Над судьбой Пушкина личные свойства Императора Николая I и те отношения, которые между ними установились, имели немалую власть.
Их отношения, по сути, начались гораздо раньше их первой очной встречи в Чудовом монастыре в Москве, состоявшейся 8 сентября 1826 года. И начались они после смерти императора Александра 1.
Тогда в России начался короткий период междуцарствия, когда опять гвардия хотела сказать решающее слово. К сожалению, документы о следующем Романове, наследующем, по воле бездетного императора Александра 1, русский трон, были засекречены. Также, как и отречение от трона наиболее реального претендента, цесаревича Константина*.
*)Его старший брат, император Александр 1, хотя еще в 1819 году объявил великому князю Николаю о решении уйти из власти и передать ему трон, подготовил Манифест, но Манифест был секретным, не публиковался и поэтому не имел силы. Этим он нарушил процедуру передачи власти. Во многом это и определило характер ситуации.
Генералы во главе с М.А.Милорадовичем, как командующим Санкт-Петербургским гарнизоном, будучи также в неведении, настояли на присяге всех - кому положено, т.е. князю Константину. Присягнул ему и великий князь Николай, хотя и знал о существовании воли императора Александра и передаче власти ему, Николаю.
Все эти события дали повод заговорщикам, позже названным декабристами, на открытое выступление. Также, очевидно, сыграла роль непопулярность генерала Николая Романова в гвардии, заслуженная им за 8 лет службы в качестве шефа Измайловского полка, командира бригады, а затем и командира дивизии.
Несмотря на большую опасность, которой подвергалась вся семья Николая, он вел себя мужественно, проявляя большое терпение. Но т.к. переговоры не привели к мирному исходу, пришлось принуждать восставших к миру и повиновению картечью.
После кровопролития была новая присяга, наконец уже императору Николаю 1, и длительное следствие над участниками восстания, «прославленными» в истории, как «декабристы».
Следствие продолжалось семь месяцев и вот, в ходе следствия, Николай все более понимает, как значимо для восставших имя А.С.Пушкина, стихи которого были…у всех декабристов на устах.
Правда, некоторые из произведений Пушкина, имевшие достаточно абстрактные исторические адреса, понимали превратно, примеряя их к остроте существующего тогда политического момента.
От всего пережитого, его 27-летняя жена, великая княгиня Александра Фёдоровна… сделалась больною на всю жизнь. Всё это, а также неподходящий ей холодный петербургский климат, повлияли на ранние проявления наступающий старости, которая довольно явно просматривается в её портретной галерее.
Всё это Пушкин узнал с опозданием, находясь в ссылке в Псковской губернии, в семейном имении, в селе Михайловском. Он делал попытку самовольно выехать в Петербург, но не решился её осуществить. Все последующее, до мая 1826 года, время прошло в мучительных и тяжелых раздумьях, и томительного ожидания. В конце концов Пушкин не выдерживает и пишет письмо новому императору Николаю 1.
***
Нетрудно себе представить, что творилось на душе у ссыльного Пушкина, отношения которого с властью были сильно испорчены еще пять лет назад. Результатом которых, только по счастливому стечению обстоятельств, не стала ссылка в Сибирь или на Соловки.
Пребывание его на Юге России, в Крыму, в Кишиневе, а затем и в Одессе не только прибавило ему лет, но и зрелости и мудрости жизни.
« А. Пушкин сильно изменился, улетучилась его легковесность и легкомыслие, и он стал “серьёзнее, проще и рассудительнее», - это более позднее свидетельство лицейского друга Пушкина Ивана Пущина, посетившего его в Михайловском.
Несмотря на сочувствие к своим друзьям молодости, А. С. Пушкин безвозвратно вырос из масонов, перерос и понял всю их коварность и опасность для России. Преображение произошло в сознании взрослеющего Александра Пушкина.
