День рождения наступил намного раньше ожидаемой даты, когда от какой-то неведомой мне торговой сети я получила смс о скидке на покупку чего-то наверняка очень хорошего, но совершенно для меня бесполезного. К смс было приложено поздравление с красивой радостно- цветочной картинкой, желавшей счастья, здоровья, мира во всём мире и исполнения всяческих желаний. А их, этих желаний, у меня было дофига. Я, например, в очередной раз хотела выучить итальянский, но не просто выучить. Не так, чтобы знать его на всякий пожарный случай, вдруг когда-нибудь в хозяйстве пригодится...И не так, чтобы умиляться от счастья, слушая "Феличита". Итальянский мне нужен был для серьёзного дела, для осуществления грандиозного плана: я собиралась сидеть в провинциальном кафе, на маленькой пьяцце в какой- нибудь забытой Б-гом итальянской деревушке, за столиком, покрытым красной клетчатой скатертью, и на чистом, хоть и со странно- незнакомым акцентом, итальянском заказывать кофе, который мне принесет в игрушечной чашечке красавчик Джованни с загадочной татуировкой на загорелом плече.
К этому мероприятию я, надо сказать, подготовилась заранее, приперев Гугл к стене и задав ему конкретный вопрос о том, какой именно кофе пьют в итальянской деревушке на маленькой пьяцце, окруженной лавочками с никому не нужными, а потому особенно желанными сувенирами, с пекарней, из которой доносится такой запах, что хочется уткнуться в него носом и замереть так навсегда, и с толстым продавцом , аккуратно раскладывающим по корзинкам свежие, еще не отмытые от земли овощи, на которые поглядывает вальяжный, похожий на сфинкса, итальянский кот, и только его модно- драный, с последнего миланского дефиле, чуть вздрагивающий хвост намекает о том, кто настоящий хозяин на этой солнечной пьяцце.
Гугл думал недолго: «Ну ты и смешная", - сказал он мне высокомерно, - все давным-давно уже знают, что капучино в Италии пьют только за завтраком, а после полудня- исключительно эспрессо»
Такой вариант меня устраивал, и я стала учить слова. С «пожалуйста- порфавор» особых проблем не возникло, а вот эспрессо, как оказалось, итальянцы называли очень мило - «кафе нормале». Разбавленный водой лунго и двойной доппио мне не понравились сразу, а в названии "эспрессо похолоднее"- «кафе аль ветро»- я почувствовала что-то очень увлекательно- романтическое. Аль ветро обещал мне белую шляпу с огромными полями, кабриолет с открытой крышей и развевающийся на ветру шелковый шарф.
Решение было принято, я их вообще принимаю быстро, чего тянуть то? - и я решила, что на маленькой пьяцце, окруженной лавочками с никому не нужными, а потому особенно приятными сувенирами, красавчику Джованни с загадочной татуировкой на загорелом плече я скажу так: «Кафе нормале аль ветро». И добавлю с небрежной улыбкой: «Порфавор…»
*******
Первое отступление от сюжета.
Случай подвернулся внезапно и, как это всегда бывает со случаем, безо всякого предупреждения. Всё самое интересное со мной всегда случается неожиданно, потому что у меня с планированием вообще сложные отношения.
То, что мне ничего никогда нельзя загадывать заранее, я поняла ещё в далеком пионерском детстве, когда на зимние каникулы, первый раз в жизни должна была поехать в столицу нашей родины, в Москву.
Планов на эту поездку было громадьё. Во- первых, мне нужно было отметиться в Мавзолее. Сейчас я, конечно, плохо понимаю, что именно я там потеряла, но тогда, в юном и наивном детстве, навестить дедушку Ленина было жизненно необходимо. А как иначе?! Это же было такой советской забавой- всех навещать. Красная Шапочка, маленькая несовершеннолетняя девочка, пёрла на себе через весь лес пироги с маслом, чтобы навестить бабушку, а пионеры навещали не очень живого, странно- желтоватого цвета дедушку.
Пионеркой я была замечательной и с гордостью носила сначала октябрятскую (хотя правильнее было бы говорить "ноябрятскую") звёздочку, а потом- пионерский галстук. Я не просто так его носила, а модно, потому что умела завязывать узел на галстуке таким специальным способом, что на нем не было ни одной морщинки. Узел был ровный- ровный, красивый- красивый, каким только может быть узел на пионерском галстуке лучшей ученицы класса, хоть и еврейки.
