..
«События 1380 года являлись всенародным противостоянием Мамаеву нашествию. Это был разгром агрессивного похода претендовавшего на ханский титул в Орде беклярибека с разноплеменными его наёмниками и щедро им проплаченными добровольцами. Вторжения, имевшего своей задачей принудительную исламизацию русского народа и порабощение его в составе Орды после ликвидации православного Русского государства»
( "ЧТО УГРОЖАЛО РУССКОМУ ГОСУДАРСТВУ В 1380 ГОДУ" С.Н. Азбелев
)
«КУЛИКОВСКАЯ БИТВА: ИТАЛЬЯНСКИЙ АСПЕКТ»
Посвящается донской казачке — Ольге Николаевне Зенцовой, по матери Мамаевой — моей жене
Про Донское побоище много чего написано, тема сия неисчерпаема. А потому у любого художника слова, так или иначе соприкасающегося с многочисленными белыми пятнами тех почти что фантомных событий очень далёкого прошлого, всегда есть соблазн нанести на основу поблёкшего от времени малоизученного полотна ещё и штрихи собственного видения. Ваш автор тоже не устоял перед честолюбивым желанием поворошить дела давно минувших дней с целью внесения и своей собственной реставрационной корректуры исторического холста в виде отдельных живописных мазков. Но вследствие заданного нами же самими строгого соответствия повествования — выбранной изначально сюжетной линии, отображённой даже в заглавии выставленной на суд читателя литературной картины, — остановимся лишь на итальянском аспекте той печальной донской истории. То есть просто вспомним времена, когда бравые сыны Апеннин впервые пришли с огнём и мечом в наши родные пенаты.
Сценическое действо началось около 11 часов утра и развивалось по обычной классической схеме ритуального танца смерти — со сближения противоборствующих сторон, развернувшихся вдоль линии фронта всего лишь в какие-то в полтора километра. Шире не позволяли естественные природные препятствия. Что вообще-то было на руку только русским, так как спасало их от татарских фланговых обходов, обязательных в любом сражении при их участии.
А уж после трагического и полного символизма поединка двух главных солистов Пересвета и Челубея уверенные в своей непобедимой мощи войска Мамая яростно атаковали сразу по всему фронту лёгкой кавалерией. При этом, предусмотрительно не выпустив тяжёлых конников, оставив про запас — для последующих атак.
Но как оказалось, главный русский герой разворачивающейся драмы последние годы перед наделавшей много шума по всему миру его же собственной режиссуры не бил баклуши с сотоварищами по буйному разгулу — под заливистые песни своих соблазнительных дворовых девок и залихватские пляски добрых молодцев того же домашнего замеса. Не чесал репу, в отличие от большинства его коллег-князьков, сваливающих все неурядицы и несчастья в стране на безысходность существования, якобы предопределённую злым роком. Оправдывая свою никчёмность воплями и стенаниями, что сам Бог от нас отвернулся.
Дмитрий же день за днём штудировал и штудировал фолианты о военном искусстве, не гнушался изучения и довольно-таки скучных самих по себе великосветских тонкостей — типа изощрённой мерзости политических интриг. Скрупулёзное овладение коварными приёмами помогло ему в дальнейшем справиться с очень хитрым, но самоуверенным до глупости Мамаем. Изучал историю, что тоже очень помогло ему. Благодаря чему, там на Дону он повторил подвиг Юлия Цезаря и его исторических предшественников — сразу же сжёг за собой все мосты–переправы, чтобы исключить в войске даже самую мысль об отходе.
Одним словом, московский князь был в теме всего и вся. Знал не понаслышке о последних достижениях «военно-промышленного комплекса» Европы и кто там, у высокомерных соседей держит шишку. В результате столь похвального прилежания он и оказался настолько продвинутым во всём необходимом для понимания современности человеком, что ко времени Ч «поставил под ружьё» 7 тыс. полностью экипированных и прекрасно обученных на западный манер арбалетчиков из своих же русских людей. Именно они-то ещё на дальних подступах сразу по всему фронту истребили большинство татарских наездников и их коней самой первой атакующей волны.
Вот тут-то и оказалось, что в грандиозное сценическое действие внёс свою лепту и режиссёр противной стороны. Несмотря на проницательность Дмитрия, события начали развиваться не по его сценарию, а именно так, как изначально было задумано опытнейшим военачальником, жестоким азиатским тираном, не жалеющим для достижения победной цели даже своих храбрых воинов. Ушлый восточный политик через своих лазутчиков уже прознал о самострельных «гостинцах». Потому-то гибель лёгких кавалеристов, специально посланных безжалостным Мамаем на убой, всё же была не напрасна для орды. А даже наоборот — полезна. По полному цинизма замыслу Хана — обречённые извели на себя все запасы болтов-стрел русских арбалетчиков и те в профессиональном плане оказались внеудел. Перейдя на не совсем привычные для их военных навыков мечи. Значительно ослабив в тактическом плане русские ряды — своим явным неумением владеть длинными ножами должным образом.
