Когда земля уходит из-под ног

               
                (русскому воинству посвящается)
               
                «Мужчине ты и радость,
                и награда, ты боль его
                и смертоносный яд».
                (О женщине. Лопе де Вега)
 

                КОГДА ЗЕМЛЯ УХОДИТ ИЗ-ПОД НОГ
                (XIX век)
               
               
                глава 1.
    
         По окончанию войны с турками русские войска возвращались в места своей прежней дислокации.
Гусарский полк, в котором служил ротмистр Жеребков Иван Данилович, расположился на крутом берегу Волги в небольшом губернском городе N.
         Ротмистр, командовавший эскадроном, бравый и удалой гусар, отличался крупным плотным телосложением и недюжинной силой. Мог легко согнуть любую подкову. "Здоров, как бык", -- говорили о нём товарищи-сослуживцы.
         Лицо его украшали пышные бакенбарды и не менее пышные усы в английском стиле -- с завитушками по краям.
Иван Данилович прекрасно держался в седле, обладал отменной офицерской выправкой. Родной эскадрон давно уже стал для него вторым домом, второй семьёй, честь которой необходимо защищать, и о членах которой необходимо заботиться.
         
         Чтобы не перехвалить бравого гусара, отметим его  маленький грешок.          
Ротмистр был страстным картёжником.  Одно время из-за карточных долгов он даже был вынужден заложить крохотное имение своей матушки.  Но, как говорится, «не везёт мне в картах – повезёт в любви».  Когда Иван Данилович находился уже на грани банкротства, ему удалось вскружить голову Оленьке, прелестной барышне -- дочке отставного генерала Сомова, на которой он вскоре благополучно и женился.   Полученного приданного с лихвой хватило на то, чтобы выкупить своё имение обратно. 
         Но и после свадьбы он не смог избавиться от некоторых дурных наклонностей. При случае он был не прочь поволочиться за какой-нибудь шелестящей юбкой, легко покоряя сердца, как юных барышень, так и зрелых дам.
Ну и, конечно же, он не был бы гусаром, если бы не любил хорошую выпивку и весёлую компанию. Ротмистр и после женитьбы не поменял былой образ жизни, имея лёгкие увлечения на стороне.

         Бытует мнение, что с годами супруги становятся чем-то похожи друг на друга. Но на чету Жеребковых это правило, видимо, не распространялось.
         Его жёнушка, Ольга Юрьевна, была полной противоположностью мужу. Больше всего она любила поэзию и литературу, увлекалась танцами и балетом, довольно прилично рисовала, неплохо музицировала и исполняла романсы. Была мечтательной и романтической натурой. Верила в светлые  качества человеческой души.   
         
         Ольга Юрьевна привлекала внимание мужчин, но ни округлостью форм, ни плавностью движений, ни женским флиртом.
Она завораживала их своим взглядом. Её глубокие тёмные глаза лишали покоя всех, кто в них заглянул. Казалось, нерастраченная женская нежность, низвергнется водопадом на того, кто может быть даже ненароком коснётся её трепетного сердца.
         При всём при том она была верной и преданной женой.  «От неё немного пахнет детством», -- мечтательно говорил Жеребков.         

         
         Напомню, что в гусары набирали молодых людей с соответствующими внешними данными и материальным достатком.
На свои деньги необходимо было купить двух лошадей, дорогое обмундирование (одно английское сукно чего стоило!), а кунья опушка, а золотые и серебряные пуговицы.
         А кутежи и шампанское. Да и в бордель (pardon madame!) с пустыми руками не пойдёшь. Увы! Поверьте мне на слово.
Уже в те далёкие времена легкомысленные кокотки не страдали альтруизмом. Кстати, именно из-за нехватки средств родители одного известного поэта так и не смогли пристроить его в гусары.
         
         Говоря о гусарах, невольно представляешь себе непрерывную череду застолий, льющиеся реки шампанского, храбрых рубак с обнажёнными саблями, а также бедных несчастных дам, которые при виде гусарского мундира навсегда теряли покой и сон.

                "Гусар! ужель душа не слышит
                В тебе желания любви?
                Скажи мне, где твой ангел дышит?
                Где очи милые твои?"
                (М. Лермонтов)

          Всё это, конечно, не лишено романтизма и некоторой юношеской бравады. Только не будем забывать, что такое поведение гусар было отчасти вынужденной мерой.  Учитывая непрерывные войны, которые вела Россия, а гусарские полки в основном стояли на границах империи, редко кто из них доживал до 35 лет.
               
                «Три сотни побеждало — трое!
                Лишь мертвый не вставал с земли.               
                И ваши кудри, ваши бачки
                Засыпал снег»       
                (М. Цветаева)

         Может поэтому они так сильно торопились жить. Был здесь и прагматический интерес со стороны властей.
Офицеру, не обременённому семьёй и детьми, было легче умирать за своё Отечество.
        Интересен такой факт. Даже офицеры не имели право жениться до 30 лет.  При этом они обязаны были иметь доход не менее 151 рубля в месяц, учитывалось ещё и происхождение будущей супруги. Чтобы обзавестись женой, служивому человеку необходимо было выполнить множество условий и обязательно получить на это разрешение от своих командиров.
       
         Но и у тех гусар, кому посчастливилось выжить и устроить свою личную жизнь, не всё было так гладко.  Ведь это были уже взрослые сформировавшиеся люди, которым было трудно отказаться от своих прежних привычек. К тому же бравым и удалым воякам однообразная, будничная, спокойно-размеренная семейная жизнь была не по нутру.
         Не было взрывных страстей, бессонных ночей, куда-то пропала новизна ощущений. Какая-то «суета сует», -- сказал бы древний философ.
       
         Но главное -- не был востребован их главный природный инстинкт -- инстинкт охотника-завоевателя.
Покорное, доступное женское тело всегда было рядом, под рукой.
         Не о ком стало мечтать. Не за кем волочиться. Некому петь по ночам серенады. Словно из гусара вынули живое пламенное сердце и заменили его на бездушный аглицкий механизм.

          Естественно, своё недовольство и раздражение эти гусары вымещали на окружающих и, в первую очередь, на своих жёнах. Нередко и руки распускали в пьяном угаре. Так что их супругам особо не позавидуешь. А уж о бытовых неурядицах просто не стоит и говорить.
         Ольге Юрьевне, как и многим женам гусар, приходилось всё это терпеть. Жаловаться было некому.
«Значит такая моя судьба», -- говорила она себе. Иногда жена ротмистра плакала по ночам, но этих слёз никто не видел.
         Впрочем, была ещё одна причина для слёз.
Её первенец, который появился на свет вскоре после свадьбы, умер от скарлатины, на первом году жизни. Больше детей господь им не дал.
      
                Глава 2.


               
          В губернском городе N жизнь текла тихо и размеренно. Развлечений здесь было не так уж и много.
В доме Офицерского собрания с утра до вечера играли в карты и биллиард, а в небольшом драмтеатре, размещавшемся в этом же здании, выступали заезжие гастролёры.      
          Центром культурной жизни городка был музыкальный салон, где по субботам собиралось всё местное общество. Помещение для солона предоставила в своём доме известная городская меценатка графиня Шацкая. Даже на фоне юных красоток графиня выделялась своей незаурядной внешностью. На вид ей было чуть больше тридцати. Одевалась она
по последней французской моде и всегда выглядела элегантно и привлекательно. 
          В своё время, ещё до замужества, Шацкая играла во многих пьесах, поставленных на сцене местного драмтеатра, неплохо пела и танцевала.
          Злые языки поговаривали, что она не отличалась строгостью нравов. Впрочем, возможно, причиной этих слухов
в театральном коллективе являлась самая обыкновенная зависть, ибо  спектакли с её участием всегда  пользовались  неизменным  успехом, особенно у мужской половины зала. А что вы хотите?  Всё смолкает, когда говорит красота.   

          Ольга Юрьевна была её верной подругой, и нередко они наведывались друг к другу в гости, вместе музицировали и исполняли романсы.
         
          Графиня владела местным яхт-клубом на небольшом лесном озере.  Здесь не было быстрого течения Волги и можно было кататься в своё удовольствие. Судёнышки, стоящие у пристани, не отличались особым изыском. Два парусника, один баркас, несколько гребных лодок и каяки. Последние – это те же байдарки, которые использовали эскимосы при охоте на китов.
          Плавсредство было удивительно простое. На деревянный каркас натягивалась кожа морских животных. И хотя их устойчивость оставляла желать лучшего, за счёт низкой посадки у этих лодчонок было удивительно лёгкое скольжение.
 
          В один из воскресных дней чета Жеребковых собралась поехать в яхт-клуб.  Погода стояла просто на загляденье.
Такие дни ещё называют – «погожие деньки». Ни ветерка, ни единого облачка на небе. Душа так и просится на природу. 
 
          В назначенный час к дому, где проживали супруги, подъехала сверкающая свежим чёрным лаком коляска графини. Шацкая подобрала вышедшую на улицу чету Жеребковых, и они все вместе покатили на озеро.
          -– Ну как вам моя новая колымага? – кокетливо спросила графиня.
          -- Превосходно, -- ответил ротмистр. -- Кочек совсем не чувствуешь. Плавный и мягкий ход. Не рессоры, а сказка.
Будто «нянька вас в люльке качала».
          «Несется лёгкая коляска, и с ней легко несётся ум», -- продекламировала Ольга Юрьевна.
          -- Кажется, это Вяземский написал, -- довольно улыбнулась графиня. -– Ну спасибо, дорогие мои. Вы умеете сделать приятный комплимент.


          В яхт-клубе муж графини, маленький худощавый мужчина, Николай Степанович, который был в два раза старше её,
тут же потащил бедного Иван Даниловича за карточный столик, где их уже дожидались два других игрока. Столик стоял под пляжным зонтом, так что солнце совершенно не мешало играющим. И вскоре мужчины полностью ушли в игру с головой.               
      
          Что остаётся женщинам в такой ситуации. Ну, конечно же, немного посплетничать. Они перемыли косточки молодой почтмейстерше Ирме, которая в очередной раз сменила своего кавалера; посмеялись над водевилем, который они смотрели          на прошлой неделе в драмтеатре.   
         Графиня пригласила Оленьку, как она её называла, в свой музыкальный салон на ближайшую субботу.
        -- На вечер русского романса, -- сказала она. –   Я на тебя очень рассчитываю.
        -- Спасибо. Я обязательно приду, -- заверила подругу Ольга Юрьевна, поправив свою элегантную белую шляпку
с широкими полями, которая так хорошо защищала её от солнца.
       
        -- Как жалко, что сегодня совершенно нет ветра, -- посетовала графиня. -– Паруса висят как тряпки.
        -- Да, не наш день, -- согласилась супруга ротмистра. -– Ничего не остаётся, как только прокатиться на вёслах. 
Вот хоть на этих маленьких каяках (показала она рукой).  Можно?
        -- Можно, конечно, -- ответила графиня, -- только имей ввиду, они не очень устойчивы. Нельзя делать резких движений или ходить по лодке.
        -- Я аккуратно, -- заверила подругу Ольга Юрьевна.

        Дамы спустились к причалу. Двое молодых работников в чёрных жилетках быстро усадили супругу ротмистра в утлое судёнышко, дали ей в руки двухлопастное весло и оттолкнули каяку от берега.
        Несколько глубоких гребков – и байдарка стала набирать скорость, и вскоре стремительно понеслась по стальному зеркалу озера. Байдарка так легко и быстро скользила по воде, что захватывало дух. Судно играючи обгоняло обычные вёсельные лодки, хотя в них и сидело по несколько гребцов.            
        Ольга Юрьевна видела то, что с берега было не разглядеть. Красотища неописуемая!  Какой вид с воды открывается!
Какая там осторожность, какие там предостережения. Она только успевала крутить головой, разглядывая живописные берега, заросшие буйной зеленью.   
        Здесь дышалось совсем по-другому, совсем не так, как на суше. Какие незабываемые ощущения дарит нам прохлада плещущейся под лодкой воды. Можно бесконечно долго любоваться искорками солнца, вспыхивающими то тут, то там на сонной поверхности озера.
        Здесь невольно ощущаешь себя маленькой частичкой этого огромного живого мира.


        Неожиданно на дальнем берегу озера она увидела на пригорке старинную заброшенную церковь и была восхищена её красотой. 
Хотя эта церковь была рядом с поместьем её мужа, в ней она никогда не была. Церковь окружали непроходимые болота.
Муж ей запретил даже близко приближаться к этим местам. 
        Между тем погода понемногу стала портиться. На горизонте появились тёмные тучки. Потянул ветерок.
По зеркальной глади озера пробежала первая рябь. Один из парусников отчалил от пристани.
       
        Навстречу ей попалась вёсельная лодка с ликующими гусарами, которые явно были на кураже. Сидевший на корме молодой поручик в красном доломане встал и отдал ей честь. Она положила весло, сняла перчатку и, радостно улыбаясь, игриво помахала ему рукой.
        Вдруг неизвестно откуда взявшийся сильный порыв ветра сорвал с неё шляпку и бросил в воду. Она попыталась её поймать, наклонилась через борт -- и байдарка перевернулась!
        Наша героиня неплохо держалась на воде и обязательно бы выплыла к берегу. Но, на её беду, перевернувшаяся байдарка другим своим бортом ударила Ольгу Юрьевну по голове и полностью оглушила её. Она даже не успела позвать на помощь; потеряв сознание и наглотавшись воды, -- камнем пошла на дно.
               
        Всё это произошло на глазах у изумлённого поручика, который с той самой минуты, как Ольга Юрьевна помахала ему рукой, просто не сводил с неё восторженных глаз. Он тут же развернул свою лодку, подплыл к перевёрнутой байдарке и, не раздумывая, прыгнул в воду, как раз в то место, откуда расходились круги.
        Хорошо, что в озере не было течений и вода была удивительно прозрачная -- дно просматривалось на несколько метров
в глубину.
Молодой гусар сразу увидел женское тело, лежащее на дне. Она была похожа на спящую красавицу со скрещенными на животе руками. Лишь пузырьки воздуха, вырывавшиеся изо рта, указывали на то, что в ней ещё теплится жизнь.
         Подхватив её за спину, он вытащил женщину на поверхность. Его товарищи помогли затащить её в лодку. 
Славу богу, пульс ещё прощупывался. Положив пострадавшую спиной на самое широкое сидение, прапорщик стал делать ей искусственное дыхание «изо рта в рот».
         Где-то через минуту из неё выплеснулся фонтанчик воды, начала вздыматься грудь. Жена ротмистра стала дышать и приоткрыла веки.
         
        Первое, что она увидела, -- были тёплые карие глаза молодого человека на фоне голубого бездонного неба.
Сердце её застучало сильнее и чаще.  «Уж не сон ли это?», -- подумала Ольга Юрьевна и снова потеряла сознание.
       
        ... Как только её привезли домой, сразу послали за полковым доктором Бергом. Тот, осмотрев жену ротмистра, заявил, что опасности для здоровья нет. Но всё же выписал ей кой-какие лекарства и пожелал хорошего самочувствия.
        Когда прошло последнее недомогание, Ольга Юрьевна стала искать своего спасителя, чтобы как-то его отблагодарить.
Но все её попытки так ни к чему и не привели. Неизвестный герой как в воду канул.

               
                Глава 3.

               
                "Гусар! ты весел и беспечен,
                Надев свой красный доломан;
                Но знай — покой души не вечен,
                И счастье на земле -- туман"
                (М. Лермонтов)               

        Знакомьтесь, поручик Латов, Пётр Алексеевич. Высокий, крепкого телосложения молодой человек с мужественным лицом,  с твёрдым пронзительным взглядом. Выбрит до матовой голубизны. Он сразу располагал к себе своей доброжелательностью и открытостью в общении.
        Впрочем, времена, когда поручик был весёлым и беззаботным юношей, давно канули в лету. Теперь он редко улыбался и шутил.  Горе и боль от утраты любимой девушки оставили на его лице свой неизгладимый отпечаток.   
       
        Если внимательнее присмотреться, можно было заметить в его чертах какую-то почти женственную мягкость, выдававшую  в нём впечатлительную натуру. Он пел и играл на гитаре. Писал акварелью, много читал, имел свою походную библиотеку.
«Надёжный и верный друг, всегда готовый прийти на помощь, -- говорили о нём товарищи. -- Такой не подведёт ни в жизни,
ни в бою». 
        В гусарский полк поручик поступил с началом военной компании.  Как офицер проявил себя с самой лучшей стороны.
Был бесстрашен и смел. Не раз оказывался в страшной мясорубке человеческих тел. Во время одного из боёв он просто чудом остался жив -- над его головой уже взметнулась турецкая сабля, но его командир Жеребков успел насадить на пику басурманина. Можно сказать, спас жизнь поручику.
   
        Латов и Жеребков были хорошо знакомы ещё по Петербургу. Нередко они вместе проводили досуг в салоне очаровательной баронессы фон Корф. Хотя интересы у них были разные. Поручика интересовали танцы, а ротмистра стоящие в гостиной столики для карточных игр. Именно в этом салоне Жеребков впервые познакомил Латова со своей кузиной – Лизонькой.
        Поручик влюбился в неё без памяти и сделал ей предложение. Лизонька дала своё согласие, они были помолвлены и только ждали приезда её маменьки из Италии, где та проходила курс лечения, чтобы обвенчаться.

        Однажды, на званном ужине у баронессы, Лизоньку буквально стал преследовать штабс-капитан Липков, невысокий коренастый мужчина с глубоко посаженными чёрными глазами. Одно время он даже к ней сватался, но, после того как она познакомилась с Латовым, получил твёрдый и категорический отказ. Застав Лизоньку на парадной лестнице, отвергнутый жених стал осыпать её упрёками.
        Поручик стоял от них на некотором удалении и поначалу не обращал на их разговор особого внимания.
Но, когда штабс-капитан схватил её за руку, вынужден был вмешаться.
        -- Вы не видите, что девушка не хочет с вами разговаривать. Оставьте её в покое! -- подойдя к Липкову, твёрдо сказал он.
       
        -- Я не люблю, когда вмешиваются в мои личные дела, -- отпустив руку девушки, ответил штабс-капитан и угрожающе надвинулся на Латова. К нему присоединились два его сослуживца довольно внушительной комплекции, которые стояли неподалёку.
        -- Так это ты, тварь, воруешь чужих невест! -- злобно крикнул Липков. Они прижали Латова к стене и, поплевав на ладони, стали засучивать рукава. Ничего хорошего для поручика это не предвещало.
        Лизонька перепугалась не на шутку. Она выбежала в гостиную, разыскала Жеребкова и выложила ему всё начистоту.
Тот, бросив карты, не замедлил явиться на помощь. И надо сказать успел вовремя. Поручика уже начали отоваривать.
          Ротмистр выдернул Латова из рук истязателей. А затем отколошматил всю шайку-лейку весьма чувствительно, одному даже сломал нос.

          Дело получило огласку, дошло до самых верхов.  У сослуживцев Липкова оказались влиятельные родители.
Жеребков должен был получить чин майора, но так и остался ротмистром. К тому же ему пришлось уехать из Петербурга служить на Волгу, в маленький губернский город N, где он и встретил Ольгу Юрьевну.
         Латову тоже было не позавидовать. Его ждал страшный удар судьбы. Умерла от чахотки бедная Лизонька. Сгорела всего       за месяц. Эта трагедия перевернула всю его жизнь.
         И, когда началась турецкая компания, он, превратившись в убеждённого холостяка, пошёл служить в гусары в эскадрон         к Жеребкову.
               
                Глава 4.
         
          Утром, после обязательной выездки в манеже, ротмистр поручил Латову вместе с полковым ветеринаром Гордеем произвести осмотр всех лошадей в эскадроне. Раненые и больные животные должны пойти под списание. В эскадроне даже по штату мирного времени ощущалась острая нехватка лошадей. Необходимо было срочно делать пополнение. Этого требовал и циркуляр, пришедший из Петербурга.
          -- А вечером занеси мне список отбракованных животных домой на Первый казачий дом один, -- приказал ротмистр. --
А если меня не будет, отдай супруге, она передаст.
        Затем, поправив усы, подмигнул Латову.
          -- У меня сегодня важное рандеву, братец. Сам понимаешь, могу и задержаться.       
 
        Ни для кого в эскадроне не было секретом, что у ротмистра была связь с танцовщицей Жюли из местного драмтеатра.
Поначалу Жюли даже хотела женить Ивана Даниловича на себе, но потом, когда все её попытки закончились неудачей, смирилась с судьбой и просто принимала его два раза в неделю у себя.

        В это время в манеж зашёл священник полковой церкви отец Ипполит. На нём была чёрная ряса, на груди поблескивал большой наперсный крест. Он поздоровался с Латовым  и Жеребковым, после чего поручик удалился.
        -- Хотите покататься на лошадках, ваше преподобие? –- с улыбкой спросил его ротмистр.
        -- Как-нибудь в другой раз, ваше благородие, -– ответил священник. -– У меня к вам дело.
        -- Да ну? -- удивился Жеребков и предложил святому отцу присесть. Они примостились на небольшой деревянной скамье,
стоящей у самого входа в манеж.
        -- Как я знаю, ваша матушка владеет небольшим поместьем на берегу Волги, -- сказал отец Ипполит.
        -- Да какое там поместье! Помилуйте, святой отец!  Яблоневый сад, да кусочек берега.
      
        -- Вот этот кусочек меня и интересует. Там неподалёку по берегу находится заброшенный монастырь. Так вот наша епархия решила его восстановить. Архиепископ Феофан идею поддержал. Деньги нашлись, но тут незадача. Берег-то заболоченный,
в самой пойме местной речушки.  К монастырю не подойти. Нужно прокладывать дорогу. Там, правда, есть один брод.
        -- Телячий брод, -- напомнил ротмистр.
        -- Вот, вот, верно! -- кивнул священник. –- Телячий брод. Но, чтобы к нему подобраться, нужно пересечь ваш участок, сажень 300 будет. Вы эти земли всё равно не используете. Так вот, епархия обращается к вам с просьбой: продать эти земли нам. Заплатим, как за чистый чернозём, вы не сомневайтесь. Никто вам такую цену больше не даст.  Если хотите, можем обменять
на больший кусок земли.
        -- Да я в принципе не возражаю, -- ответил Жеребков. – Нам он, честно говоря, не очень-то и нужен. Только одно обременение. Если матушка не против, мы можем его и продать.
        -- Ну вот и хорошо, -- ответил отец Ипполит и встал. – Позвольте откланяться. Не буду вас больше задерживать.
Переговорите с матушкой и приходите в храм.  Буду вас ждать.
         Они пожали друг другу руки и расстались.

        Весь день поручик выполнял поручение своего командира. Вместе с Гордеем он излазил всю конюшню, осматривая животных, и к вечеру список, подлежащих к списанию лошадей, был готов. После чего Латов направился на Первую казачью улицу.    
   
                Глава 5.
         
         Супруги Жеребковы занимали несколько верхних комнат в двухэтажном доме купцов Красновых на окраине городка.
Ещё в одной маленькой каморке, разделённой пополам, ютилась прислуга: сенная девка Дуняша, исполняющая роль горничной, и кучер Тимофей – бородатый коренастый мужик со шрамом на лбу. Поговаривали, что это был след от турецкой сабли.
         Этот дом выделялся на фоне других строений. Он был сложен из толстых добротных брёвен. Крыша покрыта железом.
В подвале размещались трактир и склады. По чёрной лестнице можно было выйти в большой вишнёвый сад. Рядом с входом
в трактир на столбе был установлен единственный на улице газовый фонарь.
        Прямо перед домом бродили две голодные свиньи, разрыхляя своими пятаками почву в поисках пищи. Куда-то мимо поручика, прихрамывая, проковылял дьячок в поношенной чёрном подряснике. Подняв пыль на дороге, чуть не столкнувшись
с Латовым, пробежали два гимназиста. Прогромыхала телега с сеном, которую тащила измождённая серая лошадёнка.
       Поручик подошёл к входу в жилую часть дома, постучал в дверь и вошёл.  На первом этаже находилась большая прихожая, из которой на второй этаж вела деревянная лестница с ограждением из резных деревянных перил.
      
        -- Будьте любезны, проходите, -- обратилась к нему рябая девица, сидевшая за столом у самовара. – Дуняша, горничная Жеребковых.
        -- Вечер добрый, -- ответил он. -- Поручик Латов. Мне к ротмистру.
        -- Это на втором этаже, слева первая дверь, -- сказала девица. – Но сначала я вытру вам ноги, чтобы не занесли грязь.
Она подошла к поручику, достала из ведёрка с водой две тряпки. Одной мокрой смыла грязь с его ботиков, а другой вытерла всё насухо.
        Поручик поднялся на второй этаж, постучал в нужную дверь.
        -- Да-да, войдите! -- послышался женский голос.
               
 
        Латов открыл дверь и переступил порог. В большой светлой комнате за столом сидела молодая женщина с книгой в руках.   На ней было золотистое платье из шёлка с длинными рукавами. Её гладкие тёмные волосы, слегка прикрывавшие виски, были аккуратно зачёсаны назад и заколоты на затылке.  Увидев его, женщина отложила книгу и встала.
        -- Рад вас приветствовать! -- отрекомендовался он, щёлкнув каблуками и слегка кивнув головой. – Поручик Латов Пётр Алексеевич.
        -- Очень приятно, Ольга Юрьевна, -- представилась молодая женщина. – супруга Ивана Даниловича.
        Взглянув на незнакомца, сердце её забилось сильнее и чаще. Жена ротмистра пристальнее посмотрела на него и ахнула.
В молодом поручике она узнала своего спасителя. 
        Его тёплые карие глаза Ольга Юрьевна запомнила на всю жизнь. Сомнений больше не оставалось. Это был ОН.               
    
        У неё закружилась голова и побледнело лицо.
        -- Боже ты мой! – закричала она и упала в обморок. Латов успел её подхватить в самый последний момент, иначе она бы просто рухнула на пол. Поручик отнёс её на диван.
        К счастью, её недомогание было недолгим.  Молодая женщина быстро пришла в себя, её глаза вновь обрели осмысленное выражение. Жена ротмистра ещё раз пристально посмотрела на него, затем вскочила с дивана и бросилась ему на грудь.
Глаза её увлажнились, лицо порозовело. Ольга Юрьевна стала его целовать, чем довольно-таки сильно смутила молодого человека, а затем перешла к упрёкам.
        -- Смею спросить. Куда вы пропали? Я искала вас по всему городу. Мы с мужем хотели вас отблагодарить.
        -- Не нужно благодарностей. Я этого не люблю. Мне даже как-то неловко.
        -- Вы спасли мне жизнь. Это геройский поступок!
        -- Я так не считаю. На моём месте любой нормальный мужчина сделал бы тоже самое.
        Когда он передал ей списки и собирался было уходить, она его не отпустила.
        -- Пока не попьёте чаю, не уйдёте! -- твёрдо сказала жена ротмистра.
        Дуняша быстро разогрела самовар. На столе появились ароматные баранки с маком и свежие пирожки с малиной
и вишней.
   
