В былые времена феи чаще всего рождались из природных явлений: нежного рассвета, вспышки молнии, каменной лавины, первых цветов и журчания ручейков. Затем, когда миру подарили людей, феи стали появляться из первого детского смеха, слёз первой любви, полуночного удара кузнечного молота о наковальню, прошёптанного на ухо секрета и даже предсмертного вздоха. Нынешние времена добавили ещё больше возможностей. Например, феи нового светофора, перегоревшей лампочки, радиопомех. Появились даже феи оптоволокна, денежные феи и, разумеется, мусорные феи. Как оказалось, производить мусор и превращать в него что угодно люди умели мастерски, так что со временем таких фей стало очень много, у них появилась даже своя королева: с диадемой из пищевой фольги, с красивыми тремя парами крыльев из разноцветного целлофана и в пышном платье из тысячи обрывков самых разных обёрток от шоколада, конфет, арахиса, чипсов и прочих снеков. Звали её Свалкирия, и была у неё дочь, прекрасная Гертгруда. Ласково – Герти.
Герти ужасно не хотела быть феей отбросов, огрызков и прочего никому не нужного и засоряющего мир барахла. Она мечтала, чтобы крылья её были не из глянцевых журнальных страниц, а из свежей листвы, цветочных лепестков или, на худой конец, из паутины. Но куда уж там! Приходилось летать на тех крыльях, которые были даны во время церемонии Имянаречения. Кроме того, пока другие феи оставляли за собой шлейф благоухания, легкой волшебной пыльцы или водной взвеси, Герти оставляла за собой пыль. Самую обычную, бытовую, которая заставляла людей чихать и вооружаться влажной тряпкой.
Однажды Гертгруду пригласили на чаепитие к древесной фее Побегильде, в дом, расположенный в пышной кроне одного из молодых дубов, посаженных городскими властями всего-то двадцать человеческих лет назад. Герти тщательно прихорашивалась и нашла для себя выброшенные кем-то искусственные цветы, из тканевых лепестков которых сшила себе новое платье, чтобы покрасоваться среди других фей. Она достаточно нервничала из-за пыли, что всегда вилась вокруг неё, чтобы переживать ещё и за наряд.
На чаепитие Герти прибыла, как и полагает принцессам, с небольшим опозданием, но в рамках приличия. Колесница из пластмассового стаканчика от йогурта, запряжённая шестью крупными навозными мухами, доставила Её Мусорное Высочество прямо на ту ветку, где среди изумрудного света расположился столик из сухих веточек и сшитых между собой листьев. Остальные феи уже были на месте и приветствовали принцессу, отсалютовав ей очаровательными чашечками из шляпок желудей.
За столиком расположились: фея весенних ручьёв Журчида, фея мерцающего фонаря Бликхилла, фея томного вздоха Изнывва, а также хозяйка вечера Побегильда. Все они наперебой хвалили платье Гертгруды, и та лишь смущённо подёргивала пёстрыми глянцевыми крыльями. Когда комплименты иссякли, за спиной Герти высилась кучка пыли размером в половину своей создательницы. Остальные гостьи тактично уткнули носики в свои чашечки, пока хозяйка метлой из сосновых иголок смахивала пыль.
- Простите, мне так стыдно,- Гертгруда густо покраснела и спрятала личико в ладошки. Её крылья плотно прижались к спине и замерли.
- Ну что ты, милая, не стоит смущаться,- тепло произнесла Побегильда, усаживаясь обратно за стол и подливая всем ещё чаю из скорлупки фундука,- за Журчидой уже капель побежала с ветки – и ничего. Мы же все понимаем, что такова суть каждой из нас, и этим надо гордиться.
- Мне было бы гораздо легче гордиться, если бы я была не мусорной феей, а какой угодно другой,- вздохнула Герти и с благодарным кивком приняла у древесной феи свою шляпку от жёлудя.
- Так за чем же дело стало, милая? Лети к техноведьме Арине,- наставительно произнесла Бликхилла, пожимая плечами,- она сможет помочь тебе. Она тут недавно крылья падшему ангелу пришила – и ничего, воспарил. Уверена, что она найдёт способ изменить природу феи. Не то, чтобы быть мусорной феей было зазорно, но если ты несчастна в этой роли, то почему бы и нет?
Остальные феи притихли, прикипев взглядами к Герти и ожидая её реакции, которую прежде своей хозяйки выдали крылья: они робко дёрнулись раз, дёрнулись два, затрепетали острыми кончиками и встрепенулись, поднявшись наизготовку и попутно выбросив в воздух целое облачко серой взвеси. Герти залпом осушила свою чашку, резко поднялась и поспешила к ожидавшей её карете из пластмассового стаканчика. У самой дверцы развернулась, подбежала поочерёдно к каждой из фей, подарила каждой по звонкому поцелую в щёку и снова метнулась к карете.
