Таланту Экзюпери. До 22 июня 1941 года

Серж Пьетро
/Автор текста (прозы):
Антуан де Сент-Экзюпери. Надо придать смысл человеческой жизни!
Текст написан, возможно, в 1939 году или до 22 июня 1941 года/

     Несхожими словами мы выражаем одни и те же стремления -
Человеческое достоинство, хлеб для наших братьев, жизнью восхищение.
Мы различаемся по способу достижения цели,
определяемому логикой наших рассуждений, а не по самой цели.
   Не забудем, что сегодня минами и ипритом питается  война.
Теперь уже не перепоручается каким-то представителям нации военная страда,
представители нации пожинают лавры на границе и (готов признать)
дорогой ценой «приумножают»  духовное достояние народа; народ должен это знать.
   Война теперь действует хирургическими приёмами насекомого,
прокусывающего нервные узлы врага –  тут и там.
Как только война будет объявлена, наши вокзалы, мосты, заводы взлетят на воздух.
Наши города в судорогах удушья разбросают своих жителей по деревням.
    И с первого же часа ЕВРОПА, этот организм из ДВУХСОТ МИЛЛИОНОВ человек,
лишится своей нервной системы навек, словно её сожжёт кислотой, её не восстановить -
она лишится своих управляющих центров, регулирующих желёз, кровеносных сосудов,
она превратится в сплошную раковую опухоль и сразу же начнёт гнить.
   Как эти ДВЕСТИ МИЛЛИОНОВ человек прокормить? Где что взять?
Корешков в достаточном количестве им никогда не накопать!
Когда ПРОТИВОРЕЧИЯ становятся столь остры, нужно СПЕШИТЬ их ПРЕОДОЛЕВАТЬ.
      Неужели вы не понимаете, что человеческое благородство из воздуха не создать,
оно основано прежде всего на самоотдаче, верности до самой смерти, готовности рисковать.
   Если вам нужен образец для подражания, вы найдёте его -
во враче - погибающем, сражаясь с эпидемией,
в арабском воине, который на своем боевом верблюде спешит во главе отряда
навстречу лишениям, одиночеству и в борьбе с безводной пустыней.
  Кто-то из них погибает каждый год. Наверное – недаром.
И даже если их жертвы кажутся бессмысленными, что же, вы думаете, их жизнь пропала даром?
   Они запечатлели прекрасный образ на первобытной глине, из которой, говорят, мы сделаны,
увидя этот образ, мы восклицаем – ах(!),
потому что они посеяли семена даже в сознании малого ребенка,
засыпающего под легенды об их подвигах.
    Ничто не исчезает бесследно, нет;
и даже от огороженного стенами монастыря исходит свет.
   Неужели вы не понимаете, что где-то мы сбились с пути?
Человеческий муравейник стал богаче, чем прежде, у нас больше всяких благ и досуга на жизненном пути,
и всё же нам не хватает чего-то существенного, чему трудно подыскать определение и что сложно найти.
   Мы всё меньше ощущаем себя людьми, увлекаясь войнами,
мы утратили какие-то таинственные привилегии под нашими небесами.
   А мы - чего не хватает нам сейчас?
Что это за пространства, куда мы просим выпустить нас?
Мы стараемся вырваться за пределы тюремных стен, растущих вокруг нас.
Казалось, достаточно нас одеть, накормить, удовлетворить все наши потребности, чтобы возвеличить нас.
И понемногу из нас лепили куртелиновского мелкого буржуа*  в нашей жизни,
провинциального политикана, узкого специалиста, лишенного всякой внутренней жизни.
   Вы мне возразите: "Нас учат, просвещают,
больше, чем когда-либо, всеми завоеваниями разума обогащают".
Но до чего жалкое представление о культуре духа у того, кто полагает,
будто она зиждется на знании формул, на запоминании достигнутых результатов. Он многого не знает.