За упавшим сценическим занавесом в виде умопомрачительного нагромождения множества лошадиных и людских трупов, ужасное театрализованное действо продолжилось. И шло дальше в соответствии с чётко спланированной задумкой Мамая. В авангарде наступающей разношёрстной кодлы, по самому её центру нежданно-негаданно оказались итальянские наёмники, занимающие до этого, казалось бы, лишь скромное второстепенное положение на арьерсцене театра боевых действий. Стоявшие до своего неожиданного появления где-то там вдалеке, как бы охраняя восточного полководца, итальянцы вдруг предстали рядом перед удивлёнными зрителями во всей своей красе. А слева и справа от них выступила уже тяжёлая кавалерия татар — закованные в доспехи и люди, и кони.
Русские оказались лицом к лицу с невесть откуда-то взявшимся, буквально свалившимся на голову диковинным противником. Удивляться было чему. Самая дееспособная в мире на тот исторический период военная сила представляла собой разукрашенных с головы до ног импозантных генуэзских пехотинцев. Собранные воедино в один мощный кулак, бравые вояки, внешне хоть и напоминали каких-то там базарных паяцев, тем не менее, могли пробить своим мощным концентрированным ударом любой заслон любого неприятеля. Просто играючи. Пеший или конный, для них это было без разницы.
Татары завербовали сих непревзойдённых удальцов тут же недалече, конечно, в масштабе конных переходов — из крымских генуэзцев, «фрязей» по-русски. Но среди местных «солдат удачи» были и непосредственные выходцы с материковой Италии. Из городов-государств — Генуи, Венеции, Пизы, несмотря даже на никогда не прекращающуюся острую конкурентную борьбу между ними. Но во время военной компании всё же главенствовали генуэзцы. Собрать такую хорошо вооружённую ораву в Крыму того времени и окрестных факториях азовского побережья не представлялось возможным. Столько их этнического народа — мужского пола чтоб в самом рассвете сил — там просто не проживало.
Построенные в «каре», то есть в виде плотного по периметру и пустого изнутри огромного квадрата, три тысячи шестьсот тяжеловооруженных генуэзских пехотинцев представляли грозную силу. Ярко-расписные прямоугольные щиты, вычищенные до блеска и сияющие на солнце прочные стальные панцири, золочёные нагрудники, каски, украшенные перьями диковинных птиц, но очень надёжные с непробиваемыми забралами, окованные копья до 5 метров длинной, лежащие на плечах сразу нескольких воинов из разных параллельных шеренг, кои невозможно не сломать, не перерубить и которые с невероятной силой сметали всё на своём пути, даже закованных в доспехи лошадей, короткие вёрткие мечи, рассчитанные специально для тесного скученного боя. Зрелище ещё то! Не для слабонервных, как говорится.
А уже внутри этого самого передового на тот момент военного построения находились ещё четыреста подвижных арбалетчиков со своим, казалось бы, громоздким снаряжением, но в действительности очень мобильным и удобным в применении. Что особо примечательно — каждый стрелок обязан был иметь два арбалета и колчан с 18 – 36 стрелами. Здесь же находились их помощники — «вторые номера». Оруженосцы кроме своих двух арбалетов, носили ещё и второй самострел хозяина. Следом они возили небольшие одноколёсные тачки, на которых громоздились тяжёлые ящики боеприпасов — бесчисленное множество болтов-стрел для этих самых метательных орудий.
Перебегая с места на место, прикрываясь за вертикально стоящими на сошках огромными щитами, основные стрелки непрерывно наносили свой неожиданный для врага удар всегда с новой позиции. Благо что относительная пустота квадрата всё же позволяла осуществлять манёвр быстрых перемещений, а нехватки боеприпасов из-за их постоянного подвоза помощниками вообще не ощущалось. При обострении ситуации к стрельбе подключались и оруженосцы. Координировал работу стрелковых групп и командиров над ними — главнокомандующий, являющийся представителем обязательно какой-нибудь благородной генуэзской семьи.
Искуснейшие в своём смертоносном деле генуэзцы уже на дальних подступах стали непрерывно обстреливать центральную часть фронта противника не забывая и о его флангах. Лук уступал арбалету в дальности, а арбалеты русских к этому времени остались без болтов-стрел, изведённых на истребление мамаевой лёгкой кавалерии. Поэтому ещё на подходе итальянцы безнаказанно для себя как бы играючи валили наших целыми пачками.