        За чаем супруга Ивана Даниловича расспросила Латова о его жизни, о его привычках и интересах.
И нашла, что у неё с ним много общего. Каждое утро оба проводили время в седле.  Но если поручик любил мчаться
по широким лесным тропинкам осиновой рощи, то Ольга Юрьевна предпочитала для своих прогулок ухоженные дорожки
на берегу Волги.
        А узнав о его библиотеке, жена ротмистра просто пришла в восторг.
        -- Да мы с вами можем свободно обмениваться книгами, -- радостно заявила она. -- И вообще, удивительно, что старый друг моего мужа не ходит к нам в гости.
        -- Мы отдалились друг от друга после смерти Лизы, -- опустив глаза, сказал Латов.
        -- Да-да, понимаю, -- сочувственно кивнула головой молодая женщина.
        -- К тому же из-за меня у него были большие неприятности по службе, вы же знаете.
        -- Да-да, муж мне рассказывал.

      Латов заметил на стенах несколько рисунков.
        -- Чьи это работы? -- спросил он.
        -- Это мои, -- с лёгким смущением, сказала она.
       -- Очень выразительные рисунки, -- похвалил поручик. – А я почти всё пишу акварелью.
         -- Кстати, не ваши ли акварели висят в доме Офицерского собрания?
        -- Мои, -- также с лёгким смущением, признался он. — Но, в основном, у меня там портреты кавалеров ордена святого Георгия.
       
        -- Вы меня заинтриговали.  Хотелось бы посмотреть и другие ваши работы.  Завтра с мужем мы обязательно к вам зайдём
в гости. Вы, кстати, где проживаете?
        -- Я ваш сосед, Второй казачий переулок, дом один.
        -- Ждите гостей, -- сказала она. – Завтра в семь мы будем у вас.

                Глава 6.
    
         
         На следующий день супруги Жеребковы нанесли ответный визит. Комнатка поручика – типичное жильё холостяка. Стол, два стула, кушетка, шкафчик и тумбочка. Всё аскетично и просто. Из украшений можно назвать лишь яркий восточный ковёр
на стене, на котором висело два кинжала и гитара.
        -- Кто это здесь играет на гитаре? – взглянув на инструмент, спросила Ольга Юрьевна.
        -- Латов не только играет, он ещё и поёт, -- ответил за своего подопечного Жеребков.
    
          Ротмистр поблагодарил поручика за спасение своей жены и подарил Латову трофейную саблю из дамасской стали
с узорчатой поверхностью клинка.  Супруга горячо расцеловала Латова. Затем сели за самовар.
        Латов стал показывать им свои акварели. Гости были в восторге от его работ, особенно Ольга Юрьевна.
        -- Горные пейзажи очень живописны, -- сказала она. – Но всё же лучше всего у вас получаются портреты.
Лица на них лёгкие, воздушные, как живые.
        -- Не знаю, мне горы больше нравятся, -- заметил Жеребков.    
        -- А можно у вас попросить какую-нибудь картинку на память? -- кокетливо спросила жена ротмистра.
        -- Да ради бога, что вам нравится, то и берите-с.
        Ольга Юрьевна выбрала два натюрморта с цветами (повесить на стенку, как сказала она) и портрет самого Латова.
          -- Мой ангел-хранитель будет теперь всегда со мной.
          Жена Ивана Даниловича попросила ещё, чтобы автор поставил свои инициалы. Он выполнил её просьбу, а на своём портрете с обратной стороны написал.               
         «Милейшему созданию, Ольге Юрьевне, от страстного поклонника вашей красоты поручика Латова».               

        -- Кстати, голубчик, вынужден тебе сделать устное взыскание, -- заметил ротмистр. – Ты до сих пор не увековечил образ своего командира.
        -- А я сделаю взыскание тебе, дорогой муженёк! -- обратилась к    Жеребкову жена. -– День рождения моё прошло. 
«А где обещанный портрет, или ты забыл?».
        -- Оленька, душа моя, ничего я не забыл. Просто я думал в Петербурге...
        -- Зачем же нам ждать. Я хочу, чтобы Пётр Алексеевич писал мой портрет непременно-с.       
        -- А может он ещё не согласится? -- спросил Жеребков.
        -- Чего ж, извольте-с, я не против, -- сказал Латов. -- Только чуть позднее. Если можно, не на этой неделе.
      
        -- А что так, вы чем-то заняты? -- спросила супруга.
        -- Нет, я свободен. Но, понимаете, чтобы написать хороший портрет, мало отобразить внешнее сходство. Нужно хотя бы немного понять характер натуры.  Вот, например, я недавно делал портрет одной купчихи. Старался изобразить этакого ангелочка, а на холсте получилась злая, завистливая, истеричная особа. Представляете, какой был скандал.
        -- Наконец-то я узнаю, какая моя жена на самом деле, -- ухмыльнулся Жеребков. – Я не удивлюсь, если у неё появится хвостик и рожки.
        -- Не говори глупости, -- оборвала его супруга. -- Ладно, я согласна немного подождать, -- сделав паузу, сказала Ольга Юрьевна. Чтобы вы ко мне присмотрелись (просияла она улыбкой). Кстати, в эту субботу я вас приглашаю в музыкальный салон графини Шацкой.  Я там буду исполнять русские романсы. Может к тем качествам, что вы здесь перечислили, добавится хоть что-нибудь положительное.
        Мужчины весело засмеялись.

        -- А что это мы так сидим? – вдруг спросил Жеребков и достал из ментика бутылку шампанского.
«Будьте любезны, ёмкости на стол!», -- скомандовал он.
        -- Извольте-с, -- отдал честь Латов и принёс из шкафа хрустальные бокалы.
      
         -- Давайте-ка испробуем наш подарок, -- сказал ротмистр. Он взял дамасскую саблю и резким ударом перебил горлышко бутылки. Хлынувшая пенистая струя наполнила хрусталь.

        -- Ну что, за второе рождение моей жены! -- произнёс тост Жеребков.
        -- Вы теперь квиты, -- сказала супруга, обращаясь к мужу. – Когда-то ты спас его, а теперь он спас меня.
        Все встали и молча до дна выпили залпом.
Закусывали жёлтым лимбургским сыром и жареным судаком, который предусмотрительно принесла Ольга Юрьевна. Немного поговорили за жизнь, а затем ротмистр заикнулся что-то о картах, но супруга его тут же оборвала.
        -- Сегодня никаких карт, -- строго сказала она. – Пусть лучше поручик споёт нам что-нибудь для души.
        – Покорнейше прошу, Пётр Алексеевич, -- присоединился к пожеланию своей жены ротмистр. -- Просьба женщины -- приказ для исполнения!
        Поручик не стал себя долго уговаривать и, сняв со стены гитару, ударил по струнам.

         
                «Не пробуждай воспоминаний
                Минувших дней, минувших дней, --
                Не возродить былых желаний
                В душе моей, в душе моей.

                И на меня свой взор опасный
                Не устремляй, не устремляй;
                Мечтой любви, мечтой прекрасной
                Не увлекай, не увлекай!..» *

               
Ольга Юрьевна захлопала в ладоши и попросила спеть ещё.

                «Коль кровь течёт по жилам, а не квас
                В глазах огонь, в руках гитара
                В кого ещё влюбляться, как не в нас,
                Ужель соперник сыщется гусарам…

                Пусть дивных глаз другому отдан луч,
                И сердце пленено другим, и мысли,
                Полжизни отдадим за поцелуй
                И без того короткой нашей жизни.

                Вино не застоится в погребах,
                От сапога не поотвыкнет стремя,
                Вкус жизни на обветренных губах
                Мы чувствуем во много раз острее»**


                Глава 7.


         В небольшой уютной зале в доме графини Шацкой собрались местные любители музыки.  В этот вечер Ольга Юрьевна исполняла русские романсы. На ней было ослепительно белое длинное платье, зауженное в талии, что только придавало романтизма её нежному восторженному выражению лица.
        За роялем аккомпанировал муж графини Николай Степанович. Жеребкова на вечере не было, он играл в карты в доме Офицерского собрания. 
        Латов пришёл последним. Он стоял в углу, прижавшись спиной к стене, и не сводил восхищённых глаз с жены ротмистра. Последним она исполнила романс «На заре ты её не буди». ***

                «На заре ты ее не буди,
                На заре она сладко так спит;
                Утро дышит у ней на груди,
                Ярко пышет на ямках ланит…

                И чем ярче играла луна,
                И чем громче свистел соловей,
                Всё бледней становилась она,
                Сердце билось больней и больней.

                Оттого-то на юной груди,
                На ланитах так утро горит.
                Не буди ж ты её не буди…
                На заре она сладко так спит»

          Спела, выплеснув душу, на одном дыхании, вызвав самые горячие аплодисменты. Поручик, пожалуй, аплодировал громче других. Затем графиня попросила минуту внимания.
          -- Все наверно уже слышали, что несколько дней назад в моём яхт-клубе случилось несчастье: перевернулась лодка и,
наш серебряный колокольчик, наша Ольга Юрьевна чуть не утонула.
Сегодня в нашей гостиной присутствует молодой человек, который спас ей жизнь, достав её буквально со дна озера. Знакомьтесь,
                (показала она рукой)
поручик Латов Пётр Алексеевич. Поприветствуем нашего героя.
        Присутствующие дружно зааплодировали. Поручик стоял смущённый, опустив глаза в пол. Дождавшись, когда стихнут аплодисменты, графиня продолжила.
        -- Но мы пригласили его не только за этим. Я случайно узнала, что он ещё неплохо поёт. Давайте попросим его исполнить что-нибудь. А то у нас поют одни только женские голоса.
        Все снова зааплодировали. Послышались крики: «Просим, просим!».
       

        -- Вы знаете романс Фета «Сияла ночь»? – обратилась к нему Ольга Юрьевна.
        -- Да, разумеется, -- ответил Латов. –  Хотя весь текст я, конечно, не помню.
        -- Ничего страшного, -- сказала она и передала ему тетрадку со словами. – Можете петь с листа. Давайте исполним его
на два голоса, через строчку, а последний куплет вместе.
        -- Хорошо, -- кивнул головой Латов.
        Ноты быстро нашлись, и старинный дивный романс зазвучал, захватывая сердца публики.

                "Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
                Лучи у наших ног в гостиной без огней.
                Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
                Как и сердца у нас за песнею твоей.
                Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
                Что ты одна – любовь, что нет любви иной,
                И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
                Тебя любить, обнять и плакать над тобой.
          
                И много лет прошло, томительных и скучных,
                И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
                И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
                Что ты одна – вся жизнь, что ты одна – любовь,
                Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
                А жизни нет конца, и цели нет иной,
                Как только веровать в рыдающие звуки,
                Тебя любить, обнять и плакать над тобой!"
      
        -- Счастливая ты Оленька, -- после вечера сказала ей графиня.
        -- Это почему же? –- спросила Ольга Юрьевна.
        -- Если бы меня спас такой красавчик, -- с глубокой грустью вздохнула Шацкая, -- я бы просто потеряла голову от любви.  И наставила бы своему благоверному маленькие симпатичные рожки.
        Прижав кулачки ко рту, женщины тихонько захихикали.
        -- Если бы я была свободной, -- тяжело вздохнув, сказала Ольга Юрьевна, – может быть, и я смогла бы его как-то отблагодарить.  Но, увы! -- пожала она плечами, -- я замужем.
       

        -- Ой, тоже мне, нашла о чём жалеть! Как говорил один философ: "Кажется, женщины имеют мужей, чтобы соблазнять любовников".  Для мужчин мы одно сплошное удовольствие.
        Они снова прижали кулачки ко рту и захихикали…
        -- Если он тебе не понадобится, -- предложила графиня, -- уступи его мне. Не будь собакой на сене. А то у меня уже давно никого не было, с сожалением сказала она, тяжело вздохнув, -- кроме мужа.
               
               
                Глава 8.
   
       
          На следующее утро в воскресный день жена ротмистра попросила Тимофея оседлать гнедую кобылу Грацию, которая очень любила свою хозяйку и всегда радостным ржанием приветствовала её. 
«Ты её любишь больше, чем меня», -- упрекал иногда свою жену Жеребков.
         Обычно в хорошую погоду для прогулок она одевала всё белое. Разве что сапожки у неё были чёрного цвета.  На этот раз Ольга Юрьевна решила посмотреть осиновую рощу. Ей было интересно узнать, что же там так привлекает Латова.

          И действительно жена ротмистра была удивлена, когда, поднявшись на крутой берег Волги и углубившись в рощу, обнаружила там широкие дорожки, явно рукотворного происхождения.  Скакать по ним было одно удовольствие.
«Скорее всего здесь когда-то была старинная усадьба», -- подумала она.
         Вскоре Ольга Юрьевна увидела привязанного к дереву буланого коня. Рядом в заброшенной беседке сидел Латов и писал акварелью.
         -- Так вот мы где скрываемся от народа, -- отдав ему честь, поприветствовала она его.
Он вышел из беседки. Они поздоровавшись и представили друг другу своих лошадей.
         -- Это мой Орлик, -- с гордостью произнёс Латов, похлопав коня по холке.
        -- А это моя Грация, -- сказала Ольга Юрьевна и слезла с лошади. При этом она опёрлась на галантно выставленную руку поручика. Жена ротмистра погладила гнедую по голове, а затем привязала её к тому же дереву, где стоял Орлик.
Конь с интересом стал поглядывать на незнакомую кобылу.

        -- Ну как вам моя акварелька? – спросил Латов, когда они вошли в беседку.
        -- Очень милая штучка, -- посмотрев на картинку, ответила она. – Здесь есть настроение. А, кстати, когда вы начнёте мой портрет? Если надо мы даже можем заплатить.
        -- Я с друзей денег не беру, -- ответил он. – Но тут есть ещё одно маленькое препятствие. Я ещё не до конца вас познал.
        -- Что вы имеете ввиду? –- с трудом сдерживая смех, спросила Ольга Юрьевна. –- Вы вгоняете меня в краску.
        -- Ой, простите, я не точно выразился, -- стушевался Латов и даже немного смутился. – Я хотел сказать, я ещё не совсем представляю ваш характер. Ваши достоинства я уже оценил, а вот ваши недостатки мне найти так и не удалось.
      
        -- Так я вам могу сама рассказать про свои недостатки. У меня от себя секретов нет.
Я очень доверчивая и влюбчивая, -- улыбнулась она. -- Меня очень легко обмануть, заманить, увлечь. И я не уверена хватит ли
у меня сил и самообладания, чтобы устоять. Особенно перед таким мужчиной, как вы.
        При этом жена ротмистра с игривой усмешкой посмотрела ему в глаза.
        -- А если серьёзно? -- спросил он.
        -- А с чего вы взяли, что я шучу, -- бросив на него кокетливый взгляд, сказала она. -- Но раз серьёзно, так серьёзно.
        Я очень непрактичный человек. Меня на базаре всегда обсчитывают и обвешивают. Как будто у меня на лице что написано.
Я совершенно не приспособлена к реальной жизни. Этакая кисейная барышня. 
        Я как комнатное растение: вынеси меня на улицу -- я тут же погибну.

        -- После каждого романса, я заметил, а быть может это мне показалось... вы улыбались, между тем глаза ваши оставались грустными. Я повторяю, возможно, мне это показалось.
        -- Нет, нет. Вам это не показалось. Я страшно одинокий человек. Вы мой ангел-хранитель, поэтому я не буду от вас ничего скрывать.
          Муж у меня нормальный мужик, но я его совсем не вижу. Он почти все дни пропадает на службе. А последнее время, мне кажется, у него совсем пропал ко мне интерес. Мы даже спать с ним стали в разных комнатах. Супруг сказал, так принято
в Европе. Врачи рекомендуют.
          Я целыми днями сижу дома одна, у меня кроме графини совсем нет подруг.
               
          «Вообрази: я здесь одна, никто меня не понимает, рассудок мой изнемогает, и молча гибнуть я должна», -- процитировал он.
   
          -- Вот, вот. Это про меня.
          -- У меня тоже почти такая же ситуация, -- махнул рукой поручик.

         -- Нет, нет. У вас совсем другое дело. Даже не сравнивайте! У вас есть служба. Вы заняты полезным делом.
Вы защитник отечества. У вас есть приятели и боевые друзья.
         -- Если бы у вас был ребёнок?.. –- вырвалось у него.
         Жена ротмистра закусила губы и довольно долго хранила молчание.
        -- Бьёте по самому больному месту, -- вздохнув полной грудью, сказала она. -– Вам что, муж ничего не говорил.
        Латов отрицательно замотал головой.
        -- Ну, в общем, мы не можем иметь детей. Вы же в курсе, он был ранен шрапнелью в живот. Ночь провалялся на холодной земле, пока утром его не подобрали санитары. Врачи его вытащили с того света, но сказали, что детей у него не будет.
        -- Как же всё это печально, Ольга Юрьевна, и грустно.
        -- Зовите меня Оленькой, -- попросила жена ротмистра. -– Мы ведь с вами ровесники. Да и мне так будет приятнее.
        -- Как изволите, Оленька, -- ответил Латов...

       Жена ротмистра встала, вышла из беседки и отвязала свою Грацию от дерева.      
        -- У вас есть одно прекрасное качество, -- сказала она. – Вы умеете слушать.
        -- А я, кажется, понял, как писать ваш портрет.   Я сделаю для вас три эскиза. Который вы выберите, с тем и будем работать.
        -- Представляю, наверно изобразите меня какой-нибудь роковой красоткой с распущенными волосами? -- кокетливо сощурив глазки, улыбнулась Оленька.
        -- Вот и не угадали. Вы очень собранный, целеустремлённый человек, хоть и не нашедший себя пока в этой жизни.
И ваша аккуратная прическа словно подчёркивает эту важнейшую черту вашего характера. Так уж что-что, а волосы я вам уж точно не буду распускать.
         -- Как интересно с вами, даже не хочется уходить.
         -- Если вы не против, я готов уже завтра приступить к работе, -- сказал он. -- В этом случае Иван Данилович обещал меня пораньше отпустить.
         -- Хорошо, я буду вас ждать.
               
                Глава 9.

         
        На следующий день Латов, побросав краски и кисточки в свой красный кожаный саквояж, пришёл домой к Ольге Юрьевне.
Вместо холста он использовал толстый белый картон, закреплённый на тонкой деревянной дощечке. У жены ротмистра в гостиной стоял простенький мольберт для рисования. Латова это вполне устраивало.
        Из трёх эскизов она выбрала тот, в котором была динамика, было движение. Поручик усадил её на стул у самого окна, снял доломан, одел фартук, и работа началась.
        Вот тут-то и выяснилось, что сидеть неподвижно больше десяти минут Оленька просто не в состоянии. У неё затекали спина и руки, «натурщица» начинала шевелить головой и менять положение тела. Светотени, которые он только что наложил, менялись местами. Приходилось всё делать по-новому. Наконец Латов не выдержал и начал делать ей замечания.

        -- Ольга Юрьевна, вы взрослая женщина, а ведёте себя как ребёнок! Неужели так трудно несколько минут посидеть спокойно?
        -- У меня быстро устаёт спина, -- пожаловалась она.
        -- Какая же вы всё-таки непоседа. Можете подвигаться, поразмяться, если такое дело, только запоминайте положение своего тела, пожалуйста.  А то я уже просто не могу каждый раз начинать всё сначала.
        -- Очень трудно сидеть внаклонку.
        -- Но вы же сами выбрали эту позу.
        -- Если бы я знала, я выбрала бы что-нибудь попроще.
        -- Некоторые люди и в жизни всегда выбирают, что-нибудь попроще, а потом начинают всем жаловаться, что их жизнь не удалась...

        -- Что вы на меня набросились! -- сердито пробурчала жена ротмистра. -- Я же не виновата, что у меня болит спина.
        -- Может тогда и не стоило писать портрет?
        -- Может быть и не стоило, -- раздражённо сказала она.
        Когда Оленька в очередной раз сменила позу, Латов не выдержал.
      
        -- Ольга Юрьевна, ну я же вас просил! –- закричал поручик. -– Какая же вы всё-таки вредина! Ведёте себя как последняя шкодница!
        -- Шкодница? Это кто, я -- шкодница? –- указав на себя, спросила она. Извинитесь немедленно, сударь!
        -- И не подумаю! В конце концов, этот портрет кому нужен: мне или вам. Я ведь могу и не писать!
        -- Извольте-с, никто вас не заставляет!

        У него сдали нервы. Сколько это может продолжаться! Он больше не намерен терпеть причуды этой истеричной дамочки.
Латов снял фартук, надел доломан, бросил кисточки и краски в свой саквояж, забросил его на плечо и пошёл к выходу. 
В дверях он чуть было не столкнулся с ротмистром.
        -- Что с тобой Латов, что-то стряслось? -- с удивлением обратился к нему Жеребков.
        -- Позвольте откланяться, -- заявил поручик. -- Я отказываюсь писать её портрет. Эта капризная, взбалмошная барышня
не может несколько минут посидеть спокойно. Ей просто доставляет удовольствие поиздеваться над художником!
Не пойму, как только ты её терпишь.
       
        -- Не говори, иногда сам удивляюсь, -- пожал плечами Жеребков, а потом обратился к супруге:
        -- Оленька, ты почему себя так плохо ведёшь?  Ты почему меня позоришь перед товарищем?  Тебя что в угол поставить! Или спустить платье и надрать тебе задницу.
        -- Как вы разговариваете с дамой, милостивый государь! Что вы себе позволяете! -- взбунтовалась супруга и, покричав пару минут, немного успокоилась и уже чуть не плача добавила: "Я же не нарочно, я же не вредничаю. У меня правда спина затекла".
        -- Кстати, у неё действительно побаливает спина, -- проведя ладонью по лбу, подтвердил Жеребков. –- В прошлом месяце она неудачно упала с лошади.      
        Ольга Юрьевна держалась за поясницу, её лицо было искажено болью.

               
                Глава 10.

 
        -- Поручик, подожди пару минут, -- попросил его ротмистр. -- Я сейчас сделаю ей массаж, чтобы ей стало легче и вернусь.
        Жеребков отвёл жену в спальню, снял с неё платье, спустил с плеч сорочку, обнажив её спину, и положил животом
на кровать.
        -- Где болит? –- спросил он.
        -- Поясница! -- простонала Оленька. –- Только сильнее, прошу тебя. В прошлый раз у тебя были ватные руки.
       
        -- Одну секундочку, -- взял паузу ротмистр и вышел из спальни.  Латов стоял на том же месте в гостиной,
не сделав ни шагу.
        -- Голубчик, -- обратился к нему ротмистр. –- Ты не мог бы мне помочь.  У меня после ранения правая рука висит как плеть.
        -- А что нужно? – спросил Латов.
        -- Сделать ей массаж спинки. Ей нужен жёсткий массаж, чтобы продавить глубокие мышцы. А мне, честно сказать, одной рукой это затруднительно.

        -- Извольте-с. Что-что, а это я сделаю с превеликим удовольствием!
        Поручик поставил саквояж в угол, снял доломан, зашёл в спальню вместе с Жеребковым и, засучив рукава, принялся истязать капризную особу.
      
        Сначала Латов кулачками прогнал по её спине «слоников», затем ребром ладони «отбил чечётку», потом стал делать пальцевые движения, будто пытаясь содрать с неё кожу. Ольга Юрьевна не могла даже дёрнуться, ибо муж держал её плечи. Она только стонала и выкрикивала проклятия.
        Так как поручик был на неё зол, он делал всё немного жестоко, но для массажа это было как раз то, что нужно.
Жалость здесь была ни к чему.
        -- Про ягодицы не забудь, –- к концу сеанса подсказал муж.
        -- Нет уж, это вы без меня, -- отказался Латов.
        -- Господи! Какие тут все кисейные барышни! -- буркнул супруг и пару раз шлёпнул её по мягкому месту.

       
         Когда жена ротмистра снова надела платье лицо её горело от возмущения и стыда.
        -- Вы настоящий садист! -- бросила она в лицо поручику.
        -- Чего только не сделаешь, чтобы вернуть человеку здоровье, -- холодно ответил Латов.
        -- Как трогательно! – выкрикнула Оленька. «И ты тоже хорош, муж называется! -- накинулась она на супруга. -- Позоришь меня перед чужими мужчинами!».
        -- Прости, душа моя, но ты же знаешь, что у меня с правой рукой, -- оправдывался ротмистр. -- Кстати, как у тебя теперь спина, не болит?
        -- Не болит, а горит... Но боль действительно прошла, -- с удивлением сказала она.
        -- Вот видишь, -- отметил супруг, -- я же никогда тебе плохого не пожелаю.
        Но слова мужа не смогли загасить её пыл. Супруга впала в истерику и высказала мужчинам всё, что она о них думает.
И лишь когда Оленька немного успокоилась, ротмистр смог обратится к поручику.

        -- Любезнейший, Пётр Алексеевич, я всё же надеюсь, что ты продолжишь свою работу.  Я думаю, она исправится и возьмёт себя в руки.
        -- Ладно, я приду завтра в то же время, -- после секундного замешательства вздохнул поручик. -- Сегодня уже темно.
Но предупреждаю -- это будет в последний раз. Капризов больше не потерплю.
        -- Если нужен будет массаж, ради бога, -- напутствовал поручика в дверях Жеребцов.  –- Если нужен будет ремень,
возьми в моём шкафу. Главное, -- чтобы работа была выполнена. Всенепременно-с.
 
         На следующий день у Оленьки снова побаливала спина, но боль была уже не так сильна, как вчера. Немного покалывало, но терпеть можно. Непонятно даже почему, это вырвалось у неё непроизвольно, она сказала, что снова болит.
         И Латов снова стал разминать ей спину.
        -- Только, если можно сегодня помягче, -- попросила Оленька. -- А то вчера было очень больно.
        Он сделал всё так же, как накануне, тщательно размяв каждый её позвонок.
Ей было приятно прикосновение его рук. Его пальцы легко и свободно пробегали от шеи до поясницы, словно пальцы опытного пианиста, извлекая из её тела музыку блаженства.
          Лёгкое возбуждение охватывало её. Жена ротмистра даже не расслышала его слов о том, что сеанс закончился.
Она так разомлела, что ей даже не хотелось вставать и одеваться.
 
          Когда Оленька снова стала позировать, работа пошла как по маслу: мазки ложились один на другой, создавая нужную глубину цвета. Ему удалось с первого раза схватить выражение её младенчески-томных глаз, просветлённых нежным дыханием юности. А слегка раскрытые алые губки позволили ещё сильнее подчеркнуть ощущение хрупкости и беззащитности.
          И хотя картина больше походила на эскиз, поручик не стал в ней ничего менять.  Иногда крохотный эскиз, освящённой божьей искрой, дороже художнику, чем огромное академическое полотно.

          Оленька была очарована этим портретом. Но всё же добавила:
«Это не совсем я, хоть и очень похоже. Это скорее моя душа». После чего она страстно и горячо поцеловала Латова.
       
         -- Я теперь ваша должница. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь с вами рассчитаться.
         Супругу картина тоже понравилась. Он заказал рамку, вставил туда творение поручика и повесил её на самое видное место на стене в гостиной. На противоположной стене за пианино уже висели две акварельки Латова и его автопортрет.
               
               
                Глава 11.


