ППЖ

ISBN 9781370257034
© Валерий Павлович Волченко, 2017
Все права защищены

На войне встретились двое, не обошлось и без третьего. А затем их пути так круто разошлись... не приведи Господь.


Глава первая

Рядовой седьмой роты 147-го стрелкового полка Павел Волков, рубанув котелок солдатской каши, направился к месту, откуда доносятся оживлённый говор и взрывы хохота. Бойцы собрались возле длинной ямы, над которой уложено протёсанное с одной стороны бревно. Здесь должно быть обустроено отхожее место, но сапёры, как это часто бывает, оставили достройку на потом и, забыли. У сапёров много работы. А у кого её мало, на войне?

На бревне вряд, словно птички на проводе, с ремнями на шеях сидят бойцы. К бревну выстроилась небольшая очередь. Солдаты упражняются в острословии. На сей раз, плоские сальные шуточки направлены в сторону, сидящего на бревне, флегматичного увальня Немцова:
– Послушай "Немец"! Ты зачем тако "достоинство" отрастил, всех фрицев распугашь, с кем воевать будем?
– Ладно бы фрицев, он же всех баб распугает!
Немцов молчит, и кто-то берёт его сторону:
– Как же, испугаешь бабу!..
– Чего бы вы ни говорили, а баба всегда ищет поболе, – вяло отзывается, наконец, Немцов. В ответ, от обладателей скромных "достоинств", на него сыплется град возражений. Постояв немного, послушав солдатский трёп, Павел решил прогуляться в прилегающий к расположению роты лесок.

Погожее сентябрьское утро, солнце поедает севший за ночь туман, непривычно тихо, до звона в ушах. Обманчивая успокаивающая тишина. Павел медленно углубляется в лес и, погрузившись в мирные воспоминания, совсем забыл, что идёт война.
Вдруг, в глазах его полыхнул зелёный огонь и, разом обрушилась темнота. Он ощутил себя лёгким, как пушинка, и почти ничего не чувствующим.

Два немецких разведчика в маскировочных костюмах, подхватив под руки, волокут тяжёлое обмякшее тело в тёмные заросли.
Капрал, оглушивший Волкова затыльником своего МР*, то ли не рассчитал силы удара, то ли попал неточно – Павел очень быстро пришёл в себя. Вначале он почувствовал, как ноги волокутся по земле, а в следующее мгновение, коснувшийся ноздрей, едва уловимый, чужой враждебный запах окончательно привёл его в себя. Он с ужасающей ясностью понял – его взяли фрицы.
Незаметно подтянув ногу, Павел резко вскочил, сводя руки, рванул немцев друг к другу и тут же, словно делая мощный гребок брассом, бросил их назад, через широко расставленные ноги.

Идущий впереди командир разведгруппы обер лейтенант Майснер услышал шум и, обернувшись, увидел, как сапёрная лопатка, со скоростью самурайского меча, раскроила головы его солдат. Стрелять нельзя, русские очень близко, они сразу наводнят лес и тогда не уйти. Он уверенно бросил тренированное тело к месту схватки. В рукопашной, русскому не устоять. Немец играючи блокировал автоматом удар лопаты и тут же, получил сильный удар солдатского сапога в промежность. От острейшей боли согнулся, роняя автомат и, едва успел отклонить голову, лопата с хрустом врубилась в плечо.

Волков, не ощущая привычной тяжести винтовки, вдруг подумал, что в лесу могут быть ещё фрицы. Торопливо оглядевшись, поднял автомат немца и, направив в небо, нажал на спуск. До расположения седьмой роты донеслась близкая, длинная очередь вражеского автомата.

– Рота, к бою! Командир второго взвода ко мне! – гаркнул комроты старший лейтенант Сумин. Подбежал взводный – старшина Руденко.
– Возьми своих людей, проверь, что там, прочеши лесок! – приказал Сумин.
Взвод, растянувшись редкой цепью, углубился в лес. Ещё через несколько минут, нескладный долговязый солдат, которому из-за этой нескладности дали кличку "Кеша", раздвинув ветки стволом ППШ, настороженно смотрит на трупы немцев и на Волкова, вооружённого немецким автоматом.
– Пашка, ты чего?! – боязливо-приглушённо крикнул он.
– Кеша, иди сюда, трофеи собирай! – ответил Волков. На их голоса со всех сторон выходят бойцы. Подошёл взводный Руденко:
– Троих! Один?! – изумился он, глядя на лежащих немцев. – Здорово ты их покрошил!
– Взяли они меня. Оглоушили и поволокли. Хорошо, очухался сразу. Порубал вот, лопаткой, – объяснил Волков.
– А, винтовка твоя где? – с угрозой в голосе спросил Руденко.
– Где-то здесь должна быть.
– Ладно, сейчас поищем. А не было ли ещё фрицев? – допытывается Руденко.
– Может и были, не видел.

