Vox stellarum*
Итак, наши дни плыли, подобно тому, как по небу плывут облака, которые по своим очертаниям мало отличаются одни от других. Поэтому то время запомнилось мне как единое целое, на фоне которого выделяются лишь несколько особенных дней, более ярких и насыщенных событиями, чем остальные. Один такой день мне особенно дорог.
Накануне вечером я работал в своем кабинете, когда вдруг услышал громкий шум на лестнице. Подумав, что кто-то упал, я вышел и увидел Зизи, сидевшую на ступенях.
«Господин, простите, что я вас потревожила, – тихо сказала она и виновато добавила. – Я не нарочно, просто поскользнулась».
Я помог ей встать и спуститься по лестнице. Наступить на левую ногу она не могла, поэтому ей приходилось опираться на перила и на мою руку.
– Подожди немного. Я сейчас принесу тебе стул, – сказал я и пошел в гостиную.
С трудом усевшись на стул, Зизи поблагодарила меня за помощь и попросила не беспокоиться о ее здоровье: «Это все пустяки! До завтра пройдет!» Однако, несмотря на все ее возражения, я послал за нашим домашним доктором. Осмотрев Зизи, он сказал, что у нее растяжение, наложил ей повязку и посоветовал мне на один день освободить ее от работы, чтобы она могла соблюдать постельный режим. Конечно, я согласился, но вот сама Зизи была против. «Господин, извините, но целый день лежать я не буду!» – ворчала она, по-прежнему уверяя меня, что к утру будет совсем здорова. Я не стал с ней спорить – это было бесполезно – но все же считал нужным следовать совету врача.
Утром Зизи проснулась, встала с постели, но, сделав шаг, почувствовала такую сильную боль, что ей пришлось снова сесть на кровать. Когда я зашел к ней, она была очень взволнована:
– Что же делать? Кто же сегодня будет с госпожой Анной вместо меня?
– Я останусь с кузиной, а ты поправляйся, – ответил я.
– Благодарю вас, господин! Вы очень добры!
Затем Зизи описала мне обычный распорядок дня Анны и добавила, что моя кузина не любит его нарушать.
– Если так, я постараюсь ему следовать, – сказал я.
– Анна будет очень рада провести этот день с вами, господин, – ответила Зизи, улыбаясь.
Я уже выходил из комнаты, когда она воскликнула:
– Ах! Чуть не забыла вас предупредить.
– О чем?
– Понимаете, господин, Анна привыкла, что на завтрак у нее овсяная каша с сухофруктами , такая, как ей готовили в детстве… Никто, кроме меня не знает нужный рецепт… Значит, надо мне вставать…
– Нет, нет, отдыхай! А рецепт расскажи мне.
Выслушав подробные указания Зизи, я спустился на кухню и позвал кухарку, но она не появилась. «Наверное, проспала, – подумал я. – Ничего. Приготовлю сам – не так уж это и сложно». Нагрев в кастрюле воду, я засыпал в нее овсяную крупу, добавил чернослив, курагу и щепотку соли и начал варить кашу на медленном огне, постоянно помешивая ее, как советовала Зизи. Каша уже закипала, когда я услышал, как кузина зазвонила в колокольчик. Вместо няни в ее комнату вошел я. Объяснив Анне, что Зизи больна, я попросил ее немного подождать, а сам побежал на кухню. Еще чуть-чуть и моя каша сгорела бы! Сняв ее с огня, я добавил ложку меда и немного масла, поставил кастрюлю на стол, а потом позвал одну из служанок и велел ей пойти к Анне. Когда служанка одела Анну и стала укладывать ее золотые локоны, та закричала: «Больно! Паулу! Она нарочно дергает меня за волосы!» Снова поднявшись к кузине, я отвел ее в комнату Зизи, посадил на сундук, стоявший перед кроватью ее няни, и та сделала ей прическу, украсив ей волосы атласными лентами.
Наконец мы позавтракали. Анна сказала, что в каше было слишком много меда, но для первого раза у меня вышло неплохо. Потом кузина музицировала. Поскольку ей нравилось репетировать одной, я, не желая ей мешать, ушел в свой кабинет и сел за работу. В полдень, после второго завтрака, который помогла мне приготовить наконец появившаяся кухарка, я предложил Анне пойти на прогулку.
– Мы пойдем в сад? – радостно спросила она.
– Лучше, моя птичка. – С некоторых пор так я называл кузину. – Мы пойдем гулять по городу. Ты уже так давно живешь в Коимбре, а города совсем не знаешь!
