Лошадиная жизнь
Кротости меня учила лошадь,
Старая, худая, с сединой.
Рвал кнутом ей спину, конюх Лёша,
Когда пьяного везла его домой.
Впроголодь держал, ругался матом,
В лютый холод не давал овса.
А она весной, цветущим мартом,
Огород пахала в полчаса.
Ни улыбки на губах, ни злобы,
А глаза бездонны, как родник.
Шкура в шрамах, негде ставить пробы,
Словно снег просоленный потник.
В летний зной от гнуса не стонала,
Когда оводы сжирали брюхо в кровь.
Зимний холод, молча, принимала,
И тащила сани – вновь и вновь.
Никогда, как кошка не ласкалась,
Не трясла хвостом своим, как, пёс.
А на морде лошадиной жалость,
Я не видел!
Только капли слёз…
В жизни не встречал людей упорней,
Чем хромая лошадь в седине.
Все герои мира смехотворней,
Лошадиной жизни на земле.
© Сергей Александрович Бабичев 04.02.2015 г.
Крымская Таврида
(из книги Последний конокрад)
...После госпиталя, я был направлен в самую северную часть Крыма, в степные земли Тавриды, испокон веков славившиеся кочевниками и табунами необъезженных лошадей. Помимо основной службы я занялся воспитанием, так называемых "трудных подростков".
Почти на самом “Турецком валу”, расположилось село Перекоп, собственность совхоза Таврический. Огромный животноводческий комплекс, пахотные земли и 86, практически оставленных без присмотра лошадей. Один конюх и тот вечно пьяный. Районная газета «Фрунзевец», с пристрастиями писала под рубрикой – на темы морали:
«Всадники без головы», «Ночные призраки» и многие другие статьи о малолетних конокрадах.
«…Представьте себе такую картину: ночной порой по древней земле Таврии мчатся всадники. Лица скрыты устрашающе темными масками, а воздух рассекает свист арапника… Несчастье тому, кто встретится у них на пути…
Что это? Кадр из исторического фильма? К сожалению, нет. Время действия восьмидесятые годы прошлого века, а место действия – поселок Армянск. Всадники подростки, скрывают под масками свои лица, чтобы не опознали, и напугать зазевавшихся прохожих.
Лошади у «Безголовых» не простые. Они обучены бить копытами не только задними, но поднятые на дыбы, бьют передними. Это специальная тренировка была на вооружении у конницы Чингисхана. Но конокрады Тавриды превзошли в своих тренировках даже великого татаромонгола. Они научили своих лошадей заходить в подъезды многоэтажных домов на любой этаж и мордой нажимать звонок. Так подростки забирали на прогулку своих подружек.
Не один милиционер не мог подойти к такой лошадке и снять с нее нарушителя. Преследовать на милицейских уазиках совершенно бессмысленно, так как всадник спокойно скакал напрямую через газоны и по пешеходным дорожкам. При этом мог выхватить из рук прохожего сумку, при помощи крючка сделанного на конце арапника.
…Не год и не два оглашает ночной Армянск стук копыт. Выстроена целая мафиозная структура малолеток начинающих свой жизненный путь с угона лошадей и грабежей на дорогах. 100 подростков состоят на учете в милиции отдельным списком - как конокрады. Многие из них прошли через приемники распределители и колонии для малолетних преступников.
Заседают комиссии, по делам несовершеннолетних, составляются отчеты. Инспектора по делам несовершеннолетних устраивают ночные засады возле загонов, где формально содержатся лошади. За рабочую неделю составляют по 60 протоколов и ис-правно получают премиальные. Подростки предупреждены, родители оштрафованы. Всем погрозили пальцем, все запрещено, а «воз и ныне там»!
Всем становится еще хуже, а особенно беззащитным и безмолвным лошадям и несмышлённым детям.
