На Земском соборе 1653 г. патриарх настоял на принятии Украины в подданство, что повлекло войну с Речью Посполитой*. По совету Никона Алексей Михайлович сам возглавил армию. Его «начальником штаба», если допустить современную терминологию, стал бывший министр Борис Иванович Морозов. Отправляясь в поход, Алексей Михайлович доверил Никону контроль над всеми делами, так что фактически Никон стал на это время регентом государства. Соединяя в своих руках духовную и светскую власть, деятельный и не знающий устали Никон навел страх на всех своих недоброжелателей. Ничего не могло сделаться в боярской думе без ведома и благословения Великого государя патриарха; в качестве верховного правителя государства Никон писал в грамотах: «Указал Государь, царь, Великий князь всея Руси Алексей Михайлович и мы, Великий Государь...». Осенью 1654 года появилась в Московском государстве чума, о которой говорилось выше и которую народ счел божьим наказанием. Никон спас царскую семью от гибели, переведя ее сначала в Троице-Сергиеву лавру, потом в Калязинский монастырь и, наконец, в Вязьму, так как в столице свирепствовала страшная смертность, например, в Чудовом монастыре из 208 монахов в живых осталось 26, а в Воскресенском монастыре из 118 монахинь спаслось 38. По указам Никона прокладывались дороги в объезд зараженных местностей, и устраивались заставы и карантины.
В ноябре 1655 года, хотя война еще продолжалась, Алексей Михайлович возвратился в Москву и был торжественно встречен Московским, Александрийским и Антиохийским патриархами, колокольным звоном и несметной толпой народа, который крича государю “многая лета”, повергся на землю. Одержав обещанные Никоном победы, несказанно радуясь спасению семьи от эпидемии, уничтожившей значительную часть населения Москвы, благодарный царь официально присвоил Никону титул Великого Государя (настоятели монастырей, и архиереи уже и до этого величали Никона этим титулом, а не Великим господином, как полагалось). Получил Никон и материальную поддержку для осуществления своего давнишнего желания: создать монастырь на том безлюдном островке Кие, на который был выброшен более двенадцати лет тому назад, когда бежал с Соловков.
Сочтя, что греческий клобук более ему к лицу, Никон решил переменить одеяние первых митрополитов. Однако, предупреждая ропот среди духовенства и прихожан, он велел изготовить клобук по покрою греческих втайне. Этот клобук, по-прежнему белый, с херувимом, с вышитым золотом и жемчугом, Никон долго мерил перед зеркалом и остался доволен. В соборе он незаметно передал его в алтаре патриарху Антиохийскому, который подошел к царю и сказал: "Нас четыре восточных патриарха в мире и одеяние у нас одинаковое. С нашего разрешения поставлен брат наш Московским патриархом, в знак чего отличается от нас белым одеянием. Если угодно твоему царскому величеству, я желал бы надеть на него этот клобук, чтобы он носил его подобно нам!" Царь, уловив, что белый, но на греческий образец клобук свидетельствует о признании особого места Московского патриарха в Православной церкви, ответил: "Батюшка, добро!" Приняв от Макария клобук, он просил Никона снять старый убор и надел ему новый, действительно красивый и величественный.
Речи Посполитой в то время приходилось туго. На нее напали еще и шведы, овладели почти всеми коронными польскими землями и приобрели такую силу, что, опять же по требованию Никона, русским пришлось воевать и со Швецией, срочно заключив перемирие с поляками. Никон жертвовал на «свою» войну немалые суммы, собирал с монастырей и архиереев хлеб и подводы, организовал производство пищалей и бердышей, снаряжал воинов. (Результатом тринадцатилетней войны стало возвращение России Смоленщины и других земель, захваченных Польшей в смутное время, а также присоединение к России левобережной Украины и Белоруссии, Киева и Запорожья и «вечный мир» с Польшей.)
После утреннего заседания в Думе, услышав звон колокола, возвещавшего об окончании патриаршей службы, бояре толпились у дверей нового каменного дворца Никона. Иноземные духовные лица проходили мимо думных людей, неторопливо беседовали с Никоном и выходили от него. Наконец служитель приглашает сановника к докладу. Тот входит, сняв шапку и сгибаясь в земном поклоне. Патриарх не оборачивается прежде, чем прочтет "Достойно есть", возведя очи к иконам, затем садится, благословляет пришедшего, который вновь кланяется до земли. Боярин, имевший право сидеть с покрытой головой в присутствии царя, здесь докладывает и получает распоряжения стоя. Затем Никон вновь читает молитву, благословляет и отпускает посетителя. Бояре, привыкшие свободно держаться с царем, трепещут перед человеком, позволявшим себе заявлять, что ему «и царская помощь негодна и не надобна, я на нее плюю и сморкаю!». Не только Никона, но и посланников его страшатся более, чем царских. Если ранее наместники назначались светской властью, то Никон и их прибрал к рукам, сделав слугами и опорой патриаршего престола.