          Латов не выходил у неё из головы с того самого дня, когда она впервые увидела его. 
Он не был похож на других гусар. И вообще, сочетание гусар-художник –- как-то не укладывалось у неё в голове.
         С другой стороны, Денис Давыдов был отчаянный рубака, но писал стихи.
               
         Иногда по ночам, когда ей сильно не спалось, Оленька открывала окно и долго смотрела на звёздное небо и сияющую луну. Завороженная этой красотой, она давала волю своим фантазиям.
   
         Оторвавшись от земли, она улетала в облака и парила по небу как птица. А то уносилась к своим подружкам звёздам и водила с ними хороводы. 
         А если кому-то из звёздочек становилось плохо, Оленька, почувствовав эту боль, летела к этой несчастной, обнимала и утешала её.
        -- Этот заносчивый молодой самовлюблённый месяц не посмотрел сегодня в твою сторону. Но не надо отчаиваться, ты потерпи, -- успокаивала она звёздочку. –- Он повзрослеет и рано или поздно увидит, как ты прекрасна.  И, одурманенный твоей красотой, он обязательно обласкает и убаюкает тебя своим небесным сиянием.

         Как-то в начале ночи, когда она смотрела на звёзды, послышался какой-то шум внизу, прямо под её окнами.
Жена ротмистра выглянула в окно и увидела пьяную компанию, выходившую из трактира. Там было трое гусар и две девицы. Хотя уличный газовый фонарь горел тускло, ей удалось разглядеть этих девиц. Она их узнала. Это были молодые прачки, которым она отдавала стирать своё бельё. Гусар Оленька не разглядела из-за их высоких киверов. В руках одного из гусар была гитара, он умело перебирал струны и горланил подвыпившим голосом.

                Я заблудился в женских сердцах!
                Я заблудился в их голосах
                Я заблудился в бездонных глазах!
                Я заблудился в их волосах

                И только луна подружка моя
                Она понимает меня не тая
                И только луна подружка моя
                Она понимает, прощает меня!

        Голос гитариста ей показался знакомым. «Боже мой! Это же мой Латов!», -- вскрикнула она, узнав его голос. И тут же поймала себя на том, что назвала его «мой».  Это как-то вырвалось у неё непроизвольно. Оленька даже сама поразилась.               
        Удивительно, но с ней случился приступ ревности.  Стало тяжело на душе.  «Что он мог найти в этих девках? -- возмущалась супруга Ивана Даниловича: фигуры никакой, ляжки жирные и абсолютно тупые лица. И это он с его художественным вкусом. Просто чёрт знает, что!»
        И, хотя жена ротмистра понимала, что поручик свободен и холост, и что у неё нет никакого права его упрекать, она не могла успокоиться. Оленька ещё раз выглянула в окно. Фигурки людей уже начали таять в кромешной тьме. И всё же она заметила, что гитарист был один.  Его приятели шли в обнимку с девицами, немного впереди от него.
        «Фу!», -- словно камень свалился с души. Ласковое тепло разлилось в груди. Она задышала легко и свободно.

        После этой ночи он полностью овладел её мыслями. И как бы наша героиня не пыталась думать о чём-то другом, у неё ничего не получалось.
        На следующее утро, когда муж ушёл на службу, Оленька снова стала думать о Латове. «Да, я немного им увлечена, -- пыталась успокоить она себя. -- Может быть даже я к нему неравнодушна. Но у меня эти чувства к нему не как к мужчине, а как к своему ангелу-хранителю.
Но так и должно быть. Ангела-хранителя положено любить».

        «Как жалко, что мы встретились слишком поздно, -- говорила себе супруга Ивана Даниловича. -– 
А теперь, когда у меня есть муж, между нами ничего не может быть».
        -- Я опоздала! Я опоздала! -- повторяла она.
        Оленька сняла со стены портрет Латова, поцеловала его, а затем поставила на пианино.
       
        Она села за инструмент, подняла крышку и стала напевать, поигрывая клавишами, -- и неожиданно родилась мелодия.  Оленька принесла листок бумаги, стала записывать слова. К следующему утру песенка была уже готова. Она коснулась клавиш и спела её.
         
                Ветер ненастный, гулкий и властный
                То затихает, то кружит меня
                Взгляд твой прекрасный,
                светлый и ясный
                Всё что осталось теперь у меня

                Я опоздала! Я опоздала!
                Я опоздала тебя полюбить!
                Если б я знала, что потеряла
                Ох, поскорей бы тебя мне забыть!

               
               
                Глава 12.


         В последнее время Оленька так сладко спала, что не хотела просыпаться. Одна картина ярче другой проносилась у неё
в голове.  И радостное событие не заставило себя ждать.
         Оленька стала летать во сне. И это так увлекло её, что она каждый день с нетерпением ждала наступления ночи, чтобы улететь на небо.
       
         Оленька летала над землёй, над полями, лугами, лесами, разглядывая землю с высоты птичьего полёта. 
Деревеньки, речки, дороги были видны как на ладони.  Ей не представляло труда различить телегу или повозку, которые медленно ползли по просёлку. Какими же маленькими букашками они казались ей с такой высоты.
        Зрелище было захватывающее, потрясающее, необыкновенной красоты. 
Это не передать словами! Это можно только почувствовать!  И она кричала от восторга, от радости, от того, что и человек может на время насладиться ощущением свободного полета и летать как птица!

                Прикоснуться к небу и покорить его.
      
        Увидев завораживающие панорамы, хочется летать и парить, и так не хочется приземляться.
        -- Какая же маленькая наша планета, -- думала Оленька. -- Наверное, её можно облететь всего за несколько часов.
        Встречный поток воздуха, разметав её волосы, обдувал её разгорячённое лицо, рвал её платье и чуть было и вовсе
не сорвал его. Когда становилось прохладно, она старалась лететь ближе к солнышку, чтобы погреться в его тёплых и ласковых лучах.
        Если же накатывала усталость, Оленька находила ближайшее облачко, на котором можно прилечь и отдохнуть.
Тогда ей не приходилось вообще прикладывать никаких усилий. Облачко само несло её, подгоняемое воздушным потоком.

        Со временем радость от ночных полётов несколько померкла. Быть счастливой ей уже было недостаточно.
Ей очень хотелось с кем-нибудь разделить эту радость.
       


         Когда Оленька рассказала обо всём мужу, он назвал это галлюцинациями. А графиня то и вовсе посоветовала ей обратиться к врачу. Только Латов выслушал её внимательно.  Он ей признался, что тоже иногда летает во сне. И даже пожалел, что они не могут летать вместе.
         Оказывается, он давно интересовался этим вопросом, читал сонники и мог истолковывать сны. Латов ей сказал, что её сновидения могут свидетельствовать как о желании уйти от проблем, так и о неудовлетворенности в личной жизни.
         Особенно это характерно для людей, которые во время полёта испытывают страх.
         -- Но самое ужасное, -- сказал Латов, –- это когда полёт во сне завершается падением.  Это признак будущих несчастий и потрясений.
        При этих словах у неё похолодело в груди. Оленька вспомнила, что не далее, как вчера, она свалилась с облака на землю.
        -- И что, этих несчастий нельзя избежать? – испуганно спросила жена ротмистра.
        -- Почему же нельзя, -- улыбнулся он. – Можно.  Надо лишь вовремя проснуться.


        И уже на следующую ночь, после разговора с поручиком, Оленька вместе с Латовым летала по небу. Они купались в ярких лучах солнца. Кружились под волшебные звуки вальса. Закутывались в объятия друг друга.
        В их глазах вспыхивали звёзды, а души взлетали выше облаков. Только сейчас наша героиня была по-настоящему счастлива.
        Оленька забыла о своём одиночестве. Теперь рядом с ней всегда билось горячее, пламенное сердце её ангела-хранителя.


        Как-то муж не то в шутку, не то всерьёз сразу после свадьбы назвал её холодной женщиной. Он тут же понял свою оплошность и попытался завуалировать свою фразу какой-то шуткой. Но, несмотря ни на что, его слова крепко засели у неё
в голове.
        «Неужели я чем-то его не устраиваю?», -- сокрушалась она тогда. И вот теперь, когда в её мыслях появился другой мужчина, ей снова вспомнились те слова мужа. Сейчас больше всего на свете Оленька боялась, что Латов в ней разочаруется. Она уже не представляла себе, как будет жить без него.
        «Господи, какие глупости посещают меня во сне!», -- подумала Оленька и проснулась.

        Природа не терпит пустоты. И если женщина не получает любви и ласки от своего мужчины, то она инстинктивно тянется к другому. Оленька пыталась себя сдерживать, старалась не позволять себе ничего личного.  Но все её усилия были тщетны.
        Жена ротмистра уже и не заметила, как во сне её робкие поцелуи перешли в жаркие лобзания, а лёгкие прикосновения рук
в страстные объятия.
        Теперь всякий раз, когда она прижималась к его груди, волны нежности пробегали по её телу. Ей больше не хотелось
ни говорить, ни дышать.
        У неё началась любовная лихорадка. Лицо её пылало. Дыхание становилось глубоким и частым, будто ей не хватало воздуха. Глаза застилал белый туман. Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, замирая в сладостном изнеможении.

                Я ночами на свиданья бегу
                Снова встретить я мечтаю любовь
                Если не было сегодня любви,
                всё равно за ней я завтра приду


                Глава 13.

               
         Через пару недель после того, как был написан портрета его жены, ротмистр пригласил Латова к себе домой отобедать. Сидели втроём: поручик, ротмистр и Оленька.
         К щам из свежей капусты подавались кулебяки. Из холодных блюд была буженина под луком.  Очень аппетитно выглядели тщательно нарезанные кусочки из копчёной осетрины со снетками.  А красные раки просто сами просились в рот.
        К жареной дичи на гарнир были приготовлены малосольные огурчики и маслины. Ну и, конечно, по рюмочке водки –- это святое дело.

         После обеда на десерт угощали «мокрыми пирожными» из ягодного суфле, которое кушалось ложками. Ну и куда же без русских блинов с чёрной икоркой и чашечки ароматного чая.
        Вроде ничего не забыл. Как сказала Ольга Юрьевна: «Чем богаты, тем и рады».
           (Я надеюсь, что мои читатели к этому моменту уже плотно заправили свои желудки)
       
        За столом Иван Данилович напомнил Латову о предстоящем бале в зале Офицерского собрания в честь юбилея гусарского полка. И, подняв вверх указательный палец, добавил:
       «Всем офицерам эскадрона явка обязательна. И желательно со своими дамами.  Но, так как ты у нас холостой, я попрошу Оленьку за тобой присмотреть».
        Ольга Юрьевна опустила глаза и слегка покраснела.

        Затем ротмистр стал рассказывать о своей вчерашней поездке к дяде, помещику Покровскому.
        -- Славный старик, ему под 80, а такой подвижный и энергичный -- просто диву даёшься!  Так вот, что я хочу вам сказать:
в его спальне висит картина обнажённой женщины в маске. Как он сказал, – это его жена в молодые годы.
       «Погляжу, говорит, на неё, -- и снова чувствую себя молодым». Так вот я и подумал. А почему бы и мне не сделать себе нечто подобное.
       -- И вы всерьёз надеетесь уговорить свою благоверную? -- усмехнулся Латов, с наслаждением уплетая блины с чёрной икрой. -- Я в этом сильно сомневаюсь. Она портрет-то еле высидела.
    
         И, действительно, Оленька наотрез отказалась.
        -- Но ты же будешь позировать в маске, -- успокаивал её муж.
        -- Всё равно не буду! -- твёрдо сказала она. –- Разве что ты завяжешь ему глаза.
        -- Голубушка моя, да что ты такое говоришь!  Да как же он будет писать? Ему же надо видеть.
        -- Но шахматисты ведь играют вслепую, не глядя на доску.
        -- К моему глубокому сожалению, достопочтенная Ольга Юрьевна, -- скорбно склонив голову, произнёс поручик, -- я так и не научился играть в эту благороднейшую игру.

        Да, она была уже не ребёнок. Ей приходилось показывать своё тело мужчинам, скажем, акушеру-гинекологу, лысенькому старичку в пенсне. Но Латов – это совсем другое дело. При одной только мысли о нём её бросало в жар!
       «Ещё чего не хватало!», -- возмущалась супруга Ивана Даниловича. Но спустя несколько дней, когда эмоции немного улеглись, ей всё чаще и чаще стала приходить в голову одна и та же мысль: "а почему бы и нет?". Ведь, с другой стороны, позируют же художникам другие женщины -- и ничего».
        Но затем она снова и снова пыталась отогнать эту мысль прочь. И в то же время смутно, где-то глубоко-глубоко в душе,
в чём ей было стыдно признаться даже самой себе, Оленька испытывала тайное желание раздеться перед ним. 
И нередко по ночам, когда она представляла себе эту сцену -- её сразу начинал бить озноб.
       Да, она замужняя женщина и поэтому не может себе позволить испытывать близость с поручиком.
Но позировать перед ним обнажённой –- это была, пожалуй, для неё единственная возможность перекинуть между ними незримую чувственную нить.

         Ольга Юрьевна даже стала побаиваться, что муж передумает писать картину и такой возможности у неё не будет уже никогда.               
         Она подождала ещё несколько дней, а потом сказала супругу, что готова раздеться, но при условии, что позировать будет только в его присутствии.               
      -- Это почему? – спросил муж.               
      -- Поручик -- молодой человек. Я боюсь, что он может воспламениться и перейти грань дозволенного.
Он холостой мужчина, ему-то что? А вот я могу навечно потерять репутацию добропорядочной замужней женщины.
      -- В твоих словах есть резон, -- согласился Жеребков. –- Ну что ж, так и поступим.
      
                Глава 14.

       Когда Латов узнал, что Ольга Юрьевна дала согласие, он был страшно удивлён.
       -- Честно говоря, я этого не ожидал, -- признался он Жеребкову. – Но коли так, извольте-с, будем работать. Смею спросить,
в какой позе её писать: лёжа, стоя или сидя?
       -- У дяди на картине женщина лежит на боку. Очень красиво. Я думаю, сделать тоже самое.
        Латов дал согласие, сказав лишь, что будет писать масляными красками, они более долговечны, чем акварель.

          На первом сеансе она позировала без маски и немного нервничала, часто ворочалась и, когда Латов на неё глядел, отводила глаза и краснела.
          Но со второго сеанса, надев маску, Оленька успокоилась и чувствовала себя более уверенно.
          -- Совсем другое дело, -- похвалил её Латов.
          -- А в маске мне не так стыдно, -- призналась она. –- У меня такое чувство, что я сама по себе, а тело само по себе. Как бы оно и не моё.
       
        -- Может сделать ей грудь побольше? -- спросил Жеребков.
        -- Ни в коем случае, -- ответил Латов. – Её грудь гармонирует с её конституцией. Большая грудь будет выглядеть чужеродной.
        -- Как вам не совестно! -- оборвала Оленька их болтовню. -- Вы меня обсуждаете как скаковую лошадь.
Если не прекратите, я просто уйду!

        После второго сеанса она оделась. Сели пить чай за самоваром.
        -- Латов, голубчик, -- стал подшучивать над ним Жеребков, -- если ты почувствуешь бодрость во всём теле, ты мне скажи, не стесняйся. Я тебе компенсирую в денежной форме.
        -- Это как это? – спросил поручик.
        -- В следующий раз я свожу тебя в бордель бесплатно (захохотал Жеребков).
        -- Прекрати чушь молоть! -- прикрикнула на него супруга.
        -- А ты думаешь, он у нас херувим? – не унимался Жеребков. -- Не забывай, он тоже гусар. Третьего дня вместе
с товарищами завалился к мадам Коко. Они там так набрались, что утром еле держались в седле.
Пришлось отправить их всех по домам.
      
        -- Это правда? –- строго спросила Ольга Юрьевна.
        -- Да, я там был, -- признался Латов и опустил голову.
        -- Как вам не стыдно! –- вырвалось у неё. -- Это же самый настоящий бордель!  Поручик, вы упали в моих глазах.
        Она не могла скрыть своего гнева и раздражения и даже перестала смотреть в его сторону.
        -- В тот день в салоне заболел тапёр, -- объяснил Латов. – Вот товарищи меня и попросили поиграть на гитаре. Гусары очень хотела петь.
        -- И это всё? И больше ничего не было? –- менторским тоном спросила  жена ротмистра.               
        -- Да. И больше ничего. А вы что подумали?
        Выражение её лица резко изменилось. Оленька улыбнулась и ласково посмотрела на него. В её глазах замелькали весёлые огоньки.

        -- Слушай, Латов, голубчик, хотел тебя спросить, -- обратился к нему ротмистр. -- А почему на картинах у богинь внизу нет волос?
        -– Так принято у художников. Таков канон. Между прочим, Венера Милосская тоже совершенно голенькая.
        -- Вот слышишь Оленька, тебе сегодня придётся привести себя в порядок, можешь взять мою бритву. Я хочу видеть Венеру Милосскую, так сказать, в натуральном виде.

        -- А больше ты ничего не хочешь? –- огрызнулась супруга. –- Ты у меня договоришься. Я тебя самого отбрею так, что мало не покажется! Кстати, я где-то читала, что причина тут не в каких-то канонах, а самая что ни на есть прозаическая.
        -- Так и в чём же она? – спросил супруг.
        -- В средние века маркитанки, идущие за войском, были вынуждены брить там волосы из-за распространенности лобковых вшей.
        Затем Оленька поинтересовалась мнением поручика по этому вопросу.
        -- Мне всё равно, -- ответил Латов. -- Делайте, как хотите.
        -- Ну хорошо, я сегодня же приведу себя в порядок, -- опустив голову, выдавила она из себя.

                Глава 15.

    
        На третьем сеансе с ней стали происходить удивительные вещи.  В ней стало появляться и расти какое-то странное возбуждение. И это при том, что никто к ней не притрагивался и не видел ни её лица, ни выражения её глаз. Она чувствовала, как наливается её грудь, как распрямились и стали нагло торчать её окаменевшие соски.            

        Последнее даже заметил супруг. Он сделал Латову замечание, что тот неправильно написал её грудь. Поручику пришлось извиниться и пообещать исправить свою ошибку.
        В этот момент Оленька просто сгорала от стыда, и только маска спасала её.  Но самое худшее было ещё впереди. Возбуждение не только не проходило, но ещё и усиливалось. Она несколько раз бегала в умывальную комнату, обтиралась холодной водой, чтобы избавиться от него. Старалась переключить свои мысли и думать о чём-нибудь постороннем. Но она ничего не могла с собой поделать.
Инстинкты, заложенные в ней, не собирались ей подчиняться. Ох, уж мне этот генитальный ответ.
       
        Стыд-то какой!  Теперь, когда она стала как Венера Милосская, -- это невозможно было уже скрывать. И это не могло ускользнуть от зорких мужских глаз, это становилось просто невыносимым.
        Оленька, плотно сжав колени, попросила разрешение прикрыть свои гениталии накидкой тёмно-песочного цвета.
        -- Что это ты на третьем сеансе стала стесняться, -- удивился муж. -– Как же он будет теперь писать?
         Супруга опустила голову, несколько секунд молчала, а потом, еле сдерживая своё смущение, дрожащим голосом обратилась к Латову: «Вас это не сильно затруднит?»
         -- Да ничего страшного, -- махнул тот рукой. –- Всё, что вы прикрываете, в основном, я ещё вчера прописал.
      
         «Господи! Что же это со мной происходит? – недоумевала она. -- Как же такое возможно, помимо моей воли? Эти дикие, необузданные инстинкты, заложенные во мне, могут превратить меня из порядочной замужней женщины в похотливую блудливую самку, готовую на всё.
И чем я тогда лучше Ирмы, чьё поведение я всегда осуждала? И чем я тогда отличаюсь от мартовской кошки, которая скулит и орёт, когда её закрывают в комнате и не дают убежать к самцу?».
   
         Оленька никак не могла поверить в то, что такое тонкое воздушное создание, как она, способно испытывать такие грубые чувственные позывы.
         Хорошо, что на ней была маска. Мужчины не видели её горящего лица, её сверкающих повлажневших глаз, её иссохших, потрескавшихся губ. И когда после сеанса, сгорая от стыда, она убежала в свою комнату и отказалась пить с ними чай, мужчины  отнеслись к этому с пониманием, объясняя её поступок стыдливостью и излишней впечатлительностью.
        -- Перенервничала, -- покачал головой муж.
        -- Ей это было непросто, -- согласился Латов. – Как и всем скромным и порядочным женщинам.

         В это время Оленька плакала в своей спальне. На то и разум дан женщине, чтобы не стать похотливой блудницей.
А сегодня впервые в её жизни разум и сознание были не на её стороне. Это ужасно... то, что сегодня произошло!
Чувствовать полное своё бессилие, когда ты ничего не можешь с собой поделать. Ей стало страшно.
        Она стала бояться самую себя.
               
               
                Глава 16.

       
        После того как картина была написана, Оленька ещё долго не могла прийти в себя. Она постоянно задавала себе один и тот же вопрос: «Где та роковая черта, за которую замужней женщине нельзя переходить».
        Чтобы как-то отвлечься от мучивших её мыслей, она решила перечитать "Красное и чёрное" (Стендаль. 1830год).
Ибо, по мнению Оленьки, у неё, как и у героини романа г-жи де Реналь, было много общего. Эту книгу Оленька читала ещё
в ранней юности, но, честно говоря, мало что в ней тогда поняла. Она лишь помнила, что сильно переживала за несчастную госпожу де Реналь, которую соблазнил честолюбивый простолюдин Жульен Сорель. Если бы это было в её власти, она бы в ту роковую ночь разбудила мужа госпожи, и он бы устроил хорошенькую взбучку своему распутному слуге. Но, к сожалению,
она ничем не смогла тогда помочь несчастной женщине.
       
        Своим въедливым взглядом Оленька вгрызалась буквально в каждую строчку романа, пытаясь понять даже то,
что было написано между строк.
        Что же погубило г-жу де Реналь? Какой опрометчивый поступок, возможно по неосторожности, совершила она? 
Оленька не ленилась по несколько раз пробегать глазами нужную строчку, не забывая делать пометки на полях.
         
        "Весь день, пока Жульена не было, она чувствовала себя бесконечно несчастной и это заставило её призадуматься".
Когда она услышала его голос в саду, «душа её так вся и встрепенулась, словно окрылённая упоительным счастьем.
Чувство блаженства, которое ей даже никогда и не снилось. наполнило её восторгом любви и неудержимой радостью.
Ей показалось, что она и не жила до сих пор... Но, когда перед ней мелькнуло страшное слово: прелюбодеяние, она одумалась. Она была ввергнута в бездну чудовищных мук и решила обращаться с Жульеном, как нельзя холодно».
Впрочем, длилось это недолго.

        «Перед его отъездом она испугалась, что потеряет его навсегда». Кстати, придумка с отъездом была просто гениальной находкой юного соблазнителя. "Мне надо уехать, -- говорил он ей, -- потому что я влюблён в вас безумно".
        «При этом она пребывала в совершенном упоении, охваченная восторгом самой возвышенной духовной страсти.
Даже сейчас она уверяла себя, что Жульен будет просто её другом».
         
        «Пока он отсутствовал, г-жа де Реналь не жила, а мучилась, и мучения её стали невыносимы, и она занемогла... Затем,
к удивлению её подруги, г-жи Дервиль,  совершенно машинально надела ажурные чулки и прелестные парижские туфельки».
       
        На его предложение: «сегодня ночью ровно в 2 часа я буду в вашей комнате», она ответила самым искренним негодованием.
Когда он вошёл к ней в спальню, «она его стала бранить, он же, упав к её ногам и обхватив её колени, вдруг разрыдался».
После чего силы покинули её…
          Но что интересно, она так сильно бранила Жульена в первую ночь, что перед второй ночью просто «дрожала от страха,
а вдруг он сегодня не придёт».
         
        Оленька тщательно перечитывала каждый абзац, но ничего непристойного, опрометчивого, или предосудительного,
что могло бы спровоцировать молодого человека на дерзкий поступок, в поведении  госпожи де Реналь она на обнаружила.
Разве что та позволила в темноте сада под шорох листьев юному Жульену пожать свою ручку.
       
         Впрочем, с ухажёром было всё ясно. Во всяком случае на первых порах для него это была игра. Он блестяще осуществил свой коварный план, чтобы внушить к себе любовь г-жи де Реналь. К тому же ему необходимо было потешить своё уязвлённое самолюбие простолюдина. 
         Но где же были её глаза? Куда же делся её женский практицизм? Ведь ей было что терять! Трое детей, семья, успешный муж, благосостояние и положение в обществе. К тому же она была женщиной глубоко верующей и воспитывалась монахинями.
         
         Воспылала к нему страстью? Увлеклась?..  Сколько раз Оленька ловила на себе взгляды молодых привлекательных мужчин. Ну и что. Она же ни разу не сорвалась. Да, иногда и у неё мелькали фривольные мыслишки, особенно, если молодой человек был чертовски хорош собой. Но она быстро брала себя в руки.
         А ведь г-жа де Реналь была взрослой здравомыслящей женщиной, это вам не юная нимфетка, у которой после первой течки помутился рассудок.  Как же она оказалась в одной постели с Жульеном?  И это при том, что она бранила его и старалась обращаться с ним как нельзя холодно.
         Ладно, о мужчинах мы не говорим. Эти примитивные создания рабы полового инстинкта. Какой с них спрос!
 А вот женщины, ведь именно они отвечают за жизнь на земле…

         Если какое-то тело движется, значит на него действует некая сила. Яблоко летит на землю под действием силы гравитации.
Повозку из пункта А в пункт В тащит сила лошади.  Но если женщину тянет к мужчине, значит на неё тоже действует какая-то сила. «Что же это за сила?», -- спрашивала себя Оленька. 
         Ясно лишь одно, сила эта идет не от женщины. Сила имеет внешнее происхождение, откуда-то свыше. Она, как мощное магнитное поле, заставляет женщину–магнитик выстраиваться вдоль своих силовых линий. А ведь женщина по конструкции и представляет из себя этот самый диполь. На одном её полюсе -- души прекрасные порывы, материнство, созидание.  На другом животные инстинкты, пагубные страсти, разрушение.
Эти два полюса находятся в постоянной борьбе, и победа попеременно достаётся то одному, то другому.
         
         Эта сила подавляет все хотелки женщины, полностью подчиняя её своей воле. Эта сила заставляет женщину-самку, куда бы она не забрела по жизни, возвращаться на свой исконный проторенный путь женского предназначения.
А тех, кто упирается, ждёт суровое наказание.
   
         Женщине только кажется, что она сама принимает решения в этой жизни и действует самостоятельно. На самом деле она всего лишь марионетка в руках этой высшей силы, которая, дёргая за ниточки, делает с женщиной всё, что захочет.
В народе эту силу называют любовью.
        «Как, неужели я люблю? -- говорила себе г-жа де Реналь. -- Я замужняя женщина, и вдруг влюбилась?».
Но Оленька назвала бы эту силу по-другому. Она назвала бы её
               
                НЕУЁМНОЙ ЖАЖДОЙ ЛЮБВИ
       
        Эта жажда заставляет женщин мучиться и страдать. Она набатом стучит в их сердцах, как зов вечности, как зов будущих поколений. Уж очень им не терпится, бедняжкам, выйти из темноты и увидеть нашу прекрасную землю.
        А когда в сердце женщины загорится огонь любви, перед ней откроется яркий и удивительный мир.
И она, как и г-жа де Реналь, с удивлением обнаружит, что

                «ОНА И НЕ ЖИЛА ДО СИХ ПОР».