Она приказала навозным мухам лететь со всех крыльев и остановила карету у одной из высоченных башен, что блестят стеклом и хромированной сталью. Даже для людей они выглядели головокружительно, а для маленькой мусорной феи и вообще были за пределами мыслимого. Герти принялась нарезать круги вокруг этой громадины, постепенно поднимаясь вверх по спирали. Подниматься строго вверх она остереглась потому как знала по собственному опыту, что вертикальный взлёт лицом вверх при такой длительности закончится для неё очень стремительным падением. Тоже лицом вниз. В тот раз её матушка Свалкирия была рядом и приказала вате из вспоротого матраса, пуху из выброшенной подушки и проросшей на старых книгах плесени собраться в большой, мягкий и, чего греха таить, весьма вонючий мусорный сугроб. Сейчас такого под рукой не наблюдалось, потому как бдительные и усердные дворники местных башен очень усердно прятали мусор от местных жителей и владык, так что даже именем своей могущественной королевы-матери ей не удалось бы повторить нечто подобное. Да и в общем-то ей надо вверх, а не вниз. Следовательно, требовалось быть осторожной.
До тридцатого этажа она взлетела почти без приключений, если не считать едва не столкнувшейся с Герти вороны, а вот повыше появилась проблема, которая была более упряма, и её отогнать копьём-зубочисткой не получалось. Здесь, на высоте, дули сильные, могучие и быстрые ветра. Мухи едва справлялись с тем, чтобы удерживать карету Гертгруды в прямом положении среди переплетения воздушных потоков. О том, чтобы двигаться вперёд и вверх, речи уже не шло. Мусорная фея попыталась было договориться с этими братьями-ветродуями, но не смогла вымолвить и слова из-за того, что порывы воздуха разрывали каждый слог на отдельные звуки, а потом эти звуки – на клочки шума. Герти чуть не заплакала от бессилия, но тёплый поток ветра сушил ей глаза, и слёзы не успевали даже собраться на ресничках. Тогда фея решила не мучить и без того уставших за день мух и миниатюрным кусочком лезвия, примотанным изолентой к спичке, освободила маленьких тружениц, и те сразу же ринулись вниз, отчаянно сражаясь с ветрами, чтобы достичь спокойных слоёв воздуха и вернуться на родную свалку. Гертгруда же, стоило только мухам обрести свободу, мигом была подхвачена ветрами. Они принялись играть невесомой каретой из тонкого пластика, вертеть её во всех возможных направлениях, порой резко меняя одно на диаметрально противоположное. Герти едва удерживалась ручками внутри. Её копьё из зубочистки и клинок из бритвы вывалились из кареты-стаканчика, в мгновение ока исчезнув далеко внизу, а сама мусорная фея схватила в кулачки верхние кончики своих глянцевых крыльев и потянула их на себя. Крылья согнулись дугами... и ветра, против своей воли, могучим рывком подняли Гертруду сразу на десяток этажей. Если бы она не могла летать, то неизбежно свалилась бы обратно, чтобы ветры могли продолжить свои жестокие игры, но как только феечка оказалась вне досягаемости их упругих струй, то расправила крылья и замерла на месте, глядя на висевшее поблизости облако.
Оно было нахмуренным, насупленным. Облако сжимало свои перистые руки в кулаки и старательно кучилось. Герти висела в воздухе, пытаясь отдохнуть после сражения с хулиганами-ветрами, и облако не сразу заметило её, столь быстро и беззвучно появившуюся рядом.
- Ты чего тут делаешь? Ваши так высоко не летают!
Облачные щёки обрели глубокий свинцовый оттенок, и Гертгруда смекнула, что облако смущается. Ему явно не нужны были свидетели того, что оно тут делало. Люди в стеклянной башне были не в счёт, в нынешнее время они почти не смотрят на небо, а облаками любоваться и вовсе бросили.
- Другие не летают, а я летаю. Мне надо к техноведьме, а она на самой вершине живёт. Давай ты меня подвезёшь, а я помогу тебе чем-либо взамен. Вот, например, скажи, что ты тут делаешь?
Поскольку облака, даже самые талантливые и крупные, были от природы ограничены в своих возможностях, а феи славились своей хитростью, смекалкой и, разумеется, волшебством, облако вздохнуло и призналось:
- Видишь ли, я всё пытаюсь выдавить из себя хоть одну молнию, но льдинки внутри меня при столкновении не порождают электрических зарядов, разбиваются - и никакого электричества. Можешь помочь мне с этим?
Гертгруда облетела облако снизу, облетела слева и справа, а затем покружила сверху. Пыль с её глянцевых крыльев посыпалась вниз, попала в облако, и вдруг в его недрах начали проскакивать небольшие искорки. Пылинки, попадающие в облако, собирали вокруг себя капельки воды, которая быстро замерзала. Их стало значительно больше, поскольку просто влага в облаке ленилась сбиваться в капельки, зато охотно притягивалась к крошечным пылинкам, окружая своими ласковыми объятиями. К тому же, разбивающиеся шарики льда с песчинками пыли внутри порождали сразу очень много электрического заряда. Облако радостно ахнуло, снова поднатужилось, и вниз сорвалась озорная изогнутая линия молнии, впившись одиноким клыком в громоотвод.
