Дразнилка «Ёжик» будто перевелась вместе с Максимкой и его ровесниками из детсада в Нелидовскую поселковую школу.
Были среди «мелких» и лиса- девочка, которую звали Алисой, и Волк – Вовочка Зверев и даже «Рэмбо – не по годам физически развитый и нагловатый Данька Ремезов.
Максим Зотин, или Макс, как его чаще называли, ещё и Ёжиком стал после новогоднего концерта для родителей, на котором он под фортепьянный аккомпанемент воспитательницы Галины Геннадьевны исполнил песенку – загадку про ёжика:
«На лужайке колобок,
У него колючий бок… и т.д.
Последними словами песенки были «Потому, что, это…» На этом исполнитель в костюме колючего зверька замолкал, а вся группа малышни с восторженным энтузиазмом оглушительно выкрикивала отгадку: «Еж!»
Не очень и обидным было прозвище, но по мере взросления мальчишка стал его стесняться.
Музыкальные и певческие способности были обнаружены у него мамочкой Анечкой ещё когда он чисто и слова – то не все выговаривал. Смех окружающих, умиление и, конечно, аплодисменты вызывало исполнение голубоглазым, большеголовым и «лысоватым» трехлеткой пугачёвского шлягера «Миллион алых роз», услышанного им из телевизора. Единственным недостатком исполнителя было то, что в завершении номера на его глазки, отороченные длиннющими, как бабочкины крылья, ресницами, наворачивались крупные, с горошину, слёзы. Видно уж очень жалко было Максимке бедного художника из песни.
Вырос он до шестиклассника, не слыша дома грубого или, не дай Бог, матерного слова. А в школе или на улице этого добра было, хоть отбавляй. На переменах и даже при возможности на уроках грязные словечки из ангельских уст мальчишек и девчонок вылетали почём зря. Но каким – то образом они миновали Максима.
К этому времени он стал симпатичным подростком с коричневыми мягкими волосами, чуть вздёрнутым носом и большими, доверчивыми серо – голубыми глазами.
И ещё он был во многом не таким, как большинство одноклассников.
Заканчивалась первая учебная четверть. После урока информатики Максим подошёл к учительнице, молодой, красивой и строгой даме Ксении Вячеславовне и спросил:
- А Вы не обидитесь, если я сдам Вам задание вот в таком вот виде? -
- Да в чём дело, Зотин? –
- Вы знаете, я немного перепутал знаки и пришлось подтереть в двух местах ластиком –
-Ну ты и дипломат, Максим! – Ксения Вячеславовна оторвала свой взгляд от классного журнала.
- Да не дипломат я -, чуть обиженно возразил ей ученик. – Я только немножко неряшливо выполнил задание.
- Ну и что мне теперь с тобой делать? –
- Да ничего не надо делать. Я обещаю, что исправлюсь –
- Ну хорошо, давай тетрадь и иди в столовую, все уже убежали -…
Из всех дней недели Максиму больше всего нравились вторник и пятница. В эти дни он сразу после школьных уроков торопился в школу музыкальную. Там он пел в хоре, участники которого были из других классов и из других школ. Его частенько ставили впереди всех и он солировал, был запевалой. Когда он своим чистым и звонким голосом выводил без музыкального сопровождения: --- Слышу голос из прекрасного далёко… - то, конечно «сам себя видел». К тому же в хоре никто его никак не обзывал.
В эту пятницу после уроков ему сильно захотелось в туалет. Выпитые в столовке два стакана компота просились наружу. За расхлябанной, в несколько слоёв покрашенной и местами облезшей дверью он нос к носу столкнулся с Рембо и ещё двумя пацанами из седьмого класса.
Рэмбо, он же Данька Ремезов сходу стал приставать и обзываться:
- А Ёжик песенки петь собрался. Ну –ка, ежик колючий - вонючий, снимай штаны и спой нам здесь! Ну, давай! –
Уборная огласилась хохотом. Максим же не умел драться. И это все знали. Он молча бочком протиснулся к писсуару.
- Ты чего, оглох что ли? Пой, тебе говорят! – не унимался Данька.
Одобряемый кучерявыми матерными словечками приятелей, одноклассник Макса входил в раж. На этот раз перед мальчишками, которые были чуть постарше ему хотелось оправдать свою кликуху и быть по – настоящему крутым парнем.
