кота Ланцелота, стали называть его новым именем. Завидя кота на улице, люди говорили:
— Посмотрите! Это кот Донкихот. Он идет к своей любимой хозяйке. К своей Дульцинее Тобосской.


НИЧЕГО СЕБЕ СОСКУЧИЛСЯ!!!

Мартик — это московская сторожевая овчарка, или, как говорят в Одессе, москвич. Мартик был любимым псом хозяев.
Имя ему дали не по правилам, без учета пометов его родной мамы Джины, а просто от фамилии хозяина — Мартов.
Мартик почти до двух лет жил в доме. Сперва спал в кресле, а когда перестал туда вмещаться, перешел в коридор на коврик.
Однажды Витенька, двухлетний сын хозяев, съел куски хлеба из миски Мартика, и мама решила выселить собаку из квартиры.
— Держать сторожевую собаку надо в будке, — безапелляционно заявила она.
Ох и будку отгрохали Мартику! Мартик мог растянуться в ней во весь свой немалый рост. Утеплили будку войлоком. Приделали дверцу на пружинках. В общем, хороша была конура.
Мартик был даже благодарен за предоставленную ему свободу и расширение владений. За двором Мартик следил по-хозяйски, строго. За домом скоро укрепилась репутация неприступного.
Еще со времени житья в квартире Мартик запомнил, что поднимать шум нежелательно, и лаял только при острой необходимости. А обычно он тихонько подходил к непрошеным гостям сзади, предупредительно лаял и сразу кусал. Многие к такой ситуации были не готовы. Но отчаянные головы никогда не переводились. И то мальчишки лезли в сад за персиками, то воришки как-то зимой пришли к заснеженному дому в надежде чем-нибудь разжиться. Снег во дворе лежал сугробами. Как сугроб, выглядела и конура Мартика. Но если приглядеться, в этом «сугробе» торчал черный нос Мартика. Воры проходили мимо будки, и вдруг из «сугроба» на них выскочила большая собака... Поживиться не удалось, но заикание им пришлось лечить потом долго-долго.
На майские праздники хозяева уехали к бабушке на целых три дня.
— Мартик! Остаешься на хозяйстве! — строго наказали они.
Вернувшись, встретили Мартика возле ворот. Пес радостно прыгал, лез целоваться, даже повизгивал.
— Ничего себе соскучился! — удивился хозяин, привыкший к сдержанности Мартика.
Но тут из собачьей конуры послышались вопли:
— Помогите!!! Спасите!!!
— Это что еще такое? — хозяева нерешительно подошли к будке.
Оказалось, что два бомжа шли грабить дом. Мартик, по обыкновению пропустив их, напал сзади.
Кончилось тем, что эти двое с искусанными ногами и руками спаслись в будке. Там и просидели два дня, держа дверцы руками.
Вернуть себе будку сам Мартик не мог, и поэтому он так обрадовался хозяевам. Будку протерли хлорамином, и справедливость была восстановлена! Только Мартику пришлось целый день отсыпаться.


МО-ЛО-КО!