Радости облака не было предела. Оно гордо потемнело и стало сверкать разрядами внутри себя. Герти захлопала в ладошки и стала усиленно взмахивать крыльями, чтобы насыпать в облако как можно больше пыли. Облако росло, клубилось и вскоре стало полноценной тучей. В благодарность за помощь туча подняла мусорную фею на смотровую площадку необходимой башни, а пока они летели вверх, Гертгруда усиленно снабжала свою новую подругу стольким количеством пыли, чтобы той хватило бить молниями каждый день хоть по двадцать раз – и так на протяжении всего сезона.
Оказавшись на смотровой площадке, фея попрощалась с тучей. Та попрощалась с Герти, оседлала поток ветра и поспешила к другим облакам похвастаться тем, какие у неё теперь гладкие, сильные и красивые молнии. Фея же полетела к решетке воздуховода, видневшейся впереди, над дверью, из которой как раз в этот момент выходила пара из юноши и девушки. Герти не обратила на них особого внимания и полезла в воздуховод, так что она не видела, как парочка обратилась в сов и улетела. С другой стороны, эка невидаль для мусорной феи – брат и сестра, чародей и чародейка из мира Снов. Важным для Гертгруды было то, что они, возможно, как раз ушли от техноведьмы, а значит та, скорее всего, была на месте и, что более важно, свободна.
Ей понадобилось довольно много времени, чтобы найти среди офисов, квартир и служебных помещений последнего этажа именно то, в котором вела приём и творила чудеса единственная на весь Город техноведьма и кудесница Арина. Это помещение было больше похоже на ангар, в котором кто-то посадил деревья из оптоволоконных кабелей с кронами из зелёных компьютерных плат. На некоторых платах периодически загорались и гасли светодиодные лампочки всех мыслимых и немыслимых цветов и оттенков. Среди этой электронной чащи стоял шатёр из разнообразных проводов, хаотично сплетённых друг с другом техникой макраме и унизанных перьями, огромными бусинами, шестерёнками и ёлочными игрушками.
Гертгруда подлетела ближе и прислушалась, чтобы убедиться, что её появление не нарушит чью-то беседу или частный разговор. Слухи о невоспитанности мусорных фей были чистой воды клеветой, особенно в отношении королевы и её ближайшего окружения. Свалкирия гордилась манерами своего Двора, частенько бросая фразу о том, что люди стали выбрасывать из своей жизни очень полезные вещи: воспитание, вежливость и добропорядочность.
Удостоверившись, что внутри никто не разговаривает, Гертгруда как можно громче постучала в ближайшую железную деталь проводного шатра. Ею оказалась металлическая плашка автомобильного номерного знака с тремя семёрками. Для того, чтобы звук был заметным для человеческого, ведьминского и техноведьминского слуха, Герти пришлось стучать ногой и с размаху. Конечно, это не очень приличествует леди, но ради вежливости принцесса мусорных фей позволила себе пренебречь кое-какими манерами.
- Залетай,- позвал голос из шатра, усталый и мрачный.
Герти оправила своё новое платье, сильно пострадавшее во время борьбы с ветрами, и влетела внутрь. Там было очень светло: необъятных размеров гроздь светодиодных гирлянд слепила каждого, кто взглянет на неё, и висела она прямо над обширным круглым столом, за которым восседала на гамаке Арина. Она достала из плотной копны своих чёрных кудрей карандаш и, высунув и прикусив кончик языка, прочертила им линию вдоль линейки-лекала. Свежая линия соединила две большие жирные точки. Арина довольно кивнула, и волосы на её голове согласно кивнули вместе с ней. Техноведьма спрятала в волосы сначала линейку, а затем карандаш, вытащила оттуда трубку кальяна и глубоко затянулась.
- Приветствую Вас, многоуважаемая техноведьма Арина, от лица Двора мусорных фей,- Герти поклонилась и постаралась переместить своё тело так, чтобы пыль от её крыльев не падала на карту города, расстеленную на столе,- меня зовут Гертгруда, дочь Свалкирии и принцесса Двора мусорных фей. Сей визит носит личный характер, но я бы хотела воспользоваться возможностью засвидетельствовать почтение от лица нашего маленького народа...
- Здорово. К сути, пожалуйста. У меня голодный Избушек стоит внизу, скучает.
- Да, госпожа, как пожелаете. Я, кхм,- она осмотрелась по сторонам, сжав кулачки. Её не оставляло чувство, будто кто-то всё время следил за ней. В очередной раз не обнаружив вокруг никого из посторонних, фея сделала над собой усилие, с трудом сглотнула подступивший к горлу ком и продолжила,- я хотела бы стать другой феей. Скажем, древесной или цветочной, ну или хотя бы феей ночи, чтобы крылья из тумана или теней...