-Отпусти меня, Ремезов, я тороплюсь, - отводя тянущиеся к нему руки, попросил туалетный пленник.
- Ага, сейчас! – Данька крепко ухватил его за воротник пиджачка, и с помощью остальных участников действа подтолкнул к резко пахнущему прокисшей мочой писсуару:
-Пой, говорю, а то мордой воткнём туда, куда писают! -
Данька с подельниками обступили Максима и, снимая сюжет на телефон, стали пригибать его голову к писсуару. А Ёжик был не такой уж и слабенький. Упираясь руками в кафельную с выбоинами стену, он сумел – таки довольно ощутимо пнуть жёстким ботинком кому – то в ногу.
- Ах! Эта падлюка ещё и пинается! – кто –то из семиклассников хлопнул его портфелем по голове…
Они успели только нагнуть Максима лицом к писсуару. Скрипнула дверь уборной. Кто – то вошел. Возня закончилась. Рэмбо с друзьями убежали, оставив раскрасневшегося и взъерошенного пленника.
Ему расхотелось пИсать. Он ополоснул руки и лицо под краном и направился к выходу из школы.
Заболел живот. Решил не ходить на хор. Свернул с тротуара и побрёл домой короткой дорогой между двумя рядами разномастных металлических гаражей, заросших бурьяном и пожухлой крапивой.
Мелкий дождик сменился снежной крупой. Максим завернул за угол и справил малую нужду. Полегчало. Из полынных зарослей показалась вдруг собачий нос, а потом и его обладатель.
Среднего размера, рыжий и лохматый пёс со свалявшейся шерстью и крючковатым хвостом недоверчиво уставился на него своими карими, печальными глазами. Странными показались Максиму его уши. Одно ухо стояло торчком, а второе было сложено вдвое. Именно это и придавало бродячей и по виду ничейной собаке какой – то сиротский, обиженный вид.
Максим стряхнул с плеч рюкзак, чтобы достать оставшуюся от обеда булку. От этого резкого его движения Рыжий, как сразу он назвал репейного попутчика, рванул, было, за угол гаража. Но, через секунду раздумал.
- Собака хорошая, собака добрая, собака не кусачая, -
заговорил с Рыжим Максим, предлагая ему булку. Не поверил пёсик, но и убегать не захотел. Присел он на хвост и уставился на Максима. А тот бросил ему булку, которая вмиг исчезла в клыкастой собачьей пасти.
Рыжий проводил его почти до самого дома. Повернул назад, к гаражам, лишь у поселкового магазина, где было много народу.
Благодаря этой неожиданной встрече Максиму удалось немного унять свою горькую и безысходную обиду от произошедшего с ним в школьном туалете.
Мамочка Анечка заметила всё же что –то подозрительное в его поведении. Сын, не вдаваясь в подробности, пояснил, что немного повздорил с Данькой Ремезовым. А на хор не пошёл из – за того, что немножко болел живот. Но уже всё прошло и беспокоиться не о чем.
В субботу, на перемене, Данька демонстрировал туалетное видео. Кто- то смеялся вместе с ним, кто – то крутил пальцем у виска и добавлял к тому же словечко «придурок». Максим, же твёрдо решил никого не посвящать в эту историю.
Всё раскрылось на большой перемене неожиданным образом. Рзмбо влетел в класс с разбитой в кровь физиономией.
Приличный фингал и красные сопельки всхлипывающего и воющего Данилы Ремезова стали предметом разбирательства в кабинете директора школы и на классном родительском собрании.
Самым удивительным для Максима стало то, что «прилетело» его однокласснику Даньке от двух детдомовок, тоже одноклассниц, неразлучных Кристины и Леночки. Одна из них, Кристина, сидела на уроках рядом с Максом. Увидели подружки, чем похваляется нагленький Данилка, он же «крутенький» Рэмбо, да и с двух сторон хорошо надавали ему по морде.
Раздувать эту историю было не в интересах школы.
У Рэмбо родители отобрали на время «сотик», да ещё по их словам ремня прописали для сыночка.
А у Макса Зотина появился настоящий друг. Они подружились так быстро и надёжно, ка будто давно искали друг друга. Родители после больших колебаний разрешили сыну поселить Рыжего в сарайке.
Рыжий провожал Максима до школы и, как по расписанию встречал друга на обратном пути.
Отец записал сына в секцию бокса, и уже к седьмому классу даже Рэмбо не рисковал его обидеть.
21 10 019