Кинтаро выключил в офисе всю технику, оставив работать на полную мощь только обогреватель. Идти домой не хотелось. В этом заснеженном городе (может быть, и на всем земном шаре) у Кинтаро не было настоящего дома. Откинувшись на спинку кресла, молодой сарариман глядел за стеклянную стену. В холодном угрюмом небе догорал бледно-золотой закат.
В последний раз Кинтаро провожает вечернюю зарю в Саха. За год приелись все местные удовольствия. Кинтаро давно скучает по осьминожьему мясу, приготовленному токийскими поварами. И все же, улетать на родину не хотелось. В краю белых сопок и вечной мерзлоты Кинтаро отыскал что-то, чего так недоставало в Японии.
Кинтаро пять лет работает на «Денежного тигра». Для спонсоров и налоговых инспекторов первый иероглиф в названии фирмы читался: «кин» – золото. Золотой тигр – животное с редкостным окрасом шкуры. Но сотрудники центрального офиса, когда выходили подымить раковой палочкой на лестничную клетку, говорили по-другому: тигр, в действительности, денежный. «Деньги» – «канэ» – еще одно прочтение того же самого иероглифа. Бескомпромиссная борьба за процветание огромных полосатых кошек приносила фирме неплохую прибыль.
В сахайский филиал «Денежного тигра» Кинтаро угодил как законченный неудачник. В отчетах, которые парень сдавал в бухгалтерию, концы не сходились с концами. И к начальству он подкатывал с неуклюжестью гиппопотама. Весь штат самого непрестижного отделения фирмы укомплектовали одним Кинтаро.
На сотни километров вокруг Саха простирается безмолвная снежная пустыня, по которой бродят оленеводческие и охотничьи племена, закалившиеся в противостоянии суровым стихиям. Город населяли родственники охотников и оленеводов – пестрая неугомонная толпа, в которой у каждого третьего была своя национальность и свой язык. Кинтаро не с кем было толком поговорить.
Обязанности у молодого клерка были несложные. Он названивал местным властям – клянчил бюджетные средства «на сохранение и развитие тигриного поголовья». Оптом сдавал в розничные магазины картонные коробки с плюшевыми тиграми. В остальном Кинтаро был предоставлен самому себе. Он жил в малогабаритной квартире, которую для своего представителя арендовала заботливая фирма. Часто звонил маме. Играл в шахматы на служебном ноутбуке. Раз в две недели ходил в банк – снимать с карточки зарплату.
В безумном Токио было все, кроме возможности хоть на миг остаться одному. В Саха не было многого другого. Но уединением здесь можно было наслаждаться досыта. Всю свою жизнь Кинтаро бежал марафон. И только теперь смог остановиться, перевести дыхание, оглянуться назад.
Коллеги считали, что Кинтаро ни в чем никогда не добивался успеха. Но по более широким меркам это было не так. Он, все-таки, менеджер в знаменитой фирме. На работу его приняли прямо с университетской скамьи, по рекомендации дедушки. Диплом у Кинтаро был синий, но с вполне приличными оценками. До токийского офиса «Денежного тигра» Кинтаро ездил на метро, но по пятницам иногда позволял себе такси. В планы Кинтаро (детально разработанные отцом юноши) входила покупка авто раскрученной марки. Даже назначение в Саха – не такой и провал. Человеколюбивое начальство доверило молодому и неопытному сотруднику самостоятельно вести дела.
Все, как у людей, но… Кинтаро с самого детства что-то не устраивало в жизни, в людях, в самом себе. Он стыдился своего непонятного недовольства – оно было как уродливый прыщ пониже спины, о котором и с доктором говорить неловко.
«Люди, обустроившие мир, были не глупее меня», – убеждал себя Кинтаро. Но здесь, в стране снегов, он понял кое-что другое.
Он всю жизнь пытался быть кем-то. Но только не тем, кто он есть на самом деле.
Не так давно Кинтаро был студентом. Исправно посещал лекции. Записывал, что диктовал козлиным дребезжащим голосом лысый профессор. Родители объяснили Кинтаро: нужно получить диплом, с которым ты устроишься в солидную фирму – зарабатывать хорошие деньги. Зачем все это – мама с папой забыли сказать. Оставалось, как роботу, пункт за пунктом выполнять заданную программу. Никто бы и не заметил, если б Кинтаро подменили настоящим киборгом.
Жить, как все, плыть по течению – проще всего. В запутанных лабиринтах метро – всегда сливаешься с толпой, иначе – затопчут. Стая вмиг заклюет белую ворону.
Заиграл сотовый телефон.
«Шеф», – не взглянув на экран, сообразил Кинтаро.
– О, Кинтаро-кун, как себя чувствуешь?.. Не мерзнешь?.. – Разговаривая с подчиненными, шеф входил в образ доброго папы. – Ты отлично справился в Саха. Премию тебе уже перечислили. Жду тебя в Токио с нетерпением. Но, сынок, не мчись прямо из аэропорта в офис. Недельку отдохни, проведи время с родителями, друзьями, невестой. Работать начнешь в новой должности – помощником у господина Моэмона. Ну, бывай!..
Пробормотав традиционную благодарность «за отеческую заботу», Кинтаро отложил телефон. Надо бы прыгать до потолка от радости. Но Кинтаро чувствовал себя выпотрошенной рыбой.
Последние отблески заката угасли, небо заволокло чернотой. Кинтаро выключил обогреватель, запер офис, сдал вахтеру ключи. Выйдя из бизнес-центра, молодой клерк долго стоял в тусклом фонарном луче.
Фонарь был один на пустынную улицу. Со всех сторон – темень, мороз, ветер. Колючий снег обжигал лицо Кинтаро, губы кривились в горькой ухмылке.
Хотелось навсегда исчезнуть в снежной тьме. Никогда больше не гнуть спину перед «дорогим шесфом». Не лгать ни себе, ни людям. Быть самим собой.
Но стадное чувство превращает человека в немого зомби. У Кинтаро тот же путь, что и у миллионов других: по гроб жизни, как тупому волу, тянуть постылую лямку. Не слушайся ни сердца, ни разума. Мысли, слова и дела должны быть такими, как от тебя ждут. Лицемерное общество оценило твою рабскую покорность, ты продвинулся по службе. Повяжи новый галстук, отрасти брюшко, волочи ярмо с еще более солидным видом!..
В Токио будут два банкета с горами закусок и морем сакэ: один – дома, с родными, второй – в ресторане, с коллегами и начальством. Все будут улыбаться Кинтаро, поздравлять, дарить карточки с благопожелательными иероглифами.
Но в сердце Кинтаро была пустота. Он устало провел ладонью по мокрому лбу. Вспомнились издавна звучавшие в Японии крылатые простые слова: «Бака о миру».
Примечания:
1.Сарариман – японское наименование служащего, клерка.
2.«Бака о миру» - «Увидеть в дурака» - японская паремия, аналог нашего «Остаться в дураках».