Арина сначала коротко усмехнулась, выпустив изо рта небольшое облачко сиреневого дыма, а затем рассмеялась в голос, и воздух вокруг наполнился этим дымом, который быстро рассеивался и пах сиренью. Она запустила руку в свою невероятную шевелюру и достала из неё кукольные стол, стульчик и чашечку. Поставив их перед собой, Арина жестом пригласила Герти присесть. Та неуверенно приземлилась на карту города и двинулась вдоль недавно начерченной линии пешком, чтобы не пачкать карту пылью. Шагая по нарисованным паркам, кварталам и дорогам Города, Гертгруда старалась не поднимать лица, покрасневшего от неожиданной реакции техноведьмы на свою просьбу. Одна и та же мысль не давала ей покоя: «Неужели Бликхилла посмеялась надо мной? Неужели это была одна из тех жестоких шуток, что так любят устраивать феи Неблагой коалиции?». Но эти опасения были почти сразу развеяны.
- Это можно,- техноведьма убрала кальянную трубку обратно в свои необъятные кудри и приблизила лицо к только-только устроившейся на кукольном стульчике Гертгруде,- но что ты готова отдать за это?
Мусорная фея невольно пискнула. Она видела, как на помойке сытые коты играют с попавшей в ловушку мышью, и этот момент пугающе сильно напоминал подобные случаи. Писк, вырвавшийся из уст Герти, довершил сходство, сделав его почти полным. Однако же, принцесса мусорных фей не просто так носила свой титул. Она быстро взяла себя в руки и гордо выпрямила спину, посмотрев техноведьме прямо в глаза. Точнее, в один глаз, потому как с такого близкого расстояния фея не могла смотреть сразу в оба глаза человека.
Она стала степенно загибать пальцы, припоминая свои богатства:
- У меня есть целая вазочка жемчужин, которые сорвались со своей нитки и сбежали от своих владелиц в слив раковины. Ещё есть коллекция потерянных детьми игрушек из шоколадных яиц, там очень много из разных серий, есть даже крайне редкие. Также я могу выменять альбом филателиста, который его глупые наследники выбросили вместе с книгами и альбомами фотографий. Ах да, ещё на мусорках и свалках полно добра, вы только назовите, госпожа Арина, и я достану это во что бы то ни стало.
- Внушительно,- покивала с уважением техноведьма, выпрямившись в своём гамаке и сложив руки на груди,- а Истинную Любовь раздобыть сможешь? У меня как раз есть кому её продать.
- Есть осколки Истинной Любви, её пару месяцев назад разбили, уронив с завышенной планки её ожиданий и прямо на его заниженную самооценку. С громким скандалом разбилась. Я все осколочки собрала, а склеить можно будет либо Временем (его теряют и выбрасывают ежедневно в огромных количествах), либо Терпением (его тоже теряют частенько). Ну, или Мудростью, но такое найти трудно, зато оно держит крепче, чем Терпение и Время.
Арина вновь расхохоталась, чуть не свалившись при этом с гамака. От хохота она так сильно трясла головой, что из кудрей выпали пара проводков, бутон розы, тапочек, а в довесок ко всему вылетела перепуганная птица размером меньше феи. Бедолага так быстро взмахивала крыльями, что вместо них было видно два цветных развода за спиной и по бокам от пичуги. Птичка твитнула и улетела. Техноведьма проводила крылатую беглянку взглядом, но тут же вновь вернула своё внимание на мусорную гостью.
- Отлично. Подойдёт. Тогда сделка будет такова,- Арина поднялась на ноги, внезапно став серьёзной как Свалкирия на трибунале фей. За пределами шалаша, по всему ангару, светодиодные лампочки словно сошли с ума, вспыхивая неприлично-ярко и выдавая совсем уж фантасмагорические цвета. Гирлянды над столом принялись мерцать всеми оттенками стального и даже выдавать чёрный свет. Весь ангар загудел и принялся издавать электронные звуки разной частоты и громкости. Арина в своей красной кожаной куртке и чёрных джинсах посреди всего этого свето-звукового хаоса выглядела особенно устрашающе: по её лицу бегали сразу сотни теней и отблесков, искажая черты лица техноведьмы, лишая её человеческого облика и наводя на мысль о том, что сквозь неё пытаются прорваться в этот мир сотня-другая демонов или особо осатанелых чертей. Фея замерла, вжавшись в стульчик и позабыв от страха про все уроки матушки о том, что «феи королевской крови не должны терять лица перед угрозой и опасностью», а техноведьма тем временем продолжала,- я даю тебе срок в три дня. В это время ты сможешь по своему желанию изменять свою природу и становиться феей любого природного, антропоморфного или техногенного явления, феномена или понятия. Также ты всегда сможешь вновь стать мусорной феей, но после этого контракт закончится. Та сущность, которая будет у тебя на момент завершения этого срока, останется твоей навсегда... Согласна?
- ДА!
Страх перед жуткой ведьмой был силён, но ему было далеко до отчаянной силы желания Герти перестать быть мусорной феей. Решительность, с которой Гертгруда вскочила с кукольного стульчика и выпалила согласие, перекрикивая окружавший её шум, позабавила Арину, и она произнесла:
- Да будет так!
С этими словами все лампочки и гирлянды разом вспыхнули красно-золотым сиянием, пронзив и заполнив собой всё пространство и даже на какое-то мгновение размыв очертания всего и всех присутствующих. Когда свечение схлынуло, Герти раскрыла глаза и посмотрела вокруг, а затем – на свои руки. Как оказалось, свечение красными и золотыми искорками таяло на ней, впитываясь в кожу. Мусорная фея ощущала наполнившую её колдовскую силу, новую, пьянящую могуществом и ощущением свободы выбирать свою судьбу.
