В самые махровые годы разгула социалистического строительства в нашей деревне всегда чтились и открыто отмечались все религиозные праздники. Прабабушка рассказывала, что даже при военном коммунизме им не воспрещалось ходить в церковь. Конечно, церкви сносились и попЫ преследовались, но рядовые прихожане находили возможности для совместных молитв.
Например, после того, как разрушили церквушку в нашем селе, превратив, таким образом, её в деревню, религиозные бабушки нашли глубокомысленный выход. Вместо того чтобы, как раньше тихо - мирно собираться своей скромной общиной на молитвы в своём "домашнем храме", они, организовывали массовые паломничества в соседний храм. Получился настоящий демарш, вызов коммунистам! Меньше всего они хотели себя противопоставлять безбожной системе, но получилось именно так.
Каждый значительный православный праздник маршрутные автобусы, проходившие через нашу деревню, заполнялись старушками, одетыми в такие пёстрые платки, кофты и юбки, что просто рябило в глазах от буйства красок. Вся эта "палитра" торжественно отправлялась на службу в соседний район, где сохранялся (он и сегодня стоит и даже отремонтированный) старинный храм. Никакие дорожные передряги не могли остановить верующих. Интересно, что в том же райкоме и даже обкоме никаких препятствий на этом пути специально не организовывали. Можно сказать, что вся эта антирелигиозная истерия в масштабе государства прошла по каким-то вершкам, а глубинного народа практически не затронула. Если говорить об отсутствии современной молодёжи на службах, то моя прабабушка (родилась в 1907 году) со смехом "жаловалась", что её мать просто с хворостиной загоняла в церковь. Так, что не будем грешить на молодёжь - она во все времена одинаковая...
Я любил послушать рассказы о стародавних революционных временах, о коллективизации, о голоде... Гражданская война наши места не затронула, зато голод не забывал, частенько заглядывал. О попАх часто спрашивал. А какие поучительные истории я надеялся услышать - народ боролся за выживание и больше копошился в поисках пропитания, чем глядел по сторонам...
Было мне лет десять - двенадцать. И наткнулся я на непонятную книжку. Даже не книжку - солидный старинный фолиант, исписанный старославянскими буквами. Бережно закутанный в чистую тряпицу, он покоился в самой глубине платяного шкафа. Ни разу я не видел, чтобы его доставали и читали. Но судя по замусоленным страницам, а кое-где и потёртостям, можно сказать с уверенность, что о нём не забыли и активно перелистывали. Тяжёлый переплёт, красочное оформление, непонятное содержание - всё говорило о значительности, возможно, исторической ценности издания. Требовалась консультация.
Ну, для начала я получил увесистую затрещину от прабабушки, которая откровенно удивилась, увидев книгу у меня в руках. Сразу стало ясно, что это была для неё ценная вещь, со значением. Успокоившись, она в двух словах рассказала о моей находке. Это было дореволюционное издание одного из евангелий Нового Завета (не помню, от кого конкретно). Томик был не самым эксклюзивным, но дорогим для её памяти. Читала она его по большим церковным праздникам и старалась оберегать от постороннего глаза. Прочитала и мне в ночи пару страниц на этом хитром языке. Послушал я с восхищением, как она заунывно растягивает слова при чтении. Ничего не понял, но для себя решил, что больше доставать этот раритет из шкафа не буду.
Как сглазил! Нет, дело не во мне. Я к этой книжке больше не прикасался. Буквально через месяц случилось необыкновенное событие, закончившееся драмой и невосполнимой потерей.
В каждой деревне есть свой дурачок, юродивый, ну, или безобидный сумасшедший. И в нашей тоже был, точнее, была дура, повёрнутая на религиозной тематике. Ходила она по дворам и вела свою антирелигиозную пропаганду с уклоном в раскольническую дребедень. Никто её особенно не бил, но шумные скандалы бывали частенько. Зашла она и к нам.
Дело было ранним утром, только-только рассвело, а она уже стучится в дверь. Я, конечно, спал и не слышал всего их с бабушкой разговора на кухне. Дверь была закрыта, и их тихий разговор был для меня не доступен. Довольно долго они там шептались. Окончательно проснулся я от истошного вопля нашей гостьи с истерическими нотками и тяжёлого удара об пол некоей массы, не классифицируемой по звуку. На кухне происходило непонятное и стремительное перемещение из угла в угол чего-то массивного и мягкого. Звенела посуда, и каталось по полу опрокинутое ведро.
Я вскочил с дивана, что-то на себя накинул и метнулся посмотреть на таинственную суету. Распахнув дверь, увидел уже завершение драки двух старух (обыкновенный мордобой с разбиванием посуды), когда хозяйка выволакивает пришедшую дуру за волосья из избы. Она доволокла её до крыльца, и молча выкинула на улицу.
Место битвы представляло собой печальное зрелище. Старинный фолиант был разодран в клочья, причём, каждая его страничка замалёвана каракулями, оставленными шариковой ручкой синего цвета. Дура - пропагандистка заявилась в предрассветной рани со своей бредятиной и вступила в религиозный спор. Наверное, бабушка хотела что-то доказать на примерах из этой книжки... Судя по всему, стороны не пришли к согласию... Рожа-то у этой гадины заживёт, безумия не убавится, а книжку уже не вернёшь...