Озлобленные запретами, облавами и штрафами, многие семьи и так живут от получки до аванса. Подростки ломают ветхий забор и выпускают почти сотню лошадей на волю. Своих, прикормленных и обученных лошадок, угоняют и прячут в лесопосадках. Взрослые в отчаянных конвульсиях собирают расширенное заседание комиссии по делам несовершеннолетних. Целый рабочий день воспитывают 12-15 летних “недоумков”, внушая им, что такое хорошо и что такое плохо. От родителей требуют домашнего ареста и воспитательных бесед со своими чадами. Лошади стоят на привязи, под палящим Крымским солнцем без воды и пищи. Лишь на вторые сутки, когда родители уходят на работу и, отоспавшись до обеда, подростки вспоминают о привязанных лошадях. Пока добираются до своих схронов, проходит еще полдня. Несколько лошадей погибает от жажды. Понимая, что как прежде, беспрепятственно прийти на баз и взять своего “любимца” невозможно, так как там засада, некоторые малолетние садисты решаются на умышленное уничтожение своих питомцев. Детский максимализм и логика проста: «Свою лошадь я обучал и воспитывал не для того, чтобы конюх ее в телегу запрягал, а пьяный рабочий измывался да кнутом подгонял. Не бывать этому».
Малолетние негодяи загоняют лошадей и оставляют в лесопосадках, под палящим солнцем, на привязи без воды, ни в чём не повинных животных которые погибают.
Учителя школ организовывают своих учеников в поисковые отряды, которые занимаются поиском таких лошадей и отпускают их.
Как известно лошадь всегда возвращается домой, если ее не держать на привязи. И они возвращались:
Со сломанными ногами, с запаленными легкими, с выбитыми зубами. Один жеребец пришел, еле волоча ноги с огромной раной на груди, разрубленной топором. Рана была воспаленной и из нее сыпались белые черви. На правом боку у вернувшейся кобылы была срезана шкура около 60см. в длину и 30см. в ширину. Срезанный клок шкуры болтался, доставляя, лошади дополнительные страдания, рана кишела червями.
Чиновники исправно получают зарплаты и премии, пишут отчеты, грозят пальцем и штрафуют родителей. Все идет своим чередом из года в год.
Бывшие малолетки становятся закоренелыми взрослыми хитрыми и изворотливыми преступниками. Они угоняют из конноспортивных школ настоящих дорогостоящих скакунов, стоимость которых была выше стоимости трёх престижных автомобилей. Жеребцов скрещивают со своими кобылами и отпускают. Уголовные дела составить невозможно, так как нет состава преступления, ведь жеребец приходит в свою конюшню.
В ряды конокрадов втягивают новых подростков и устраивают нелегальные скачки в степи. Где калечатся и лошади и дети.
Почти ни у кого нет сёдел...
Кому это выгодно?
Никто не пытался задать этот вопрос. Потому как каждый имел свой интерес. Видимость мышиной возни инспекций и комиссий была поставлена на высшем уровне. Комсомол постоянно высылал в вышестоящие инстанции проекты ипподромов и конкурных полей, получая на это денежные вливания. Хозяйственники на конокрадов списывали все свои грехи. Это и падеж скота, и потрава посевов, и хищение телят и т.д. и т.п. и пр.
В селе Перекоп под Трудовую конноспортивную школу распорядились отдать заброшенное, полуразрушенное здание, без окон и дверей. Все помещения были завалены метровым слоем конского навоза и мусора. Под навесом стояла металлическая поилка, в которую постоянно бежала вода, так как кран был сломан. Ручей из поилки растекался по всему загону, примыкавшему к зданию. Лошади стояли по колено в грязи. Металлическая кормушка была чисто вылизана...
Забор, отгораживающий лошадей, держался кое-как на проволочках. От неправильного питания, от отравления некачественной пищей, у многих лошадей вместо копыт росли ласты. Зрелище было удручающим.
Как войти в доверие?
Первая голова дракона – неверие!
Прошёл месяц. Я понимал, что заломить руку белобрысому подростку, большого ума не нужно. Оборудовать себе кабинет, в который приучить входить со стуком, установить в нём стол со скамейками и проводить утренние планёрки со звеньевыми, тоже не красит меня в глазах подростков. Работать они не приучены и всё выполняют спустя рукава. А по ночам вновь и вновь в Армянске появляются «безголовые всадники». Лошади возвращались на утро в мыле и нередко с перебитыми ногами.