К украинскому судну, стоявшему на рейде в водах одной из южно-азиатских стран, на маленьких самодельных лодочках подплывали местные жители. Они предлагали морякам экзотических птиц, забавных обезьянок, изделия ручной работы. Иногда эти изделия были достойны музея. А отдавали товар за какую-нибудь еду: одну-две банки мясных консервов или сгущенки.
Вадим Николаевич, помощник капитана, купил Риту за пять банок сгущенки и коробку печенья. Молодой попугаихе смена хозяев понравилась, заботиться о ней стали несравненно лучше. И она выражала благодарность тем, что выделяла Вадима Николаевича из всего экипажа, садясь на плечо только к нему.
Ритой ее назвали из-за звука «р», который попугаиха выговаривала чаще других. Уже на судне Вадим Николаевич стал учить Риту русскому языку. Рита оказалась способной ученицей. Фразу «Здравствуйте, Вадик, хорошее утро!» — она запомнила сразу.
И каждое утро Вадима Николаевича стало начинаться с этой фразы. Слова стали как бы талисманом, заклинанием от бед и опасностей.
— Прият-но-го аппетита, — желала она морякам иногда невпопад, вызывая улыбку.
На судне Риту любили. Но рейс подошел к концу. И Вадим Николаевич принес Риту домой. Быстро, очень быстро Рита стала всеобщей любимицей. Ее запас русских слов пополнялся.
— Моя любимая! — говорила Рита хозяйке, прихорашивая ее, то есть, перебирая ей волосы клювом.
Рита умела удивительно точно передавать услышанное. Умела ли она мыслить? Решайте сами. Заслышав колокольчик мусорной машины, она неизменно поднимала шум, поторапливая хозяев вынести мусор из квартиры. А если во двор заезжала машина с молоком, Рита на всю квартиру вслед за продавщицей молока начинала кричать:
— Мо-ло-ко! Мо-ло-ко!
Затем, вылетев на балкон, к восторгу всех игравших во дворе детей и удовольствию взрослых, оповещала о приезде машины весь дом.
— Мо-ло-ко! Мо-ло-ко! — радовалась она.
Рита, видя восторг наблюдавших, полюбила свое «молоко» и часто повторяла его.
Шли годы, Вадим Николаевич, как говорят в Одессе, «ходил в моря», и в рейсах очень скучал без своей любимицы. При каждой возможности он звонил домой и первой его фразой была: «Как Рита?»
— Скучает! — отвечала жена.
Помощник капитана счастливо смеялся и кричал в трубку:
— Передай, что я ей привезу!.. Я ей привезу!..
Этот короткий диалог означал многое: значит дома все в порядке, по-прежнему самой большой заботой остается Рита.
Но однажды случилось несчастье. Бабушка, проработавшая всю жизнь санврачом, любимыми словами которой были «дезинфекция», «дезинсекция» и «дератизация», решила обработать шкафы средством от моли.
Уже отложив пульверизатор, она вдруг вспомнила о Рите, которая всегда следила за ее работой.
- Господи! — всполошилась бабушка. — Птицы же не переносят...
...Рита сидела на пианино, распластав крылышки.
— Мо-ло-ко... — попыталась она выговорить в последний раз свое любимое слово.
Невозможно потерять дорогое сердцу существо, друга. Рита!.. Рита!.. Как пережить потерю?
Хозяин из следующего рейса привез двух больших попугаев: Цезаря и Юпитера. Да, они были красивы, да, они были умны и не бросали слов на ветер. Их высокомерному и презрительному отношению к окружающим могли позавидовать даже одесские продавщицы.
Да, они были чистоплотными и любили принимать душ, что, конечно же, говорило об их аристократическом происхождении. Если их забывали купать, они начинали раздражаться, перебирать клювом перья и ругаться.
Да, они были забавны, особенно когда начинали выяснять, кто из них двоих все-таки умнее.
Да, у них бывали приступы нежности, и они позволяли себе болтать глупости, сидя на плече хозяина.
Все это так, но... Но никто... никто больше не будил Вадима Николаевича со словами «Хорошее утро!». Никто не проявлял трогательной заботы о прическе хозяйки и не говорил «Моя любимая».
И никто, совсем никто так и не научился, лишь заслышав колокольчик, оповещать весь дом:
— Мо-ло-ко! Мо-ло-ко!