***
Восстание произошло 14 декабря 1825 года, а Пушкина вызвали в Москву …4 сентября 1826 года, а перед императором в Чудовом монастыре он предстал …8 сентября. Но и это не совсем так. Император не вспомнил о нем, пока Пушкин не обратился к новому императору письмом...
Как известно, поэт с 9 августа 1824 года находился в ссылке, в селе Михайловском. Оттуда он, узнав о переменах в столице, в мае 1826 года отправил письмо новому императору, Николаю 1, в котором просил его прекратить ссылку и позволить вернуться.
11 мая — первая половина июня 1826 г. Из Михайловского в Петербург:
«Всемилостивейший государь!
В 1824 году, имев несчастие заслужить гнев покойного императора легкомысленным суждением касательно афеизма, изложенным в одном письме, я был выключен из службы и сослан в деревню, где и нахожусь под надзором губернского начальства.
Ныне с надеждой на великодушие Вашего императорского величества, с истинным раскаянием и с твердым намерением не противуречить моими мнениями общепринятому порядку (в чем и готов обязаться подпискою и честным словом) решился я прибегнуть к Вашему императорскому величеству со всеподданнейшею моею просьбою.
Здоровье мое, расстроенное в первой молодости, и род аневризма давно уже требуют постоянного лечения, в чем и представляю свидетельство медиков: осмеливаюсь всеподданнейше просить позволения ехать для сего или в Москву, или в Петербург, или в чужие краи.
Всемилостивейший государь,
Вашего императорского величества
верноподданный
Александр Пушкин».
<На отдельном листе:>
«Я, нижеподписавшийся, обязуюсь впредь никаким тайным обществам, под каким бы они именем ни существовали, не принадлежать; свидетельствую при сем, что я ни к какому тайному обществу таковому не принадлежал и не принадлежу и никогда не знал о них.
10-го класса Александр Пушкин».
11 мая 1826.
***
Именно из Михайловского Пушкин отправился на свою первую встречу с Николаем 1. В ночь на 4 сентября 1826 года в село прибыл нарочный, присланный псковским губернатором. Было передано, что поэт в сопровождении фельдъегеря должен явиться в Москву, где в тот момент как раз находился император.
Несмотря на то, что император Николай I был уверен в интеллектуальном соучастии Пушкина в подготовке восстания "декабристов", он приказал поэту явиться "на личную беседу".
***
8 сентября 1826 года, Рождество Пресвятой Богородицы. Пушкин вошел в кабинет царя в Чудовом монастыре. В ходе высочайшей аудиенции он получил прощение и освобождение от обычной цензуры: отныне цензором поэта являлся только царь.
В ходе двухчасовой беседы Пушкин и Николай I пришли к соглашению: поэт, не скрыв от императора сочувствия к декабристам, обещал воздержаться от критики правительства; царю хотелось расположить к себе общество, напуганное расправой над декабристами, и он, возвратив поэта из ссылки, вызвался быть единственным цензором его сочинений.
Встреча оставила самое благоприятное чувство, как у поэта, так и – «Нынче говорил с умнейшим человеком в России» – у монарха.
***
Пушкин заранее, в уме, представлял себе, как начнется разговор в Чудовом монастыре и какое впечатление на него произведет Николай: «Вместо надменного деспота, крутодержавного тирана, – рассказывал Пушкин, – я увидел человека прекрасного, благородного лицом. Вместо грубых и язвительных слов угрозы и обиды, я услышал снисходительный упрёк, выраженный участливо и благосклонно.
– Как, – сказал мне Император, – и ты враг твоего Государя, ты, которого Россия вырастила и покрыла славой. Пушкин, Пушкин, это нехорошо! Так быть не должно» (воспоминания польского графа Юлия Струтынского, который был лично знаком с Александром Сергеевичем).
Естественно, тогдашние либералы обрушили на поэта потоки грязи, на что он ответил всем критикам и «вертопрахам» блистательным стихотворением «Друзьям»:
Нет, я не льстец, когда Царю
Хвалу свободную слагаю:
Я смело чувства выражаю,
Языком сердца говорю.
Его я просто полюбил:
Он бодро, честно правит нами;
Россию вдруг он оживил
Войной, надеждами, трудами.
О нет, хоть юность в нём кипит,
Но не жесток в нём дух державный:
Тому, кого карает явно,
Он втайне милости творит.
<...>
***
Главным было то, что Николай, при всем своем равнодушии к поэзии, почувствовал в поэте что-то, с чем нельзя не считаться. Вызов Пушкина из Михайловского был не просто милостью. Это был политический шаг, поскольку это понятие можно применить к внутренней жизни тогдашней России. Даже сквозь пышность коронационных торжеств царь и его приближенные чувствовали, что часть просвещенного московского дворянства осуждает их за жестокую расправу с декабристами. Среди казненных и сосланных у многих москвичей были родные и друзья. Перед коронацией надеялись на милость, ждали, что сократят сроки ссылки, снимут с каторжан оковы, от которых у них на ногах делались мучительные раны. Эти надежды не сбылись. Николай знал, что среди дворянства накопилась против него затаенная горечь. Он считал выгодным привлечь к себе Пушкина, через этого «корифея либерализма» найти некоторое примирение с общественным мнением. Пушкин, входя в Чудов монастырь, этого не подозревал, по детскому простодушию, не знал себе цены. Шесть лет с ним обращались то как с вредным повесой, то как с опасным для государства вольнодумцем. Когда он внезапно очутился лицом к лицу с самодержцем, ему и в голову не пришло, что правительству выгодно привлечь его к себе.
***
Вот и закончилась первая встреча Пушкина с императором Николаем 1. Пообещал ему император быть собственным цензором, но приставил к нему генерала, да еще самого Бенкендорфа, руководителя политического сыска Империи.
Подлинная цена этих «милостей» открылась перед Пушкиным позже. Обращаться к царю по поводу каждого стихотворения было, конечно, невозможно, и фактически лицом, от которого отныне зависела судьба пушкинского творчества и его личная судьба, сделался полновластный начальник III отделения канцелярии его императорского величества Александр Христофорович Бенкендорф.
Пушкин Бенкендорфа явно раздражал, и он много сделал для того, чтобы отягчить участь поэта в последние десять лет его жизни.
***
Все-таки считается, что с тех пор взаимоотношения Николая 1 и Пушкина находились в более-менее благожелательном состоянии. Конечно, они не испытывали огромной симпатии или уважения друг к другу, но оба благодаря этим связям поменяли отношение к обществу, власти и стране.
Например, Пушкин изменил свой взгляд на самодержавие, занялся историей Петра Великого. А император стал более внимательно относиться к общественным настроениям, одним из лидеров которых считал великого поэта. Но самое главное то, что на их общение и отношения не повлияли даже сплетни и слухи недоброжелателей, которых немало водилось вокруг каждого из них.
Император покровительствовал Пушкину. То, что он объявил себя личным цензором поэта значительно улучшило творческие и публикационные возможности Александра Сергеевича. Николай I дал ему доступ в архивы для написания "Истории Петра" и повести о пугачевском бунте, тем самым сделав его почти официальным историографом империи. Не раз император личным вмешательством спасал Пушкина от суда и наказания за слишком вольные произведения. А поэт взамен обещал не участвовать ни в каких тайных обществах и исполнял многие личные просьбы императора.
Возвращение Пушкина из ссылки общество сочло крупнейшим событием нового царствования. Москва оказала освобожденному Пушкину триумфальный прием.
После беседы с Николаем I Пушкин проникся утопической иллюзией, будто он как поэт и старинный дворянин, даже боярин, сможет влиять на государственную политику России, если царь призовет его и подобных ему просвещенных дворянин в советники. Вместе они будут наблюдать за соблюдением законов и созданием новых, более справедливых, уложений.
***
После этого Пушкиным в разное время было написано девять поэтических произведений, так называемый «николаевский цикл». Все они посвящены государю. В них поэт положительно отзывается о его персоне, так как Николай, в отличие от своего предшественника Александра I, не стал жестоким и ограниченным деспотом. Он заботился о сохранении самодержавного строя, но при этом покровительствовал многим просвещенным людям в стране. Пушкин ведь был не единственным деятелем искусства, который нашел у него поддержку.
Правда однажды царь оказал "медвежью услугу" Пушкину. В 1833 году он пожаловал ему чин камер-юнкера, который вообще давался в молодом возрасте*, а Пушкину тогда было уже 34 года, на что поэт посетовал: "Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры (что довольно неприлично моим летам)".
*) Однокашник Пушкина по лицею князь А.Горчаков стал камер-юнкером в 19 лет, в 1820 году.
***
Каков, всё-таки, был алгоритм общения Пушкина и Николая 1? Можно ли верить в то, что Николай искренне уважал Пушкина и хотел создать для него по-настоящему свободную и творческую атмосферу для работы?
Как поэта, возможно, да и то, в большей степени потому, что он был не только популярен у публики, но и имел влияние на умы. А вот как человека, безусловно нет. Пушкин в значительной степени, был антиподом Николая 1, также как, например, барона Корфа*.
*)М.А.Корф - однокашник Пушкина по Лицею, который искренне не любил Пушкина и не скрывал этого. Корф оставил слишком откровенные воспоминания о Пушкине, носящие недоброжелательный, характер, не вписывающиеся в парадигму «Пушкин - Великий поэт».
Пушкин был к Корфу глубоко равнодушен и он ни одним стихом не обмолвился о нем ни в лицее, ни впоследствии.
Может быть Николай 1 и хотел в первое время, на волне начала своего царствования, дать Пушкину свободу. Но в последствии не смог, т.к. он, в значительной степени тоже был немец по крови, по образу мыслей и действий. Военный менталитет………
Всё же Николай 1 услышал о Пушкине очень много во время следствия над участниками, декабрьского 1825 года, восстания. Его стихи были у всех на устах.
Но и Пушкин не мог стать во фрунт по отношению к императору, как Николай 1, как человек с ярко выраженным военным менталитетом, хотел.
Пушкин изменился, но не мог измениться настолько, что бы послушание императору мог поставить выше своих творческих задач. Поэтому Пушкин и нарушал гласные, и негласные условия этого «послушания».
Пушкину, в принципе, претила всякая опека, а тем более, что её конкретно поручили генералу Бенкендорфу, который, как руководитель тайной полиции, мог превратить её только в тотальный надзор.
Пушкин жутко устал от такого царского благоволения и бенкендорфского внимания с жутким немецким пристрастием.
Несмотря на высокое, не по чину, денежное довольствие в 5000 руб. в год*, Пушкин хотел оставить все и уехать жить в деревню. Но император пригрозил ему запретить работать в архивах.
*) Некоторые самодеятельные исследователи жизни Пушкина пишут, что это была зарплата (тайного) генерал-лейтенанта (разведки) и камергера Пушкина… Только вот статский генерал, однокашник Пушкина по Лицею, барон Модест Корф вскоре после Лицея получал 14 тыс. руб. в год, а в 1831 году, став тайным советником и камергером, т.е. полным генералом, получал 24 тыс. рублей в год.
Пушкин устал не только от прессинга власти, но и своего сложного положения в свете, который так любила его жена. Устал от назойливого внимания императора к ней, своего неприличного летам камер-юнкерства. Возможно (да и скорее всего) он знал о принуждении Николаем 1 его жены к сожительству.
В свете у него были не только недоброжелатели, но и враги: явные* и тайные. Таков удел большинства талантливых людей, вкусивших славы.