Первый испуг у местного начальства – жуликов, руководивших "мафией" малолетних конокрадов прошёл, всем стало понятно, что я один, не считая районной газеты «Фрунзевец», которая взялась освещать каждый шаг новой общественно полезной подростковой организации, что по большому счёту, особо никому нет дела до моих начинаний. На конокрадов вновь стали списывать и потравы посевов и воровство телят, и грабежи на ночных улицах, и разбойные нападения на квартиры.На меня стали давить с разных сторон, дело, постепенно, как говорится, спускалось на тормозах. Как это бывало уже ни раз.
В работу был включён Вася Газудо, первый секретарь райкома комсомола. Вызвав меня к себе в райком, Вася, холенный, с иголочки одетый, в цветном модном галстуке, сидя за массивным столом в мягком кресле, оттопырив нижнюю губу и напустив на себя важности, заявил,
– Как же так, без ведома ВЛКСМ, ты вмешиваешься в воспитание подрастающего поколения нашего района? Кто ты вообще такой? Что ты себе позволяешь? Какое ты имеешь право заставлять детей работать в конюшне?
Вопросы сыпались, как из рога изобилия. Будто бы он готовился к нашей встрече неделю. Васе от силы было лет двадцать пять, но он видимо уже возомнил из себя «небожителя» - должность обязывала. Мне не раз приходилось общаться с подобными типами, и я знал, что их напыщенность улетучивается при первой опасности угрожающей их сладкой жизни.
Уперевшись руками в стол я резко крикнул
– Встать! Когда разговариваешь со старшим по званию и возрасту. Кто вам позволил обращаться ко мне на ты? Кто вас учил этим буржуазным замашкам? Может вам надоел этот кабинет? Может, вы желаете на завод, в горячий цех?
Вася от неожиданности вскочил с кресла и, заикаясь, промямлил:
– Да я сейчас дежурного милиционера позову. Вы не забывайтесь, что находитесь в моём кабинете.
– Милиция уже здесь, – сказал я, достал, как Остап Бендер зеркольце в красной книжице, похожее на удостоверение и, сунув Васе под нос, быстро спрятал его, – а лучше сразу вызывай начальника милиции! Мой дядя любит вот таких, как ты напудренных в одну камеру с уголовниками закрывать на ночь. Звони! Я подвинул к Васе красный телефон с вертушкой.
– Совсем от рук отбилась молодёжь, – сказал я и отвернулся, сдерживая смех.
– Не волнуйтесь вы так. Присаживайтесь. Меня просто попросили пригласить вас в кабинет и в доходчивой форме провести беседу. Зачем поднимать шум, – прошамкал Вася и, выдвинув из-под стола стул, услужливо подвинул его ко мне, сдерживая дрожь в руках, – может, кофе желаете, – добавил он.
– Кофе это хорошо, но в другой раз. А сейчас скажи-ка мне Василий, кто тебя просил со мной побеседовать? Только давай договоримся, все наши разговоры останутся между нами. Мы ведь одно дело делаем. А то ведь сам понимаешь информация под грифом «Совершенно секретно».
– Я всё понимаю! Я могила! А просили меня несколько человек, это главный зоотехник совхоза, толстый капитан, инспектор по делам несовершеннолетних и главный экономист совхоза, жена директора, – с радостью и наслаждением, как «мальчиш плохиш» Вася сдал мне своих подельников.
– Молодец Василий, отмечу в рапорте твою преданность делу партии, – сказал я, пожал идиоту руку и вышел из кабинета. Сев за руль мотоцикла, набрав скорость, я не мог сдержаться от смеха.
Толстый инспектор по делам несовершеннолетних, в открытую нагло смеялся надо мной, дыша перегаром.
– Ну что тренер не сработали твои дешёвые трюки с заламыванием рук и красивыми байками о конноспортивной школе? Я так думаю, что тебе недолго осталось. Этим малолеткам ты уже начинаешь надоедать со своими выдумками. Они воспитаны на воровских понятиях, а ты их навоз выгребать заставляешь. А это по понятиям – «западло»… Скоро они тебе всей толпой тёмную устроят, а если и дальше будешь путаться у них под ногами, то тогда точно шашлык сделают и на побережье отдыхающим скормят. Так что мой тебе совет, беги пока не поздно и оставь конокрадов в покое. Предоставь нам профессионалам заниматься этой бандой.
https://cont.ws/@vitimbabi4ev/220131
продолжение следует: