Когда вы вдруг осознали эту странную потребность: изложить свои мысли на бумаге? Я – давно, как только научилась читать. В пять лет, весьма довольная и гордая умением складывать буквы в слова, я попыталась что-нибудь и написать. Слово «слую», выведенное жуткими каракулями, стало настоящей сенсацией. Домочадцы плакали от умиления. Процесс пошел…
Мне было шесть, когда я впервые загремела в больницу. Дикая боль в животе, тошнота, жар. Огромная палата была забита девочками моего возраста. Никаких развлечений, свидания запрещены, каждые четыре часа болючие уколы. Все это меня так впечатлило, что после выздоровления я села писать первые мемуары. «Выспыминания» имели бурный успех. Родители хохотали до слез.
В семь – я двинулась дальше и накрапала письмо на телевидение в передачу «Здоровье». В письме я очень просила тетю Надю Белянчикову, запретить моему папе, курить. (Святая простота!)
Патологическая любовь к «писанине» пригодилась мне в школе. Сочинения пугали только рамками учебной программы, не слишком поощряющей вольность мысли. Впрочем, писать все, что вздумается, можно было в дневниках, которые я заводила и бросала с завидным постоянством: жажда творчества боролась с ленью. Лень, обычно, побеждала. Единственное, что я готова была делать круглые сутки – это читать! (В конце концов мама спрятала фонарик.)
Счастливая пионерская пора с летним отдыхом в лагерях вывела сочинительский бзик на следующий уровень. Переписка с подружками – отличное средство для развития воображения. Что скрывать, приврать я была горазда.
Шли годы, мои письма становились все длиннее и длиннее. Иногда я ловила себя на том, что не могу остановиться. Кажется, именно это и называется графоманией.
Но почтовые экзерсисы были, так сказать, для внутреннего пользования. Желание писать не только знакомым и родным зрело во мне давно, но сдерживалось одним крайне серьезным обстоятельством – правилами русского языка.
Училась я неплохо. Отличницей не была, но стойко держалась в прослойке хорошистов. (Дурацкое слово, не находите?) Математику «рубила», но не любила; физику уважала, биологию не принимала всерьез, русский же вгонял меня в дрожь.
Диктанты – главный кошмар тех лет. Плутая в дебрях орфографии, я тупо долбила ненавистные правила. Некоторые заучила так, что ночью разбуди – расскажу!
С грамматикой было хуже. Падежные вопросы, склонения и спряжения доводили до умопомрачения. Глаголы, местоимения, причастия и наречия представлялись неприступным бастионом. И проще было застрелиться, чем разобрать предложение по составу!
А пунктуация!? Отчаянно барахтаясь в океане запятых, тире и кавычек, я с трудом выгребала к спасительной точке. Неудивительно, что больше всего мне нравились предложения типа: «Смеркалось». (Уверена, что все филологи – гении!) Одним словом, на моём творческом пути стал прочный заслон!
Учеба в институте, где лекции строчились со скоростью бешенного таракана, а слова сокращались до неузнаваемости привела к тому, что написанное можно было прочесть лишь с лупой. Вполне понятно, что знаки препинания в конспектах практически отсутствовали. Пять лет подобной тайнописи вчистую разложили мои и без того хилые грамматические устои. Потом пошли дети, работа, заботы…
Постепенно школьные страхи притупились и – клиент созрел! Я решилась на первый рассказ. А потом на второй, третий…За короткий срок я наклепала десяток «опусов» и разместила их на популярном литературном сайте. Приняли меня благосклонно, даже хвалили!
Я почивала на лаврах, пока в один прекрасный день мои творения не раскритиковали в пух и прах, напоследок ткнув носом в советы начинающим писателям.
Утерев злые слезы, я схватилась за них как за соломинку. Честно признаюсь: о многом я и не подозревала!
Сладко-горькие плоды «литературного» дебюта были безжалостно искромсаны. Вооруженная новыми знаниями, я опять села за стол, и тут обнаружила, что фантазия просыпается только при отключке «грамматического сознания»! Стоит задуматься о согласовании слов и благозвучии речи, о знаке препинания в том или ином месте, как кураж, вдохновение, когда ручка так и порхает над бумагой, исписывая листок за листком – мгновенно исчезает!
И вот телега моей фантазии несется по ровной, не обремененной всякими правилами дороге. Возможно, это ненормально, но исправление стилистических ошибок и расстановку знаков препинания я оставляю напоследок. Этап этот ужасен! Проклиная великий и могучий, я листаю учебники, справочники, словари и, зверея от избытка правил, тычу проклятые знаки почти наугад! Домашние в это время боятся меня, как чумы!
