Ввержение-3 (Геннадий Коваленко) / Проза.ру

            ВВЕРЖЕНИЕ В АСПИДУ

Классическая проза

РОМАН

КНИГА ТРЕТЬЯ

ПРИЗРАК ЧЁРНОЙ ВДОВЫ

            ______________________________________
…маленькие собачки тоже дрались друг
с другом, а в свободные минуты кусали
больших собак за ноги…
Джером К. Джером

…- В эпохи застоя и упадка общество
одержимо бесом неуёмного тщеславия,
призванного заполнять пустоту суще-
ствования.
-Но что подразумевать под обществом?
- Всё, что не народ!

Ю. Нагибин
________________________________________

ГЛАВА    ПЕРВАЯ

_____ *** _____
   Оказывается, Егор Исаевич Бугров много держал про себя, думая, будто всё видит в городе и, что надо, знает. Он вертел в пальцах довольно скромную визитку очередного клиента и прикидывал: прини-мать или послать в иное место. Времени-то в обрез! Через четверть часа его ждали дома на полдник и не хотелось огорчать жену, несколько дней назад в смущении заявившую, что, похоже, у них заведется ребенок. В ответ на новость, он закружил Юльку по комнате и целовал в большие серые глаза, в кудряшки за ушами и, вообще, был в помутнении рассуд-ком. И теперь он хотел поберечь здоровье наследника хотя бы в утробе матери.
   Секретарша, миниатюрная Розочка, стояла подле, ожидала ре-шения, и Каин положил уже на другой час перенести лицезрение проси-теля, но задержался взглядом на фамилии. У них мэр Сотников. Враг и друг народа, покровитель темных сил, если верить слухам.
   - Однофамилец? - спросил адвокат, бросая визитку в вазочку на столе.
   - Брат, - улыбнулась Розочка, распахнув губки бантиком, без всякой надежды возбудить шефа.
   Конечно, о её вожделенной мечте он догадывался, намеки слишком прозрачны, но игнорировал откровенно, как когда-то по той же причине ушел от Нинон Мамочкиной. Закрепляя разрыв, он заявил Ни-ночке.
   - Болванка! Кифир - вор, в лагере он тыкал в прямую кишку петухам! А мне теперь что, лезть, собирать урожай?! Хренушки! Не за то ли бог наказал слабых на передок спидом?!
   Розочку тоже пользуют всякие. Он ответил ей улыбкой благо-нравия и спросил:
   - Он сам сказал?
   - Да. Подчеркнул особо. Дело его важное и срочное.
   - Сколько он требует времени? - Сгладил улыбку Каин, пото-му как оказывается, не принять клиента нельзя. Хотя бы потому, что ад-вокат никогда не подчеркивал пренебрежения к просителям. Земля-то круглая! И воспитание не позволяло. – В четверть часа уложится?
   - Эдуард Леопольдович просил две минуты.
   - Даже так. Тогда, проси, - вздохнул Каин. И подумал: лучше бы клиент был однофамильцем мэру.
   В кабинет вошел молодой и квёлый на вид деловой лет три-дцати, в строгом костюме серого цвета при галстуке, в туфлях из-за бу-гра, но черного цвета. С хода сунул узкую и влажную ладонь и плюх-нулся в кресло подле стола. Быстро пробежался глазами по конторе Каи-на, вернул взгляд на хозяина и сказал:
   - Мне поручили передать просьбу, Егор Исаевич. Заинтересо-ванные в вас люди, хотят встретиться с вами сегодня в келейной обста-новке. Круг людей ограничен, безопасность гарантируется моим братом Алексеем Александровичем. Заедут за вами около семи вечера. И очень просят не отказаться от разговора, и не бояться. Цель рандеву банальная, сотрудничество интересов. - Гость говорил уверенно, напористо, но без выпендронов в жестах и мимике, какие мог явить на правах родича все-сильного хозяина города. – Вам последует предложение,…
   - от какого нельзя или трудно отказаться, - с улыбкой закон-чил адвокат Бугров мысль Сотникова, который слегка замялся и, вернее всего, именно этой тирадой закончил бы монолог. – Но, к сожалению, я занят и едва ли смогу быть полезен.
   - Не отказывайтесь от встречи, Егор Исаевич! Вы заняты, но есть же другие люди, что вас окружают. Вас очень просят выслушать предложения! - едва не воскликнул брат мэра, вскидывая руку. – Вы ни-чего не потеряете и, возможно, приобретете!
   Каин поколебался, прикинул что-то в себе и кивнул.
   - Хорошо. Но вопреки гарантиям, я возьму своих людей охра-ны. Раз разговор не может состояться, как я понял, в мэрии и даже в городе.
   - Беседа может затянуться при обсуждении нюансов. В вашем офисе тоже ведь могут подслушать заинтересованные стороны. – Гость еще разок пробежался взглядом по стенам и обстановке кабинета.
   - Естественно, - усмехнулся Каин. – Как во всяком порядочном доме. Что за жизнь в неведении?!
   - Тогда я заеду за вами без четверти шесть вечера, а всё прочее узнаете по дороге. Годится? – Сотников спрыгнул с кресла.
   - Вполне.
   На том и расстались.
   Сразу после обеда Каин пригласил к себе Травкина и усадил рядышком для беседы.
   - Прикажи-ка ты, Гриша, своим ребятам найти машины Сотни-кова и его братца, и влепить им «жучки» слежения курса. Вообще-то, мне обещано сообщить в дороге, куда поедем, но береженого, друг мой любезный, надо подстраховать. – Адвокат говорил, уложив на стол приборчик, мешающий «клопикам» слушать, и, малость волнуясь, похлопывал ладонью по столешнице. - Я не слишком большая цаца, но Панас обещался свернуть мне голову. Так что, могут подставить даже с помощью братцев кроликов. Возьмешь две машины с полными экипажами, будешь сопровождать. И оружия прихвати самого разного, вплоть до гранатометов. С волками жить, дорогой мой, хлопотно. А мы с Колей поедем на его «ситроэне». Машина шустрая. Да и Лозовой - водила божьей милостью. Ко мне в дороге подсядет кто или затащат в свою машину. Ну да выкручусь, если оказия какая. Со мной всегда игрушка. - Он вынул из кармана гранату и с ухмылкой качнул головой. – Вот, бляха, надо же! Я не всегда точно знаю, что взял: муляж с газком «черемухи», или натуральную штуку.
   Травкин хмыкнул, поковырялся в носу.
   - Доиграешься ты когда-либо, Жора. Додухаришься, что похо-роны по высшему разряду придется ладить. Останется же одна голова! Умная, но без грешного тела.
   - Чему быть, Гриша…И скучно без эмоций. Но я всегда пом-ню, друг мой сытый, что во мне течет и жидовская кровь. А какому ев-рею охота спешить в ящик? Ты встречал такого?


________ *** ________
   Вечером его повезли на Зеленую гору, где среди тамошних бывших пансионатов расплодились «коттеджики» нуворишей.
   Каин сообщил направление охране, и машины их тут же раз-делились: одна ушла вперед на разведку, а другая прикрывала тыл. В поселке выяснилось, - угрозы адвокату нет, и Травкин отправил людей восвояси, передоверив жизнь шефа новым знакомым и судьбе-индейке. Правда, сыграв простака, майор Травкин прихватил двух товарищей и остался лично прикрывать место свиданки патрона. Слова Егора Исаича - одно, а расклад в жизни - фиговина посложнее.
   Вокруг места отдыха вечером распрекрасно. Притих ветер и еще пели птички, от близкой реки приносило прохладу. Закатное солнце, скрытое лиственным лесом, подсвечивало розовым испод кучевых и ред-ких облаков. Задрав голову, Бугров полюбовался, задержась на время у широкого крыльца, поцокал языком, и, улыбнувшись Эдику Сотникову, последовал по ступеням.
   - Как это сказано классиком кино? А хорошо жить еще луч-ше?! - возгласил на ходу. – Красивое место!
   Поднялись на второй этаж. Время ужинать и их ожидал сер-вированный стол. Цветы, хрусталь люстры, батарея бутылок на выбор. Каин снова не удержался, бросил реплику:
   - Приятное с полезным! Согласен, перекусить не вредно. И надо бы познакомиться.
   Представлял Эдуард Леопольдович, и первым огласил брата.
   - Алексей Алексеевич.
   Мэр выглядел большим, накачанным здоровьем. Будто преду-гадав вопрос гостя, виновато, с грустью сказал:
   - Эдик, мой двоюродный брат, часто прихварывает, хил. Сколько ни советую заняться физическим возрождением, отмахивается. Но и некогда ему, правда, спортзал посещать. Умен и весь в работе.
   - Жареный кочеток его не клевал в копчик. А когда клюнет, найдет пару часиков в день для доброго дела, - отечески глянул на Эдика Каин.
   Двое других молодых людей, представленных друг за другом, с пухлыми красными лицами и вялыми и потными ладошками, оказались президентами каких-то АО. Один Иван Иванович, другой Сергей Сергеевич. «Понты кидают, прячутся за псевдонимом, - подумал адвокат. - И хрен им на закуску».
   - Ну что, за стол? Поговорим, посудим, а заодно насытим че-рева, - приглашая жестом на правах хозяина, возгласил мэр.
   Уселись. Тут же цветущая молодайка с двойным подбород-ком, раздольно улыбаясь, внесла суповник, стала разливать по тарелкам ароматнейший борщ.
   - Моя супруга, Лидия Николаевна, - объявил Эдик. - Вы смо-жете оценить её талант кулинара. Украинский борщик, её любимый ко-нёк.
   - Милости просим, мальчики, - пропела дебелая хлебосолка. – Я вас покормлю и удалюсь. Мне некогда, а вы уж тут сами…
   Она знала программу и потому ретировалась, а явилась снова, когда потребовалась смена блюд. Принесла второе, не забыв объявить.
   - Телятина с клюквенным соусом, мальчики! Пальчики обли-жете, но без меня. Некогда, некогда! - Приподняв полные руки, она уда-лилась.
   Меж тем мужчины обговаривали тему. И всё будто бы лади-лось, пока не тронули вопроса по закладке банка.
   - Мы приглашаем вас, Егор Исаевич, не только в учредители, но хотели чтобы вы были и крышей банку, - обмолвился Сотников Эду-ард Леопольдович.
   - Но, господа! В городе есть Панарин. Он крышует всех! Вы хотите обидеть его недоверием? – Каин покосился на хозяина города.
   Тот слабо усмехнулся, стал разглядывать в пальцах сигарету.
   - Ничего подобного, Георгий Исаич. Но Панарин - временное явление, а мы должны смотреть в завтрашний день. Со временем и ваша крыша отпадет, государство возьмет заботы на себя. А пока - вы.
   - Нет, вы охренели, господа! На кой пенёк мне заморочки?! Ну в учредители войти я согласен. Посажу в банк человека. Есть у меня кадр с государственной смекалкой. А вот держать зонтик! У меня лишних людей нету, - отбояривался адвокат.
   - Вы прибедняетесь, Егор Исаич, набиваете цену, - включился в разговор один из президентов. - У вас тесть - начальник городской ми-лиции. Вы с ним договоритесь. Мы станем платить городу, а это дешев-ле, чем содержать бандитов Панарина.
   - Не морочьте мне голову, Сергей Сергеич! - с подъемом воз-разил Каин. – Менты сейчас сушат штаны. И долго сушить будут. Какая из них охрана?!
   - Но у вас же есть и личный контингент! - парировал другой президент, Иван Иваныч. – Мы о вас постарались побольше узнать. И вы много можете. Соглашайтесь. Ведь если в банк явятся требовать долю люди Панаса, - уверенности в завтрашнем дне у нас не будет. Это ж бан-диты, они могут захотеть забрать всё! А мы хотим не просто катать деньги, а и поднимать экономику. Ноу-хау технологий привлекать в ре-гион. На многое чего мы распахнули губы. И потерять в одночасье...
   - Не учите меня жить, молодой человек! – весело раскрыл пасть Каин. - Раскатали они губы! И я раскатываю иной раз! И что? Всё получается? Терпение, господа! Ваша щетина, конечно, может превратиться в золото, но сколько пройдет времени! В общем, я согласен взять банк под охрану. Организацию беру на себя. Присмотрю домик, куплю или возьмем в аренду, а уж потом... Но поторапливаться стану. И еще одно, господа кролики! На начальном этапе никаких драк за контрольный пакет! Все равны паями!

_________ *** ________
   На другой день Егор Исаич созвонился с Авиловым.
   - Вот что, князь Олег! Ты, помнится, жаловался на великую скуку. Так и осталось, и некуда силушку приложить? Я нашел тебе дело. Слушай сюда! - И Каин рассказал о банковском проекте. - Банк на чет-вертушку наш, и крыша наша. Травкину - интересная работа. Согласен работать под защитой гришиных мордоворотов?
   - Раз говоришь, можно приложить мозги, так куда я денусь? Бабок наших хватит, чтоб банкирами покрасоваться? Покрутить деньги надо, тут слов нет. А потом что? В кубышку складывать? Закажем яхты на Майорику и пляжные трусы? - прогудел в ответ Бирюк с подначкой, в надежде выведать планы наперсника хитрована. С кондачка Каин за дела не брался.
   - Ага. Еще один размечтался, раскатал губешки. Деньги де-лать - плёвое дело. Куда девать только? Вон, трасты всякие Дома-Селенги строят, народ обирают. С ними ясно, они башли не собираются отдавать с пирамид. А я, конечно, не Петро Первый, но про державу думаю. В лице нашего региона. Мне хочется в историю войти, как отцу тутошних промышленников. Потому про острова дальние вместе с Кана-рами позабудь. А в пляжных трусах и на балконе поторчать можно на зависть соседям. Усёк?.. Заводы на ноги ставить будем! Выгодные нам за-воды, а не падаль, что номенклатуру кормила. Вот ты и проследишь, да-бы для них тугриков да пиастров поднакрутить, - заключил Егор Бугров, как всегда с ухмылкой. А вот навешивал ли лапшу, излагал ли мысли, что до поры держал под спудом, чтоб обкатать идею, - это загадка.
   - Ну, ну. И как называться станет это …дитя аферы? – Олег Николаевич пожевал мясистыми губами, потрогал горбинку на носу, ску-лу. Он сомневался в успехе предприятия, которое в необозримом буду-щем сулило что-то неясное, а в близком – обещало страх и бессонные но-чи. Время бандитское. Качнув головой, Авилов с сокрушением добавил: - Это ж какие бабки на ветер! Нет, ты положительно или дурак круглый, или провидец. Петра из тебя никак не выйдет, хошь я и верю в твои таланты зажигать интересом.
   - Свет в конце трубы не виден, тут я согласен. Труба согну-тая, потому и за дело берусь. Тут повертеться надо, друг мой денежный. А банк обзовём…Динамо! А что? Всё есть и было. Алисы, инки, инве-сты, альфы, кентавры, а тут - движение и крыша! Тонкий намёк на хит-рые обстоятельства. Под флагом «динамо» кто живет? Мышка-норушка? Фигура из трех пальчиков! Мышка-мокрушка! Милиция! Вот косточка, откуда станет доставать мозги Панарин и его команда! И может сломать зубы. Все прочие банки Панас обложил матом и данью. А к нам сунет-ся? - усмешка, казалось, пала на мембрану и из другой трубки пощеко-тала ухо Бирюку.
   - Ты думаешь, бандит не положит глаз на новый домик с деньгами? Наивность из тебя прет, как из пробитой пожарной кишки!
   - Да нет. Он обязательно полезет на рога! В банке грезятся большие деньги и приласкать их в натуре Панаса. Тут я не сомневаюсь, он придет пощупать вымя, невзирая на долю там лепшего дружбана в лице самого мэра. Жадность толкнёт на подвиги. Но мы приготовим ему сюрпризец, - улыбнулся в трубку адвокат.
   - Это какой же? - полюбопытствовал Авилов.
   - А вот тут мы помозгуем без тебя, братец. Меньше знать бу-дешь, дольше не состаришься. И в трубку про такое не дышат, - пресек поползновения Егор Бугров. - Над такой тайной мы с майором посидим. А ты пока свободен. Пей, гуляй и развлекайся!
   - Сказал. С моей печенкой разгуляешься.
   - А ты лечись, Олежек. Травки – травками, но и науке дове-ряй. Вон сколько развелось докторов с японскими диагнозприборами! Деньгу лопатами гребут. А ты жмешься кинуть им толику своих. Экстра-сенсы, наконец, тоже кушать хотят.
   С Травкиным сидели они долго.
   - Вот домик. Прельщает местом стоянки и конструкцией архитектуры. Угол Лермонтова и Советской. - Ткнул пальцем в карту города Каин, прихлебывая кофе с ромом. - Особнячок на два этажа, старокупеческий, но размашистый. Напротив магазин, над ним жилые квартиры. Одну комнатушку мы уже купили. Из окна хороша проглядывается проезжая часть. Вот тут перед домом - колодец с крышкой. Асфальт положили строители, а под крышку глянуть не удосужились. А там - ни хрена. Была старая канализация. Её перенесли, яму засыпали и все дела. Вот туда заложить фугасик, а крышку заварить намертво. Фугас, само собой, соорудить управляемый. Конечно, криминальный риск, но на дядю спихнуть всегда можно. А оперативный интерес представляет несомненный. Как фактор предвидения в борьбе или обороне от бандюг. Он же сунется сюда обязательно. Какие твои мысли?
   - На месте надо взглянуть на картину. С фугасом, конечно, ты сильно загнул, но поиметь в виду можно. Ты уже начал реконструк-цию домика?
   - Видишь ли, Гриша свет Валериевич. Реконструкцию мы на-чали, но сначала там покрутится рулетка. Казино. Буквально несколько дней, чтобы успел наехать Панас. И мы проведем учение, приближенное к боевой обстановке. А то и сразу…Когда Панарин лично изъявит на-хальство и сделает визит.
   - Ты с ним серьезно решил поиграть в войну. - Помрачнел Травкин.
   Бугров хлебнул из чашечки, зажег сигарету, вскинул стальные глаза на майора.
   - В последние дни твои ребята довольно плотно опекают ме-ня. По твоему приказу, когда я пересказал угрозу бандита. Но ведь, ежели положат задачу убить, убьют. Много возможностей для того, начиная от гранатомёта и кончая заточкой в толпе. Он, как я понял, не пошутил. И я в шутки не играю. А вообще, тебе пора быть подполковником. Ты как находишь?
   - Давно пора. - Травкин с сарказмом показал зубы. – Наполеон в мои годы уже Францией вертел.
   - Ну, размечтался! - поморщился адвокат. – Я бы тоже не прочь посидеть в кресле президента в какой-нибудь стране, но только не в России. А приходиться играть в кошки-мышки с бывшим наперсточни-ком, какой объявил меня трупом.
   - Ладно, с тобой тут ясно. Что ты хотел сообщить?
   - В домике том, Гриша, имеется длинненький и глухой кори-дор. И я приказал его сохранить, не ломать. – Каин подсунул приятелю план нижнего этажа и ткнул туда ложечкой.
   - Так. И ты предлагаешь проделать несколько дырок на раз-ных уровнях для вентиляции.
   - С тобой приятно думать, Гриша! Эти ж панасовы пацаны имели дело с детишками, какие кладут в штанишки! А сойдись они лоб в лобик с твоим умом. Ты же брал газом людей Дремы! И как тихо обошлось. Насколько чище стало вокруг! Нет, тебе положительно подо-шла бы вторая звезда на погонах!
   - Ты думаешь, и этих можно взять тёпленькими и свезти в крематорий больнички?
   - Гриша! Давно же сказано: бандит должен лежать в могилке под осиновым колом. Народ так говорит!
   - Если удастся избежать шума. Люди Панаса держат пальцы на спусковых крючках, и если что, так сразу палят. А на большой треск автоматов прибегут люди, поднятые по тревоге. Оно нам надо? «Беркут» с «Титаном» не пацаны из постовой службы, не побоятся узнать, почему образовался городской шум.
   - Кругом ты прав, Гриша. Но надо. А если партия сказала «надо», то народ должон отвечать как? - Каин приподнял руку и по привычке улыбнулся. – Правильно! Бусделано. Тогда поехали смотреть объект?
   В конце дня Егор Бугров позволял себе расслабиться и про-гуляться пешочком по тротуарам, потереться в толпе запуганных людей. Он приглядывался к их лицам, хмурым и озабоченным, - чаще всего улыбалась и смеялась молодежь. Задавал вопрос себе: почему так? Войны нет, а вокруг озлобленность и разруха. Стоят отчего-то заводы, разве что коммунальщики в трудах. Есть электричество, хоть и по графику подают свет, есть вода и ходит городской транспорт. А почему всё остальное будто бы заколдовано? Кто тот колдун? Чахнет над златом и некогда заняться делом? Простые ответы он знал, а вот разобраться в глубин-ных…
   Он жил недалеко, а погода в тот день благоволила. Тихо - ни ветерка, небо синее без тучки, солнце пошло на посадку и скрылось за постройками малых небоскребов, народ торопился очистить улицы для разгула всяческих обормотов. Пройдя полпути, у знаменитого ночного клуба «Леди и лорд», Каин вдруг увидел знакомое лицо. Из хорошо со-хранившегося, старой модели «мерседеса» извлекал долгие и худые теле-са бывший подопечный.
   «Ба! Да это же Карпинский! Успел пострел отсидеть срок. И процветает, машиной обзавелся. Ну и жох! А жрет мало. Как был шке-лет, так и носит шкуру да кости. И нос почти совсем загнулся. Или корм не в коня?»
   Так думая, Бугров наддал ходу и перехватил Колю Пройдоху на дорожке в кабак. И придержал за локоть.
   - Привет, клиент! Быстро ты обернулся. Впрочем, извини. За-конных три года ты отторчал честно. До самого звоночка.
   Каин улыбался, не собираясь обижать старого знакомца. Его он по обязанности ордена хитрованов курировал и на зоне, посылал пе-редачки, и поддерживал престарелую маму.
   Но Карпинский испугался чего-то, шарахнулся, вырвал руку.
   - Вы что, гражданин?! Обознались? Мы не пили на брудер-шафт.
   - Вот как? - удивился Бугров. – Ты не хочешь признать зна-комство? Вышел на большую дорогу? Напрасно, Пройдоха. Твой голос не изменился, нос, правда, чего-то скис. Но слегка ты постарел. Так не на Гавайских же островах отдыхал! Ладушки, иди своей дорогой. Привет маме передай. Она по тебе скучала, а ты ей писем почти не писал.
   И пройдя малость, оглянулся разок с прищуром, проводил взглядом сутулую спину в проеме злащеной двери в ресторацию. Он не на шутку обиделся за небрежение к памяти.

