Уважаемые пользователи Интернета!
Дорогие господа!
Рассказ «Висельник» написан мною где-то во второй половине 70-х годов прошлого века. Но прежде я прочла в газете «Комсомольская правда» маленькую заметочку, где была описана эта история. Заметка мне понравилась, и я написала рассказ о злосчастном вечно пьяном гражданине. Я отправила рассказ в журнал «Новый мир». Журнал мне не ответил. Каково же было моё изумление, когда этот рассказ обнаружился напечатанным в этом журнале. Его втиснул в свою повесть человек, фамилию которого я не удосужилась запомнить, не помню также как называлась эта повесть, и в каком номере «Нового мира» напечатана была эта повесть. Помню, что это была вторая половина 70-х годов 20 в , да и обнаружила я свой рассказ совершенно случайно.
По профессии я – библиотекарь-библиограф. На тот момент я работала в филиале политехнического института г. Красноярска. Мы – библиотекари – проводили обзор у «толстых» журналов. У каждого был свой журнал. И вот женщина, которая «вела» «Новый мир», во время своего выступления вдруг начала читать мой рассказ. Во всей повести этот рассказ было то единственное, что привлекло её внимание. Мне посоветовали написать в журнал «Новый мир», прояснить эту ситуацию. Я подумала и решила: не стоит, и так всё ясно. Но я поняла – я пишу неплохо, если моим рассказом украсил свою повесть какой-то уважаемый писатель. Не уважаемых там тогда не печатали.
Был момент в моей писательской судьбе, когда я хотела обратиться к психиатру, чтобы с его помощью избавиться от этого божьего дара, от стремления творить. Мне это мешало. У меня была и есть семья, была работа. Мне было, о ком заботиться и на что тратить своё время и силы, а тут ещё эта напасть: тяга к творчеству. Владимир Маяковский писал, что ему приходится ради одного слова переворачивать тонны «словесной руды». У меня такой возможности не было. Едва я добиралась до бумаги и пера, как слова шли потоком. Писала я быстро. Видимо, руда переворачивалась не за письменным столом, а в другом месте. Я отправляла свои работы в различные журналы, и отовсюду мои рукописи возвращались назад вместе с отрицательной рецензией. В этих рецензиях между строк я улавливала испуганные нотки: «свят, свят, свят – что она пишет!». До 1986 года я свято верила нашей коммунистической партии, верила в торжество коммунизма в нашей стране. Эта вера оборвалась со взрывом на Чернобыльской станции. Тогда же я прониклась благодарностью к тем людям, которые заворачивали назад мои искренние и неуклюжие творения. Искренние – пожалуй, это было их единственное достоинство.
Но вот началась перестройка. Мои работы проникли в печать. Сначала это были газеты. Мне даже платили какие-то небольшие деньги, а потом можно было печататься в местных журналах за деньги. Я печаталась, но я сообразила: хороший читатель не будет читать эти журналы. Он заблудится в хаосе незрелых малохудожественных, малограмотных произведений. А плохой читатель не будет читать, потому что он не любит читать. Читали эти журналы сами авторы, наивно полагая, что они обрели бессмертие, почёт и славу. Я ушла из коммерческих журналов. Интернет – это единственное моё прибежище на сегодняшний день. Меня огорчает, что коммерциализация охватила все стороны нашего бытия, подчинила себе всё. Это настолько плохо, что хуже и сталинского давления, и хрущёвского непонимания, и брежневского застоя. Деньги, деньги, деньги… Вот это надо преодолеть, иначе беда. Страдание – это одно – оно очищает. А моральное разложение губит всё.
Мне удалось издать две книги. Их издала краевая библиотека для слепых в г. Красноярске. Эти книги есть в специализированных библиотеках во многих городах России. Названия этих книг: «Озарение» и «Живое слово».
Ирина Миляновская