Но дело не в галстуке, а в том, что после must- визита к вождю всего мирового пролетариата я собиралась поехать в магазин польской косметики за небесно- голубыми тенями и розовой помадой- мечтой пионерки и лучшей ученицы школы, хоть и еврейки.
Однако мечте моей сбыться не удалость, потому что я заболела инфлюэнцей и провалялась все каникулы дома, перечитывая "Милого друга" Мопассана, всегда выручавшего меня во время эпидемии гриппа, и горюя о том, что накрылись медным тазом и дедушка Ленин, и небесно-голубые польские тени.
С тех пор я ещё несколько раз экспериментировала с построением планов, но, каждый раз убеждаясь, что они отменятся или изменятся в самый последний момент, решила ничего не загадывать заранее и ничего не планировать, чтобы в очередной раз не огорчиться из-за несбычи мечт.
Согласна, что эта схема, нелогичная по сути и безыдейная по содержанию, мало кому подходит, но я к ней привыкла, даже как-то сроднилась, полюбила и с интересом наблюдаю, что незапланированно случится в моей жизни в очередной раз.
*******
В этот раз у меня произошёл круиз. И я на нем поплыла. Не на круизе, конечно, а на кораблике, который при ближайшем рассмотрении оказался не корабликом вовсе, а кораблём, где-то даже кораблищем, одним словом, круизным лайнером с таким количеством палуб, что в один из первых вечеров, когда на кораблях принято выгуливать вечерние наряды и дорогие украшения, я в этих палубах запуталась и потерялась, сняла высокие каблуки и босиком, с туфлями в руках, бродила по кораблю как по лабиринту, каждый раз оказываясь в новом, незнакомом мне месте.
Я, конечно, знала, что на кораблях не плавают, а ходят, но мне это всегда казалось очень странным. Как же можно ходить по воде? Яки посуху??
*******
Второе отступление от сюжета.
У меня, вообще говоря, сложные отношения были не только с построением планов, но и с никем необъясняемыми и, как мне казалось, нелепыми выражениями.
Когда-то, в том самом юном и наивном пионерском детстве, я первый раз услышала фразу "Глаз вопящего в пустыне", и мне было странно и даже непонятно, что этот удивительный человек делает в Сахаре, потому что мы тогда на географии проходили как раз пустыню Сахара и пустыню Гоби, но я была совершенно убеждена, что этот бедный человек вопит именно в Сахаре. Но самым загадочным в том сюжете была история с его глазом. Я представляла, как этот уставший, измученный жаждой путник медленно куда-то бредёт, всматривается в даль дальнюю, сдвинув на затылок соломенную шляпу и прикрыв глаза сухой, морщинистой ладонью, но, кроме барханов, не видит на горизонте ничегошеньки, садится на минуточку отдохнуть, и его в этот момент засыпает песком, ведь нам именно сегодня географичка рассказывала, сколько этого песка навалено там, в далекой пустыне. И бедный путник вопит на всю Сахару, потому что песок попал ему в глаз, до ближайшего оазиса ещё три дня пути, а верблюд сдох от усталости и разочарования, и вообще непонятно, что теперь делать ….
Географичку я решила своим любопытством и странными вопросами про "глаз вопящего в пустыне" не беспокоить, уже тогда понимая, что её мало что интересует в этой жизни. Географичка, тётка невнятного возраста, лет то ли тридцати, то ли пятидесяти, ходила на работу в красном кримпленовом костюме- юбке, обтягивающей её плоскую, как карта висящей на стене Евразии, попу, и пиджаке, на лацкане которого красовалось жирное пятно. Мне кажется, что географичка даже не пыталась его отстирать, и это пятно прекрасно вписывалось в её замызганную и, как я сейчас понимаю, не очень счастливую жизнь. Географичка стояла у окна, смотрела через стекло с разводами на школьный двор, на котором слабо- трезвый физрук гонял девчонок из десятого Б, и, не глядя на карту, устало тыкала указкой в какие-то неведомые ей Бенгальский залив, Парасельские острова и море Баффина, понимая, что к ней лично вся эта география точно не имеет никакого отношения.
Кроме указки у географички были ещё тапки, синие тапки с белыми помпонами. Насколько они были нелепы, настолько они идеально подходили к красному кримпленовому костюму с жирным пятном на лацкане. Помпоны на тапках от старости пожухли, как хризантемы, которые были подарены географичке на 1 сентября и так долго стояли в вазе, что вода в ней давно испарилась , и хризантемы опали на стол первым осенним снегом.