ГЛАВА ВТОРАЯ

_____ *** _____
   Еще недавно Давиду Ефимовичу Каменецкому торжественно и далеко не скромно, завод отметил юбилей. Стукнуло шесть десятков. Было всё: цветы и слезы умиления, слова благодарности и адреса от отцов города и области, конверты с деньгами и подарки, капустник силами конторских служащих и артистов местного театра, пресса и телевидение, полный зал публики в заводском клубе.
   Потом, естественно, банкет, куда пригласили не всех. И снова радость и печаль в глазах и на душе именинника. Времени не было ос-тановиться на миг, осмыслить, чего-то понять. Но все же в иной момент приходило чувство какой-то незавершенности, удовлетворенности, что сделано всё как надо. Он чуял изъян, но не мог осениться, найти.
   И полупьяный, уже дома лежа в пуховой постели, прикидывал так и сяк.
   «Ну что? Всё ладно, складно и прелестно?.. Люди старались как проклятые, говорили комплименты, лизали без стыда зад, боялись и завидовали. Дальше-то куда!?»
   Да, было еще что-то, чего он долго не мог найти и понять, и осенило его лишь несколько недель спустя, когда почта доставила пер-вую пенсию.
   Давид Ефимович взглянул и онемел. На глади гжельского «шедевра», что жена, наверное, для торжественности момента, устроила ему под нос, лежали несколько листиков новых денежных знаков.
   - И это…всё!?! - выдохнул он, обретая дар речи.
   Нет, он еще работал, не ушел на заслуженный отдых. Но мысль, что вот в эти несколько банковских билетов оценён его много-летний труд во блага и тому подобное, едва не бросила в паралич.
   «Значит, подбили «бабки» и определили стоимость пенсионе-ра до исхода дней!» - подумал с горечью директор трубного завода.
   Каменецкий вдруг вспомнил тот будто недавний, торжествен-ный вечер юбилея, ворохи цветов и сцены лобызания, воздетые бокалы с шампанским на банкете и улыбки людей, в каких искал он чувство не то восхищения, не то любви. И теперь, вдруг, как искру молнии, увидел в иных глазах блеск злой радости!
   «Он доволен, он счастлив, - кричали те взгляды, - но он хлеб-нет по самые ноздри чувства обиды и душевной боли, когда поймет, что его ожидает.»
   И теперь, как-то сразу, Давид Ефимович ощутил себя нищим.
   Да, у него есть четырехкомнатная квартира, дача, и «Волга», хрусталь, приличные вещи. В заначке - даже немного валюты, штук до пяти долларов. Но это - пока! Стоит уйти на заслуженный отдых и пре-даться ожиданию конца дней своих в жизни, и всё это быстро и неза-метно закончится, уйдет в другие руки. Он привык жить ни в чем себе не отказывая, а за всё теперь платить приходится дорого. И из личных отложений.
   «Ладно, - сказал он себе, и смиренность его покинула, - я ос-таюсь. Вчера хотелось послать всех к энтовой матери и уйти в сторону, чтоб поглядеть, как они станут изворачиваться, но жить на эти крохи… Нет, надо годик-другой поработать и заготовить на черный день ассигна-ций!»
   Его взгляд обрел былую властность, а лицо решительность и надменность.
   Он нажал пуговку вызова секретарши, и когда Белла Аркади-евна подбежала к столу, повелел:
   - Прикажите-ка разыскать мне начальника отдела сбыта. Чтоб в восемнадцать ноль-ноль был здесь. – И он ткнул пальцем в крышку стола.
   Потом он станет спрашивать себя: отчего вдруг запросил именно этого человека, почему положил глаз, ничего, в общем-то, не зная наверняка?
   «Интуиция, друг мой, только она!» - ответил себе.
   Завод, конечно, он знал в совершенстве, - как никак, а руково-дил им двадцать с гаком лет. Людей неключевых профессий тоже знал не плохо, но начальник снабжения был в коллективе новым, недавно принятым на простую должность агента. И вот, быстро продвинулся в первое лицо отдела.
   Давид Ефимович хорошо помнит, что когда коммерческий директор ставил вопрос о назначении выдвиженца, то по привычке пе-данта запросил из отдела кадров досье Николая Самойловича Карпинско-го и тщательно изучил. Он придавал значение всему, что выглядело не-ординарно, и не всякий бы на его месте утвердил человека с судимо-стью, но Каменецкий дал добро. В подсознании директор отложил мысль, что этот человек может оказаться полезным. Не тут же, - позже, потом.
   И наблюдал его со стороны, ненавязчиво, походя, не прида-вая огласке выводов. И отмечал, как непропорционально неуклонному росту экспорта продукции их завода, росло благополучие нового руково-дителя отдела сбыта, начальника цеха, что создавал товарную массу для забугорных потребителей. Как поменял старую и потрепанную «Волгу» сначала на «аудио», а потом и на «вольво» коммерческий директор. Ра-зумеется, завод неплохо оплачивал службу старшей номенклатуры, но не настолько, чтоб легко расставаться с тысячами долларов за новенькие иномарки.



__________ *** _________
   И вот в кабинет бесстрашно вошел и уселся на ближний стул довольно нескладный, худой и сутулый субъект лет сорока. С голой макушкой долгой головы, с глазами сатира и носом Мефистофеля, одет в заношенную джинсовую пару.
   С достоинством в осанке и, пожалуй, с показной неторопливо-стью осмотрелся в кабинете, где был впервые. И потом лишь уставился на Каменецкого.
   «Нахален, самоуверен, знает свою цену хитрована. Думает, что работает чисто, но, олух царя небесного, повторяется. На обувном он крутил ту же пластинку, - сказал себе Давид Ефимович, в свою очередь разглядывая визави. – Национальность наша и не сбежал в страну обето-ванную. Да-а. И умишка бы ему прибавить или нахальства убавить. При-дется указать».
   Когда налюбовались друг другом, Каменецкий слегка обнажил вставные, крытые по-старомодному золотом зубы и слегка приподнял свободно лежащую на столешнице руку.
   - Ну-с, молодой и шустрый, рассказывайте, как дошли до кра-сивой жизни.
   - Не понял вопроса, Давид Ефимыч, - качнул носом Николай Карпинский, носивший в своем кругу кличку Пройдоха.
      Вызванный к «Самому», он готовился к трудному, но нака-танному разговору на темы производства. И потому внутренне напрягся. Этого вызова он боялся и по дороге не успел подготовиться, перебрать варианты. О директоре он слыхал, как о прохиндее из хитрющих, и в своей кодле снабжения очень надеялся, что Каменецкий уйдет на пен-сию. А он остался. И мог докопаться до их проделок и выгнать из рай-ских кущ.
   - Что ви морочите мне плешь, молодой человек?! – сварливо, не повышая голоса, урезонил Давид Ефимович, переходя на вольную речь. – Вас спрашивают: где насобачились воровать, делить между собой очень приличный навар и плевать на директора и благодетеля, то есть меня? Зачем ви думаете за всех, что они лохи? Тогда не катайтесь в Мерседесах с Вольвами и не трахайте валютных баб. Еврею надо быть скромнее, а то завистники так начистят в тёмном углу харю и морду, что не поможет сильная охрана.
   - Давид Ефимыч! Вы меня удивляете, - попробовал встать в позу начальник сбыта.
   - А ви держите меня за кретина, молодой человек! Ви мелко плаваете, если надеетесь обделать гешефт, не соблюдая интересы люби-мого директора! Да, ви можете без меня химичить, ви можете отдельно чесать на скамье подсудимых копчик, в конце концов, это ваше личное кредо! Но мою долю извольте положить на это блюдо!
   И он указал на поднос со стаканом минералки.
   - Но я…
   - Да, ви, молодой человек! Ви принесли на завод старую, за-тасканную, усыпанную прахом времени идею пересортицы и банального обмана! Вы прекрасно устроились на моей территории, создали союз на-хальных и находчивых, и обжуливаете старого человека! Стыдно, молодой человек!.. И рассказывайте, - отдуваясь после долгой тирады, тихо повелел гендиректор.
   - Что…рассказывать?
   - 0пять сказка про белого бычка! Досконально я ничего не хочу знать. Дольше пробуду на свободе. Но сумму назовите. Мне просто любопытно. И меня интересует моя доля, начиная с первой сделки, какую вы провернули через месяц, как появились здесь. Итак: сумма! – И Каменецкий снова указал, на этот раз широким, многослойным подбо-родком на жостовский поднос.
   - Я должен заявить, уважаемый Давид Ефимыч, что вы заблу-ждаетесь, - с достоинством напрасно оскорблённого проговорил Карпин-ский. И отстранился в кресле, выпрямляя спину.
   Директор некоторое время рассматривал его молча, наливаясь веселой досадой и решимостью выиграть поединок.
   - Ви хотите сыграть втемную. Хорошо. Я тут прикинул на досуге, проследил ваши сделки с партнерами и совестью ваших не-счастных душ, и на мою долю выпало, я слегка округлил за ваш счет и при вашем нахальстве, десять штук баксами. Так что извольте раскошелиться. - И он в третий раз указал на поднос, теперь и пальцем. – Пускай это будет называться взяткой, я не возражаю. Но отныне ви будете иметь в виду и меня при каждой сделке. Ви свободны, молодой человек. Сегодня вторник. В пятницу, об это время я жду вас с баксами.
   - И вы не думаете, - сказал Карпинский, поднявшись с места, - что я могу сообщить в органы, и они разыграют сцену вручения мзды со всеми вытекающими?
   - Не думаю, молодой человек. Во-первых, потому что ви уже прикинули такой ход и он вам не подходит. Органам я могу разложить по полочкам ваши комбинации, а это чревато…Во-вторых, вам просто дешевле вернуть долг пожилому и умудренному человеку и иметь ге-шефт дальше. Наверняка у вас в портфеле дозревает очередная афера, и она может остаться втуне. Так вот: бог в помощь, Николай Самойлович! До пятницы!
   В пятницу начальник сбыта вошел в кабинет минута в мину-ту и молча поставил на кресло кейс.
   Давид Ефимович жестом пригласил его пройти к столу и по-казать, с чем явился. Карпинский открыл чемоданчик и достал пакет в пластиковой упаковке, держал, усмехаясь, с видом таинственным и задор-ным.
   - Сколько там? - невозмутимо спросил шеф.
   - Десять тысяч долларов, - ответил пройдоха от сбыта, не-сколько обескураженый поведением директора. И оглянувшись на дверь, спросил с хрипотцой: - Вы не закрываетесь?
   - Зачем? Ви же не исполнили угрозу притащить милицию с ОМОНОМ. Значит, мы только вдвоем имеем с этим дело. – И кивнул на деньги. - Нас охраняет верная Белла, мой секретарь. И на вашем высоком лбу и изящном носу я не заметил пота.
   - Так вы принимаете,… - подрастерялся Карпинский. Ему вдруг закралась мысль, будто директор сам приготовил ему капкан и сей-час…Он с беспокойством оглянулся, ожидая появления из-за портьеры людей со зверскими рожами. Чтоб повязать и увести.
   - Да не волнуйтесь ви, молодой человек! - поморщился Каме-нецкий от мысли, что мошенник ожидает подлости. «Не тот случай, бол-ван!» Но поторопил. – И давайте избавимся от вашей ноши.
   Довольно проворно, для своей средней, но упитанной фигуры, он переместился к сейфу, открыл, и кивнул Карпинскому на чрево. Тот понял, положил пакет с деньгами на полку, директор закрыл дверцу, замкнул ключом и уложил его в карман. К баксам он не прика-сался.
   - Какие будут указания? – смелея, спросил начальник сбыта, возвращаясь вслед за шефом к столу.
   - А никаких, Николай Самойлович. До следующей встречи по такому приятному случаю. Работайте, молодые люди, и всё будет как на-до!

_______ *** _______
   - Хорошо, славно ты раньше трудился, - улыбался Егор Буг-ров, поглядывая на майора взглядом шельмы. – Но там - пиф-паф и ой-ой-ёй. А в новом деле хитрее надо бы изладить, покумекать головой.
   - Так зачем стало? Кумекай, шевели извилинами, а потом мне расска-жешь, - ощерился в ответ Травкин, оценивая услышанное и пони-мая, новый орешек, что Каин решил расколоть, окажется крепким.
   Они выехали за город, гуляли вдоль речки, отойдя на при-личное расстояние от «Волги», в какую свободно могли посадить «жуч-ка» заинтересованные люди.
   - Вот и раскидываю умишком, а всё хреновина получается. Слишком сложно. А гениальное, - наоборот, простое, - отозвался Каин. - Как ты думаешь? Если организовать похищение, чтоб получить общест-венный резонанс, привлечь радио, прессу и телевидение. Выставить усло-вие власть имущим. О чем громче кричать станет четвертая власть? О самом факте похищения или об условиях ультиматума?
   Адвокат остановился лицом к узкой степной речушке и смот-рел на текучие воды, на блики солнца на перекате, на черный срез берега, крытого поверх ржавыми, жухлыми травами. Впрочем, солнце еще припекало, кололо лучом в мочку уха. Они были простоволосы, и осенний ветерок освежал головы.
   - Шелкоперы орут на заказ, Егорий. Кто платит, тот, сам по-нимаешь, имеет кайф. Или я болван? - усмехнулся Травкин, с некоторых пор перешедший на более свободный образ общения с шефом и прохин-деем.
   Так патрон сам виноват, позволил многое о себе узнать. А не-которые нюансы не возносили его, никак не поднимали в глазах общественности в лице майора Травкина, а уж в частных глазах исполнителя…
   Но Каин не обратил внимания на форму общения. И качнул прической.
   - Ты не болван, Гриша, ты мужик - жох. На меня, так я бы хоть завтра поставил тебя во главе всей энкавэдэ. Но, к сожалению, не в моей мочи сие. Я президент, но другой компании. Я могу только платить побольше, чтоб ты спокойно дела, запрещенные законом, проворачивал. Хотя, на оплату за вредность труда ты обижаться не должен. Мы должны иметь всё, но жить по средствам.
   - Мы всё и имеем, - поднял бровь Григорий Травкин и по-смотрел на Каина, застывшего над рекой в позе памятника охмурителю. Серая тройка, галстук в полоску по диагонали, лакированные носки чер-ных туфель, рыжие локоны купидона. Рука, кинутая к загривку и улыбка блаженства. – А я, так и неприятностей, – каждый день.
   - Да это ж твоя работа, Гриша! Я гребу лопатой деньги, а ты собираешь дерьмо. Судьба играет на кларнете! – обернулся с улыбкой Бугров. - Так ты баишь, газетчики станут тыкать в нас пальцем, и им до Фени, по какому случаю устроен тарарам?
   - Ты обнаглел в последнее время, Жора. Мы лезем в каждую дырку, откуда бьет фонтан фекалий. Ни дня для выпивки! Я могу устать.
   Майор подступил поближе и стал раскуривать очередную си-гарету.
   - Тебе грешно роптать, мой дорогой попутчик. Мы тебе в своё время оплачивали за простой, теперь платим за сверхнапряжение. Ты устал, я понимаю, но…надо. Надо, Гриша! Еще одно непростое дело. Всё прочее попроще, а это…Но, кто его знает. Мы всегда прикидываем худ-ший вариант. Вот слушай.
   И Егор Исаич рассказал наперснику о проделках корпуса ди-ректоров заводов и фабрик, которые скупили по дешёвке у рабочих ак-ции, и теперь сидят на горах бумаг и чумеют от кайфа, ожидая прибы-лей.
   Которых не ожидается, потому что заводы втихую растащили по железяке и по кирпичику.
   - Так это же кайф Насредина! - откликнулся Травкин. - Одни нюхают запах плова, а другой платит звоном монет!
   - Это ты в точку, Гриша. Все сидят на бобах. На акциях нет живых денег и директора потихоньку воют. А если нет денег, за какой прибор приобрести технологии, оборудование за бугром?… Круг замыка-ется. Нужны банки, где можно взять кредит. А щас такие проценты шпа-рят, что директор скорей сгоношит себе коттеджик да прикупит иномар-ку, пофорсить от не хрен делать. А на шее сидит жена и правит, дергая за мошонку, - рассуждал Каин. – А мне надо порвать сей порочный круг при новых задачах. Банку нашему нужны клиенты.
   - А на хрена? – задал риторический вопрос Травкин.
   Он многого не знал и многое не понимал, а адвокат не хо-тел, чтобы тот знал и понимал. У каждого свои задачи. Потому Егор Бугров посмотрел на него с улыбочкой и вдруг спросил:
      - Сейчас есть такая связь, какую нельзя прослушать? Отвечай в темпе. Да – нет?
      - Уже, пожалуй, нет. При нашем-то наполнении рынка! Если только учинить помехи. И кому я говорю, и кто слушает! Ну ты даешь, Жора! - осудил майор.
   - Ладно, я идеалист и придется блефовать…У директора труб-ного завода есть племянничек Йося. Иосиф. Жаль портить такое имя, но жребий судьбы брошен. Подержим за жабры одну личность, - опять ус-мехнулся Каин. - Завтра же.
   - Ты сам пойдешь на дело в качестве парламентария и дер-жиморды? – удивился офицер спецназа, под решительностью шефа пони-мая его лидерство в операции. - А разведка? Или ты разнюхал, что, по-чем и где? С чего собираемся начать?
   - Начнем с дачи нахала. У него конёк – тепличка. Там он про-падает в свободные часы. И днюет и ночует. А завтра выходной. Но там у него собачка. Рыжий песик с теленка ростом, - изложил диспозицию Бугров.
   - Вот ты даешь! Она же порвет нам ягодицы, а то и вещь нужнее! – безмерно удивился Травкин.
   - Естественно, порвет не только задние места, когда тикать станем. И сделает дырки в мошонках, а то и весь авторитет откусит! Но это твои заморочки. К утру чтоб узнал и решил, как с этим лихом ста-нем бороться. Я выбрал Давида Каменецкого. С ним легче договориться. И у него варит калган и его слушает директорский корпус. Давиду про-сто повезло, что мы начнем с него. И мы или пристрелим его сразу, или он сварит нам кашу. Всё!
   - А где его дача? - опять прилип майор.
   - Уймись, Гриша! Я всё тебе нарисую. Дай обдумать детали.
   И адвокат продолжал изучать пейзаж
   - Он тебя знает лично? Ты с ним лакал? – погодя спросил Травкин, чутьем угадывая, что можно ввернуть задачку и не получить в оборотку суесловия.
   - Какой хрен?! Ты же знаешь, для всех я только защитник сирых. Они в другой сфере крутятся
   - Так что? Как войти и куда выйти, на месте сообразим? И как действовать?
   - На гоп-стоп возьмём, - дернул плечом Каин. – Дуру под нос, приказать спрятать собаку, чтобы не шлепнули со зла. А потом я потол-кую с Давидом. Он сообразительный и должен понять фибры души мо-ей.
   - Вернет коллективу стыренную заначку?
   - Надеюсь, да. Да вот еще что! Прихвати-ка эликсир правды. Как его там? - Скополамин? Возможно, придется предложить Давиду не-сколько кубиков. Ну, не пристало нам его утюгом пичкать! Мы ж не са-дисты и даже не инквизиторы. Хотя он, сука, до того жадный и наглый, что я бы при случае обул ему на голову испанский сапог

