Ч. 2, Глава 4

               
Итак, на этот раз они появились в молодом мире Тон, в котором уже было объявлено военное положение. Собственно, воевать в Тоне было некому. Он состоял из крестьян и принадлежал Большому Внесоюзному Экологическому содружеству, а какие вояки из крестьян? К тому же, Тон имел всего два эвакуатора, и сейчас перед ними толпились очереди: Союз в приказном порядке эвакуировал женщин, стариков и детей. Всё мужское население старше 25 лет было мобилизовано. По существу, мир бросали на произвол судьбы, ему суждено было стать полем боя двух локальных армий. Пустые дома и улицы, скромные и непритязательные, в противоположность им – богатейшие, буйные, генетически модифицированные сады и огороды, любовно обработанные поля, новейшая база сельхозтехники, экологически чистые химкомбинаты. Всё это будет сожжено и сравнено с землёй.
Но пока ещё здесь можно было отсидеться, чтобы обдумать пути.

- Давай оглядимся и поймём, что день грядущий нам готовит. Мне не нравится, что кинжал-путеводитель переправил нас сюда, но другого выхода нет. Будем пробиваться.

Анна развернула в воздухе мобильную топографическую карту, связанную с Главинформбюро ЕВУ, на которой отражались изменения, происходящие с ближайшими к ней мирами ИМ. Активизировала её.

Сведения оказались неутешительными. Разношерстная армия Гидры и ферроптеры наползали почти с трёх сторон. Осаждёнными оказались именно те миры, через которые Андрей, по указанию Стилета Рачи, собирался проложить транзитный путь. Нужно было либо отступать и делать большой крюк, но за это время на карте ИМ могло произойти слишком много изменений. Либо прорываться сквозь военную линию. Если бы Андрей был один, он не стал бы раздумывать. Но Анна…

Они медленно ехали по улице, наблюдая унылую картину нарастающего запустения.
Оставшиеся люди столпились возле уличного экрана, по которому бежали строчки военных сводок. Никто не улыбался, не гомонил, не обсуждал возбуждённо, не размахивал руками. Все напряжённо молчали. Мимо них шла семья из пяти человек: мать, отец, бабушка и двое детей на руках. Все в походных комбинезонах и с минимумом вещей: всего один вместительный баул на гравитопах, два рюкзака и две дамские сумки. Значит, подошла их очередь, и они получили вызов на эвакуацию.
Пожилая женщина была в траурной косынке и с тату в виде чёрного пятилистника на кисти руки – символом недавней потери и продолжающейся скорби. Прохожие смотрели на них без зависти, но уважительно. Они двигались не спеша, последний раз наслаждаясь воздухом родного города и кивая соотечественникам. На фуражке мужчины светилась голо-эмблема: розово-сиреневый пятилистник с выпуклым изумрудом-почкой у основания и аналогичная татуировка на щеке – знак его  принадлежности к Генетической Лаборатории Общемирового уровня, что объясняло первоочередную эвакуацию. Аграрные миры всегда ценились в Инмире и стояли высоко в иерархии инмирных ценностей.

Хорошо, что в Инмире нет необходимости цепляться за вещи. В любом новом мире найдётся в достатке и жилья, и пищи, и необходимых бытовых предметов, и любой мир будет рад обрести новыми жителями коренных инмирцев, которые будут только способствовать его процветанию и укреплению. А мобильные семейные ценности – архивы, фотографии, художественные произведения, антиквариат и артефакты, научные разработки и прочее – следом переправятся через Единые Грузовые Терминалы Перекрёстков. Причём всё, что можно - в виде уменьшенных копий. Ибо именно через Грузовые Терминалы шёл основной поток сельскохозяйственных товаров, продовольствия и даже элитного скота – в том случае, если не было возможности переправить зародышевый банк.

Анна попробовала угадать, что захотели унести с собой в бауле и рюкзаке один из главных специалистов Генлаба аграрного мира Тон и члены его семьи, и что могло там поместиться? Ну, детские вещи и любимые игрушки на первый день, хотя это не самое актуальное – можно приобрести сразу же по прибытии. Возможно, редкостные семена. Возможно, поделенные между членами Генлаба детали уникального оборудования или герметичные пробирки с единственными в своём роде химическими и биохимическими веществами, которые не захотелось оставлять – ведь во время войны вряд ли найдётся время и ресурсы восстанавливать их по чертежам и формулам.
Какие-то маленькие ценности – коллекционные инфо-диски и голографические фото, секретные письма, украшения и драгоценности, любимые раритетные книжки, с которых не захотелось делать мини-копий, самые ценные иконы, личная Библия, произведения искусства небольшого размера, персональный медицинский пакет…
А больше там ничего и не уместится.