ЛОРД - ЗАЩИТНИК

Из всей семьи сенбернар Лорд больше всех любил Ленечку. Их дружба была настоящей и прочной, несмотря на разницу в возрасте. Лорду было два года, а Лене — три. Они подружились еще в раннем детстве.
Щенок появился в доме, когда Ленечке едва исполнился год. При первой встрече, увидев хорошенький мохнатый шарик, Ленечка завизжал от восторга. И, наверное, это откровенное восхищение так запомнилось Лорду. Рос Ленечка, подрастал щенок, становясь все больше похожим на взрослого сенбернара. Оба умнели, оба старались есть только из своих тарелок.
А раньше — Лорд хорошо помнил — Ленечку ругали за то, что он старался залезть в собачью миску. Но зато и Лорд старался отобрать своими мягкими губами из Ленечкиных рук печенье, яблоки, бананы и, если никто не заметит, скушать из Ленечкиной тарелки все, что там лежит.
Оба они с удовольствием ели бы из одной миски, но взрослые считали, что им виднее, и кормили их отдельно. Раздельное питание все-таки не мешало их дружбе. Лорд разрешал мальчику на себя садиться, бегал с другом, зимой впрягался в сани и катал Ленечку.
Стоило Ленечке заплакать, Лорд пулей летел к нему и рычал на обидчика, будь то Ленечкина мама, хозяин Лорда или даже бабушка — самый уважаемый в доме человек. Ленечка давно понял, что у него есть защитник. И жаловаться ходил к нему. Сядет рядом с ним на коврик и рассказывает что-то Лорду на ухо на одном, им понятном, языке.
Однажды солнечным летним днем Лорд лежал на травке под черешней. Вдруг Ленечка, торопясь куда-то, упал и разбил себе коленки.
— А-а-а, — закричал Ленечка и побежал к маме жаловаться.
Лорд тревожно поднялся с места.
— Зеленку скорее! — закричала мама.
— Вот она, — протянула бабушка пузырек с зеленкой.
— Нет! — истошно завопил Ленечка,  который боялся зеленки.
Этого крика Лорд выдержать уже не мог. Как молния, влетел он в комнату, оттолкнул головой маму, сидящую возле Ленечкиных коленок, боднул головой бабушку, протягивающую открытый пузырек.
— Ой-ой-ой, — запричитала бабушка, залитая зеленкой.
А Лорд, слизав слезы с Ленечкиного лица, стал старательно зализывать разбитые Ленькины коленки.
Мама с бабушкой, потирая ушибленные места и охая, все же не могли не улыбнуться и не восхититься заботой Лорда о своем друге.
И Ленечка,  понимая, что Лорд спас его от ненавистной зеленки, ласково гладил Лорда.


УРОК УВАЖЕНИЯ ЛИС
Нашим отцам посвящается

Самым непритязательным в семье был отец. Отдавая зарплату, он всегда говорил жене  что-то вроде:
— Ты купи себе новое платье. Новый Год на носу, а девочкам нужны сапожки. Я? У меня все есть. Много ли мужчине надо: костюм, свитер и джинсы. А женщины должны быть красивыми.
Если жена выглядела уставшей, отец говорил:
— Понятно, девочки тебе плохо помогали, — и укоризненно смотрел на дочерей.
Девочки тут же готовы были начать помогать маме. Им очень не хотелось огорчать отца. Они любили его и уважили.
Когда они нуждались в помощи, отец всегда помогал им. Даже писать сочинения. Он усаживал всю семью в столовой за круглым столом, и каждый писал сочинение на заданную тему: сам папа, мама и две дочки. Потом каждое сочинение зачитывалось, обсуждалось и лучшему присуждалась премия. Дети очень любили эти действительно домашние сочинения.
В семье и даже во дворе разыгрывались детские спектакли. Отец не жалел ни сил, ни времени, растил артистов из своих дочерей и соседских детей.
— Театр — великая вещь, — говорил отец, — он дарит чувство полета, убежденности в своих силах.
Зрителями тоже были дети, они с удовольствием смотрели поставленные спектакли: «Кошкин дом», «Тараканище»...
Отец был для дочерей всем - советчиком, защитником и верховным судьей. Ему можно было сказать все, можно было потребовать справедливости.
— Зачем вы нас родили — чтобы бить?! — как-то обиженно спросили дочери.
— Конечно, нет, — улыбнулся отец. — Все мамы нежны и ласковы, вы же чувствуете это, когда мама вас обнимает и целует.
— Да, — соглашались дети.
— А когда вы шалите сверх меры, мама долго не может привести все в порядок. Шлепок быстро вас остановит. Вот, понаблюдайте: кошечка треплет за шкирку расшалившегося котенка, собачка тявкает на сорванца-щенка. Все мамы воспитывают своих детей.
Отец считал, что человек, любящий природу, несравненно богаче и красивее духовно,  и прививал детям любовь к природе. Часто, приехав из командировки, он сообщал:
— Сегодня видел ежиху с ежатами, завтра едем смотреть.
Или:
— Лиса с лисятами грелась на солнышке, хочу вам показать.
Все уже привыкли к этим замечательным походам на природу. Собирались деловито, радостно и быстро. А там...
Осторожно выглядывая из-за валуна, дети наблюдали за лисой с лисятами. Лиса, причесав лисят язычком, показывали им, как нужно греться на солнышке, подставляя то одну, то другую стороны мордочки. А отец тихонько комментировал:
— Посмотрите, сколько усилий прилагает лиса, чтобы лисята полюбили этот мир, чтобы им дышалось легко и радостно, чтобы они удивлялись солнышку, ветру, деревьям. Она заботится о том, чтобы жизнь малышей была полной до краев, как чаша озера, куда она водит их на водопой, и радостной, как первый куст малины, которую они попробовали, — рассказывал отец. — Ведь у лисят тоже есть школа: лесная. А первыми учительницами у детей всегда становятся их мамы.
Дети с уважением посмотрели на свою маму.
— Каждый, каждый день у лисят уроки, — продолжал отец. — Вот и сейчас у лисят урок: лиса учит их радоваться жизни.
— А у нас тоже урок, — вставляют девочки. — Урок уважения лис.
— Урок изучения родной природы, — продолжает папа.
— Урок наблюдательности, — подсказывают дочки.
— Урок дисциплинированности, — напоминает мама, — ведь вы сегодня так рано встали и так быстро собрались.
— Урок деликатности, — заключает папа, — ведь мы стараемся не потревожить лисью семью.
Уроки, уроки, уроки... Они необходимы, чтобы вырасти умными и щедрыми, любящими и заботливыми.
Если обратная дорога была длинной, дети спали на заднем сидении. Просыпаясь, они снова видели папу за рулем. Вечером, утомившись, они шли спать, а папа еще просматривал газеты, помогал маме на кухне...
«Интересно, когда же они спят? — засыпая, думали дети. - Интересно... Когда...»