_______ *** _______
   «Операции» часто проводятся или просто, или чересчур заум-но. Егор Бугров разработал план в общих чертах, потому как шли на-обум, положившись на импровизацию и божий промысел.
   Они подошли к калитке вдвоем с Травкиным, держа руки в карманах плащей. Еще двое людей майора сидели в «Волге» и ждали команды.
   Позвонили и прислушались, оглядывая заодно просторную усадьбу за сеткой-рабицей. Тянулись вверх голые и тонкие стволы моло-дых фруктовых деревьев, в сумраке близкого утра едва угадывались клумбы с хризантемами. В большом двухэтажном особняке вверху зажег-ся свет. Давид Ефимович, надо думать, почивал в угловой комнате.
   «А сейчас выбежит пёс». - Подумал Каин и не ошибся.
   Из-за угла коттеджа вымахнул громадный волкодав, в три прыжка оказался подле и передними лапами ударил в сетку. Забор со-дрогнулся и над калиткой тут же зажегся свет мощной лампы.
   «Теперь выкатится буржуин, - сказал про себя адвокат, едва сдерживаясь, чтоб не всадить «маслину» в пышущую яростью пасть ры-чащей собаки, так близка и реальна казалась опасность, - и уберет тебя с глаз».
   И опять угадал.
   - О! К нам ранние гости! С кем имею честь? – раздалось из дальнего сумрака, а затем под свет лампы, по асфальтовой дорожке, вы-катился хозяин.
   Простоволосый, отсвечивая лысиной, в спортивном костюме, толстенький, он вглядывался в лица непрошеных гостей и, явно, нис-колько не боялся эксцессов, несмотря на тревожное время.
   «Он очень полагается на пса», – тут же вывел Каин.
   - Ба-а! Да это же Георгий Исаевич собственной персоной! Циклоп, уймись. Это же дорогой гость!
   Собака тут же уселась у ног хозяина, а гость вынужден был поинте-ресоваться:
   - Вы меня знаете?
   - Ой! Да кто ж вас не знает?! Вы же главный мафиози в го-роде после Панаса! Вы прострелили моему Йосе руку! - радовался Каме-нецкий, меж тем бегая глазами с адвоката на Травкина и выжидая даль-нейшего.
   - Так это был ваш племянник?! - в свою очередь осклабился Каин. – Очень любезно с его стороны было заглянуть ко мне. Признаться, он сначала поставил меня в тупик, а уж потом позабавил сговорчивостью. И уважил старшего, не сломал руку. Так мы теперь в оборотку с визитом. Разрешите войти?
   - Как же, как же?! Я только пёсика прикрою. Неровен час, по-рвёт штанишки. Он у меня большой озорник и умница. Циклоп, на ме-сто! – Хозяин на минутку скрылся с глаз, а затем распахнул калитку. - Прошу.
   У крыльца с тыльной стороны, указал ладонью на порожки.
   - Только после вас!
   Препираться не стали, чередой вошли на веранду, оттуда уже Каме-нецкий шел первым, завёл в гостиную, уставленную приличной ме-белью подобранной со вкусом.
   - Располагайтесь. Если ви не спешите, конечно. Но, как я по-нимаю, разговор, может статься, затянется. У вас и машина, и люди серьезные в ней. Я ж говорил: мафиози! Сбрасывайте плащи и шляпы. – И когда они разболоклись и уселись в кресла, спросил: - Что пить стане-те? Водки или чаю? Или из дальнего зарубежья чего?
   - Если есть в ассортименте, пожалуй, рома кубинского выпил бы. А нет, так из ближнего зарубежья коньяк из Армении, - с всегдаш-ней улыбкой отозвался Бугров. – А товарищу апельсиновый сок, называе-мый фантой. Обожает! Или ты тоже на грудь возьмешь крепкого? Хозяин, видать, добрый.
   - Нет, господа демократы, только сок! Я за рулем, - отказался Травкин.
   Когда всё было выставлено на стол и все расселись вокруг, и сделали по глотку, хозяин попросил пардону.
   - Ви уж извините, господа татары, за возможные неудобства, но я никак не ожидал визита! Спал, как сурок.
   - Что вы, Давид Ефимыч?! Полноте извиняться. Немудрено - ведь только шесть утра. Мы собрались на рыбалку и завернули к вам. В другое время вас застать едва ли возможно, а разговор не терпит, - уте-шил Каин, вытаскивая из кармана пистолет, затем сигареты, и тут же убирая оружие с глаз.
   - Это та зажигалка, от которой прикуривал мой племянник? - добродушно улыбнулся Каменецкий.
   - Нет, это обычный ствол и я убрал его, дабы не смущать вас оружием. Еще подумаете, что явились с угрозой, - объяснил адвокат с всегдашней улыбкой радости.
   Но прикурил от небольшой и изящной вещицы, изготовленной в виде полногрудой валькирии. Та выдавала огонь из промежности, когда надавливалось на перси.
   Улыбка хозяина скисла, он стушевался: верить на слово Ка-менецкий не умел. Покручивая меж пальцев гладкий стакан с шотланд-ским виски, терялся в догадках. Зачем пришли? Требовать за племянника сатисфакции? Так сколько минуло дней, и все получили в своё удоволь-ствие. Рука у Йоси зажила, кости срослись и внешне будто ладненько кругом. Угораздило же его правой рукой подержаться за вещь! В кулак ладонь не согнешь. Но Йося ушел из рэкета, - уже хорошо.
   «Ах, молодежь пошла, не слушает советов! Сколько раз про-сил заняться приличным делом. Так нет! «Я, дядя, спортом занимаюсь! Экспроприирую хапнутое»! И вот, хапнул болячку в руку. Лишился воз-можности ковыряться в носу нужным пальцем!»
   У Каменецкого своих детей не было, видать, бог наказал, и он большие надежды возлагал на родственные гены, какие должны посе-литься в племяннике. Кто-то же должен продолжить начатое дело и унаследовать, если не богатства, то хотя бы долги. Дела своего директор не открыл, но уже осмыслил. Он решил учредить на паях банк, поставить во главе Йосю и катать башли. Не для заводов, конечно, для себя. Время настало такое, всяк о себе думает.
   Мысли проскочили так быстро, что Давид Ефимович не успел порушить тишину. Сломал её Каин
   - Я вижу, вы маетесь в догадках. За каким пирожком принес-ло к вам гавриков?.. Отвечаю: поговорить, обтолковать возникшую задач-ку. Вам не могли втулить втихую приборчик от цэрэу? Я слышал, им интересно наше житьё. И хотя наше дело - так себе, посторонним готов дать по локаторам.
   - Не думаю. Осень, все в городе. Я здесь тоже только из-за хобби. Цветы моя слабость. Из юного мичуринца, увы, вырос старый брюзга, которому кроме любимого дела ничего не нужно. Мне всегда любопытно узнать, что вырастет на моей земле из луковицы Амстерда-ма?
   Пожалуй, он обрадовался отвлеченной теме и разогнался, бы-ло, гнать рассуждения дальше, но адвокат категорически прервал красно-байство. Он приложился лишний раз к рюмке с коньяком и показал большой палец.
   - Прекрасный вкус! И верно - армянский? А я уж подумал, в подвалах на Арнаутской насобачились мастырить знатное питье. Да. Так вот, дорогой Давид Ефимыч. Дело касается акций вашего завода.
   - Ви хотите купить акций?! – всколыхнулся Каменецкий, рас-цветая улыбкой и всплескивая пухлыми руками. Но перебежав с лица на лицо глазами, понял свой промах. - Ви пришли требовать долю, участие в деле. Как же, как же, коза ностра режет без ножа. И сколько вы просите?
   Он нашел в себе силы на иронию и даже не сбросил улыб-ки, лишь чуть прикислил. Возможно, он очень жалел, что не спустил на них Циклопа. Он смотрел на Каина и часто моргал.
   - Сколько бы вы предложили сами? От чистого сердца и ши-рокой нерусской души? Разумеется, безвозмездно, - не остался в долгу Егор Бугров.
   - Но дорогой Георгий Исаевич!…
   - Егор Исаич, - невозмутимо поправил Каин. - В нашем деле подхалимаж только навредит.
   - Егор Исаич, - кивнул директор, обескураженный вовсе. – Есть же норма этики и…
   - Это где же?! - опять вставил реплику адвокат, наливая в свою рюмку и поощряя жестом, что де слушает и уж больше не шалит.
   - Права человека, наконец! - выдавил из себя Давид Ефимо-вич, едва сдерживаясь, чтобы не броситься на разбойника и схватить за горло. Но, сотворив паузу, в которую Каин влезать не стал, продолжил с сарказмом. – Надеюсь, вас устроит чисто символическая цифра. Акции-то не мои, а отдавать что-то стоящее безвозмездно, как вы выразились, зна-чит, ограбить трудящихся завода. Или ваша рука поднимется на кощун-ство?
   По складу характера, он надеялся заговорить зубы, отложить решение проблемы на потом. А уж затем действительно разобраться в иной обстановке и, возможно, пустить паровоз на встречный путь.
   Но Каин качнул кудрями и повесил на сочные губы улыбку с желчью.
   - Что вы мне лепите, Давид?! Вы спросите еще про совесть! Но прежде решите задачку с четырьмя вагонами труб. Что отгрузили как брачок. Куда их перекантовали? Из пункта Б, минуя А, прямо на хутор бабочек ловить? А своих рабочих вы давно обули и пустили по дороге, обошлись без меня. Вы давно повышибали работяг за всякие мелкие про-винности за забор, за мизер забрали акции и переложили в свой карман. У вас это прописано в Уставе общества акционеров. Признаюсь, даже я не смог бы так лихо повернуть Устав в свою пользу. Загрызла бы со-весть. Так что об этике поведения и правах человека советую говорить только с трибуны Объединенных Наций…Н-да. И все же, я готов выслу-шать предложение, от которого, как сказал один итальянец, трудно отка-заться. Давид Ефимович! Я слушаю вас.
   - Ви меня убьете, если я откажу вам в безделице? - Каменец-кий распахнул глаза и в них Каин увидел слезы.
   «Вот сукин сын! Он готов умереть от жадности»! - подумалось ему. Бугров вскинулся на ноги и принялся ходить вокруг стола и кресел.
   - Дорогой мой партнер, свет Давид Ефимыч! На моем месте, любой другой деятель криминала, убил бы непременно. Когда бы и после принуждения утюгом вы не схотели поделиться нахапанным. Но у меня другие планы. Вы нужны для дела живой и цветущий.
   - Чего же ви хотите?! – поторопился узнать Каменецкий, изво-рачиваясь головой на Каина.
   - Друг мой! Я еще не получил ответа на поставленный во-прос. Согласитесь: невежливо отвечать встречным вопросом, - укорил ад-вокат, останавливаясь против гендиректора.
   - Ви хотите много? - задрожал голосом Каменецкий.
   - Ну кто же за малостью ломится в гости? Немного платит и государство. За службу.
   - Пятнадцать процентов вас устроит? Правда, и это грабеж. Но жизнь поворачивается таким изгибом…- казалось. Давид Ефимович молил о милосердии.
   - Но я же не посредник, дорогой друг! Я партнёр! Именно так утверждает один обаятельный охмуритель в рекламе. Ваших процен-тов мне явно маловато, - возразил Егор Бугров с большим сожалением в голосе.
   - Ви хотите двадцать?! - испугался Каменецкий, вытирая вспо-тевший лоб и мелко крестясь.
   - Не надо позы, любезный, - посуровел лицом Каин. – Я же-лаю сорок процентов, дорогой друг народа. И не от общей суммы акций, я не грабитель из подворотни. Сорок процентов от ваших личных.
   - Но это же разбой! – с ужасом прошептал директор и зажму-рился.
   - Вы ставите оппонента в неловкое положение, дорогой мой. Не я же приборкал акции у трудящихся заводских масс, - попытался урезонить директора Каин, выходя из-за его спины, и давая ему возмож-ность взглянуть на одну из обаятельнейших улыбок.
   - Да, но что я скажу им?!
   - Но вы им ничего и не говорили лично. Просто сложили ак-ции в сейф. А я скажу. Я верну им акции, - продолжал лыбиться Каин.
   - Ви сумасшедший! - простонал толстячок Каменецкий. – Зачем вам имидж Робин Гуда?
   - Это вы чересчур. На кой мне имиджи и статусы? У меня своя ниша и я хочу иметь на ней порядок. Понимаете? Мне в городе нужен покой и тишина для полнокровной работы. Без забастовок, голодо-вок, митингов и обструкций. Это было и продолжается, а надо кончать! – закипая, адвокат повысил голос, и без улыбки лицо его показалось гендиректору пугающе твердым, отлитым из бронзы.
   «Ха! Паразит! Еще один мечтатель! Он хочет нормальной жизни! А кто её не хочет?.. Ты спроси сначала: кто даст? Хватай деньги и тикай в норку, Хаим! - внутри себя прокричал монолог Каменецкий. – Да! Но лично ему не нужны акции! Это же парадокс, но как прекрас-но!»
   И он уставился на адвоката долгим, пораженным удивлением взглядом.
   - Тогда выходит, вам акции не надо?!
   - Не надо счастливых слез, Давид Ефимович. Вам всё равно придется акции вернуть по принадлежности, - жестко проронил Каин.
   - А если я не уступлю? Вот топну ногой и - всё! А ви сказа-ли: не будете делать из меня котлету.
   - Как я смогу воздействовать на ваш гонор и жадность? Вы это хотите знать? Привлечь общественность, поднять вой на страницах прессы и прочее, прочее - вам наплевать на то. Но есть один ход, кото-рый…Вы не догадываетесь? - адвокат снова ощерился в ухмылке.
   - Но что?! Что ви придумали?! Не мучайте меня, я страшно любопытный! Я отдам акции, я буду управлять, завод будет работать и рабочие получат приличные дивиденды! Ви этого хотите?! - почти возо-пил Каменецкий. – Я сделаю, но откройте секрет!
            - И вам можно верить на слово? Вы не переведете средства в офшоры или швейцарский банк, когда средства появятся? Впрочем, при первой же попытке спрятать деньги или пустить их на из-лишества, я прикажу убить вашего Йосю, - будто бы рассуждал Егор Буг-ров вслух. Он пожал плечами. – Работайте. Обиженных вами предупредите, что случилась де накладка и они остаются владельцами акций. Защищайте своих рабочих, без них вы ничто. Помните пример Запада. Социальная революция в России родила социалку и у них. Не позволяйте снова родится у нас мыши, грызущей оковы расслоения. Сытая мышь железо не грызет. Итак, мы договорились.
   Каин пытливо заглянул в лицо хозяина коттеджа.
   - Так ви хотели убить Йосю! – с трагической нотой продохнул Каменецкий. – Хотели лишить меня надежды?! На вас нет бога!
   - Бога нет, есть Создатели, дорогуша! Все прочее- дребедень. А Создателей я чту и потому справедлив, но бываю жесток. Без надежды нет человека, то правда. Потому живите и не обманите моих ожиданий. И вообще, Давыдушка, давайте жить дружно. Это же просто - просто жить!
   И откланиваясь, адвокат склонился к уху хозяина дома и прошептал:
   - Поделись с моими пожеланиями с друзьями-приятелями. Пусть-ка и другие из директорского корпуса поступают аналогично. Хва-тит жить в бардаке и бояться смены флагов. Или я заблуждаюсь?


_________ *** __________
   На реконструкцию взятого в аренду на сорок девять лет под акционерный банк здания Бугров бросил большие силы «Стройремтреста», и через три недели оно было готово к приёму посетителей.
   Хозяином казино значился личный водитель Николай Лозовой, но планировал работу заведения лично Каин, посвящая верного шоферюгу и владельца во многие тайны, исключая рисковые. Потому Николай Лозовой, принимая под руку хозяйство, понимал, что столы для рулеток, стулья, бар с оборудованием и еще многое, было добротное, но не первой свежести и налагало отпечаток устоявшегося и прочного, давало надежду на верную прибыль, но…работать долго не будет.
   Хотя и служащие подобраны привередливо, вышколены в сти-ле времени и чопорны донельзя дальше. А уж крупье вообще отличались особой статью и отмеряной сединой, походили на лордов из Альбиона. Да и бармен выглядел фокусником, а вышибалы в дверях ничем не отли-чались от «быков» любого кабака с крутостью.
   Казино открылось строго по времени и в нормальном ритме отработало ровно неделю. И тогда явилась бригада сборщиков оброка от Панаса.
   Трое во главе с Гапоном скорым шагом вошли в зал, тут же выставили из-под пиджаков короткие рыла «узи». Один остался у двери, Гапон с помощником потопали к бару.
   - Кто хозяин?! К ноге! - пробасил круглорожий и рыжий Га-пон, обкручиваясь вокруг оси и зорко оглядывая зал. – Всем не рыпаться и поднять грабки! Шаг в сторону и вверх, считается за побег! И бью на вынос тела!
   Правая рука лежала на ложе автомата, левая – сжимала ино-земный «кольт» тридцать второго калибра. Стрелял Гапон всегда первым и мазал редко.
   Из игрового зала выступил представительный Николай Лозо-вой. С львиной гривой и в окладе черной и краткой бороды, до сих пор непривыкший к себе в смокинге, и с белой бабочкой-галстуком. Смотрел он спокойно, без страха.
   - Что вам угодно, милейшие господа?
   Лозовой сделал вид, что не усёк в руках визитеров оружия. А что касается грозного и слишком заносчивого вида Гапона, так всё бывает в жизни. На всякий пожарный, люди Травкина держали его на мушке.
   «Бык» Панарина взглянул на Лозового и чуток скинул гонора. Сработала застарелая привычка уважать, а то и побаиваться вальяжность, и страх даже новые дерзкие отношения не могли атрофировать. А хозяин выглядел именно так. И не «валял Ваньку» - привык смотреть строго и сквозь, это человек от Панаса увидел сразу.
   - Мы к тебе с предложением, - Гапон взял себя в руки и при-ступил к делу. – В общем, так! Наша крыша от всех несчастий на все случаи жизни, а тридцать процентов прибыли - нам.
   Лозовой думал несколько секунд, по лицу его пробежала тень сомнения.
   - Но это много, милейшие! – драматически возгласил он. – Я только начал работать и еще не знаю, смогу ли окупить аренду. А еще платить налоги государству, служащим за труд.
   - Сроку тебе три дня, - безапелляционно отрезал Гапон. – И деньги заплатишь вперед. Займешь и заплатишь. Не то, поставим на счет-чик.
   И с тем покинул зал, опрокинув в себя коктейль и швырнув на стойку деньги.
   Телекамеры слежения сняли действо на плёнку. Каин с Трав-киным просматривали материал, «хозяин» казино комментировал, уточняя детали.
   Майор много раз крутил кино, считал по секундомеру, за сколько одолели боевики Панаса глухой и долгий коридор. Выходило семь секунд.
   - Не густо.
   - А ты хотел бы иметь форы минут на пяток, - беззлобно под-трунил Каин, тоже внимательно разглядывая картинки.
   - Как быстро закрываются двери? - не отвлекся от задачи Травкин, по-жевывая сигарету.
   - Процесс идёт четыре секунды. Привод электрический, а не гидро и пневмо, что было бы круче. Но нельзя. Всё просчитано при про-ектировании, - разъяснил Егор Бугров.
   - Да-а, синхронно надо сработать дверями. Потренировать лю-дей, - напряг мыщцы лица майор и командир «сапсана». – Мышеловка должна захлопнуться четко и враз. Чтоб не по хвосту ударить.
   - А если сначала закрыть воротья на улицу? Они кинуться их открывать и потеряют секунды! - сказал Каин.
   - Я бы бросился вперед. Там зал, окна и никакого больше подвоха. А оружие проложит дорогу, - поперечно заявил Травкин. – Тогда мы в глубокой Жене, вдруг опоздай с другой дверью.
   - Ты военный, предусмотрительный. А он бандит и инстинкт обычного человека при нём. Впрочем, научим людей сработать синхрон-но, чтоб нам не обмараться, или как там…
   - Через три дня будем брать? Давай распишем секунды и де-тали.
   Они сидели долго, не забыв выпроводить Лозового, чтоб меньше знал и не волновался в решающий час. У Гапона глас - ватерпас.
   Казалось, проиграли всё, предусмотрели мелочи, и когда ре-шили отдохнуть, а заодно перекусить, Каин вдруг брякнул:
   - А если учудят и возьмут заложников, когда вдруг операция сорвется и выйдет дырка?
   - Да ну?! На какой хрен? Гапон ни разу никого не брал. Убил двоих, да. Нет, одно интересное дельце случалось с ним. Рассказы-вают, в одном заведении понравилась ему формами секретарша, а хозяин закочевряжился и торговался за процент. Тогда Гапон и процент устано-вил окончательный, владельцу между ног прострочил из «узи» ширинку и бабу конфисковал.
   - Ну вот, - удовлетворенно протянул адвокат. - В твоей копил-ке много случаев, Гриша. И если он выкинет фортель?.. Придется проду-мать вариант с засадой снайперов. Да! Какой у нас газ? Что после него? Жмурики с улыбками блаженства, или просто спят усталые ребятки?
   - Ну ты даешь! Кто ж пробовал?! Написано: через пять секунд после употребления - отруб в глубокий сон. А последствия…Нет, негра-мотный я по аглийски, - отмахнулся Травкин. – ты спроси чего попроще.
   - Ага. Славная у нас подготовочка. Ничего с гарантией соору-дить не могём. Ну, спишем на войну. Машину хоть без выстрела возь-мем? А вдруг она в броне? Выведать бы. Далеко от люка ставили сего-дня машину бычки панасовы? Ну-ка, прокрути…Как раз на нём. Ну и что? Сколько шума. Даже если сам Панас взлетит, чести много. Он же не главный президент, чтоб с такой музыкой фугаса над городом летать, - ёрничал Егор Бугров. – Эх, их бы поодиночке по хаткам брать под утра, как, говорят, делали при Виссарионовиче! Списки на них есть? Адреса? Вот был бы ты начальником милиции города…
   - Не надо, шеф! У тебя есть начальник милиции города, род-ной тестюха. Вот пускай он и пошерстит воровские хатки, на закон плюя, а я гляну со стороны. Потом только в бега, шеф, даже тестюхе. Или на нары, - вздохнул Травкин, потирая щеку, и тупо рассматривал карту города.
   - Да прав ты, прав на все проценты, - почти прошептал адво-кат Бугров, тоже скучнее лицом. – С ними справиться можно только по их же законам беспредела. Государственной машине подавай бандитов, упакованных с поличным, когда они людей положат. Да еще докажи, что стрелял он…Как будто я собираюсь их отправлять в рай огулом. Тьфу, ты! Что это я ментовские заботы на себя примеряю? Нам втихую приби-рать Панаса в нети, другого не дано.
   - У него людей в городе по районам оружных наберется че-ловек пятьдесят. Ну, если свистнет погромче да из пригородов прибегут, - пожалуй, и пара рот образуется. А у меня семь человек, еще две особые группы у твоего тестя в заначке. Да «Беркут» с «Титаном». Человек полтораста. Один к трем или двум получается… Но мы-то что-то умеем! - развивал мысль, вдруг загорался глазами майор каинов силовик. – Облачиться в камуфляжи без знаков отличия, свистнуть большой сбор и пройтись утречком по хаткам! А?! Очистим город от сволочных элементов!
   - Вот вишь, и тебя проняло. Но это, друг мой, не по нас, как говорит Панас…Ты представляешь, какую свистопляску потом устроит свободная от разума пресса?! Оставь мы где-то хоть один труп или свой след. За благие дела ребята пойдут под суд. Ты, между прочим, тоже. И новая поросль бандитов будет грабить с лицензией на место на нарах, но с отсрочкой. – Егор Бугров сдвинул брови, приложил ко лбу пальцы, почесал. Взял чашку с кофе, пригубил. Зажег сигарету, откинулся в крес-ле, и вдруг ухмыльнулся. - Ты думаешь, меня вся это хренотень сдер-жит? Думать надо, как не оставить следа. Думать и думать. Время торо-пит. Людям в городе нужен покой. Мне - тоже! Да и тебе бы рассла-биться. Вон пёсики поседели.
   - Ну так, думай. На то и голова у тебя, как дом советов. А я посижу, подожду твоих светлых идей, - буркнул Травкин, тоже принима-ясь за свой стакан с соком. – Между прочим, на Панаса многие зуб име-ют. Могут и наехать. Оборзел он здорово, а у других бандюг тоже амби-ции.
   - Тут нового, конечно, нет, но обсосать надо. Понимаешь ли, Григорий Валериевич, потребуется доказывать ментам, что работали не мы, а умники от бандитов. Следы замели, а трупы увезли. Чтоб ни про-кольчика. Потому как засомневайся хоть один скептик из следаков, шепо-ток по городу пойдет. А пресса за сенсации любую родину продаст. Они же сначала пишут, а потом думают о чем нашелкопёрили. - Каин слабо махнул ладонью. – У тебя есть лазерный «слухач», я отвалил за него большие деньги. От такой штучки, бают, даже мировые разведчики, чтобы потолковать с кем надо, в бункер прячутся. Вот бери эту штучку и дуй поближе к Панасу. Слушай и мотай на ус. А мысль твоя дельная. Тебе, Гриша, цены нету, когда извилинами шевелишь!
   - Всё же звездочку ты собираешься выдавить для меня из тестюхи, - осклабился Травкин и кивнул на монитор. – А с этим что де-лать прикажешь? Операцию готовить или раньше по хаткам пройдемся?
   - Да нет, Гриша. По хаткам чтоб пробежаться, хорошо подго-товиться надо. А с бухты-барахты и здесь может получиться. Вишь, сколько вариантов насобирали. Помозгуй. Готовь акцию на стагнацию, Гриша! И моли бога, чтобы Панас самолично приперся. Вот тогда и при-кинем, нажимать кнопку или давать отбой.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