    Самый посредственный ученик Политехнической школы, кончивший курс последним,
знает о природе и её законах больше, чем Декарт, Паскаль и Ньютон когда-то,
но никогда ему в голову не придёт такой поворот мыслей,
какие приходили в голову и возносили к высотам знаний их души -
Декарту, Паскалю и Ньютону, ибо у каждого из них сначала воспитывали душу.
   Паскаль - это прежде всего стиль.
Ньютон - это прежде всего человек. Он стал зеркалом Вселенной воочию –
слушал, как говорят на одном языке зрелое яблоко, падающее в саду, и звёзды июльской ночью.
Для него наука была жизнью, а ни чем-то для срочного выполнения обязательства.
И вот мы с удивлением обнаруживаем , что нас обогащают какие-то загадочные обстоятельства.
    Мы можем дышать только тогда, когда связаны с другими
общей и притом надличной целью и никакими и целями иными.
    В Европе ДВЕСТИ МИЛЛИОНОВ человек, ЖИЗНЬ КОТОРЫХ ЛИШЕНА СМЫСЛА.
Развитие промышленности оторвало их от наследственного крестьянского языка
и заперло в огромных гетто, похожих на сортировочные станции,
забитые составами из чёрных вагонов, пригнанных издалека.
В гуще рабочих предместий, называемых «поселения»,
 эти люди ждут пробуждения.
    Можно откопать деревянных идолов и воскресить старые языки, забытые быстро, неумело,
которые с грехом пополам делали когда-то своё дело;
можно воскресить мистику пангерманизма или Римской империи,
можно одурманить немцев хмелем сознания, что они - немцы и соотечественники Бетховена.
Таким хмелем можно и кочегару вскружить голову, превращая его в барана-Овена.
Это, конечно, гораздо легче, чем пробудить в кочегаре Бетховена.
   Но демагогические идолы плотоядны. Тот, кто умирает за приумножение познаний в жизни
или при исцелении других от болезней сам умирает,  - тот служит жизни.
Можно умереть и за расширение границ Германии,
или Италии, или Японии,
но тогда враг - это уже не уравнение, сопротивляющееся решению перед вашим взглядом,
не бацилла, сопротивляющаяся сыворотке; тогда враг - это человек рядом.
С ним приходится сражаться, но о победе сегодня речи быть не может.
   Каждый может укрываться за бетонными стенами.
Кто-то, не придумав ничего лучшего для нас с вами,
ночь за ночью посылает эскадрильи бомбить самое нутро другого.
Победа достаётся тому, кто сгниёт последним, - поглядите на Испанию... Она заслужила такого?
… Что помогало нам родиться к жизни? Служение.
Мы смутно ощущали, что человек может соединяться с человеком, только разделяя одни и те же устремления.
Альпинисты сближаются - если карабкаются к одной и той же вершине.
Люди соединяются не тогда, когда тесно соприкасаются Друг с Другом,
а когда сливаются в одной вере в лучшее, но вместе, не наедине.
   В мире, ставшем пустыней,
мы испытываем жажду вновь обрести товарищей в ней.
Но для того, чтобы почувствовать тепло от плеч спутников,
с которыми вместе бежишь к одной цели, которая прекрасна и всем нужна -
для этого не война нужна.
    Война нас обманывает.
Ненависть ничего не прибавляет к экстазу бега.
Ибо для того, чтобы освободить нас, достаточно помочь нам осознать единую цель,
а не устраивать смертельно опасные бега;
достаточно создать единую цель, связующую нас - друг с другом,
и искать её надо в человеческом понимании общей цели – нужной для себя и для друга.
   Врач во время осмотра не обращает внимания на стоны того, кого выслушивает:
помогая этому больному, он надеется исцелить человека и для это его прослушивает;
врач говорит на общем для всех языке –
языке помогающего, так было у врачей в каждом прошедшем  веке.