*) Карл Нессельроде и его жена и многие другие.
***
Выйдя из царского кабинета в кремлевском дворце, Пушкин не мог предполагать, как тяжело и унизительно сложатся в дальнейшем его отношения с властью, — он верил, что ему довелось видеть великие исторические преобразования в момент их зарождения и что он сможет повлиять на их будущий ход. Он был настроен оптимистически. Бодрое настроение поддерживалось в нем единодушным восторгом, с которым московское общество встретило поэта. Он покинул столицу безвестным юношей. Александр I преследовал его, но царю и в голову никогда не пришло бы пускаться с ним в личные объяснения.
Ссылка Пушкина взволновала лишь литературные круги, даже друзья журили его тогда, как провинившегося мальчика.
Возвращение его было торжественно. Царь беседовал с ним дольше, чем с любым из своих сановников, и после аудиенции во всеуслышание назвал умнейшим человеком России.
Общество, подавленное репрессиями, боясь выражать свое недовольство прямо, находило отдушину в тех восторгах, которые расточало возвращенному из ссылки поэту. Торжество Пушкина в Москве 1826 г. было как бы противовесом только что прошедшим тягостным официальным торжествам, связанным с коронацией. Пушкин находился на вершине славы.
Престарелый В. В. Измайлов*, в чьем журнале «Российский музеум» в 1815 г. было опубликовано первое подписанное собственным именем стихотворение Пушкина, приветствовал его из подмосковной деревни, несколько архаически выражая общий восторг: «Завидую Москве. Она короновала императора, теперь коронует поэта...»
*) Владимир Васильевич Измайлов (5 (16) мая 1773, Москва — 4 (16) апреля 1830, там же) — русский писатель, журналист, цензор из рода Измайловых. В своих произведениях заострил карамзинский сентиментализм до степени, которая оскорбляла вкус самого Карамзина. Приходился свойственником В. Л. Пушкину.
Важно отметить, что еще в августе 1826 г. Бенкендорф получил от агентуры копию стихотворения Пушкина «Андрей Шенье», на которой некто А. Ф. Леопольдов сделал надпись: «На 14-е декабря». Бенкендорф, по этому поводу, учредил следствие.
Император Николай 1 в сентябре призвал поэта и разыграл сцену прощения и примирения, но следствие не прекращалось. Оно шло своим ходом. В январе 1827 г. Пушкин по распоряжению Бенкендорфа был допрошен Московским обер-полицмейстером. Он разъяснил, что заглавие дано не им и произвольно, а стихотворение написано задолго до декабрьских событий. Однако дело тянулось до конца мая 1828 г. Итогом оказалось учреждение по решению Государственного совета секретного надзора над Пушкиным (надзор был официально отменен лишь много лет спустя после гибели поэта).
Не успело завершиться это дело, как началось новое, еще более неприятное для Пушкина. Дворовые люди штабс-капитана Митькова подали по начальству жалобу на своего барина, развращающего их чтением «Гавриилиады». Началось расследование, которое грозило Пушкину самыми неприятными последствиями. Вызванный к петербургскому военному генерал-губернатору, Пушкин отрекся от авторства поэмы, показав, что «в первый раз видел „Гавриилиаду“ в Лицее в 15-м или 16-м году»119, и в неопределенной форме назвал автором Д. Горчакова, который давно уже был в могиле, вне досягаемости блюстителей порядка. Однако III отделение было хорошо информировано. Провести его не удалось. Пушкину пришлось вступить в личные объяснения с Николаем I, после чего дело прекратили. Объяснение, видимо, далось Пушкину нелегко.
Эти расследования убедили поэта, сколь хрупкой является его свобода, как пристально и бдительно внимание, обращенное на него. При этом ему приходилось опасаться не только Николая I или Бенкендорфа.