А ВЫ ГОВОРИЛИ...

Чак был псом серьезным, но своенравным. Все доберманы предпочитали гулять с хозяевами, а Чак любил забегать в кусты, а затем, вылетев оттуда, облаять какого-нибудь прохожего и снова скрыться в кустах. Хозяину приходилось извиняться и оправдываться:
— Он еще молодой, остепенится.
— Да,  но приятного тут мало, — говорил пострадавший. — Вы бы лучше с ним в кустах сидели и оттуда предупреждали: «Не бойтесь, сейчас на вас нападет совсем молодой пес».
Однажды, придя домой и сняв пиджак, хозяин шутливо сказал Чаку:
— Смотри, чтобы никто по карманам не лазил.
Пятилетняя Юленька, по-своему поняв слово «карман»,  потянулась к пиджаку, очевидно, надеясь найти там шоколадку. Чак не больно схватил девочку зубами за запястье. Хозяин даже растерялся: пес выполнил команду, но чуть не испугал дочь.
— Молодец, Чак, теперь отпусти Юленьку,  — сказал хозяин.
Никто не знает, как отложилась в голове Чака эта схема: рука — карман... Очевидно, Чак запомнил, что, взяв за запястье, можно заслужить похвалу хозяина. И очень часто Чак всех, кто вызывал у него подозрение, хватал за запястье и держал, пока хозяин не давал команду «Фу!» или «Ко мне!».
Как-то сосед пришел с жалобой: Чак в лифте схватил его жену за руку и держал,  пока не вышел из лифта вместе с хозяином. А женщина от испуга не смела рот открыть. Но Чак хорошо видел и понимал — рука женщины находилась рядом с карманом хозяина.
Часто, когда приходили гости, Чак брал одного из них за руку и держал: этот гость не вызывал у Чака доверия. Все смеялись. Гостя приходилось спасать, а Чака - уводить в другую комнату.
— Темная ты личность, — смеясь, говорили задержанному. — А мы тебе верили.
— Да я и сам за собой ничего подобного не замечал, — отшучивался гость.
Соседи часто говорили хозяину Чака:
— У вашего пса плохая привычка.
Хозяин смущенно улыбался, зная, что сам научил Чака сторожить карманы.
Однажды, стоя в очереди, хозяин увидел, что Чак метнулся в сторону.
— Ты куда?
А Чак схватил за руку парня. Парень уронил кошелек. Женщина, из кармана которой был украден кошелек, совестила парня:
— Как ты можешь отнимать у людей последнее? В кошельке гроши. Откуда у пенсионерки большие деньги? На молоко да на хлеб...
— А ты умница,  собачка, — сказала она своей защитнице.
Хозяин взял Чака за ошейник:
— Молодец, Чак, молодец!
И, словно ведя разговор с соседями, сказал:
— А вы говорили — плохая привычка.
И Чак, гордо подняв голову, пошел за хозяином. В его лукавых глазах можно было прочесть: «А вы говорили...»