Как ни странно, Анне моя идея не понравилась.
– Паулу, может быть, мы все-таки погуляем в саду? – настаивала она. – Я боюсь выходить в город – что если нас увидят? Ты же сам говорил: университетский устав запрещает студентам появляться на улице в обществе женщин.
– Ну и что! Устав многое запрещает… Тем более, наш случай особый. Пойдем!
Анна вздохнула, несколько недовольно посмотрела на меня, но все-таки согласилась.
Прежде, чем выйти из дома, мы заглянули к Зизи, чтобы предупредить её о том, что идем на прогулку.
«Как хорошо, что вы проведете время на свежем воздухе!» – сказала Зизи, а потом обратилась ко мне. – «Господин, пожалуйста, возьмите для нашей Анны зонт от солнца, теплую шаль – на случай прохлады, и венгерской королевы. Ее аромат помогает госпоже от головной боли и хорошо бодрит». Затем Зизи спросила, когда мы вернемся. Я ответил, что мы придем к обеду, чтобы не нарушать распорядок дня Анны. Взяв с собой все, что посоветовала Зизи, я повел кузину гулять.
Погода стояла отличная: день был ясным и безветренным, на небе ни облачка. Нарядные деревья были одеты нежной молодой листвой. Все вокруг дышало свежестью. Однако Анне ласковое апрельское солнце казалось слишком ярким – она боялась, что его лучи могут обжечь ее нежную кожу, и поэтому попросила меня дать ей зонт. Я достал его из корзинки, в которой нес вещи Анны, помог кузине раскрыть его, и мы пошли вверх по улице, по которой поднялись к Старому собору – главному храму города. Как справедливо заметила Анна, вид его был не менее суровым, чем вид Лиссабонского собора. Древний собор Коимбры со своими толстыми каменными стенами, увенчанными зубцами, напоминал скорее крепость, а не храм.
– Паулу, возьми мой зонт, – сказала Анна, когда мы остановились у входа.
Я положил зонт обратно в корзинку, и мы прошли в собор. Полюбовавшись прекрасным алтарем, мы совершили молитву и направились во внутренний двор. Затем я показал Анне могилу первого губернатора Коимбры – Сисинандо. Обойдя клуатр, мы вернулись в собор, а через некоторое время снова вышли на улицу. Сияющее солнце ослепило Анну, поскольку ее глаза успели привыкнуть к сумраку храма. Она тотчас попросила меня снова дать ей зонт.
– Куда мы пойдем теперь? – спросила она, прячась под тенью кружевного зонта.
– А куда бы ты хотела?
– Мне очень хотелось бы посмотреть университет.
Подняв голову, Анна окинула взглядом университетские корпуса, которые находились в нескольких десятках шагов от нас. Нужно было всего-навсего обойти собор, подняться немного выше на холм, и мы оказались бы у главных ворот.
– Жаль, что мне туда нельзя, – вздохнула Анна.
Между тем черная стрелка часов на Башне-Козе, которая словно выглядывала из-за стен Собора, приблизилась к цифре “I”, и тогда зазвонил башенный колокол.
– Да, к сожалению, я не могу показать тебе университет, – сказал я, наконец. – Но я тебе все расскажу. Башня, колокол которой только что отзвучал, будит студентов по утрам, а еще отмечает каждый новый час.
– Это я знаю, – заметила Анна.
– Башня расположена немного правее по отношению к главному входу, почти напротив него. В одном из корпусов рядом с ней находятся четыре главных факультета: Теологический, Канонический, Права (где учусь я), и Медицинский. Левее от башни расположена университетская капелла, а также библиотека. Если хочешь, когда мы вернемся в дом, я нарисую тебе план.
– Конечно, хочу, – ответила она.
Я рассказал Анне об учебе: о том, как проходят наши занятия, что мы изучаем, как сдаем экзамены и, конечно, упомянул, как я и Андре выручаем друг друга.
– А почему ты выбрал факультет Права? – спросила меня Анна.
Я улыбнулся:
– На самом деле поступить на этот факультет меня убедила матушка, поскольку считала его самым престижным после Теологического и Канонического. Но со временем я понял, что профессия адвоката мне по душе. Настоящий адвокат – всегда на страже справедливости.
– Не сомневаюсь, что ты станешь настоящим адвокатом, – сказала Анна.