Арины вокруг не было, и Герти, поспешно выпалив слова благодарности, полетела прочь, окрылённая открывшимися её фантазии возможностями. Она так спешила покинуть обитель ведьмы, что даже не оглянулась, а потому не увидела, как Арина вылезла из-под стола. Затем оттуда же вылез молодой человек в очках.
- Зачем было её пугать?
- Чтобы не сразу передумала и не прилетела обратно. Пусть ей будет страшно возвращаться, тогда она точно пройдёт этот путь.
- Хитро.
- Спасибо. И спасибо, что помог со спецэффектами. Ты чудо, Артёмка.
Ведьма чмокнула волшебника в щёку, взяла его под локоть и повела вниз, кормить и выгуливать Избушка.
- А Истинная Любовь тебе зачем? И как ты собираешься склеивать осколки?
- Один ангел любви спрашивал, говорит, свою квоту на месяц исчерпал, а желание помогать людям - нет. Он сам и склеит…
С этими словами они вошли в лифт, и двери за ними беззвучно сомкнулись.
Гергруда же тем временем вылетела из вентиляции на крышу дома и рассмеялась от переполнявшего её счастья. Она чуть взлетела вверх и, раскинув руки в стороны, подставила лицо солнцу, которое лениво покидало зенит и начинало своё неторопливое схождение вниз по небосклону. Фея наслаждалась его ласковым светом, и внезапно вспышка идеи озарила её разум. Купаясь в этом внешнем и внутреннем свете, она с ликованием крикнула в небо:
- Хочу быть феей солнечного света!
В ту же секунду её миниатюрное тельце наполнилось ярко-жёлтым сиянием, затопив её изнутри словно лампочку, коснулось крыльев – и в тот же миг кусочки глянцевых страниц модного журнала вспыхнули и сгорели, чтобы затем почерневший маслянистый пепел облетел быстро тающими в воздухе фрагментами, обнажая тончайшие крылья, сотканные из узоров золотого и жёлтого света. Они сверкали как чистое волшебство, рассыпая вокруг себя тысячи крошечных, мерцающих искорок, которые быстро гасли, но перед этим успевали отдать этому миру весь свет и всё тепло, которые у них были.
Герти смеялась, летая над облаками, ловя в ладошки лучи солнечного света и отправляя их солнечными зайчиками вниз, сквозь окна башни из стекла и бетона. Она смеялась, глядя на то, как маленький, умильный котёнок гонялся за солнечным зайчиком, ставил на него лапки и пытливо заглядывал под них, пытаясь понять, что же такое он только что поймал. Герти увлеклась игрой с маленьким пушистым охотником и случайно направила солнечный луч на листья стоявших на полке растений, что росли в горшках. Листья едва заметно встрепенулись. Люди обычно даже не замечают этого, но растения очень подвижны. Зато феи, независимо от происхождения, видят эти движения очень и очень хорошо.
Гертгруда верхом на солнечном свете проникла сквозь стекло окна в квартиру и подлетела к растениям на полках. Котёнок на полу при этом не сводил с неё любопытного взгляда, как до этого пристально наблюдал за движением солнечного зайчика по полу и стенам родного дома. Растения оказались комнатными цветами с красивым именем «азалия». Герти видела много таких на помойках и мусорках. Свалкирия говорила, что некоторые люди покупают цветы для красоты, забывая, что красота требует ухода, внимания и, разумеется, любви. Так что такие хрупкие цветы, как азалия, часто оказываются засохшими, цветут скудно, а в конце концов заканчивают на помойках, выброшенные своими ленивыми хозяевами. Полную жизни азалию, с темно-зелёными листочками, нежными бутонами и парой распустившихся розовых цветочков, Гертгруда видела впервые. Она перелетала от одного горшка к другому и любовалась этим чудом природы, когда заметила, как растения чутко реагируют на её перемещения и слегка поворачивают вслед за ней свои листья и бутоны. Фея потёрла подбородок и попробовала направить солнечного зайчика на них, как делала до этого с котёнком. Листья затрепетали, впитывая благодатный свет, а бутоны, обласканные солнечным лучом, начали медленно, величественно раскрываться. Гертгруда рассмеялась и стала летать над горшками, обильно орошая их солнечным светом. Оказалось, что окна пропускали свет только частично, отражая обратно к солнцу большую часть лучей, и Герти была счастлива своим новообретённым способностям солнечной феи преобразить даже самый слабый лучик света, наделив его силой самого солнца.