Я смотрела на училкины тапки и прикидывала, отвалятся помпоны на этом уроке или дотянут до следующего.
Однажды географичка, рассказывая про океаны, реки и моря, неожиданно оживилась и цветными мелками нарисовала на доске солнце, облако и нечто, напоминающее пруд. Из облака шел дождь, наполнял пруд, солнце нагревало воду, она поднималась наверх паром, снова превращаясь в облако.
Вся эта схема называлась круговоротом воды в природе и почему-то очень возбуждала географичку. Может быть, она надеялась, что тоже сможет испариться куда-нибудь из своего скучного, в котором даже лягушки уже не квакают, пруда? Синие тапки перед ней лебезили и заискивающе кивали пожухлыми хризантемными помпонами.
А тут я со своим вопящим в пустыне мужиком…. Помпоны бы точно отвалились от безысходности и смятения души! Так мой вопрос и повис в воздухе без ответа, оставшись на долгие годы гласом вопиющего…
*******
Одним словом, я решила, что яки посуху на этом корабле пусть лучше идёт капитан, импозантный, высокий грек с кудрявыми волосами и блестящими глазами, вызывающий восхищённое "Ахххх…" у всех пассажирок кораблика. Он пусть идёт себе, а я сплаваю. Что я и сделала.
К каким берегам мой кораблик не причаливал и кому он только не отдавал потом свои замечательные швартовы…За время круиза я успела побывать и донной в Испании, и мадам во Франции. "Так я и до фрау доплыву, ни разу и не став синьорой"- подумала я, задумчиво изучая маршрут круиза.
Как и в "Бриллиантовой руке", у меня шел уже седьмой день увлекательного путешествия, до итальянской деревушки было ещё плыть да плыть, красавчик Джованни наверняка скучал, наблюдая за котом и неторопливо обмениваясь последними новостями с толстым продавцом овощей, а я, придя утром позаниматься в тренажерный зал, услышала сбоку от себя грохот, не поняв сначала, что, собственно, произошло. Оказалось, что какая -то тётка шла себе шла по беговой дорожке и неожиданно слетела с неё прямо на пол. "Очень странная особа", - удивилась я, но неожиданно увидела, что горизонт, соединяющий море и небо аккуратным синим швом, перестал быть горизонтальным и наклонился на бок.
"С кем, право слово, не случается всяких удивительных вещей с утра пораньше. Может, имеет смысл посмотреть на жизнь под другим углом зрения?" - подумала я и тоже наклонила голову вбок.
И всё было бы ничего, если бы мой горизонт не начал качаться в разные стороны- то направо, то налево, и я поняла, что на море случился шторм. Не то чтобы девятый вал, конечно. И даже не ураган Катрина… Потому что как Катрина может появиться в Средиземном море в то время, когда она должна развлекаться и куролесить где-нибудь во Флориде? Хотя, с другой стороны, это очень по-женски - быстренько смотаться куда-нибудь за тридевять земель в Средиземное царство, устроить там небольшую истерику со слезами, дождём, ветром и пятиметровыми волнами, а на следующий день проснуться как ни в чём не бывало, улыбнуться своему отражению в зеркале и в прекрасном настроении отправиться на шопинг, чтобы вернуться домой с новыми туфлями и модной сумочкой.
Но наш капитан решил не полагаться на бабские капризы погоды и объявил на весь корабль о том, что принял мудрое решение пришвартоваться не в запланированном порту, а в какой-то тихой гавани, куда Катрина не успела задуть свой ветер. Так я оказалась не в Монте Карло, а неизвестно где.
*******
Третье отступление от сюжета.
От Неизвестно-Где до Монако шёл поезд, и я пошла искать местный вокзал. Он представлял собой странное зрелище. Облупленная билетная касса и одинокая скамейка на платформе очень напоминали заброшенный полустанок в средней полосе России. Рядом со скамейкой стоял красный аккордеон, на котором сидел мятый мужик и пил чай из одноразового стаканчика. "Куда это меня занесло?"- оглянулась я вокруг, и только объявление на электронном табло "Поезд на Монако через пять минут" меня несколько успокаивало.