Руденко решил лично доложить командованию о происшествии. Он отрядил шестерых бойцов тащить убитых немцев в расположение роты, а остальным приказал продолжать прочёсывание местности. Когда поднимали трупы немцев, послышался слабый стон.
– Командир! Один ещё живой!
– Тащите, там разберёмся!
Выслушав Руденко, ротный приказал перевязать немца и побежал к комбату. Командир батальона капитан Межов тотчас связался со штабом полка, находящимся в небольшом селе, в трёх километрах от позиций батальона.
– Раненый говоришь? Допросили? – спрашивает комполка подполковник Довгалюк.
– Не успел, товарищ подполковник, не оклемался ещё фриц, – ответил Межов.
– Через двадцать минут буду.
Комбат суровым взглядом окинул ротного Сумина:
– Батя* будет здесь через пятнадцать минут, чтобы все было тип-топ.
 
Подполковник Довгалюк "не родной", то есть, не доморощенный командир полка. Его перевели на полк из штаба дивизии полтора месяца назад. Понижение это было или повышение по службе, непосвящённому трудно понять.
Воевать Довгалюк начал ещё в Испании, добровольцем сражался в интернациональной бригаде, был командиром разведотряда. Отечественную начинал командиром взвода полковой разведки. Как имевший боевой опыт, быстро дошёл до должности заместителя начальника разведки дивизии. В последнее время исполнял обязанности начальника разведки. Дело Довгалюк знает досконально, эрудирован и обаятелен, легко располагает к себе людей, как начальников, так и подчинённых, как мужчин, так и женщин и у последних, пользуется завидным успехом.
Были и завистники, но несмотря ни на что, он делал стремительную, даже для войны, карьеру и высоко бы взлетел, да всё испортил случай.

Три месяца назад, исполняющий обязанности начальника разведки дивизии подполковник Довгалюк возвращался из поездки на передовую. Места показались знакомыми и он, разложив карту, нашёл село.
В памяти всплыл горячий июль сорок первого, белые домики, утопающие в зелени садов, её лицо, чуть рыжеватые светло-русые волосы, синие, как ясное небо, глаза. Тогда, в том селе он оставил эту чудесную девушку. Немцы наступали так стремительно, что они не успели попрощаться и рассказать, где искать друг друга после войны.

Довгалюк не колеблясь принял решение, всего-то, пятьдесят километров в сторону.
– Разворачивай! – приказал он шофёру.
Эмка неторопливо пылит по пустынной дороге, Довгалюк переговаривается с шофёром о разных пустяках, и ничего не предвещает опасности. Они только что выехали из леса, и теперь просёлочная дорога бежит по полю вдоль опушки. Чутким опытным ухом Довгалюк уловил сзади, резко нарастающий гул и успел лишь крикнуть:
– Воздух! Давай в лес! Гони Вовка! – голос его утонул в вое моторов и грохоте скорострельных авиационных пушек. Два Ме-109*, свободные охотники*, пронеслись на бреющем и, свалившись на крыло, вошли в разворот для новой атаки.
Шофёр, согнувшись, повис на баранке. Свесившаяся голова окровавлена и гимнастёрка, пробитая на спине, на глазах темнеет, набухая кровью. Он убит.

Довгалюк выскочил из машины и бросился в сторону, мессеры делают новый заход. Снова, пронзительный тошнотворный вой моторов, едва различимый в нём стук пулемётов и, уже падая в придорожную траву, он ощутил сильный удар в правое бедро. Самолёты ушли. От попадания в бензобак машина полыхает костром. Опасаясь взрыва, Довгалюк отполз подальше в сторону и ощупал рану. Нога сильно болит, брюки пропитались кровью. Он нашёл возле дороги листья подорожника, снял нательную рубашку и разорвал на ленты. К сильно кровящей ране приложил листья и туго перевязал. С трудом поднявшись, попытался ступить на раненную ногу, и со стоном повалился на землю.

