ПЬЯНСТВУ – БОЙ
(от дяди Коли с завалинки)
Все разговоры между нами происходили почти всегда по одной схеме: дядя Коля приглашал меня присесть рядом и начинал излагать тему, его очень волнующую в данный момент. Меня всегда удивляла обширность и разнообразие этих тем и, порой очень часто, оригинальная или очень неожиданная реакция дяди Коли на некоторые вопросы.
В этот раз мы, на удивление , говорили даже не на очень серьёзную тему – о погоде. Дядя Коля высказал по этому поводу мысль, что городские люди уж очень рьяно стонут по поводу погоды. Дождь зарядит – не нравится, жара стоит - не нравится, прохладно – тоже не нравится и морозы с оттепелью и снегопады. Подчеркнул особо, что «Погода – она от Бога, а на Бога нечего роптать и люди своей деятельностью сами портят климат и Богу очень трудно сделать хорошую погоду для них»
Подвёл в конце такую черту, что если ты клерк и работаешь в здании или рабочий в цеху, или другой работяга «с крышей над головой», то тебе должно быть без разницы, какая погода на улице. Погодой недовольны, имеют право быть, только те люди, в работу которых она вносит коррективы, влияет на техпроцесс, мешает или помогает выполнению работы, а остальной «клеркоте» нечего стонать.
Например недовольство можно проявлять в сельском хозяйстве при всём многообразии полевых работ, водителям всех транспортных средств, включая самолёты, корабли, паровозы, как он выразился на старый лад. И при других работах под открытым небом – стройки всякие и лесозаготовки тоже. Хотя, как он заметил по жизни, те люди, в отличии от клерков, как раз и не стонут по поводу погоды.
Такой конечный вердикт высказал он, удостоверившись взглядом, что я понимаю его и соглашаюсь, готов был дальше развивать свою мысль, а может и хотел перейти к другой теме, что он делал очень быстро и неожиданно, как вдруг…
На траверзе нашей лавочки – завалинки, как называл её дядя Коля на деревенский манер, стоящей немного в глубине двора, мимо нас, тихой, какой-то сомномбульной походкой прошёл, тоже наш подъездный пенсионер – дядя Кирилл. «Кирюха», как называл, попросту и по дружески его дядя Коля. Он шёл раскачиваясь, в нетрезвой задумчивости и нёс в руке, початую пластмассовую бутылку пива объёмом полтора литра, а может и два. Рука с бутылкой опущена вниз и бутылка раскачивалась в такт его тихих коротких шагов и, казалось, что эта бутылка и раскачивает его тело.
Дядя Коля сделал удивлённую мину на лице, непременно продемонстрировав её мне, и тихо шёпотом с сожалением констатировал, – Кирюха запил! – и тут же добавил, – Раньше, по молодости, почти регулярно попивал каждый день понемногу, а к старости стал волнами – запойчики у него случаются. Раз в квартал, а может и реже. Вот Сергеевне, опять забота и нервотрёпка! – он вздохнул опять с сожалением и, поскольку, «Кирюха» уже вошёл в подъезд, чуть погромче продолжил, – Эх, надо было заговорить с ним, хотя на пьяном, как говорят – шапки не поправить, но всё таки, может врачи у него болезнь какую откопали и он с горя начал. Ему ведь любое горе – это повод. В тот раз зажигал от того, что у него сустав коленный заболел. Надо было его остановить, расспросить и помочь Сергеевне поставить его на трезвые рельсы. Он ведь меня иногда слушается, но тут он ещё не пропился – не послушается, надо выждать день. Потом я отловлю его на лазу в магазин, – закончил он, на охотничий манер назвав поход «Кирюхи» в магазин.
Дядя Коля помолчал в раздумье, вдохнул ещё раз и продолжил, – Тяжёлая болезнь – это пьянство, сильней погоды влияет на всю жизнь человека. Столько судеб ломает, столько несчастий и так производство кошмарит…
Был у меня случай на работе – пришлось мне в плотную заниматься этим пьянством. Это уже в новые времена случилось. На наладке у нас работало человек пять и все пьяницы. Спецы – будь здоров, в своём деле, потому начальство и не принимало к ним жёстких мер. Так пожурят, иногда деньгами накажут, хотя и не наказание это было, а оплата в соотношении с проработанным временем.
Видимо, они уже достали директора, он с ними начинал своё предприятие организовывать, может потому и либеральничал с ними. Вызвал он меня к себе и давай меня хвалебными речами сначала угощать, что я и умный и с авторитетом, и могу неординарное решение трудного вопроса предложить, и что трезвенник умеренный тоже помянул, а также, что я тоже работаю с теми ребятами и «разродился» в конце тем, что попросил меня решить вопрос с этими пьяницами. Вроде я должен следить за ними, увещевать их и воспитывать. Убедительно так попросил – даже душевно.
Удивил очень он меня и возмутил, конечно, таким подходом. Обозначил, что ему неудобно их наказывать сильно потому что, он и жён их знает и детей тоже у некоторых и что в давние времена они вместе работали и были приятелями.
Я сильно заартачился, но он возвёл это в ранг производственного поручения, в шутку обозначил, что спрос за выполнение будет строгий и с наказом подумать над решением этой проблемы и попробовать, при добросовестном отношении к порученному делу, решить её, потихоньку выпроводил меня из кабинета при его последнем слове в разговоре, а не при моём, как я не старался это слово обозначить, что у меня в общем часто получалось в разговоре с начальством.
