Битва превратилась в бойню. Никто толком не знал, куда направлена атака кирасир, с какою целью часть пехотных резервов передислоцируется из пункта N в пункт NN, кого именно обстреливают батареи графа Николая Николаевича Раевского… Отовсюду бухали залпы, всё было затянуто пороховым дымом. Граф Михаил Илларионович Кутузов полдничал жареными перепелами.
Администрацией президента снаряжены были для работы в регионах агитационные спецгруппы. Инструктаж спецагитаторов положили провести в спецподвале под Старой площадью, где раньше производили фальшивые документы для выезжавших за границу аппаратчиков ЦК КПСС (а еще раньше пытали явных и тайных супротивников царя Иоанна Васильевича Грозного). Сбор – в духе Великого Горца – был назначен на час ночи.
Первым выступил руководитель администрации Волин, по-путински задав собранию иронически-силовую ноту. «Вы наверняка уже знаете, для чего вас сюда пригласили. – Он сделал саркастичную паузу. – Но, думаю, вы знаете не всё». По залу покатилось одобрительное гыканье.
Волин внимательно наблюдал, кто как гыкает. Наблюдали и специально обученные люди с разных точек.
Затем Волин жестко и сжато изложил политическую суть вопроса. Никто ничего не понял. Но огорчать начальство мелочными уточнениями спецагитаторы не решились.
«Просьба соблюдать конфиденциальность, – многозначительно закончил Волин. – После совещания каждый из вас даст подписку о неразглашении».
Все с готовностью закивали: яволь, мол.
Слово получил начальник PR-управления президентского избирательного штаба. Явление Лаппо оживило спецподвал. Не все знали, как выглядит главный пиарщик Президента – и Лаппо не разочаровал любопытствующих. Столуясь при власти, он раздобрел центнера до полутора, что в сочетании с бронзовым черепом и каплеобразными черными очками сделало его разительно похожим на зловещего диктатора Гаити Бэби Дока (а также – чем-то – на всех других диктаторов сразу).
«Люди вы тут собрались опытные и наверняка знаете, зачем, – неожиданно тонким голоском пропищал Лаппо. – Но кое-чего вы не знаете…»
Спецагитаторы завороженно слушали суперпиарщика.
«Главное, чтобы информация о нашем проекте не попала в СМИ. Иначе – вилы… – лопотал Лаппо. – Никакого инструктажа, само собой, вы тут не проходили. Иногородним повторяю: в Москву вы ездили на семинар по использованию наноисточников энергии». «Чо?» – растерялся какой-то, видать, особо иногородний в первом ряду. «Наноисточников энергии», – невозмутимо повторил Лаппо.
Примерно в это же время закончила сеанс агитационная доброжиловская кинопередвижка на швейной фабрике в ГП Красноармейский Заречного района Смоленской области. По цеху толчками, ртутью раскатилось «дневное» освещение. Взволнованные бабы и мужики потерянно бродили среди допотопных швейных машин, у некоторых стояли слезы в глазах, народ не хотел расходиться.
«Ты, ета, Абрамыч, када зарплату выдавать бушь?» – пользуясь случаем, прижали швеи директора фабрики. «Это уже для этого я показывал вам тут кино? – притворно балагурил Абрамыч. – А господ клиентов – это ви будете ставить в очередь ка моему кабинету?»
«Какой фильм! – восхищалась поселковая интеллигенция в аккуратных очечках на одной дужке. – Вот же можем, когда захотим!» (Читай: обычно не хотим). Вспыхнул и тут же погас локальный конфликт: активистка Цветкова предотвратила хищение штуки солдатского сукна бухарем Простатой. «Дядь, а какая у него мощность? – путался верткий пацан под ногами у дюжего «передвижника», катившего к выходу сабвуфер на колесиках. «А ты чёй-то тут делаешь, цуриката? Сеанс-то для взрослых!» «О, «Морда-унт-Шорт»», – уважительно складывал нарушитель английские буквы на сабвуфере.
«Это как же, сынок, к примеру, ежели мы за его проголосуем, то, значится, нам тут все время кино вертеть будут? – интересовался ветхий дед в треухе и китайском пуховике. «За кого «его»-то?» – уточнил «передвжник». «Да за Доброжила-от…» – дед хитро высунул из-за пазухи ворох агитлистовок. «Всё время будет кино!» – уверенно подтвердил «передвижник». «То-то… – заухмылялся дед, – кино-о-о…»
«Так что не сомневайся, Исай Абрамыч, а также… – Могила вопросительно посмотрел на кучку муниципальных чинов, обступивших швейника. «Тит Силыч», – с толикой неловкости напомнили муниципалы. «Вот. Сил Титыч. Будем держать ваш район на контроле, – подпустил туману суперорговик. – Мы своих не забываем. Кто к нам по-доброму, к тому и мы. …Ну, чтобы все!» Никакой закуски, кроме кулька шоколадного лому, не случилось в кабинете Абрамыча. Поэтому на второй бутылке и «передвижники», и земцы, и купечество – все слились в единый либеральный интернацьонал. Водой не разольешь.