ПЕТРОВИЧ  НЕСОРИ

Было солнечное июньское воскресенье. Солдаты, находящиеся на лечении в госпитале, сидели на скамейках, греясь на солнышке.
— Смотри, смотри, что это голуби пикируют в одно и то же место? Что-то они в траве нашли. Пойдем посмотрим...
Ребята были из хирургического отделения. У кого рука в гипсе, у кого нога. Подошли ближе к месту приземления голубей. Присмотрелись. В густой траве сидел голубенок. У него было сломано крыло. Видно, родители еще только учили его летать.
— Голуби вчера здесь летали, — вспомнил Юрка.
— Они кормили голубенка,  давая ему возможность выздороветь, — сказал Володя.
Голуби кружили над солдатами. Володя взял голубенка в руки и понес его в корпус — нужно врачам показать. Голуби не давали идти, с шумом носились над головами солдат. Солдаты вошли в корпус. Два голубя влетели было в дверь, но опомнились, возвратились.
Петр Ильич был хирургом от Бога. Он складывал и наращивал, отрезал и пришивал. Петр Ильич промыл голубенку рану, сложил правильно косточки, наложил шину.
В честь Петра Ильича солдаты назвали голубенка Петровичем. Все отделение приняло участие в судьбе Петровича. Его опекали, его кормили. Но больничный режим...
Видя, как светлеют лица больных при виде Петровича, заведующий хирургическим отделением сказал:
— Товарищи бойцы! Уважая вашу любовь к пернатым, медсовет  решил пойти на исключительную меру — оставить Петровича в отделении.
— Ура! — закричали солдаты...
— Но следить за птицей вы должны сами, — продолжил заведующий. — Чтобы жалоб на сансостояние от медперсонала не поступало.
Поистине, в полной мере сострадать раненому может только перенесший ранение. Ребята еще несколько раз носили Петровича к Петру Ильичу. Он осматривал голубя и говорил, что все идет хорошо. Часто в отделении раздавался крик:
— Вы Петровича не видели?
— В шестую пошел.
Дневальный бежал в шестую палату. Петрович там уже отметился.
— Петрович, как тебе не стыдно! Я такой же раненый, как ты. Почему я должен за тобой убирать?
А Петрович,  держа крыло наперевес,  уже переходил в любимую седьмую. Там его чаще угощали зернышками, крошками от сладкой булки.
Затем он с остальными четырьмя бойцами еще долго «пялился» в маленький цветной телевизор. Ребят было много, и Петрович постоянно был под чьим-либо наблюдением. Петрович любил, когда с ним беседовали. Но криков не любил и делал назло, если на него накричали.
— Смотри, смотри, что он с моей газетой сделал! — возмущенно кричал Димка.
Петрович с яростью рвал газету в клочья.
— Не надо было бросать на пол, — смеялись бойцы.
— Не то читаешь. Петрович не любит бульварную хронику, — изощрялись другие.
— А убирать кто будет? — не унимался Дмитрий.
Тут уж все подключались:
— Петрович, не сори! Сколько раз тебе говорить?
Петровича выпроваживали, но вскоре он снова возвращался, старательно подпрыгивая, пытался клювом достать газету, лежащую на полочке тумбочки. Через минуту снова раздавалось:
— Петрович, не сори! Имей совесть, то шелуху от семечек оставляешь, то газеты рвешь. Что мы тебе, уборщицы?
Петрович так привык к словам «не сори», что стал считать их своим вторым именем или фамилией. Солдаты смеялись:
— Ой, не могу! Я кричу «не сори», а Петрович идет ко мне. Он уже откликается и на «Петрович», и на «не сори». Давайте его будем звать «Петрович Несори» с итальянским акцентом.
И часто-часто кто-нибудь из солдат, улыбаясь во весь рот, уважительно говорил голубю:
— Петрович Несори! Пожалуйте к нам в палату. Отобедать. Кушать подано.
... Настал день, когда Петр Ильич снял шину с крыла. Голубь еще пару недель ходил, затем поверил во вновь обретенное крыло, стал подлетать и, наконец, полетел...
Он поселился с другими голубями на чердаке одного из старых корпусов госпиталя. И часто бойцы, увидев пролетающую голубиную стайку, кричали:
— Петрович, Петрович!
Иногда от стайки отделялся голубь и садился на террасу. Ребята бежали за угощением. Радовались, смеялись.
— Ну и здоров же ты есть,  Петрович, — говорили они. — Индюк ест меньше.
— Не стесняйся, Петрович, ешь. Они шутят, — уговаривали другие.
Угостившись, Петрович улетал к своим. А ребята, переговариваясь, убеждали друг друга:
— Видишь, если очень захотеть, выздоровеешь.