Отдышавшись, пополз к стоявшей у обочины молодой берёзке. С невероятным усилием сломал её, оборвал ветки, соорудил корявый костыль. Теперь, опираясь на него и преодолевая боль, он может передвигаться гораздо быстрее, чем ползком.
Довгалюк идёт три часа, от потери крови, остановки на отдых становятся все чаще. Он совсем выбился из сил, когда полуживого нагнала и подобрала полуторка* какой-то части.

Эта история и была причиной не то понижения, не то повышения и того обстоятельства, что фронтовые дороги подполковника Довгалюка и рядового Волкова сошлись, а потом так круто разошлись... не дай Господь.
 
Комполка вышел из штаба, к чёрному трофейному Хорьху, стоящему у крыльца наготове. Шофёр, молодцеватый ефрейтор по прозвищу "Казачок", с пышным чубом, выпущенным из-под сбитой на затылок пилотки, разговаривает с его ППЖ, санинструктором третьего батальона, красавицей Соней Биковец. Ей Довгалюк приказал ехать с ним, на позиции батальона. После ранения подполковник слегка прихрамывает и ходит, опираясь на трофейную, роскошную чёрную трость – подарок разведчиков. Солдаты-умельцы выковыряли из рукоятки трости гитлеровскую свастику и вставили вместо неё отполированную латунную звёздочку. Шофёр предупредительно распахнул дверцу.

Не прошло и десяти минут, как комбат капитан Межов встретил командира рапортом.
– Веди! – выслушав, приказал Довгалюк и направился к небольшой группе солдат и офицеров, собравшихся возле пленного. Плечо и шея немца перебинтованы, он окончательно пришёл в себя и сидит на земле, привалившись к дереву. На побелевшем лице выступили крупные капли пота. Когда подошёл подполковник, он попытался встать и тут же опустился, едва не потеряв сознания от боли.

– Sit! (Сидеть!) – сказал Довгалюк, хорошо владеющий немецким, и стал задавать вопросы:
– Name? Offizielle Position? (Фамилия? Должность?)
– Oberleutnant Meisner, Zugfuhrer des militarischen Geheimdienstes (Старший лейтенант Майснер, командир взвода армейской разведки), – ответил пленный.
– Anzahl der militarischen Einheit? Ihre Aufgabe? (Номер воинской части? Ваше задание?) – продолжает допрашивать Довгалюк.
– Номер противостоящей части Вы, конечно, и сами знаете, – заговорил на русском языке Майснер. На другие вопросы отвечать не буду, я приносил присягу и, выполню до конца свой долг перед Фюрером и Великой Германией.
– Напрасно упорствуете. Мы сделаем так, что Вы своим долгом сочтёте рассказывать абсолютно всё. Для этого у нас найдутся специалисты, как разведчик, Вы это понимаете.
Майснер, будучи сам специалистом по развязыванию языков, насупился и не ответил.

Довгалюк не стал настаивать и перешёл к лежавшим поодаль трупам немцев, с раскроенными черепами.
– Кто их так разделал, где этот герой? – обратился он к комбату.
– Рядовой Волков, – Межов сделал за спиной приглашающий знак ротному. К подполковнику подошёл солдат, рослый, крепкий, в потёртом куцем ватнике защитного цвета и приложил руку к пилотке:
– Товарищ подполковник, рядовой Волков по вашему приказанию прибыл.
– Орёл! – сказал комполка, любуясь солдатом. – Разведчик?
– Никак нет.

Довгалюк, вдруг с неприязнью, вспомнил мешковатого, вечно жующего вестового, своего земляка Корогода. Однако, это не испортило его хорошего настроения, и он продолжил:
– Ну, рассказывай! Как сумел один троих уложить?
И, Волков, уже в который раз за утро, кратко пересказал: "Оглоушили..., поволокли... очухался, вскочил, порубал лопаткой".
– Вот так надо воевать! – назидательно и восхищённо сказал Довгалюк. И к комбату:
– Представить к медали "За отвагу"!
– «За отвагу» у него уже есть, товарищ подполковник.
– Тогда к ордену солдатской Славы!
– Будет исполнено!
– В разведку хочешь? – спросил комполка Павла.
– Как прикажете.
– Как прикажете! – передразнил Довгалюк, не чувствуя инициативы. Ему хотелось сделать для солдата, что-то хорошее.

