Под бутафорией кленовой,
сидела старость в центре ГУМа,-
там манекены оголенно,
люд зазывали средь парфюма.
А на скамейке белой, белой,
сидели думы в старой шапке,
в пол потупили взгляд несмелый,
душу и сердце сжав охапкой...
О чем молчали тихо думы,
о чем их даль воспоминаний,
где аромат иных парфюмов,
рассеян, средь иных молчаний...