Круто установил Никон свою власть и среди архиереев. Митрополиты и архиепископы, невзирая на погоду, по два и три часа дожидаются приема. Он, не стесняясь в выражениях, делает разносы и дает указания. Русские архиереи поставляются в сан не иначе, как обещав ни единого дела не решать без патриаршего ведома. Лишь боясь патриарха, архиереи должны блюсти священное достоинство, не кланяясь и не ища чести у царя и князей.
Помня, как, не имея денег, умолял он принять его в Кожеозерскую пустынь, патриарх отменил вклады в подчиненных ему монастырях. Попы тоже теперь не должны были платить пошлины за рукоположение, зато желающие занять приход были вынуждены приезжать в Москву, дожидаться там неделями и давать взятки патриаршим приказчикам. Никон не допускал поблажек, как прежние патриархи, разрешавшие попам ночевать в хлебне и дожидаться приема в теплых сенях: служители безжалостно гнали их с крыльца и из патриаршего двора. Сурово наказывал Никон провинившихся попов, бесчинных игуменов и архимандритов-казнокрадов, и в алтаре, бывало, клобук с виновного сдирал да своей рукой в ухо бил – эти еще легко отделывались.
Традицией для всякого патриарха было основание нового монастыря, Никон и тут отличился – основал три: кроме Онежского Крестного монастыря на Кий-острове были Иверский на острове Валдайского озера и Новоиерусалимский под Москвой. Последний должен был стать подмосковной резиденцией патриарха, а в будущем по замыслу патриарха – ни более ни менее как центром всего православного мира. Задумав создать подобие настоящего Иерусалима, Никон послал на Восток келаря Суханова, чтобы привез точный чертеж иерусалимского храма Воскресения. Пока келарь ездил в Палестину, патриарх дал окрестностям возникающей обители названия святых мест: появились Назарет и Рама, село Скудельничье, горы Елеонская, Фавор и Гермон, а река Истра была переименована в Иордан. Набожный Алексей Михайлович сделал пожертвование Новому Иерусалиму, царица Марья Ильинична тоже.
Алексей Михайлович пробыл на войне с 18 мая 1654 по ноябрь 1655 года, и оказалось, что полтора года лагерной жизни, проведенные вне Москвы, придали ему самостоятельности и превратили в настоящего царя: он перестал доверять пустым сплетням, которых во дворце было немало, реже стал появляться народу, царское жилище постоянно охранялось вооруженными воинами, никто не смел подойти к дворцовой решетке, при выезде царя окружали стрельцы. И еще царь начал понимать свояка Бориса Ивановича Морозова, дядю Степана Лукьяновича Стрешнева и других бояр, намекавших, что Никон вовсе не считает себя вторым Великим государем, а только первым и что крайнее раболепство царю не к лицу. Боярство и родовая знать, ненавидевшие патриарха за то, что он оттер их от царя, и за то, что принуждены в ноги кланяться мужику-монаху, теперь с удовольствием видели, что Алексей Михайлович тяготится суровыми требованиями Никона и старается дела вершить сам и по совету с боярами, а главное, перестал во всем слушать Никона и уклоняется от тех сердечных отношений, которые были между ними раньше.
Трудно установить точную дату, когда Никон перестал быть «собинным другом» царя, но когда это началось и кто в этом виноват можно определить точно. Достаточно вспомнить, как царь уговаривал Никона быть патриархом и как тот вынудил царя пасть перед ним на колени. Тогда дружба и дала трещину, поначалу незаметную. Потому что какая же это дружба, если один из «друзей» вынуждает другого стоять перед ним на коленях! А теперь, когда трещина раздалась, обнаружилось, что два Великих государя для одной пусть даже великой страны – это много.
____________________
*Речь Посполитая – федерация Королевства Польского и Великого княжества Литовского, возникшая в 1569 году.
====================
Иллюстрация: Новоиерусалимский монастырь, основанный патриархом Никоном в 1656 г.