Попасть же в Монте Карло я хотела чрезвычайно рано, потому что мне приспичило посмотреть, как после азартно- бессонной ночи из знаменитого Казино выходит счастливчик, поставивший всю свою жизнь на красное, или неудачник, так и не разгадавший магический секрет тройки, семёрки и туза. Мне это очень захотелось увидеть, и я торопилась, нетерпеливо поглядывая на равнодушный семафор с пронзительным красным глазом, но поезд не пришел ни через пять минут, ни через десять и даже ни через полчаса. Очевидно, поезд "На Монте Карло" насмотрелся детских мультиков и захотел стать Паровозиком из Ромашково. "Если мы не услышим первых соловьёв, мы опоздаем на всё лето", - сказал он сам себе и притормозил на цветочной поляне. А я стояла рядом с облупленной билетной кассой на платформе, больше похожей на полустанок где-то в средней полосе далёкой северной страны, и ждала поезд, который, естественно, не опаздывал, а всего лишь задерживался, потому что паровозик "На Монте Карло" может позволить себе покапризничать и элегантно задержаться на целый час.
Вбиться в электричку, пришедшую с таким опозданием, было тяжело, практически невозможно, но я ртутью просочилась в вагон и нашла в нём местечко, где можно было повиснуть на поручне и удобно стоять на одной ноге, с интересом рассматривая пассажиров. Неожиданно моё внимание привлекли две молодые женщины. На коленях одной из них сидел смешно подстриженный, похожий на ёжика, мальчик лет шести и играл с машинкой. Дорога ему порядком поднадоела, и мальчик уже не смотрел в окно, а катал машинку по своей ноге, пока его мама болтала со своей подружкой.
Именно к этому разговору на кругло-окающем русском языке я прислушалась. И не зря. Потому что в поезде из Ниццы в Монако, в поезде, опоздавшем на целый час, в поезде, на котором я ехала в Монте Карло, чтобы увидеть, как на ступеньках самого известного в Европе Казино разыгрываются страсти человеческие, одна подружка рассказывала другой подружке, как квасить капусту. Квасить. Точка. Капусту. Точка. На окающем русском. По дороге в княжество Монако. Точка.
"Занавес! Мне больше нечего сказать", - подумала я в полнейшем изумлении, одновременно запоминая пропорции между солью и укропом, потому что хороший рецепт квашеной капусты не должен просто так валяться на дороге из Ниццы в Монако.
*******
Маленькая пьяцца? Да, я её нашла через несколько дней, когда, блуждая в окрестностях Рима, решила заехать на озеро с необыкновенным названием Альбано. Джи Пи Эс поперхнулся от возмущения, сказал: "Сколько можно уже кататься? Ты в аэропорт не опаздываешь, подруга? У меня и батарейка заканчивается…Давай-ка дальше сама", - и отключился навсегда, а я пошла гулять по прохладным, узким улочкам с зелеными почтовыми ящиками на старинных дверях, с горшками розовой герани, свисающими с окон вторых этажей, и ажурными решетками балконов, увешанных влажными, ранним утром постиранными простынями, с гордым достоинством развевающимися на ветру озера Альбано.
В центре пьяццы , напротив церкви с круглым куполом и старинным фонарем у входа, полуразвалившийся от времени фонтан- чаша поливал водой двух золотых рыбок, живущих в нем уже много лет. На краю чаши лежал кот и невозмутимо наблюдал, как рыбки гоняются друг за другом. Те старались не шуметь, чтобы не помешать философическому настроению кота.
Площадь была окружена лавочками с никому не нужными, а потому особенно желанными сувенирами. Из местной пекарни доносился такой запах свежих сдобных булочек, что хотелось уткнуться в него носом и замереть там навсегда. Толстый продавец аккуратно раскладывал по лоткам ароматные, еще не отмытые от земли овощи, сбрызгивал водой пряную зелень, ещё недавно танцующую на грядках, и бережно расставлял в тени корзиночки с малиной и возмутительно-желтыми лисичками.
Рядом с овощной лавкой была открыта дверь в крошечную и совершенно пустую кофейню.
Я удивленно оглянулась и вошла вовнутрь. Вдоль стен кофейни стояли тяжелые тумбы, полки которых были заставлены бутылками вина и баночками с вареньем, над которыми висели букеты сухих трав. Старинные весы с пузатыми гирями украшали прилавок, на котором спрятались бледные от смущения сыры.
И справа у входа, так, чтобы было видно и фонтан- чашу, и купол церкви, и кота, наблюдающего за рыбками, примостился столик, покрытый красной клетчатой скатертью.
-Бонжорно, сеньора, - обратился ко мне появившийся из-за прилавка красавчик Джованни с загадочной татуировкой на загорелом плече.
- Кафе нормале, аль ветро, - улыбнулась я ему.
И добавила небрежно:" Порфавор…"