                Глава 17.


        Ну вот и наступил долгожданный бал. В парадном зале Офицерского собрания собралось всё местное общество.
Бронзовые светильники на стенах разливали вокруг себя приятный тёплый свет. Гремела музыка, кружились пары, мелькали платья, фраки и гусарские мундиры. «Паркет трещал под каблуком».
        Когда Оленька вместе с мужем и Латовым вошла в зал, веселье было в самом разгаре. Здесь было полно знакомых лиц. Первой ротмистр заметил Жюли. Она сидела на стуле у самой стены в бледно-золотистом платье.  И куда бы не поворачивалась её голова, Жеребков постоянно чувствовал на себе её взгляд.    
        Неожиданно из толпы танцующих вынырнула графиня Шацкая.  Она подошла к ним в своём ярко-алом платье с глубоким декольте и стала упрекать.
        -- Жеребковы, вы никогда не приходите вовремя. Обязательно надо опаздывать!
   
       Вот и подошёл черёд старинной мазурки. Танцующие выстроились парами и закружились по залу. Шацкая, откинув этикет, схватила поручика за руку и потащила за собой. Оленька с мужем тоже вошли в круг.
       Похоже этот танец специально был придуман для кавалеристов. Кавалерам, как иноходцам, приходилось дважды постукивать ножкой о паркет; подпрыгивая, щёлкать каблучками, позванивая своими шпорами.
                (https://www.youtube.com/watch?v=ihVv8yhMUQo)
    
   
      
          Послышались звуки вальса, настоящей волшебной сказки. Сплав музыки и движений, затягивающий в воронку любви человеческие сердца.
          -- Недаром этот танец называли королём бала, -- заметил ротмистр.   
   
          Улучив момент, он отвёл Латова в сторону и попросил его пригласить на танец свою супругу.
«Тогда у меня будут развязаны руки для Жюли», -- сказал ротмистр.  Поручик только об этом и мечтал.

          Латов подошёл к Оленьке и, сделав шаг вперёд, заложив одну руку за спину, кивнул головой. Она после глубокого реверанса тоже ответила лёгким поклоном.  Её рука легла на его плечо, он обхватил её талию, и они пустились...
          Они кружились по залу, почти не касаясь пола. Они проносились, они скользили, они летели по залу навстречу судьбе.
Её лёгкий подвижный стан подчинялся каждому его движению. Иногда Оленька горделива откидывала назад свои плечики и грациозно кружилась под его рукой.
          Всё вокруг: люди, светильники, зеркала -- слились в одно мерцающее марево. Они ничего не видели вокруг себя -- только глаза друг друга.
               
          Лёгкий румянец загорелся на её щеках. Оленька не понимала, что с ней происходит. Она буквально тонула в его глазах.
И сил, чтобы отвести от него свой взгляд, у неё уже не было. 
          Какое-то странное томление охватывало её.  Глаза её затуманились, у неё начала кружиться голова и предательски слабели ноги. Изредка по её телу пробегала нервная дрожь. Латов любовался её изумительной красотой, смотрел на неё с восхищением и восторгом.
          -- Как вы прекрасны! -- шептали его губы.
Кружась и покачиваясь под звуки вальса, Оленька купалась в волнах его мужского обожания, пытаясь устоять под напором его мужской страсти.
          Её глубокие тёмные глаза с каким-то напряжённым вниманием наивно и нежно смотрели на Латова.
          -- Божественный танец! -- сказал поручик, когда закончился вальс.


               
                Глава 18.

               

        Ранним воскресным утром в осиновой роще Латов писал свой очередной этюд. Рядом с ним в беседке сидела Оленька и занималась графикой. Их лошади были привязаны к деревьям, между которыми  летали белые паутинки – предвестницы бабьего лета.
        -- Какие у вас планы на сегодня? – спросила она.
        -- Хочу посмотреть заброшенный монастырь, -- ответил он. -– Наш полковой священник отец Ипполит попросил меня сделать там пару эскизов для архиепископа Феофана. Святые отцы всерьёз задумали отреставрировать это сооружение.  Кстати, это недалеко от того места, где вы тонули.
        -- Здание кирпичного цвета? Я думала -- это заброшенная церковь.
        -- Нет, нет. Это монастырь. А вы знаете его историю?
       Оленька отрицательно замотала головой.
       
        -- Там во время Пугачёвской смуты укрывались дети местных помещиков. Родители их погибли, а они остались в живых.
        -- Почему же разбойники не захватили монастырь.
        -- А к нему не так-то просто подойти. В то время со стороны озера стояла густая стена камыша.  А с берега непроходимое болото.
        -- И как же туда пройти?
        Местные мужики показали мне брод. Раньше по нему на остров перегоняли коров. Он так и называется Телячий брод. Мужики разбирали монастырские стены на кирпичи и вывозили их в свои деревни.
        -- А там глубоко? – спросила она.
        -- Чуть выше колена, -- ответил он. – Но лошадь свободно пройдёт…

   
        -- Ну что, Оленька, я закончил, -- через некоторое время сказал Латов и стал собирать краски и кисточки. 
Затем он разобрал мольберт и всё это положил в свой саквояж.
       -- И когда вы хотите посмотреть монастырь? -- спросила она.
       -- Да прямо сейчас, -- ответил поручик. –- К чему откладывать.               

         Он посмотрел на небо, затянутое тучами, на раскачивающие кроны деревьев и добавил:
        -- К тому же надо торопиться, что-то погода начинает портится.
        -- Возьмите меня с собой? -- попросила она.
        -- А Иван Данилович не будет волноваться, что вас нет? -- спросил Латов.
        -- Он по воскресениям перестал бывать дома, -- вздохнула Оленька. -– Даже не ночует. Говорит, что ему далеко возвращаться из летнего полевого лагеря.
        -- В полку много новобранцев, многих из которых приходится обучать воинскому делу чуть ли не с нуля, -- кивнул головой поручик и, закусив губу, опустил глаза в землю.

        Через полчаса наши герои были уже в монастыре. Зайдя внутрь здания, они не увидели ничего необычного: битые кирпичи, разбитая штукатурка и повсюду кучи мусора. Всё ценное, что здесь находилось, было давным-давно вывезено.
Ни одной целой двери, ни одной рамы на окнах не осталось.
        Они вышли из здания и сделали несколько зарисовок монастыря. Он красками, она карандашом.
Между тем погода ухудшалась с каждой минутой. Ветер усиливался. По озеру побежали волны.  Солнце растворилось в дымке и погасло. Ласточки летали низко у самой земли. Издалека послышались отзвуки грома. Первые капли упали на землю -- и вскоре  барабанная дробь дождя заполнила всё вокруг.
       
        Латов торопил Оленьку, но она просила минутку подождать, ей очень хотелось дорисовать кресты на куполах. Когда они собрались, сели на лошадей и поскакали домой, дождь уже хлестал в полную силу. Латов даже пожалел, что не уговорил её остаться в монастыре и переждать непогоду.
        Как только они перешли Телячий брод, дождь превратился в настоящий ливень. На них обрушилась стена воды.
Через какое-то мгновенье Латов и Оленька промокли насквозь, буквально до нитки.
        Делать нечего, пришлось им срочно спешиваться, привязывать лошадей и спасаться под ближайшим деревом, которым оказался огромный ветвистый дуб. На их счастье у основания ствола нашёлся небольшой бугорок, куда они и встали.
Сюда почти не попадала вода.

        Она вся продрогла. Без шляпы мокрые волосы намокли и прилипли ко лбу. Он прижал её к груди, снял ментик
и накинул ей на плечи. Затем убрал ей волосы со лба и погладил по лицу. Оленька чувствовала, как колотится её сердце. Потом она стала ощущать биение и его сердца, оно нарастало, становилось все сильнее и громче. Его даже не мог заглушить страшный шум ливня. И вдруг их биения слились в единый перестук.
        И уже невозможно было различить, где его сердце, а где её. Как будто у них стало одно сердце на двоих.
      
        Оленька подняла голову и посмотрела на него в упор. И с этого момента, как тогда на танцах, она уже не могла отвести
от него свой взгляд. И снова, как тогда, какое-то странное томление охватило её. Взор затуманился, голова закружилась, Оленька не чувствовала под собой ног...
        -- Петенька! -- прошептала она и потянулась к нему. Он склонил голову и прикоснулся к её губам...
            
        Она сняла ментик, её мокрое отяжелевшее платье будто само соскользнуло с плеч... Оленька закрыла глаза. Земля под ней закачалась и стала куда-то уплывать... Но она уже ничего не чувствовала и не ощущала, безжизненно повиснув на его руках.  Дальше всё было как в тумане, словно в бреду...
      
        Когда она снова ощутила себя, Оленька медленно приоткрыла глаза и сквозь туман, будто из другого мира, посмотрела
на него. Радостная улыбка заиграла на её губах, и она снова закрыла глаза, словно не желая возвращаться из этой прекрасной сказки...
        А ливень совсем обезумел и не думал останавливаться.
               

                Глава 19.
 
   
         Несколько дней Латов и Оленька не видели друг друга. Он словно в воду канул, полностью исчез с её горизонта. Она уже стала волноваться: уж не случилось ли что с ним?

         ...Последние события совершенно выбили поручика из привычной колеи, разрушили его спокойное прежнее существование. Почти всё свободное время он часами метался по комнате из угла в угол, не зная, что ему предпринять...
         
         Как-то под вечер к Латову зашёл его духовник полковой священник отец Ипполит. Он был в своей обычно униформе,
в чёрной рясе с медным крестом на груди. Святой отец остался очень доволен акварельками с видами монастыря, которые накануне передал ему поручик. С Латовым он был ещё и в приятельских отношениях, что и неудивительно: они были почти одного возраста. К тому же поручик не раз помогал батюшке реставрировать старые иконы, за что тот был ему премного благодарен.               
         Они решили поужинать. Но у Латова дома было шаром покати. Пришлось им спуститься в трактир. Они заняли маленький столик в самом углу и заказали расстегай и по шкалику водки на брата. После того как они выпили и «заморили червячка», поручик обратился к священнику:
         -- У меня к тебе один вопрос, ваше преподобие. Я тут совсем запутался.  Прелюбодеяние –- это очень большой грех или нет?
         -- У тебя что роман с замужней женщиной?
         -- Похоже на то, -- признался Латов.
         -- Сначала отвечу кратко, -- сказал священник. -- Любой блуд является смертельным грехом.

         А теперь чуть подробнее. Спаситель, выставляя  любовь к Богу как высшую заповедь, второй и ей подобной заповедью назвал любовь к ближнему.  То есть, любовь к богу в земных условиях материализуется в любовь к ближнему. И эти две любви и составляют одну единую любовь. Одна без другой не бывает. Недаром же Иоанн Богослов сказал:
«Кто говорит: я люблю бога, а брата своего ненавидит, тот лжец».

         Супружеская любовь – это любовь двух половин единого человека, называется супружеской, как сопрягающей, то есть, объединяющей их.
         Когда ты соблазняешь чужую жену, ты воруешь вторую половинку у единого человека, тем самым разрушая его.
А если у них есть дети, ты делаешь их несчастными.
         -- Но ведь это только физическая измена?
         -- Наивное заблуждение, что секс и любовь могут существовать отдельно! Человек -- единство духовного и физического. Изменяя телесно, женщина рано или поздно изменит и духовно. Она убьёт и разрушит свою семью, сохраняя лишь видимость супружеских отношений.

       
          Сущность любого греха –- в любви только к самому себе. В себялюбии. Всё внимание человека сосредотачивается на нём самом, на его страстях и желаниях.
          Себялюбие, стремясь к максимальному удовольствию, всегда соединяется с чувственностью. Тогда тело и его животные инстинкты начинают управлять человеком.
          Ну а когда грех так овладевает человеком, что переходит в порок, в человеке окончательно разрушаются нравственные опоры. Происходит окончательная победа злого начала над добрым. Зло захватывает всю его душу.
          Кстати, слово «нравственность» происходит не только от слова «нрав», но и от глагола «нравиться».  А что же нравится человеку и вызывает у него удовлетворение?  Только Истина! Добро и Правда!

           Вспомни, как на войне ты молился перед каждым боем, -- и Бог тебя уберёг! А ведь дважды твой кивер был пробит пулями. Так что теперь выбор за тобой: или ты с Богом или ты с Дьяволом. Третьего не дано!
           Видя, что Латов затрудняется с ответом, он продолжил.

           -- Если хочешь, можем спуститься на грешную землю. Задай себе простой вопрос: сможешь ли ты сделать эту женщину счастливой?  До 30 лет тебе всё равно жениться не разрешат. Да и дохода в 150 рублей в месяц, насколько я знаю, у тебя тоже нет.
А даже если уйдёшь в отставку, тоже не сможешь на ней жениться. Развестись у нас, сам знаешь, практически невозможно. 
А так как шила в мешке не утаишь, всё кончится скорее всего дуэлью и смертью, может быть, совсем невинного человека...

Если хочешь, можешь послать мне её на исповедь, я попробую с ней переговорить. А может тебе лучше просто перейти в другой эскадрон?
           -- Я, наверное, так и сделаю, -- сказал Латов.   И даю вам слово, святой отец, что больше греха прелюбодеяния в моей жизни не будет.   
   
           Когда Латов, выйдя из трактира, провожал отца Ипполита, около них остановилась нарядная коляска графини Шацкой.
Графиня поздоровалась с молодыми людьми, а затем обратилась к поручику.
           -- Куда это вы пропали в последнее время, ваше благородие? -- упрекнула она его. -- Оленька совсем извелась, ей просто
не с кем петь. Не забывайте, вы у нас единственный мужской голос.
          -- Я неважно чувствовал себя в последнее время, -- стал оправдываться поручик. –- Но в следующую субботу, даю слово,
я обязательно приду.
          -- Смотрите, иначе я рассержусь, любезнейший! -- пригрозила пальчиком графиня.
        После чего она передала ему текст нового романса «Твои глаза зелёные».
          -- Обязательно выучите! -- потребовала графиня. -- Оленька хочет его исполнить непременно с вашим участием.
               
               
                Глава 20.   
            

         На следующий день после разговора Латова с батюшкой на местном ипподроме проводились ежегодные соревнования между эскадронами гусарского полка. На каждой дорожке были установлены барьеры и ямы с водой. К финальным скачкам допускались только те всадники, кто получил высокие оценки за выездку.
         От эскадрона Жеребкова в финал вышли поручик Латов и корнет Крылов –- совсем ещё молодой юноша с золотистыми волосами. За такой сложный элемент выездки как пассаж (медленная рысь с выраженной стадией провисания) корнет заслуженно получил высшие баллы.

         Погода в этот день не подвела. Солнце было закрыто белыми перистыми облаками. Жара спала. Прохладный ветерок
с Волги приятно обдувал лица, шевелил кроны деревьев. Неугомонные ласточки летали высоко над землёй.

         Двуярусные трибуны ипподрома были заполнены под завязку. Соревнования гусар вызвали неподдельный интерес
у горожан, особенно у женской его части.
         На втором этаже под навесом на самых дорогих местах сидела графиня со своим мужем, рядом с ней сидела Ольга Юрьевна. Чуть поодаль почтмейстерша со своим новым кавалером. Жеребков вместе с другими командирами эскадронов сидел в первом ряду в непосредственной близости от командира полка и городского начальства. Можно смело сказать, что здесь было почти всё местное общество.
       
        -- Это надо же, -- пробурчал муж графини, читая «Биржевые ведомости». -- Цены на лошадок снова поползли вверх!
Надо срочно продавать, пока не случился отскок.
        -- Кто ж может знать, что будет завтра? -- развела руками графиня.
        -- А мне и знать ничего не надо. Главное -- успеть вовремя зафиксировать прибыль... Ой! Чуть не забыл! Надо же сходить
в букмекерскую контору. «А вы не желаете ли сделать ставочку?», –- обратился он к жене ротмистра.
        -- Я не играю в азартные игры, -- ответила Оленька. -– А, впрочем, можете поставить рубль на Латова. Его Орлик самый резвый из всех скакунов.
        -- Ну что ж я, пожалуй, тоже поставлю на Орлика, -- сказал муж графини. -- Вы меня убедили.
               
      
        Всадники выстроились в одну линию, зазвенела рында –- лошади рванулись вперёд. Заезд стартовал. По дорожкам, переливаясь мускулами, проносились дикие вихри, полные силы и грации. Гривы развивались на ветру, куски земли вылетали
у них из-под ног, ипподром дрожал под ударами их копыт. Зрелище захватывало зрителей. Люди кричали что есть мочи, болея за своих.  Над ипподромом стоял несмолкающий гомон и гвалт.
       Ольга Юрьевна и муж графини выкрикивали одно и тоже слово и, что удивительно, в унисон.
       -- Латов!!  Латов!!  Латов!!
       Графиня сначала молчала, но потом тоже предалась этому буйству.


         Сначала шесть всадников держались плотной группой, накручивая круги по ипподрому. Но где-то на середине дистанции один всадник стал отставать.   Создалось такое впечатление, что наездник потерял управление лошадью.
         Его кобылу «закидывало» то вправо, то влево, мотало из стороны в сторону. Причём поводья неестественно провисали.      
        «Что же он вытворяет! -- удивлялся ротмистр. -- Ведь любой кавалерист знает, что при рыси или галопе лошадь немного поднимает голову, а потому поводья нужно делать короче».
        -- Из какого же он эскадрона? –- поинтересовался Жеребков.
        -- Судя по номеру на спине из твоего! -- захихикали сидевшие рядом его товарищи.
        Жеребков взял бинокль и навёл его на отстающего. Ну, конечно же, это был его подопечный корнет Крылов.
               
        Перед одним из препятствий его лошадь просто остановилась, не желая прыгать. В этот момент у ротмистра выступила испарина на лбу.
        Лишь с третьей попытки наезднику удалось сделать прыжок. Но тоже самое произошло и перед следующим барьером. Лошадь встала на дыбы, сделала «свечку», а потом «понесла».  Всадник чуть не слетел на землю, с огромным трудом удерживаясь в седле.               
               
        -- Как он сидит! -- не смог скрыть своего возмущения ротмистр. «Он что, первый раз в седле! Надо же держать равновесие. Он просто ложится на кобылу».
        -- Такое впечатление, что его задница приклеена к седлу! -- усмехнулся  командир одного из эскадронов.
        -- Настоящий укротитель диких мустангов, -- добавил его сосед. -- Просто матадор!
        -- Хорошо ещё, что его кобылка не стала «козлить», -- вставил один из них. И вся мужская компания дружно захохотала.
       Жеребков закипел от гнева. Но, ничего не поделаешь. Приходилось терпеть.

       Время для него тянулось теперь мучительно долго. Терпеть этот позор было просто невыносимо. Но, славу богу,
всему когда-то приходит конец.  Наконец, заезд финишировал, его победителем стал Латов. Так что в личном зачёте они были первами. А вот в командном эскадрон Жеребкова оказался на последнем месте.
        -- Завтра я жду от вас объяснительную на стол, всенепременно-с! – подойдя к ротмистру, гневно бросил командир полка и покинул трибуну.

        Вскоре перед глазами рассерженного ротмистра предстали участники заезда: Латов и Крылов. Жеребков похвалил Латова.
        -- Ты спас честь нашего коллектива, -- сказал он, обняв поручика.
        А затем ротмистр переключился на виновника торжества.
        -- Смею спросить, чем мы объясним сегодняшнее цирковое представление, голубчик?
        Корнет стоял весь красный, он не знал куда спрятать глаза. Казалось, он был в полной прострации, не понимая,
что происходит.
        -- Лошадь перестала меня слушаться, -- с трудом произнёс он.
        -- Да Звёздочка самая послушная кобыла в нашем эскадроне! -- обрезал его ротмистр. -– Я сам на ней постоянно езжу.
А по скорости она и Латовского Орлика может уделать.  «А ты, браток, случайно не пьян?».
         Ротмистр подошёл к корнету и попросил дыхнуть. Впрочем, никакого запаха ему уловить не удалось. Корнет молча стоял, виновато опустив голову.
        -- Ну что так и будем в молчанку играть? – ударив кулаком по ограждению беседки, закричал ротмистр. –- Я жду объяснений!

         В это время к ним подошёл полковой ветеринар Гордей и сообщил, что у Звёздочки и поводья и стремена были вымазаны салом. Поэтому-то лошадь была практически неуправляема.
        -- Ну и кто это сделал? –- спросил Жеребков.
        -- Точно никто не знает. Но гусары мне рассказали, что неделю назад корнет увёл девушку, прачку Василису, у рядового Сидоркина. После чего тот во всеуслышание заявил, что обязательно отомстит.
        -- Я у него никого не уводил, -- оправдывался корнет. –- Она сама пришла.

        -- Я не собираюсь копаться в чужом грязном белье! -- закричал Жеребков. -– Но вот что я вам скажу, братушки.
В нашем эскадроне не принято уводить девушек у боевого товарища. Можете увести у кого угодно, хоть у Николая Степановича.
        -- Если получится, -- поднял вверх указательный палец муж графини.
        -- Конечно, если получится, –- подтвердил ротмистр. Или увести девушку в другом эскадроне. Но в нашем коллективе это не принято. Наш эскадрон –- одна семья. Зарубите это себе на носу. Завтра же объяснительную мне на стол. 
        Корнет был совершенно подавлен и растоптан. Вид у него был жалкий. Казалось, вот-вот -- и он расплачется.
       
        -- Чего это вы напали на бедного мальчика, -- вступилась за корнета графиня. -- Видно же, что вины его здесь нет.
        -- А вы, женщина, не вмешивайтесь в наши дела! -- осадил её ротмистр. – Он уже не мальчик, а взрослый мужчина, гусар.
Он обязан был проверить сбрую перед соревнованием. Так что наказан он будет по-любому.
        -- Ступайте! Вы свободны, -- обратился к корнету Жеребков.
        -- Разрешите откланяться, -- кивнул головой корнет и покинул трибуну.
        -- Вот до чего бабы доводят,.. -- употребив крепкое словцо, буркнул ротмистр.    

         -- Иван Данилович, давайте сменим тему, -- сказала графиня. – А то у меня окончательно испортится настроение.
Хочу вас обрадовать. Мой муж надумал продать вам ещё несколько лошадей.
         -- Чего же вы до сих пор молчали, дорогие мои! Впервые за этот день на лице ротмистра появилась улыбка.
Графиня с мужем и Жеребков отошли в самый конец трибуны и стали обсуждать детали предстоящей сделки.

         Воспользовавшись моментом, Ольга Юрьевна подошла к Латову.
         -- Последние дни вы к нам не заходите, -- с тревогой в голосе сказала она. –- Мне кажется, вы стали меня избегать... как прокажённую.
        -- Ольга Юрьевна, не извольте гневаться, -- замялся он и опустил глаза.
        -- Если вы не хотите, чтобы вас видели мои домочадцы, мы можем встретиться в другом месте.
        -- Ольга Юрьевна, здесь не место для подобных объяснений. Завтра воскресный день. Я буду в осиновой роще.
Там и поговорим.
         Поручик откланялся и покинул трибуну.

               
                Глава 21.             
      
      
        Ранним утром жена ротмистра появилась у знакомой беседки. Она зашла внутрь, села и стала ждать поручика.
Лицо её было грустным, а вид измождённым.
        В этот утренний час Латов обычно уже писал свои картинки, но сегодня он почему-то задерживался. Взошедшее солнце только-только показалось над горизонтом. Капельки утренней росы словно россыпи брильянтов сверкали в траве.
Прохладный воздух, наполненный горьковатым ароматом растений, проникал в беседку. Он пьянил, от его дурманящего запаха и тепла слегка кружилась голова. Тихо посвистывала на осиновой веточке беспокойная синичка, охранявшая своё гнездо. В эти часы утренней свежести Оленька ощущала особый прилив душевных сил.
         
         Из темноты стали выплывать контуры деревьев, кустов, кромка леса на горизонте -- всё то, что было укрыто ночной пеленой.
         Волга в это время чем-то напоминает большое сонное озеро. В тягучей воде резвятся мальки, время от времени шлепает хвостом небольшой окунёк; иногда вода вскипает фонтанчиками-бурунами от охотящейся загоном рыбной стаи. Из птиц видны только чайки, которые лениво покачиваясь на волнах, поедают мелкую рыбешку.
        Чтобы как-то отвлечься от томившего её ожидания, Оленька достала тетрадку с текстами романсов и арий и стала читать. Первой ей на глаза попалась ария Лизы из «Пиковой дамы».               
               
                «Ах, истомилась, устала я!
                Ночью и днём, только о нем,
                Думой себя истерзала я...
                Где же ты, радость бывалая?»

        «Господи, ну прямо как про меня, -- подумала она. -- Неплохо бы её разучить и спеть у графини».
Послышался отчётливый топот копыт. Оленька вышла из беседки. Вскоре из-за деревьев показался Латов на своём Орлике.


        Он спешился, привязал своего буланого к дереву и подошёл к ней. Они поздоровались. Наступило неловкое молчание,
первой его нарушила Оленька.
        -- Вы перестали у нас бывать, Пётр Алексеевич. «Может быть я вас чем-то обидела?».    
      
         Немного помолчав, он начал говорить.
         -- Ольга Юрьевна, мы должны прервать наши отношения. Лучше это сделать сразу, пока мы не зашли слишком далеко. 
Иначе будет только хуже, будет ещё больней.
         Её словно передёрнуло, она схватилась руками за горло.
         -- Я разговаривал вчера с моим духовником отцом Ипполитом. На турецкой войне я всегда искал его благословение перед боем, и это не раз спасало меня от смерти. Отец Ипполит считает прелюбодеяние смертельным грехом.
         К тому же ваш муж не только спас мне жизнь, но и спас мою честь, вступившись за Лизоньку. Связь с его женой – это как связь с женой своего родного брата. Я этого не могу допустить. Я буду писать рапорт о переводе в другой эскадрон.

         -- Вы меня не любите? –- дрожащим голосом спросила она.
         -- Ольга Юрьевна, я каждое утро просыпаюсь с вашим именем на устах. При мысли о вас радость переполняет мою душу. Жизнь для меня приобретает новый смысл. Даже самые плохие, хмурые дни становятся яркими и цветными.
А по ночам я не могу уснуть, душа пылает и тело горит в огне. И ничего я с этим поделать не могу.


         -- Боже! Какой ужас! –- вскрикнула она, прикрыв ладонями рот. -– Со мной происходит тоже самое.
Оленька подошла к Латову и поцеловала его. На её глазах выступили слёзы. И она тут же упала в обморок.
Он подхватил её на руки и прижал к себе.
         Когда Оленька очнулась, слёзы полились рекой из её глаз. У неё уже не было сил сдерживать себя.
         -- Не уезжайте! Я умоляю вас! Я просто умру, если не буду видеть ваших глаз!