Тогда я на это очень надеялся. Еще немного мы говорили о будущем, а потом я спросил:
– Анна, хочешь, я покажу тебе одно из моих любимых мест в Коимбре?
– Конечно! – живо ответила она, и мы стали спускаться к реке Мондего.
Пройдя под аркой Алмедина, название которой переводится с арабского как «город», мы попали в нижнюю часть Коимбры, где живут в основном ремесленники. Наш путь был недолгим, но Анна, не привыкшая много ходить пешком, быстро устала.
– У меня совсем нет сил! – пожаловалась она.
– Может быть, мы вернемся?
– Нет, нет! Лучше достань мне воды венгерской королевы!
Я принялся искать флакон в корзинке, но не нашел его.
– Как же так, Паулу? Зизи никогда ничего не забывает! А ты?
Ее тон несколько рассердил меня, но я сдержался и ничего не сказал ей в ответ.
Наконец, мы подошли к реке. Расстелив на траве свой плащ, я усадил на него Анну.
– Здесь немного прохладно, – сказала она. – Надеюсь, ты не забыл мою шаль?
– Не забыл… – ответил я, доставая шаль. Вынув ее из корзинки, я заметил, что флакончик с водой венгерской королевы лежал под ней. – А вот и вода!
– Отлично. Дай мне ей скорее, – попросила Анна, кутаясь в большую теплую шаль.
Я открыл флакончик и передал его кузине.
– Спасибо, Паулу.
Сидя на берегу реки под густыми кронами деревьев, мы отдыхали: Анна от ходьбы по городу, а я – от ее бесконечных просьб.
– Да, Паулу, здесь действительно хорошо, – сказала Анна.
– Рад, что тебе нравится, – ответил я с улыбкой. – А знаешь, почему я люблю это место?
– Почему?
– Здесь свободнее дышится.
– Да, – задумчиво ответила она. – А еще здесь очень красиво и спокойно.
– Это как у Камоэнса: «Мондего тихий, ясная вода...»**
– Папе тоже нравился Камоэнс.
Некоторое время она молчала, глядя на реку.
– Посмотри, Паулу, – сказала она потом, – высокий кустарник отражается в воде так отчетливо, что трудно различить, где он сам, а где – отражение. Природа точно играет с нами. Правда, любопытно?
– Так иногда бывает в безветренную погоду, такую, как сейчас.
Не успел я договорить эту фразу, как подул легкий ветерок, отражение рассыпалось, и на мелких волнах золотом заиграло солнце.
– Теперь кустарник и река нас больше не обманут, – заметил я, улыбаясь.
– Это точно, – согласилась Анна.
Очарованные гармонией пейзажа, мы не думали о времени. А вот наша добрая Зизи, ждавшая нас к обеду, должно быть, то и дело смотрела на часы. Когда мы вернулись, она встретила нас у входа в дом.
– Зизи, зачем ты встала? Врач советовал тебе соблюдать постельный режим, – сказала Анна.
– Госпожа, я должна была приготовить вам обед. Кто еще сделает вашу любимую треску на пару? К тому же вас так долго не было – я уже начала беспокоиться…Мало ли что!
– Ну что ты, Зизи! Мы просто гуляли по городу: были в соборе, а потом ходили к реке. Теперь всегда, когда буду смотреть на Мондего из окна, буду вспоминать нашу прогулку! Как твоя нога?
– Ничего, госпожа – уже почти не болит, – ответила Зизи, улыбаясь.
После обеда, который в тот день у нас был позднее, чем обыкновенно, я нарисовал Анне подробный план университета и подписал на нем все основные корпуса и постройки. Кузина внимательно рассмотрела план, а я ответил на вопросы, которые у нее появились.
Затем Анна принялась за вышивание. Она заканчивала достаточно большую картину,
над которой работала уже несколько недель – алые маки. Доделав большой распустившийся цветок, кузина положила вышивку на столик для рукоделия: «Продолжу завтра. Осталось уже немного. А сейчас… Паулу, не хочешь послушать, как я играю?» Зная, как Анне нравится музицировать, я согласился.
– Я сыграю тебе кое-что особенное, – сказала она, садясь за клавесин. В тот
момент ее лицо приняло новое выражение: большие серо-голубые глаза оживились блеском, а на губах появилась легкая улыбка.
Нежные мелодии, которые она играла, были подобны пению сладкоголосых птиц.
– Как красиво! – хлопая в ладоши, воскликнул я, когда она сняла руки с клавиш.
– Тебе правда, понравилось? – спросила кузина, немного смущаясь.
– Конечно! А как называются эти сонаты? Это ведь Сейшаш? – попробовал угадать я.
На щеках Анны проступил едва заметный румянец.
– Нет, брат. Я сочинила сама.
– Не может быть, – удивился я.
– Да, это моя музыка. Если она тебе нравится, я сыграю еще. Только прежде скажу тебе, что… настоящая музыка для меня – это намного больше, чем увлечение. Это моя жизнь. В музыке – моя душа.
Настроившись, она вновь коснулась клавиш. В тишине раздались первые взволнованные ноты мелодии. Словно расправляя огромные крылья, она взмывала в бесконечность. Чистая и звенящая, она набирала силу и поднималась все выше и выше. Ее звуки, пронзительные и прекрасные, напоминали холодное и совершенное сияние далеких звезд, озаряющих небосвод. Эта музыка заставляла думать о вечном, о высоком. Она волновала сердце.
Смотря на Анну, я не мог поверить, что передо мной моя кузина. Вся она принадлежала музыке, составляла с ней единое целое, растворялась в ней. Она была настолько же далека от всего земного, как и ее необыкновенная мелодия, устремленная к бескрайним высотам. Как и мелодия, она была легка и воздушна, и в то же время полна внутренней энергии. Ее лицо было более обыкновенного бледно, но огромные небесные глаза были исполнены света. Я был поражен неземным обликом Анны – никогда прежде я не видел ее такой. Мне казалось, что передо мной не моя молчаливая хрупкая кузина, а волшебное создание, принадлежащее к иному, идеальному миру. Только голубой узор вен, проступавший под ее кожей, напоминал о том, что по ним течет горячая кровь.
Когда последние пронзительные звуки сорвались в бесконечность и сменились тишиной, Анна, взволнованная, посмотрела на меня. Теперь это вновь была моя кузина, такая, какой я ее знал. На ее тонких губах играла сдержанная улыбка, взгляд лучился тихим блеском – ничто не выдавало в ней необычайной внутренней силы, проявлявшейся всего несколько мгновений назад.
– Как ты находишь «Высокую мечту»? – спросила она и пояснила, что так называется эта соната.
– Необыкновенно, – ответил я с восхищением, – Я никогда не слышал ничего подобного! Трудно представить, как можно сочинить такую музыку!
– Свою лучшую музыку я не сочиняю, я ее слышу. Она словно уже существует, мне только остается её записать. Но вместе с тем, в ней живет моя душа.
– Сегодня я это почувствовал.
Анна улыбнулась в ответ: Я рада, что ты меня понимаешь.
Совсем скоро побило шесть – пришло время чаепития. В тот день я отказался от любимого горячего шоколада – Анна уговорила меня пить чай. Когда мы сидели за столом, она продолжала убеждать меня в том, что это лучший напиток в мире.
– Неслучайно португальская принцесса Катарина Браганса***, став женой короля Карла Второго, приучила весь английский двор пить чай, – сказала Анна и начала перечислять полезные свойства чая, загибая тоненькие пальчики: он придает сил, помогает при головной боли, улучшает самочувствие…
Я слушал ее легкое щебетание, но думал о другом – о ее неземной музыке и о том преображении, которое произошло с Анной, когда она играла.
После чая кузина взяла дневник и стала описывать наш день. Исписав несколько страничек, она прочла вслух последнюю фразу: «Сегодня я немного лучше узнала своего брата» и добавила: «Спасибо тебе за этот день».
– И тебе спасибо, Анна – за музыку.
Она смущенно улыбнулась, а потом спросила: Хочешь я тебе почитаю? Какую книгу ты выберешь?
Я выбрал «Дон Кихота». Прикрыв глаза, я представлял себе все, о чем она читала звенящим хрустальным голосом.
Воскрешая в памяти тот день, я понимаю: пусть даже он начался несколько несуразно и обещал быть не более чем забавным, для меня он стал днем большого открытия. Я всегда знал, что кузина живет в своем мире, оторванном от реальности, но я не догадывался, каков этот мир. Тогда, сыграв мне свою «Высокую мечту», глубоко тронувшую мое сердце, Анна позволила мне соприкоснуться с этим возвышенным миром, и я увидел ее совсем иной, не такой, как прежде.
* Голос звезд (лат.)
** Перевод В. Левика.
*** Катарина Браганса (1638 – 1705) – португальская принцесса, с 1662 года – супруга короля Англии и Шотландии Карла II Стюарта.