…Поравнявшись с Анной и Андреем, улыбчивая женщина с голубоглазой девочкой лет 3 на руках нечаянно задела их широкой плоской сумкой с какими-то бумагами – возможно, рисунками или эскизами, улыбнулась и извинилась. И в тот же миг от толчка или неожиданности девочка выронила из ручонок небольшую забавную куклу с веночком из кукурузных початков на головке, и вскрикнула от огорчения.

Анна на лету у самого асфальта подхватила куклу и улыбнулась девочке, возвращая игрушку. Девочка обхватила куклу и крепко поцеловала, на миг задумалась. А потом протянула куклу назад: - Возьми, тётя, ты хорошая, - сказала девочка. – Ты её спасла.

- Спасибо, малышка. Я буду беречь её, – Анна обняла куклу, словно ребёнка, и помахала вслед уходящим.

«Главнокомандующие армий захватчиков уже поспешили направить в Союз по коммутационной цепочке Переходов ноту с предложением сдаться и признать выскочку-шамана Дыгобасыры Огаи-Кыра императором всех земель, прилегающих к Союзу», - сообщила ведущая-информатор с экрана. И по экрану побежали беззвучные сполохи взрывов, а затем возникло горбоносое лицо Огаи-Кыра в императорском облачении: металлизированном сверкающем оперении и бриллиантовой короне. – «Главнокомандование Союза проигнорировало заявление, и собирается отправить встречную ноту с предложением отказаться от войны и присоединиться к Союзу при условии отказа от союза с преступными маргиналами Гидры. Ферроптеров – коренное население Дыгобасыры – Союз готов гарантированно обеспечить образованием, создав в мире Университет и Посольский конгломерат, и взять на себя обязанности культуртрегера. Аналогичную ноту, с предложением Гидрованцам влиться в Союз, уже отправили Генералиссимусу Гидры Мидделу, метису от брака Кота и доггерши Левик Эверетт, казненной за «измену коалиции». Есть сведения, что Миддел, талантливый и перспективный военный, целиком и полностью находится под гипнотическим контролем Шамана Огаи-Кыра, что затрудняет установление контакта и достижения консенсуса…»

- Урод! – выругался Андрей. – Ему никогда не светило занять подобающее место в иерархии ценностей Иномирья. Он похерил цивилизацию ферроптеров, связался с выродками Гидры, растратил свой талант Шамана в бойне. Он просто рубит сук, на котором сидит, ослабляя Инмир.

- По-твоему, Шаман Дыгобасыры мог влиться в цивилизацию Союза? – с сомнением спросила Анна. – С его амбициями?

- Все амбиции проистекают от чувства собственной неполноценности, – отмахнулся Андрей. - К Союзу уже присоединились самые агрессивные и воинственные миры, в том числе миры сектантов: Пападжора, Тулуз-Чурек, Батый, Аделаида, Ванчой, Будурама… Чему ты улыбаешься?

- Мне кажется, милый, - проворковала Анна. – Что у тебя тоже имеются некоторые амбиции. Что бы это значило?

Андрей нахмурился, но потом рассмеялся: - Ты права. Я – не прав. Амбиции частенько заставляют вершить судьбы мира и двигаться вперёд вопреки запретам многочисленных систем.

Андрей понял, что встреча с войной была предрешена. Вот только кем? Он готов был выдрать того, как сидорову козу. Он не желал плясать под чью-то дудку. И он заявит об этом Мирозданию, этому чёртову гомеостатическому Мирозданию!

- Что ж, прыгаем дальше?

- Прямо тут, на улице? Это неэтично по отношению к горожанам. Ты видишь, до полной эвакуации ещё далеко. Я и так чувствую себя не в своей тарелке, пробираясь в обратном направлении…

- Давай в таком случае проедемся до окраин, - предложил Андрей. Они вышли на одну из центральных улиц, и ради экономии пересели на пока ещё функционирующий рейсовый трамвай, совершенно пустой, потому что шёл он от центра в пригород, в котором уже никого не осталось. Экоб прилепился к грузовому заднику, словно хулиган, решивший прокатиться зайцем.

- У нас осталось всего два трама, - сообщил словоохотливый водитель, светловолосый и улыбчивый. – А вы, верно, из Центра, если уезжаете из города, а не спешите к эвакуатору? По виду – вы как раз похожи на центральных…

- Вы угадали, - ответил Андрей. – Мы – из Инспекции, инкогнито, и наше пребывание в Тоне должно остаться тайной.

- Уяснил. Без проблем, - подмигнул водитель. – В Тоне нынче малолюдно, большая часть эвакуировалась, но многие старожилы не желают сдаваться, живы надеждой, что удастся сохранить мир – ну, вы понимаете, те, что родом из Первых Семей…

- Мы прекрасно их понимаем, - ответила Анна сочувственно. – Невероятно тяжело бросать мир, в котором родился, и которому отдал силы, душу и любовь. Но я знаю, Союз сделает все возможное, чтобы война завершилась как можно скорее, и с минимальными потерями. Поверьте мне. Если они не хотят слушать голос благоразумия и мира, мы сумеем поставить им должный заслон.

- Хорошо бы, - вздохнул молодой тонец. – Наш мир – весьма уважаемый мир, у нас множество друзей, все скорбят вместе с нами…

«Увы», - подумал Андрей. – «Их надеждам не суждено сбыться. А ты, детка, зря обнадёживаешь безо всяких на то оснований, лучше им сразу осмыслить жестокую правду, что им просто не повезло – оказаться на пути движения войска».

«Я бы не сумела, Андрей. Я – врач, нас учили бороться за жизнь до последнего и развивать стойкость и силу воли у своих пациентов».

«Не тот случай. Мёртвых не вылечишь. Если есть возможность спастись – надо спасаться, пока локальные тоннели не перекрыты. Сопротивление, организованное гражданскими, в данном случае бессмысленно: они просто не осознают, что такое война с Шаманом Дыгобасыры. Когда он ворвётся сюда, будет поздно».

Анна только вздохнула в ответ.

Трам плавно тёк по зелёным улицам, огибал площади и театры, школы и универмаги, рабочие и жилые кварталы, и так же плавно и незаметно выехал за пределы города, влившись в сельскую местность.
 
Поля мирно зеленели, сады цвели, и никому не пришло бы в голову, что над миром нависла угроза - не просто угроза войны, но угроза полного разрушения и исчезновения с лица Инмира. Трамвай докатился до первого посёлка, и там остановился: - Извините, дальше мы уже не ездим, запрещено, - сказал водитель сокрушённо. – Но вы всегда можете подхватить любой брошенный мобиль. Знаете, мне всегда очень жалко транспорт. Ну, сами посудите, ведь его изобретали, конструировали, собирали, испытывали, наводили глянец. И – всё бросать. В чём он-то провинился, верно? Людей-то переправят, а их машины так и сгинут, жалко. Небось, на новом местожительстве им новый мобиль не подарят так просто.

- Не подарят, - подтвердил Андрей. – Но думаю, многим он будет на новом месте без необходимости. Эвакуация происходит поэтапно, и никто не знает, где он окажется на очередном этапе – миграция планируется с учетом потребности в конкретных специалистах. Несколько сумок можно взять, но громоздкие вещи и бытовую технику за собой не потаскаешь, для этого необходимы слишком большие мощности эвакуаторов, а мощности во время войны дороги, буквально дороже золота. Даже далеко не все производства возможно эвакуировать – приоритет, конечно, за умными головами.

- Да я понимаю, понимаю, никакое золото не восполнит энергетическую потребность, - закивал водитель. – Но всё равно жалко.

Они распрощались, и Андрей с Анной поехали дальше в поисках альтернативного места перехода. Они не спешили, через час остановились около поселковой столовой с маленькой пекарней, заглянули туда, прихватили немного концентратов и пару объёмных пирогов с мясной и овощной начинкой. Ещё часа через два, на узкой дороге, меж двух рядов великолепных гибридных каштанов с плодами величиной почти с кокос, они присели у маленького мостика через ручей – насладиться затишьем перед неизвестностью. Андрей сорвал пару каштанов, очистил стилетом Рачи – реликвия реликвией, но ведь, прежде всего, это нож. Они ели пироги и сладкую мякоть каштана, запивали чистой водой, и вдруг Анна воскликнула: - Гляди, там какая-то движущаяся точка. Вдруг это вражеский разведчик, как на Тарками?

- Не думаю. Кто-то, скорее всего, отстал от своих – или проспал, или доделывал какие-то срочные дела. Мы, как инспектора, обязаны проверить. Садись на байк.

По мере приближения, они с удивлением убеждались, что этот некто, причём маленького роста, топает пешком по каштановой аллее. Подъехав ещё поближе, Андрей и Анна увидели, что это рыжий парнишка в веснушках лет 10-12 – замызганный, усталый и едва не плачущий.

