О неотпускающем огорчении
«Лечение профессионалов выздоровление не гарантирует»
Сегодня Лида по электронной почте скинула мне письмо первого заместителя ямальского прокурора П-пова, являющееся, видимо, ответом на запрос Союза журналистов России в мою защиту. Высокий прокурор формально и кратко переписал обвинительное заключение, а в сами доказательства, которые и содержали обман, не стал вникать.
В контексте того, что оправдывая сшитое на меня уголовное дело, написал прокурор П-пов, можно было добавить, что моя вина доказана также показаниями телеграфного столба, показаниями дворников и муравленковских бездомных собак...
Пишешь ходатайство, в котором подробно объясняешь, что телеграфный столб, на который похожи большинство свидетелей, не имеет отношения к делу, подробно объясняешь почему, а в ответ получаешь либо молчание, либо короткую фразу: ваше ходатайство не подлежит удовлетворению. Без объяснений, доказательств и других фамильярностей, принятых в приличном обществе.
Конечно, я огорчился, что официальное письмо Союза журналистов России оказалось настолько слабо, что не заставило правовую систему России, хоть сколько-нибудь озаботиться ситуацией, кроме как отписаться.
На эмоциях я тут же написал ответ:
«Уважаемый г-н П-пов. Когда вы идете в магазин, то покупаете молоко по внешней форме пакета, по надписи «молоко» и дате его годности. Формально в магазине именно такой продукт признается молоком.
Но в своем доме вам этого уже мало, вы хотите, чтобы и внутри упаковки, похожей на молочную, имеющую надпись «молоко» и удовлетворяющую вас дату годности находилось действительно молоко, а не вода или прокисший продукт, или вообще зловонная жижа.
Если вы обнаруживаете дерьмо или пропастину в пакете с надписью «молоко», то бежите в магазин, чтобы поменять, но в ответ слышите от продавщицы:
- Я вам продала хорошее молоко: упаковка целая, состав написан на упаковке, по дате производства и сроку хранения вполне годное...
Не сомневаюсь, что вы будете скандалить, отстаивая свои права, потому что дерьмо пить не желаете из самой лучшей упаковки. Так что же вы поступаете, как эта продавщица?
Меня обвиняют в том, в чем я не виновен. Да я взял бюджетные деньги, но я никого не обманывал, умысла на хищение не было. Дело лишь формально выглядит верным. Вы рассмотрите каждый признак в отдельности. Почему вас не интересует, что доказательства ничего не доказывают? Все они: пакет с надписью «молоко» - но с дерьмом внутри».
Однако это письмо я никогда не отправил. Если письмо Союза журналистов России не заставляет прокуроров работать, то, что может сделать письмо обвиняемого? Разве что разозлить прокуроров и ухудшить мою и без того непростую ситуацию. Может, права моя омская гадалка Елена, что не надо доказывать, что не верблюд… но меня не отпускает стремление оправдаться, не отпускают обиды на несправедливость и это стремление огорчает меня тем сильнее, что не могу от него избавиться.
В уголовном деле, которое на меня сшили, меня оскорбили до глубины души два обстоятельства. Первое заключается в том, что меня обвинили в обмане, а я ненавижу обман, иду на него в самом крайнем случае, а лукавить в оформлении командировок никакой необходимости не было.
Второе обстоятельство заключалось в том, что следствие приписало мне преступный умысел на воровство, а это было оскорбительное унижении моих умственных способностей, поскольку, если бы я что-то захотел украсть, то никакие колхозные следователи, каковыми являются следователи маленького нефтяного города Муравленко, ничего бы не нашли. Они могли бы сделать подлость: стащить фигуру с доски, подменить или подставить, что и было сделано, но честно выиграть – никогда.
Именно поэтому им и пришлось лгать в своем сочинении, а там, где я действительно из обиды на репрессии, как компенсацию за грядущее увольнение, прикарманил деньги телерадиокомпании, подложив липовые документы, никто не обнаружил ни умысла, ни хищения, хотя и "рыли", потому что все было продумано. Липу не обнаружили ни бухгалтерия, ни проверяющие, ни следствие. Я поступил, конечно, глупо и рискованно, но результат налицо: нынешние менты ничего, кроме заказных улик, не видят.
Чтобы следствие могло честно обвинить более-менее умного человека, там должны работать, грамотные, начитанные и очень образованные люди, перед умом которых я бы снял шляпу, но сейчас в милицию берут, кого попало. Где это видано, чтобы троечники, как это происходит сегодня, поступали в высшие заведения милиции? На меня обвинение в следственном комитете составляли: хоккеист и бывший работник нефтяных промыслов, отучившийся заочно!!!
В советское время мой друг поступал в новосибирскую школу милиции и, имея почти отличный средний балл, не прошел конкурс. У меня был друг, светлая ему память, - потомственный мент старой закалки, так он был - честь и совесть. А сейчас противно смотреть на их бегающие маслянистые глазки... И эта умственно и морально ограниченная братия, которая привыкла лгать и изворачиваться, как уж на сковороде, привыкла сочинять обвинения, привыкла ко вседозволенности и неприкасаемости, обвинила меня, более-менее честного и куда более образованного человека в глупости и бессовестности!
Я мог бы признать обвинение в краже, которая получилась случайно, возможно это и была кража, но не было ни умысла, ни обмана. О моих желаниях знали все лица, ответственные за получение мною денег: глава города, бухгалтера и секретарь. Причем они не просто знали, но еще и советовали мне предпринять те действия, которые я совершил, чтобы все было законно, и я, доверяя им, сделал все то, что они мне советовали, в чем они меня же и обвинили, а потом и свидетельствовали против!!! Все произошло, как если бы директор базара, которого знаешь много лет (аналог главы города), дарит нечто в награду за работу с глазу на глаз, ты воспринимаешь подарок за чистую монету, а этот директор первый же кричит: «Держи вора!!!» «О времена! О нравы!» - как сказал Цицерон.
Фотография шахматистов сделана в Тюмени в августе 2018 года.