В схватку втянулись иерархи РПЦ. Московская патриархия сделала заявление, вроде бы призывающее противоборствующие стороны к благоразумию и терпимости. Но описания сторон разнились. «Здоровым государственным силам» противопоставлены были «отдельные элементы, разрывающие скрепы православия и народности». «Тока што нэ врагы народа!» – бесился пиарщик Вака.
Щепоть конфессиональных пряностей враз переострила предвыборную похлебку. Независимые СМИ синхронно разрешились «кирпичами», изобличающими иерархов в связях с гэбухой и спекуляциях церковной собственностью. Видный митрополит, оскорбленно тряся клобуком, обвинил блогера-«тысячника» в разжигании социальной розни на деньги иноземных вероненавистников.
Ожили секты. Старообрядцы не преминули указать на расширение связей между никонианской патриархией и ватиканским латинством. Срочным порядком было переиздано «Житие протопопа Аввакума» с комментариями лучших исследователей, начиная с Венедикта Мякотина и заканчивая Роем Твердохлебовым.
Духоборцы провели шествие под лозунгом «Церковь не в бревнах, а в ребрах!» «Дети солнца» самоотверженно улеглись на рельсы Белорусской железной дороги близ подмосковного Голицына. Молокане публично прокляли продукцию молочного госхолдинга «Бумм-Бомм-Бамм». Полсотни сютаевцев замуровались в катакомбах на окраине Скотопригонска. Да еще кришнаиты устроили несанционированный пикет перед зданием министерства обороны на Фрунзенской набережной: с полчаса стучали в ритуальный барабан, пока его у них не отнял патруль военной комендатуры.
Майя верхним чутьем нанюхала Вятра над Яузой, вблизи Свято-Андроньевского монастыря. С полгода назад, гуляя по левобережью, они то ли из любопытства, то ли из озорства торкнулись в калитку глухого забора вокруг недостроенной часовенки, как вдруг им открыл сторож Толян, бытовавший в строительном вагончике с двумя рыжими котами и трехцветною кошкой. Едва вспомнив тот случай, Майя поймала такси, и сторож охотно провел ее в вагончик, где – точно – медитировал Олег перед бутылкой водки.
«Заработали тайные энергии, сдвинулись тектонические пласты, – сообщил Вятр. – Сегодня народ закапывается, а завтра станет себя сжигать». «Мы…» – с облегчением выдохнула Майя.
«Песенка – к Богу лесенка». – Толян подмигнул Олегу и выскочил из вагончика помыть стакан для гостьи.
«Видишь как, – рассуждал Олег. – Они его на двадцать лет в Сибирь, а он там окрестился». Два рыжих кота и трехцветная кошка располагались на равном удалении от жужжащей «буржуйки». «Вера не обсуждается…» – Майя пожала чуткими плечами. «Тут старая российская трещина проходит – между верой и церковью… Я бы никогда не решился ее ковырять, – тихо признался Олег. – Но сейчас всё идёт само по себе. Я ничего не могу…»
Экс-жена Вятра Ольга невесть зачем потащила Настенку на рынок. Она дошла ровно до любимого мясного ларька и принялась там увлеченно отбирать антрекоты. Над Москвой стояло высокое жемчужно-серое небо с прорехами в весеннюю синь. Долговязый детина в балаклаве подхватил Настю под мышку и опрометью кинулся вдоль прилавков.
Ему под ноги метнулась малорослая цыганка в цветастом платке. Он сходу перелетел через препятствие и, выронив визжащую ношу, кубарем покатился по грязному асфальту. Двое крестьян снарядились было принять злодея, да тот скрылся по-за лабазами. Слетевшиеся отовсюду цыганки окружили хнычущую Настю и подняли грай, как стая врановых в октябре.
Прибежала желтая от ужаса Ольга. «Куда смотришь, цапля?! – возмущался табор. – У ней дочку украли, а она за рупь торгуется!!!» Лишь явление полиции рассеяло галок (вариант: гадалок). Внешне Настя осталась без царапины.
