РОКОТ СУДЬБЫ
Эх, Тоёси, Тоёси! Когда же всё это началось? Вспомни, Тоёси!
Сначала всё шло по плану. На празднование Нового года император-микадо провозгласил церемонию присвоения титула кампаку Тоётоми Хидэеси. Сам по себе титул «сокольничий» к соколам, собственно, не имеет никакого отношения. Значение имеет другое: кампаку имеет право быть при дворе в любое время, когда пожелает.
Кроме двух первых дней в начале каждой луны. Операция началась за три месяца до церемонии. Мне с князем пришлось поездить по высшим сановникам, от которых зависело не только включение того или иного гостя в список предполагаемых гостей, но и его утверждение у микадо. Ранг и родовитость этих сановников настолько велики, что просто деньги не помогут, даже очень большие. Перед ними склонял, в свое время, голову даже великий Такэда Сингэн.
Пришлось тщательно выискивать лазейки в их душевном состоянии, когда можно было поставить вопрос о включении Токугавы в список приглашенных гостей. Токугава должен был присутствовать на церемонии, потому что каждый приглашенный имеет право взять с собой еще двух людей. Одним из этих людей должен стать я. То, для чего я был предназначен, требовало моего присутствия в человеческом облике и не дальше двадцати кэн от места событий.
Микадо – сын солнца. Микадо не может приказать человеку изменить его истинную суть. Он не может приказать воину перестать быть воином. Император правит не управляя, через приближение, либо отдалении кого-либо от императорского двора. Даймё для микадо не вассалы, а он для них – не сюзерен. Микадо – светоч истины и образец для подражания в чистоте помыслов и поступков. Император может приказать любому уйти из жизни, но он не злоупотребляет этой возможностью. Подобно тому, как Солнце, чьим сыном на этой земле он является, не спешит испепелить всё живое.
Император не двигает фигур на доске, он не приказывает тому-то или тому-то воевать с тем-то или с тем-то. Он не играет, он только ведет счет. С тех пор, как были побеждены и повержены Айны, с тех пор, как было отражено нашествие с материка, у Окинавы не осталось внешних врагов. Но остались воины, создавшие эту страну. И они продолжают идти по Пути воина. Тигр не может изменить полос на своей спине.
Повинуясь своему предназначению, князья-даймё ведут вот уже много лет войны между собой, они шлифуют мастерство полководцев. Они подчиняют себе вассалов, либо теряют их. Они собирают огромные провинции, чтобы они впоследствии распались на составные части. Была в стране сила, третья сила, сёгун со своим войском, но род Асикага выродился. Последний его представитель скатился на путь интриг и стравливания между собой всех и вся. Он полагал, что в этом – его путь. А, может, он просто трус. Он стравливал князей между собой, он подвигал духовенство с их монахами-воинами на участие в политике, он обращался к Советам тайных домов Нин-дзя для того, чтобы те устраивали бунты ремесленников в городах и восстания крестьян в деревнях.
Неистовый Ода Нобунага захватил сёгуна и под давлением доказательств вины, вынудил его уйти в тень, написав отречение. Род Асикага не имел мужского продолжения. Вопрос о новом сёгуне был закрыт на неопределенное время. Япония остановилась на пороге великих изменений. Наш Микадо молод, но путь его прям и честен, в его сердце нет ни страха, ни сомнений. Наш Микадо почти безупречен, но только почти, потому что молод. На то и был расчет.
Как бы там ни было, место князю Токугава было назначено по правой стороне западного крыла императорского дворца. На расстоянии не более дюжины кэн от священного места – камидза. Именно с этого возвышения должен сойти микадо, чтобы вручить избраннику перчатку сокольничего, его печать и свиток, подписанный собственноручно императором. После чего, вновь назначенный сокольничий должен подарить микадо ловчую птицу. Такова традиция.
И вот, ранним утром, большая процессия, возглавляемая паланкином Держателя печатей, двинулась через огромные западные ворота внутрь замка. Широкие стены содержались в образцовой чистоте, но имели скорее, церемониальное значение, поскольку были построены больше века назад. Храм Хонно, в котором сгорел неистовый Нобунага, и тот имел больше преимуществ во время предполагаемой осады.
Сверкая парчой и золотом, шитьем из страны Мин, широко развернув плечи и метя пол широкими церемониальными штанами-хакама, приглашенные миновали священную рощу, сад камней, источник с Циньским водопадом, храм Тысячи Будд и остановились перед навощенными дверьми. Едва поскрипывал чистейший желтый песок, вился пар от дыхания людей.
На каменных лицах искусных воинов и удачливых военачальников, мудрецов и правителей не дрогнул ни один мускул. Все были готовы ничему не удивиться, чтобы ни произошло. Лица не дрогнули и потом, но удивиться им всё-таки пришлось.