Когда возвращаешься из далекого странствия, которое далеко только для тебя самого, приходится возвращаться не только к себе в дом, но и в себя самого, открывая заново то, что было открыто давно там, где ты был мастером своего дела, рыбой в воде. Но когда вода утекает, а рыба перестает плыть по воде, так же как и за водой, нуждаясь в ней ежесекундно, то рыба уже перестает быть рыбой, а становится лежащим на боку предметом с глазами навыкате. Вода - жизнь для рыбы. Дело - жизнь для мастера. Уберите воду и дело, наступит смерть для того и другого. Кто-то перестанет быть рыбой, кто-то - мастером. Они перестанут быть собой. Они - станут другими.
Фотокорреспондент несколько недель своей недлинной жизни отдал странствиям – не за тридевять земель, а тем вояжам, которые находятся совсем поблизости, до которых можно рукой подать, и даже веточкой... Что он там делал, пишущему неведомо, да и ведомо ли ему самому - это точно неизвестно, но результат его нахождения в близкой дальности от своих дел не заставил себя долго ждать, а пришел тогда, когда он его и не ждал. Фотокорреспонденту пришлось заново искать себя самого, потерянного в его странствиях, в тех самых, где все хорошо и прекрасно; заново обретать свои навыки владения волшебной черной коробочкой, которая отвыкла от его рук, не хотела привыкать к ним снова; искать общий язык с новыми героями своих фотографических карточек, которые, оказалось, были уже совсем не те, что прежде: повзрослевшие и изменившиеся, совсем чужие и не родные совсем. Что делать, когда все против тебя и кажется, что собственная способность к чему-то также отсутствует. Дело - как живительная жидкость: способно оживить мастера так же, как и рыбу вода. Продолжи то, что начато, и ты оживешь и вернешься к себе и в себя, совсем несмелый фотокорреспондент, которого уже можно увидеть смотрящим через свою черную коробочку на отцветающие лиловые флоксы, которые скинув свои лепестки наземь, стояли, будто освободившись от тяжелых оков: счастливые и легкие, ничем не примечательные и некрасивые. Будто сбросив свой непревзойденной красоты венец, они весело и резво болтали на ветру о чем-то простом и человеческом, легком и неважном. Им было хорошо и просто. Остальное было совсем неважно. Самое главное было сделано: их семена для продолжения рода, созревшие этим солнечным и теплым летом, были уже у них в кармане. Смысл жизни исполнился. Значит, и цвели они совсем не зря. Не зря гнулись в три погибели их тонкие стебельки под тяжестью пушистых и мягких, как перина, шапок соцветий различной комбинации окрасок, столь же привлекательных и узнаваемых для пчел, как и каноничный цвет прекрасно цветущей розы. Не зря боялись набегов ветра, который мотал их из стороны в сторону, точно за волосы непослушную куклу. Того и гляди, этот обуянный дождем ветер так бы и вырвал их с корнями, будто наболевший зуб мудрости, и выбросил бы за лес, где и с собаками их не сыщешь, не то что без них. Но лиловые флоксы устояли, точно качнувшаяся костяшка домино. И теперь их карманы были полны семян, тщательно приготовленных на будущий год, хоть и размножаются они корнями. Но для них и это было так же не важно. Их семена придавали им уверенности в себе и в завтрашнем дне, который сулил им холод и снег, и в будущем лете, которое было таким же далеким, неизвестным и желанным, как ночной свет маяка для путешествующих в кругосветном плавании.
Но лепестки, сброшенные наземь, такого же удивительно чистого лилового цвета, все еще свежие и нежные, с оставшейся капелькой утренней росы, оказались никому не нужными, никем не встреченными, потерянными и никем не разыскиваемыми. Они отслужили верную службу своим хозяевам-великанам - флоксам, после чего были выброшены, точно лишние тюки за борт корабля. Что же им делать на еще теплом от дневного негорячего солнца бетоне? Куда им лететь, если еще нет ветра? Куда им плыть, если еще нет дождя? Они пока ничего не знают. Их компас еще не настроен на нужный румб. Они просто лежат. В неведении и раздумье. Еще мгновение, и все изменится. Их настигнет из-за угла, точно шулер, ветер, и лиловые лепестки разлетятся за секунду во все стороны света, свернувшись в трубочку, и окажутся там, где их никто не найдет, не узнает, не заберет себе. Не вспомнит о них.
Они, хрупкие и нежные лиловые лепестки махрового взрослого флокса, как будто знают это заранее и понимают свое предназначение в жизни, которая у них так коротка. Они просто лежат на сероватом бетоне, замедлив свое дыхание, в ожидании следующего мгновения, которое изменит их жизнь до неузнаваемости, которое изменит их. И ты, тот самый несмелый фотокорреспондент, успей до безвозвратных перемен. Поймай то единственное мгновение, которое ждет твоего единственного взгляда на еще теплом бетоне прямо у тебя под ногами. Не упусти его. Запомни его своей фотокарточкой памяти, которая останется с тобой навсегда. Не забудь их. Покажи всем или не показывай никому.
Те самые лиловые лепестки флокса, которые поют под твоими ногами свою неслышную прощальную песню, научат тебя замечать, видеть, помнить не только самих себя, но и что-то важное и далекое, так же как и близкое от тебя, несмелый фотокорреспондент. Вглядись в них, оставив их отпечаток на своей фотографической ленте. И может быть, именно они откроют для тебя новые горизонты странствий и плаваний, в которых ты, как рыба в воде, станешь мастером своего дела.