Послушница Варя толчком ноги отворила старые монастырские ворота. Одна дощечка их отвалилась от удара, и обнажилась фанерная основа. Варя оглянулась, и всунула доску на место. «А, да хоть никто и не видел, всё равно надо матушке покаяться», - подумала Варя, и на душе её стало беспокойно от предчувствия епитимьи. Она вышла за монастырскую стену и дошла по тропинке до краюшка леса. Прислушалась, присмотрелась: шаги, треск веток и отдалённые звуки молитвы Иисусовой не слышны. Значит, сёстры, ушедшие за грибами, ещё далеко. В прошлый раз они заблудились, и вышли из леса в соседнем городе, пройдя с тяжёлыми корзинами двадцать километров. Варя стояла, молилась за сестёр, и крестила лесную тропу, по которой они ушли. Вдруг она услышала смех и женские голоса. «Сёстры идут!» - радостно подумала послушница.
- А кто грибы будет чистить? – спросила за трапезой Варя.
- Все, - ответила Игумения, подбадривая сестёр добрым голосом.
«Опять Варвара за трапезой говорит… - подумала Игумения печально, - но делать замечания ей бессмысленно. Она, видимо, никогда не исправится!»
На солнечной части дворика вечером сёстры чистили грибы. Перевернули кверху дном железные вёдра, уселись на них, а посередине кружка из самодельных сидений поставили баки с грибами и для грибов. Рядом в загончике бегали и попискивали подросшие цыплята.
- А почему мать Елисавета не пришла? – Спросила мать Анна.
- Она лежит, - ответила мать Поликсения.
- Цветик мать Елисаветик: скушал слойку и на койку, - сказала Варя.
«Как можно говорить такое о тяжело болящем человеке!» - Подумала мать Поликсения.
«Я же обещала себе так не говорить, и всё равно не сдержалась. Господи, прости!» - подумала Варя.
С огорода подошла новенькая. Варя взглянула на неё: тощая, совсем ещё ребёнок, кожа смуглая, как у таджички, а зовут, почему-то, Лидия.
- Поможешь нам? – спросила пожилая инокиня Таисия.
- Помидоры полью в теплице и приду, - ответила Лида, явно больше переживая за помидоры, чем за уставших сестёр.
Когда она ушла, мать Таисия рассказала:
- Представляете, мать Екатерина вечером как-то спрашивает эту Лиду:
- А где наш новый паломник?
- В тарелке у мать Серафимы.
- А что он там делает?
- Как что? Он всегда там лежит!
- Оказывается, ей послышалось: «половник», - сказала инокиня и засмеялась. Смеялась она не зло, да и казалась она всегда доброй, такое доброе было у неё лицо от сложившихся морщинок.
Тут вступила в разговор мать Анна – молодая инокиня, очень любившая детей, и до благословения на уход в монастырь, страстно желавшая своих.
- В одном монастыре нового дьякона поставили – молодого мальчика, и вот, он выходит на своей первой Литургие, и забывает, какой возглас дать. И вместо того, чтобы говорить: «Восстанете!» Говорит: «Вознесуся». Хор молчит. Он опять говорит: «Вознесуся!» В храме гробовая тишина, и хор молчит. Тогда он в третий раз говорит: «Вознесуся!» И тут из алтаря раздаётся голос епископа: «Благословляю, только свечу положи».
Тут сёстры от смеха попадали с перевёрнутых вёдер, а Варя, падая, толкнула и рассыпала грибы. Но их потом собрали, и до темна управились с послушанием.
Вечером Варвара отнесла ужин мать Елисавете. Постучалась в дверь из ДСП, услышала скрип кровати и медленные шаги в пластмассовых тапочках, обмотанных скотчем.
- Варварушка, это, никак, ты мне грибочки отварные принесла? Спаси тебя, Господи! Как ты себя чувствуешь? – спросила мать Елисавета, улыбаясь.
- Грибы до девяти перебирала с сёстрами, комары закусали, а чувствую себя хорошо. А Вы как?
- Очень хорошо! Всё время Господа благодарю, что только ноги и сердце болят, а спина прошла.
- Нам такое тут про дьякона мать Анна рассказала! Я от смеха чуть не описалась!
- Ну, это нехорошее слово. Не говори никому, что ты чуть ни… Варя перебила монахиню, и стала рассказывать историю с дьяконом. Вдруг она увидела, что мать Елисавета плачет.
- Вы что? Что случилось? – ошарашенно спросила послушница.
- Да, вот, он, бедный… Тяжело ему было, наверно, дьякону этому!- сказала сквозь слёзы пожилая монахиня.
- Мать Елисавета, простите меня! – выдохнула покаянно Варя, и по её лицу покатились слёзы.
02.06.2019г.