Дядя Боба был ростом под 2 метра, в плечах-не то, что широк-необъятен. Лицо очень красивое и в старости, а по молодости-редкостной чисто-русской красоты. Он служил сначала, как ему и полагалось, в белой армии, командовал эскадроном. Как он попал служить в красную армию-не знаю, но большую часть гражданской войны он воевал в ее рядах. Тоже командиром. Получил он пулю, которая, пробив пряжку ремня, так до скончания его лет и осталась в нем. Это обстоятельство прибавило к его неординарной комплекции еще дополнительный объем и лишние килограмм 50.
Если большинство родственников жестко коснулись репрессии 30-х годов, то дядя Боба процветал. После гражданской он закончил институт связи и работал в НИИ. Больше того-он сталинскую премию получил за внедрение автоматической телефонной связи с Москвой.
Я еще дошкольником был, когда он, возвращаясь из загранкомандировок, одаривал меня то водяным пистолетом, то голландским шоколадом в очень красивых, но ОЧЕНЬ маленьких коробочках. Он вышел на пенсию-персональную, конечно, и жил не тужил. Нет, и другим родственникам ТУЖИТЬ было не свойственно. Думаю, что после всех бед и невзгод, что их били и ломали, им уже- просто быть живыми- было за счастье. Но дядя Боба имел особый талант радоваться жизни- очень вкусно жить. Каждый его жест, каждое действие, слово было наполнено ощущением-как будто ананас ест, а долго и черствого хлеба будто не видал. Честно! Если наелся до отвала и попал с ним за один стол, где он ест, то очень захочется снова.
Это не передать: как он приборы держал, как ел и пил- было заглядение. Никогда и ни у кого я такого и близко не наблюдал. В общение он был со всеми приветлив и, если и приходилось проявлять строгость, то дядя Боба делал это со снисходительной улыбкой.
У него несколько бзиков было. Он любил, когда ему крепко жали руку. А пожать эту совковую лопату было невозможно. Но старания это сделать он видел и ценил. Ровно, как и НЕ старания тоже: он очень в дальнейшем был холоден с этими людьми. И не важно-кто они были и что из себя представляли. Бзик- он бзик и есть.
И второе. Он любил слегка- в его понимании-трепать за щечку всяких-разных девушек. Более или менее знакомых ему, конечно. Но и любых, которых видел рядом с нами- своими родственниками. Зная и первый его бзик и второй, я предупреждал парней- по первому, но со вторым бзиком было сложней: как предупредить?! Я, если с какой-то девицей собирался в ПАРАДНОЕ-как у нас говорят-зайти, оставлял ее перед входом и шел осмотреть всё до лифта внутри. Нет дяди Бобы- пошли. Не всегда проходило и нарывались не раз.
Как не удивительно, но на него никто и никогда не обижался. Все- и мужчины и женщины воспринимали дядюшку с каким-то веселым восхищением, радостью. Он-на пенсии-выходил из дома часов в 11. Каждый день и по четко отработанному маршруту. Сколько помню- всегда на нем был светло-серый габардиновый плащ- сильно ниже колена, а на голове темно-синяя широкополая шляпа. Попробуй эту статую представить! В лице- радостное осознание того, что жизнь прекрасна и удивительна. Он выходил и шел по этой же стороне Желябова до Театра эстрады. Здесь постоянно на стене висели газеты. Сами они ему и на фиг не нужны были, но давали возможность проверить- нет ли за ним секи.
Дело в том, что врачи запретили ему выпивать. Из-за почек. Ему-то было все это дико, но жену расстраивать не хотел. А она могла за ним и хвост организовать. Проверившись, дядюшка шел дальше. Выйдя на Невский, он сворачивал направо и шел к Адмиралтейству. Первая цель его променажа был "Арарат"- угол Невского и Герцена (Малой Морской) Знаменитая Арка Главного штаба- это там. В этом самом Арарате было 2 помещения. В одном продавали вина и коньяки в бутылках, в другом- разлив.