- Привет, дружок, а ты бравый путешественник, как я погляжу.

Парень подтянулся и принял независимый, бодрый вид. Андрей видел, что парнишка смертельно напуган, но пытается хорохориться.

- Привет, - угрюмо отозвался парень.

- Как тебя зовут, путешественник?

- Алёша. То есть, Алексей.

- Что же ты разгуливаешь так далеко от поселений, Алексей? Жители в вашем краю остались?

- Нет, я один тут.

- И что же ты здесь один делаешь? Говори, не бойся.

- Мне на войну хотелось попасть.

- Ни больше, ни меньше – на войну? – Андрей присвистнул. - Ну и ну, куда только мама с папой смотрят?

- Мамы у меня нет, - насупился Алеша, - а папа через военный канал ушел – он пограничник, его призвали. Я за отцом в тоннель пробрался, я думал – найду своих, оружие получу, научат на танке…

- На танке не катаются, дружок, это не средство развлечения и не экстремальный спорт. Это – профессиональное орудие убийства. И что же дальше?

- Ну, тут дырка открылась, и я такое увидел… что…

- Что расхотел, – подсказал Андрей.

- Ну да, нет, то есть, она тут же закрылась, мне путь перекрыло, и я… назад… еле выбрался. Глянь – а в округе никого наших. Все того. Эвакуировались.

- Почему же ты не эвакуировался следом за своими?

- Электричество тю-тю, тоннель вырубился. Теперь до центра топать.

- Да, далековато тебе топать.

- Ничего, дойду. По-прямой всего-то 120 километров, - Алёша попытался пожать плечами, но губы его предательски задрожали.

- А почему пешком? Неужто не нашлось мотоцикла, кукурузника или, хотя бы, велосипеда?

Парень вздохнул: - Всё, что можно, отправили в переплавку. На краю, говорят, заливают металлом рвы и кипятят.

- Как ты думаешь, союзный рейнджер экстра-класса Анна Руденко, этот смелый молодой человек по имени Алексей заслужил немного экстрима взамен неудавшегося, то есть – взамен танка? – раздумчиво спросил Андрей, почёсывая отрастающую щетину.

- Думаю, что да, Главный Инспектор Ворон, безусловно, заслужил.

- В таком случае, Алексей, садись на этот экоб. Да-да, на этот. Конечно, на танк он не похож, но тоже весьма крут. Нет, это не мы повезём тебя, дружок, ты покатишь сам, полетишь птицей. А чтобы не вздумал сбежать на войну, я запрограммирую его на кратчайший путь к Центральному Терминалу, а также на максимальную скорость – ты должен успеть уйти с последним эшелоном. Надевай-ка шлем. Да, и куртку мою. Велика? Ничего. Зато крутая, бойцовская.

Андрей набросил на сразу оробевшего Алексея свою куртку, предварительно забрав из неё карточку бессрочного кредита, кинжал Рачи и ещё кое-какие необходимые мелочи, заставил мальчика продеть руки в рукава, затем помог надеть шлем и застегнуть фиксаторы, а Анна обняла его на прощанье: - Будь осторожнее, милый, не отключай фиксаторы, пока не доберёшься до места. Удачи тебе!

- Спасибо! А как… как я потом верну вам экоб?

- Да никак. Мы тебе его дарим. Вот увидишь – тебя впустят на Перекрёсток прямо на нем. А знаешь, почему? – Андрей заговорщицки проговорил ему в ухо: - Это особо ценный экоб, музейная редкость. Береги его, договорились?

Ошарашенный Алексей кивнул.

- А как же вы доберетесь?

- Запросто. Знаешь, кто мы? Союзные спец-агенты, супер-ходоки. Так что не беспокойся за нас. Лети!

Расширившиеся глаза мальчишки сказали о том, что он теперь всю свою жизнь будет помнить эту встречу. Дождавшись, когда экобайк, набирая скорость, исчез из виду в лощине, Андрей обернулся к Анне, чьё лицо было грустным и задумчивым: - Кажется, пора и нам. Не боишься?

Анна пожала плечами: - Я не десятилетний мальчишка, Андрей, но… с уходом последнего жителя из цветущей области стало как-то неуютно.

- Я постараюсь, чтобы все закончилось благополучно. Укрою тебя. – Он вдруг подхватил Анну на руки, прижал к себе: - Вот так, с этим ценным грузом я и войду в Дверь. Я уже чувствую жар и запах горячего металла. Ну, держись, Ани, кажется, мы влетим в тартар!