Не смея уповать на снисхождение читателей, я борюсь, учусь и заранее стыжусь каждой пропущенной ошибки. А то, что я не филолог – не оправдание! Взялся за гуж, тьфу, за перо – не говори, что не дюж!
Знакомы ли вам подобные переживания, мои собратья по компьютерной клаве? Интересно, безупречный слог и стиль – это от бога или – титанический труд? Я как-то не могу представить Гоголя, штудирующего пособия для молодых авторов. А вы?
МЕТКИ: Детский уголок, мукА творчества
https://pol-ektof.livejournal.com/
А где почитать ваши экзерсисы? Очень уж любопытно как я погляжу.
avit_al:
Нет, к счастью. у меня врожденная грамотность, я еще до школы знала, как правильно пишется то или иное слово. Изучение правил русского языка меня напрягало, не понимала, зачем их наизусть, когда правильный вариант чувствуешь "грамматическим чутьем",. Но мне повезло с учительницей. Она знала, что я пишу, получала то 4, то 5, иногда бывало 3 в сочинении за грамматику - запятые в раже сочинительства ставить забывала. Но в общем и целом без мук обошлось. Чай, не алгебра и не органическая химия 0):
Еще у меня была серия, лет в 10-12, "больничных рассказов", но парадокс в том, что именно в этот период меня в больницу не положили ни разу, не было ни отравлений, ни переломов, ни каких-нибудь серьезных болячек, требующих госпитализации. Я хотела лечь в детскую больницу, чтобы написать большой роман о страдающих (и, возможно, даже умирающих) детях. Меня впечатлил "Раковый корпус" Солженицына, книга взрослая и страшная, а так же история девочки-детдомовки из Калмыкии, больной СПИДом и запертой в бокс московской клиники. Пришлось выдумывать, но без опыта все было НЕ ТО, Тогда я стала сочинять школьные повести о плохих девочках. В общем и целом этот жанрик у меня присутствует до сих пор, я часто пишу о тех же особах, только выросших и не встроившихся во взрослую жизнь. Есть с кого )):
Звания "графоманки" не стеснялась да и сейчас не прочь пографоманствовать. Просто у меня нет жуткого объёма текстов, да и перерывы в сочинительстве бывают большие. В моем шаблоне графоман - тот, кто пишет беспрерывно о чем угодно, не способен остановиться на года 2, собирая информацию для будущих сюжетов. Он всегда в потоке. А я выхожу из него эпизодически.
С другой стороны, во мне живёт еще и серьезный писатель, постоянно требующий чего-нибудь великое накропать. Я его не гоню. пусть. Развлекаться сочинительством он мне не мешает.
grazhdankanika:
...но без опыта все было НЕ ТО, Тогда я стала сочинять школьные повести о плохих девочках.
А опыт плохих девчонок Вам был ближе? :)))
Я любила алгебру: все сократишь, из большого примера получишь маленький - и порядок. Чувствовала себя фокусницей.
Писать рассказы в школе даже не пыталась по описанным выше причинам, на повести и сейчас не замахиваюсь.
Пишу свои рассказики долго. Сначала зрею, иногда больше года мысленно подступаю к задуманному, жду толчка. Напишу, начинаю править, переписывать, вычитывать. Самый мучительный процесс для меня. Бывает, бросаю начатое на неопределенное время, уже куча накопилась недоделок :( Сочинительство для меня не самоцель, а способ выплеснуть то, что бурлит внутри. Почему-то душа требует именно такого вида творчества. У меня прадед был журналистом, может, это его гены мне спокойно жить не дают?
pol-ektof.livejournal.com:
На этот душещипательный предмет "графоман-не графоман" имеется отличный термин: "графоман ленивый" (разновидность: "графоман наиленивейший" - это как генерал против сержанта). Придумав эти термины и внеся их в справочники по практической лингвистике (патент, ёпа мама!), зажилось легко и свободно. Я стал ПЕРВЫМ В МИРЕ ленивым графоманом, тем и горжусь. И этим же пользуюсь.
Так, появилась книженция "Наиленивейший графоман" за 600 страниц , исключительное дерьмецо, с другой стороны лечебное средство: смотрю внутрь и плачу, и самолечусь. Далее, поднаторев в храмотее и финтаксисах, где-то на вершинах Аляски, я основал "Графоманус Санаториум", где назначил себя главтерапевтом Литтлом Маунтинмэном (с ружьём для нерадиво оздоравливающихся).