Одна овца. Из записок диакона

Когда я выходил на амвон с Чашей, впервые за много лет службы задумался: надо ли говорить "Со страхом Божиим и верой приступите", если причащаться собирается один человек. Да и вообще в храме стоит один человек. Или сказать просто: "Приступи". Да надо привыкать к реалиям  довольно быстро изменяющейся жизни. Когда я только стал церковным человеком, в Москве было все 40 храмов, потом число стало расти в основном благодаря реставрации. Теперь более тысячи это включая всякие домовые микрохрамы. Да и наш храм  по размерам более напоминает часовню на 200 человек, несколько лет назад даже фигурировало такое название -  храм-часовня, но потом от него решили отказаться. С виду он вообще производит устрашающее впечатление кажется еще меньше, чем есть на самом деле. Поэтому многие думают, что в таком здании либо задохнешься, либо тебя задавят и предпочитают другие, как раньше говорили, культовые учреждения. В храме практически нет притвора, так что пришедший сразу оказывается перед алтарем и, если приходит с мороза с ребенком, то для него нет пространства, где раздеть, снять верхнюю одежду. Все это приходится делать в непосредственной близости от алтаря, а там, как известно, совершаются важнейшие  моменты богослужения. Да еще храм не вытянут, а выстроен вширь. Если был бы длинным, то это было бы гораздо лучше для прихожан, по крайней мере, благоговейных. И вот когда мы начали совершать службы каждый день, выяснилось, что с народом на буднях дело - швах. Вот, и сегодня пришла только одна женщина, никому незнакомая, но за то выстояла и утреню и литургию и причастилась. Я ее никогда не видел, и думаю, никогда не увижу больше. Но в виду такой малочисленности прихожан узнал, как ее зовут и что она собирается ложиться в больницу. Батюшка на исповеди узнал, конечно, больше, но это не мое дело. И вот мы  фактически служили только для нее Священник, я, алтарник, певчий, двое продавцов из-за недостатка архитектуры продают свечи и принимают записки в двух местах. Наверное, так совершались до революции "заказные" литургии. Желающий побывать на службе в будний, не праздничный день "организовывал" батюшку и др. и скрашивал какой-то важный для себя день церковной службой. Только с той разницей, что все мы трудились для этой женщины, которая собиралась на лечение, совершенно безвозмездно для одной, единственной.  И хоть это может показаться не совсем подходящим к настоящему случаю мне вспомнились слова Евангелия: "Кто из вас, имея сто овец и потеряв одну из них, не оставит девяноста девяти в пустыне и не пойдет за пропавшею, пока не найдет ее?" (Лк.15,4)  Действительно один человек и все мы ради него отложили все свои дела, чтобы человек мог приобщиться Тела и Крови Христовой перед тем, как ему придется пройти лечение. и почему-то эта мысль, наверное, смешная и не совсем верная двигала мною всю службу.  А в конце, когда мы совершали краткий молебен, то я испытывал странное ощущение от того, что могу на просительной ектении перечислить всех молящихся по именам, такого никогда ранее не было, потому что иной раз приходилось молиться при большом количестве верующих. И вот все кончилась, женщина ушла, я запомнил только ее имя, и осталось чувство выполненного долга, гораздо более сильное, чем когда приходилось  служить для 500 и более прихожан. Одна овца оказалась важнее.