____ *** _____
   Человек решительный и педантичный, Иван Владимирович Нуйкин с развалом Союза подрастерялся. Как и все здравомыслящие лю-ди, он пробовал осмысливать происходящее, но головоломка мало чем прояснилась. В верхах шла борьба за кресла, под большой шум почти мирной революции делили собственность страны, а народ, упоенный воз-можностью схватить за красивый хвост жар-птицу под названием Свобо-да, как токующий тетерев, ничего не соображал кроме.
   Руководящее ядро еще боялось однозначно признать желание переложить руль государственного корабля с социализма на капитализм, все торопились, галдели как на вокзале и никому не пришло в голову постоять и подумать. Оглядеться на примеры ближних и дальних стран и, возможно, все же идти намеченным путём, но осторожно, основательно прикидывая каждый шаг, ломая не всё старое и не подряд, подбирая со свалки построивших рыночные отношения. Славянская ярмарка разночте-ний Истории, как всегда, превратилась в славянский базар.
   Оставленный на своём посту, растерянный и увидев растерянных вокруг, Нуйкин всё же прикинул, что ему не пристало вдруг менять ориентиры. Служить разномастным рвачам тошно, а уподобляться – того горше.
   Оправившись от растерянности на первых порах, собираясь своим кругом офицеров, которые сразу тоже не смогли в голове поме-нять «закваску», они, не сговариваясь, стали поддерживать здравый смысл.
   Со временем, правда, «члены клуба» сошлись во мнении не афишировать на то установку, но исполнять - непременно. Даже, если придется работать ради того подспудно.
   На местах, в регионах власть часто менялась, но толку оттого не прибавлялось.
   И лишь последний, недавно назначенный губернатор Ходырев, гласно признавая курс верхов власти, втайне оставался приверженцем радикальных борцов со злом. Нет, становиться на путь конфронтации с руководством он не собирался. Понимал большую глупость такой акции, но и терпеть воров и бандитов, что лезли с огромным нахальством в структуры власти, тоже не собирался.
      Деструктивный элемент мешал работать и его надо убирать с дороги. Но как? Новые, демократические законы не давали широкой воз-можности и потому вылавливалась мелкая сошка, а главари криминала отделывались легким испугом или ухмылкой. Оставалось или признать силу зла и сложить «лапки», или обходить законы, возвратив в жизнь старую и верную пословицу народа: «закон что дышло, куда повернул, туда и вышло».
   Губернатора, владеющего рычагами власти, осаждали всякого рода мошенники, а то и бандиты, скрывающие за твидовой респектабель-ностью шмоток подлинное лицо, но отмахиваться становилось всё труд-нее. Если не его, то семью могли уничтожить за несговорчивость, и по-донки на то непременно намекали, когда «просили об одолжении». Под таким давлением уходили на сторону многие средства, скупо отпускае-мые на нужды региона. Дошло до крайности: и ближнее окружение главы области составили люди коррупции - их перекупали почти сразу по назначении. Ходыреву много раз предлагали большие деньги, чтоб окончательно сделать «своим» и не изощряться в уловках, но он покамест уклонялся. Старался оставаться если уж и растленным страхом, но не до крайней степени.
   Иван Георгиевич Ходырев с большой брезгливостью морщил-ся, когда подбивал итоги деятельности в конце дня. Крепко сбитый, спортивного типа и средних лет, - через два года полтинник стукнет, - по-жалуй, почти красавец брюнет с античным профилем, перед уходом до-мой он сидел на дорожку за рабочим столом. Откинув голову с просто-рным лбом, прикрыв глаза, осмысливал этап.
   Не нравился себе, совсем плохим казался, хотя физической ус-талости не чувствовал. Болела душа и очень не хотелось признавать реа-лии жизни, но…Жил среди волков и выл…Иной раз с дури являлась мысль «сыграть в ящик» и он чертыхался.
   «Ну, в ящик, положим, пускай они сами торопятся, - оборвал он себя с мрачной решительностью, потому что жалеть себя не хотелось, а выходило - надо. – Этих сволочей надо просто-напросто истреблять. За-коны паршивые, дают простор только держимордам на базаре против тор-гующих стариков. А мне надо ждать иных времен и тихой сапой бороть-ся с этими громилами под личиной спортсменов, дать добро на их ис-требление. Хоть чуть-чуть сберегу таким образом денег для области, а то эти суки совсем растащат «кирпичный завод». А если подам в отставку, придет другой, побоится борьбы и…хана региону. Зарастет коноплей и бурьяном. А в центр буду отписывать, что всё ладушки, идем вперед и что-то строим. Чтоб не мешали…Надо найти этих людей из органов, что пускали кровь наглецам раньше, глушат их, чует моя печенка, и теперь».
   Почти интуитивно Ходырев вышел на Нуйкина.
   И встретились они будто случайно: губернатор спускался по ступеням к выходу, а полковник в цивильном прикуривал на его пути. Поздоровались дружески, без напряжения на лицах, и Нуйкин указал жестом.
   - День неплохой сегодня, погулять бы по скверу. Кабинет утомляет. И обрыдло многое.
   - Вы работник особой службы, Иван Владимирович, должны знать. Гуляем мы с вами, дышим осенним воздухом - живём, общение еще радует, любопытство к жизни одолевает. А нас могут слушать заинте-ресованные лица или службы. Им тоже интересно.
   - Если кто-то поставил себе такую задачку, нам трудно избе-жать гласности, Иван Георгиевич, - с улыбкой горечи констатировал пол-ковник.
   Соглашаясь на контакт, Нуйкин понимал, за тем должен по-следовать очередной шаг и, возможно, опасный, если не фатальный. И он всё же шел на риск, надеясь на интересное предложение. А потому подго-товился.
   Губернатор же насторожился замечанию.
   - Жаль. Я, признаться, хотел говорить конфиденциально. Значит, не получится.
   Он остановился, убрал сутулость, поджимая сухие и тонкие губы, осторожно огляделся, будто высматривая, в какую сторону отвали-вать от опасного собеседника.
   - Такой разговор можно устроить, - проронил полковник. - В моей машине можно говорить безбоязненно. Она оборудована надлежа-щими приборами. А за рулем - я. Водителя, на такой случай, пришлось отпустить.
   Когда уселись в черную «Волгу» Нуйкина, губернатор поин-тересовался.
   - Вы станете писать наш разговор? Обязывает служба?
   Полковник улыбнулся.
   - Вообще-то, мы всегда запасаемся материалами на все слу-чаи жизни. Тут вы правы. Но если вы настаиваете, не станем оставлять нашу беседу для суда истории.
   - Лучше, если вы сделаете это в другой раз и с другими людьми, - Ходырев тоже чуть усмехнулся.

__________ *** _________
   Они закурили. Губернатор, оглядывая салон служебной маши-ны при-кидывал с чего начать.
   - Может, по капельке коньячку? У меня в бардачке манерка, - пред-ложил Нуйкин. – Для углубления знакомства. Сошлись два Ивана. В общем-то, я не увлекаюсь, но случается употребить.
   - Пожалуй, отложим и этот случай. Нет настроения. А потре-вожил я вас неспроста, Иван Владимирович. Вы непосредственный испол-нитель выше-стоящих указаний и мне важно иметь контакт с вами, неже-ли с вашим руко-водством по службе, - осторожно повел разговор Ходы-рев. – Время очень трудное.
   Верно, он затруднился перейти к делу, и чуток замялся. Нуй-кин понял и пришел на помощь.
   - Да какая там служба теперь в нашей конторе! Бумажки лис-таем, изу-чаем инструкции на переходной период. Там, едва ли понимают наши новые задачи. Теряем время, раскачиваемся. А бандиты обзаводятся своими струк-турами, упреждают власть повсюду. Убивают и гребут к себе. Наглеют.
   - И вы остаетесь статистами, - как бы констатировал с неко-торой горе-чью непреложный факт Ходырев.
   - Наше дело подневольное, Иван Георгиевич, - пыхнул дымком сигареты Нуйкин. - Какая команда оттуда, такая и служба. За такое жало-вание по нынешней жизни, в самый раз бумаги полистывать. Захиреем скоро. Сойдет мясо, а жирку на нас никогда не было. И теперь с нашей службой даже про-стой кот Васька совладает.
   - Но вы хоть ведете учет этой…непристойности?
   - А как же?! Учет ведём. Это осталось в привычке и по но-вым инстру-кциям не отменяется, - весьма флегматично отозвался полков-ник.
   - И больше ничего? – с сомнением осведомился губернатор, надеясь все же нащупать мостик надежды. - Никаких акций? Ничего, кроме эмоций и созерцания? И совесть нормального человека молчит?! А где же здравый смысл?!
   - Без приказа?.. Да нас в пыль сотрут…господа демократы за-падного вектора! – слегка повысил голос полковник. – Им ить до фигова листка корни затруднений. А мы славяне, а не американцы. Те, кстати, очень не церемонятся с преступниками и смертной казни не отменяли. И террористов берут не на испуг, а через оптический прицел снайпера. И это при относительно спокойной социальной обстановке.
   - Но вот же кто-то убирает бандитов, а, как правило, исполни-телей не находят. Милиция плохо старается или действительно то бандитские разборки?
   Ходырев с интересом покосился на полковника, приглядываю-щего за дорогой и ведущего машину по центральной улице. Тому приходилось остерегаться: машин заметно прибавилось, преобладали иномарки, водители на коих были или пьяны, или наглы до беспредела, а то и неумехи, с купленными «ксивами». Вот и теперь Нуйкин ударил по тормозам, чтобы не врезаться в задок «вольвы», хозяин которой вдруг захотел поговорить с водителем на встречном «мерседессе».
   - Мы в такие дела не влезаем, Иван Георгиевич…Без приказа. Прикажите, и мы возьмем ситуацию под контроль. Причем быстро, уве-ренно, а возможно, и бесповоротно.
   «Вольву» пришлось объезжать, невольно наступила пауза, и Нуйкин ждал реакции собеседника. В конце концов, пригласили его - не он. Ответ на подспудный вопрос он все же дождался.
   - Вы ожидаете, приказ отдадут вам лично?
   - Президент много раз отдавал приказы нашему руководству по усилению борьбы, но мы по-прежнему пишем бумаги.
   - Вы же понимаете, такого рода приказы в такое время отда-ваться могут только устно, - будто оправдывался Ходырев, приняв к све-дению реплику работника эсбэ. – Мы и без того походим на заговорщи-ков. Вот прячемся от кого-то. И скорей всего от закона, чем от опреде-ленных сил. Дожили!
   - Осмотритесь, Иван Георгиевич! Законы нарушают многие, на-бивая мош-ну. А мы не нарушаем, нам не позволено! А в итоге? Пре-ступников мы все же отлавливаем, как и милиция, впрочем, усаживаем на скамью подсудимых, но их тут же изрыгают в свою стихию судебные власти. Прикажите, и мы вырвем бандитов из стихии! - почти потребовал Нуйкин.
   - Устно? – нерешительно отозвался губернатор, отвлекаясь за окно взглядом.
   - В былые годы такие приказы отдавались только устно. Вы же понимаете, приличия соблюдались даже тогда, когда, казалось, их не-возможно было соблюсти. А сейчас как раз такой случай.
   - Хорошо, Иван Владимирович. Я вам приказываю, вам лично приказываю начать действенную борьбу с бандитами области. Вы-то знае-те, кто есть кто. Вор должен сидеть на нарах, а бандит валяться в кана-ве. Мертвый! Крупные взяточники, впрочем, - тоже! Они враги государст-ву.Вы принимаете такой приказ к исполнению? - сухо и резко спросил Ходырев.
   - С кого начнём? – деловито откликнулся полковник, и, поко-сившись, усмехнулся. – Мы готовы.
   - С любой нечисти. Но чтобы мы знали: это вы реализуете наш проект, как теперь любят выражаться. Начните с Панарина. Свои называют его Панасом. Ходят слухи, он мнит себя хозяином города. Или все же легенда?
   Теперь губернатор уже не отвлекался в окно, он всецело от-давался беседе и сидел вполуоборот к Нуйкину.
   - Как ни горько констатировать, Иван Георгиевич, но это в натуре, как они говорят. В легенды превращаются его дерзкие налёты на предпри-нимателей из отказников, - с толикой хмари в голосе, расповеды-вал пол-ковник. – Они держат город. Дошло до того, что некоторые граж-дане у них ищут защиту от произвола чиновников. Ведь чиновник, при-нимая мзду, не всегда может удовлетворить клиента просимым, а люди Панарина слова не нарушают. Забирая, у одних много, другим немного отдают. И создают себе имидж и…легенды, как это ни прискорбно. И все - ради денег! Бизнес с помощью разбоя. Впрочем, капиталисты такой бизнес давно узаконили, развязывая войны между народами. А у этих разбойный бизнес внутри своего народа.
      При этих словах Нуйкин взглянул на собеседника и с тоской улыб-нулся.
   - Ну вот, вы знаете вопиющую обстановку. Дожили! Нельзя газету взять в руки без того, чтобы не испортить на весь день настроя, - натужно проговорил Ходырев, жалуясь вслух. – Хотя бы периодически прятали в тюрьмы этих молодчиков, устраивали бы дни без стрельбы в городе. Мне докладывали: милиция ничего не может с этим поделать.
   - Милицию самое надо делать, - пожал плечами полковник. – Коррумпированы почти поголовно…Хотя, при такой зарплате…Вам пред-лагают взятки?
   - Неоднократно, и не далее как вчера! - пробурчал губернатор, волком вскидывая глаза на полконика. - И сегодня предложат и завтра! Хотя бы вы помогли мне найти приличного секретаря. Только поменяю, а новый - туда же! «Барашка» в конверте на стол кладёт. «Просили пере-дать»! – передразнил голосом и сделал свиную рожу Ходырев. – Ненавижу!
   - Да-а, - протянул сочувственно собеседник. – Сейчас достоин-ство удержать – трудная задачка.
   - Живым остаться - тоже залача. Угрожают открыто. Черт возьми! Мы власть или мочала? Куда и зачем торопимся?!
   - Ну, торопимся-то не мы. Нас торопят. И торопят с умыс-лом…Но мы - власть! – твердо произнёс полковник, прикуривая новую сигарету. – Я получил приказ и город скоро почувствует, что наступили перемены к лучшему. В криминогенной обстановке. Но чтобы её искоре-нить совсем, надо остановить и инфляцию, дать людям работу с достой-ной зарплатой. Но эти вопросы злободневности уже к вам.
   - Я согласен, все взаимосвязано. Но прошу учесть, Иван Вла-димирович. Я не могу да и не собираюсь платить вам особо за будущие операции. Нельзя! Тогда мы сравняемся сутью с бандитами, а подкармли-вать вашу службу мне не из чего. Бюджет области пуст, его рвут на части и деньги воруют – невозможно уследить. Так что, власть мы нику-дышняя! А лично с вами мы сочтемся позже. Возможно, за скрытую са-модеятельность вас вытурят со службы. Ведь упрятать концы вряд ли удастся. А добро я не забываю. Вы поняли меня? - нажал голосом Ходы-рев.
   Чего не понять профессионалу? Что нельзя им открыто встре-чаться и о деньгах говорить рано и неэтично, что, возможно, придут иные времена, и губернатор, где бы он ни находился, вспомнит о пол-ковнике и воздаст должное? Так и раньше жизнь состояла из подобных вопросов и запросов и решались некоторые не всегда положительно. Ча-ще всего двигала ими идея, мысль: всё делается верно, и во благо, преж-де всего, не личное. Для внуков.
   Поймав себя на раздумье, Нуйкин невольно вскинулся головой и хмыкнул, и получилось - не вовремя: осуждал будто губернатора. Потому усмехнулся и улыбнулся, с извинением в голосе проронил:
   - Это не вам я, мыслям своим. А вас я понял.
   Осуждал он сентенции прежних лет, когда именем кормчих и основателей спекулировали, карту народов и внуков разыгрывали…Вот и теперь, в переходной период не стесняются в СМИ рисовать здание на горизонте. И тоже для кого-то.
   «Ох, дурят всякого брата!» Нуйкин поджал губы в горькой усмешке.
   Разговор они исчерпали и полковник, проехав кружок вокруг бывших обкомовских многостроений, высадил губернатора у подъезда ад-министративного корпуса. Проследил, как поднялся по ступеням и скрылся за дверью Ходырев и сам покатил вон, проверяясь по пути на предмет слежки и обдумывая вчерне планы.
   И загнав машину в гараж, еще посидел некоторое время, подбивая итоги дня, и прихлебывая из манерки самодельный первачок, презент соседа по даче. Нуйкин остался доволен прожитым. Он получил приказ изводить всякую сволочь, драться решительно, до реальной побе-ды, покуда носит земля его бренное тело. Полковник раньше иронизиро-вал над невидимым, абстрактным шпионом, о каком ему в те годы разве что приходилось слышать да разрабатывать оперативные шаги на предмет упреждения. Не по душе были и болтуны всякой ориентации во времена оные, когда сажал их пачками в следственные камеры или пихал в психушки. В них, только в словоблудливой братии свихнув-шихся в парах алкоголя интеллигентов видел он причину обвала страны под откос истории. А теперь новые, нынешние нувориши, паханы, банкиры и президенты всех мастей, советы директоров и прочая, прочая свора охотников до народного, то бишь державного добра. Возомнившие, будто мир создан только для них.
   «Ничего, господа положения и просто бандиты! - процедил се-бе Нуйкин. – Мы поможем вам убраться в иной мир. Тот уж точно соз-дан для вас!»

________ *** ________
      Весь день Каин мучился мыслью, что сделал не все или что-то не так.
   Да, не отменил операцию, хотя эта мысль не выходила из го-ловы. Пере-нести акцию на поздний срок, значило потерю суммы незначительной, но…Еще терялось и чувство своего я, самоуважения и некой твёрдости. Правда, выигрывалось время. Тогда люди Панаса сюда явятся только через неделю или позже, а за такой срок можно подготовиться основательней, изучить распорядок банды… «Но изучили же! Куда дотошнее»?! И еще что-то обязательное, но нескоропалительное положил себе исполнить. «Что?.. Склерозу рано, а вот стал подзабывать…Пить меньше надо!»
   Егор Бугров ломал голову, а меж тем приближался час, когда должны подкатить к казино два джипа «чероки», из них выпрыгнут гос-пода бандельеро Панаса и потребуют процент. Объезд по городу за «на-логом» они совершали за два дня, являясь с точностью инкассаторов в самый разгар работы и, похоже, этим бравировали. Кругом народ, банди-ты налицо, но охранять Закон некому. Без горючего, без зарплаты и без оружия милиционеры «пукают в муку».
   Правда, уже сегодня исполнителей заезда за ясырём, того же Гапона со слюнявой и бычьей ухмылкой, мог наказать Каин. И он приготовился, но задачу поставил шире. Положил себе уничтожить банду Панаса одним ударом. Быстро и без шума, но надёжно и с гарантией свернуть голову гидре бандитизма, истребить ядро. Без короля нет королевства, а без атамана - шайки. Потому Егор Бугров рассматривал подготовленную операцию как генеральную репетицию. В этом доме скоро откроется банк, и отработать средства защиты надо уже сейчас. Ребята Травкина будут готовы, станут ждать команды на захват, но, если не явится Панас собственной персоной, кина не будет. А старший бандит навряд ли приедет, ему это - мелочи жизни.
   О таком исходе знал только Каин. Майор же Травкин настро-ен по-деловому и подготовился к делу тщательным образом.
   Еще днём его люди подобрались к «норе» Панаса, и с помо-щью лазерного «слухача» из машины выведали многие секреты и планы банды до конца суток.
   Сам Панарин ехать никуда не собирался, обещал вечер посвя-тить себе. День был обычным, каких много у бога, всё шло заведенным порядком. Люди объедут «клиентов», соберут «налог», привезут и сдадут Кеше, а тот перечтет, запишет в приход, и запрёт в сейф в главном офисе «Большого Бена». Так называл главный бандит салон лучшего сво-его магазина в доме со шпилем, подражая Альбионам, но имея дурной вкус.
   Каин сидел на втором этаже дома напротив казино, чуть в глубине. Чтобы не виден был с улицы, и слушал доклад командира «Сапсана».
   - За три дня натренировались - во! – Травкин кинул к горлу ребром ладонь. – Раз прогнали даже полную программу без имитации. Только газ заменили. «Черемуха», ребята в противогазах, у дверей кон-троль, чтоб вдруг чего, так выдернуть пострадавших. Снайперы по местам для прикрытия операции. Эффект серьезный! По четыре отверстия на разных уровнях подают газ быстро, помещение наполняется равномерно, так что прыгать или падать бесполезно. Хлопцы Панаса могут поднять стрельбу, подпортить окраску и немного попсиховать от обреченности, но ничего другого. Шумовой фон большим не будет. А вентиляторы отсасывают газ быстро, сбрасываем его в емкости. Экология вокруг не пострадает.
   Майор довольно дернулся, выдавая бесшабашную расслаблен-ность после проделанной работы.
   - А машина конвоя? Крикнут по рации Панасу и его стрелки прибегут через пяток минут самое многое. Какой тарарам устроят! Под треск стволов и злобные ухмылки, - сказал Каин, скептически поджимая губы.
   - С машинами хреново. Они, оказывается, не в шутку попукивают. Вчера мы чуток проследили за ними, во время сбора «урожая». Гапон действует нахрапом, быстро. Чужую жизнь в пустышку ставит, а свою бережет. Хотя и бравирует, самолично бегая за данью. Но тут, наверно, приказ Панаса. Я сначала удивился, почему он три дня срока назначил нашему казино, наперед башли требуя. А он к расписанию подгонял, чтоб не мотать лишний раз по мелочи, бензин экономит, штучка-дрючка! С этим делом они управляются по городу в два дня. Сегодня – второй. Так вот. Когда подкатывают к объекту, из одной машины выскакивают три лба во главе с Гапоном и идут за кассой. Шофер остается за рулем, а в другой машине все четверо группы прикрытия сидят на стреме, не открывая дверей. Даже курят взаперти, чуток опустив стекла. Вот я и говорю: Гапон если и дурак, то пуганый, а если хитрый, так не круглый дурак. Но в городе, который держат в руках, боятся свободно жить. На всякий случай, я вот сюда посадил снайперов. – Травкин показал на схеме расположение вспомогательных сил, испил излюбленного сока из апельсинов и закурил. – Вдруг они стекла опустят чуть пониже. Но, заведенных порядков не меняют под страхом или запретом, а при таких раскладах всегда можно чего-то не просчитать… На углу, за перекрестком, мебельный магазин, возле него стоит наш фургон, а в нём пушчонка. Скорострельная зараза с самолета! Это, ежели машины бронированы и гранатомёт не сможет продырявить. Наговорил много, но это все, шеф.
   Егор Бугров взглянул на Травкина с большим одобрением, потрепал за плечо, потом посмотрел на часы, за окно.
   - Ты прав, господин центурин. Всегда может упасть что-то не в ту лузу. Но сегодня нет во мне волнения, не слышу голоса сердца и интуиции. Ничто не вещует подвоха.
   И подумал: «А вдруг лично захочет приехать Панас? С буду-на или с каприза…Нет - рядовой случай, и открытие очередного в городе казино не повод для интереса. Вот если бы знал он, что я тут!.. Но тогда он пригнал бы сюда роту боевиков, примочить меня!.. Или забыл разговор? Обещал сделать трупом, а резину тянет…» У Травкина все же спросил:
   - Фугас готов к действию? Гранатомёты?
   - Ребята все по местам давно сидят. И с подствольниками, и у пульта, и в фургоне только заднюю дверь открыть и …пушкарь слово скажет. - Майор кивнул в сторону перекрестка и натянуто усмехнулся. – Только, ежели три раза набрать по нулю, где мы будем? Если кусок машины или люк в окно занесет.
   - На войне как на войне, Гриша. Это у них в кабинетах тихо и мирно, а у нас гражданская война малых габаритов идет. Куда деваться от факта? – процедил Каин, вытягивая из сигареты дым, и разглядывая в окно улицу, крышку люка в асфальте метрах в пятнадцати наискосок. Затем выложил главную мысль: - Пригнемся, стены тут толстые, авось минет последняя чаша… Накажи и ребятам стеречься.