         -- Ольга Юрьевна, успокойтесь, возьмите себя в руки. Вы уже взрослая женщина, посмотрите правде в глаза. 
У нас с вами и в будущем практически нет шансов вступить в законный брак.
         -- Я согласна быть вашей служанкой, горничной, прачкой! -- умоляла она. – Или даже просто наложницей.
         -- Но я не согласен. Я не позволю вам так унизить себя.
         -- Что же мне делать? – спросила она. – Вы подарили мне глоток любви, чтобы я не умерла от жажды. А теперь снова оставляете меня умирать на раскалённой земле.
       
         -- Сходите на исповедь к отцу Ипполиту, я уверен вам сразу станет легче на душе.
         -- Мне стыдно и страшно ему признаться в таком грехе.
         -- Всё равно сходите, хуже не будет. Для начала можно признаться в каких-нибудь мелких грешках. Зависть там, скажем, или обжорство. Сразу за папертью в притворе в полковой церкви висит список мелких прегрешений.
         -- Как скажите, Пётр Алексеевич, -- кивнула головой Оленька. -- Я обязательно схожу.
         
         Позже, когда Латов ускакал, она ещё долго сидела в беседке и плакала, уткнувшись лицом в ладони, 
«всхлипывая и колеблясь всей грудью, как плачут дети».
         В голове её звучала наполненная музыкой ария Лизы.

                «Ах, истомилась, устала я!
                Ночью и днём, только о нём,
                Думой себя истерзала я...
                Где же ты, радость бывалая?»


                Глава 22.
   

        На следующей день, как и просил Латов, Оленька, надев простую одежду и повязав голову чёрным платком,
пошла в полковую деревянную церковь.
        В притворе она выписала на бумажку несколько прегрешений и вошла в среднюю часть храма.

        В это время в церкви была только одна женщина, которая, поставив свечку, усердно молилась на икону Николая Чудотворца.
       На амвоне стоял молодой священник в чёрной рясе, поверх неё была одета золотисто-белая епитрахиль, на которой поблескивал медный наперсный крест. Оленька сразу узнала в служителе церкви полкового священника Ипполита.
Он тоже её узнал, спустился с амвона, подошёл, поздоровался и пожал руку.
        -- Рад вас приветствовать, Ольга Юрьевна. Давненько вы у нас не бывали. Смею спросить, с чем это вы к нам пожаловали?
         Узнав, что она хочет покаяться в своих прегрешениях, он улыбнулся.
        -- Мне трудно в это поверить, матушка, -- сказал он.
Затем он отвёл её в церковный дворик и, усадив на скамейку, сел рядом с ней.

        -- Мы с вами старые знакомые, так что можем обойтись без формальностей. Церковные своды на некоторых посетителей слишком сильно давят, они не могут свободно говорить. Вы мне просто расскажите о своих прегрешениях не как строгому духовнику, а как своему близкому другу.
        -- Извольте-с, у меня даже список есть, -- сказала она и протянула святому отцу листок бумаги.
        -- Вот и замечательно, -- ответил священник. Это упрощает всё дело.  Посмотрим теперь, в чём же это вы так сильно нагрешили. Он взял список и начал читать, иногда вставляя свои комментарии.
   
1. Засыпала с греховными мыслями и мечтаниями.
(ну что: грех сладок, а человек падок)
2. Искушала мужчин, носила просвечивающую одежду.
(в вашем возрасте это простительно)
3. Имела дух ревности к подруге и сестре.
(не расстраивайтесь, с годами это быстро проходит)
4. Читала больше, чем молилась.
(вашей библиотеке можно только позавидовать; кстати, я так и не вернул вам томик Пушкина, простите, обязательно на днях занесу)

5. Нежила плоть душем, ванной, баней.
 (тело – храм нашей души, можно его немного и понежить, главное – не переусердствовать)
6. Красила волосы и подмолаживалась. Пользовалась духами. 
(а вот это, думаю, зря; вы и так от природы удивительно хороши)
7. Не всегда давала взаймы.
 (ну и правильно, в долг давать—дружбу терять; напьемся -- подеремся, проспимся –- помиримся)

8. В праздники пила вино.
(ну и что, пьяный проспится, а дурак никогда; пить можно, напиваться нельзя)
9. при болезни показывалась мужчине-врачу.
(а что делать, если другого нет) 
10. В воскресные дни ходила не в храм, а за грибами, ягодам.
 (надеюсь, это было не часто)
11. Ревновала мужа, со злобой вспоминала о сопернице, желала её смерти.
       (гнев и ненависть—это конечно смертельные грехи, но мне трудно представить соперницу, которая могла бы бросить вам вызов)

12. Покупала лотерейные билеты с надеждой на обогащение, мечтала о путешествиях и развлечениях.
 (зря вы надеялись, с нашими лотереями выиграть практически невозможно)
13. Отвлекалась от молитвы при укусе комара.
 (Ну что тут сказать. «Терпи, казак, -- атаманом будешь»)
14. Верила приметам. (главное -- зеркало не разбить)
15. После блудного сна не всегда читала молитвы от осквернения. 
(Каяться кайся, да опять за то же не принимайся)
   
         -- Ну вот наконец-то мы дошли и до блуда, -- сказал отец Ипполит. -- Кстати, у женщин из грехов он встречается чаще всего. Даже монашенки в преклонном возрасте в этом признаются. Вы ничего не хотите мне поведать, дочь моя?
         -- Я даже не знаю, что говорить, святой отец, -- слегка смутившись, сказала Оленька.
         -- Хорошо, я вам подскажу. Была ли у вас близость с мужем не для зачатия детей, а из похоти?
         -- Я никогда об этом не задумывалась. Я считала, что просто исполняю свой супружеский долг.
         -- Так, требовали ли вы от мужа предохранения, прерывания акта?
         -- Что вы такое говорите, ваше преподобие!  Моя самая заветная мечта – родить ребёнка.

         -- Жили ли вы похотно с мужем, допуская извращения и плотские удовольствия?
         -- Что значит похотно?
         -- К вашему сведению, церковь осуждает страстную любовь в браке, считая это нарушением таинства.
         -- Ну хоть здесь-то к нашей семье нет претензий. А насчёт извращений ничего сказать не могу. Я не знаю, что это такое.
Может быть вы объясните.
         -- Ну это, как бы вам сказать... ну это отклонение от общепринятого.
         -- Ну, например?
         -- Ну это когда вы идёте, скажем, в гости и, спутав двери, заходите не туда.
         -- Да помню: был такой случай. Муж пришёл домой пьяный и перепутал входную дверь с чёрным ходом.
         -- Ну и что?
         -- Что-что! Да я его просто выставила за дверь и не пустила в дом.
         -- Да вы не без чувства юмора.
         -- Также, как и вы.

        -- Ну хорошо, продолжим. Простирали ли вы руки к своему нагому телу, смотрели и трогали руками тайные уды?
        -- Когда мылась в бане.
        -- Нет, нет. Когда одна лежали в постели? Спрошу прямо. Занимались ли вы рукоблудием?
        -- Неужели это тоже грех?
        -- Да, и к тому же отнюдь не малый.
        -- Ну что вам сказать, -- потупив глаза в землю, заговорила она. -– Не буду скрывать, в отрочестве проявляла нездоровый интерес. Но потом, повзрослев, когда я стала держать руки поверх одеяла, я полностью избавилась от этой напасти.
        -- Допускали ли вы половые связи до брака?
        -- Вот чего не было, того не было. Если не верите, можете у мужа спросить.

    
        -- Как я ни пытался вас разговорить, любезнейшая Ольга Юрьевна, но главный свой грех вы утаили. Вы были со мной
не совсем искренней.
        -- Что вы имеете ввиду, святой отец?
        -- Я имею ввиду грех прелюбодеяния.
        -- Откуда вы это знаете? Вам что, поручик обо мне рассказал?
        -- Он мне не назвал ваше имя, он просто рассказал о своём грехе. Но я же видел в музыкальной гостиной, как он на вас смотрел.
Так что согрешить вы могли только с ним.
        Тяжело вздохнув, она слегка кивнула и склонила голову, словно соглашаясь с его словами.
      
         -- Только не подумайте, что вы сегодня исповедовались мне, предупредил он. -- Это был лишь предварительный разговор.
Для исповеди вы ещё не готовы. В вашей душе добро переплелось со злом.
Мало осознать свои грехи, раба божья Ольга, надо ещё искренне в них раскаяться. Необходимо иметь искреннее желание очиститься духовно при помощи молитв и чистосердечного покаяния. Не всегда это происходит быстро, иногда для этого нужно время.
    
        Они встали со скамейки и пошли в храм. Там он дал ей текст молитвы от прелюбодеяния. Оленька поставила свечку святой деве Марии. Затем он прочёл ей и саму молитву.

       «Великая угодница Христа, преподобная Мария! Услышь молитву недостойной рабы твоей Ольги и избавь меня от страстей, заполонивших душу и терзающих тело.
       В час разлуки тела и души отгони, святая угодница, лукавые мысли и бесов и вознеси душу мою в светлое царство Христово. Дай мне очищение грехов и спасение души.
       Во имя Отца и Сына, святого Духа, ныне и присно и во веки веков».
               
               
                Глава 23.            

      
        Как обычно по субботам графиня принимала гостей. На деньги от продажи лошадей она купила новый рояль
J. Beсker,**** установив его в парадном зале. Теперь и музыкальные вечера проводились только здесь.
        Графиня подошла к зеркалу, поправила причёску, полюбовалась своим новым, сшитым по последней французской моде, бирюзовым платьем. Понемногу народ стал собираться.
       Появилась Оленька в тёмно-оранжевом платье, с белыми розами в волосах. У неё было очень бледное лицо, глаза усталые и печальные.

        -- Душенька, уж не заболела ли ты часом? -- обратилась к ней графиня. -– Что-то выглядишь ты неважно.
        -- Действительно, я слегка прихворнула, но сейчас чувствую себя уже лучше.

          Появился Латов в своей красной гусарской униформе. Он щёлкнул каблучками, поприветствовал женщин и поцеловал им ручки.
        -- Ну вот и наша пропащая душа! -- оживилась графиня.
        -- Как и обещал, -- взяв под козырёк, выпалил он. -- Поручик Латов прибыл по вашему приказанию.
        -- Не забудьте, ваше выступление будет в самом конце, -- напомнила ему Шацкая.
        Появился отец Ипполит в гражданском платье.
        -- В этой одежде вас трудно узнать, ваше преподобие, -- с улыбкой обратилась к нему графиня. –- В рясе вы выглядите более представительно.
        -- Музыка -- это ведь тоже разговор с богом. А его лучше вести в простой одежде, -- ответил святой отец. -- Вы лучше скажите, когда вы появитесь в нашем приходе. Вот и поручик, и Ольга Юрьевна недавно покаялись мне в грехах. Теперь очередь за вами.
        -- А если у меня нет грехов, что тогда?
        -- Такого не бывает. Грехи есть у всех, но мало кто любит в этом признаваться.

        -- Так вот почему вы такая бледная, -- обратилась графиня к Оленьке. -– Теперь я всё поняла.
        -- У вас есть текст? – спросила Ольга Юрьевна поручика, когда графиня со святым отцом отошли в сторону.
        -- Мне он не нужен, -- пожал плечами Латов. -– Я выучил романс наизусть.
        -- Я тоже, -- кивнула головой Оленька. -– Так как мы не репетировали, давайте договоримся. Две строчки поёте вы,
две строчки пою я. А куплет поём вместе.
        Латов не возражал.

        Первую часть вечера играли фортепианные произведения.  А вторую часть вечера полностью отдали Ольге Юрьевне.
Сегодня она пела романсы с особой грустью.
        А знаменитый Зубовский 

                «Не уходи, побудь со мною,
                Я так давно тебя люблю» *******

исполняла, не отрываясь, глядя на Латова. Казалось, её мольба была обращена прямо к его сердцу. Отцу Ипполиту даже показалось, что по её щеке прокатилась слеза.
       
                «Тебя я лаской огневою и обожгу, и утомлю».

      Ну и в самом конце вечера она с Латовым, встав на некотором расстоянии от него, чтоб можно было глядеть друг другу
в глаза, исполнила романс
    
                «Твои глаза зелёные»
         
       Впрочем, это трудно было назвать пением. Они то переходили на речитатив, то вдруг делали паузу. Скорее -- это было страстное, горячее объяснение в любви, которая так долго мучила их сердца.
      
                «Так хочется хоть раз,
                в последний раз поверить,
                Не все ли мне равно,
                что сбудется потом;
                Любви нельзя понять,
                любовь нельзя измерить,
                Ведь там, на дне души,
                как в омуте речном.

                Пусть эта глубь бездонная,
                Пусть эта даль туманная
                Сегодня нитью тонкою
                Связала нас судьба,
                Твои глаза зеленые,
                Твои слова обманные
                И эта песня звонкая
                Свели меня с ума…

                Не нужно ничего, ни поздних сожалений,
                Покоя все равно мне больше не вернуть.
                Так хочется хоть раз на несколько 
                мгновений
                В речную глубину без страха заглянуть...»
                (https://www.youtube.com/watch?v=p0AjCjVQ0QI)

    
         Когда они закончили петь, все присутствующие встали и устроили им настоящую овацию. Их просто не отпускали,
пока они не исполнили этот романс ещё раз.  В глазах дам блестели слёзы.
        Отцу Ипполиту от этой песни стало просто не по себе.
               
               
                Глава 24.
 

        В тот год был большой падёж скота, в том числе и лошадей, из-за сибирской язвы. В случае заражения гибель животного нередко наступала в течение суток. Цены на скакунов резко подскочили.
В эскадроне Жеребкова несколько лошадей погибли из-за элементарной небрежности и разгильдяйства. Так, например,
не использовались индивидуальные сбруи.
        И командирам кавалерийских полков было не так-то просто укомплектовать свои эскадроны даже по штату мирного времени. Приходилось буквально объезжать всех местных помещиков и коннозаводчиков и выклянчивать у них лошадей.
    
    
          Графиня Шацкая согласилась продать ещё пять кобыл с чёрным смолистым окрасом.  Лошадей пригнали в специальный манеж в летнем военном лагере, где в то аремя занимались подопечные Жеребкова. И пока полковой ветеринар Гордей осматривал и описывал скакунов, ротмистр пригласил графиню отобедать.         
         В просторной палатке за длинным столом собрались все офицеры эскадрона. Графиня села рядом с Латовым.               
   
        Сам Жеребков сидел рядом с кудрявой молодой дамой с красными розами в волосах и оказывал ей недвусмысленные знаки внимания.               
        -- Очень знакомое лицо? -- спросила графиня у Латова.               
        -- Так это же Жюли, -- ответил поручик, -- танцовщица с нашего драматического театра.   
        -- Господи! Конечно. Как же я сразу её не узнала.               
        Обведя взглядом всех присутствующих, она снова обратилась к Латову.               
        -- Смею спросить: кто этот светловолосый юноша в самом дальнем углу стола?  Ну просто вылитый Аполлон.               
        -- Это корнет Крылов, или, как мы его зовём, Егорка. Вспомните, вы ещё за него заступились на ипподроме.

        -- Боже мой! Чего это у меня сегодня с памятью (замахала она руками).  А какие у него красивые глаза.
Голубые-голубые, как у ангела!
        -- У меня, кстати, есть его портрет. Если хотите, могу подарить?
        -- Сделайте милость. Я уж в долгу не останусь, всенепременно-с.
   
        На столе стояло несколько графинов с местным волжским вином. Ротмистр поднял тост за прекрасных дам.
Гусары выпили стоя.
        Здесь же за столом сидела старая приятельница Шацкой почтмейстерша Ирма со своим новым кавалером полковым адъютантом –- краснощёким молодцеватым мужчиной с тонкими усиками. Дамы весело переглянулись.
        Вошедший в палатку Гордей сообщил, что все лошади здоровы и их можно принимать на баланс. Ротмистр поблагодарил графиню.  «Вы нас просто выручили, матушка», -- приложив руку к сердцу, сказал он.
         За это решили выпить.
         -- Дамам шампанского! -- скомандовал Жеребков.

        Принесли бутылку в ведёрке со льдом. Мелькнули чьи-то умелые руки. Раздался хлопок...
«и пробка в потолок, вина кометы брызнул ток»

        После сытного обеда хочется или спать, или спеть. Гусары обычно поют. Так уж у нас в России повелось.
Откуда-то появилась гитара. Компания подхватила песню.

                «Я люблю кровавый бой,
                Я рожден для службы царской.
                Сабля, водка, конь гусарский -
                С вами век мой золотой»

         Затем затянули

                «Ночи безумные, ночи бессонные,
                Речи несвязные, взоры усталые…
                Ночи, последним огнем озаренные,
                Осени мертвой цветы запоздалые!

        После этого романса гусары вышли из палатки, чтобы размяться. А лучший променад для гусара –- прогулка в седле. Офицеры сели на своих скакунов и стали гарцевать по манежу, выстроившись в колонну. 
        Гитарист вместе с дамами тоже вышел из палатки и стал перебирать струны. Ну как тут обойтись без марша гусар, весёлого и озорного.

                «На солнце оружие блещет,
                Во взорах огонь и порыв.
                И женское сердце
                Дрожит и трепещет,
                Заслышав знакомый мотив.
               
                Сколько было, братцы?
                Сколько ещё будет?
                Господа, гусары, вперёд!
                Друг не выдаст, бог не осудит,
                Добрый конь не подведёт! *****
               
        Латов не участвовал в общем веселье, выглядел грустным и задумчивым.  Сегодня был его последний день со своими боевыми товарищами. Руководство полка удовлетворило его просьбу о переводе в другой эскадрон.
        Группу гусар, принявших на грудь крепкого волжского вина, потянуло на подвиги. 
Они отправились в «Салон мадам Коко». В народе его просто называли бордель.
        -- Отрываетесь от коллектива, любезнейший! -- глядя на Латова, съязвила графиня Шацкая.
        -- А, если они надумают броситься с горы, мне, что прикажете, тоже последовать их примеру?
        -- Поговаривают, туда поступили новые девочки.
        -- Ваше общество, графиня, мне более приятно, -- парировал поручик.
      
        -- Так я вам и поверила! -- засмеялась она. –- Но, если у вас нет денег, я могла бы вам одолжить.
        -- А вы не боитесь?
        -- Чего? – спросила она.
        -- Ну, если я войду во вкус, вам придётся продать всех своих лошадей.
        Они дружно засмеялись...      
       
        -- Предложение конечно заманчивое, -- глубоко вздохнул он. -- Но, как вы знаете, гусары денег не берут.
        -- Странно, а как же ваше мужское предназначение? – сверля его взглядом, провоцировала она его.
        -- Воздержание, дорогая графиня, ещё никому не приносило вреда, -- невозмутимо ответил Латов.
       
        Ирма сделала знак графине, та встала из-за стола, подошла к почтмейстерше, и они о чём-то пошушукались.
После чего графиня, получив деньги от Жеребкова, стала прощаться с гусарами. В это время Латов поймал золотокудрого Егорку за пуговицу и подвёл к графине.               
        -- Знакомьтесь мадам, -- обратился он к ней, -- корнет Крылов, собственной персоной.
         -- Очень приятно, -- ответила графиня.
         -- В миру можно просто Егорушка. А это (указал Латов на неё) большой друг нашего эскадрона графиня Шацкая, Полина Андреевна.
        -- Рад вас приветствовать, -- кивнул корнет.
        -- Сегодня она нас сильно выручила с лошадками. 
        -- Мы с вами уже виделись, помните на ипподроме, -- заметила графиня.
        -- Я вас хорошо запомнил, -- снова кивнул корнет. -– Вы единственная, кто за меня заступился. Я этого никогда не забуду.
        -- Да полноте! -- смутилась графиня. -- Я это уже успела забыть.
      
        -- Тут вот какое дело, -- продолжил Латов, обращаясь к корнету.  -- Графиня влюбилась в тебя без памяти и попросила
у меня твой портрет.
        При этих словах щёчки у графини заалели, глаза полезли на лоб.
        -- Что вы такое говорите? Вы вгоняете меня в краску! -- возмутилась Шацкая и, поглядев на Крылова, добавила:
"Вы его меньше слушайте. Ему лишь бы смутить бедную женщину".
        -- Надеюсь, корнет не будет возражать, -- продолжал Латов. -- А ему я сделаю другой, ещё лучше прежнего.
        -- Я не против, -- ответил юноша. — К тому же, честно говоря, графиня мне тоже нравится.               
        Лёгкий огонь на щеках графини превратился в яркое пламя. После этих слов ей даже не захотелось уезжать, но и оставаться было уже неудобно. Она попрощалась с гусарами, пригрозив кулаком Латову, подошла к своей коляске и поехала домой.
               
               
                Глава 25.

      
      По дороге графиня заехала к Ольге Юрьевне, нашла её в вишнёвом саду и рассказала ей всё, что видела сегодня
в летнем лагере, не забыв упомянуть о Жюли.
      -- Она красивая? – спросила Оленька.
      -- Она толстовата! -- ответила графиня. -– У неё круглое румяное лицо, как у деревенской бабы на молотьбе. Никакой утончённости.
Не знаю, что он в ней нашёл. Мне такие лица не нравятся.
       -- Спасибо, утешила, -- усмехнулась Оленька.
       -- Знаешь, я кого ещё там встретила? Ирму, нашу почтмейстершу. Она мне поведала кое-что интересное.
Оказывается, эта Жюли давно переписывается с твоим Иваном Даниловичем.
      -- Я ничего не замечала, -- удивилась Оленька.
      -- А письма приходили в полковую канцелярию. Ты и не могла ничего заметить.  И скорее всего они хранятся в вашем доме. Уж поверь мне! У меня брат служит в этой самой канцелярии, там каждая бумажка на учёте, ничего не спрячешь.

       После ухода графини Ольга Юрьевна осмотрела все потайные местечки во всех комнатах, где муж мог прятать письма,
но так ничего и не нашла.
        «Он мог просто их сжечь в печке», -- подумала она. Но тут взгляд её остановился на бюро из красного дерева, которое сиротливо стояло у окна. Она открыла округлую крышку, выдвинула нижние ящички, но ничего интересного там не было.
        И тут она заметила ещё три верхних ящичка. Два крайних были открыты, в них лежала всякая дребедень. А вот средний был закрыт на ключ и никак не открывался. Этот ящичек не давал ей покоя. Она несколько дней подряд дёргала его за ручку и всё никак не могла его открыть.   
        «Сим-сим, открой дверь!», -- говорила она, но ящичек упорно не отзывался на её просьбы.

        Но видно так уж устроен мир: всё тайное рано или поздно становится явным. Как-то в обеденный перерыв весь взмыленный муж заскочил домой за каким-то документом. Он куда-то опаздывал, перерыл всё бюро и, наследив грязными сапогами, убежал.
        Ольга Юрьевна попросила Дуняшу убрать грязь и, пока та вытирала пол, машинально взглянула на бюро. Она не поверила своим глазам! Средний верхний ящичек был не задвинут до конца и из него торчал ключ. Ротмистр так торопился, что забыл его закрыть.

        Отпустив Дуняшу и притворив за ней дверь, она перенесла ящичек на стол и стала изучать его содержимое.
Ей сразу бросилась в глаза пачка белых аккуратных конвертиков, перевязанных алой лентой. От них ещё исходил тонкий аромат духов. Тут же лежали пустые конверты, в которые вкладывались маленькие. На лицевой стороне конверта обычно писался адрес. А тыльная сторона запечатывалась сургучом.

         Она сняла ленту и стала рассматривать письма. Судя по датам, переписка началась ещё тогда, когда он служил
в Петербурге и продолжалась до самого последнего времени.
        Нехорошо читать чужие письма. Но это напрямую касалось её жизни, её судьбы; и она не удержалась и стала читать.
Сначала ей попалось на глаза наставление: как писать любовные письма. Уж в чём-в чём, а в изящной словесности её муж был не силён.
Он всегда считал это чепухой.  А вот поди ж ты, однако, понадобилось.

        «Сiи письма совершенно отступаютъ отъ слогу писемъ. Одна страсть должна вездЂ управлять перомъ. Въ нихъ не должно быть примЂтно ни малЂйшей натяжки; ихъ пишутъ в самомъ движенiи страсти. Жаръ, съ которымъ начато письмо, долженъ быть чувствителен
до самаго конца, не уменьшаясь ни мало»

         Вскоре она выяснила, что роман Жюли с Жеребковым начался ещё в Петербурге. А когда его выслали на Волгу, Жюли долго колебалась, не решаясь покинуть столицу империи. Когда же она приехала к нему, он был уже женат. Уже ничего нельзя было изменить. Несколько писем этого периода были буквально залиты её слезами.
        Жюли хотела вернуться обратно в Петербург, но у неё для этого не хватило ни сил, ни денег. Она устроилась работать
в драматический театр и осталась жить в городе N.
        Письма от Жюли были не единственными. Хоть и в меньшем количестве, она нашла здесь письма и от других женщин.

        Грустная вырисовывалась у неё картина. Все эти годы, что она была замужем, он постоянно ей изменял. Теперь многое стало проясняться и многое становилось понятно. Отчего он пропадал где-то целыми днями, отчего не уделял ей должного внимания, отчего они спали раздельно.
        «Почему он не сказал мне, что любит другую? -- думала она. -- Я никогда бы не вышла за него замуж». А ведь за ней ухаживали и другие мужчины. Молодой помещик Круглов даже делал ей предложение -- но она отказала всем... и почему-то выбрала Жеребкова.

         «А может и в правду, говорила графиня, что он женился на мне только для того, чтобы покрыть свои карточные долги?». Но тогда она не поверила Шацкой, ибо графиня в то время была её соперницей, и сама положила глаз на ротмистра.
        Но самое обидное было то, что с её чувствами, её мечтами, её надеждами никто не посчитался. Её использовали. Она была лишь средством в осуществлении чьих-то замыслов, стремлений и интересов.
    
       Ей стало жалко саму себя. У неё задрожали плечи, затряслась голова. Комок подкатил к горлу, слёзы выступили из глаз и покатились по лицу. Она встала, упала на диван и заревела как белуга.
               
               
                Глава 26.
   
         
        Хлопнула входная дверь, послышались шаги в прихожей. Она услышала голос мужа: «Оленька, ты не видела, куда я дел ключ от бюро?».  Когда он вошёл в гостиную и увидел разбросанные письма на столе, он всё понял. Наступившая пауза затянулась надолго.
        -- Да, нехорошо получилось, -- покачав головой, сказал он.
        Жеребков подошёл к ней и попытался утешить, погладив её по плечу.
        -- Не прикасайся ко мне! -- закричала она и откинула его руку. –- Не прикасайся!
        Жеребков никогда её такой не видел. Около покрасневших глаз темнели круги.  Лицо, с выражением безысходного отчаяния, было искажено болью.  Губы её дрожали.
        -- Если ты любил другую женщину, зачем же ты женился на мне! -- кричала она. -- Как же это низко играть судьбой другого человека! Кто тебе дал такое право?  Неужели только для того, чтобы покрыть свои карточные долги! Мне говорили, но я просто не верила.         
         Он стоял, опустив голову, и молчал.

         -- Ну почему так несправедливо устроена жизнь! -- в её глазах блестели слёзы. –- У кого-то вся жизнь сплошные гулянки и развлечения. А другие вынуждены только терпеть и страдать!
         Она опустила голову и стала ходить по комнате.
         -- Господи! Ну почему я родилась женщиной! За что мне такое наказание! У нас нет даже права на развод!

         К вечеру ей стало совсем плохо, она слегла. Лицо её покрылось красными пятнами, тело горело. Иногда её охватывала нервная дрожь как в лихорадке.  К ночи она начала бредить и постоянно просила пить. Дыхание её стало учащённым и прерывистым.

         Жеребков послал Дуняшу за полковым доктором Бергом. Тот диагностировал у  супруги горячку неизвестного происхождения.
         -- Скорее всего от простуды, -- сказал медик и посоветовал теплее одеваться. -– Но возможны и иные причины, например, нервное потрясение.
         -- Это представляет опасность? -- спросил его Жеребков, когда они с доктором вышли в прихожую.
         -- Прошу отнестись к её болезни со всей серьёзностью, -- строго сказал Берг. -- С такими проявлениями возможен любой исход.
Вот недавний случай. Вызвали меня к коннозаводчику Сытину. У него заболела дочь. Симптомы у неё были очень похожи на те, что у вашей супруги. Что я только не делал, всё перепробовал, ничего не помогло. Так и ушла она, бедняжка, в другой мир.
                (он перекрестился)
        Меня тогда совесть грызла: не совершил ли я какую-нибудь врачебную ошибку?  Но, как потом оказалось, болезнь тут была ни при чём. Всему виной –- дела сердечные. Родители ей запретили встречаться с молодым землемером Заславским. Он, якобы, не их круга, к тому же беден. Вот женское сердце и не выдержало.
        -- Сейчас-то что делать? – спросил Жеребков.
        -- Сейчас для неё главное покой и постельный режим.
        Берг прописал ей лекарства, какие-то микстуры, посмотрел в свой брегет, попрощался и ушёл.
      
                Глава 27.
   

          На следующий день Жеребков съездил в своё имение, получил у матери согласие на продажу земли в письменной форме
с её подписью. В это время Дуняша неотступно сидела у постели больной.
          Потом ротмистр вернулся в полк и попросил двух своих друзей офицеров подтвердить факт его супружеской измены,
взяв с них соответствующие расписки.
         Затем он заехал домой, написал признание в своих грехах, и со всеми бумагами и письмами, засунутыми в красную ташку, отправился на встречу с отцом Ипполитом.
      
         В тот день в полковой церкви было особенно много народу. Жеребкову пришлось протискиваться сквозь толпу, чтобы добраться до амвона, на котором стоял святой отец.
        Узнав, что ротмистр зашёл к нему по делу, отец Ипполит увёл его в ризницу. Здесь, за закрытыми дверями,
усевшись на массивную дубовую скамью, Жеребцов изложил батюшке свою просьбу.

         -- Моя супруга тяжело больна, по моей вине, -- сказал он. -- Я не хочу её больше мучить. Я бы хотел, чтобы Ольга Юрьевна, моя жена, была развенчана, стала свободной. Я хочу дать ей развод.
         -- О! Вы даже не представляете в какую трясину вы лезете, милостивый государь! –- закричал священнослужитель. -- Сегодня получить развод — это почти невозможно! Даже для первых лиц государства –- это не так-то просто! 
         -- Я не мог сделать её счастливой. Со мной она не сможет ощутить радость материнства. Вот заключение врачей.
         Ротмистр достал медицинскую справку и показал её отцу Ипполиту.
         -- Я вам искренне сочувствую Иван Данилович, но бездетность не является основанием для развода. 
Нужны более веские причины... Ну, скажем, прелюбодеяние.
         
         -- А как же, святой отец! -- замахал руками Жеребков. -- Я этим всю жизнь только и занимался.
                (он достал листок бумаги)
         -- Вот моё признание.
         -- Это ещё не является доказательством.
         -- У меня есть письма женщин. Он выложил из ташки кипу писем и положил их на скамью.
         -- Вот это уже хорошо, но недостаточно.
         -- У меня есть два свидетеля, офицеры нашего полка.
                (достал ещё два листа)
         -- А что они видели?
         -- Ну как, что? Они видели, что я был в постели с другой женщиной.
         -- Это ничего не значит. Как бы вы быстро не двигались под одеялом, -- замотал головой Ипполит. -- Нужны свидетели именно полового акта, которые бы смогли заявить, что видели своими глазами, извините за непристойность, как он «засунул свой член в её влагалище». Причём, оба свидетеля должны были видеть один и тот же половой акт,
в одно и то же время, в одном и том же месте. Вот такие требования в нашем церковном ведомстве.
       
        -- Ё* твою мать!
                (Жеребков применил непечатное выражение).
        -- Только не надо здесь выражаться! -- сердито оборвал его святой отец и перекрестился. -- К вашему сведению, иногда получался полный маразм! Некоторые разводящиеся даже предлагали членам консисторий самим сходить с ними в бордель и лично засвидетельствовать процесс прелюбодеяния.
        -- Я, кстати, ходил в публичный дом.
        -- Это не считается прелюбодеянием. Тогда половину всех браков придется аннулировать.
Знаете ли вы, милостивый государь, что сегодня многие дамы, отправляя мужа в командировку, дают ему деньги на бордель.
Это исключает серьёзные романы на стороне и сохраняет семью.
А во Франции, например, мужчину признают прелюбодеем только в том случае, если он приводил в дом другую женщину и открыто (при наличии в доме жены) сожительствовал с ней в течение длительного времени.
        -- То есть, вы хотите сказать, что у меня нету шансов?
        -- Практически никаких!
        -- Чёрт знает, что такое!
        -- Иван Данилович, не надо в храме поминать нечистого! -- вынес ему повторное предупреждение святой отец и перекрестился.

        -- Жалль, что мы не договорились, -- развёл руками Жеребков и встал. -– Кстати, ко мне обратились купцы Караваевы.
Хотят купить кусок берега, о которым мы с вами говорили. Хотят построить там цех по копчению рыбы.
        -- Иван Данилович! -- взмолился отец Ипполит. – Вы же нам обещали?
        -- Но вы же не идёте мне навстречу. Почему я должен идти навстречу вам?

        -- Владыка Феофан меня просто убьёт, если мы упустим эти земли! Говорите, что вы хотите?
        -- Я уже всё сказал, ваше преподобие.
        -- Вы представляете, на что вы нас толкаете? Нам придётся нарушить установленный порядок!
        -- Вы нарушите только букву закона, но не дух. И вы это знаете не хуже меня...
        -- Хорошо, будь по-вашему, -- после некоторого колебания согласился отец Ипполит и перекрестился. –- Я передам ваши требования владыке Феофану. И надеюсь, Господь простит нам этот грех.    
   
        Прошло два месяца. Владыке Феофану пришлось использовать всё своё влияние в церковных кругах, а кое-кому из церковных крючкотворцев даже дать взятку. Помытарили его, конечно, изрядно.  Но в конце концов Священный Синод
в ревизионном порядке дал положительную оценку постановлению консистории.
        Отец Ипполит в метрической книге рядом с записью о бракосочетании Жеребковых сделал приписку.

      «По определению Нижегородского епархиального начальства, утвержденному Указом Святейшего Синода от  3.09. 18.. года, за № 1224, брак дворянина Жеребкова Ивана Даниловича, гусарского ротмистра и дворянки Жеребковой Ольги Юрьевны, совершенный (12. 07. 18.. года) в полковой церкви города N. Нижегородской губернии, расторгнут по прелюбодеянию первого, с позволением Ольге Юрьевны вступить в новый брак, и с преданием И. Д. по 20 правилу Анкирского собора  семилетней епитимии, по понесении коей представлено и ему вступить в новый брак в порядке, изъясненном в Указе Священного Синода».

                Дата 3.09. 18.. года               
                Священник Ипполит Преображенский

       Затем святой отец по просьбе Жеребкова сделал копию этой записи на бланке из метрической книги с печатью епархии специально для Ольги Юрьевны.
       Ротмистр же в свою очередь передал святому отцу все бумаги по земельному участку.  А также заявление, по которому они с матерью давали согласие на продажу земли.

               
                Глава 28.

    
          Провалявшись больше месяца в постели, Ольга Юрьевна стала потихоньку выздоравливать. Она уже ходила по комнатам, гуляла в вишнёвом саду, совершала небольшие прогулки вдоль Волги на своей любимой Грации. И хотя болезненная бледность не спадала с её лица, худшее, по словам доктора Берга, было уже позади.

        Получив на руки выписку из метрической книги, ротмистр тут же направился к своему дому. Когда он вошёл в гостиную, супруга сидела за пианино с косынкой на голове в своём белом шёлковом халате и играла какую-то незнакомую ему песенку.   
               
                «Я опоздала, я опоздала,
                я опоздала тебя полюбить…»

        -- Сударыня, мне надо с вами поговорить, -- сказал Жеребков.
        Она перестала играть и повернулась к нему лицом.

        -- Мою вину ничем не загладить, -- начал он. -- И страдания, которые я вам причинил, неимоверны. Я понимаю, я вёл себя как последняя скотина.
Единственное, что я могу сейчас для вас сделать – это облегчить вашу участь.  Я не хочу больше быть тюремщиком и держать вас в семейной клетке как канарейку. Теперь всеми оставшимися днями вашей жизни будете распоряжаться только вы.
Теперь вы свободны от брачных обязательств. И вольны поступать так, как посчитаете нужным, как подскажет вам ваше сердце.
И если вам суждено встретить любимого человека, вы можете быть с ним счастливы, вступив с ним в новый брак.
       Она смотрела на него с удивлением, широко раскрытыми глазами, не понимая, что всё это значит.
   
        Он достал «выписку» и передал ей.
        -- С этого дня вы свободны от супружеских обязательств.
        -- Что это? – рассматривая документ, спросила она.
        -- Это выписка из метрической книги нашей полковой церкви. Другими словами, мы больше не муж и жена.
Теперь мы в разводе.
        -- Но как вам это удалось? Это же почти невозможно!
        -- Я продал епархии весь берег от Телячьего брода до старого дуба.  Там будут строить дорогу до монастыря.

        -- Жеребков, а вы не боитесь меня окончательно потерять? – спросила она.
        -- Пусть так. Но это лучше, чем каждый день смотреть на ваши потухшие глаза и опущенные плечи. Я и так перед вами
в неоплатном долгу...
        Да и с Жюли мне надо что-то решать. Она страдает и мучается, как никто другой. Мы уже не дети, чтобы постоянно прятаться от людей.
        Ольга Юрьевна сложила такую важную для себя бумагу и машинально сунула её в свой чёрный ридикюль.
      
        С этого момента Ольга Юрьевна Жеребкова была официально и окончательно развенчана. Наряду с чувством облегчения,
она ощутила некоторую тревогу. Привычная жизнь её рушилась, а что ждёт впереди она ещё ясно себе не представляла.
        Но тут случилось событие, которое перечеркнуло все её планы, да и планы очень многих людей как в городе N, так и
за его пределами.
               

                Глава 29.
 
      
        Несмотря на выходной день, ротмистра Жеребкова с раннего утра срочно вызвали в штаб полка. Там ему сообщили,
что турки нарушили перемирие. Они захватили нашу крепость на Кавказе, перебив весь её гарнизон.
        Это война! На все сборы выделялся ровно один день. Фельдъегерь привёз приказ из Петербурга. Завтра в 12-00 полк должен начать выдвижение в район боевых действий.
        Обоз готовить только лёгкий, 1-го разряда «к баталии потребные вещи». Фураж, боеприпасы, провиант.
Аптечные двуколки и полевые кухни подойдут чуть позднее. «Поднимайте людей!».

      Гусары особый род войск в России. Это была лёгкая кавалерия. Даже пик, как у казаков, во многих полках не было.
Задача гусар -- рейды по тылам противника. Партизанские действия в тылу врага. А сражаться скажем с тяжёлой кавалерией -- кирасирами, закованными в латы, -- они были не приспособлены. Неудивительно, что гусары одними из первых
уходили на войну.

        Вскоре вся территория военного городка походила на растревоженный улей. Воздух наполнили звуки полковых труб.
Личный состав готовился к походу.  Проверялось оружие, на полигоне отстреливались новые ружья.
К заточнику сабель выстроилась целая очередь. Тщательно обследовались копыта лошадей. Приводилось в порядок обмундирование.
        К обеду все основные запланированные мероприятия были выполнены. Обозы загружены. На дежурном построении командиры эскадронов рапортовали о полной готовности своих подразделений.
        После чего была дана команда «вольно». Можно было расслабиться, отдохнуть перед походом. Заняться личными делами. Попрощаться с близкими и родными.

         Многие гусары стали катать своих верных подружек на лошадях. Ведь кто его знает: придётся ли увидеться вновь.
Кто-то из офицеров доложил Жеребкову, что купец Терентьев подмоченный овёс загрузил. И сухари у него оказались
с плесенью. «Ведь сгниют по дороге», -- добавил офицер.
        -- Молодец, что заметил! –- похвалил его ротмистр. –- Весь фураж надо проверить ещё раз.

                Глава 30.
             

        В этот сумасшедший день свою бывшую больную навестил полковой доктор Берг.  Он смерил температуру, осмотрел её язычок и зрачки, прослушал лёгкие. В общем он остался доволен состоянием Ольги Юрьевны.
        -- Главное для вас сейчас, милочка, теплее одеваться и закрывать горло. И никаких сквозняков. Должен вас предупредить:
на днях ожидаются ночные заморозки...

        Перед уходом доктор обратился к ней с неожиданным предложением.
        -- К сожалению, в нашей медицинской части острая нехватка персонала, особенно с опытом ухода за больными.
А ведь до замужества вы участвовали в деятельности епархиальной общины сестер милосердия. О вас до сих пор очень хорошо отзываются как бывшие пациенты, так и медперсонал.
Поэтому у меня к вам убедительная просьба: приходите к нам на работу. Дело это, конечно, добровольное, выбор за вами. Посоветуйтесь с мужем. Но я очень надеюсь увидеть вас в наших рядах.
        -- Вы, наверное, ещё не знаете, доктор. Но с сегодняшнего дня я женщина свободная и сама принимаю решения.
Вот вам мой ответ: "Я — согласна!".
        «Интересно, как на это прореагирует поручик? -- подумала она. -- Одобрит ли он моё решение? Нет, надо обязательно увидеть его перед отъездом, переговорить. Иначе душа моя будет не на месте».
            
         Когда доктор ушёл, она тут же собралась и пошла к Латову, но дома его не оказалось. Дворник, старый татарин
в чёрном стёганом халате, сказал ей, что поручик вернётся только к вечеру; ему было велено ехать к коннозаводчику Сытину
за лошадьми.

         А тут ещё одна незадача. Куда-то делась выписка, которую дал ей муж. Она перерыла в своём доме всё вверх дном,
но так и не смогла её найти. И Жеребкова не спросишь -- он вместе с отцом Ипполитом и землемером Знаменским отправился в имение своей матушки для окончательного оформления сделки с епархией. И когда он вернётся -- одному богу известно.
        Тут она вспомнила о графине. «А ведь она ещё не знает, что я больше не жена Жеребкова, -- подумала Оленька. -- Надо бы ей сообщить».
Не откладывая дело в долгий ящик, она быстро оделась и направилась к Шацкой.
      
         
         Ольга Юрьевна застала свою подругу в парадном зале. Та сидела перед зеркалом и примеряла украшения и парики. Оленька чуть ли не с порога стала рассказывать ей о своём разводе.
         -- Ну это какое-то чудо! -- поразилась графиня. -- Ты даже не представляешь, как тебе повезло!  У меня две родственницы
в Ярославской губернии уже несколько лет всё не могут никак развестись. Они давно уже живут с другим мужчиной, и в другом месте, и имеют уже по несколько детей, а их дети всё ещё считаются незаконнорождёнными.               
        -- Муж уступил епархии часть своей земли.
        -- Ну тогда понятно! У нас сейчас ничего не делается просто так.  Даже члены царской фамилии, чтобы жениться
на разведённых женщинах, выкупают их у мужей за бешеные деньги!..

Ну да ладно, об этом мы ещё поговорим. Ты, кстати, в курсе, что сегодня у нас бал-маскарад в доме Офицерского собрания.
Это подарок нашим военным, уходящим на войну. Если хочешь, можешь пойти со мной. Я разослала приглашения почти всем офицерам гусарского полка и твоему Латову в том числе.
       
        -- Если он меня узнает, он может просто ко мне не подойти. Он же обещал прервать со мной все отношения.
        -- Ты ему скажи, что разведена.
        -- Так он мне и поверит.
        -- Ну тогда покажи ему соответствующий документ.
        -- Я его потеряла, -- опустила глаза Оленька. -- Всё в доме перерыла два раза –- никак найти не могу.
         -- Ну ты даёшь!  Маша-растеряша! Такой важный документ -- затерять!  Ну попроси мужа. Может он вспомнит.
        -- Он в имении своей матушки с отцом Ипполитом и неизвестно, когда вернётся.
             
                Глава 31.
       

        -- Между прочим, если бы ты даже и нашла документ, что ему сейчас твои возлияния в последний прощальный вечер.
Мужикам совсем не это надо.
        -- А что им надо?
        -- Господи! А ты будто не знаешь? У них сегодня отвальная. Им надо нажраться в стельку! Оттянуться от души! Ну и бабу на ночь!
        -- Какую ещё бабу?
        -- Ну какую-какую! Тут на рожу не смотрят. Ту, что под руку подвернётся.
       
        -- Латов не такой! -- заныла Оленька. -- У него есть принципы.
        -- Я тебя умоляю!  Они все одним миром мазаны.
        -- Латов не такой. Я не верю!
                (у Оленьки увлажнились глаза, задрожал голос, она чуть не сломала веер в руках)
         -- Книжный ты человечек, Оленька. Ты совершенно не знаешь жизни.  Латов не ангел из твоих снов. Он живой мужчина.
К тому же гусар.
        -- Я выслежу и расцарапаю глаза любой клуше, какая только попробует приблизится к нему!..
                (графиня засмеялась)
        -- Я боюсь, дорогуша, что тебе придётся это проделать со всем женским населением нашего городка. Ибо любая женщина может оказаться твоей соперницей. Особенно сегодня...

        Мне Эльвира, моя горничная, рассказала, что на балу будет много её подружек, гризеток.
        -- Что же мне делать? -- всхлипывая, спросила Оленька.
        -- Ну как, что? Если ты его любишь, надо бороться за свою любовь.
        -- Как бороться?..
        -- А может тебе самой прикинуться гризеткой?
        -- Но я не умею соблазнять мужчин.
        -- Вот заодно и научишься.
                (графиня стала пилочкой чистить ногти)
Вещь полезная. (палец вверх) В жизни может пригодиться.
        Какое-то время они молчали.

         -- Так ты идёшь со мной или нет, ты так и не сказала?
         -- А что остаётся. Я пойду, если меня никто не узнает.
         -- Да кто тебя узнает. Ты не забывай -- это же бал-маскарад!

        Графиня надела на Оленьку маску и подвела её к зеркалу.
        -- Все равно узнают, -- махнула рукой Ольга Юрьевна.
Тогда графиня взяла один из светлых париков и одела ей на голову.
        -- Ну теперь даже я не смогу тебя узнать, -- сказала графиня.
        -- А как же голос? По голосу меня определят.
        -- Нашла о чём печалиться, -- успокоила её графиня. -- Она взяла шифоновый шарфик и повязала его на шею Оленьки,
слегка перетянув ей кадык.
        -- Скажи, мама, -- попросила она.
        -- Мама, -- произнесла Ольга Юрьевна совершенно чужим, слегка хрипловатым голосом.
        -- Вот видишь, теперь тебя совершенно не узнать! -– захлопала в ладоши графиня. --  В крайнем случае скажешь,
что простыла. Очень правдоподобно. К тому же ты недавно болела.
        -- Но Латов меня определит по одежде. Он видел все платья, которые я ношу.
        -- Ну платье я тебе могу дать своё. Я думаю, тебе подойдёт. Комплекция у нас одинаковая.


                Глава 32.
         
         
         -- Кстати, в этой роли ты окончательно отведёшь от себя все подозрения. Тогда никому и в голову не придёт, кто ты на самом деле. Только имей ввиду, что мужчины ведут себя с гризетками бесцеремонно и раскованно. Я не думаю, что Латов будет здесь исключением.
К слову сказать, сегодня моя горничная Эльвира тоже идёт на бал, можешь к ней присоединиться.  Гулять – так гулять!
Только имя тебе тоже лучше поменять.

         -- И какое же?
         -- Что-нибудь простенькое. Ну, например, Люсия.
         -- Ну что неплохо, мне нравится. Но эти легкомысленные особы иногда и деньги берут за ночь, -- поморщилась Ольга Юрьевна.
      
         -- Какие же мы стали привередливыми! -- пожала плечами графиня. -- А мы что с тобой денег с мужей не берём? 
Вся разница только в том, что эти бедняжки берут один раз, а мы пожизненно сдираем шкуру с нашей жертвы.
         Ольга Юрьевна, сделав обиженное лицо, отвернулась.
         -- Ну ладно, не дуйся, я это сгоряча, -- сняв с неё парик и маску, успокаивала её графиня. –- Справедливости ради отметим, что они принимают не столько даже деньги, сколько подарки от приятных молодых людей, за которых надеются выйти замуж.
А что касается денег, они берут не больше двух рублей за помятую юбку, как в дешёвых борделях для мужиков. И это за целую ночь!
                (подняв вверх указательный палец).
А для сравнения, в салоне мадам Коко цены доходят до пяти рублей как в Москве, в зависимости от возраста и привлекательности девицы.
И это за разовое посещение! Так что, как ни крути, гризетка мужику выгодней. Ещё и деньги на выпивку остаются!
Кстати, в отличие от проституток, они сами зарабатывают себе на жизнь.  И потому могут спать только с тем, кто им нравится.

        Оленька надела синее платье, которое ей принесла графиня и посмотрела на себя в зеркало.
        -- Вроде ничего? -- спросила она.
        -- Недурно! -- согласилась графиня и подняла ей подол.         
               
        -- Подвязки должны быть у самых колен, -- указала она. -- Когда платье развивается, мужчины должны видеть твои голые ляжки.
        -- Это ещё зачем? –- спросила Оленька.
        -- Когда пробуждаешь в них животный инстинкт, тогда они полностью в твоей власти. Верёвки из них можно вить...
И сними свои дорогие французские чулки. Одень что-нибудь попроще. У Эльвиры в подсобке их куча. Туфли тоже поменяй. Гризетки такие не носят.
      
        -- Глаза надо подкрасить? – спросила Оленька, снимая чулки и туфли.
        -- Обязательно. Тебе необходимо сделать яркую окантовку. Глаза должны быть манящими и загадочными. Ты должна ими расстреливать всех наповал. Не забывай, у тебя роль легкомысленной гризетки. Ты пришла завоёвывать мужчин, а не на званный ужин.
        -- В твоём платье у меня уже оголены плечи и грудь, -- сказала Оленька, разглядывая себя в зеркале.
        -- Сегодня этого мало. Мужчины к этому уже привыкли. Сегодня надо брать их чём-то другим. Я, например, прожигаю их взглядом, а потом стыдливо опускаю глазки.

        Воспользовавшись своей косметичкой, графиня, немного поколдовав над лицом подруги, осталась довольна выполненной работой.  Обойдя вокруг «Люсии», она сказала:
        -- Ну если и сегодня поручик устоит, с меня шампанское!
        -- А если он меня всё-таки узнает? -- не унималась Оленька. -– Что тогда?
        -- Ой, ну если ты так боишься, давай убедимся. Сейчас я вызову Эльвиру. Ты же знаешь мою горничную, не раз с ней разговаривала. Вот и проверим, узнает она тебя или нет.

        Графиня снова надела на неё маску и парик, затем дёрнула за шнурок, висевший у окна. Через несколько секунд
в парадном зале появилась горничная.
        -- Вызывали, госпожа? – покорно опустив голову, спросила она.
        -- Да вызывала, -- ответила графиня. -- Я нашла тебе сменщицу, можешь познакомиться.
        -- Люсия, -- представилась Оленька.
        -- Эльвира, -- представилась горничная.
        -- У меня к тебе маленькая просьба, -- обратилась графиня к прислуге. Ты возьми её сегодня на бал. Она приезжая, ничего здесь не знает. Заодно ей всё и объяснишь.
       -- Хорошо госпожа, будет исполнено.
       -- Ну и заодно ей чулочки помоги подобрать и туфельки. Бедная девушка приехала из глухомани, сама понимаешь,
на одежду совсем денег нету.
      -- Будет исполнено, барыня.
      
      -- Ну вот и ладушки. Как думаешь, не застоится ли она у нас на балу?
      -- Ну что вы, такая красавица! Фигурка на загляденье!  Её даже маска не портит. Только у меня будет одна просьба.
      -- Какая Эльвира?
      -- Пусть на моего жениха не пялится.
      -- Ты слышала, Люсия? –- еле сдерживая смех, спросила графиня.
      -- Буду тише воды, ниже травы -- пообещала «Люсия».
               
      Когда Эльвира вышла из зала, женщины расхохотались от всей души, так что ещё долго не могли успокоиться...               

                Глава 33.

        Когда Эльвира с Люсией поднимались по ступеням парадной лестницы дома Офицерского собрания, гусары,
стоящие вдоль стен, буквально поедали их глазами.  Двое из них даже осмелились к ним подойти.
        -- Мишель! -- представился один.
        -- Николя! -- представился другой.
        -- Ваша красота разрывает наши сердца! -- сделав страдальческие лица, продекламировали они. -- Не дайте умереть несчастным гусарам!
        -- Мальчики, мазурку мы оставляем за вами, -- уверенно пообещала Эльвира.
        Молодые люди расступились и дали им пройти.      
Вдруг перед ними как из-под земли выскочил юный щупленький корнет.
        -- Барышни, не вы ищете Михаила? –- спросил он.
        Дамы отрицательно замотали головой.
        -- А я Михаил, -- улыбнулся корнет и игриво подмигнул им.
               
        Парадный зал сверкал золотом и зеркалами. Паркет был начищен так, что в нём отчётливо отражались фигуры людей.
«Как драгоценному камню нужна дорогая оправа, так настоящему балу в первую очередь необходимо подобающее случаю место проведения».
    
        Когда гризетки входили в гремящий от музыки парадный зал, Эльвира предостерегла свою подружку.
        -- Люсия, если ты отобьёшь моего жениха, я тебя убью! Я уже два года его прессую, он уже почти созрел.
        -- Ты хоть мне его покажи, чтоб я знала.
        -- Смотри в самом углу у колонны (показала она рукой) с рыжеватым чубом.  Это мой вахмистр Николаша.

        Вслед за ними почти одновременно в зал вошли Шацкая и Латов. Хотя они были в масках, их не трудно было узнать.