Было время, когда Пушкин был ссыльным скитальцем, который рвался в Петербург. Теперь его держат в Петербурге как на привязи, и он стремится вырваться из его душной атмосферы куда угодно: в Париж или Китай, на турецкий фронт или в деревню. Получив на все просьбы отказ, он 9 марта 1829 г. выезжает из Петербурга в Москву, откуда в начале мая без разрешения отправляется на Кавказ с намерением посетить действующую армию. Кавказ привлекал Пушкина не только романтическими воспоминаниями — здесь он рассчитывал встретиться с друзьями юности и ссыльными декабристами. 26 мая Пушкин приехал в Тифлис, куда уже прибыло из столицы распоряжение о секретном надзоре за ним. В начале июня он в действующей армии, встречается с лицеистом Вольховским, Н. Н. Раевским-сыном, в палатке которого живет все это время, братом Пущина Михаилом, многими ссыльными декабристами. С А. Бестужевым он разъехался, а на одном из горных перевалов встретил гроб с телом убитого в Персии Грибоедова.
Опасность не страшила Пушкина. Его видели с пикой в руках в передовой цепи атакующих казаков. Солдаты с недоумением смотрели на штатскую фигуру в цилиндре и, считая его священником, звали «батюшкой». Однако былой легкости не было: по воспоминаниям декабриста А. С. Гангеблова, «во время пребывания в отряде Пушкин держал себя серьезно, избегал новых встреч и сходился только с прежними своими знакомыми, при посторонних же всегда был молчалив и казался задумчивым»123.
Неприятности с командующим Паскевичем, видимо, слишком тщательно выполнявшим поручение о надзоре за поэтом, вынудили Пушкина покинуть Кавказ. В Петербурге его ждали тягостные объяснения с Бенкендорфом по поводу самовольной поездки.
Не знаю, чем мог я заслужить таковое небрежение, но «Ни один из русских писателей не притеснен более моего»,- жаловался Пушкин Бенкендорфу. *
***
В связи со всем этим отношение Пушкина к Николаю 1 не остается неизменным: сначала николаевский цикл стихов ему посвященных, затем: «в нем так много от прапорщика и так мало от Петра Великого», — так записал Пушкин об императоре в своём дневнике 21 мая 1834 года.
Прочему вдруг появилась эта запись? Потому что происходит и более серьёзное событие, в результате которого считается, что с этого момента Пушкиным договор с царём* был расторгнут. Это случилось после того, как он узнал о том, что государь читает его письма к жене, Наталье Николаевне*. Пушкин узнал об этом - 10 мая 1834 года.
*)Устный договор об окончании ссылки и некоторых свободах в жизни и творчестве.
Пушкин еще во время южной ссылки знал, что его письма подвергаются перлюстрации. Но тогда он только отшучивался: предлагая Вяземскому организовать переписку, минуя почту, он заключал: «...я бы тебе переслал кой-что слишком для нее тяжелое. Сходнее нам в Азии писать по оказии». Теперь возмущению его не было конца: полицейский надзор вторгался туда, где он надеялся обосновать духовную крепость культуры, — в Семью и Дом. Он писал жене о «тайне семейственных сношений, проникнутой скверным и бесчестным образом» . «Никто не должен знать, что может происходить между нами; никто не должен быть принят в нашу спальню. Без тайны, нет семейственной жизни». И через несколько дней снова: «Мысль, что кто-нибудь нас с тобой подслушивает, приводит меня в бешенство u la lettre (буквально. — Ю. Л.). Без политической свободы жить очень можно; без семейственной неприкосновенности (inviolabilite de la famille) невозможно: каторга не в пример лучше».
