Течёт время стремительной рекою, а вместе с тем, подгоняемый его потоком, растёт и наш трамвай-китёнок. Как и обещал старый дедушка-трамвай, китёнку вскоре понравилось жить в своём новом доме. Он уже успел подружиться с несколькими жёлтыми и синими трамваями. Они были его чуть старше и он учился у них полезным знаниям и навыкам, так необходимым в его нелёгком, но почётном труде, помогать и дарить радость людям. Старшие трамваи много рассказывали ему о том, как следует держаться на скользкой дороге, правильно поворачивать, тормозить, переезжать стрелки, кому следует уступать дорогу и ещё о том, что совсем не нужно бояться машин, хотя многие из них вообще не привыкли проявлять к трамваям дружелюбия. И теперь взрослые дядьки-трамваи, которые вначале посмеивались и подшучивали над ним и его братьями и сёстрами, потихоньку угомонились, начали им доверять, проявляли уважение, а иногда, поздно ночью, когда заканчивались последние рейсы и новые трамваи усталые приезжали домой, в депо, уступали им лучшие места под крышей, а сами располагались на ночлег под открытым небом. Девушка Ира уже научилась управлять трамваем одна, без помощи серьёзного усатого дядьки, ездила она осторожно, неспеша, немного неуверенно, любила пропускать вперёд себя машины и старалась соблюдать всё, чему научилась за несколько недель стажировки. Ира делила трамвай со своей сменщицей, которую в депо все называли тётя Лена. Тётя Лена была крупной тётей, носила короткую стрижку, и имела чуть припухлые щёчки. Была она весёлой, интересной и общительной, а ещё, очень любила кушать сладкие булочки. Каждый раз, когда Тётя Лена приходила на работу и открыв дверь трамвая, усаживалась в кабину, то брала с собой сумочку с булками. Бывает, придёт в утреннюю смену, переоденется, зайдёт в трамвай, плюх в кресло, достанет булочку и давай её ам-ам-ам, запивая кефиром. Накушается, булок, вытрет пальчики салфеткой, поправит причёску перед зеркалом и подкрасив ресницы кисточкой, обратившись к трамваю произнесёт:
-Ну, родной, с Богом, где наша не пропадала.
Тётя Лена была очень опытной и за 20 лет работы в депо приручила не один трамвай, а с нашим трамваем управлялась лёгким движением руки. В отличии от Иры, она любила погонять и радовалась, когда на прямой удавалось уделать очередную машину. И сегодня тётя Лена, вышла в утреннюю смену. Она сидела в кабине и всё так же неспеша трескала булки. И только доев наконец третью, она подъехала к воротам. К трамваю подошла водитель и приятельница тёти Лены, Таня:
- Ленусь, ты до скольких сегодня?
-До трех.
- Слушай, я тебе принесла, в своём шкафчике оставлю, когда домой пойдёшь, померяй, если не подойдёт, позвони, я тебе завтра другой размер принесу. Ключи оставь дежурной, ладно?
- Хорошо, Танюш, спасибо тебе.
На улице было ещё очень рано и темно, машины почти не встречались и наш трамвай, выйдя в первый утренний рейс, набирая скорость, ехал по безлюдной улице. Он чувствовал, что пока ещё окончательно не проснулся и сейчас у него было огромное желание широко зевнуть, и вернуться в депо, где можно было бы поспать и дальше до прихода Иры. Но всё-таки, собравшись с силами, он заставил себя отойти ото сна. Трамвай ехал по утренней Москве, и любовался расцветающим небом, которое, скоро совсем просветлело и заиграло нежными голубыми и золотистыми оттенками. Он начинал понемногу любить этот большой и суматошный город, ставший ему новым родным домом. Трамваю нравились его широкие улицы, тихие переулочки, и маленькие разноцветные и высоченные серебристые дома, но больше всего он полюбил церкви и монастыри, мимо которых ежедневно проезжал. Они привлекали его своей невероятной красотой и лёкостью. Трамвай катился в сторону Нагатина и по дороге, как обычно, успевал с интересом рассматривать большие картинки, во множестве попадающиеся на обочинах и продолжал о чем-то мечтать. На одной из этих картинок, он увилел очень красивые и яркие штучки, похожие на тонкие веточки, которые он встречал на деревьях, только здесь их было много и на самых кончиках красовались ярко-алые причудливой формы продолговатые маковки.
