Глава шестая
На Донбассе началась война! Кто бы мог подумать, что в двадцать первом веке, в Украине - мирной цивилизованной стране, между ее гражданами, родными, казалось бы, людьми, будут идти настоящие бои! Бои с танками, пушками, падающими с самолетов бомбами, снарядами «градов», разбивающими мирные дома вместе с детьми и стариками, спящими в них.
На улицах Донецка случайные, выпущенные наобум снаряды убивали людей, просто идущих за хлебом, или возвращающихся с работы. Попадали в детей, играющих на школьном стадионе. Эти убитые так и не поняли, что они погибли на войне. А мы, живые до сих пор не верим, что все это действительно произошло, что это не кино, не военная повесть о былом, а наша современная реальность.
Война без объявления, где враг не одет в форму государства-захватчика, а свой брат, земляк, украинец. Мы говорим с ним на одном языке, наши дети учатся в школе по одним учебникам. Он, сидя в самолете, прицелившись, нажимал на кнопку, и бомба падала на жилой многоэтажный дом, руша его вместе с людьми. Спавшими, завтракавшими, собирающимися на работу в утренний час мирными, невооруженными, невинными людьми.
А другая бомба, чудом не разорвавшись, застревала в крыше музыкальной школы, выбив напрочь все окна в окрестных домах.
Такая бомба попала в дом, где жила Любовь Ивановна. Она снесла два этажа соседнего подъезда, погибли люди. Это произошло рано утром. Любовь Ивановна готовила завтрак, когда зазвонил телефон, она пошла в коридор к аппарату. Звонила сестра, с тревогой спросила как дела, как вдруг раздался страшный грохот, связь прервалась. Любовь Ивановна очнулась на полу у стены, не понимая, что произошло. Двери кухни слетели с петель, окна выбиты, все стены иссечены осколками снаряда, холодильник развернут, все вокруг усыпано битым стеклом. Она попыталась выйти из квартиры, но дверь перекосило и заклинило. Страх и паника, такая же, как в детстве, там, в Белоруссии, во время войны, когда они с мамой бежали лесом в соседнее село, кругом взлетали комья земли, чернели глубокие воронки, и страшный гул снарядов заставлял пригибаться к земле и бежать из последних сил.
Соседи помогли разблокировать двери и завесить окна пленкой. Баптистская община организовала приют для одиноких стариков, в который и пришла Любовь Ивановна, спасаясь от холода и голода. Там она пережила зиму. Многие ее друзья, в том числе и мы с семьей, уехали из поселка, спасаясь от страшной беды.
Весной, когда я навестила ее, приехав в поселок, она и рассказала мне о том, как сестра спасла ее своим звонком.
- Любовь Ивановна, - спросила я, - почему же вы не поехали к сыну? Почему он не забрал вас?
- Да что ты, Маша, милая, как же он приедет! Это же так опасно! Ведь любого мужчину могут арестовать на блок посту. Нет, нет! Я уж как-нибудь переживу.
Я не знаю, о чем думал ее сын. Возможно, что он не понимал всей опасности этой фантасмагорической войны. Но он не увез мать, и более того, не приехал даже хоронить ее.
Любовь Ивановна умерла так, как и опасалась. Умерла одна. Ее нашли спустя три дня, лежащую на полу. Похоронили ее друзья так, как она хотела, рядом с мужем, на оплаченном ею, еще при жизни, месте. Над нею стоит скромный памятник, который она сама себе заказала.