Мой соавтор Татьяна Пыжьянова сочинила по этой сказке замечательные стихи, получилась красивая поэма, за что я ей безгранично благодарен, кто хочет получить двойное удовольствие, заходите сюда, (обещаю, что не пожалеете, тем более сюжет чуточку улучшен): http://www.proza.ru/2019/10/16/541 Иллюстрация к этой сказке дарована Галиной Польняк, за что я ей бесконечно благодарен.
В давние - давние времена жил был один помещик, и его иначе, как «Бирюком» и не звали. Лютовал он страшно, ни крепостным, ни слугам жизни не было. Что ни сделаешь, всё не по нему: не так встал, не так сел, не туда пошёл, не так молвил, не так глянул, ложись на скамейку и получай розог да палок вволю. А чтобы похвалить, кого или копейку за труды дать, о подобном и не мечтал никто. И вот возжелал Бирюк новую медвежью шубу. А как появлялась у него какая блажь, мига единого не ждал, сразу назначал исполнителя – виновного. Вышел во двор, мимо же, как раз мужичок проходил из крепостных, Ивашка, Рваная Рубашка. Подозвал помещик потенциальную жертву, а как та поклонилась до самой земли, повелел немедля в лес идти, извести медведя, содрать с него шкуру и немедля обратно нести.
Ивашка и слова поперёк не сказал, знал, лишь хуже будет, отвесил поклон и поспешил скоренько исполнять. Только, покинув двор помещичий, задумался, и было о чём. Рваная Рубашка охотником не был, если и промышлял, то зайцев, да куропаток, браконьерствовал потихоньку. А медведь – зверь серьёзный, умный, опасный, к такому человеку неопытному и приближаться не стоит, как есть, задерёт. А помирать так неохота, как и розги получать, с прошлого раза спина не зажила. Есть в деревне и охотники, только они даром помогать не станут, а денег нет, как и другого чего, чем расплатиться можно. К счастью, Ивашка кем угодно был, только не дураком, измыслил план. Взял он крынку молока, хлеба чёрного, на баклажку с мёдом, пошёл в лес, на перекрёсток двух дорог, встал на нём, поклонился на все четыре стороны и сказал таковы слова: - «Будь здрав, хозяин лесов, леший – батюшка. Не прогневайся, выслушай просьбу нижайшую. Мой господин, помещик, Бирюком прозываемый, требует предоставить ему шкуру медвежью, я же лесные законы чту, не трогаю зверей, без необходимости. Может, смилостивишься, пожалеешь мою спину, предоставишь такую? Вот дар от всего сердца.
Поставил мужичок подношение, опять поклонился на четыре стороны. И явился вдруг, невесть откуда, мужичок с ноготок, борода с локоть, одет в зелёную рубаху до земли, в волосах травинки, да листики застряли, вместо носа – сучок.
- Отчего не помочь, старому знакомому? – незнакомец улыбнулся хитро, - как раз один мой старинный друг – медведь помирать собрался, шкура ему не потребуется, однако, молоком, мёдом и хлебом не отделаешься. Приведи мне юную деву, самую красивую в деревне, хочу её своей женой – лешачкой сделать. Выполнишь, и получишь всё разом, заодно и обидчика покараешь.
- Всё сделаю, - произнёс Рваная Рубашка, - с превеликим удовольствием. Только можно шкуру вперёд? Без неё не заполучить девы.
- Смотри у меня, - леший погрозил пальцем, - обманешь, и к лесу близко не подпущу, да не одного тебя, всех обитателей поместья и окрестных деревень, не то, что зайцев и куропаток, ягод с грибами не дам, а дров и подавно. С голоду умрёте, замёрзнете.
- Грех благодетелю врать-то, - Ивашка улыбнулся угодливо.
И вот скрылся мужичок с ноготок, борода с локоть, да вскоре вернулся, принёс огромную тщательную обработанную шкуру и шкатулочку. Открыл последнюю взял некий порошок и пересыпал свой подарок с внутренней стороны, свернул особым образом, чтобы не просыпался, вручил. Поспешил охотник обратно, велел слугам передать шкуру. Бирюк как увидел, не удержался, развернул, порошок в воздух поднялся, помещик чихнул и почувствовал вдруг невыносимый озноб, завернулся в шкурку, а та приросла намертво, превратился лихой человек в медведя. Слуги испугались, сбежали, а вернулись с рогатинами, зверя изловили, собрался народ и посадили помещика в клетку и выставили на обозрение, как диковинку, посреди площади соседнего города и охрану приставили, чтоб не сбежал.
Надо вам сказать, что у Бирюка дочь была, дева красоты неописуемой, звалась Марьюшкой. И характером уродилась не в батюшку – добрая, да скромная, челядь, слуги и крепостные любили так же сильно, как ненавидели и боялись хозяина. Как узнала дева обо всём произошедшем, повелела найти и привести к ней охотника.
И вот прибыл Ивашка, поклонился низко, до земли, не смел на хозяйку глаз поднять.
- Ты проклятую шкуру из лесу принёс, - помещичья дочка поднялась и склонилась перед мужиком, - не мог не знать об её волшебных свойствах. Молю тебя, поведай, как чары снять, ничего не пожалею, свободу дам самому и семье, хоть всей деревне, денег, сколько потребуешь, готова сама прислуживать, как верная служанка, только не отказывай.