Гертгруда увлеклась своим делом и танцевала над азалиями под музыку летнего солнца, звучавшую в её сердце, а потому не заметила, как растения подобрали свои листочки и тщетно пытались укрыть от палящих лучей нежные лепестки бутонов. Цветы и листья стремительно наливались бурым и серым, сморщивались и опадали. Когда Гертгруда, желая вновь насладиться их красотой и осознанием своей причастности к этому чуду, посмотрела на азалии, от них остались лишь высохшие кустики, какие Герти частенько видела на родной свалке. В довершение всего на полку вспрыгнул котёнок. До этого он забрался на диван, оттуда вспрыгнул на комод, залез на книжный стеллаж, преодолел расстояние до верхней полки, откуда перепрыгнул на полку с цветами. Горшки полетели вниз и с громким стуком разбились, раскидывая повсюду высохшую, безжизненную землю и засохшие листья и цветы, опавшие минуту назад с обезвоженных стебельков.
Фея подлетела к этому беспорядку и горько заплакала золотыми слезами, глядя на то, что нечаянно натворила. Герти судорожно пыталась придумать, как исправить то, что она натворила, но котёнок, который увидел в ней новую игрушку, бросился с полки вниз на маленького крылатого солнечного зайчика, которым ему казалась Гертгруда. Фея ахнула и бросилась прочь. Котёнок погнался за ней, азартно мяукнув, но ударился головой в стекло и остался сидеть на подоконнике, когда Герти по солнечным лучам взлетела вверх и вновь прошла сквозь стекло, которое не являлось преградой для света, а, значит, и для фей, связанных со светом.
Расстроенная гибелью цветов и своим непосредственным участии в этом, Гертгруда утёрла золотые слёзы и, вновь оседлав солнечный луч, отправилась к морю, которое всегда успокаивало её в прошлом. Сидеть на пластиковой бутылке, мерно покачивающейся на волнах, созерцать сапфировые волны, украшенные пёстрыми вкраплениями ярких, разноцветных пакетов и обёрток от сладостей – это очень умиротворяло любую мусорную фею. Даже ту, которая сейчас обладала внешностью и дарами феи солнечного света. Арина не сказала этого вслух, но надеялась, что Герти поймёт сама: как бы ни пыталась она примерить на себя образ другой феи, внутри она всегда будет оставаться собой, принцессой мусорных фей, Гертгрудой Глянцекрылой, потому что настоящая магия перемен начинается только и исключительно изнутри, и не просто из нежелания быть прежней собой. К нему в пару необходимо горячее желание стать кем-то новым. Остаётся только понять, какой новой собой хочешь стать. Герти пока не знала этого и даже не догадывалась, что об этом необходимо задуматься. Она просто сидела на кусочке пенопласта, в который чьи-то детские ручки воткнули палочку-мачту и нанизали сверху в качестве паруса кусок бумаги. С бумаги бодро улыбался какой-то супергерой в плаще и маске, гордо выпячивая грудь, чему в немалой степени способствовал изогнутый парус пенопластового кораблика. Фея болтала ножками в воздухе. Подул лёгкий ветерок и толкнул изогнутый парус. Кораблик послушно побежал, покачиваясь, по лёгким волнам. Гертгруда встрепенулась, её крылышки затрепетали.
- Хочу быть феей морских ветров!
В ответ на это воззвание одобрительно подул ветер, закружив вспорхнувшую Герти вокруг своей оси. Упругие струи волшебных ветряных потоков спиралями взвились от воды вверх, подхватили белые барашки морской пены и на несколько секунд заключили солнечную фею в белый матовый кокон, чтобы затем, когда поднятая вихрями пена вернулась в родные морские просторы, миру предстала новая версия Гертгруды, с крыльями на стрекозиный манер, сотканными из лазурного неба, клочков белоснежных облаков и брызг солёной морской воды, которые лёгкой взвесью окружали крылья и отмечали путь Гертгруды, бросившейся с новым воодушевлением покорять воздушные просторы. Никогда прежде она не чувствовала полёт таким живым, естественным и даже необходимым, словно дыхание, еда и сон. Она легко ныряла в потоки ветров, подобно острейшей игле, и при желании замирала на месте, заставляя струи воздуха проходить сквозь себя. Ветра были послушны её воле словно влажная глина под руками скульптора. Раньше с такой лёгкостью она могла управлять разве что макулатурой и жестяными банками, но повелевать мусором было даже вполовину не так радостно и захватывающе, как управлять могучими ветрами.