ОХ, ФЛИНТА, ФЛИНТА…

- Ох, Флинта, Флинта… Ты снова беременна, - сокрушались тетя Маша с Леной, глядя на округлившиеся бока Флинты.
Флинта – дворовая собака трехцветного окраса - черно-подпалого с белыми отметинами. Породу установить  не удалось, но среди предков Флинты несомненно были бультерьеры. Флинта унаследовала от них морду и длинное туловище.
Собака пришла во двор несколько лет назад. Она была на трех ногах. Сердобольным женщинам и детям во дворе сразу стало ее жалко. Собаку покормили. Вовка закричал:
- Она, как адмирал Флинт, - без одной ноги!
Вовка был признанным во дворе авторитетом. Он прочел всю детскую библиотеку. И это неважно, что он перепутал капитана пиратов Флинта с его одноногим дружком Джоном Сильвером, главное – был образ. Дети сразу представили себе одноногого капитана и закрепили его имя за трехногой собакой.
- Да, только Флинт – мужчина, а она – женщина, - заметила Оленька- разумница, которой уже исполнилось семь лет.
Лена – мама Оленьки – поправила дочь:
- Не женщина, а самочка.
Собака оказалась смышленой. Она решила не терять «хлебное место» и тут же начала искать себе во дворе уголок.
- Дети, видно,  наш двор Флинте очень понравился, - сказала Лена.
Так собачка, кроме красивого имени, приобрела себе и жилье. Флинта, поняв, что двор стал ей родным, стала его защищать от бродячих котов и собак. А когда Володя написал на воротах  «Во дворе злая собака»,  всем стало немного спокойнее. А раньше – то белье с веревки снимут, то детский велосипед исчезнет.
Функций у Флинты было много: она была защитницей, верным другом – постоянно сопровождала детей в парк  и  на море, была товарищем  в играх ребят… Но самое большое призвание Флинты - быть матерью. Щенков Флинта рожала каждый год. 
Первый раз Флинта родила щенят в парадной. Жильцы, справедливо решив, что хватит и одной собаки, избавились от щенят. Второй раз Флинта родила в углу двора. Щенят постигла та же участь. Тогда Флинта стала уходить со двора.
Однажды…
- Где-то родила, - поняли женщины, увидев похудевшую Флинту.
Через месяц Флинта привела во двор трех крупных щенят и стала устраивать их в парадной.
- Ох-ох-ох, - заохали соседки.
А щенята прехорошенькие… а они уже самостоятельные. Щенят вырастили, пристроили,  что  оказалось  делом архисложным – непородистые.
А Флинту продолжали все любить, а также ценить и уважать за ее характер, за
 то, что защищает детей двора. Как быть? Чтобы «волки были сыты и овцы целы», Лена с тетей Машей решили следить за Флинтой и контролировать количество щенков.
Однажды подруги обнаружили Флинту за сараем на окраине парка. Ей оставили одного щеночка. На следующий раз Флинта ушла еще дальше. Она родила щенков в прибрежных валунах. Лена с Машей чуть ноги не сломали, разыскивая малышей в тот же день, как Флинта ушла…
Но подходил срок  и женщины снова омрачались:
- Ох, Флинта, Флинта, ты опять беременна…
Вдруг помог грустный случай. Флинта во время беременности становилась агрессивной – видимо, она уже заботилась о будущем потомстве. В таком состоянии она облаяла незнакомца, идущего в дом, а он ударил ее ногой. Начались преждевременные роды. Собаку уложили в джип дяди Толи, чтобы увезти в лечебницу. Лена поехала с Флинтой.  Их провожал весь двор.
- Может, врачи помогут и с нашей проблемой, - несмело высказалась одна женщина.
На нее шикнули – Флинта могла погибнуть!
…Встречал Флинту тоже весь двор – дядя Толя вынес ее на руках.
- Пока не выздоровеет, поживет у меня на веранде, - сказал он.
Все вопросительно посмотрели на Лену.
-Все! Отрожалась! – сказала Лена. – Да ей и тяжело, и не по возрасту.
- По сколько скинемся? – понимающе спросили соседи.
- По пять. Врач  попался опытный и очень порядочный, - сказала Лена. 