    Пилот почтового самолета мускулистой рукой управляется с болтанкой, и это каторжная работа,
но своим трудом он служит связям между людьми – это о людях забота.
Мощь его руки соединяет тех, кто любит друг друга,
кто мечтает о встрече –  в этом работа пилота и его заслуга!
   Даже простой пастух, стерегущий овец под звёздами, осознав своё назначение под его звездой,
обнаруживает, что он больше, чем пастух, - он часовой.
А каждый часовой в ответе за всю державу, долг часового - именно  такой.
    К чему обманывать кочегара, посылая его во имя Бетховена драться с соседом?
Какая ложь, на совести обманщиков – давно уже пожар!
Ведь в том же краю Бетховена бросают в концентрационный лагерь,
если он думает не так, как кочегар.
   У кочегара должна быть иная цель возвыситься до того,
чтобы однажды заговорить, как Бетховен,
на общем для всех языке, а не на языке тупого барана, которого всего лишь назвали при всех - Овен.
    Идя к осознанию Вселенной,
мы вернёмся к самой сути человеческой судьбы, определив её течение и её счастливые берега.
Не понимают этого только лавочники, удобно устроившиеся на берегу и не замечающие, как течёт река.
   Но мироздание не стоит на месте.
Из кипящей лавы, из звёздного вещества происходит жизни рождение.
Постепенно мы восходим к тому, чтобы сочинять кантаты и взвешивать галактики.
И сержант под снарядами знает, что генезис ещё не завершен, что он должен продолжать восхождение.
   Жизнь движется к осознанию – для чего служит истинный её исток.
Звёздное вещество неторопливо вскармливает и растит самый благородный свой цветок.
    Но велик даже тот пастух, что осознал себя часовым,
о котором его детям и внукам будут, благодаря его чуткости и честности, слагать былины.
Мы лишь тогда будем счастливы, когда начнём двигаться в нужном направлении  –
в том, по какому шли с самого начала – к солнечному счастью, только пробудившись из глины.
   Тогда мы сможем жить в мире вечности,
ибо то, что придаёт смысл жизни, придаёт смысл и её бесконечности.
   Старый крестьянин в конце своего земного царствования вручает семейное достояние –
коз и маслины - на хранение сыновьям,
чтобы те в свой черёд передали его сыновьям своих сыновей,
или, если он одинок, - друзьям.
  В крестьянском роду умирают лишь наполовину – как в памяти остаются звуки горна.
Жизнь каждого в свой срок лопается, как стручок, и выпускает на волю зёрна.
    Я как-то сидел бок о бок с тремя крестьянами у смертного одра их матери.
Конечно, это было горько. Второй раз перерезалась пуповина.
Второй раз развязывался узел, соединяющий одно поколение с другим.
Не их в том вина.
  Трое сыновей понимали, что остались одни, что им надо всему учиться заново,
что они лишились семейного стола, за которым собирались по праздникам,
лишились той точки, в которой они все сходились, когда было трудно или на праздники.
    Но я понимал также сейчас,
что с этим разрывом дарилась жизнь второй раз.
Сыновья в свой черёд становились предводителями, полюсами притяжения, патриархами детворе –
до той поры, пока в свой черёд не передадут престол выводку малышей, играющих во дворе.
    На ферме не умирают. Хоть мать и умерла,
но да здравствует мать! Она в памяти детей всегда жива!
   Горький, да, но такой простой сюжет во Вселенской  жизненной  картине:
этот род шествует через все метаморфозы к неведомой будущей Истине.
___________
* куртелиновского мелкого буржуа... - имеются в виду персонажи сатирических произведений французского писателя Жоржа Куртелина (1858-1929).
*…мистику пангерманизма или Римской империи. - Имеются в виду шовинистические лозунги "великой Германии" и "возрождения Римской империи", провозглашавшиеся официальной фашистской пропагандой в Германии и Италии.
_____________
/Надо придать смысл человеческой жизни. Антуан де Сент-Экзюпери./