Маррет сплюнул кровь из разбитого рта и бросил прощальный взгляд на тело внизу, под небольшим обрывом.
Деш, крепкий приземистый парень, утер о траву окровавленный топорик; громила Сэйм потирал выбитое каблуком в результате битвы колено.
- Без вариантов, - подвел итог условный главарь банды, отступая.
Что и говорить. Добыча от последнего дела прекрасно делилась на три, и куда как хуже на четыре.
Прощальный взгляд на маленькое, хрупкое разбитое тельце внизу.
- Может, спуститься, проверить? - уточнил неуверенный, вечно во всем сомневающийся товарищ.
- С проломанной черепушкой не живут, Сейм. И на горло посмотри - как хрящи из кожи торчат...
- А дерется-то как, оторва! - с трудом и через боль разгибая и сгибая ногу, злобно проговорил тот.
- Во-о-от! - поднял вверх палец Маррет. - А ты скулил еще: может не надо, может не надо... Надо!.. Пошли уже, парни, - он вытянул руку в сторону, недовольно морщась на тучи, - того и гляди дождь закаплет...
Деш сунул топор за пояс и, хлопнув по плечу хромающего громилу, зашагал за главарем.
Маррет облизал губы и хищно ухмыльнулся. Сладкий вкус победы и наживы не портил ни соленый привкус крови, ни кисловатый оттенок предательства.
... Так удачно сорванный большой куш стал отправной точкой для новой жизни.
С такими деньгами можно было забыть о мелких рискованных вылазках. Наконец зажить как человек.
Маррет решил не просто спустить деньги, а вложить их в дело. И со временем они начали приносить доход.
У Маррета появился собственный дом. Деньги. Возможности.
Он наконец почувствовал сладостно пленящий вкус безбедной жизни: дорогого вина, сладких поцелуев, элитных сигар...
Он, Маррет, успешный делец, теперь мог себе это позволить.
Дни проносились бесконечной веселой каруселью. Выпивка и женщины не давали соскучиться или отвлечься на дурные мысли.
Маррет допоздна спускал деньги в борделях, за полночь нетвердой походкой возвращался домой и заваливался спать до следующего полудня.
Так, однажды, когда уже зарядили осенние дожди, он вернулся поздним вечером в свой дом, скинул плащ, добрался до спальни и завалился в постель на живот, повернув нос вправо и утопив в подушке левую щеку.
Он уже почти было провалился в сонное хмельное забытье, когда спертый воздух душной спальни вдруг тронул нахальный порыв зябкого сквозняка.
"Проклятое окно! Неужели эта дура-служанка недозакрыла..." - лениво подумал Маррет, поморщившись на коснувшиеся его щеку прохладные дуновения.
Впрочем, втянув носом посвежевший воздух, он смягчился и даже с удовольствием вдохнул еще раз. Не так уж и страшен этот сквозняк. Уж точно не стоит того, чтобы ради этого подниматься с пригретой мягкой постели... Не продуло б только...
Прежде чем вновь погрузиться в сладкую дремоту, он поймал ухом шорох листьев за окном, легкий свист ветра между ставен, редкий стук капель дождя по черепичным крышам...
И тихий вздох. Прямо за своей спиной.
Осознание яркой вспышкой обожгло рассудок, но, прежде чем Маррет раскрыл глаза, в горло его ткнулось колкое острие.
- Здравствуй, Мар, - надсадным, явно с трудом дающемся шепотом возвестила темнота.
Холодные крепкие пальцы уверенным движением легли на потную шею сзади, вызвав судорожную дрожь. По спине от холода и страха пробежали мурашки.
Страх сковал горло, и изо рта Маррета вырвался только тихий, едва различимый выдох-стон.
В горло упиралось острое жало стилета, а сзади шею придерживала маленькая, но крепкая ручка, с железной уверенностью не позволяя подняться или отдалиться от колкой стали.
- ... Ты ведь помнишь меня? - осведомился свистящий шепот.
Маррета парализовал страх.
Нет, это не может правдой! Это жуткий ночной кошмар, спровоцированный капающим на подсознание заглушенным голоском совести...
- Хочешь, расскажу тебе сказку?.. - просипел в темноте голос. Хриплый, свистящий шепот.
Холодный липкий страх потом проступил на спине.
Нет!.. Этого не может быть!..
Видение! Глупое видение!
Маррет хотел тряхнуть головой, но не смог пошевелиться - острие стилета, вполне осязаемое, настоящее, нещадно жалило горло.
- Жили были три друга, и однажды они заработали денег. Много денег...
- Не может быть... - прохрипел Маррет, задыхаясь.
Полноценно вдохнуть было невозможно - расширяющаяся и сужающаяся грудная клетка заставляла двигаться шею и еще сильнее колоться об заточенную сталь. Приходилось по-собачьи, маленькими частыми вдохами хватать свежий влажный воздух.
- И жили они долго и счастливо. И умерли в один день.
Сердце, часто стучащее в холодеющей груди, противно охватило липкой паутиной животного ужаса. Панического и исступленного страха смерти.
- А знаешь, почему?
Ответа Маррет дать не смог. Холодная беспощадная сталь пронзила его глотку.