"На золотом крыльце сидели..."
А я знаю,как выглядит счастье,-заявила вдруг,словно бы ни с того ни с сего,худенькая кареглазая Клава. В разношерстной-с бору по сосенке-компании она держалась особняком,мечтательно глядя на пышногрудые облака.
Камертоном откликнулся,отреагировал на ее слова дед Федор,подставив солнцу лицо:
-Желанная,да как его увидишь-то?
-А тут,дедушка,и смотреть нечего. Вон оно,ее счастье,в футбол с пацанами гоняет,-засмеялась тетка Макариха,женщина внушительных размеров,указывая на детскую футбольную площадку,где молоденький тренер втолковывал детворе азы мужественной игры.
Клава отвернулась от матери.
-Чего девку в краску вводишь понапрасну!-сердито пробубнил их сосед Арсений Варов,мужчина средних лет. -Плохо,что ли,когда люди любят?
-Да вас-то,мужиков,любят,а любите ли вы нас?-возразила Макариха.
Разговор явно сворачивал в сторону,уходил от заданного Клавой направления:выяснить,как выглядит счастье. Девушка попыталась ввести его в прежнее русло,да на получилось. Как вор в подворотне,упрятался он в несколько ничего не значащих фраз и притаился там.
День клонился к вечеру. Теплый,солнечный. Обитатели дома вышли,выползли во двор и наслаждались долгожданным весенним подарком природы.
Радостный,ликующий свет дневной поры постепенно сменялся мягким ненавязчивым
сиянием,когда все вокруг-дома,деревья,дороги-становится нежным,с легкой грустинкой: еще одна частица бытия уходит в ночь,и кто знает,вспыхнет ли она так же победоносно на следующее утро,как эта,сейчасная,сиюминутная.
В этой части города,где жила Клава,было много зелени-деревьев,травы. Пели синицы,зяблики. При желании можно полюбоваться чуть ли не на глазах распускающей листвой тополей,отражающей солнечный свет до ломоты в глазах. Двор устилала свежая,в детской поре,трава. Чисто убранный двор ласкал души людей: приятно доброе дело своих рук.
Хорошая погода-ни к кому не обращаясь,сказала Макариха.
-Ага,-откликнулся дед Федор.
-Наконец-то,-отвел свою очередь в разговоре Арсений Варов.
При все этих незатейливых словах лицо Клавы погрустнело. Грузный Арсений Варов
переменил позу,скамейка под ним тоненько пискнула. Макариха ненужно вытерла сухие руки фартуком,а дед Федор опустил голову.
Освободившись от общей темы в разговоре,каждый задумался о своем,навел мысли на семейное,личное.
Однако,Клава,спохватившись,потянула на прежнее:
-Счастье-это вот...как облака в небе...
Макариха раздраженно возразила:
-Счастье-это,когда все чисто. И вокруг,и на душе Взяла бы лучше веник да подмела бы во дворе и вот здесь,-постучала она пальцем себя по лбу.
Клава обиженно фыркнула.
-Когда на душе ни сучка,ни задоринки,тогда и счастье,-не могла успокоится ее мать.
-По-моему,ты права,Макаровна,-поддержал ее Арсений Варов.-Только как сделать,чтобы на сердце все чисто было? Чтобы никакой накипи?
-Скрести да подметать почище надо.
-Не-е... Ленивые мы. Двор,и тот захламили,а уж души-то... Столько дерьма в них.
-Ну,какого дерьма дядя Арсений,ну,какого?-вскинулась Клава.-Живете вы тихо,никого не обижаете,честно работаете. Какого дерьма? И дедушка Федор,и мама,и...и другие. Да у вас души то,как стеклышко,как вот эти облака.!
-Не говори,дочка,не согласный я. Кабы покопаться в себе как следует...
беспременно что-нибудь да найдется.
-Зачем,дядя Арсений,клепать на себя? Живете вы тихо,всем помогаете.
-Во-во,тихо. То-то и оно,что тихо. А,может в тихом омуте черти водятся.
-Вы уж скажете,-засмеялась Клава.-Ой,дядя Арсений,не берите так много на себя. Не донесете.
Мощный Арсений Варов заскрипел скамейкой.
-Раззадорила ты меня,девка,раззудила. Допру,коль взвалил. Плечи-то еще крепкие.
Вечер подступал к дому тихо,крадучись. Гасил яркие краски дня,резкие шумы в городе. Слышнее становилось забитое,затурканное грохочущими машинами пение птиц.
Попоют немного и улягутся на ночь. День встречают робко-забивает их город.
Отвечая своим мыслям,Арсений Варов тихо сказал:
-Не город виноват.
-О чем ты?-спросила Макариха.
-Говорю-не город виноват,что птиц мало. Мы.
-Конечно,мы.
-А ты не соглашайся со мной,Макаровна. Спорь.
-Зачем же спорить,если я согласная,-засмеялась мать Клавы,вытирая сухие руки
фартуком.
-Ты спорь со мной. Вон она,-Арсений кивнул в сторону девушки,-козявка махонькая,а гляди-ка,все на главное тянет. Мы от нее в подворотню,а она опять за свое. За уши нас. Правильно,дочка,тяни.