________ *** _______
   Панарин в это время сидел в своём штабе с начальником ох-раны Брынзой, с мастаком на всякие подлянки Гапоном и с финансистом Кешей, пил «Распутина». В рабочее время без повода Панас крепкого не употреблял, а команде запрещал вообще прикладываться, когда при исполнении банд-обязанностей, - соблюдая новые правила новых времен. Но сейчас надвинулся вечер и себе он разрешил снять напругу глотком-другим выпивки.
   В приличном сером костюме, вытянув на столе по-американски ноги в туфлях из кожи крокодила, полулежал в мягком кресле, держа в пальцах хрустальную посудину с водкой. На продолговатом и гладком лице бандита лежала печать барственной отстраненности, углубленности в мысли, сопря-женные с кайфом. Наконец Панас, в очередной раз пригубив забугорной водки и зажевав бананом, обвел ленивым взглядом подельщиков и давних товарищей-босяков, развалившихся в креслах полукругом, спросил:
   - Вчера все козлы сдали налог? Никто не выступал, отсрочки не просил?
   - А куда им рыпаться? – так же лениво проронил качок для особых поручений Гапон, уминая пиццу под пиво. - Я же не бью их, а убиваю.
   - И сегодня сюрпризов не ожидается?
   - Не должно. Щас заедем по кругу и заглянем в новое кази-но, что открылось на Ленинке. Будем брать бабки вперед. Хозяин там мордой круглый, а за шкуру дрожал. Отдаст башли без выкиндосов. Да у него и охраны приличной нет, с кем можно бы потягаться. Вышибалы так себе, ниже среднего. Он еще благодарность нам пускай запишет, что бакланы забеглые не грабят!
   - Ты книгу отзывов запузырил?! - осклабился Панарин. - Во, даешь! А ну-ка покажи предложения!
   - Да нет, я для понту сказал. А надо бы и для хохмы завесть книгу! - взреготнул Гапон, вскидывая выше себя ноги.
   - Что-то расслабился ты, - укорил бригадир и главный братан. – На фуфло не возьмут? Читал? Беспечность - матушка кретинов!
   - Я не философ, - недовольно и с намёком огрызнулся Гапон. – И не дурак. На понт не возьмут. Размажу по стене.
   - Ладно, хрен с вами. Мне, - чтоб машина вертелась, и деньги текли. И предупреждаю. Выходим в делах на порядок выше, и лишний шум из стволов будет вредным. Усекли? Обзаводитесь глушаками и без крупного повода не стрелять. И вообще, трупов в городе не оставлять, - поморщился Панарин, поднимаясь с кресла. Допил из фужерчика, платком промокнул губы. – Сейчас закругляйтесь тут, поехали по маршруту сбора налогов. Хочу взглянуть на вашу работу.
   Спустились к подъезду, расселись в машинах, поехали. Брынза, сорвав «чероки» с места визгом шин по асфальту, возглавил кортеж. Но скорость сбавил - первая точка была недалеко и он, заглянув в график взимания дани, сверился по часам. Грабили они по плану.
   Травкин смотрел в окно. Когда минутная стрелка коснулась двенадцати, а часы показали восемь вечера, к казино подкатили два джипа. Один остановился на крышке люка, где лежал про запас фугас, другой тормознул позади и сбоку, на проезжей части, прочим средствам передвижения приходилось джип объезжать с выкрутасами.
   Из передней бездорожницы выпрыгнули три сборщика халя-вы, сразу выпростали стволы коротких автоматов, побежали к двустворчатым дверям с зеркальными стеклами и вальяжными ручками из литой яркой бронзы.
   - Ну! - прохрипел Травкин, оборачиваясь к адвокату Бугрову. – Как по расписанию нарисовались. Будем работать?
   - А задняя машина. Ты её успокоишь без шума? - откликнулся Каин. - Хоть бы узнали, бронирована или нет... Объявляй готовность
   Майор тут же дыхнул в трубку:
   - Всем внимание! Товсь один!
   Обернулись к мониторам. «Инкассаторы» от бандитов уже бы-ли в зале. У бара встречал их Лозовой. Рукой указывал на пакет на стой-ке, что-то говорил старшему «шкафу».
   Гапон заорал, вызверился, направил «узи» в живот хозяину заведения, жестом велел подать пакет в руки. Боялся подлянки, дуб!
   Лозовой покорно взял за ушки пакет с деньгами. Протянул бандиту, удивляясь и напряженно улыбаясь, прикладывая к груди руку. Показывал холуйскую угодливость.
   - Что-то они напряглись, - процедил, щурясь, командир «Сапса-на». - Шкурой учуяли жареное, гады!
   - Работка у них нервная, - Каин почесывал висок и морщился. И тут, глянув в окно, увидел подъехавший «мерседесс». Схватил бинокль, но кто там приехал, за стеклами не разглядеть. Тонированы. – Панас приехал?!
   - Машина его. Что делать?! Пальнём для верности из пушки?!
   - Машина его, а сам он где?! Вдруг, одолжил кому нас поза-бавить! И ты им сегодня на хвост «слухача» не пристроил! Понадеялся на авось!
   - Так за «слухача» побоялся. Вещь дорогая и славная, а ехать впритык. Остановятся поглядеть…Стрелять придется, делать пыль. И кто останется в живых?..
   Тут заорали в трубку:
   - Они пошли назад! Дверь блокировать?!
   - Команды нет, - спокойно отозвался Травкин и требовательно глянул на Каина.
   Тот качнул головой и разлепил пересохшие губы.
   - Всё отменяется. Тихо не взять всех, и Панас в домик не зашел. Из-за такого кретина ломать настройку аппарата…У нас, русаков, одно плохо. Мужики сильно цельномудрены. Сначала делают, а потом хотят! Так что, подождем другого раза.
   Мытники Панаса выскочили из подъезда, увидев машину ше-фа, засветились рожами. Гапон воздел инкассаторский мешок, похвастался работой. Вскочили в «чероки», с визгом шин рванули с места.
   - Уф! – облегченно вздохнул Травкин. И расслабленно улыб-нулся. – А ты молоток, Георгий! Я уж думал, бог души собирать станет… Понимаешь, наши инженеры подсчитали силу и направление взры-ва…Большой балдеж мог получится. Кругом еще люди, куски железа в разлет! В общем, нельзя нам грешить в городе.
   - Мы и не согрешили, - угнулся Каин, скрывая волнение и обильный пот. – Операция могла состояться только в одном случае. Когда б они вошли все в дом. С Панариным. А так…Делов!
   И тут он вспомнил, нашел утерянную мысль! Он собирался сдать Колю Карпинского братве Кифира. Пускай бы прапор Стяг попугал за непочтение к знакомым, а то и вправду прошуровал «дымоход» Прой-дохе. И снял бы штраф за непристойную работу. Был хороший теневик, а перешел в мошенники.
   Егор Бугров приказал послать городскому «папе» приглашение на чашку кофейку. Завтра. Сегодня Кифира разыскать уже почти невозможно. Тот на «работе», да и самому отдохнуть следует.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

_______ *** ________
      Валерий Тихонович Панарин благодушествовал, попивая пеп-си-колу и сидя по-американски в кресле у стола. Иногда запускал длин-ные пальцы в зачесанный назад и чуть на бок густой русый волос, слег-ка вспушивал и беспричинно улыбался. Панас один среди кодлы позволял вольность иметь прическу. Все прочие стриглись под ёжика, а то и брили черепа. Больно, когда СОБР - головой о колено или что другое, да и скальпировать с руки.
   Сидящие вокруг помощники по «бизнесу» Кеша, Гапон и Брынза смалили сигареты из пачек с одногорбыми верблюдами, цедили водичку или соки, и мечтали втихаря о хорошем глотке простой водки. Мечтать не воспрещалось, а вот вкусить…нельзя. За нарушение запрета - отставка без выходного пособия и с побочным эффектом. Панарин строг и наказывал иной раз сам. Былых революций маузер носил в деловом портфельчике, а оттуда достать…Нарушения приказов Панас почитал за предательство интересам и старой дружбе. Это теперь они перешли в на-чальствующий состав и работают «мозгами», а начинали все с черной, ручной работы, какая требовала много пота и крови. Чужой, правда.
   - Дела у нас, братва, ничтяк! По нас! Имеем приличную, устоя-ную кли-ентуру и отсутствие конкурентов. В последних достижениях Интербанк, который прибрали к рукам полностью. Обхаживаю теперь нефтяных людей, что ей торгуют. Будут и они начислять нам процент или дадут долю. Пора, пора подниматься нам на ноги, переходить в чистый бизнес без стрельбы и разборок. Большие, настоящие деньги там! А тут закругляться будем, а то, чую, понесем потери в людях… Через пару недель у меня день рождения. Заинтересованные люди намекают, чтоб не зажилил торжество. – Панарин самодовольно залыбился и оглядел по очереди подельщиков, показывая ровные ряды белокипенных зубов. Давно уже, в уличной драке, ему выбили несколько резцов и пришлось вставлять желтые фиксы, но теперь и они заменены на модный среди воротил бизнеса фарфор. Панас подержал улыбку и спросил, но требовательно. - Идеи есть у кого?!
   - Всё уедем, Валерий Тихонович! – не замедлил воспользоваться и подлил елею, заодно напоминая о стараниях и подначивая, Брынза. Изучив бывшего друга, а ныне соратника, он знал силу лести, а шеф не-равнодушен к ней. Игнатий заведовал личной охраной и безопасностью кодлы, имел хороший нюх и житейский опыт. С Валеркой на одной улице выросли, вместе из хулиганов в мошенники-наперсточники, а потом и в разбойники перешли. И если Панарин старался изжить застарелые привычки улиц и негожий жаргон, все чаще общаясь в кругах с другими манерами, то Брынза остался верным накопленному пороку и даже бравировал тем, - под рукой его люди простые, привычные к дерзкому слову. - Ничтяк! Я уже заселил нужные номера в гостинице, провел шмон. На этот раз мы тебе в «Софии» праздник сыграем. Зал человек семьсот вместит. Ты на взлёте, люди со всех сторон приедут. Цветочная фирма раскрутилась, готовится оказать честь. Свечи витые золотом заказали попам, твоя баба их обожает. Торт выпекут тоже крутой, так что готовь легкие дунуть как надо. Тридцать три свечки загасить!
   - Да, возраст! - улыбнулся Панас с какой-то натужной мечта-тельностью, и, уткнувшись глазами в протянутые ноги в твидовых синих штанах и туфлях из кожи аллигатора, мечтательно поведал: - Вот когда годик проживу после, тогда развернусь. А пока на рога лезть не следует. Судьба играет на гитаре.
   - А что тебе тушеваться?! Ты и есть бог в городе, Валерий Тихонович! – возгласил Кеша, главбух бандформирования и «серый кар-динал». Умён маленький красавчик, но наперёд не лез. У этого нюх на деньги. Мог сразу указать на потенциального «донора», едва появлялся в виду человек из новых деловых. – Отгуляем именины, съездишь и отдох-нешь на Канары или Бермуды, а там и - вперед! А покуда под мысли твои я тебе гуся нашел. Общипать надо. Бабок у него!..
   - Какой еще гусь?! Мы разве не всех схавали?! – оживился Панарин, бросая туманные мысли. – А этого потрошить надо и пузо за-шить.
   И повел веселым, сощуренным взглядом по подхалимистым мордам подельщиков, явно радуясь скромному каламбуру.
   - Это жирный гусак, Валера! – забожился Кеша, дурачась жес-том ногтя большого пальца на зубах. – Тихий, патентов не держит, нало-гов не платит, а бабки лопатой гребет! И потрошить его легко будет. Ох-раны нет вовсе!
   - И кто такой этот волк-одиночка? - посерьезнел глава разбой-ников-тунеядцев.
   И опустил ноги на пол, хищно подобрался, поворотив к на-перснику оскаленную физию, учуявшую добычу. Любил деньги Панарин, самозабвенно обожал, и всякое количество банковских билетов любого государства ему всегда мало.
   Брынза увел глаза на сторону, не хотел видеть опасной игры мыслей на лице Панаса. Задумывал-то частенько он какую-либо подлянку, а в жизнь проводить и расхлебывать, подставляться пулям ему и Гапону. И все бы ладно, пережили не мало и много перебили всяких деловых и случайных, да что-то пало на душу тяжестью, тревога неясная объявилась.
            «Вот зараза жадная! - вдруг подумалось и Гапону. – Жадность же фраеров губит!» И удивился пришедшей неожиданно мысли и дернул плечами.
   А Кешка меж тем излагал:
   - Есть в городе тип, возле жэдэ вокзала живёт. Гадает, пред-сказывает и даже указывает, где стыренная шмотка или тачка заныкана. И знает, сука, с кого сколько бабок снять! С бедного берет минимум, а с богатеньких буратинов шкуру запрашивает. Ну не блин?!
   - Это ты врешь, Костька! - снова загорелся Панарин. - Понты гоняешь, чтоб снять напругу?! Мистики не бывает! Ловкость ума бывает и ловкость рук. Как в наперстках!
   - А поехали! – сказал главбух кодлы и коммерческий директор в некоторых ООО города. – Он тебе погадает и потребует баксы. А мы в оборотку накрутим процент с дела!
   - Поехали! – согласился Панас и вперил в Кешу пронзительный и стальной взгляд. – Если не врешь, узнаю свою судьбу-индейку. Да и в ваши дальнейшие жизни заглянем.
   - А может, не надо, Валера Тихонович?! - врезался голосом Брынза. - Ну его на пень горбатый, того экстрасенса! Все уедем! Трепачи они, - собьют настроение. Да их, знаешь, сколько в городе! Куда ни кинь – конкурент Кайшпировскому!
   Панас перевел холодный взгляд на подельщика и, было, на-прягся заорать, да вдруг сдержался, побледнел, задумавшись на миг. И уп-рямо боднул воздух.
   - Поехали! Чему быть…Но обложить налогом надо. – И едко ухмыль-нулся. - А ты у нас налоговый инспектор!
   Он все-таки фаталист в душе, да еще норовил слыть филосо-фом, а эта наука предполагала многое.
   Через несколько минут вереница машин, ревя сиренами и под-нимая пыль, неслась к вокзалу, згоняя на обочины прочий и даже мили-цейский транспорт.
   Вокруг небольшого особнячка, окруженного голубым штакет-ником, толпились люди, на избитой в пыль лужайке табунились легкову-хи: отечественные и старенькие иномарки. Лишь черный лаковый «мерс» торчал особливо, будто подчеркивал благородную стать.
   Ветер нес по небу закрученные, с лохмами тучи, доносил от вокзала гудки поездов, шелестел в листьях абрикос, посаженных вдоль усадеб.
   Валерий Тихонович Панас из машины не выбрался, распахнув дверцу, кивнул Брынзе. Тот выступил из «чероки», выпростал из-под полы куртки «узи», обнажил свои тридцать с гаком золоченых зуба и круглой башкой мотнул на дом колдуна. Из машин сопровождения выскочили «братаны», устремились к калитке, на ходу выставляя рыльца автоматов. Толпа испугано шарахнулась, прижалась по сторонам, вмиг освободила асфальтовую дорожку. Начальник охраны вскинул руку.
            - Спокойно, гражданы, все уедем! Нашему шефу надо узнать погоду на завтра, а он человек занятой! Время - в обрез! Потому вам трошки обождать придется, блин! Вам же покойней станет, когда уе-дем. А мы покуда посетим старца. А то стрелять буду!
   И, поводя стволом израильского автомата, лыбился, и по жи-вому коридору из охраны, продвигался к цели.
   Проходы в доме тоже очистились сами собой, ожидающий народ испарился, оставив начальника панасовой службы атаса один на один с дверью в покои, где творилось таинство.
   Вот тут Игнатий Брынза заробел, беспомощно оглянулся на братву, двоих, вошедших с ним.
   Вокруг полумрак, под ногами зелень трав: чабреца и полыни. По стенам и у окон ветки дуба. ясеня и хвои. Привялый их запах, за-гробная тишина.
   - Подождем, - вполдыха прогудел Брынза.
   Указал глазами подельщикам стать по углам, а сам уселся на шаткий стул у малого круглого стола с лампадой и образком божьей ма-тери. Почему-то не захотелось переться буром в ту комнату, где промыш-лял провидец. Забоялся обидеть владельца тайн бесцеремонностью и гру-бостью манер. И то: нагадает потом всякой мистики, и хоть бей его до смерти или милуй, а как на душу ляжет та чертовщина, так уже ника-кими потугами не загонишь ту хренотень под спуд.
   С тайной досады вдруг захотелось курить и крутой Брынза лапнул по карманам, но встретив печально-укорный взгляд матки-бозки в окладе иконы, сдержался. А мать Христа будто промолвила: «Нехорошее замышляете, раб божий Игнатий. Обидеть хотите владыку духа Отца!»
   Мурашки сами собой побежали по спине и хребту Брынзы, и он потиху, мягенько перебирая пальцами, упрятал «узи» под легкую куртку.
   «Во, блин, занёс сюда Валерка! Приспичило, бляха! Ему бла-жится, а нам страдай.» Подумалось с корчью на физии.