Дяде Бобе нужен был разлив. Все крашенные блондинки, что там верно служили, знали его годами, и относились к нему с большой симпатией. Он подходил, здоровался и, потрепав за щеку продавщицу- улыбающаяся ее голова моталась из стороны в сторону-делал свой ежедневный заказ. 2 по 200 коньяку, блюдечко с нарезанным лимоном и 4 маленьких шоколадки, две из которых он двум продавщицам возвращал.
Не торопясь, со взглядом мечтательно направленным на Париж, он вкусно причмокивая, выпивал свой коньяк и- чуть прищуриваясь-съедал лимон с шоколадкой. Выйдя на Невский, дядя Боба останавливался на ступенях, смотрел с минуту вдоль Герцена и шел обедать. Обедал он постоянно в "Кавказском", его обслуживали двое одних и тех же официантов и меню не отличалось большим разнообразием: харчо или чанахи, шашлык или люля, салат из красной маринованной капусты и 300 или 500 гр. водки. Это зависело исключительно от погоды. Изредка подходил метр. Но только, если дядюшке уж что-то необычное в голову взбредет.
За столом он сидел один. Только иногда переговаривался с кем-то из соседей, что поблизости оказались. В середине дня посетителей-в то время- было мало. А дядя Яша со своими барабанами и другими музыкантами приходили гораздо позже.
Отобедав дядя мой переходил Невский и шел домой. Уже по другой стороне улицы, так как надо было зайти в "Милицейский" магазин и купить 2 "маленьких"-т.е. 2 двухсотпятидесятиграммовых бутылочки водки. Заткнув их во внутренние карманы, он шествовал по бульвару до самого нашего углового дома. В его маленькой комнате стояла широченная тахта. Непостижимо как, но он пристраивал бутылочки эти с двух сторон так, что Елена Иосифовна этого его действа не примечала. А может и примечала да молчала... Ужин будет позже, а пока дядюшка раздевался, брал книгу, одевал в тонкой золотой оправе очки и ложился под покрывало. Лицо выражало покой, чистую от сомнений совесть и уверенность в правоте собственных действий.
Время от времени мимо него проходила из кухни в гостиную жена. Или обратно. Когда он чувствовал, что ее непосредствованное присутствие не грозит, срывал уверенно пробку, из горлышка выпивал малыша и закусывал чем Бог послал-какой-нибудь мелочью. И снова покой и чтение. Через минут 20- вторая убиралась с тем же неизменным успехом. Бутылки летели в открытое окно и ложились-не поверишь-точнехонько на газон бульвара. Несколько раз я парней удивлял, когда сидели в это время на бульваре, и я говорил:- Скоро полетит. И точно- именно так и происходило. Психологический эффект надо было видеть!
Таким я знаю дядю Бобу в свои 12-19 лет. Когда он был пенсионером. Примерно раз в неделю он поднимался этажом выше и посещал нашу квартиру- шел к своим сестрам. Дяде было приготовлено и ждало постоянно угощение- бутылка крымского портвейна и бутылка водки. Он никогда у них не пил больше трех рюмок. Разговаривали о том ,о сем.
Надо сказать, что, если его родственники позволяли себе критические и саркастические высказывания в адрес властей, то дядя Боба был ярым ее защитником. Больше ни с кем, но с сестрами он мог и погорячиться. Не помню, чтобы по другим каким-то поводам, но по вопросам политики-бывало. Женщины, чтоб не доводить до греха, пластично уходили в сторону обычно. Но не всегда. Иногда им хотелось и на своем настоять. И тогда...
Повторяю: я ни при каких других обстоятельствах не видел, чтобы дядюшка выходил из себя. Но с сестрами бывало. Раз со своей критикой-то ли Никиты, то ли Брежнева уже- они его довели до белого каления. Дядюшка бабахнул кулаком по столу со всего размаха. Мебель у них была что надо. И стол дубовый. Стол сломался посередине и сложился, как книжка. Я как-то рядом оказался и видел. Таким-единственный раз. Дядя Боба прекрасно играл в шахматы. Всех нас обыгрывал в одни ворота. И это- до самой его смерти, которая случилась, когда я в армии служил. Прожив 80 с лишним лет.