Злой я вышел от него. Не хватало мне вида этих пьяных рож на работе, теперь я получается ещё и отвечать за них должен и воспитывать. Но в глубине души как-то проникся уважением к директору, за его участие в судьбе его и моих сотоварищей.
Помещение у нас отельное было, где я работал в этой алкогольной компании. Зашёл я туда, злой в усмерть. Мужики в безделье вынужденном сидят и разговаривают потихоньку и трезвые все – на тот момент.
Я от злости пнул, по старому прибору, стоящему у двери, стенка его звонко загрохотала. Мы все в раздражении пинали по этому прибору – уже традиция сложилась такая. Помню, что вместо своего обычного «Твою дивизию!», я сказал «Сто дивизий в ряд!» Мужики всё внимание на меня. Ясно, что у человека проблема производственная и, похоже, очень серьёзная.
Я им и рассказал про новость, а потом добавил. Что пьянство на работе я считаю педерастической привычкой, равнозначной той, что если бы снять штаны и ходить по улице с тем желанием – не найдётся ли другой неправильный мужик в пару, воспользоваться таким подарком. Что пьянство на работе тоже самое: выпить и ждать «оттрахает» тебя начальство или нет, попадётся ли желающий из всех ступеней начальственного состава «поиметь» тебя при таком предложении с твоей стороны.
Мужики задумались, соизмеряя схожесть обозначенных ситуаций. Я сказал ещё, что директору, видимо, надоели эти гомосечные мероприятия с ними, с каждым, и он избрал меня в единственном лице, чтобы «трахать» за их пьянство, а я теперь, вроде, как их должен «иметь».
Дальше пояснил им, что я не склонен к такому «гомосечному» поведению и в морду получить может каждый за соответствующее предложение, как с их стороны, так и со стороны директора и при таком решении моём, мне придётся вскорости уволиться потому, что противно стало тут работать, но, по всей видимости, в кадык двинуть кому-то придётся.
Сказал ещё про то, что они на корпоративах напиваются вдрызг, что мне стыдно перед остальным коллективом и что надоело развозить их на такси по домам…
Сказал, что я тоже не дурак иногда выпить и если кому-то из них невтёрпёж, то пусть уговаривает весь коллектив, после работы ввергнуться в разумное пьянство, с появлением в следующей день на работе без признаков этого пьянства. Сказал так же про обстоятельства при которых у меня это приемлемо – типа: когда, где, с кем, по какому поводу, что и сколько и до скольки, то есть должны быть ответы на эти вопросы положительно убедительными и разумными. Помянул ещё, что пьянством на работе чаще всего страдают подкаблучники, которые боясь гнева жён, пьют на работе, а домой стараются придти трезвыми.
… Может ещё что сказал – не помню уже и ушёл курить.
Месяца полтора или два, до ближайшего корпоратива мужики не пили на работе. Может после работы и случалось у них это, но в похмельном состоянии на работе не замечались. Меня пригласили в свою компанию всего один раз, поздравить с днём рождения одного из них. Перед корпоративом, как раз на Новый год, уговорили меня пойти туда, пообещав, что они совместным решением постановили – не пить больше ста пятидесяти.
А после корпоратива и вновь коснулась меня это пьянство, но уже в другом виде. Директор, видимо, отметил их хорошее поведение на этом корпоративе, обратил внимание, что они к нему не подходили в разнобой с рюмкой, в уже очень пьяном и шокирующем состоянии, а также то, что по словам других начальников, рангом по ниже, пьянство в нашем подразделении прекратилось, он снова вызвал меня.
Опять пропел дифирамбы и стал расспрашивать, как я такого добился. Я отшучивался, что моих заслуг в том нет, мужики, видимо, сами так решили изменить своё поведение, узнав, что им назначили «няньку» и, что ничего подобного, как в том анекдоте про кузнеца не было.
Он вытребовал рассказать этот анекдот. Ты знаешь этот анекдот? Нет?! Ну как же? В одной деревне мужики тоже зажигали. Вот одна соседка жалуется другой на своего мужа, а та и говорит: у меня тоже пил, а после того, как я сводила его к кузнецу, он перестал. Повела та баба тоже своего мужа в кузницу, а сама решила подсмотреть, что же кузнец делает с мужиками. Кузнец здоровущий был. Как двинет по роже мужику, через наковальню перегнёт, штаны спустит ну и!!!, а может и нет? После, мужик очухивается, а кузнец ему говорит: одевай штаны, иди и больше не пей, а то всей деревне расскажу.
Начальник смеялся. Так и не добился у меня секрета, а потом обозначил, что на механическом участке у нас тоже проблема с пьянством и вроде может, я тоже займусь этим. Тут он услышал моё веское последнее слово и отстал.
Но мужики – мои коллеги, видимо, потихоньку в курилке распространили про схожесть пьянства с другой известной пагубной проблемой. И видимо очень в презрительных тонах, потому, что с большим презрением к пьяницам относятся, только бывшие пьяницы, может тут и зависть примешивается. Но пьянство на работе у нас на предприятии совсем почти прекратилось, особенно у старого состава, новички, правда иногда, попадались, но их видимо просвещали по этому поводу «старожилы»
Вот такой, Миша, у меня случился ПЬНСТВУ БОЙ….
(4)