_________ *** _________
   Тут отворилась дверь в покои, широким задом выпятилась старуха, бормоча и мелко крестясь в большом поклоне.
   - Спаси тя Христос за добрые вести, божий человек! Великое тебе спасибо! Дай бог здоровья и многия лета!
   Затем старая разогнулась и повернулась, строго оглядела Брынзу и его напарников-бандитов, и опять посеяла на лице тихую ра-дость.
   - Детям и внукам удача выйдет, господнее благословение со-шло! Здоровы будут, блаженый сказал! – воскликнула бабка, торжественно выходя, в длинном и черном. И пропала в свете дня за дверью во двор.
   Хабарник Игнатий встал на вдруг ослабшие ноги, оправил куртку, размял в нерешительности плечи, ступил на порог горницы.
   - Можно к тебе, знающий Никита Евсеевич?! – спросил тихо, стараясь обороть робость.
   - Заходи, коли бог привел, – отозвался густым басом мужик в простой ковбойке, полураспахнутой на широкой волосатой груди, с чис-тым лбом в окладе темной растительности и прямодушным взглядом темно-карих глаз.
   А еще шнурок держал копну откинутых назад вьющихся и седеющих волос, резал высокий лоб. Густые усы и стриженая борода красили образ.
   «Ишь ты, жид! – пронеслось в голове у Брынзы и оттого ро-бость пропала. – Или цыган? Блин!»
      Но божий угодник мысли его разгадал, рокоча голосом, уро-нил:
      - Эфиоп я. Пушкина деда знаешь, слыхал иль читал? Вот и мои корни в той стороне.
      Игнатий Брынза вовсе расслабился. Этот не еврей, уже лучше. А то мог сорваться и шум сделать. Начальник охраны Панаса любил погонять и даже поизголяться над пархатыми, от пуза повесе-литься.
   - Я к тебе с босом приехал, - уже смело повел разговор крутой бандит. – Ему скоро день рождения отмечать. А нам знать надо, блин, чтобы подлянки какой не подкинули. Охотников много пожрать на халяву и выпить соберется. А могут подсунуть яд или бомбу. Засранцы за столом – негоже.
   Он все же терялся и косноязычел, не мог набрать нужных слов.
   - Добрых людей не ждите, - сказал прорицатель, строго держа взгляд Игнатия. – К злыдням злыдни идут, так в жизни всегда. Добрые люди могут прийти за подаянием, но убоятся. Им легче на паперти по-стоять. Зови своего хозяина. Душа его мается. Да не бойся меня. Что знаю я, узнаешь ты. Все мы смертны и каждому положен свой час. Ты умрешь скоро.
   И повернулся широкой спиной, ушел в глубь горницы, пере-бирая янтарь четок.
   В келье сутемь, запах чабреца, мёда и мяты, мягкий шорох напольных часов, неторопливо махающих злащеным маятником. Вечность здесь проживала или небытие.
   Брынза заторопился звать Валеру, городскую холеру.
   Панас вошел стремительно. Начальник охраны закрыл створки дверей, застыл изваянием у порога, обхватив у паха жилистую кисть руки с пистолетом и наставив раковину уха в щель.
   - Я хочу знать, что ждет меня на этом году жизни, - резко взял с места Панарин, и, осмотревшись, без спроса опустился на венский стул перед столом с бордовой, в бахромах, скатертью.
   На столе большое, без росписи, белое блюдо с водой, колода карт, канделябр тусклой бронзы с тремя свечами, круглый хлеб на поло-тенце, кофейные зерна на блюдце. И маленький школьный глобус.
   Никита Артикулов выдвинулся из темного угла, окинул Панаса пронзительным взглядом, в котором бандит увидел знак равнодушия, а нисколько не жалости, - земную никчемность. И с трудом смог увести глаза долу, да и то – волхв отпустил, передав ощущение пропасти.
   Знахарь достал из кармана штанины спички, затеплил огонь на свечах. Грузно опустился на стул и басом провозгласил:
   - Тебе не надо далеко заглядывать. Жил одним днём, живи дальше. Страшно смотреть в твои дни. В былые и грядущие.
   - Я много заплачу, скажи всё, - сказал Панарин, боясь поднять глаза на чернокнижника.
   - А я мало не возьму с тебя. Сам ты нищим был и есть. Деньги взял у сирых на расхищения, на забавы алкающей души. Силой брал и кровью, ни пролив капли своей, - пробасил провидец. – Пятнадцать кусков баксами заплатишь за речения. И я вижу: они мрачнее черной тучи. И хотел бы, да не смогу одарить радостью прозора.
   - Э! Да ты аферюга! На нашем языке толкуешь, пугаешь пон-тами, чтоб заломить цену! – подняв глаза, заговорил смело Панас, сметая с души угрозу, только что слышанную от пройдошного мужика. – При-стрелю я тебя, где твоя правда будет?!
   - Все мы грешны, а пути Господа неисповедимы. О тебе знать могу, а свою судьбу не ведаю. Шарлатанить научился по велению свыше. Только истину слов моих никто еще не оспорил. Череда за двором - вся за ней. И ты приехал за правдой…Ехал бы ты без печали, с надеждой одной.
   В голосе чародея скорбь, взгляд отрешен, лишь в зраках тре-петал огонь запрятанной загадки, ответ на какую искал Валера Тихонович Панарин.
   - Говори про мою жизнь в дни дальнейшие, - твёрдо произнёс Панас. – Пятнадцать кусков в долларах получишь при любом раскладе судьбы. Живой или мёртвый.
   - Что же, - вздохнул с чувством горечи знаток планид. – Слу-шай, что ждет тебя. Течение жизни изменить можно, предначертания Ро-ком порога её - нельзя. А изложит линии Провидения нам воск безгреш-ной пчелы-труженицы.
   С тем Никита Артикулов принялся священнодействовать, пла-вить в серебряной посудине воск, водя крестом огонь свечей. Затем лил воск в воду на блюде.
   Панарин было, потянулся углядеть, что там вырисовывается, но жрец надавил басищем:
   - Изыди, не поспешай. Всё чередом сказано будет. Тебе не по-нять без мово указа и может сблажиться неверное. Что было, знаешь ты. Потому удивлять не стану покровом тайн или их срывом. Я не фокусник. Одно скажу: телом здоров ты, а духом обнищал. Спасет тебя Господь от напасти, грехи на себя возьмёт, а тебя призовёт. Честь не особая - ответ держать станешь…А вот картина вознесения твоего. Через огненный бой Христос душу твою стребует. Телу мук не будет. Жалеет тебя сын божий. И то: сам муки принимал в таких летах. Легкая грядет смерть тебе. Захочешь изворачиваться, но…
   - От пули, выходит, - почти шепотом, но с ухмылкой уточнил Панас.
   Теперь он стал принимать посвящение в тайны как забаву, игру дрянную и жутковатую, берущую за подкожный нерв и вздымающий на голове волосы, но все же простейшую угадайку. Только угадывает переодетый под придурка лох.
   - Вижу, лежат други твои. Трое покуда - угрюмо пробасил Ни-кита-знаток, комментируя наслоения воска.
   - Почему «покуда»? - насторожился Панарин, уже с явным пристрастием внимая информацию колдуна.
   - Не весь воск вылит. Бог зачищать станет землю от скверны, приберет и остальных. – Прорицатель баил и смотрел на блюдо, где ко-режились и менялись картины, понятные только ему.
   - Угрожаешь, козел старый! – прорычал Валерик Панарин, хва-таясь за горло и срывая галстук-бабочку. – Богом пугаешь! А как прикажу автоматами всё порезать?! Твою душу бог примет?!
   - Волхвы не боятся угрозы владык. Не я сказал. Убить ты, ко-го хочешь, можешь. Зол ты на планиду. Убей и меня. За правду всегда крест несли. Я уже пожил. Мало, едва половину, но…Как бог велит, так и будет. – Никита Евсеевич перевел взгляд снова на блюдо, слил в него остатки воска из плавильницы. Продолжил обзор времени: - Торжество у тебя скоро. Пристойно пройдет, тихо. Без огня бесовского. В благолепии. Огнь будет позже. – Артикулов укладывал слово на слово утробно, с придыхом. Тронул щепотью шар глобуса, проследил кружение. - Вкруг солнца един раз не обернется земля. И еще…питья бойся. Яда.
   - Через сутки?!.. Год?! Врешь, сука! - вперился яростно-испуганным взглядом в гадальщика Панас. Глаза тут же метнулись в кру-жева застылого воска. – Что напророчил, изменить можно?! Свечей на ал-тарь, баксов на храм божий! Много дам!
   - Есть един путь - в скиты. От мира уйти, в молитвах богу быть до конца дней своих. А всё иное…в руках божьих. Он дарует, он долги собирает. Аминь. Деньги, какую сумму обговорили, прикажи при-нести. Для сирых сии сборы. Обносят люди мои голодных и обездолен-ных той малой милостью богов.
   Без вызова, спокойно и с печалью смотрел кудесник в очи Панарина. Тот в ответ поднялся над столом, все еще держа глаза на наслоениях воска, качнул головой и усмехнулся.
   - Бандит я, в молитвах дни не проведу. Так что и замолить не получится. Значит, буду вертеться, чтоб дольше пожить. Хочется жить, знающий человек!.. Деньги получишь, - сказал, играя желваками на креп-ких скулах.
   Затем поиграл пальцами рук, сжимая и разжимая в замок, на что-то решаясь…
   И не решился, вышел вон.

_______ *** __________
   Для начала прапор Стяг сам посмотрел на «карася» со сторо-ны и остался доволен. Деловой как деловой, худая жердина, а к тому и складная - сильно сутулился. Вся сила его в голове, а физически - слабак. Перешибить этой самой можно…Отставник поморщился, зная, что взять аборигена легко, а вот выдавить «бабки»…Правда, сам Стяг мало встре-чал фирмачей или «чурок» залетных, какие бы долго думали над дилем-мой: жизнь или заначка?
   Коттеджик для отдыха за городом, по примеру других, на-чальник сбыта трубного завода Пройдоха отгрохал в два этажа, оборудовал хитрой сигнализацией, а провода протянул в кабинет, чтобы успеть собрать вещички для бега на длинную дистанцию. Ну не долдон?!.. Отставной прапор с ужимками усмехался, сидя в коттедже в кресле Карпинского, и ожидая его домой с «работы».
   Бригада прапора теперь прилично экипирована, ездила на ма-шинах, имела «стволы» и надежную связь. Заводского хитителя акционер-ного добра они отслеживали по каждому часу и много дней. И в поне-дельник, когда Карпинский приехал уединиться после трудового дня и подбить итоги, его встретили в гостиной, прикрыв отход и сунув под нос «дуру».
   - Руки в гору, жопу вниз, завтра будешь коммунист, господин Карпинский! - приветствовал его Стяг, рассевшись в кресле у телевизора и удерживая в одной руке банку с пивом, а в другой «Макара».
   Пройдоха, включивший свет и встретивший зрак оружия, не-вольно отшатнулся, но и спиной почувствовал твердое.
   - Тихо, козёл! – шепнули сзади.
   - Руки, руки, пан Карпинский! - весело повторил прапор Стяг, и его ассистент из спортивных воробышков за спиной хозяина дачи быстренько принял из рук в руки «дипломат», обшлепал карманы и вытащил браунинг. Отставник развеселился пуще: - Во, сука! И этот закон нарушает! Таскает железку, какая стреляет.
   - И что дальше? – Карпинский мгновенно сориентировался, справился с растерянностью и слегка куражился, попадая в зону нерв-ного срыва. Не по себе, по слухам он примерно знал, что может последовать. Пришли за деньгами. И если с ними легко расстаться…
   - А дальше яйца не пускают! – с апломбом, но без ухмылки сказал прапор Стяг. – Но мы испробуем варианты. Говорят, можно загнать в задницу разогретый паяльник. Ему ничто не помешает. И знаешь, за что такое удовольствие?
   - Расскажешь, - дерзко ответил Пройдоха. Но непочтительность тут же была наказана. Ассистент вмазал Карпинскому в ухо. Средненько, с ног не свалил, слуха не лишил, а как бы предупредил о чреватости взятого тона общения.
   - Рассказываю. Удовольствие почувствовать в очке гретый па-яльник тебе предоставлено за особые заслуги перед другими жуликами. Нашел золотую жилу и сам разрабатываешь! Но вокруг же люди! А они насобачились считать чужие бабки и требуют поделиться. Отчислить нуж-дающимся! Дачку сложил, машину имеешь «мерс», баксами в кабаках ше-лестишь, а десятину не предложил. Нехорошо, - отхлебнув из банки пивца, изложил прапор Стяг. – И вообще, я вижу, ты здорово жадный. Мы в гости пришли, а ты выпить и пожрать не предложил, холодильник у тебя сильно порожний. Что за жизнь?!
   - Так я не знал, что все бандиты ко мне в гости! – Карпин-ский дернулся лицом, показывая если не бесшабашность, то отсутствие страха и готовность смириться с неизбежным. При условии, что на коле-ни не станет. - Но, на всякий случай, захватил…
   - А-а, так в чемоданчике жратва! - указал пистолетом Стяг на «дипломат», отнятый у хозяина коттеджа в первую минуту знакомства. И повелел «воробышку»: - Ставь на стол, поглядим на гостинцы.
   Посмотреть на что было. В кейсе нашлась выпивка на многие вкусы, сыр и колбаса, хлеб и пачка долларов, перетянутая резинкой.
      - Сколько?! – живо проявил интерес к деньгам Стяг.
   Он отставил пиво и взял пачку полусотенных баксов. С весе-лым оскалом прикинул на все, будто слиток драгметалла.
   - Должно быть пять кусков, - убито проронил Пройдоха, под-шмыгивая большим и крючковатым носом. – Чужие.
   - Конечно, теперь чужие. Не подаришь – так заберем. Тут не очень чтобы очень, чтоб оскорблять отказом в подарке. А что еще у тебя есть, чтоб не запускать в жопу шампур? – деловито спросил отставник.
   - Ты хочешь забрать всё? – с тоской взглянул на него Карпин-ский.
   - Ну, даешь! Дачку твою в карман не положишь! – возмутился вопросом главарь группы захвата. – До недвижимости мы потом доберем-ся, если не договоримся по мелочам. Так чем ты можешь еще поделиться?
   Начальник отдела сбыта налился кровью, рванул на себе за борта пиджак.
   - Всё! Забирай всё! – Горохом посыпались на пол пуговицы, Карпинский застыл изваянием.
   - Ну что ты возник? – спокойно откликнулся отставной вояка. – Мы не жадюги какие-нибудь, портянки не заберем. Тебе тоже жить на-до. Панас на тебя не наезжал еще?.. Вот он, если пронюхает, курьеров пришлёт. И дачку прихватизирует…Или заложить тебя Панасу?
   - Что хочешь, делай! – обречено вздохнул почти невменяемый Пройдоха. – Бог вас накажет.
   - Ага, до бога морду повернул! Так щас многие к нему с мо-литвой лезут. Чтоб денег накидал в карманы. Ну, бедного понять мож-но: ему пожрать. Но что тебе - бог?! Ладно, садись. Говорить надо спо-койно и по делу.
   Стяг указал на кресло. Карпинский, валко приблизившись, упал. Поверх, на длинной и худой шее с острым кадыком, торчала голова чем-то смахивающая на башку растерянной птички-страуса. Отставник удовлетворенно кивнул, взялся снова за банку пива, но тут же взглянул с удивлением на стол с бутылками и снедью.
   - Вы что, пацаны?! Наливайте, хавайте! Хозяин угощает. А ты, геноссе, рассказывай про общие дела. Чем зашибаешь бабки, сколько? С кем делишься? Я прикинуть хочу, сколько с тебя взять. Больше мы не придем, не боись. Я один раз штрафую за прошлые грехи. У нас разница с Панасом. Он рэкетир, а я вышибала долгов. Да-к, и ты пей, полегчает!
   - Я никому не должен! - вскричал Карпинский.
   - Ну, это ты брешешь! Меня на халяву не направляют, а кто посылал, так жалеет теперь. Ты, может, деньгами не задолжался, так за гонор штраф наложили. И за большую халяву. Стало быть, задолжался судьбе. Она ить играет на трубе. А труба зовет к ответу, - рассуждал Стяг, поглядывая за работой возле стола «воробушков». Те резали колба-ску и сыр, хлеб, плескали пойло по хрустальным стаканам, добытым из серванта.
   Выпили и тут же повторили, чтоб меж первой и второй зазор остался небольшой. Основательно пожевали, благодушно поглядывая на хозяина дачки, который тоже выпил и закусил за компанию. Затем засмалили сигареты и расслабились в вольных позах, выпятив животы и пропуская отрыжку.
   - Ну что, - сказал Стяг, заканчивая передышку в главном деле. – Исповедываться будешь? Рассказывай.
   - О чем? - почти равнодушно спросил Карпинский.
   - Как делаешь башли. Ты по заводу бегаешь. Кого дуришь и как? Мне интересно. Ты нарисуй мне список, с кем делишься, кому товар загоняешь. Ты же не хочешь, чтобы дружки твои, кореша по аферам ос-тались при бабках, а ты голый ходил? Вот и пиши, - заключил отставник. - Найдите ему бумагу с пером.
   Пройдоха подумал и просьбу исполнил. Подельщиков заложил. Как товар сбывал под видом бракованного, изложил. Кому, когда и сколько.
   - А теперь показывай заначку. Учти, прошу по-хорошему, а потому возьмем половину. Слово даю. На раскрутку оставим. Все же трудился, ты умный, а я уважаю, у кого калган варит. Договорились? Или станем смотреть в попенгаген?! Ребята! Инструмент для досмотра ему покажите. А то он не верит слову честного вышибалы.
   Инструмент достали из спортивной сумки, выложили на край стола. Стяг поискал глазами розетку, ткнул в неё пальцем.
   - Включить и нагревать? Начальник сбыта халявы пущай гля-дит!
   - Половину оставишь? – раздумчиво вопросил Карпинский.
   - Да я же давал слово почти офицуцера! Повторить с ударом в ухо?!
   - Хорошо, я сдам заначку.
   Через несколько минут, на очищенной от ненужного столеш-нице, лежали расчлененные на части сбережения: пачки долларов и золо-тишко. Несколько печаток, перстенек с камушком, отливающий голубым, запонки, зажим для галстука и монеты царя-батюшки, уложенные в стол-бик.
   - Чего еще ценного имеем? Не боись, слово сдержу, но и ты держи, не жди контроля от наших инструментов.
   - Акции, бумаги, - сдавлено прохрипел Карпинский, с трудом уводя глаза от былого и радостного. – Зачем они тебе?
   - А чтоб честно поделить.
   И поделил честно, пополам, учтя стоимость и бумаг. Даже золотые вещички оставил прохиндею, правда, царя-батюшки монеты при-боркал.
   - Кругляшки нам с «воробушками» заместо амулетов будут. Авось, лохи еще попадутся!

ГЛАВА ПЯТАЯ

____ *** ____
   Покидая нарсуд, Каин заходил туда по пустяку, в вестибюле столкнулся нос к носу с судьей Нарышкиным, человеком хилым и пожи-лым, добивающим последние дни на службе Фемиде перед пенсией.
   - О, Фёдор Савелич! Приветствую вас, дорогой! Что не весел, чего сивую повесил?! И глаза на мокром месте! - воскликнул адвокат, приобнимая за плечи стареющего человека. Каин искреннее почитал его, за милость к падшим и за жесткость к подлецам. – И вас житуха прида-вила! Помочь чем смогу?
   Внедавне еще сухощавый крепыш с испугом взглянул на раз-дольное и свежее от румянца лицо адвоката Бугрова, вдруг дрогнул мя-систыми сизыми губами, и, уткнувшись в пиджак доброхота, затрясся го-ловой.
   - Ну, ну, Савелич! Что за беда?! Наехал кто? Ты поделись, по-легчает. Может, придумаем что-нибудь.
   Но почти лысый божий одуванчик бодал его в грудь, утирал второпях платком глаза и бормотал непонятное.
   - Внучку…гады…дитя…чтоб им пусто…Зачем?!
   - Изнасиловали?! – всколыхнулся Каин, вмиг припоминая вол-шебное создание в виде ангелочка с огромными синими глазами, пре-красным носиком и алыми губками в ореоле вьющихся, пышных и свет-лых волос, перехваченных красной лентой.
   Лет двенадцать минуло созданию: при божественной красоте личика сподобилась прекрасных форм и роста, рано сложенных в деви-чью стать. На то бы - смотреть, восхищаться, и не трогать грязными ла-пами.
   Нарышкин, удерживаясь за пиджак адвоката, откинулся и по-ведал:
   - Наехали, окаянные, Егор Исаич! И до меня добралась беда! – В глаза его отчаяние и слезы.
   - И кто наехал? Персонально, кто?! – спросил Бугров, слегка касаясь белого пушка вокруг плешины судьи. Тот походил на старца с иконы, молящего о защите. – Что они требуют?
   - Как - чего?! Свободу убийце! А нет, внучку грозятся спаску-дить и зарезать! Люди Панаса распоясались!
   - Что-то я не понимаю. Панаса человек попал к вам на ска-мью? – уточнял Каин, удивленный диковиной. Такое в новину, чтобы так нагло пёрли на власть.
   - Да нет! Маньяк какой-то попался. Удушил жертву и изнаси-ловал, - наконец смог вразумительно говорить судья, подавив растерян-ность. – На нём три случая, но два других не берет, а с одним взят с поличным. Мать болвана лазила на коленях, молила за исчадие ада. А по-том бросилась Панасу целовать ноги. И тот возомнил, польщенный! Во-шел в кураж! Вытащу, говорит, твоего спеца по мохнатым сейфам без защитников и задарма! Чтобы все знали, кто защитить людей может! И ко мне пакет прислал с ультиматумом. Что делать?!
   Взгляд его всё еще мутный, но и осмысленность уже прогля-дывалась, надежда. Он знал адвоката несколько лет и уважал за независи-мость характера, насколько то позволялось обстоятельствами, за порядоч-ность, - черту, в среде судейских их города, тоже весьма редкую. А те-перь циркулировали о нём слухи, будто может многое. Даже в бараний рог свернуть обидчика. К тому, тесть у него генерал милиции. Сухая жердина, невыразительная, но… должность!
   И потому Нарышкин ждал чего-то от Каина.
   - Ты, батя, к прокурору обращался?…Хотя та служба те-перь…Только совета дать может. И какой получил?
   Судья молча уворотил взгляд.
   - Понятно. А к ментам знакомым, пардон, в службу правопо-рядка? - Реакции старца не последовало. Угнул голову и Бугров. – Пустой номер, значит. Нет людей, кто может что-то делать. Не на кого поло-житься.
   - И оснований. Они угрозу по телефону подтвердили и преду-предили, что если обращусь…Ну, в общем…Нельзя мне официально об-ращаться…А так, кому я нужен с внучкой? Отец в Чечне погиб…А женщина-мать,..что может сделать?
   Судья говорил не в лад, кривил синюшные губы в обидно-унылой усмешке.
   - И когда суд?
   - Через три дня.
   - Ага. И они торопят, надо полагать. Свободу Деточкину! - съязвил Каин, тоже усмехаясь и что-то прикидывая в себе.
   - Как ты можешь, Георгий?!.. Исаич. Они способ-ны…Испакостят девочку, убьют! – На глаза Нарышкина снова на-вернулись слезы.
   - Вот что, Фёдор Савелич. Протяни резинку дней на несколь-ко, экспертизу организуйте или выводку…В общем, надо немного време-ни, чтоб оглядеться и присмотреться.
   - Так тяну я, тяну, милый! На чудо надеюсь, внучку семьей охраняем!
   - Да, да, - почти рассеяно кивал Каин, прикидывая ситуацию уже всерьез на свои возможности. И сами хоронитесь от шалого гнева. Чтоб не пырнули. Им всё равно, кто судить будет, им результат иметь хочется скорей. А я тем временем помозгую.
   - И ччто бббудет? – задрожал голосом Нарышкин от вспых-нувшей надежды.
   - Прикину одну комбинацию. А что если?.. Да! Отпустите вы на все стороны вашего маньяка. Под подписку до суда. Панас жаждет свободы Деточкину - дайте!
   - Да вы что?!.. И вы этому зверю просите милосердия?! Заеди-но с мафией?! Как я не подумал?! Вы специально остановили меня!… - вскричал Нарышкин, шарахаясь от Каина.
   Но тот удержал судью за руку, придвинулся вплотную лицом, и с недобрым блеском глаз жестко сказал:
   - А вы отпустите! И если он проживёт на воле больше трех дней, а того паче, вернется к прежним забавам, я сам приду на скамью подсудимых взамен его. Такой вариант устроит? Бандитам он до Фени, как человек. И как только паршивец выйдет из зала на улицу, они или забудут о нём, или сами пришьют,… Идите, друг мой! И делайте, как я посоветовал, - напутствовал адвокат, выпуская руку Нарышкина.
   И положил себе поторопить Травкина, чтобы вплотную занял-ся Панасом, бичом и посмешищем города.