-Так, чё там? Происнесла Тётя Лена, тоже заметив эту большую картинку.
-Дорогие наши женщины, поздравляем вас с праздником
8 марта! М, да! Кто, б мне такой букет подарил, от своего, пожалуй дождёшься.
Проехал трамвай несколько кругов, успел по дороге погоняться с одной быстрой красной машиной, и отпугнуть своим звонким сигналом, другую машину, жёлтую, со странной штучкой на крыше, на которой были нарисованы квадратики и которая ну никак не хотела его пропускать вперёд. Наконец Тётя Лена приехала обратно в депо, остановилась, отключила приборы и подложив под колёса башмак, пошла в столовую. Там, за столиком, уже сидела Ира и неспеша ела борщ со сметаной. Тётя Лена тоже налив себе супу, уселась напротив.
-Ну что, Ириш, твой, то тебе чё-нибудь подарил? Ира перестала кушать и, не выпуская ложки из рук опустила глаза.
-Нет, тёть Лен, даже не звонил ещё. Может, конечно, забыл, заработался совсем, а может просто не захотел.
-Эх, бедный ты ребёнок
Вздохнула тётя Лена и погладила своей пухленькой ладошкой по светлой Ириной головке.
-Не переживай! Позвонит ещё, а может и сам за тобой приедет. Знаешь, парни они бывают такие, странные и неуверенные. Да ты не переживай, он у тебя славный! Позвонит, вот увидишь. Угораздило же нас с тобой, ёлки-палки в женский день в смены попасть! Ну, да ладно. Они ещё о чём-то немножко поболтали и Ира, доев борщ и одну котлетку с горсткой риса, вышла на улицу и направилась к своему трамваю. И уже когда совсем подошла к двери и хотела ее открыть, то дверь неожиданно распахнулась сама и на пороге трамвая оказался её любимый молодой человек с большой охапкой тех самых, с красными маковками, точь в точь, как на картинке, которая так приглянулась трамваю.
-Ира, милая, ну прости меня, припозднился, не смог раньше! Нет, я не забыл, ты не думай.
Ну, как бы это, в общем поздравляю тебя, любимая моя, с международным женским днём! Он протянул ей букет, и Ира тут же схватив его поднесла к своему личику и потянув слегка курносым носиком, глубоко вдохнула:
-Как же они прекрасны! Эти цветы, эти розы! Спасибо тебе! Я даже не ожилала! Глаза её светились счастьем и трамвай увилел, как в одно мгновение, по её щёчке пробежала вниз светлая слезинка. Она нежно обняла своего парня, поцеловала его и снова сказала:
-Я сегодня, наверное, до конца буду, на работе, ну, не знаю, может пораньше отпустят.
-Ира, да ты не волнуйся, я в любое время приеду за тобой, ты только позвони и скажи, когда будешь заканчивать работу. Ты ведь завтра выходная, может сходим куда-нибудь?
-Конечно! С радостью!
Они попрощались, молодой человек ушёл, а Ира убрала башмак, вошла в кабину трамвая, включила приборы и положила рядом с собой букет прекрасных роз. Розы источали такой благоуханный аромат, что трамвай, даже немного от этого прибалдел. Он никогда не ощущал ничего подобного. И сейчас ему вспомнился тот первый разговор со старым сердитым, но добрым снегоочистителем, который поведал ему о весне, о травке, и о цветах. Вот оказывается какие они цветы, думал трамвай, я ещё не видел ничего прекрасней, не чувствовал аромата более приятного чем этот. Неужели, правда, когда растает снег, вся земля покроется этими цветами и мир превратится в один большой прекрасный сад? Ведь это так здорово! Поскорее бы пришла эта весна.
Откатав два круга, они встали на кольцо на Новоконной. У Иры в графике был получасовой перерыв и она тихо сидела, в своём кресле, кушала зелёное яблоко, читала книжку и изредко хихикала, прикрыв рот ладошкой. Трамвай смотрел на деревья, на то, как на веточках, пробиваются первые почки, на дроздов, которые усевшись на рябине, доедали прошлошодние сморщенные ягоды и был спокоен и счастлив. Он радовался солнцу, пронзительно синему небу, и радовался за Ирину, которой помог обрести в себе уверенность, и, главное, любовь, которая сделала её тоже счастливой.