Вовы бывают разные. И водятся повсеместно, проще сказать где их нет и чем они не заняты. Не все они рисуют голых девочек в интернете. А этот – весьма влиятельная фигура. В нашей свободной экономической зоне близ Северного кладбища. Иногда думаю что в если в России ещё остались люди, живущие не за государеву пайку от нефтяной трубы, а трудами рук и чего то реально производящие – так это вот здесь. И кладбище за забором не для готического ужаса, а просто аренда сарая здесь ниже по цене. Штук восемь таких мелких структур, с небольшим станочным парком, дерево-металлообрабатывающих, расположились во дворике у этой кладбищенской ограды. А обозначенный в титуле Вова так прямо за фанерной перегородкой от нас. Он автомеханик. Слесарь-СТО-шник. Шаманит коцнутые тачки. Разной степени покорёженности. И работу свою разумеет. Один умный дядя-экономист назвал такое производство – «гаражная экономика». А здесь она гаражная ещё и в самом буквальном смысле. И на Вову этого постоянно работает ещё и пара-тройка ассистентов, в те дни когда он сам способен отличить пол от потолка.
Не было бы причины тыкать пальцами по клавиатуре, если бы автомеханик Вова оставался бы слесарем СТО-шником. Если бы не включался принцип Джекилла-Хайда. Но Вова способен треснуть об хер любого, кто не вовремя оказался напротив него. Напомнить о высоких смыслах. О легкомысленности планов на вечер. О том что зимние ботинки могут больше и не понадобиться. И как то весьма неуклюже сознавать что смерть твоя, возможно в двух метрах от тебя. В таком вот дурацком виде и образе сильно потраханного жизнью и истощавшего Джейсона Стетхема. В круглых роговых очках с большими диоптриями. Когда у него падает забрало – он может быть ещё и Вова, но уже не механик. А что то ближе к бешеной собаке. И всем здесь это уже давно известно и почти привычно. Встречные предупреждают ещё на подходе – «Ахтунг! Вова пьяный». Когда он в таком виде появляется в дверном проёме – из поля зрения махом убираются ножи и любые даже тупые штыри. На всякий случай. Ибо, сука рваная, далеко не факт что вурдалак и в этот раз успокоится не глотнув крови. Он внимательно всё сканирует боковым зрением и дико прётся от того впечатления, которое производит на окружающих. И важно в этот момент не отвести от него глаза, а то – кирдык. Хрен потом кому объяснишь что это шоу ты не заказывал. Тем более что он изобретателен в выходах на сцену и старается не повторяться. Летом вот аж две гранаты к нам закинул. Это потом уже доходит что горсть гаек он туда всё таки не засыпал. А когда эта пластиковая фигня влетает в дверь и крутится в трёх метрах, успеваешь только сообразить что надо мордой в пол, подошвами к взрыву и постараться запрыгнуть за фрезер. Но только подумать и успеваешь, взрывается она одновременно с этой мыслью – слепнешь, глохнешь и сквозь пыль прикидываешь что гаек в бутылку всё таки не всыпал по доброте душевной. И вообще это такой тонкий афганский юмор. И кладбище пока не корячится, да и не очень то хотелось, ибо отволокут всё равно не за забор на Северное, а куда-нибудь на Черлакский тракт. Ибо Северное – для селебрети. Лучшие люди города - вон юный Алексей Черепанов, восходящая звезда омского хоккея, богема, художники, профессора, но главным образом партийные функционеры, генералы и менты. Ну и афганцы.
А кроме Афгана Вова прошёл ещё и зону. Довольно тяжёлую, возможно и не одну. Порвал таки кого то уже за пределами солнечного Афганистана. Из тех кто не выдержал его взгляда. В процессе своих обычных танцев. Из его рассказов знаю что сидел он тяжело. И вот так вот и сформировался его своеобразный юмор.
Но в конце сентября всё прошло как то малость необычно. Когда он зарулил к нам после недельной пьянки на каком то раздолбанном бортовом рыдване с полуспущенным передним колесом. Кончились деньги на пропой. И мы помогли ему поднять в кузов трёхсоткилограммовый задний мост от какого то драндулета. С целью сдачи его в Чермет и продолжения банкета. Герой был тихий и просветлённый. Лишь кивнул головой в сторону жёлтой ботаники за кладбищенским забором – «Пацанов вот навещал. Груз 200…» Потом поинтересовался персонально у меня:
- Вот ты… Знаешь что такое груз 200?
- Цинковый гроб. Помещённый в деревянный контейнер для транспортировки к месту захоронения. Общепринятое кодовое обозначение в телефонных и письменных сообщениях.
- Во как! Сформулировал… Всё таки интеллект не пропьёшь… Но всё так и есть… Как ты сказал. А я шесть раз…. Шесть раз транспортировал их оттудова. Сюда. К месту захоронения. Возглавлял похоронную команду. В звании старшего лейтенанта. Помяните мужики тех пацанов…
Он запрыгнул в кабину, рыдван заурчал и припадая на правое переднее колесо двинул за поворот. Куда то влево, видимо поминать тех пацанов. Для меня было новостью что Вова в Афгане носил офицерские погоны, считал что был рядовым срочником. Лишь вдруг подумалось о том что уже и желания то никакого не осталось задавать какие то вопросы. И даже не потому что ответить Вова может и вон той ржавой арматуриной, которая возле бочки. И вылезет она рифлёной гранью из спины в районе позвоночника. А знаю наизусть всё что он может ответить – Родина его туда послала. И тех пацанов. Но лучше бы ни тебе, Вова, ни тем пацанам, не слушать ту Родину в лице ополоумевших кремлёвских пердунов. Весьма престарелых. Через пару лет устроивших увлекательные азартные гонки на орудийных лафетах от Колонного зала до кирпичной стенки в центре Москвы. Лучше бы ты, Вова, голых девочек учился рисовать. В интернете.