________ *** _________
   Они сговорились собраться, чтобы снять стресс в узкой муж-ской компании, как сбегались в прежние годы попить водки, но Егор Бугров предложил коррективу.
   - Мы все на машинах, и - тепло, други мои! А не махнуть ли нам на природу? У воды, под кустиком посидеть, или в чистом поле на просторе!
   - Я думаю, противников мало найдется, - высказался Авилов, поглядывая на машину адвоката с седоком, знакомым на лицо. – Нас чет-веро. Возьмём вкусненького закусона, благо времечко наступило и мне не надо таскать пойло. Так что согласен, но с одним условием. Вы пьете, – я смотрю! Печенка, мать её, забодала. Мою жертву потому цените. Терпеть буду, хотя и скрипеть зубами.
   - А мы тебя фантой напоим! Вон центурион Гриша пил всегда соки, а сегодня сменяетесь, - улыбался Бугров. – Впрочем, про печенку ты придумал, придумай что-то поумней. Болячка печёнки неуютная и при ней ты вряд ли сюда явился… А-аа, животик беспокоит, переложил от-ветственность на чрево. А может обзавёлся гастритом, а то и язвой? А что, бывает у людей и даже прободная…Значит, катар приобрёл. Добро, тут я могу помочь советом. Ты знаешь, я люблю раздавать советы. Хошь? Тогда слушай. Купи водки, впрочем, кому я говорю. Вобщем, в трехлит-ровку насыпь стакана два с грецких орехов перепонки. Знаешь о них? Тогда спросишь на базаре у армян или грузин, они орехи продают, це-ликом и в зёрнах, и, зная толк в болезнях живота, эти штучки тоже. Да проследи, чтоб фундука не всучили, они на это дело мастера. Купишь с грецких орехов, усёк? С грецких орехов перепонок, насыпишь в банку и зальёшь водкой, поставишь в теплое место и дней через десяток, впро-чем, по цвету определишь, как хорошо потемнела и стала цветом в кон-ский каштан, то есть, дюже коричневой, по утрам, и за полчаса перед каждым приёмом пожрать среди дня и на ночь, выпивай полста грамм того зелья. И каждый день, и покуда трёхлитровку не осилишь. А как прикончишь, скажешь мне. Мы тогда за твоё оздоровление такую пьянку сообразим, какой долго гнушались. Усёк? И славно. Тогда рванули на природу!
   Когда выехали и удалились от города, Каин, едущий лидером на своей «двадцать первой», поворотил на проселок в степушку, где в балочке знал озерцо. Там не только премило развеяться можно, но и по-рыбачить тоже. И прозор хороший: «слухача» на пологих берегах издали можно усечь.
   Раскинули таборок. В багажниках «Волг» нашлись не только одеяла для скатерти-самобранки, но и стульца для всех. Хозяйствовал Бугров, постреливая озорными глазами, расставлял посуду, резал хлеб и закуску, раскладывал вилки. И витийствовал словом.
   - Я, други мои, весь напрочь соскучился по природе. Думаю, вы тоже подзабыли запах полыни и свист полевой птички жаворонка, позыв перепела. Да и просто посидеть у воды - разве, не чёрт возьми?! А уж выпить на лоно!.. Простите за порыв простой и неприхотливой души.
   - Ты нам, Жора, лапшевник не набрасывай! – втесался в моно-лог Авилов, с опаской устроившийся на хлипком стульчике и, боясь раз-валить или сверзиться. – Знаем, что ты на природу вытащил нас не озо-ном дышать и не стихи слушать. Ты лучше познакомь нас поближе с товарищем. А то будто и сидели рядышком и даже, приходилось, чуток выпивали, а по душам покалякать не выходило. Всё куда-то торопились. Теперь мы не спешим?
   - Ну что же, жмите лапы. Представляю. Григорий Валериевич Травкин, майор спецслужб. Командир особой группы «Сапсан» и охранник нашего ООО, или просто ордена Здравомыслящих, без всякой ответственности перед другими. Прошу любить и жаловать. И наливать!
   Мужики потискали ладони, пытливо позаглядывали в глаза и лица, закрепили знакомство выпивкой. Авилов слова не сдержал и за за-крепление мужского братства опрокинул стопку.
   - Одну, мужики, я вынужден употребить даже во вред здоро-вью, - улыбнулся он Травкину. – Однова живем, как поется у барда. А за радость общения с хорошим человеком грех не выпить.
   Покуда жевали, смотрели на воду, взятую рябью от легкого ветерка. Играла рыба. Карасики выпрыгивали целиком на воздух, кувырка-лись, имели кайф. По лазоревому небу плыли легкие облака, но держа-лись сторонкой, скромно, боясь, верно, затмить теплое солнышко.
   Травкин поддался общему благоприличию, распахнув мечта-тельно губы, боднулся с пространством.
   - Удочку бы сейчас, и на крючок - червячка!
   - Так ты тоже удильщик?! - удивился с вольной улыбкой Ка-ин. - А я думал, тебе - сеть широкую, а не удочку! А ты романтик и поэт!
   - Да уж, романтик револьвера, поэт глубоких жизненных бо-лот.
   - Что ты напал на парня?! – Олег Николаевич Авилов указал на воду. - Ты глянь на эту красоту! Как можно сюда - сеть?! А вот ко-гда самый закоренелый прагматик посидит у воды с удочкой у тихой глади, и пусть невзначай, но поймает золотую рыбку, выслушает её и выпустит обратно без выкупа; послушает шепот камыша под дождиком и пощурится на солнышке, прогревая плешину, я уверен: душа его примет новую веру в незыблемость скоротечности жизни. Я сам испытывал некие чувства на рыбалке, начисто забывая о деньгах, но ожидая чуда поклевки. А вы знаете, что деньга для меня - всё. Или почти всё. Во всяком случае, при виде их душа тает.
   - Ты просто стареешь, кочерыжка и отрыжка прошлых лет. Или бес в ребро шпыняет в виде родной печени, что ты даже в тутош-ней прелести смеешь болтать о башлях, - укоризненно, но с улыбкой, за-метил Егор Бугров, покачивая золотистыми вихрами. – Но удочки у меня есть. И чернушки кусочек - для веселых карасей. Хотите рыбачить?
   - Нет, - отмахнулся Травкин, растеряно улыбаясь. – Это я так, не время с удочкой. Мы кагалой приехали. Какая рыбалка?
   - Гриша прав! – воскликнул Иванцов, указывая рукой со стака-ном на доблестного майора. – Мы пить приехали. Потехе час, но другой. Рыбалить надо в одиночку. И потом, как я понял, нам что-то обсуждать придется. Ни в жисть я не поверю, что этот великовозрастный жидовин вытащил нас на просторы полей от нечего делать. Он что-то задумал!
   На слова степенного Степан Степаныча, вытирающего широ-ким серым галстуком подбородок, обратили внимание, перевели глаза на Каина. Тот скромно потупился, прижмурился от удовольствия. Всё ж почи-тают за кладезь ума, ожидают совета и охотно следуют, потому как мыс-ли его им на пользу.
   Что же, жили все ладно в иное время, когда всякая норма здравого смысла почиталась за порок, сейчас многое перевернулось и, ка-жется, пусть осталось бы всё как прежде, нежели этот Вавилон... Но это на поверхностный взгляд мнится, что мозг не принимает бессмысленных разрушений и вольной трактовки свобод, не верит в возможности перемен к лучшему. И вера утрачена… Нет, она при них, она в подсознании, и Каин знал, что всё нынешнее уйдет в прошлое, канет в Лету и люди с удивлением вспомнят непростое нынешнее бытие, как сон иль утренний в башке туман с большого будуна. Жизнь – борьба, не геройский слепец придумал эту сентенцию и все нормальные люди живут, чтобы в конце жизни подбить «бульду с сальдой». И мало кому случается прошептать на одре «Я прожил дни впустую». У мудрости иной и строгий счет. И главное - не жить одним днём.
   Егор Исаич плеснул себе на пару пальцев выпивки, тряхнул кудряшками и возгласил:
   - А давайте, други мои, выпьем за то, чтоб дожить до светлого капитализма! – И, откинув голову, с озорством оглядел заединщиков. – Или за всякий другой изм, но чтобы в том изме, всякий, кто имеет руку и голову с нормальной закваской, не боялся жить открыто и честно, если вспомнить о чести, зарабатывал сколько надо для семьи и дома. И чтоб положиться можно на державу, в какой родился! И не было бы в ней места любой мрази и сволочи, какая требует себе всё, что попадется на глаза, только на том основании, что ни хрена не умеет, кроме как заби-рать чужое! А их разводится по разным мегаполисам премного, и харак-терно что, на каждом делопуте – трупы. Без них им – никуда. Новорождён-ным олигархам-аллигаторам.
   Он закончил излияние слов и смотрел на приятелей с все-гдашней улыбкой баламута
   Первым откликнулся Авилов. Колупнул пальцем себе в носу и поведал:
   - Ты выступил щас, Егорий, как один подхалимистый засранец на каком-то юбилейном застолье! Тот потребовал выпить за наших ста-реньких пердунов в Политбюро. Ну, выпьем, и что?! Обычный повод.
   - Да нет, Георгий в философы подается! – поддел Иванцов с ядовитой усмешкой, уже закусывая после употребления. – Ему мало стало вытаскивать со скамьи подсудимых монстров и всяческих мудаков. Он в политику выгребает.
   - Я не философ, Степа, и политика мне до бабы Фаины, - без обиды изрек Каин. – Ты выпил без задней мысли, а я выпью за свою сентенцию. Она мне нравится.
   - Кстати, о философии! – потребовал внимания Авилов. – Я не-давно прочитал в газетке, будто нынешний наш первый бандит и ночной мэр учредил орден городских философов и сам его член. Не опечатка? Кто слыхал?
   - Он член, - покивал Каин, осушив свою дозу. – Мне пришлось с ним пообщаться на симпозиуме, то бишь на пьянке с галстуками. Пана-рин тоже заболел недержанием мысли. И строит себе положение строго честного делового. Надоело быть ему простым бандитом, хочется стать богатым банкиром. И верно, смеха ради или для контраста, на днях по-требовал от судьи Нарышкина оправдать и освободить насильника и убийцу. Панас хочет быть полным богом.
   При этих словах он перенял взгляд Григория Травкина, и тот значительно усмехнулся и малость кивнул.
   - Он что, из команды Панаса, насильник тот и убивец? – спросил мясных дел умелец Иванцов. – Или Панас хлеб твой с маслом кусает?
   - То не мой хлеб, Стёпа. Я спецов по мохнатым сейфам душой не терплю. И дёргать таких медвежатников со скамейки не берусь. – Ад-вокат зажевал выпитое срезом колбаски и сыра, запил всё минералкой. – Защитник виновному на суде ищет снисхождения за глупость ли, сложе-ние обстоятельств, но не прощенье вины. А тот Прохор маньяк стопро-центный. И судья ему – бог! Жаль, Создатель за всеми не успевает пригля-деть, и наше дело – просить его принять грешника к себе. А то он опять отвяжется и обездолит кого-либо.

________ *** _______
   Этот Прохор, как полагало следствие, имел за собой несколь-ко «мокрых» дел, и попался случайно, увлекшись действом, насилуя и удушая жертву. И не обратил внимания на вышедших из машины по ма-лой нужде в посадку двух мордоворотов.
   Время-то неудивительное. Самый раздрай в стране, и потому амбалы, засмыкнув «молнии» на ширинках и узрев в шагах нескольких парочку при деле, закурили и захотели поглазеть на соитие. Тем более, сами при будуне. И в благодушии, принялись комментировать.
   - Разве это работа? – сказал один, указывая сигаретой на блу-дующую пару. – Он старается, а она хиляет. Бревном лежит.
   - Так, может, бухая? – выразил мнение другой. – Когда баба здорово поддатая, ей до Фроси. Её дело, ноги держать циркулем. И спать.
   - Так она и спит. Или готовая, жмурик?!
   - Ну, даешь! Как можно драть жмурика?! – удивился наперс-ник. – Это ж без крыши быть надо!
   - А ты приглядись! Он задом пашет, а руками за горло давит. И что-то визжит. Садист в этом, в экстазе! Как Чикохайло.
   - Щикотило, мудак! Зверей помнить надо, чтоб не нарваться. А ну посмотрим, что-то у них не так.
   - Эй, быки лубянские! Вы скоро там?! - зазвали амбалов от «вольво» на дороге.
   - Чичас, парни! Здесь кино!
   Отозвался один и двинул ближе к интересу. Другой не отстал, даже опередил и, чувствуя неладное, толкнул носком туфля в бок наезднику. Хотя хотелось врезать в голый копчик.
   - Ты сильно увлекся, бляха!.. А ну, слезай! Задушишь бабу!
   Но тот взрычал и даже не повернулся - вошел в раж.
   Пассажир иномарки тоже не потерял интереса и теперь вре-зал старателю в желаемое место. Правда, слегка смазав, хитнувшись по пьяне.
   Но получилось больно. Работник сношений теперь обратил внимание на вмешательство во внутренние дела, и, поворотив рожу, оска-лился.
   - Пошел, козёл!.. Убью!
   Глаза мутные, без смысла, видать мозги совсем закисли от сивухи. Или от дури?.. И оскал желтых клыков звериный. Это у мужика. А баба квелая. Тоже с оскалом, но не улыбка, а боль и гадливость на бледном, мертвенном лице. Она чуть шевелилась под партнёром, но, верно, от ярости его правила.
   - Он нас - козлами! - вскричал амбал из «вольво». – Сука! Убить?! Убью, гниль!
   Профессионал, кабацкий вышибала, он ухватил насильника за волосы и, воздев голову, врезал ребром ладони по шее, сбоку. И швырнул обмякшее тело на сторону.
   - Бабе амбец, - сказал другой, склонившись к жертве. – Давно холодная. Задушил, скотина. Мы влипли!
   - Чего там влипли?! Его работа! Щас спеленаю, позвоним ментам, а сами поедем до хаты. Скажи братанам, чтобы звякнули в го-род. Мусора приедут и разберутся.
   Милиция приехала скоро. Иногда они могут, когда на готовое не опоздать. И раскрутить…
   Теперь времена другие, но раскрутили. Факт налицо и тянул на вышку. И никакой не маньяк он, а залитый под самый язык самого-ном. И потому дурак. Правда, при нынешней жизни поискать надо вполне здорового человека. Ученые люди, которые академики, вообще заявляют, что нормальных людей по пальцам считать надо. У каждого свой вывих в башке.
   Адвокат Бугров смотрел на наперсников с мрачной ух-мылкой.
   - И Панас ему не брат и не родственник, стал в позу борца за чего-то. И матери того дурака доказать хочет, что может всё.
   - Матери что? Он городу хочет показать, что хозяин своим желаниям. А показывает глупость, - ввернул Авилов. - Убийцу и насиль-ника от наказания уводит.
   - А сам он кто?! Впрочем, в депутаты ему не идти пока что, - сказал Каин. – Ему гонор своим опричникам казать надо, чтобы верили в несокрушимость свою. Команда у него приличная, только в городе стволов на полста или больше тянет, да почти у каждого бандюги родственник за городом. Это серьезно.
   - А мы ротозеи! – вдруг обеспокоился Иванцов. - Свалили на голое место. Нас тут можно перестрелять, как куропаток.
   - Разумеется, захотят если и поставят задачу, - согласился ве-село Егор Бугров. – И здесь, и в городе примочить могут. Всё дело слу-чая.
   - И мы совсем не защищены?! – испугался уже и Авилов. Сидя на траве и возводя глаза на Травкина, который стоял.
   - Почему? Вокруг нас на подступах четыре машины с охра-ной. В машинах багажники, а багажниках есть, чем отмахнуться. Есть гранатометы, снайперка и ручные пулемёты. Сегодня можно отдыхать спокойно, - словоохотливо пояснил Каин и тоже взглянул на Травкина. – По существу, идет война с бандитами.
   - Так ты решил,.. - насторожился Авилов, делая удивление на круглой физии, - ты хочешь наехать на Панаса?! Но это же смерти по-добно! Сам говоришь, их много. А как же мы?
   - Он давно решил прибрать Панаса к рукам. А работёнку по-ручил мне, - слегка оживился центурион Гриша Травкин, под сурдинку уминая после стопарика махонький бутерброд с русской и красной ик-рой. – Он почему-то решил, что очистит город от мусора. Хрена! Ментам не под силу, а уж тебе, Егорушка…Панаса убрать можно, но мафия…Она бессмертна, как ни крути. Это мое мнение.
   - Не надо запудривать мозги нашим товарищам по цеху, Гри-ша! Смертны все, и только боги остаются в вечности. С мафией справит-ся всякий диктатор, схожий характером с любым по списку: будь то Пи-ночет, Пётр Великий, Сулла или товарищ Сталин. Просторы родины не-объятны для поселения для исправления на самообслуживании непослуш-ных здравому смыслу. И островов много, особливо на Севере. Твоя бес-смертная мафия, Гриша, уже столько нагрешила против народа, что её пора отделять от народа. Пущай живут в особицу. Но наша задачка по-проще. Вернее, менее масштабна. Мелочовку в пределах города пускай стригут менты, а мы займемся руководящим кадром. Ты профессионал, Григорий Валериевич, и тебе должно стыдно и обидно, что какой-то ха-лявщик делает погоду в городе, а тебе даже слить излишки из мочевого пузыря под дерево на улице страшновато. Убить могут, озорства ради. Так что, с Панасом ты справишься, майор. И к тому, у тебя от нас, - Егор Бугров повел подбородком, перебирая наперсников, - карт-бланш, то бишь одобрение. И опыт, дай бог каждому.
   Каину не понравилось, что майор отвязал язык и выдает кое-что сокровенное, хранимое от подельщиков, дабы не пугать.
   - Я опыт имею, - покивал Гриша Травкин. – Был опером, про-шел горнила перестройки, причесывал всяких. Но мне уже остопи…, изви-ни, надоело отмывать от крови руки. Так что помни: приказ я выполню, но приказ отдаешь ты. А значит, убиваешь ты.
   Бугров потемнел лицом и поднял отяжелелый взгляд на ко-мандира «Сапсана».
   - Я Каин, и этим всё сказано. Видит бог, я многого не хотел и боролся со всякой хренотенью как мог, как получалось. Мне, может, и не спишется, но другим станет легче. Гуманизм это или что-то иное, не знаю…Это жизнь. В общем, други мои, Гриша меня упредил, военную тай-ну открыл. Не хотел вас тревожить, потому как затеянное мной чревато обороткой. Так что давайте еще раз прикинем сообща. Что делать? Бо-роться с отродьем городским или пущай творит беспредел по-прежнему? Станем ждать, когда раскрутится на всю катушку и по одиночке всех нормальных коммерсантов и деловых перестреляет за отказ платить об-рок. Покорно станем засыпать его золотым дождем?.. Лично я платить дань не намерен. И война с ним мне в тягость. Времени нет воевать, разборки устраивать. Он действует по закону подлости, я перейму его опыт и подло его убью. Если случится, своими руками. Я сказал всё.
   - Ты стал кровожадным, Каин. И кличка твоя теперь в цвет, - будто подтрунил Авилов, являя ухмылку едва ли не жалкую, извинитель-ную. И в глаза не смотрел, стал оглядывать окружное, наизволок откры-тые пажити, камыш на другом берегу озерца. Поворачивал голову на ту-гой шее то в одну сторону, то в иную с видом настороженным, но тру-соватым. Зачем-то огладил рукав джинсовой куртки и заключил: - Но ты не бог!
   Нет, не хотелось ему рисковать, и никак не укладывалось в голову, что в теперешней жизни рискует он уже тем, что существует.
   - Бог тоже прибрал лишних в своё время, оставив Ноя и иже с ним на семена. А вышло опять не то. Так что я только помощник Соз-дателю и тоже могу ошибиться. Писание хоть читал? - отбрил Егор Исае-вич Бугров.
   - А не боишься, что Панас пронюхает про твои планы? Он, говорят, шустрый как веник. И связываться…- Иванцов не закончил мысль и поморщился, будто хватил чересчур кислого.
   - Это уже не имеет значения. Мы с ним обменялись такими комплиментами, что сатисфакция неизбежна. Вы-то что скажете опреде-ленного? Рванём как Дон Кихот на мельницу?
   Подельники, соратники, члены ордена хитрованов молчали. Долго молчали, уткнувшись глазами под ноги. То ли обдумывали реаль-ность, то ли стереглись выразить мысли вслух. Тогда Каин продолжил:
   - Вижу по мордам, настроение боевое. А молчание, понимаю, как знак согласия. И потому плавно перехожу ко второму вопросу. А в переходе вот что. Вы, други, здорово не тушуйтесь. Вам с Панасом делов не иметь пока что. Мы с Гришей с ним разбираться станем. Вернее, майор Травкин, человек большого мужества и ума, неистребимой смекалки и скромности. Покуда я держал его и команду ему подчинённую на средства нашего братства и Фонда. Сам Григорий Валериевич на плату не жаловался и стеснялся попросить доли. Да и не знает в нюансах он нашей кухни. Но времена меняются, и рискует теперь наш товарищ более всех. Я имею в виду его личное достояние, шкуру. У меня, да и у Олега Николаевича, возникли предложения: назначить ему пай. Выделить проценты в общем деле и пущай он будет дольщиком, как и мы. Чтобы имел свой интерес в жизни, больше не шестерил, а защищал от посягательств бандитов и прочей мрази своё кровное. Противники проекта есть? Никто не передумал?
   Подельщики молчали, криво, неохотно лыбились. Каин застал их врасплох. Особенно подкузьмил Авилова, заимел сразу голос на пере-вес. И тот был вынужден выдать мнение.
   - Ты дельно сказал, Георгий. Человека надо поддержать.
   - Вот и славненько, други мои! Я знал, не рассердитесь за инициативу. Вы умные, понимаете, нынче нельзя по иному. А потому - выше морды, господа положения! Всё как надо идет. Дела наши на ниве бизнеса раскручиваются, проценты растут во всяких фирмах ордена сума-сшедших. А теперь выпьем без всяких дурных мыслей за процветание в наших жизнях!



