Помню я проходила реабилитацию в лечебном центре восстановления питейных сосудов бардов "Администрель", окружённая толпой переполненных спиртным насторжённых идолопоклонников.
Ко мне подвалил один хрустальный штоф машинной вязки, а не собачьей, по слухам перешедший с графики на акварель, дабы избавиться от бесцветного существования, не дискутируя с собой.
Его намерение уткнуться в озимую пшеницу моих распущенных волос просматривалось насквозь с тёмным осадком на выпуклом дне.
Определённо он намеревается пригласить тебя на танго "Брызги шампанского", намекнула мне опустошённая подружка анарексичная балерина Хайникен, выкуривавшая по пачке Беломор-каналья в день.
И я (противница гражданских войн и превентивной борьбы полов в семьях) поняла, что нависшие надо мной скороспелые тучи не грозди винограда - их просто так не сорвёшь.
Я осторожно выглянула в окно, чтобы не подорвать хрупкое здоровье, шитое белыми нитками.
На небе двурожился юный месяц.
Когда он уже повзрослеет? - подумала я, чтобы можно было загадать на него желание, ведь ни в чём нельзя быть абсолютно уверенной, даже в самой себе.
К тому же франтоватый штоф не казался достаточно надёжным.
Явно сказывалось отрицательное атмосферное влияние на его неуравновешенную гирьками психику.
В голову пришли напутственные слова ликёрной матери, тогда ещё не сданной в утиль: "Сначала надо найти паровоз, а потом уже забегать под него вперёд. Мы живём в тяжёлое время, которое никто толком взвесить не может. Стоит разбить ампулу счастья, чтобы сделать себе инъекцию".