После того, как проводить свою новую знакомую до дверей банка Олег, не заметив за собою хвоста, вернулся в Большой Лёвшинский переулок. Поднявшись в квартиру на четвёртом этаже, он предполагаемо, обнаружил своего пернатого дружка на его излюбленных часах. Грач никак не отреагировал на его возвращение, и вроде бы как спал, впрочем, выяснять, на самом деле спит он, или только делает вид, - претворяется, Олег не удосужился. А зачем? Ведь при всём желании просчитать своего покровителя в этом привычном, но на самом деле чуждом для себя мире Олегу не представлялось возможным.
Сколько раз он надеялся получить от Грача здравое объяснение своему подвешенному состоянию, и каждый раз тот находил причину увильнуть от серьёзного разговора: «Бесспорно, хитёр. Ещё как хитёр! И может вполне оказаться, он совсем не тот, за кого себя выдаёт. Чем, к примеру, объяснить поощрение Грачом его связи с несовершеннолетней? А теперь ещё и подставил ни в чём не повинную молодую девушку, нисколько не задумываясь о возможных последствиях. Он даже не поинтересовался у неё: сможет ли она, захочет ли участвовать в столь рискованном мероприятии. Вместо этого он всё порешал за неё, и за него… получается, что тоже порешал».
Да, внутренний голос подсказывал Олегу, что нельзя так беспрекословно доверять птице, созданной ни кем иным, как самим дьяволом, а о роли Бога в его становлении можно было только догадываться. По крайней-мере было бы слишком опрометчиво во всём полагаться только на него. Вполне может оказаться, что сам того не ведая, Грач просто пешка в извечном противостоянии потусторонних сил, разменная монета, балансирующая на ребре, и ещё неизвестно в какую сторону её качнёт, когда ему представится сделать окончательный выбор, и он будет вынужден определиться: с кем в итоге ему предстоит остаться.
Изрядно измотанный ночным приключением и съедаемый возникшими сомненьями по поводу роли Грача в его дальнейшей судьбе, Олег прошёл в спальню, где без обеих ног завалился в постель. Ещё какое-то время перед сном он вспоминал, при каких обстоятельствах произошло его неожиданное для него (но не для Грача) знакомство с Викторией, и возможно поэтому, остатки ночи его и мучили кошмары…
Снилось ему, что он и его новая знакомая остались вдвоём у стены Цоя, и никого кто бы мог помочь им справиться со стаей налетевших монстров, на сей раз рядом не оказалось. Пытаясь защититься от беснующейся стаи, он голыми руками отмахивался от птиц, в то время как полуслепая девушка не обращая внимания на грозящую с воздуха опасность, опустилась на корточки, и занималась поисками своих утерянных очков. Глядя как Вика в потёмках шарит ладонями по брусчатке, он не разделял её желания в возникших обстоятельствах заботиться о каком-то там зрении, которое ей в дальнейшем возможно (а всё шло именно к этому) и не пригодиться вовсе: «Сдались они ей? И выбрала же время заниматься этакой ерундой, когда они в одном шаге от чудовищной расправы? Уж лучше бы помогла ему в схватке с мутантами, явившимися, что очевидно, - по её душу. И он бы мог пройти мимо, ни во что не вмешиваясь, однако же, не остался в стороне, хотя тому же Грачу уж точно плевать на подобные сантименты. А иначе… а иначе он не оставил бы его одного на растерзание монстрам». А тем временем, нападки многоголовых ворон становились всё ожесточённее...
Избежавшие страшной участи своих сородичей сгоревших в запертой лаборатории гениального химика и не попавшие ни на какое шоу, птицы с необузданной агрессией бросались на беззащитных молодых людей. Олег принял весь удар на себя, продолжая в одиночку отбиваться от исчадий ада, прикрывая Вику своим телом, но силы были не равны, и острые клювы и когти то и дело впивались в него, вырывая куски его плоти, и сдирая с него живого клочья взятой южным загаром кожи. А новой подружке по-прежнему было не до его страданий и мучений, от которых кровь стыла в его жилах, что не мешало ей обильно сочиться из открытых ран и рваных ссадин. Девушка отрешённо продолжала поиски, и ей повезло. Она всё-таки нашла свои окуляры, и довольная, напялила их на нос, но лучше бы она изначально отказалась от этой затеи. В тот же миг из её глаз полезли длинные и тонкие, похожие на спагетти белые черви. Они выдавили линзы очков, и уже через пустую оправу расползались по телу, и следом же из её рта, носа, и ушей показались чёрные жуки…
Завидев такой лакомый кусок, кишащий отвратительной живностью, воронья стая переключила весь свой натиск с оборонца на девушку. Олег получил передышку, а птицы моментально облепили Вику с ног до головы, и аппетитно уплетали, покидающих её нутро тварей. А когда насытившиеся птицы оставили в покое несчастную, Олег почувствовал подкативший к горлу комок тошноты и рвоты, и более того, он на себе смог ощутить всю эту мерзость.
Она всё ещё стояла на ногах, но её худосочное девичье тело уже содрогалось в посмертных судорогах. Сквозь нанесённые увечья Олег видел раздробленные кости её скелета, а голова и вовсе была съедена на корню, и фонтан вонючей зелёной жидкости хлестал из обезглавленной шеи. Вперемешку с позеленевшей кровью, вместе с жуками и клубками червей на него посыпались уже знакомые ему: огненные змеёныши, пауки мохнатые, скорпионы, и жабы скользкие, болотные. Как и тогда в приснившемся ему кошмаре, когда тень дьявола пришла со стороны Мёртвого моря и закрыла собой всякий просвет над священным Иорданом, они ползали по нему, бесновались, успевая при этом поглощать пульсирующую из глубоких ран горячую кровь. Олег понимал, что разъевшиеся твари, несомненно, пойдут на десерт вороньей стае, и смотрел на разбухших кровопийц, сознавая, что его участь предрешена. От сильной кровопотери он почувствовал слабость в ногах, голова его закружилась...
Теряя сознание, он бросил свой затуманенный взгляд вверх, и заметил на козырьке одной из крыш силуэт Грача. Тот сидел, не шелохнувшись, и со спокойным видом наблюдал, как многоголовые вороны рвут его на части. От мучительной смерти Олега спасли вдруг прогремевшие выстрелы, ставшие приговором мутантам, и заставившие его проснуться…