В первых шеренгах военных профессионалов бесстрашно шли бравые офицеры, разодетые в пух и прах. Как говорится, во весь рост, не пригибаясь. Ведь стрелы вражеских лучников поначалу до них вообще не долетали, а уж потом благодаря профессионализму итальянских арбалетчиков у русских на этом направлении некому было и стрелять.
Огромное значение в наступательной операции боевым квадратом предавалось психологической составляющей, которая оказывала на врага угнетающее действие. По замыслу утончённых итальянских стратегов вид их наступающих умелых бойцов — в вызывающих пёстрых нарядах агрессивных петушиных расцветок, сшитых по последнему слову европейской моды, да ещё и в головных уборах, с устрашающе колышущимися на ветру страусовыми перьями разных цветов, — должны были ошеломить варварского противника. Вселить трепетный ужас в застывших в гнетущем ожидании скорого жёсткого соприкосновения русских войск. Находящихся, буквально, на нервах. Чем вам не «психическая атака»?!
Это театрализованное военное представление сопровождалось окрыляющей заморских солдат национальной бравурной музыкой, в тоже время невероятно раздражающей противника своими визгливыми переливами. Хотя и превалировали трубы, но на фоне их звучания неистовая барабанная дробь была всё же громче и задавала чёткий ритм неудержимо устремившемуся вперёд плотному квадрату пехоты. Что ещё больше воодушевляло отважных солдат на безусловный наступательный успех, не оставляя никакого сомнения в победе итальянского оружия. В общем, шли они как на своём каком-нибудь венецианском карнавале. Тем более что многие как и там, на веселящейся родине были в загадочных масках — здесь же они из металла и служили для защиты лица. Праздник и только!
Являясь в ту эпоху самым лучшим сухопутным войском, непревзойдённо владея всевозможными военными навыками, закалённая в боях генуэзская пехота, что и следовало ожидать, по пути своего лобового продвижения сразу же смяла весь центр наших пращуров. Итальянцы просто втоптали в пыль «Сторожевой полк», после чего разгромили «Передовой полк» и упёрлись в стоящий за ним самый большой по численности «Большой полк». Значительно проредили его и отбросили выживших, обратив их в позорное бегство. Полный разгром русских войск на этом направлении предотвратил маленький по численности, но полон неистраченных сил «Резерв», расположившийся чуть далее в тылу в виде небольшой параллельной колонны.
Как-то само собой получился некий «заградительный отряд», который чудом спас положение. В него-то сходу и влились оставшиеся в живых отступающие в спешке воины «Большого полка», нарушив ряды последнего. Тем не менее, образовавшаяся людская каша сразу же замедлила продвижение итальянцев. «Каре» (своеобразный прототип танка) просто забуксовало в хаосе совершенно неуправляемого людского месива из живых и мёртвых людей и животных. Геометрия стройного генуэзского построения полностью расстроилась и всё смешалось. Итальянцы и русские оказались вперемешку в тесной кровавой мясорубке. Все были измождены до предела.
Будучи очень грамотным военачальником, Мамай решил взять в клещи этот уже гибнущий на глазах основной очаг сопротивления войск Дмитрия — с заодно сильно поредевшим от наскоков тяжёлой кавалерии и полностью выбившимся из сил «Полком левой руки». Окончательно уничтожить их, а потом добить всех остальных из уже обречённого ни на что не влияющего «Полка правой руки» — уже изначально слабого фланга русских войск. В результате яростного напора татарской тяжёлой кавалерии «Полк левой руки» дрогнул и побежал. Судьба России зависла на волоске. Но Бог всегда любил нас, русских. А потому Он и тогда не дал пропасть и сгинуть из памяти человечества. В этот самый момент, будто по наитию и выдвинулся «Засадный полк» — прям в спины татар, наступающих на их гибнущих в свалке товарищей.
Итог той средневековой авантюры хорошо известен. Благодаря заготовленной впрок военной хитрости коварного московского полководца положение в самый последний критический момент было спасено заранее запрограммированными действиями огромного по численности «Засадного полка» количеством до 20 тысяч воинов. Чисто автоматически. Даже без конкретных целеуказаний верховного главнокомандующего — к этому времени сгинувшего. Лежал он где-то там, среди убитых и раненных в самом центре побоища. В действительности же судьба снова благоволила русскому полководцу — был жив, но тяжело-контужен.
Свежие, полные жажды отмщения за своего пропавшего вождя, озлобленные за гибнущих всего лишь в какой-то паре-тройке вёрст от них единоверцев — будучи при этом на удалых конях, также разгорячённых от тягостного застойного бездействия, но и от неистового призывного ржания с поля боя их возбуждённых до нельзя копытных собратьев, — русские сорвались на врага как сбесившиеся псы с цепи. Расслабившийся и потерявший бдительность противник получил то, что и должен был получить.