Взгляд феи упал на кораблик, и она легонько подула в его парус. Поднялся лёгкий бриз, наполнил бумажный парус, и нарисованный супергерой резво полетел вперёд, ведя за собой пенопластовое судно. Герти захлопала в ладоши, хихикнула и подула сильнее. Белый корпус импровизированного кораблика вспорхнул на бежавшую к нему морскую дюну, перевалил через её гребень и нырнул вниз под заливистый смех Гертгруды. Азарт быстро овладел ею, и фея уже не дула, а взмахами рук направляла в парус сразу по два порыва ветра, дабы управлять движением судна, поворачивая парус. Вот кораблик пробежался под накренившейся сверху волной. Волна насчала загибаться к своему подножью, образуя красивый тоннель из зелёной воды и морской пены. Пенопластовый герой мореплавания гордо вынырнул из этого тоннеля за секунду до того, как волна окончательно рухнула вниз с торжественным всплеском, воссоединившись с бескрайними морскими водами. Следом за ней уже бежала новая волна, набирающая силу и скорость. Кораблик всё плыл всё быстрее, послушно устремляясь вперёд на неустанно дующих в его парус ветрах. В какой-то момент мусорный кораблик стал подпрыгивать на гребнях волн и даже недолго планировал над морской гладью. Это особенно сильно радовало Герти, и она нагоняла силы в вихри воздуха, чтобы те подхватывали лёгкий пенопластовый корпус судёнышка и держали некоторое время над водой. Спустя пять минут кораблик уже почти не опускался на воду. Гертгруда, увлечённая игрой, не заметила, что поднятые ею потоки ветра не исчезали, когда она переставала ими командовать. Они сливались в единый круговой вихрь, и вскоре он стал так силён, что вышел из-под контроля и обратился настоящим тайфуном, зачерпывающим морские воды и порождающим сильнейшие волны, расходящиеся от него опасными валами. Ветра, которые улетели от Герти ввысь, вернулись и пригнали с собой грозовые облака. Гертгруда не успела и глазом моргнуть, как на спокойное побережье по её неосторожности обрушились сразу тайфун и шторм. Гром грянул среди быстро темнеющего неба, всего полчаса назад блестевшего нетронутой облаками лазурью. Со священным ужасом фея заметила вдали белый парус настоящей яхты. С одной стороны на яхту надвигался тайфун, а с другой – штормовой фронт. Мысль о том, что по её вине могут утонуть люди, сотней ледяных игл поразила Герти, и её маленькое сердечко сжалось от боли. Она что было сил взмахивала крыльями и помогала себе всеми доступными ветрами, чтобы добраться до шторма раньше, чем яхта попадёт под удар молнии. Среди собрания грозовых туч фея увидела свою недавнюю подругу: облако, которому она подарила много пыли и помогла превратиться в тучу, такую же свинцово серую, как и остальные. Туча приветствовала фею раскатом грома, и Герти молитвенно сложила руки и принялась громко-прегромко говорить, пытаясь перекричать шторм:
- Добрая, могучая тучка, прошу тебя и твоих сестёр: пощадите яхту, не направляйте в неё свои грозные молнии, такие величественные и прекрасные!
Тучи толкались друг об друга, и каждая старалась подлететь как можно ближе к Герти. Между ними искрили дуги электрических вспышек, собрание туч глухо перешёптывалось предгрозовым рокотом. Слово взяла та самая, которая была знакома с феей и ещё утром была простым белым облаком.
- Но куда же нам, в таком случае, бить молниями? Они не могут сидеть внутри. Мы испускаем молнии, чтобы с каждой из них растворялся чей-то подавленный гнев, ярость и обиды. Это сложный процесс, и тебе, маленькой фее, ни за что не понять этих вселенских законов обмена и преобразования энергий.
Остальные тучи в едином порыве грянули мощным многоголосым раскатом грома. Гертгруда на мгновение задумалась, опустив глаза к бушевавшим внизу океанским волнам, и тут же вновь заговорила, старательно пряча улыбку от вспыльчивого штормового собрания.
- Насколько я поняла, метать молнии для вас не только обязанность, но и целое искусство. Не будет ли тогда вам интереснее, достопочтенные грозные тучи, устроить состязание в меткости? Как насчёт того, чтобы проявить подлинное мастерство, направляя разряды своего небесного электричества в маленькие и более подвижные объекты?
Тучи загудели на разные голоса, с азартом и одобрением раздуваясь в разные стороны. Люди на яхте тем временем, окинув взглядом две угрозы, выбрали из двух зол то, что оставляло им больше шансов на спасение. Между воющим тайфуном и штормом они выбрали второе. Убрав парус, люди надели спасательные жилеты и перемещались вдоль палубы, крепко держась или пристегнув себя к страховочному канату, что тянулся по всему периметру яхты. К главной мачте, куда, согласно всем законам физики, должны были бить молнии, они не приближались и даже на всякий случай пригибались. Внутри яхты прятаться люди тоже не стали, чтобы хоть как-то сохранять возможность управления судном и, в случае, если одна из высоких волн опрокинет яхту, не оказаться в ловушке в замкнутом пространстве каюты.
Пока тучи не растеряли свой запал от новой идеи, Герти подлетела к морю, замерев на краю штормового фронта. На то, чтобы сказать следующие слова, ей потребовалось собрать в кулак всю свою волю, скрепя дрогнувшее сердце и с трудом сдержав навернувшиеся на глаза слёзы.
- Хочу снова стать мусорной феей!
В тот же миг лазурь её крыльев облетела шелухой, явив из-под себя глянец пёстрых журнальных страниц. Гертгруда внезапно для себя обнаружила, что морские ветры перестали быть к ней столь дружелюбны, и теперь ей требовалось усиленно работать крыльями, чтобы оставаться на месте. Пыль с них сыпалась стеной, и её мгновенно подхватывали ветры, швыряя пыль горстями в тёмные волны беспокойного моря.