Поплакав для порядка, она стала сосать красный сусальный леденец, последнее «прости» от спасительницы. Тут ударилась в истерику Ольга. Она давилась рыданиями и вырывала из головы паклю волос, а крестьяне с торговками, как умели, силились утихомирить страдалицу. «Не плачь, мама, – сказала Настя. – Все уже позади».
Кое-как совладав с собой, Оля достала из сумки мобильник и стала коммуницировать с кем ни попадя: с родителями, разом охреневшими от такой коммуникации; с водителем-охранником, мудро оставленным снаружи рынка на страже «Порше-Кайенны»; с экс-мужем Вятром, с действующим – Васей, с подружками и приживалками подружек.
Столичная полиция составила фоторобот несостоявшегося киднэппера и провела операцию «Перехват». Среди задержанных фигурировали три узбека, два бомжа и девушка-эму с зелеными волосами. Мэрский таблоид вышел под заголовком: «Обезумевшая мать вырывает дочь из рук цыганской каморры». Стало ясно, что помощи от властей в деле с Настей не будет. Будет наоборот…
Олег полетел к Васе. До этого они виделись только мельком, да и то случайно. Вася, бывший боксер-тяж, а ныне авторитетный бизнесмен, случайно познакомился с Олей в фитнес-зале вскоре после того, как она расплевалась с Олегом. У него был взрослый сын Илья, у нее – маленькая Настя; он – бритоголовый амбал, она – компактная блондинка. Олег подумал: идеальная пара. Он был бы рад и вовсе забыть об экс-жене. Но оставалась Настя – рассудительная и беспомощная – среди чужих дядей и тётей…
«Не бэ, – пробасил Вася. – Базар закрыт». Вятр вопросительно посмотрел на авторитета. «До выборов я девчонок отправлю в… – Вася скептически оглядел ресторацию, – ну, типа, место, где они будут как у Бога за пазухой. – Авторитет истово перекрестился. – Плюс еще тема – перетереть».
«В политике я, правда, не шарю, – продолжал он, почесав бритый затылок, – но куда без нее?» Олег сочувственно кивнул. «У меня тут зелени натекло – сто штук. Хочу, типа, вложение сделать. Артельщик этот ваш, пацаны базарят, – серьезный кадр».
«Нет вопросов, спасибо. Я свяжу тебя с начштаба».
«Ты – не понял, – авторитетно разъяснил Вася. – Я хочу их – тебе, а ты там сам решишь – куда».
«Все равно спасибо», – не в кассу просюсюкал Олег.
«…Как бы ни пошли эти страшные выборы… вся жизнь… я – принимаю тебя любого, – думала Майя. – Вот ты думаешь: победил… В такие моменты – ты как солнце, мой герой… Но бывает – проиграл, сник. Такого – я люблю тебя еще больше. Потому что, когда ты слабый, моя любовь тебе нужнее. Ты для меня всё… Ты – все-ленная, внутри которой живу крошечная я… Без тебя я не существую. Меня нет… Я зародыш еще не родившегося «я»… Я вся, вся – твоя. Одно твое слово – и я перестаю быть. Но ведь ты всегда знаешь, какие слова надо сказать… Ты один можешь прервать меня… Убить. И оживить тут же. И я опять буду порхать над цветочками, как дурацкая трынданда. Ты один целуешь меня вот в это местечко, под мочкой, от которого…»
«Бог знает, как это случилось, – думал ответно Вятр. – Ведь мы знакомы всего полгода. Один перец говорит: любовь – это безусловное приятие кого-то (вариант: чего-то). И что-то еще – про дискретность, прерывистость любви. Иногда мне и правда нравишься вся ты. В очках – ты цветаевское зрение насквозь, минус жесткость и розовизна. Без очков – ты танец, свобода, волховство… А бывает, я готов убить тебя – за какую-нибудь неловкость при чужих. Да просто за ковыряние в телефончике, когда великий я – вещаю там чего-то. Прости, если можешь. Я люблю тебя! Ты – единственная внятная точка в невнятице жизни. Без тебя я свихнусь или сгину. Ты снова и снова даешь мне силы, чтобы выжить и жить. Ты – вечная жизнь. Пока ты есть, нет смерти…»
Смерти нет, ребята! Подумайте об этом.
Продолжение, естественно, следует...
Полный текст романа-головоломки "мечтатель_солдат_бунтарь" в электронном и бумажном форматах вы найдете по адресу:
https://ridero.ru/books/mechtatel_soldat_buntar/
или через раздел "Ссылки на другие ресурсы" на главной странице моего аккаунта здесь, на "Прозе.ру"