Судьба всегда наказывает самоуверенных зазнаек. Почти что выигравшие сражение, военачальники Мамая с весельем и задором уже примерявшие лавры победителей не умудрились позаботиться о дополнительных резервах, отправив всего лишь единственно-наличествующий — на уничтожение «Полка левой руки». А ещё они опрометчиво положились на якобы должных вот-вот подойти союзников. Потому-то вдруг буквально в один момент неожиданно для себя оказались в роли побеждённых. Хотя положение ещё можно было исправить, но Хан не бросил для этого в последний решающий бой свою личную гвардию — охранявших его немногочисленных, но испытанных в предыдущих кровавых баталиях, закованных в броню воинов-кавалеристов.
Это зыбкое положение напоминало ту легендарную восточную притчу, когда даже присевшая бабочка может сломать хребет перегруженному верблюду. Но решать надо было сразу, не раздумывая — посылать «бабочку» или нет. Миг удачи скоропалителен, иначе эта капризная дама отвернётся от тебя. Орда уловила замешательство своих военачальников. Потеряла воинский дух и... побежала сломя голову. Их попытались остановить на взгорье возле шатров, но благоприятный момент был необратимо упущен. Мамай угробил и своих, и итальянских воинов. Генуэзцы потом этого ему не простили.
Русские же за столь неожиданное избавление вознесли хвалу Господу и своей Заступнице. Ведь не иначе только Небеса смогли предотвратить уж явно гибельный исход. Тут же почувствовав собственную силу, вошли в раж отмщения за чуть ли не состоявшийся буквально лишь какие-то мгновения назад позор поражения.
Военных неудачников гнали 50 вёрст, вплоть до реки Красивой Мечи, нещадно истребляя, так как знали — такая же печальная планида ожидала бы их самих, победи на сей раз азиаты. Водная преграда утихомирила пыл освирепевших мстителей «Засадного полка». Да к тому же всех живых ждала богатая добыча, рассыпанная сзади на пройдённом только что пути и принадлежавшая пока мёртвым.
Каждый из безпридельщиков стремился по-быстрому ещё до сумерек успеть, как можно больше собрать трофеев, кои были разбросаны несметными россыпями вдоль дороги смерти. А потому брали всё самое ценное, прежде всего украшения. Соревнуясь с товарищами, кто больше отрубит пальцев поверженных врагов, набивали ими мешки, карманы и даже головные уборы. Это уж потом, в спокойной обстановке где-нибудь около уютного кострища с каждого закоченевшего перста будут сняты кольца. Особенно обвешаны перстнями и кольцами были мёртвые фрязи — на каждом пальце. И у всех из них на груди обязательно ещё и медальон-оберег, с каменьями дивной красоты, с целое состояние по русским меркам.
Изрубленные тела людей и лошадей азиатского полчища, а также интернациональной кодлы опрометчиво примкнувшей к неудачливым татарам, вихрь сражения разбросал на огромном пространстве донской степи. Но именно пёстрые генуэзские одеяния стали тем завершающим последним штрихом, который сделал картину разгулявшейся смерти необыкновенно живописной. «Финита ля комедия !» — говорят в таких случаях сами итальянцы...
После изнурительного боя все витязи бахвалились между собой, наперебой превознося подвиги себя и своих ближайших товарищей. Но никто из победителей не хотел отдать должное заморским храбрецам вот только что чуть не изменивших их судьбу. Столь уничижительная позиция к своим поверженным врагам сказалась и в последующих описаниях судьбоносного для России события — предвзято. О бравых итальянцах, которые вломили русскому войску, едва не обратив его в бегство, старались просто не упоминать. Кто же будет выпячивать свой позор наружу. Тем более преподносить его потомкам. Победитель всегда прав. А бумага всё стерпит.
P.S.
Как не удивительно, но и спустя века тоже самое вновь повторилось в сих степных местах, значительно южнее по руслу славной реки. Можно даже подумать, что итальянцев всегда чем-то притягивает наш Дон-Батюшка. Будто мёдом тут для них намазано. И вот здесь же снова появились они. И опять с недобрыми намерениями, в коалиции со злейшими врагами России. Идя по тому же что и раньше скользкому пути с захватническими планами. Но как и в первый раз незваного своего поползновения, так и века спустя, Дон не принял их в свои объятия. Не стал для итальянских молодчиков «молочной рекой с кисельными берегами». И так же как и раньше усеяли они своими костьми безграничные степные пространства.
«Лемонти донских степей: Итальянское побоище»
http://www.proza.ru/2019/10/14/1294
.