Эти письма — не просто жалобы: предаваться бессильным жалобам менее всего было в характере Пушкина. Это начало борьбы. Прежде всего, Пушкин дает правовое определение своей позиции: по аналогии с юридическим термином, составляющим основу западноевропейских правовых норм, «неприкосновенность личности» он вводит собственное понятие — «семейственная неприкосновенность» (французский перевод должен утвердить именно характер юридического термина за этим выражением). Развивая эту мысль, он говорит о двух разновидностях свободы — политической, которая заключается в возможности оспаривать налоги, или мешать царям друг с другом воевать, и духовной независимости, основанной на семейственной неприкосновенности (сейчас лишь закладываются первые основы этой идеи — в творчестве, и особенно в лирике 1835-1836 гг. , они получат широкое развитие). Намек на каторгу имеет ясный смысл: он сопоставляет декабристов — борцов за политическую свободу (никакая другая каторга в данном контексте Пушкину, конечно, не могла прийти в голову) — и себя, начинающего сражение за духовную независимость от власти.
В 1832 году место московского почт-директора получил А.Я.Булгаков* получил. В этой должности он состоял очень долго, до 1856 года, когда сделался сенатором.
В период его службы на московском почтамте в качестве почт-директора, Булгаков прослыл в Москве весьма предупредительным и любезным человеком, но в то же время позволял себе и такое невинное, по тогдашнему времени, занятие, как чтение чужих писем: по крайней мере, он читал и доставлял высшему начальству письма Пушкина, который, как известно, узнав об этом, написал однажды к жене своей письмо с чрезвычайно нелестными отзывами о Булгакове и его дочерях. О такой же слабости почтовых чиновников писал Булгакову и Жуковский, жалуясь, что письма его не доходят по назначению.
Когда было вскрыто письмо Пушкина жене Наталье Николаевне, его содержание стало известно императору Николаю I. Это произошло в 1834 году и стало причиной возмущения и оскорбления поэта: «Мысль, что кто-нибудь нас с тобой подслушивает, приводит меня в бешенство…». Почт-директор был знаком с Пушкиным и лично, о чём не преминул написать брату: "Я познакомился с поэтом Пушкиным. Рожа ничего не обещающая".
Александр Булгаков пользовался благоволением как Николая I, питавшего интерес к одной из его дочерей, так и его брата Михаила Павловича, которого умел развлекать в Москве своими остроумными рассказами.
*)Алекса;ндр Я;ковлевич Булга;ков (15 ноября 1781, Константинополь — 17 апреля 1863, Дрезден) — русский дипломат, сенатор, московский почт-директор, чьи письма, изданные в трёх томах, дают подробнейшую картину повседневной жизни русской аристократии XIX века.
***
Самоназначение Николая I личным цензором Пушкина, особое отношение, сначала воспринятое Пушкиным как милость, на практике означало повышенное внимание к произведениям поэта со стороны не только монарха, но и III отделения и Цензурного комитета.
***
Квинтэссенция отношения царя к Пушкину - ответ на просьбу Жуковского установить вдове Пушкина такую же большую пенсию, как вдове Карамзина.
Жуковский в эти дни обратился к императору: «Так как Ваше Величество для написания указов о Карамзине избрали тогда меня своим орудием, то позвольте мне и теперь того же надеяться». Николай 1 отвечал: «Я во всём с тобой согласен, кроме сравнения твоего с Карамзиным. Для Пушкина я готов все сделать, но я не могу сравнить его в уважении с Карамзиным, тот умирал, как ангел». Император даже сказал Д.В.Дашкову: «Какой чудак Жуковский! Пристает ко мне, чтобы я семье Пушкина назначил такую же пенсию, как семье Карамзина. Он не хочет понять, что Карамзин человек почти святой, а какова была жизнь Пушкина?»
*)Дашков Дмитрий Васильевич (1788–1839), действительный тайный советник, писатель. В середине 1810-х пользовался репутацией лучшего литератора столицы и блестящего полемиста. Вместе с В.А.Жуковским и Д.Н.Блудовым основал литературное общество «Арзамас», членами которого были многие известные поэты и писатели, в их числе и молодой А. С. Пушкин.
АэС
28.09.2019