Каледарь отсчитывал декабрьские дни 1981 года, второго года моего тренерства в секции горного туризма Ставропольского мединститута.
Как и в прошлый раз на первую встречу-занятие в спортзал пришло около 30 человек. Больше половины из них те, кто с полным основанием могли называть себя ветеранами секции. Ещё бы! У них за плечами уже была десятидневная горная маёвка по колено в снегу, а на груди отсвечивали значки с изображением маленькой палатки со стрелкой компаса над ней. Некоторые уже успели сходить летнюю «двойку» по Западному Кавказу и горели желанием продолжить с горами тесный контакт.
Для себя я уже сделал вывод, что для пользы дела вновь появившихся соискателей гордого звания «Турист СССР» следует хорошенько припугнуть – «балласт» отсеется сам, а наиболее трудолюбивые, идейно выдержанные и храбрые останутся. Поэтому первые лекции в актовом зале были из серии ужасов – бездонные пропасти и кислородное голодание на восьмитысячных высотах с арктическими морозами чередовались с грохочущими камнепадами и снежными лавинами – этими белыми молниями гор! Ожидаемый отсев состоялся, но оказался весьма мизерным – каких-то два-три человека.
Кроссы, тренировки в зале, лекции шли своим чередом. После новогодних праздников настало время выводить новичков на учебно-тренировочные ночёвки, где обстановка январского леса в какой-то степени имитировала заснеженные ущелья Кавказа.
На Бучинке, так называлась поляна в Русском лесу, примерно в двух с половиной часов хода от окраины города, запылал костёр. Около него на снегу по кругу встало семь разнокалиберных палаток. Под калибром подразумевалась их вместимость. Языки пламени облизывали стенки двух десятилитровых баллонов с ужином и выхватывали из темноты восторженно-романтичные лица будущих врачей – горных путешественников.
Тишина зимнего леса бесследно исчезла под хор мужественных голосов, сопровождавшийся звоном гитары. После чаепития «ветераны» секции сразу же заторопились в палатки, а новички остались у огня, наслаждаясь необычной атмосферой душевного тепла. Гитарист ещё спросил меня – «Когда завтра подъём? Я ничего не успел сказать, за меня ответил один из туристов по прозвищу Леденец, уже понюхавший походного синь-пороха – «Сам проснёшься!» и смешливо фыркнул после своей реплики.
Досыта нагорланившись, где-то через час-полтора, когда тепло от выпитого чая улетучилось, молодняк полез в палатки, где их посетил МОМЕНТ ИСТИНЫ. Температура воздуха внутри брезентух ничем не отличалась от той, что была снаружи! Столь привычные радиаторы батарей парового отопления существовали только в воображении, ну а спальные мешки… пришлось залезать в них и согреваться интенсивным дыханием.
Рассвет ещё еле брезжил, когда снаружи послышался характерный стук. Отогнув полог палатки, я увидел спину нашего гитариста, старательно тюкавшего туристским топориком по жердинам хвороста…
Позднее состоялся повторный выход, за ним ещё один. Нужно ли говорить о том, что когда подошёл день выезда в горы на традиционную маёвку, у всех её участников имелось необходимое снаряжение, амуниция и, что было очень важным – правильное понимание разницы между душевным и обычным теплом!
Картинка из интернета.