Не хотелось Рваной Рубашке обижать добрую Марьюшку, а выхода иного не было. Леший обмана не простит, или придётся собственную дочь отдавать, или попрощаться с лесом.
- Прошу, не гневайтесь, правду поведаю, - мужичок стянул шапку, мял её в руках, - чтобы человеком стать, вашему батюшке и моему хозяину, необходимо раскаяться, отринуть свою злобу лютую, лишь тогда заклятье спадёт. Но и это не всё. Надобно вам пойти в лес, на перекрёсток двух дорог и стать лешему женою – лешачкой.
Ужаснулась девушка, расплакалась, долго не могла остановиться, а как успокоилась, смирилась, сходила в церковь при селе, помолилась, а после подкупила сторожа, что клетку сторожил с помещиком, и пришла поведать отцу о своём решении. Рванулся медведь к дочери, но цепь не пустила, потекли из его глаз горючие слёзы. Марьюшка же поклонилась до земли, в последний раз, и поспешила прочь. У ворот же бедняжку поджидала старая нянюшка.
- Знаю я, в какую ты беду угодила, - произнесла старушка, - только помочь можно, исправить всё. Выслушай меня, сделаешь, как велю, хватит ума и силы духовной, вернёшься обратно и вновь девой – христианкой станешь. Вот тебе куколка тряпичная, подковка серебряная, да нож булатный. Запоминай каждое слово, ошибёшься и погибнешь навек, и тело сгинет, и душа.
Выслушала девушка советчицу, поблагодарила, приняла дары и пошла в лес, на перекрёсток двух дорог. А там ожидал уже леший с нетерпением. Обрадовался такой невесте, целовал в уста сахарные, взял за руку и увёл в своё жилище.
Быстро время летит, лето пронеслось, вот и осень пришла, а надо сказать, что лешие, как снег ляжет, отправляются спать и просыпаются лишь поздней весной, вот и муж Марьюшки, не изменил обыкновению, оставил её одну, скучать на долгие месяцы, а как пробудился, лешачка показала ему люльку, в которую куклу положила.
- Видишь, принесла я тебе ребёночка, - женщина улыбнулась тепло, - прошу, отпусти меня к людям на три дня. Стосковалась я по дому родному, душа изболелась, извелась. А ты пока качай наследника, да не трогай, чтобы не пробудился, не расплакался.
Обрадовался леший, с радостью отпустил жену, уверен был, ни одна мать ребёнка не бросит, если она не чудовище. Сел качать люльку. Марьюшка же вышла скоренько из избы. А надо сказать, что обычно хозяин леса, уходя осматривать владения, запирал своё жилище на особый замок заморский, навесной, десяти пудов весом, дабы лешачка не сбежала. Теперь же замочка не было. Женщина поспешно вставила в петли серебряную подкову, после ножиком булатным начертала в земле круг вокруг жилища, прочла особую молитву. После взяла две палочки и лентой из косы перевязала, так что крест получился. Священный знак, карая Марьюшку за то, что от веры своей отказалась, лешачкой заделалась, жёг её плоть, до костей прогорала, только несчастная не выпускала, продолжала молиться, поспешила в сторону дома.
В это же время леший заподозрил неладное, уж больно тихо себя сын вёл, вопреки запрету, заглянул в люльку и обнаружил куклу. Понял всё, разъярился, кинулся к двери, а открыть её не мог, подкова и круг не давали. Тогда хозяин лесной свистнул богатырским свистом и со всего леса сбежалась нечисть, вся, какая водилась. Только и они не могли миновать круга, коснуться подковы. Пока первый сам не сотрётся, останется леший в плену. И послал обманутый муж нечисть лесную вдогонку за беглянкой, велел вернуть, да в болотную жижу окунуть, мухоморами накормить, чтобы забыла она о своём прошлом, о том, что была женщиной – христианкой. Поспешили обитатели леса за лешачкой, нагнали её мигом, но приблизиться не могли, крест отпугивал. Тогда начали колдовать, и вот окутала округу тьма непроглядная, ни впереди ничего не видно, ни справа, ни слева, ни сзади. Однако, Марьюшку сердце вело в верном направлении, а сила духовная помогала справляться с наваждениями. Чего только не придумывали недруги – то стена огня вставала впереди, то вода всё затапливала, к самому горлу поднималась, грозя утопить, то ветер дул ужасный, тот, что деревья с корнем выворачивает, то сама земля сотрясалась, то молнии ударяли, то звери лютые окружали, то чудовища мерзкие выползали, девушка лишь шаг прибавляла и громче молилась. И вот, ближе к утру, добралась до поместья, прокричал петух и нечисть немедленно и сгинула. Марьюшка же поспешила к церкви, благо нянюшка заранее дверь открыла, поджидала. Вознесла беглянка молитву, святой водой умылась и из лешачки вновь в женщину – христианку превратилась. Теперь можно и домой, к батюшке. А Бирюк уже давно в своих грехах раскаялся, сошла с него шкура, а с ней исчезла и лютость, злоба его. Горюя о дочери, поседел, волос побелел, с тела спал. Ждали, когда преставится, а как Марьюшка в его комнату вбежала, щёки поцелуями покрыла, глаза открыл, а после и сел на постели. Обнялись. Ох, и радости было…
А после, когда помещик окончательно вылечился, хворь покинула, выдал он дочь за доброго человека, что жил далёко от родного поместья, дабы нечисть вновь не добралась. Ивашку Рваную Рубашку же простил за его проказу, ведь она лишь на пользу пошла.