Герти не обращала на это внимание и держалась своего плана. Она взмахнула руками словно дирижёр, и в морских волнах мелькнуло разноцветие всевозможного мусора, который люди годами сбрасывали в море. Принцесса мусорных фей призывала его к себе. Её руки выписывали в воздухе замысловатые фигуры и узоры, и лёгкая пластмасса по её приказу сплеталась и скручивалась в тугие комки, складывалась в геометрические формы, которые сразу же Герти отправляла плыть прочь от яхты.
Тучи, внимательно следившие за Гертгрудой и её действиями, расхохотались сокрушительным и протяжным раскатом грома. Одна из них охотно запустила первую молнию в треугольник из пластиковых бутылок. Молния не попала всего нескольких метров, зашипев от досады о воду. Другая туча тут же предприняла свою попытку попасть в ускользающую по волнам мишень. Герти приказала своим пластмассовым созданиям исполнять на воде любимый вальс Свалкирии, который её подданные исполняли при каждом собрании Двора. В нём пары кружили по залу, раз за разом то сближаясь друг с другом, то отдаляясь на вытянутых руках, внезапно размыкали пару и тут же подхватывая ближайшие к себе свободные руки. Бывало, что некоторые участники делали один или два круга без пары, танцуя сами по себе. Так же кружили сейчас и придуманные Гертгрудой мишени из пластмассы, не собираясь упрощать тучам игру на меткость метания своих ярких молний.
Люди на яхте, разумеется, не замечали маленькой феи, как это всегда делают взрослые, зато они прекрасно видели, как сам по себе поднялся из моря мусор, который они привыкли ненавидеть и устранять из своей жизни, не особо задумываясь о его дальнейшей судьбе. Зато теперь их судьбы зависели от того, как умело эти отбросы человеческой индустрии будут танцевать вальс мусорных фей.
Тучи позабыли про яхту, с неистовым азартом увлёкшись игрой, а люди заворожённо провожали взглядами уходящие в воду молнии, поэтому никто из них не замечал, что Гертгруда, отправив пластик танцевать по волнам и дразнить тучи, стала двигать руками ещё энергичнее, собирая по всему окрестному пляжу и подводным глубинам мокрую, набухшую от солёной воды бумагу и такой же картон. Эту вязкую массу, густую как болотная жижа, Герти отправляла к основанию тайфуна, который сменил курс и теперь угрожающе надвигался на пляж, откуда второпях убегали отдыхающие. Тяжёлые лохмотья размокшего картона и бумажная масса замедляли тайфун. Ему было всё труднее вбирать в себя и закручивать в вихрях морскую воду. Согнувшись под тяжестью макулатуры и целлюлозы, тайфун таял и таял, пока не сдался окончательно и не угас, сбросив обратно в море всю эту тёмную массу, похожую на крайне неаппетитную кашу.
Люди как на яхте, так и на пляже были спасены. Гертгруда с тяжёлым сердцем улетала прочь, понимая, что ей придётся рассказать обо всём, что она натворила, своей матери, королеве Свалкирии. В отличие от людей, феи прекрасно знали, что прятать секреты – верный путь к беде, а честность спасает от множества трудностей. Кроме того, Герти не могла и не хотела отказать себе в удовольствии поведать о том, как она спасла людей с помощью мусора.
Позже, во Дворце, Свалкирия выслушала свою дочь, но не стала её порицать за те решения, которые та приняла. Напротив, она улыбнулась и полным нежной ностальгии голосом рассказала, как сама когда-то пыталась стать королевой Весеннего Двора, чтобы трон изменил её природу и сделал феей цветов. Тогда ей помог мудрый совет светлой волшебницы Дианы, которым Свалкирия поделилась с Герти:
- Не важно, какая у тебя суть. Важно то, как ты её используешь. Можно быть феей первого цветения розы и не сделать ничего доброго, красивого или благого, лишь наслаждаясь этим миром и его великолепием, а можно быть феей болотных огней и выводить из леса заблудившихся людей. Наши дары многообразны и зачастую странны, но каждый из них можно обратить на создание красоты и добра. Мусор появляется, и с ним надо что-то делать. Например, собрать его по всему морю и сложить в огромный остров, чтобы привлечь внимание людей и побудить их решить проблему. Можно превращать мусор во что-то новое и прекрасное: пластмассовые розы, целлофановые паутины, бумажные скульптуры. Или просто быть феей и наслаждаться этим миром. В конце концов, улыбка любой феи добавляет этому миру волшебства.
С того дня Гертгруда больше не стыдилась своей мусорной натуры, но ей потребовалось много времени на то, чтобы начать по-настоящему гордиться своим происхождением. Всё это время она обращала мусор на пользу людям. Понемногу, незаметно. Так, однажды, она по просьбе Амура задержала молодого человека, который выбрасывал в специальный контейнер для вторсырья пластиковую бутылку. Герти не давала ей провалиться в приёмник, так что когда из-за угла вышла девушка, юноша всё ещё пытался сдать свою бутылку на переработку. Они встретились глазами и замерли всего на миг, но этого мгновения хватило Амуру, чтобы проворно оказаться на уровне их сердец, прицелиться и одной стрелой пронзить оба их сердца. В этот момент родилась первая любовь, которой помог случиться мусор. Но это уже совсем другая история.