Шкода.
В конце апреля, незадолго до майских праздников, в лесхоз из областного управления лесного хозяйства приехала специалист с целью проверки состояния лесных питомников. В то время у нас существовал базисный питомник в Луговском лесничетве и два временных: в Заводоуспенском – на берегу пруда и в Двинском – на Щелконоговском лесоучастке. Поскольку на временные можно было с трудом попасть лишь на машинах высокой проходимости типа ЗИЛ-157 (70-е годы прошлого века), решили осмотреть только базисный. На него я и отправил проверяющую вместе с главным лесничим и инженером лесных культур на своём ГАЗ-69. Выехали они перед обедом и возвратились поздно вечером. Водитель доставил проверяющую на ж.д. станцию к поезду.
На работу я приодил рано. Как правило за полчаса и более до начала. Так было и на следующее утро. В конторе лесхоза кроме технички никого не было. Почти сразу зашёл мой водитель. Обычно он садился на стул возле окна и выслушива распоряжения на текущий день. В этот раз не стал садиться. разговаривал по телефону, а он стоял у стола и переминался с ноги на ногу.
-- Петрович, что случилось? Как съездили? – окончив разговор я недоумённо посмотрел на него.
-- С поездкой ничего особенного, один раз только трошки побуксовали.
-- В логу неред полем?
-- Да, там. Вернулись около семи, потом на станцию, так что машину я не помыл.
-- А что не садишься, мнёшся тут передо мной?
-- Так одна шкода со мной приключилась, вот хочу рассказать, надеюсь Вам интересно будет. Да и мне бы ясность внести, а то муторно как-то…
Я посмотрел на часы. – Рассказывай, пять минут у тебя есть, потом машиной займёшься, приведёшь в порядок. Мне к десяти в райком, так то до обеда никуда не поедем, а с обеда в Юшалу, в ДОК.
Петрович переложил кепку из одной руки в другую и начал: -- Как приехали на питомник, они все пошли сосенки считать или чего ещё там, сказали, что надолго, часа на четыре, а мне велели машину почистить и отдыхать. А чего с ней зазря возиться, опять ведь в грязь полезем, другой дороги-то нет. И решил я берёзовой вицы на метёлку наломать пока почки ещё не распустились.
Рядом берёз не оказалось и я пошёл по квартальной просеке в лес. Сначала тоже всё сосны одни были, потом заметил в стороне поляну и вроде как-бы белые стволы проглядывали. Свернул, и правда берёзы виднеются, молодые и старые. Подошёл и начал подходящие вицы искать, да обламывать. Ведь не каждая на метёлку сгодится, нужны тонкие, длинные и гибкие. Сосна толстая попалась на пути, почти на опушке поляны, но не высокая. Видать, одна когда-то росла на просторе, а уж потом берёзки появились.
А на нижних сучках, метрах в четырёх от земли здоровенное гнездо. И чёрт меня дёрнул, поднял длинную палку, да и постучал по гнезду. А оттуда рожа страшная выглянула. Не больше человечьей, но серая какая-то, вся чёрными кругами расписана, как у папуача заморского. Глазища круглые, жёлтые, нос тоже жёлтый, костяной, брови и усы белые, а борода чёрная, смоляная. И молча так на меня уставилась, даже не моргнёт. Мне нехорошо стало, аж спина замёрзла. Я попятился, медленно отступаю, а в голове мысля так и свербит: «на лешака нарвался, на лешака…» слышу как заворчал «гугу – гу-у-у…» и рожа исчезла. Покажись мне, что он спускаться начал, я повернулся, ноги в руки и ходу, что есть мочи.
До машины добежал, дверку открыл, а влезть на могу, мешает что-то. Гляжу, а под мышкой ветки берёзовые зажаты. И тут меня смех разобрал. Бросил их в салон, сам заскочил, дверку захлопнул. Сижу за рулём, руки-ноги дрожат, а сам хохочу в голос – водитель замолчал.
-- Ну, Петрович, ты даёшь! Старый уж (он был почти на двадцать лет старше меня), в лесу работаешь, а леших боишься!
-- Лешего не боюсь, а лешаков точно! В детстве запугали, с тех пор и боюсь.
-- Послушай меня, Петрович, сова это была, бородатая неясыть. Всё как есть ты чётко описал и её, и её гнездо. Когда сеять на питомнике начнём, покажешь мне это место. Интересно посмотрел, как неясыть живёт. С яйцами я гнёзда находил, но проследить гнездовой период, так и не удавалось.
Но на посев мы не попали, оторвали лесные пожары, и на питомник выехали только недели через три. Петрович уже успокоился и даже предложил взять раздвижную лестницу со склада – четыре колена по полтора метра.
Лесничего застали на питомнике. Осмотрели свежий посев, однолетние сеянцы, двухлетку, оставшуюся в леднике для дополнения прошлогодних посадок. Два десятка человек работали на прополке, трактор распахивал паровой участок. Замечаний не было и я покинул питомник.
-- Всё, Петрович, вези к своему лешаку, -- засмеялся я, садясь в машину.
-- Ничего смешного, -- невнятно пробормотал тот.
Проехав метров триста, он остановил машину, вышел, расстегнул сзади тент и вынул лестницу. Показал рукой направление и пошёл впереди. Сосна действительно оказалась очень толстой, с двумя вершинами. В развилке двух толстых сучьев, у ствола, находилось довольно крупное гнездо. Зная, о том, что неясыти сами гнёзд не строят, я предположил, что перед нами старое гнездо ястреба-тетеревятника. Постучал по стволу, но никто не выглянул. Быстро собрали лестницу, приставили к стволу. Даже с хорошим уклоном её верхний конец оказался выше гнезда.
-- Не желаешь подняться первым? – предложил я.
Петрович только молча отмахнулся.
В гнезде прижавшись друг к другу, неподвижно, с зарытыми глазами, лежали три птенца разной величины, покрытые густым серым пухом, похожим на мех. Между ними лежало белое яйцо размером с куриное, только круглое. Я не удивился. Неясыти несут яйца ночами, с интервалом в двое суток и к насиживанию приступают с появлением первого яйца. Поэтому и птенцы выводятся с тем же промежутком во времени.
Самец в период насиживания и при появлении первых птенцов периодически кормит самку. После появления предпоследнего птенца самка тоже начинает охотиться, а в её отсутствие птенцы греют оставшееся яйцо (в полной кладке бывает от трёх до шести яиц).
Только я хотел протянуть руку за яйцом, как Петрович протяжно свистнул. Подняв голову, увидел, что на меня, свесив лапы, летит сова. Едва успел отмахнуться. Может быть неясыть только иммитировала нападение, но у меня был печальный опыт подобных встреч и длинный шрам на голове от когтей совы. Правда от другой неясыти, длиннохвостой (рассказ «Внезапная атака»). Но ведь бородатая-то крупнее! Говорят, что даже медведь не решается влезать на дерево с гнездом этой совы.
Видя, что неясыть сделала круг и возвращается, готовясь к нападению, я начал спускаться, причём прижимаясь спиной к лестнице. Держался одной рукой, а второй размахивал длинной веткой, взятой из гнезда. Сова налетала три раза, затем села на соседнее дерево и принялась щёлкать клювом.
-- А теперь расскажи, чем не злобный лешак, -- встретил меня Петрович.
Не разбирая лестницы мы двинулись прочь от гнезда, постоянно оглядываясь, но погони не было.