-Уж вы скажите,дядя Арсений,-заулыбалась девушка. Мягкий вечерний свет сделал ее лицо еще нежнее,чем оно казалось днем,выделил глаза,спрашивающие,незлобливые.
Любуясь ею,Арсений ласково сказал:
-Экая девка вымахала. И не заметил,как.
-Чужие дети растут быстро,-вздохнула Макариха.
-Это уж так,это верно. Сколько годков мы в соседях-то с вами?
-Лет двадцать,почитай.
-Да,времечко...
Разговор вновь иссяк,как ручей в жару.
Клава всполошно взмахнула руками,пытаясь спасти беседу:
-Ой,что вчера было-то! Ротвейлер укусил мужчину,своего хозяина!
-Чего? Конвейер? Как это?-переспросил дед Федор,грея на угасающем солнце обкинутое седым мохом лицо.
-Не конвейер,а ротвейлер,дедушка. Это собака такая.
-Ну и мода! Она,как всегда,уродлива,-засмеялся Арсений Варов.-Мода пройдет,собак выбросят. И будут их полчища бродить по дворам,нас кусать.
Редко кто заводит теперь собак по любви к ним. Чаще,чтобы награбленное охранять,-внушительно заметила Макариха.
-Ну уж,ты,Макаровна,хватила.
-А чего хватила? Чего? Не понимаю я,что с людьми творится! Намедни такое в нашем доме произошло,что сил моих больше нет. Такое! Афанасьевна,ну,из девятой квартиры,срубила перед своим окном деревце-оно свет любит в комнате. А мне стало жалко веточки,я взяла да и посадила ее в другом месте. На следующий день смотрю-нет веточки! Нашла ее выброшенной на помойку. Снова посадила,подальше от дома.
Вытащили! Я опять ее в землю. И,представьте себе,сегодня пошла я деревце поливать,а оно-в полутора метрах от места посадки. Притулилось,сиротинка,к большому дереву и почти уже засохло. Я,конечно,в земельку его.
-История,как говорится без конца.
-Да нет,конец-то будет-для деревца.
-Во-во,для него. И для нас тоже. Если мы уступим негодяям.
-Вот и будь счастлив,коли душа захламлена всяческим мусором-обидой,например,на всяких пакостников.
Говорят,надо легче относиться к жизни. Да не могу я легче-то!-с некоторым надрывом,чуть не плача,воскликнула Макариха,теребя фартук.
-Ты,Макаровна,молодец,зато и дочка у тебя,что надо,-мягко пробасил Арсений Варов.-И работает,и учится.
-Да ну вас,дядя Арсений!-отмахнулась Клава,
-Не скромничай. Побольше бы таких. А вообще-странный у нас с вами сегодня разговор получается. Бок о бок жили друг с другом четверть века и ни разу так откровенничали. С чего бы это,а?
-Из скорлупы вылезать начали,-шевельнулся дед Федор.- Проклюнули скорлупу и смотрим,каков он,белый свет.
-Во-во,правильно,дед. В точку.
-Только проклюнули,а совсем из скорлупы не вылезли,-вздохнула Макариха.-
Клавка!-добавила она.-Вон твой ненаглядный,почитай,уже цельный час стоит,ждет тебя.
-Вот еще!-с напускным безразличием ответила Клава.
-Не побегу я к нему. Сам подойдет.
Нежное лицо девушки все же не сумело долго удерживать маску холодности,почти против своей воли Клава заулыбалась,засияла глазищами,не умея скрывать свои чувства.
-Ладно,прощевайте,соседушки,мне обед надо готовить на завтра. От Клавки теперь мало толку будет-простоит с Петькой до петухов,а потом сонная на работу сиганет.
-Ну,что ты,мама,когда я до петухов-то...
Стоящий в отдалении парень приблизился шагов на десять,остановился,постоял,потом махнул рукой и решительно зашагал к дому.
Поднялись со скамейки Арсений Варов и дед Федор. Петр и Клава остались одни.
Не ломкий дневной свет,не вкрадчивые отсветы вечера-любовь озарила черты Клавиного лица,сияние,направленное,посланное по определенному адресу,но не менее яркое от этого.
На другой день Макариха,встретившись в коридоре с соседом Варовым,сокрушенно вздохнула: -Деревце-то снова вырвали. Уже корешки прорезались. Молоденькие,слабые еще.
-Ну,а ты?
-Опять посадила. И бумажку у камня приладила,может,прочтут: "Тот,кто снова выдернет это деревце,тот бессовестный человек".
-Кто-то серьезную войну вам объявил.
-Выследить бы...
-Ну,выследите. И что сможете сделать? В суд подадите? Да ни один суд не возьмется защищать крохотную веточку. Леса вырубают безнаказанно. А нам остается только поохать да повздыхать по поводу людского несовершенства.
-Петя Клавке предложение сделал. Жениться,мол,на тебе,Клавочка,желаю.
-Они будут лучше нас. А?
-Может и лучше. На что же еще надеяться?
уж