ДО СВИДАНИЯ, ЕЛОЧКА!
Зимняя сказка

Новый год! Новый год! Что за праздник! Сколько радости! Сколько улыбок, поздравлений и подарков! Сколько веселья и танцев!
«Все это сделал Дед Мороз! Со своей внучкой Снегурочкой! — думала Елочка, стоя в центре большого зала. — Как хорошо, что Дед Мороз пригласил меня в детский сад!»
Когда Елочку установили в большую кадку с песком, нарядили в блестки, украсили игрушками, дети хором закричали:
— Ух, ты!
— Ах, какая красавица!
— Елочка, миленькая, ты лучше всех!
Дети танцевали у Елочки, читали стихи, пели песни. Каждый малыш получал подарок, а потом фотографировался с дедом Морозом, Снегурочкой и с ней, Елочкой.
«Какое счастье, — думала Елочка, — приносить радость. И откуда Дед Мороз знал, что я люблю серпантин, блестки и игрушки? Что я люблю песни и танцы.».
В лесу елочки тоже наряжаются в иней, в снежные шубки. Звезды в небе тоже любят праздники. Они часто устраивают парады и тогда льют на землю и лес ливни лучей света...
Елочки в своих нарядах сверкают всеми огнями и танцуют менуэты под звуки метели.
«Но такой красивой я стала впервые, — понимала Елочка, видя свое отражение в большом зеркале. — Мне здесь очень нравится», — улыбнулась Елочка.
Заканчивался новогодний праздник. Дед Мороз со Снегурочкой уехали в Лапландию. Там их тоже ждали дети. Подарки под Елочкой больше не дарили, и интерес детей к елочке постепенно угасал.
Дети, расшалившись,  иногда задевали Елочку:
— Ой, Елочка... колко!., — говорили они.
И Елочка стала все чаще вспоминать о лесе.
«Верно, деревья в лесу по мне заскучали. Дети мне рады, но пора и честь знать. Ой, что-то я загостилась. Да и вот подруженьки-елочки не вернулись в лес вовремя, осыпались... И мне по снегу в лес добираться будет легче, — рассуждала Елочка — нет, нет - пора домой, в лес».
А Юрочка, который больше всех любил Елочку, который часами смотрел на нее и гладил иголочки, — Юрочка все понимал. Он знал, что Елочке нужно в лес, что елочки приходят только в Новый Год, что если Елочку не отпустить в лес, то она сперва иголочки потеряет, а потом засохнет.
— Нет, — решил Юрочка, — Я не дам Елочке засохнуть. Я помогу тебе, Елочка.
Он снял игрушки с веток.
— Так тебе идти в лес будет легче! Дорога дальняя!
Юрочка сложил елочкин наряд в картонную коробку до следующего Нового Года. А затем он достал Елочку из кадушки, в которой она стояла. Елочка слегка встряхнула ветвями:
— Ой, застоялась я!
Топнула корнями-лапами:
— В путь!
Юрочка открыл дверь, Елочка перешагнула порог.
— Ну... Я пошла?!...
— Счастливо, Елочка!!! Приходи в следующем Новом Году!
— Хорошо, — сказала Елочка.-  Мне у вас понравилось. Я буду приходить каждый Новый Год. Елочки живут долго!
Откуда ни возьмись, закружила метель. Окутала Елочку снежной шалью и повлекла ее все быстрее и быстрее к лесу.
— О-го-го! Юрочка! — услышал мальчик.
— До свиданья, Елочка!!!
— До свиданья!!!...
— До-сви-да-нья-я я!!!..