        -- Видите тех двух гризеток, -- обратилась графиня к поручику, указывая ему на Люсию и Эльвиру. –- Это мои новые горничные.
На ту, что в синем платье, советую обратить особое внимание. Она из дворян. Её отец, проиграв в карты имение, оставил её без гроша. Она была вынуждена пойти в прислуги. Я взяла её к себе по рекомендации. Чистенькая, свеженькая, скромненькая. Правда, она простудила горло, переболев ангиной. Но это скоро пройдёт.
         -- Сегодня столько интересных дам! -- восторженно оглядывая зал, сказал Латов. –- Не знаешь, кого и выбрать? 
        -- Поверьте мне, поручик, лучше вы здесь не найдёте. Получите удовольствие. Она на балу первый раз, не очень уверена
в себе. Советую к ней приглядеться. А фигурка-то какая, поручик!  Прямо как у вашей Оленьки.
        -- Должен вам заметить, графиня, она не моя, у неё муж есть!
        -- Да, извините, я оговорилась.
   
        Несколько раз внимательно оглядев зал, графиня снова обратилась к Латову:
        -- А что это я не вижу своего Егорушки? Неужели он ещё не пришел?
        -- Я здесь графиня! -- послышался голос у неё за спиной, -- просто вы меня не узнали в маске.
Она обернулась. Перед ней стоял корнет Крылов. Щёчки у графини вспыхнули ещё сильнее, чем тогда в манеже. Но теперь она сама проговорилась, и тут уже не на кого было пенять.
            
        Послышались первые звуки так хорошо знакомого полонеза.  Пары стали выстраиваться в две колонны.
        -- Я вас оставлю графиня, -- кивнул ей поручик. – Надеюсь, корнет не позволит вам скучать.
   
        Латов подошёл к гризеткам и пригласил ту, которую рекомендовала ему Шацкая. Они представились друг другу и встали
в одну из двух колон.
        «А девушка действительно недурна, -- оглядев партнёршу, заметил поручик. -- Графиня не обманула».
        -- Госпожа мне немного говорила о вас, -- призналась Люсия.
        -- И что же она вам сказала?
        -- Ну то, что у вас душевная травма из-за неудач в личной жизни. И попросила меня, по возможности, поднять вам настроение.
        -- Вот даже как! -- удивился Латов.
        -- Поверьте мне, поручик, я буду стараться развеять вашу печаль.
        -- Спасибо Люсия, -- кивнул он головой. –- Вы очень добры и внимательны. Вы просто замечательная девушка.
      
        Музыка заиграла в полную силу и две человеческие сороконожки задвигались по паркету.
Церемониальный и величественный полонез чем-то напоминает торжественную прогулку по залу. Обычно им открывались придворные балы в 19-ом веке.
        Кавалер, удерживая правой рукой ручку дамы, вышагивает с ней под музыку, старательно вытягивая носочек и элегантно припадая на одну ножку каждые три такта.
        Этот танец буквально создан для огромных царских дворцов с их великолепием и роскошью убранства.
Кавалер как бы выводит даму в прекрасный сверкающий сказочный мир, где она может почувствовать себя в белом воздушном платье-колокольчиком настоящей королевой.


                Глава 34.
       
        Гризетка ни разу не сбилась с ритма.   
«Для горничной танцует очень даже прилично», -- отметил про себя поручик.

        Когда началась мазурка к Люсии подошли Мишель и Николя.
        -- Вы нам обещали, прекрасная незнакомка, -- обратились они к ней.
        -- Да, да, я помню, -- кивнула головой Люсия. -– Извините поручик, я обещала.
        -- Уговор дороже денег, -- развёл руками Латов.
    
       Он посмотрел по сторонам и увидел графиню. Она входила в круг с корнетом.  Её лицо просто сияло. И даже маска
не могла скрыть её радости.
       Мазурка хороша тем, что принять участие в танце можно в любой момент. Что Латов и сделал, пригласив даму в розовом платье.
Так как в мазурке партнёры постоянно меняются, очень скоро он снова оказался рядом с Люсией.
        -- Наверное -- это судьба, -- насмешливо сказала она.

        Мазурка -- стремительна и энергична, она заряжает весельем как самих танцующих, так и наблюдателей. Кавалеры в ней чем-то напоминают скакунов со своими нарочито подпрыгивающими шашками и характерным пристукиванием.
Ну а в коленопреклонении мужчина выказывает свой священный трепет перед таинством женской красоты.
        Во время танца Люсия слегка заигрывала с ним, поводя плечиками, мило улыбаясь, кокетливо покачивая головкой.
После танца она запыхалась, у неё порозовели щёчки.

        -- Как приятно, когда мужчина стоит перед тобой на коленях! -- вздохнула Люсия, -- кажется, сейчас последует объяснение в любви.
        -- Для этого мы слишком мало знакомы, сударыня -- охладил её пыл Латов.
        -- А как же любовь с первого взгляда, сударь?
        -- Для этого надо хотя бы видеть лицо и глаза своей избранницы. Может под вашей маской скрывается какой-нибудь крокодил?
Того и гляди щёлкнет зубами и останешься без руки.
        -- А если под маской окажется красавица? Что вы на это скажите?
        -- Это ещё хуже. Крокодил-то только руку оттяпает, а красавица может проглотить тебя целиком.
       

       Раздались звуки польки «Трик-трак» Штрауса (https://www.youtube.com/watch?v=myJfRqbye6g)   

        -- Вы так запыхались после мазурки, сударыня, -- сделав сочувственное лицо, сказал Латов. –- Я всерьёз опасаюсь, хватит ли у вас сил на польку?
        -- У вас тоже пот на лице, сударь, -- парировала она. – Так что не надо себя переоценивать.  Ещё неизвестно, у кого осталось больше сил.
        -- Надеюсь, вас у меня больше не украдут, -- сказал поручик и вывел её в середину зала.

        (Напомню, что полька была самым популярным танцем 19-го века. Интересна и одна из легенд о происхождении этого танца.
        «Однажды молодая служанка, которую звали Анной, поливала цветы в саду своего хозяина и наслаждалась тёплым летним вечером.
Она была в прекрасном настроении, её душу переполняли приятные эмоции, которые заставляли Анну петь и танцевать.
        Девушка настолько была увлечена своим танцем, что не заметила наблюдавшего за ней молодого мужчину.
Ее лёгкие энергичные движения произвели огромное впечатление на него. Шаг, подскок, еще шаг — танцевала Анна, а таинственный наблюдатель, оказавшийся композитором, запомнил каждое её движение и переложил танец на музыку»)
      
        Они сразу запрыгали вместе со всеми.  Ибо стоять под эту музыку было просто невозможно. Он переносил вес с одной ноги на другую, подпрыгивая как на пружинах. Танец по ритмике чем-то напоминал канкан, только в бальном исполнении.
        А женщины в этом танце преображались буквально на глазах, словно к ним снова вернулось детство и они снова почувствовали себя маленькими озорными девчонками. И, расшалившись, они просто не могли остановиться...


        …Во время исполнения Венского вальса, он был поражён. Она в точности повторила все движения, которые делала Оленька. «Надо же, какое совпадение!», -- подумал он.
        Как же было с ней приятно танцевать. Такой лёгкой, подвижной, гибкой талии он ещё не встречал. Её раскрасневшиеся губки, жадно ловившие воздух, будто сами тянулись к его губам.
        И хотя из-за маски он не видел полностью её глаз, игривые весёлые огоньки, мелькавшие в её зрачках, приятно покалывали его сердце.
 
        После вальса он поцеловал её в шейку.
        -- Быстро же вы забыли свою Оленьку, -- упрекнула она его.
        -- Если я буду помнить все свои любовные неудачи, как вы изволили выразиться, мне останется только идти в монастырь. И вообще я вас прошу не напоминать мне больше об этом, ибо рана моя ещё не зажила.
        -- Простите поручик, невольно сорвалось с языка, –- виновато кивнула она. -- Хотя, по правде сказать, от этого существует только одно лекарство.
        -- Какое же?
        -- Только новая любовь. Как говорят в народе: клин — клином вышибают.
        -- Спасибо за совет, Люсия. Когда-нибудь я обязательно им воспользуюсь.
    
         Котильон обычно звучит к концу бала.
Это шаловливый и непринуждённый танец-игра, в которой загадывались слова и менялись партнёрами. Татьяна Ларина на одном из балов очень тяготилась котильоном. А вот её сестре Ольге он бы очень пришёлся по душе. Ну вот, например, инсценировка с розой.
         К даме подходят два кавалера. Дама одному вручает розу, а танцует с другим. К кавалеру подходят две дамы и теперь выбор совершает уже он.
         Или поэтический конкурс. К Люсии приблизилось несколько танцоров.  «Я стояла на мосту», -- продекламировала она. Кавалеры отвечали ей в рифму.  Люсия должна была танцевать с автором лучшего экспромта.
         «Как военный на посту!», -- выпалил Латов и победил.

                Глава 35.
       
         Когда танец закончился, Латов обвёл глазами зал и увидел, что гусар в зале почти не осталось, одни гражданские.
В это время Эльвира и графиня стояли неподалёку от него у зеркала и поправляли причёску.  Рядом с ними их кавалеры
о чём-то оживлённо беседовали друг с другом. Латов подошёл к мужчинам.
        -- А куда делись доблестные наши гусары? – спросил он у них.
        -- А куда они могут деться на ночь глядя, -- ответил Николаша. -- Там, где есть женщины и вино. Они все повалили в салон мадам Коко.      
        Пока мужчины обсуждали свои дела, Эльвира успела шепнуть на ушко Люсии: «Только меньше двух рублей не бери,
не сбивай цену».               
        -- Что будем делать? – спросил Латов.
        -- Не отрываться же нам от компании, -- ответил Николаша.
        -- Вы как хотите, а я последний вечер хочу провести со своими товарищами, -- высказался корнет. – Предлагаю проводить дам и завалиться к мадам Коко.

        -- Вы хотите от нас избавиться! -- жалобно захныкала Эльвира. -– А сами пойдёте в номера к доступным женщинам.
        Мужчины приняли горделивую осанку. На их лицах появилось выражение оскорблённой невинности.
        -- Я совсем не это имел ввиду, -- оправдывался корнет.
        В конце концов, после бурного обсуждения решили ехать в салон, благо все женщины были в масках.
        -- Коляска моя у входа, -- предложила свои услуги графиня. -- Так что я всех могу подвести.
        -- Как маска меняет женщину, -- заметил Латов. – В этот вечер я вас просто не узнаю.

        Когда честная компания спускались по лестнице, Люсия прижалась к поручику.
        -- Я так боюсь, Пётр Алексеевич.
        -- Чего вы боитесь? – спросил Латов.
        -- Когда мы с Эльвирой сюда входили, нас здесь чуть не похитили два гусара: Мишель и Николя.
        -- Но сейчас-то вы под надёжной охраной, -- прижав к себе Люсию, сказал поручик. -– Сейчас вам бояться нечего.               
               
                Глава 36.
   
               
         На первом этаже салона мадам Коко находился ресторан-варьете, на сцене которого устраивались танцы и представления.
Рядом со сценой в небольшом закутке притулились музыканты. Лестница от самого входа вела на второй этаж, где располагались «нумера».
        Здесь всегда было полно военных, особенно гусар. Некоторые даже шутили, что офицеров здесь бывает больше,
чем в доме Офицерского собрания.
        Да и порядочные дамы, истосковавшиеся по мужской ласке, особенно в долгие зимние вечера, иногда заглядывали сюда на огонёк, так сказать, «пощекотать себе нервы». Благо мадам Коко не запрещала им надевать маски.
    
        В этот поздний вечер зал варьете был заполнен гусарами и дамами. Все столики были заняты. Там, где сидели гусары
с одного эскадрона, столики сдвигались. Некоторые дамы из-за нехватки мест сидели на коленях у военных. И  даже если направить на этих леди телескоп, сам чёрт не разберёт: кто из них леди, а кто... 
        Помимо различных вин на всех столиках можно было увидеть лимбургский сыр в виде желтоватых кирпичиков, буженину и цитрусовые. На сцене трио цыган: Михай и его сёстры Лола и Зора исполняли «Ехали на тройке с бубенцами» и пританцовывали.

                «Дорогой длинною, да ночью лунною,
                Да с песней той, что вдаль летит, звеня.
                И с той старинною, да с семиструнною,
                Что по ночам так мучила меня»

        Когда вся честная компания вместе с Латовым появилась в ресторане, на их счастье один из столиков освободился.
Два поручика, взяв своих подружек и недопитые бутылка с вином, поднялись в нумера.
        Служанка тут же убрала всё со стола, заменила скатерть и пригласила вновь прибывших занять свободные места.
Так как Эльвира с Николашей тут же ушли к «своим», за столик сели только Латов с Люсией и графиня с корнетом.
Кавалеры уже давно сняли маски, дамы же сохраняли маскировку.
        -- Опоздавшим штрафную! – истошно завопили с соседнего столика.
        -- Латов, с тебя песня! -- узнав его, закричали гусары. Пришлось поручику выпить большой бокал вина и выйти на сцену.
Цыгане, передав ему гитару, учтиво уступили своё место. Перебрав несколько аккордов, Латов запел.  Весь зал ему подпевал. Цыгане подтанцовывали.

                «Эй, гусар, эй, гусар,
                пей вино из полных чар и песню пой! 
                Эх, други… лунная ночка да серый конь
                лихой... 
                Эх, в табор, к цыганам -- там пир идёт горой! 

                Черные очи мне сердце жгут, 
                До самой полночи уснуть не дают! 
                Губы, как кровь!  (браво!)
                Черная бровь!   (браво!)
                Счастье сулят нам и любовь!» ******
                (https://www.youtube.com/watch?v=qMPG3fUVTak)

         Вернувшись к своему столику, Латов открыл шампанское. Графиня предложила выпить за воинов, отправляюшихся
на войну.
         -- Да хранит вас господь! -- сказала она и перекрестилась. -- Мы будем за вас молиться.
         -– Мы вас всегда будем ждать! -- добавила Люсия.

                Глава 37.   


        В зале появилась сама мадам Коко в элегантном чёрном просвечивающимся платье.
        -- Наш традиционный конкурс на самое быстрое исполнение канкана, -- объявила она. -- В конкурсе могут принять участие все желающие. Победительнице -- бутылка шампанского за счёт заведения.

        -- Женщины в канкане похожи на лошадок в упряжке, -- произнёс Латов. — В сбруе, с колокольчиками.               
        -- Был бы я девушкой, -- вздохнул корнет, -- я бы обязательно выиграл для всех вас этот приз.               
        -- Ну если ты так хочешь, солнце моё, то я могу выиграть эту бутылку вместо тебя, -- предложила графиня.
        -- И ты не боишься молодых соперниц? -- спросил он.
        -- А чего мне их бояться! -- ответила графиня. -- Чтоб ты знал, лапушка моя, канкан -- это танец не юных девочек,
а зрелых женщин. 
А юные девочки, поверь мне, ещё мало что понимают в любви.
      
        Здесь я, пожалуй, с графиней соглашусь. А от себя добавлю без лишнего политеса. Канкан – это не просто танец.
          
                Канкан – это извержение женской сексуальности!
                Дикий вопль, взбесившийся самки!               
                Это восторг женского телесного торжества!          
            Это буйство диких кобылиц, вырвавшихся из загона на просторы равнин!!


         Графиня вызвалась участвовать в конкурсе.
         -- Если выиграю, -- сказала она своему искусителю. -– Я сяду к тебе на колени, солнце моё!       
         -- Одежда для переодевания, платья и чулочки в костюмерной, -- объявила мадам Коко. -- Кто хочет, может переодеться. Главное требование к танцующим: при любом ритме задирать ногу выше головы.               
               
        Кроме графини нашлись ещё две претендентки, совсем ещё молоденькие девушки. Они явно хотели пофорсить перед своими кавалерами, которые их дружно поддерживали аплодисментами.  Вот уж верно сказал древнеримский поэт:
«Многие женщины являются на спектакли только для того, чтобы самим обратиться в зрелище».

        Когда участницы вышли на сцену, мадам Коко махнула рукой – оркестр встрепенулся, музыка взорвалась!
Дамы превратились в кузнечиков!               
        Болельщики кричали и подбадривали своих. Да и сама графиня так страстно отдавалась этому буйству,
что чуть не потеряла свою маску.             
        От шума и гвалта трещали барабанные перепонки! Посуда дребезжала на столах. Глядя на свою подругу, опьянённую этой свистопляской, Люсии, после третьего бокала шампанского, тоже захотелось с диким воплем задрать свою ногу в шпагате выше головы и от переизбытка чувств разбить ногой ненавистный светильник под потолком! 
 
       Как тут не вспомнить канкан в Мулен Руж, когда публика неистовствовала и швыряла на сцену туго набитые кошельки.
А исполнительницы вовсю провоцировали посетителей, усаживаясь к ним на колени. Но высшим шиком считалось ловким ударом ноги сбить с головы посетителя шляпу.
      
        Какой-то молоденький гусарик так впечатлился танцем, что вывалился на сцену и растянулся пластом, мешая танцующим.
Пришлось его боевым товарищам стаскивать несчастного со сцены.               

        Соперницы графини слишком рьяно начали танец, явно желая обратить на себя внимание. А, когда темп участился, сил им явно стало не хватать.  И как они ни старались выдержать этот ритм, обливаясь струйками пота, -- всё было напрасно. У одной вскоре свело ногу, а другая просто села на задницу...
        Графиня же дотанцевала до конца и, когда музыка кончилась, с весёлым визгом упала на шпагат. Публика неистовствовала!
 
        Гусары, подхватив её на руки, подняли над головой и пронесли вокруг столиков, сделав круг почёта. Восторженные крики, горящие взгляды, несмолкающие аплодисменты вскружили ей голову! Это была её минута славы!
        В эту минуту она была похожа на Клеопатру, торжественно въезжающую в Рим.

        Когда графиня получала приз из рук мадам Коко, зазвучала барабанная дробь, а затем оркестр заиграл «Красотки кабаре», цыгане пустились в пляс.
        -- Всем танцевать! -- скомандовала мадам Коко. Но и без её команды почти все столики уже опустели. Под эту музыку усидеть невозможно, ноги сами пустились в пляс.
      
          В этом танце даже самой порядочной и благовоспитанной женщине невольно захочется хоть на минутку стать «созданной лишь для развлечений», простенькой, доступной гризеткой, лишь бы только окунуться в море мужского обожания. Увидев горящие глаза Латова, Оленька на себе ощутила все прелести своей новой роли. Она могла открыто кокетничать и флиртовать, ничего не опасаясь.

                Глава 38. 


        -- Ну что, солнце моё, кто из нас оказался прав? – спросила графиня своего кавалера, когда вся компания снова уселись
за столиком. Корнет поднял руки в знак своей полной и безоговорочной капитуляции. Ему ничего не оставалось, как открыть призовую бутылку и поднять тост за прекрасных дам... с глазами цвета неба.
        После чего графиня села корнету на колени, обхватила руками его шею и стала его целовать.
        -- Что хочет женщина с глазами цвета неба? – прошептала она ему на ушко. Корнет недоумённо пожал плечами.
        -- Чтобы желанья не остались без ответа! -- рассмеялась графиня.

        -- Жалко, что вы не участвовали в конкурсе, -- обратился поручик к Люсии.
        -- Это ещё почему?
        Он похлопал себя ладонью по ноге. Люсия улыбнулась, она всё поняла. И, взяв пример с графини, тоже села на колени
к Латову. Она расстегнула его доломан и рубашку и стала гладить его грудь. Он приподнял подол её платья и провёл рукой
по её ноге.
        «Проказник!», -- шепнула она ему на ушко и ещё сильнее прижалась к нему, поцеловав в щёчку.


        -- Латов, спой что-нибудь про гусар, -- раздались голоса в зале. -- Латов, спой!
        Поручику пришлось снова выйти на сцену и взять в руки гитару.

        Послышались крики: "Латов, давай нашу любимую". -- "Пускай погибну".
        –- Только припев петь всем вместе, -- предупредил Латов и ударил по струнам.


                «Пускай погибну безвозвратно
                Навек, друзья, навек, друзья
                Но все ж покамест аккуратно
                Пить буду я, пить буду я

                Я пью и с радости и с скуки
                Забыв весь мир, забыв весь свет
                Беру бокал я смело в руки
                Пью - горя нет, пью - горя нет
               
                Когда я пьян, а пьян всегда я,
                Ничто меня не устрашит
                И никакая серенада
                Мое блаженство не смутит»
                (https://www.youtube.com/watch?v=uyWlP2AzW04)             
               

        На сцене снова появилось цыганское трио. Поручик передал им гитару. Заныли цыганские сердца.

                «К долгожданной гитаре
                Я тихо прильну,
                Осторожно и бережно
                Трону струну.
                Ведь бывают гитары,
                Они зазвучат --
                И большие оркестры
                Покорно молчат!

                От зари до зари,
                От темна, до темна    
                О любви говори,      
                Пой, гитарная струна!..»
                (https://www.youtube.com/watch?v=KAMI24PZAvc)
      
      
         Народ выскочил из-за столиков и пустился в пляс. Поручик и Люсия присоединились к танцующим. Отдаваясь танцу
со всем пылом и страстью, Латов, перебирая ногами, хлопал себя ладонями по груди и коленям, а затем пустился в присядку. Люсия, отводя край платья рукой, играла плечиками как заправская цыганка.

               
                Глава 39.


         Возвращаясь к своему столику Латов чуть не столкнулся с графиней. По её лицу сразу было видно, что она чем-то расстроена.
         -- Господи, куда вы так несётесь? -- схватив её за талию, сказал он.
         -- Поручик, вы не видели моего Егорушку? -- с трудом переводя дыхание, спросила она.
         -- Да только что был здесь, -- ответил Латов и махнул рукой. -- Да куда он денется, сейчас подойдёт.
         -- Я всё обошла! Даже на улицу выходила! –- с тревогой в голосе уверяла она, -- его нигде нет!
         -- Но не украла же его какая-нибудь молоденькая красотка? -- усмехнулся поручик.
         -- Очень даже может быть! -- чуть не плача, пролепетала она. -- Господи! Не знаю, что со мной сегодня происходит?
Я вся горю, Латов. Этот мальчишка просто сводит меня с ума!
         Пот струился по её раскрасневшемуся от волнения лицу. И, как бы часто она не обмахивала себя веером, она не могла прийти в себя и успокоиться.   

         -- Не берите в голову, графиня, -- приобнял её за плечи, поручик. -– Я думаю, всё вскоре прояснится.

         Как оказалось, шуточка Латова была не лишена оснований. Проходившая мимо Эльвира сообщила своей госпоже, что видела, как корнет заходил в 11-ый номер на втором этаже с какой-то девицей.
         -- Вот! Что я вам говорила! -- закричала графиня. -- А вы мне не верили!

         Шацкая, придерживая руками платье, поднялась по крутым ступенькам на балюстраду и будучи в крайне возбуждённом состоянии перепутала двери. Вместо 11-го номера вломилась в 12-ый.
Там какая-то искусница пыталась доказать своему кавалеру, что она тоже умеет «пить по-гусарски». То есть, встав на четвереньки, девица пыталась попасть струёй шампанского в бокал, стоящий у неё на спине.

         Поняв, что попала не туда, графиня извинилась и хотела уйти. Но не тут-то было! Она так сильно приглянулась изрядно подвыпившему штабс-ротмистру с обнажённым торсом, что он предложил ей немного задержаться и, встав в дверях, не хотел её выпускать. А её несогласие он воспринимал просто как женское кокетство и жеманство.
         -- Для такой прелестницы и денег не жалко! -- рванул глотку он и достал из карманов лосин несколько крупных купюр.
         Она каким-то чудом вырвалась из этого номера -- и то лишь после того, как укусила гусара за руку.
 
                Глава 40.

 
        Ещё больше рассвирепев после случившегося, она как фурия ворвалась в 11-ый номер и, надо сказать, успела вовремя. 
Лежащая на кровати рыжая девица была уже на взводе; она вольготно, в полном неглиже, разлеглась на диване и допивала
из горла пузатую бутылку вина.
      
        Увидев подобную сцену, графиня остолбенела от ужаса.
        -- А это что такое? -- с трудом выдавила она из себя.
        Но вскоре самообладание покинуло её. С графиней случилась истерика. Она завизжала и коршуном налетела на соперницу, готовая её растерзать и убить.       

        Бедная девушка, видя такое дело, не стала испытывать судьбу и, схватив свои манатки, бросилась со всех ног наутёк.
Корнет стоял посреди номера в полной растерянности и тяжело дышал. Он был уже без доломана и ментика с расстёгнутой на груди белой рубашкой... 
      

        -- Вы почему от меня сбежали!! -- еле сдерживая свой гнев, набросилась графиня на юношу.
        -- ...Я просто перевозбудился, -- смущённо опустив голову, признался он, -- особенно тогда, когда вы сели мне на колени, -- и решил... сбросить лишнее напряжение. Это было бы ненадолго, заверяю вас. Через несколько минут я бы снова вернулся в зал. Даю вам честное слово!
        -- Почему же вы не обратились ко мне? -- обиженно произнесла она и скинула со своего лица маску.

        -- Что вы такое говорите! Графиня! -- изумился он. -- Побойтесь бога! Вы же порядочная женщина!..  А любая порядочная женщина восприняла бы такую непристойность просто как личное оскорбление!
        -- А вы не думаете, солнце моё! -- захлёбываясь от волнения, выдохнула она, -- что у каждой порядочной женщины могут быть такие минуты в жизни, когда она может запросто потерять голову! Когда она мечтает стать просто рабыней! Рабыней любви!..
               
         -- К тому же у меня могут возникнуть перед вами различные обязательства, -- будто оправдываясь, говорил он. -- А с продажными женщинами всё просто: заплатил и забыл.
        -- Корнет! Что вы такое несёте! Какие ещё к чёрту обязательства!.. Мы с вами, в конце концов, находимся в бордели или где?
        -- Кроме всего прочего, не знаю почему, но вас я немного стесняюсь, -- замялся он и прижался спиной к стене.
        Она подошла к нему и нежно провела ладонью по его лицу. 
        -- Егорушка, не бойся! -- исподлобья прожигая его взглядом, прошептала она, -- Я не сделаю тебе ничего плохого! Поверь мне!            
      
        -- А говорят, замужние женщины давно забыли, что такое любовь.
        -- Это почему?
        -- Говорят, она давно уже перешла у них в привычку...
       
        -- У тебя превратное представление о замужних женщинах, мой юный друг, -- твёрдым голосом сказала графиня. -- Да будет тебе известно, замужняя женщина –- это (закатив глаза, она уставилась в потолок)... неразорвавшаяся бомба!! готовая бабахнуть в любой момент!
                (графиня покачала головой)
Надо же такое сказать... Запомни, только замужние женщины способны на жгучую и страстную любовь. Ибо только в них полностью расцветает женщина, ибо только они умеют по-настоящему ценить те редкие минуты счастья, что дарит им жизнь!               
        -- Поймите, Полина Андреевна, к сожалению, на ухаживания у меня совсем нету времени, утром уходим воевать.
        -- А со мной не надо церемониться! Ты не думай -- я очень проста в обращении. Задрал подол -- и в койку! Если хочешь, могу раздеться за пару секунд?
        Распустив шнурки на груди, она быстро скинула своё платье.               
      
        -- У вас такая красивая причёска, графиня. Её даже жалко помять.
        -- Знала бы не причёсывалась! -- раздражённо бросила она.
        Её лицо раскраснелось от безудержного желания. Глаза сверкали, как два раскалённых уголька.
               