– И ещё, – добавил он, обращаясь к комбату, – откомандируйте рядового Волкова, для дальнейшего прохождения службы, в штаб полка.
– Товарищ подполковник! – взмолился Межов. – У меня больше половины необстрелянных, с кем воевать буду?
– Я тебе взамен Корогода верну.
– Волков десяти Корогодов стоит... И, санинструктора у меня же забрали!
Услышав про санинструктора, Довгалюк не то кашлянул, не то крякнул и вдруг резко вспылил:
– Отставить! Выполняйте! – однако, тут же смягчился. – Скоро придёт пополнение, не обижу тебя Алексей Петрович.
Комполка прекрасно понимает, что в батальонах осталось менее половины личного состава, а в батальоне капитана Межова, положение ещё хуже. Подполковник, сопровождаемый офицерами, направился в сторону КП* батальона.

Санинструктор отстала от них, в последний момент, заметив у Волкова струйку крови за ухом.
– Ты ранен? – спросила она, подойдя к Павлу.
– Да нет, голову, что-то ломит, – ответил он. Соня ощупала его затылок и нашла рану, из которой сочится кровь.
– Давай-ка, нагнись, я обработаю, – она расстегнула свою сумку, взяла тампон и смочила жидкостью из бутылки. – Сейчас будет немного больно.
Однако, Павел не почувствовал никакой боли.
– Надо зашить, а то будет большой рубец, рассечено до кости. Прибудешь в штаб, я тебя полечу, – сказала она и побежала догонять подполковника.

Ей нравится Павел, ещё с тех пор, когда она находилась в батальоне. Она, особым женским чутьём, даже чувствовала в нём взаимность, но Павел не делал шагов к сближению. Потом появился блистательный подполковник Довгалюк, этот налетел, как коршун, закружил, унёс.
А Павлу, Соня Биковец тоже нравится, она из тех, мимо которой не пройдёшь не оглянувшись. Она нравится всем, но принадлежит командиру полка, выше которого нет инстанции у солдата.

После обеда взводный, старшина Руденко, велел Волкову закончить в батальоне все дела и, на следующий день, к шести ноль-ноль, прибыть в штаб полка. Павлу очень не хотелось уходить из родного батальона. Есть люди, которые стремятся быть на глазах у начальства и бывают очень несчастны, если их не замечают. Волков, наоборот, старается от начальства держаться подальше, поэтому на душе его тоскливо. В штабе офицеры более придирчивы, встречаются вообще самодуры. Взять хотя бы замполита полка, то ему не так повернулся, то не так ступил. Это не то, что свой в доску взводный, который под огнём идёт впереди тебя и ест с тобой из одного котелка. Да и ротный, и комбат свои, они выросли здесь, в батальоне, они были просты и понятны. Теперь он, Павел Волков, станет штабной крысой, будет чистить сапоги подполковника и исполнять капризы его ППЖ.

____________________

*ППЖ - аббревиатура от "походно-полевая жена", так называли сожительниц, заводимых на фронте, некоторыми офицерами (прим. автора).

*МР - Maschinen Pistole – пистолет-пулемёт (нем.).

*Батя - так, по традиции, в русской армии подчинённые называют командира воинской части, иногда подразделения. Вспомни Лермонтова: "Полковник наш рождён был хватом: Слуга царю, о т е ц солдатам..." (прим. автора).

*Ме-109 - Мессершмит, немецкий самолёт-истребитель, времён Второй мировой войны (прим. автора).

*Свободные охотники - Лётчики, не имеющие конкретного задания, самостоятельно осуществляющие поиск, выбор и уничтожение цели (прим. автора).

*Полуторка -  ГАЗ-АА, первый советский грузовик, легенда ВОВ. Грузоподъёмность полторы тонны, поэтому прозвали полуторкой (прим. автора).

*КП - Командный пункт(прим. автора).

Продолжение: http://www.proza.ru/2019/10/20/871