        -- Тут ещё одна закавыка, -- виновато опустив глаза в пол, вымолвил он.
        -- Ну что ещё? -– с нетерпением спросила она.
        -- У меня больше нету денег. Я отдал всё той девице.

        -- Ах вот ты какого обо мне мнения!! -- вспыхнула графиня и стукнула кулаком по стене. В её глазах сверкнуло самое настоящее бешенство. -- Ну что ж, ладно, пусть будет по-твоему. «В таком случае я могу тебе одолжить», -- невозмутимо сказала она. –- Сколько тебе надо?». 
        Она достала из платья кошелёк.
        -- Ну я не знаю, -- смущённо пожал плечами Егорушка. -– Наверное, рублей пять?
        -- Это много! -- запротестовала она и погрозила ему пальчиком. –- Не надо меня переоценивать. Льстец! Достаточно трёх рублей!
        Она дала ему деньги.

        -- Возьмите, -- он тут же протянул их обратно.
Но она их не взяла, прикрыв ему ладонью рот.
        -- За свои удовольствия я привыкла платить сама, -- сказала она и задула свечку.
        И уже в темноте прошептала: "Ведь с продажными женщинами всё просто -- заплатил и забыл!".

               
                Глава 41.
            
       
        На лестничной балюстраде второго этажа появилась бандерша и объявила.
        -- Господа гусары, ещё есть свободные нумера! Кто желает уединиться со своей дамой сердца -- милости просим!
Несколько пар покинули столики и взошли на балюстраду.

        -- Ну что, может быть поднимемся наверх? –- спросил Латов Люсию.
        -- Как скажите, -- слегка волнуясь, ответила она.
        -- Тогда пойдём, -- ответил он и встал из-за стола.
        Она тоже встала, и они поднялись наверх.
       
       На балюстраде перед стойкой бандерши образовалась небольшая очередь. Они сразу встали за Николашей и Эльвирой. 
Вахмистр только что подарил ей перламутровый браслет.
       -- Ну как, нравится? – спросил он.
       -- Очень красивый! -- одев браслет на запястье, сказала Эльвира и расцеловала своего кавалера.
      
         В номере, куда зашли Латов и Люсия, ещё продолжалась уборка. Одна служанка в белом фартуке подметала пол, собирала пустые бутылки. Другая застилала широкую кровать с металлическими спинками новым бельём. В комплект белья входили два полотенца и розовые салфетки, которые служанки повесили на ширму, стоящую в углу.
      
         Кроме кровати в номере стоял огромный диван, обтянутый малиновым бархатом, на стене рядом с бронзовым светильником было установлено большое зеркало в деревянной оправе. Около него в рамочке висела фривольная картинка с изречением древнеримского поэта. 
(Публий Овидий Назон)
    
                «Женщины, знайте себя! И не всякая поза годится —
                Позу сумейте найти телосложенью под стать.
                Та, что лицом хороша, ложись, раскинувшись навзничь.
                Та, что красива спиной, спину подставь напоказ.
                Всадницей быть — невеличке к лицу, а рослой — нисколько»               
               
        Недалеко от зеркала стоял столик с двумя венскими стульями. Тяжёлые бордовые гардины закрывали узкое окно.
        -- Бокалы и посуда в тумбочке, мойки и туалет в конце коридора, -- сказала одна из служанок и вместе со своей напарницей покинула номер.

       Латов и Люсия присели на диван.
       -- Я хочу перед вами извиниться, Люсия, за то, что не купил вам подарка, -- сказал поручик. Если бы я знал, что встречу такую девушку как вы, я бы не пришёл с пустыми руками.
       -- Да ничего страшного, -- махнула она рукой.      
       -- Я слышал, сколько вам пришлось пережить. Представляю, как вам тяжело живётся после того, как вы покинули отчий дом. Я знаю, что графиня держит свою прислугу в чёрном теле, высчитывая с их жалования за любую провинность.
Я вижу, что и вы ходите в стоптанных башмачках и стареньких чулочках. Но у меня есть деньги, вы не беспокойтесь!
       
        Он стал рыться в своих кармашках и, наконец, нашёл то, что искал.
        -- Вот, возьмите 20 рублей, -- сказал он и протянул ей несколько купюр.
        -- Спасибо поручик, но это много. Это почти ваше месячное жалование.
        -- Берите, берите! На войне мне деньги не понадобятся.
        -- Нет, нет. Даже не уговаривайте, Пётр Алексеевич! У гризеток такое правило: больше двух рублей с кавалера не брать.
         Она выдернула из его рук две купюры и положила себе в ридикюль.
         -- И давайте перейдём на ты. Так будет проще.
В знак согласия Латов кивнул головой.

        -- Жалко, не допили шампанское! -- сказала Люсия, увидев в самом углу под потолком небольшую иконку девы Марии, выполненную вышивкой по шёлку.
        -- Сей момент! –- развёл руками поручик и, выйдя из номера, направился к своему столику.

        -- Боже мой!  До чего я докатилась!  Беру деньги с мужчин! -- не своим голосом закричала она. -- Я стала продажной женщиной!
                (она закрыла лицо руками)
Стыд-то какой!
        Затем посмотрела на иконку, встала на колени и перекрестилась:
«Великая угодница Христа, преподобная Мария! Спаси и сохрани!».
          
       
                Глава 42.   


        Когда Латов снова появился в номере с бутылкой шампанского, он разлил вино по бокалам.
        -- Люсия, сегодня мне сама судьба подарила тебя, -- сказал он.

        Она взяла бокалы в руки и села на диван. Латов, поставив бутылку на столик, примостился на полу у её ног. После чего он поднял ей подол платья, развязал шёлковую алую подвязку и, спустив чёрный чулочек, начал целовать её ножку. Она, стиснув зубы, старалась выглядеть спокойно и невозмутимо, боясь выдать своё волнение.
        Потом он снял с неё туфельку и, взяв у неё бокал, налил в туфельку вина и предложил выпить за знакомство.
       
        Когда они осушили ёмкости, он сел к ней на диван и стал покрывать поцелуями её лицо и шею. С первого этажа отчётливо доносилась музыка. Рыдала гитара.
        -- Ну что, может немного разомнёмся? -- предложил Латов и шлёпнул её по ноге.
        -- Что мне делать? – слегка покраснев, спросила Люсия.
        -- Для начала сними платье, -- приказал поручик.
        -- Хорошо, -- ответила Люсия и стала раздеваться. Она сняла платье и повесила его на вешалку на стене.
        -- Ещё? – спросила она.               
        -- Да, ещё, -- попросил он.               
       

        Она сняла вторую нижнюю юбку из тонкой ткани, подушечку для турнюра, льняную кофточку на корсет, т.н. corset cover,
а также нижнюю светлую юбку с воланами из легкого, отделанного кружевом и лентами, полотна.
        В результате она осталась только в чёрных чулочках с подвязками, белых панталончиках и корсете с лифом. Он тоже снял свой доломан и повесил его на стул.

        -- И что дальше? –- поинтересовалась она. –- В таких заведениях я ещё не была.
        -- Не знаю почему, но гусары любят играть «в собачку».
        -- Это как?
        -- Вставай на коленки, -- скомандовал он.
                (она встала)
         -- А теперь бегай по комнате и лай.
         Она с удивлением посмотрела на поручика, но стала выполнять его указание...
         -- Гав! Гав! Гав! -- разнеслось по комнате.

         -- У тебя неплохо получается, -- похвалил её Латов. –- Лаешь, как настоящий бульдог.
         -- И это всё? –- изумлённо спросила она. -– Не поняла, а в чём смысл?
         -- А смысл в том, чтобы женщина раскрепостилась и почувствовала своё подчинённое положение.
         -- А если я тебя укушу? –- угрожающе сказала она и оскалила рот.
         -- Придётся надеть на тебя намордник с ошейником.
         -- Странная какая-то игра, -- сказала Люсия и встала с колен. -– Давай лучше поиграем во что-нибудь простое.
Ну, например, «в жмурки». Вы же мужчины по натуре охотники. Вот и попробуй меня поймать.

         Она завязала полотенцем глаза поручику, крутанула его несколько раз вокруг самого себя –- и игра началась.
               
         -- Только, чур, под кроватью не прятаться, -- предупредил Латов.
         Сразу поймать её он не смог. Люсия даже умудрилась один раз проскочить у него между ног. И всё же она оказалась в его руках, когда пыталась спрятаться за диваном.               
         -- Попался, который кусался! –- обрадовался Латов и снял повязку. Он взял её на руки и стал кружить по комнате,
а затем вместе с ней плюхнулся на диван. Когда он сел, она улеглась рядом с ним, положив голову ему на колени.

               
                Глава 43.

      
        -- Можно я сниму маску? – попросила Люсия. -- Маскарад давно закончился.
        -- Я прошу тебя не снимай! Потерпи ещё немножко. Не видя твоего лица, я представляю себе, что ты моя Оленька.
        -- Как ты сильно её любишь! Почему же ты не с ней?
        -- Есть вещи, которые я не могу себе позволить. Я не могу предать своего друга и боевого товарища, чьей женой она является.
        -- Наверное она очень красивая?
        -- Не то, чтобы красивая…
        -- Неужели страшненькая?
        -- Люсия, не перебивай меня! Ты сбиваешь меня с мысли. Никакая она не страшненькая.
        -- Ну славу Богу!
        -- Но и красавицей бы я её не назвал.
        -- Странно. А вот графиня считает её красивой.
        -- У нас с графиней разные вкусы. Я же тебя просил не перебивай!..       

        -- Она, как бы это тебе сказать... Она выразительная! Она восхитительная!  Она как нераспустившийся цветок прекрасна
в своей юной грации.  А главное: у неё такие нежные глаза, -- он зажмурился и покачал головой, -- что даже не передать словами!
        -- Мне кажется, ты её идеализируешь?
        -- Ты так говоришь, потому что её не знаешь. Поверь мне, если бы ты с ней познакомилась, она бы стала твоей лучшей подругой.
        -- Нет, я бы с ней не стала дружить.
        -- Это почему?
        -- Согласно твоему описанию, она отбила бы у меня всех женихов.
        Они весело засмеялись.
    
        -- Ну а фигура-то у неё ничего? – спросила Люсия.
        -- Не знаю как другим, мне нравится.
        -- А тело?
        -- Что ты имеешь ввиду, Люсия?
        -- Ну есть за что подержаться, хоть?
                (он показал ей кулак)
        -- Будешь хулиганить, нашлёпаю! Всё что нужно, всё при ней!

        -- Не может быть, чтобы у женщины не было каких-нибудь недостатков, -- сказала Люсия.
        Он пожал плечами.
        -- Она непрактичная. Я думаю, она даже готовить не умеет.
        -- Напрасно ты так говоришь, не зная человека! Я пробовала её пирожки с вишней, которые она сама пекла. Даже графиня
была в восторге!
        -- Виноват! Беру свои слова обратно. Я вспомнил, она меня как-то угощала пирожками с вишней. Действительно было вкусно.
       
        -- Ну всё, значит недостатков больше нет?
        -- Ну что ты имеешь в виду?
        -- А может у неё ноги кривые? Ты же не можешь это видеть под длинными юбками.
                (он шлёпнул её по мягкому месту)
        -- Что ты такое говоришь, Люсия!  Какая же ты вредина!
        -- Я не вредина. Я просто немного ревную.
        -- Ну прости меня, котёночек, -- погладил он её, -- ну прости!

        -- Ты всё ещё её любишь?
        -- Да, Люсия. Я просыпаюсь с первыми лучами солнца, когда они ещё только-только начинают согревать землю.
И мне кажется, что эти лучи -- это её нежные руки, которые ласкают и согревают моё сердце. И тогда каждый день наполняется радостью и ожиданием чего-то светлого и прекрасного. Жизнь для меня приобретает новый смысл.
        -- Как же после этого ты можешь спать с другой женщиной!
        -- Люсия! Ну это совсем другое!.. К тому же я представляю, что я как бы с ней...  Понимаешь, душою я с ней.
        -- Интересный вы мужчины народ. Тело и душа у вас ночуют в разных местах...  Интересно, а что бы ты сделал, если бы она была не замужем?
        -- Я, не думая, бросился бы к её ногам и стал просить её руку и сердце.

        -- А у вас с ней что, так ничего и не было?
        -- Ну почему не было. Один раз было.
        -- Значит, ты всё-таки её соблазнил, шалунишка?
 
        -- Не знаю, может быть. Всё было как в бреду, как в тумане, в беспамятстве.  У нас даже глаза были закрыты. 
Мы ничего не видели и не соображали.  Мы сами не понимали, что с нами происходит! Это было какое-то наваждение!
        -- Ладно, она слабая женщина. Допускаю, у неё сдали нервы. Но ты мужчина. Ты обязан был держать себя в руках.
        -- Наверно ты права, Люсия. Не хватило силы воли. Проявил слабость и бесхарактерность.
                (он виновато пожал плечами)
       
               
                Глава 44. 


         -- Но что удивительно, -- продолжал Латов, -- после этого со мной стали происходить странные вещи. Я вообще перестал замечать других женщин (покачал он головой).  Я просто перестал на них реагировать.
         -- Это как это перестал?   
         -- Ну как, как... Вот в прошлом месяце, например, гуляли на дне рождения у моего приятеля. Когда всё закончилось,
я пошёл провожать одну белошвейку, -- он замялся. -- Ну в общем... так получилось, я остался у неё на ночь.
         -- Что, опять не хватило силы воли?
         -- Не ёрничай, Люсия! Я свободный, холостой мужчина.  А у нас, если ты не знаешь, есть потребность иногда испытывать близость с женщиной.
         -- Ах, вон оно что! -- кивнула она. -- Хорошо, теперь буду знать.
      
         -- Так вот, представляешь, я лежал как бревно, как окоченевший покойник. Хоть волком вой! У меня перестало всё получаться.
         -- Наверное, она была тебе противна?
         -- Нет! Нет! Она была хорошенькая, миленькая, весёлая девушка.
         -- Странно, очень странно. Мне кажется, твоя Оленька тебя просто околдовала.  Надо срочно снимать с тебя порчу.
Иначе это перейдёт в хроническую форму. Она взяла его за руку.
         -- О Боже! Какие у тебя холодные пальцы! -- ужаснулась она. -– Это очень нехороший симптом.  Его ещё называют «земноводный синдром» и смеются –- «любовь не греет!». Часто бывает от изнеможения и усталости. Латов -- это серьёзно,
тебя надо спасать!
         -- Что же мне делать, неужели это навсегда? –- в отчаянии спросил поручик.
         -- Не знаю получится у меня или нет, но я могла бы попытаться вернуть тебя к жизни. Расстегнув его рубашку, она стала целовать и гладить его грудь.
      
         Как зажечь сердце мужчины? Конечно, ласки и поцелуи -- это хорошо.  Но если их недостаточно, в бой вступает тяжёлая артиллерия: Музыка! и Танцы!

         Оркестр заиграл Фламенко. Надев платье и туфельки, Люсия бросилась в огонь испанского танца. Темпераментное, зажигательное Фламенко не может никого оставить равнодушным. Ноги будут сами двигаться в такт страстной музыки,
а ладони отстукивать экспрессивный ритм. При этом платье её развевалось, словно парус; а при вращениях, оно оборачивлось вокруг её стана. Дробь каблучков перестукивалась с ударами её сердца.
       
         Фламенко -- танец одиноких сердец. Это танец-соперничество между двумя началами жизни -- мужским и женским.
Но иногда вместо соперничества они сливаются друг с другом, такое возможно разве что в любви.
       
         Затем она исполнила танец живота, скинув с себя платье и корсет.
В этом танце женщина может выразить все свои желания и страсти. При этом нижняя часть тела, в которой заключена её чувственность, «раскрепощается» и её сексуальная энергия, которую она обычно подавляет, выплёскивается наружу.
      
         Не успела Люсия отдышаться от предыдущего танца, как цыгане снова затянули зажигательную и страстную
«От зари, до зари», только теперь уже со своими словами. Под этот ритм Люсия стала удивительно соблазнительно перед ним танцевать, делая мягкие кошачьи движения.
         
                Этой лунною ночкой
                Мы с тобою вдвоём
                На крылечке обнявшись
                Всё стоим и поём
               
                Я горю будто свечка
                Я пылаю в огне!
                Без любви не смогу я
                жить на этой земле!         
               
                Ты со мной!
                Я с тобой!
                Не разлучат нас года
                А уйдёшь от меня…
                Оборвётся жизнь моя!
               

         После этого танца тепло стало медленно возвращаться в его тело...      
Она села к нему на колени и, обхватив за шею, притянула к себе. И он снова ощутил малиновую мякоть её губ на своём лице. 
         А затем она стала нежно гладить его грудь. Так нежно, что он даже не чувствовал её прикосновений. Лишь мурашки пробегали по коже. Её волнение передалось ему. Огонь её страсти опалил его душу, его сердце пойманной птицей забилось в её раскрытых ладонях.             
         Когда музыка стихла, она взяла светильник и поставила его на подоконник за партьеру.  Стало совсем темно. Её было почти не видно. Лишь слабые отсветы луны обрисовывали контуры её тела.
         Люсия полностью разоблачилась и сделала для него несколько балетных растяжек.

         В конце этого балетного экзерсиса, приняв позу скорпиона, она, на одних руках приблизилась к нему и словно шипом уколола его в грудь. Яд любви, который она взбрызнула в него, проник в самое его сердце -- мужские силы стали медленно
к нему возвращаться.
         -- Странно, -- сказал он, -- кажется, я вновь чувствую своё тело.
         Люсия, поставив светильник на прежнее место, подошла к кровати и, нырнув под одеяло, постучала ладошкой по матрасу,
как бы приглашая его к себе.
        Поручик снял ботики и рейтузы. Оставшись в белых суконных панталонах и рубашке, он лёг вместе с ней.
        -- Зачем нам эта свечка, если сегодня такая яркая луна? -- сказала она и задула светильник. –- Ну славу Богу!
Теперь наконец-то я смогу снять эту дурацкую маску!
         Она скинула с себя маску и парик. Маскарад закончился. Сейчас она снова стала Оленькой.

               
                Глава 45.
 
       
         Они словно поменялись местами.
Теперь он ласкал и обнимал её. Снова бодрость вернулась в его тело. Снова в нём проснулись желания.
         Как и тогда под дубом у неё началось лёгкое головокружение. Кровь прильнула к лицу.  Она горела и пылала.
Сладостное напряжение, как и тогда под дубом, вновь сковало её...
         
        Её свободная рука, лежавшая на матрасе, задрожала, пальцы намертво вцепились в простыню; вскоре пальцы разжались, рука замерла и, свесившись с кровати, бессильно повисла, коснувшись пола.
        Сознание покидало её. Земля под ней разверзлась. Оленька перестала чувствовать своё тело и полетела в пропасть...
      
        Спустя какое-то время они сидели на кровати, прижавшись друг к другу. Оба тяжело дышали, едва переводя дыхание.
        -- Кажется я тебя привела в норму, -- выдохнула Оленька, положив голову ему на грудь.
        -- Я даже не знаю, как тебя благодарить, ты просто меня спасла! Я даже не предполагал, что ты такая горячая женщина!
        -- А как же, -- сказала она. -- Взяла деньги -- надо же отрабатывать.
       
        -- Это прекрасно! Непередаваемо! Когда, прижавшись телами, нет не телами, -- сердцами друг к другу, чувствуешь содрогание любимого существа.
        -- Сейчас было даже лучше, чем тогда под дубом, -- вырвалось у неё.
Он замер и на несколько секунд замолчал.
        -- Что-то я не понял? -- удивлённо спросил он. -– А откуда ты это знаешь?

        Латов встал, зажёг серными спичками свечку и взглянул на "Люсию".
        -- Ба!!  Кого я вижу! Ольга Юрьевна, собственной персоной! -- воскликнул он. -- Что-то я не понял, а что у тебя с голосом?
        Оленькая развязала шарфик и сняла его с шеи.
        -- Мог бы и сам догадаться, -- сказала она, надев на себя корсет с лифом.
Он помог затянуть ей шнуровку на спине. Оленька стала натягивать чулки. Затем надела панталончики. Он надел рейтузы и ботики.
      
        -- Уж кого-кого, а тебя я меньше всего ожидал здесь увидеть.
        -- Я и в ад спущусь. Лишь бы быть вместе с тобой!
        -- Может снова перейдём на "вы"? –- спросил он.
        -- Да что уж теперь, -- ответила она, подойдя к нему и поцеловав его в губы. Он обнял её и прижал к груди.
        -- Ну ты даёшь, Ольга Юрьевна! Тебе бы в театре выступать. Из тебя выйдет хорошая актриса.
        -- А я не против, но только, если вместе с тобой.
        -- Ой, и нагрешили же мы, Господи!
                (перекрестился он)
       
        -- Ничего мы не нагрешили! -- возразила она. --  С сегодняшнего дня, чтоб ты знал, я -- свободная женщина. Жеребков дал мне развод.
        -- Как же так! -- удивился поручик. -- Этого не может быть!.. Ты можешь это чем-то подтвердить?
        -- У меня была выписка из метрической книги, но я её потеряла. Ты мне веришь?
        -- Я тебе верю больше, чем себе, -- сказал Латов и, погладив её по плечу, ещё сильнее прижал к себе.
        -- А я и не знала, что у меня есть актёрский талант.
        -- Не прибедняйся Люсия. Господи! Я уже начинаю вас путать.  Кстати, тебе очень идёт это имя... 
Ну это надо же. Как же я не догадался! Ещё и деньги взяла...
        -- Прости, я вошла в роль.
                (они долго смеялись)
       
        -- Ах, да! Я совсем забыла, извини. Люсия подошла к платью, достала свой ридикюль и, взяв оттуда деньги, протянула их Латову.
        «Пардон, месье», -- сделала она реверанс.
        -- Могла бы не возвращать, -- сказал он, еле сдерживая смех, -- ты их честно заработала.
        Она показала ему кулак и сунула деньги в его доломан.

        -- А это что ещё такое? –- от удивления ахнула Оленька и вынула из ридикюля затерянный документ.
        -- Ну вот, я же тебе говорила, а ты сомневался! --- упрекнула она его и передала ему выписку.
        Он с изумлением пробежал глазами документ и вернул его назад.
        -- А чего ты мне сразу не сказала о разводе? -- спросил он.
                (она смущённо опустила голову)
        -- Я боялась, что ты не поверишь. У меня же не было никаких доказательств. Я боялась тебя потерять.   
Я боялась больше не увидеть тебя!
       
        -- Смею спросить, а где это ты так научилась мужчин соблазнять?  Как опытная куртизанка!
        -- Это всё из книжек, поверь мне! Я была верной женой.  А вот у тебя (Оленька стала загибать пальцы) только за последнее время и белошвейка, и гризетка Люсия.
        -- Ну Люсия не в счёт.  Считай, я пал жертвой коварной искусительницы! Хотя, если честно, я просто хотел забыться.
        -- Ладно. На первый раз прощаю. Ну чтоб больше ни-ни (погрозила она пальчиком).
        "Даю слово!", -- сказал Латов и, глубоко вздохнув, добавил:
        -- Как же мне будет тебя не хватать!
        -- А ты сильно не переживай, от меня не так-то легко избавиться.  Ваше благородие, вам придётся меня ещё немного потерпеть.
        -- Это как это? – спросил Латов.
        -- Доктор Берг взял меня к себе в санчасть. Так что я ещё помозолю тебе глаза.
        Она прильнула к нему, прижавшись лицом к его груди.

               
                Глава 46


        В номер постучали. Оленька торопливо накинула на себя платье.
        -- Да-да, войдите! -- сказал Латов, откинув задвижку на двери.
        В номере появились графиня и корнет. Графиня снова была в маске.
        -- Кого я вижу, Ольга Юрьевна! -- засмеялась графиня. –- Собственной персоной. Слушай, а без маски ты выглядишь просто неотразимо.
        -- Гусары хотят напоследок послушать что-нибудь о любви, -- сообщил корнет.
        -- Да, да, -- подтвердила графиня. –- Спойте что-нибудь из того, что вы пели у меня в гостиной. Благо и Ольга Юрьевна здесь. Очень просим!

        ...Они стояли на сцене, глядя в глаза друг другу.
Звучавшая тихо музыка оркестра позволяла им петь без излишнего напряжения, легко и раскованно.
          В их исполнении уже не было той боли, что когда-то обжигала их сердца.
Можно даже сказать, что они не столько пели, сколько переговаривались между собой, иногда переходя на речитатив, повторяя предыдущую фразу другого, лаская друг друга глазами и улыбкой; исполняя романс то построчно, то подхватывая кусок целиком.
         Это была нежная грусть, разлитая в музыке. Лишь иногда рыданье скрипки нарушало эту тихую пастораль.
И что удивительно: все куплеты этого романса по форме чем-то напоминали человеческие сердца.


                "Не уходи, побудь со мною,
                Здесь так отрадно, так светло,
                Я поцелуями покрою
                Уста и очи и чело.
                Побудь со мной,
                Побудь со мной!


                Не уходи, побудь со мною,
                Я так давно тебя люблю.
                Тебя я лаской огневою
                И обожгу, и утомлю.
                Побудь со мной,
                Побудь со мной!


                Не уходи, побудь со мною,
                Пылает страсть в моей груди.
                Восторг любви нас ждет с тобою.
                Не уходи, не уходи!
                Побудь со мной,
                Побудь со мной!"
                (https://www.youtube.com/watch?v=efWmiTqPVIc)
       
         Раздались аплодисменты, крики «бис». Полетели на сцену гусарские кивера…               
               
               
               
               
                А.Загульный.
2018 год. СПб.

               Иллюстрации к повести можно посмотреть на моей авторской страничке
               (https://yadi.sk/i/zfOv2RVJkGaDpA)



                Примечания.
         
        Некоторые песни-романсы хоть и были написаны в 20-ом веке, но по духу и по истории создания они принадлежат веку 19-ому. Поэтому они тут присутствуют. Портреты, приведённые в иллюстрациях, не являются портретами персонажей, а просто выявляют внутреннюю или внешнюю схожесть с ними.
* Муз. Пётр Булахов
**  К. Фролов
*** В годы военной службы Фет познакомился с Марией Лазич. Молодые люди были влюблены друг в друга, но Фет бежал от сильного чувства, так как, по его понятиям, бедность его и Лазич делала невозможным их брак.
**** Немец Якоб Беккер открыл свою фортепианную мастерскую в С-Пб на Итальянской улице в 1841 году. Он был знатоком производства и смело вводил технические новшества. При Ельцине производство было ликвидировано.
***** муз. Гладкова. сл. Кима
****** «Холопка» Н. Стрельников
*******   «В том краю тишина бездыханна,
           Только в гуще сплетенных ветвей
           Дивный голос твой, низкий и странный
           Славит бурю цыганских страстей».
Это стихотворение А. Блок посвятил знаменитой певице, королеве русского романса, дочери орловской крестьянки Анастасии Вяльцевой. В неё и влюбился композитор-самоучка Николай Зубов из бедной чиновничьей семьи. Удивительно, но он не знал даже нот.
        К сожалению, его чувство осталось без взаимности. Сердце Анастасии Вяльцевой было отдано блестящему гвардейскому офицеру Бискупскому.