ГЛАВА ШЕСТАЯ

______ *** _____
   Группа Травкина вплотную занялась бандой Панарина. Уста-новили наблюдение за ним лично и за его «козырными шестерками», отслеживали маршруты движения, время «работы» и развлечений. Выявили штабные хатки в районах города и главную ставку. Хорошо помогал лазерный «слухач». Портативная установка работала в салоне автомобиля, и стоило навести «луч познания», как окрестил штуковину Каин, на стекло панасового «мерса» или на окно офиса, как прибор тут же выдавал на наушники все шумы и звуки, какие мог обнаружить в том месте. Заодно, информация автоматически записывалась на плёнку минимага.
   Руководил подготовкой лично Травкин, но Каин вникал и предлагал недурственные нюансы.
   - Ты им, Гриша, вешай лапшевник. Я ведь почти психолог и знаю, что советую. Не забывай, они с пеленок бандюги. Наглые и где-то даже хитрые, а, бывает, и умные. Но с криминальным уклоном. И потому еще первый их шаг по дорожке разбоя, что сделали они из любопытства, мальчишеского озорства, жадности и слабого воспитания, уже определил им вечные страхи. А страх перед разоблачением, сам понимаешь, помощник ни в дугу. Он постоянно проживает в подкорке и мешает нормально думать. Потому, накинь им снаружи окна на раму «клопика». Люди Панаса будут искать «жучка» и должны найти. О том надо особенно позаботиться, даже указать как-то, стуком или грюком. - Егор Исаевич приподнял стакан с чаем и «капелькой» рома, акцентируя внимание собеседника. – А вот тебя, или человека с «лучом познания», - ни в коем разе! Найдя «жучка», бандиты успокоятся, и вот тогда сгодится лазер. Но слёжку провести квалифицированно, как пишут в детективах. Иначе, у них не заржавеет среди бела дня и принародно лишний раз стрельнуть по объекту в вашем лице. Панас сейчас в зените славы, обнаглевши, и из куража не вылазит. На днях, к тезоименитству моего тестюги, оне презентовали ему золотой портсигар с монограммой каких-то князей и с камушками, и генерал, шокированный, правда, подношение принял. Предварительно посоветовавшись со мной взглядом. Он спросил, а я кивнул. Пущай будут тому убытки. А что? От лица новорожденных и процветающих банкопромышленников всучивалось, под соусом любви и высокого уважения за службу на ниве охраны пределов нравственности. Зачем шум поднимать раньше времени?
            Это хорошо он придумал, адвокат, отвлечь внимание контриков Панаса «клопиком». Пожалуй, Травкин не додумался бы поста-вить дорогой фокус. «Жучок» стоит больших денег, если бросаться по мелочам. Понадеялись бы на лазер, а те могли бы смикитить, и остеречь-ся говорить открыто. Они и так, в машинах болтаясь, духарились сверх меры, а о делах без нужды не «базарили». В их диалогах преобладали бабенции. Их габаритнось и формы, ракурсы при положении карм, и децибелы в экстазе.
   В этот день люди Панаса и сам он сидели на главной «хате». Наблюдать за ними удобно. Офис находился в оживленном районе, рядом в домах различные магазины и фирмы, кафе, нотариальная контора. Стояло много машин вдоль улицы, и притулиться невдалеке, в пределах досягаемости «луча познания» труда не составило. Даже «жучка» всадили в раму окна того кабинета, где заседали жрецы рэкета.
   Подкинуть миниатюру Травкин поручил лучшему стрелку, ка-кого Каин приказал разыскать и взять на временное довольствие. В про-шлом он был чемпионом по стрельбе из мелкашки. Мастер спорта меж-дународного класса уложил кончик воздушки на чуть приопущенное стекло «патрола», нажал на спусковой крючок. Кисточка с «клопиком» уцепилась за дерево рамы.
   А с угла улицы, с приличного расстояния, через стекло бронированной «Волги» Травкин навел лазер на нужное окно.
   В офисе шел интересный «базар». Вещал Панас, подельщики слушали.
   - Пацаны! Насколько мне помнится, я заказывал вам жида, ко-торый адвокат. И требовал, чтобы убрали тихо. Лишний шум мне навре-дит. Почему резину тянете? Или мне самому ехать к нему в офис, чтоб разрядить обойму с глушаком?! А на хрена вы?! В общем, так! Я обещал ему, что станет трупом - исполните! Даже, если не получится тихо убрать, сделайте с треском. Один раз, в последний, я разрешаю. От него меня уже тошнит! Вручаю на день рождения его тестюхе приличную железку с рубинами, цена портсигару потянет на все десять штук баксами, а жидяра морщится, будто каждый день перебирает такие штучки в сундуках. Уб-рать! Или я найду ментов, чтоб сделали вашу работу! Ха! Не можете чет-ко выполнить команды! Яд, финарь, ствол с глушаком, верёвка, наконец! Выкрасть и повесить на телевышке! Я не базара городского стерегусь, па-цаны! Выстрелов. Ко мне могут приехать подельники из-за бугра, а они не переносят шума. Так что ужас пускай остается, но тихий. Без страха не бывает дела, нас должны, обязаны бояться! Повторяю! Не получится тихо сделать жидяру, валите из гранатомёта! Всё!
   - Хорошо, Валерий Тихонович, - сказал, верно, начальник охра-ны Брынза. Их голоса на слух Травкин не идентифицировал. – Я лично займусь темой.
   - Вот именно! - зло отозвался Панарин. – Я поручал это дело Гапону. Я поручил - он выполнил. Так было! И вдруг он забыл приказ! Ты хочешь заработать премию?! Берись! Отпускаю тебе на всё срок сутки. А Гапона - под зад сапогом, выходит!
   - Да ладно, Валерий Тихонович! Что ты завелся? Сделаем твое-го жидяру, - подал голос Гапон. – Я уложу его сегодня. Причиндалы гра-натомёта всегда под сидушкой. Как встреним, так сразу! Будет ехать или пешком двигаться домой, завалим! Кишки выпустим с большим треском. Договор? И с тебя хороший магар!
   - Пошел ты, козёл! Ты сходу задание выполнил?! Он ставит мне условия! – окрысился председатель посиделки. – Да за бутылку его примочит любой хмырь!
   - Идея, Панас! Уедем все! – засмеялся Брынза. – Нанять хмыря и сделать адвоката! Случай чего, все шишки на бухаря! Нет с тебя спроса за умного жидяру, не будут базлать про антисемитов.
   - Ну, кретин! А где ты раньше был?! Обрадовался! Ты шутки брось! Мне вечером доложите об исполнении! Сам срок обозначил!
   - Договор, Валерий Тихонович! По этому случаю разреши нам малость тяпнуть. Везуху спрыснуть! Время обедать.
   - А морковку не кусали?! Закон есть закон, до вечера ни грам-ма! – отрезал главный бандит и деловой в бизнесе.
   Начальник охраны поднялся из кресла, стал в позу обиженно-го и, верно, хотел изречь нечто уничижительное обстоятельствам, но вдруг насторо-жился. Послышался ему щелчок в окне.
   - Гапон! Мы тут долго базарили. Посмотри со спецом офис. Никто «жучка» не всадил? А то будет делов!
   Они собачились между собой, но дело знали. И что жизнь – штука ненадежная, ведали. Минут через несколько раздался рёв Брынзы.
   - Панас! Нас посадили под колпак Мюллера! Кто-то слушает наш базар!
   - Ага! А вы говорите: выпить. С вами на тот свет загремишь до выпивки, - довольно спокойно отозвался Валерий Панарин, не поднимаясь из кресла. – Кто может слушать? Менты? Братки-конкуренты?
   - Менты все куплены, а которые - нет, сидят тихо. Им стволы сейчас страшно таскать, отнимем, потом отвечать надо. Нас пасут фирма-чи. Вот, смотри! Жучок, он денег стоит!
   Панарин взял в пальцы щеточку от пневморужья.
   - Может, пацаны-малолетки балуются, а вы сразу в шта-ны…Это жучок или обычный пистон?
   - Потом гадать станем, - решил начальник охраны. – Отдам спецам проверить на вшивость. На сегодня всё отменяется! Надо вычис-лить гадов! Гапон! Пошли на улицу пацанов, пускай пошерстят машины под нашими окнами.
   - И сидеть здесь не хрена! – сказал Панарин. – Меняем постой. Развелось слухачей, послать некого и посидеть не дают!
   Он был в бешенстве от подступающего страха и едва скры-вал беспокойство. Еще недавно нагадал пророк всякой жути. И вот, сиг-нал с другого света.
   Ждут.

________ *** __________
   Травкин увидел, что открылось окно и из рамы высмыкнули «клопика» со щеткой. Он еще послушал их штабной «базар», и когда по-нял, что бандиты покидают офис, приказал переместиться, взять под на-блюдение «мерседес» Панаса. И вовремя: шелупень бандитская высыпала из подъезда и бросилась к машинам.
   Панас ехал в среднем, сзади прикрывал Гапон, и майор было чертыхнулся, думая, что вытащил пустышку, но направленный луч лазера передал:
   - Всё остается в силе, блин! Сегодня сделаем адвоката! Они там слышали, что мы отменяем дело, а мы не отменим. Если это люди нашего юды, им контролировать надо всю дорогу до хаты. А где столько спецов наберет?! То-то! Мы станем у входа в его офис, и как только он нарисуется – шлепнем! То ли порежем из автоматов, то ли гранатой дос-танем. По обстоятельствам поглядим! Ночевать там не будет! Мы тоже, бляха, Панасу лапши вешали. Некогда!.. Давно надо было примочить жи-дяру!
   Это говорил Брынза, они ехали вместе с Гапоном.
   Травкин слушал и думал. Отвечать на такой расклад надо бы-стро, а он практически один. Упредить огнём оружия, значит, вызвать интерес милиции. Вызовут ОМОН, но он опоздает, как всегда. Своих кликать – нет времени. Не успеют. В любом случае образуется большой шум, и выводы некоторых СМИ будут не в руку. Как же: мирные парни спокойно ехали в машинах, а какие-то военные спецы нарушили благородный отдых. Доколе станут нарушать права дышать воздухом свободы?! Да, газетки потешатся, шелкоперы от либерал-демократов сладко покушают и попьют за счет Панаса. А между тем завтра или чуть позже у бандитов будет много шансов докончить задуманное. Упреждать их надо!
   И Травкин позвонил на базу, вызвал на подмогу своих орлов от «Сапсана». Опоздают…А вдруг успеют?..
   В деловом центре города машины разделились: Панарин в «мерседесе» и джип с охраной свернули на сторону по дороге домой бригадира бандитов, а Брынза с Гапоном подались до конторы Каина. Ко-зырные шестерки, видимо, решили внести личный вклад в славное дело угождения Панасу и уже сегодня доложить о своих стараниях. В их банде рвение поощрялось помимо снисходительного экивока с выпивкой и премией, а конкуренция даже в криминальной сфере - хороший двигатель к поставленной цели.
   «Н-да, никакой шум не поможет. Сейчас пацаны петарды на каждом углу взрывают. Днём и ночью. Хороший фон работничкам раз-боя!..То ли подростки шкодничают, то ли бандиты пошаливают. Все при-выкли и…А если без всякого прикрытия шумом?! Да нет, хрен снимаешь городской СОБР без команды сверху…Стоп! А тестю Каина звякнуть?! Совсем из головы вон. Звякнуть - и он бросит все силы спасения!..А если Каину доложить…Так он пошлет на две буквы. Он любит выпендрон. Заставит выходить из положения своими силами. Как будто я в таком положении. Нет, Жорик, шалишь! Автоматом я оборотки браткам не устрою. Тут намного радикальное средство нужно. Все же тестюхе его звонить. Тот поставит службы в ружье – и все дела!..Ага. Если поставит. А может у него другой интерес? Лишиться зятька! И всё недвижимое – дочке! Да и движимом запасётся, Каин у него квартирует. Дом генерала - лучший банк и офис! Да, дела! Время текёт, а выхода…Надо звонить Каину».
   «Чероки» бандюг остановились на другой стороне улицы, прямо против окон адвокатского офиса Егора Бугрова, на первом этаже четырехэтажки, паралельной центральному проспекту.
   Майор Травкин проехал мимо и через квартал свернул в про-улок и вернулся улицей ниже, припарковался с другой стороны дома. У черного хода, о каком не знала даже секретарша Розочка. Адвокат про-считал подобный случай еще в годы оные, когда покупал под контору квартиры. Купил и смежную по диагонали. Пробил в неё дверь. И без нужды не пользовался.
   Майор из машины не вышел, вызвал Каина по радиотелефо-ну.
   - Жора! Это Григорий. Хреновое дело. Панас готовит тебе пе-реход в другое измерение. Машина с его хмырями стоит прямо против твоих окон. Они бы давно шмальнули из гранатомета, но им нужна сто-процентная гарантия. Осторожненько глянь из-за портьеры, если интересно и для уверенности, что не вру. Увидел?
   - Ты говоришь, они затеяли шлепнуть меня из оружия гром-кого боя? Это, чтобы надежней?! Или чтоб с музыкой?
   - Ну ты даешь! А то не знаешь, что все бандюги извращенцы! – посмеялся и Травкин, малость успокоившись от голоса шефа. – Им хочется слышать голос фанфар из рая! Слушай сюда!
   И он вкратце, но не без деталей, расповедал адвокату о рас-кладах сегодняшнего дня.
   - Но он должен был отменить решение! – воскликнул Каин. – У него не на месте крыша, у товарища Брынзы?! А если я первым пошлю привет гранатой?!
   - Чужая душа – потёмки, Жора! А подумать, чего ему бояться? Общественного мнения? Так и ты на то швыряешь фекалии. Иногда. И закон не нарушаешь. Тоже иногда. И они то знают. А Панас неприкасаем. Привык к безнаказанности. И твердо знают, что первым ты никогда не выстрелишь по мирно стоящей машине только на том основании, что там сидят люди с другими привычками. Так и то в суде доказывать на-до. Да и машина ихняя в крепкой броне, - ёрничал командир группы «Сапсан» Григорий Травкин, меж тем прикидывая варианты и не находя ничего приличного в голове. Чтобы предложить шефу. Кроме предложе-ния: смыться через черный ход.
   Егор Бугров стоял в двух шагах от окна, прижимая радиоте-лефон к уху, и слегка хмурился, думая. Легкий кураж силовика он отно-сил на счет волнения, его показывать никому не хочется. А вот что мыс-ли приходили паршивые..И Каин сам стал плести будто бы ахинею.
   - Панас, верно, не знает, что я не иногда, а всегда нарушаю закон, если он работает против меня, то бишь против здравого смысла. Это хорошо, Гриша. Надеюсь, ты все же вызвал своих ребят на всякий случай?.. Потому шуметь у меня под окнами и щас не станем. Клиентуру шумок распугает. Мы устроим кино под окнами Панасова стойла. Ты где стоишь?
   - С тыльной стороны дома. У черного хода.
   - Добро. Прикажи двум машинам, когда подъедут, стать по уг-лам квартала центральной ихней берлоги, и если поступит приказ, да и по обстоятельствам, пущай глушат в их окна гранатами. На войне как на войне. И машины, надеюсь, у тебе хакейной краской измазаны, на армей-ские схожи?
   - А как же?!
   - Вот! А мы покуда съездим за советом к тестю. Может, он за-хочет меня защитить!

________ *** _________
   Терещенко на месте не оказалось. Его вызвали на совещание в облуправление. Выслушав сие от секретарши, Каин с растерянной улыб-кой покивал и круто повернул вон. В длинном коридоре майор спросил:
   - Куда пойдем, что понесём?
   - К Лыкову. Он единственный остался, о ком я знаю, не берёт из любых рук.
   - Но ты-то кормишь, - сказал Травкин не без подначки, дога-дываясь, что адвокат не оставил без помощи порядочного мента.
   - Не я, а мы. Подкармливаем семью. Полковник ни черта не знает, что за Фонд помогает ему иной раз. Но живет сносно и исправно службу несёт. Даже со рвением. А то нам и потребно, друг мой с арбуз-ным брюшком. Между прочим, для офицуцера иметь такой излишек, - глядеть тошно. Ты веришь на слово?
   - А куда податься?
   - Мы уже пришли.
   Каин быстро шагал по проходам пятиэтажки горуправления.
   - Мне ждать возле порога как собачке?
   - Теперь я спрошу: куда деваться? К Лыкову не попрёшься вдвоем, туфлей вышибет лишнего. Он нам не родственник. Поторчи где-либо поблизости. Он дошлый, раскусит враз. А раскрываться неохота, - распорядился Егор Бугров и скрылся в приёмной начальника отдела по борьбе с организованной преступностью, то бишь с бандитами и мафией.
   Секретарша у Лыкова молодая, - прежнюю, верно, отправили на пенсию. Время настало жесткое, махровым цветом разлилась безрабо-тица, и умные люди стараются помочь молодым. Девушка теперь служит и получает за то на харчишки, оставаясь в нормальном этическом поле. А без работы осталось бы идти в «челноки» или осваивать древнюю про-фессию. Каин это прикинул в себе и одобрительно покивал, игнорируя недоуменный взгляд блондиночки.
   - Владимир Николаевич у себя? – Адвокат обнажил золоченые зубы, указал рукой на кабинет.
   - А вы…
   - Доложите: адвокат Бугров, - по срочному делу.
   Секретарша вошла в покои и скоро вернулась, оставив приот-крытой черную, в дерматине дверь.
   - Вас ждут.
   Каин закрыл за собой створку, решительно приблизился к приподнявшемуся из-за стола хозяину кабинета, пожал руку.
   - Здравия желаю, Владимир Николаевич! Я прошу уделить не-много времени по важному делу. Адвокат Бугров Егор Исаевич. – Он не стал напоминать, что они слегка знакомы. Лыков учтет знакомство, если захочет.
   - Садитесь Георгий Исаич, - слегка дрогнул в усмешке голосом полковник, внимательно и мягко оглядывая гостя. – И рассказывайте, в чём важность столь неожиданного визита. Вы уверены, что пришли по адресу? Впрочем, прошу прощения. Я выпустил из виду, с кем имею дело. Излагайте просьбу.
   Нахал! Он поиграл чуток словами, показывая, что осведомлён во многом об адвокате Бугрове и знает, как величают его иногда в своём кругу.
   Каин присоседился, устроившись на стуле, чуть-чуть убавил улыбки.
   - Вы не поверите, Владимир Николаевич, но на этот раз я не могу обойтись без вашей помощи. У подъезда моей конторы стоит ма-шина с крутыми ребятами от Панаса, и ждут, когда я выйду из подъезда. А у них автоматы и даже гранатомёт. Я боюсь выходить!
   - Говорите, гранатомёт имеют. Вы не наговариваете на паца-нов с переляку? – поднял темную бровь полковник.
   Казалось, он нисколько не встревожился, будто ежечасно док-ладывают ему о подобных несуразностях.
   - Вы меня обижаете, Владимир Николаевич! Своими глазами зрил через тонированное стекло! При нашей жизни, я насобачился видеть в темноте. А потому у меня вызревает уверенность, что те пацаны прие-хали по мою ароматную душу. К тому припомнилось, что сам Валерий Тихонович Панарин, на областном собрании в поддержку предпринима-тельству и всякой инициативе в бизнесе, лично пообещал сделать меня трупом за неосторожное и нелестное замечание по поводу его особы. Сказано было давно, и я уж было, подзабыл о напасти, посчитал её шуткой. Но теперь вижу – нет. Оружие в руках таких несмышленых паца-нов – серьёзная игрушка. Всякий прохожий может уши надрать, а я вот - к вам. – И Егор Бугров изобразил на лице озабоченность, но напускную и игривую.
   - Попали, однако, вы в непонятку, мэтр. И что теперь? Как я понимаю, гранатомёта у вас для оборотки в наличии не имеется. – Лыков увёл глаза на закрытую папку под левой рукой, правой ухватил в ладонь квадратный, с ямочкой подбородок. – И машина у них - броневичок.
            - Девяносто девять из ста, - подтвердил адвокат догадку.
   - И вы не хотите поднимать шум возле своего … офиса-конторы. Панарину же, само собой, всё едино где пыль поднимать и за-тверждать имидж спеца по кинжалу и салу. – Во взгляде полковника промелькнул чертик.
   - Так не хотелось привлекать внимание прохожих при таком общении с приятными клиентами! – поддержал тональность Каин.
   - Но и оснований у вас нет приставать к сидящим в машине! Сидят пацаны и сидят. А что у них на уме? Напасть-то они - еще не напали! А то бы, конечно,.. уже управились. Или их тоже одолела нерешительность, а то и страх навалился? Страх - отвечать перед законом.
   Теперь маленький ростом хозяин длинного стола смотрел на адвоката с открытым сарказмом.
   - Вы правы, Владимир Николаевич. Оснований потолковать с ними по душам у меня - никаких, - печально кивнул Егор Бугров. - А то приказал бы пальнуть из газовиков.
   - Разве охрана не разбежалась? Кстати, курите, Георгий Исаич. Никотин, как многие полагают, прочищают мозги.
   - Охрана моя встаёт рано, это точно, и довольно смелая, не разбежалась. Ежечасно докладывает: как и что. А люди в офисе постра-дать могут. Которые клиенты и ждут меня.
   - А что ваш тесть, разлюбезный Семён Ефремович? Или вы по-стеснялись обратиться к родственнику?
   На этот раз маленький ростом полковник смотрел на Каина профессионально, пронзительно, заглядывая, казалось, во всякий уголок криминальной души. И зло.
   Не любил он генерала Терещенко, даже вспоминать не терпел, и вот не сумел сдержать чувства, перенёс на зятя. Его, впрочем, тоже любить не за что. Лыков знал его как умного проходимца.
   Адвокат выдержал неприязненный взгляд и слегка двинул плечами.
   - Генерал на совещании.
   Каин достал пачку сигарет, одну извлёк себе, другую наполови-ну выщелкнул и предложил полковнику. Тот взял, вместе задымили.
   - Так вы просите, чтобы люди нашего ведомства поинтересова-лись у бандитов Панарина их документами?
   Умел простака сыграть полковник, как умел показать и пре-небрежение.
   Адвокат разглядывал кончик сигареты, дым от которой тянулся к широко распахнутому окну, прикрытому снаружи мелкой сеткой. От гранаты. Но сквозь пыльную и мелкую ячею сетки пробирался в кабинет едва внятный запах вызревших абрикос.
   Каин слегка покачивал головой и думал. Оценивал приём, ока-занный хозяином кабинета, возможные последствия визита. Играть ва-банк не хотелось, надежда найти выход все же оставалась. Но Лыков понуждал, валяя «Ваньку».
   Полковник явно не хотел вмешиваться, обострять ситуацию в городе. Устное заявление вовсе не повод наживать лишнюю головную боль. Хорошо, если рейд патруля закончится простой прогулкой и банди-ты убояться лишний раз стрельнуть. Так нет, навряд ли нынешняя «брат-ва» упустит возможность поиздеваться над работничками правопорядка. Менты им сейчас, как красная тряпка быку на корриде. Сначала словом зацепят, потом кто-то выстрелит вверх или под ноги, а то и по скатам машины…И когда уверятся в безнаказанности, могут вспомнить обиды и по живой мишени пальнут из «дуры». А когда появятся трупы людей из милиции или случайных прохожих…С кого спрос?..И за несоответствие вышвырнуть могут Свой зад вышним под втык никто не подставит, имея «стрелочника».
   Так думал о Лыкове адвокат. И потому сказал, суя сигаретный хвостик в пепельницу.
   - От такой помощи я не откажусь. Но если очень трудно ор-ганизовать, на первом этапе обойдусь своими силами. Прикажу пальнуть по ним из пушчонки-сорокопятки. Фургончик аварийки подгоним, задняя дверца распахнется, ну и,.. прямой наводкой по врагам народа. Брызгаль-ным!
   - Бризантным?! – поддержал кураж Каина веселыми глазами Лыков.
   - Нет, именно брызгальным! Как втюрят таким снарядиком по их броневичку, так с него брызги и полетят во всякие стороны! Так что, от той болячки избавиться можно бы. Но у Панаса, я наводил справки, как минимум пятьдесят стволов наберется, чтобы по городу прошвырнуться со знаменем мщения и анархии. А против такой силы я покуда в коленках слаб, дорогой Владимир Николаевич. Обычному деловому большой охраны не прокормить. Опять же шум в прессе. Бандюг потревожили, нарушили права на грабеж. Кого устроит такой вариант? Нашей родной милиции потом искать крайнего. А где искать станут? В родных же, спояных рядах. Круг замкнется, а делов?..
   - Может, охрану вам обеспечить. Чтоб люди в погонах.. на страже вашей задницы поторчали. Напишите прошение, и я мигом орга-низую.– Колыхнул кительком, почти открыто веселясь, полковник.
   - Отнюдь, дорогой Владимир Николаевич, охраны я просить не намерен. Даже подвалы горячо любимой народом «конторы» не способны спасти человека от перста судьбы. И потом, меня же кормить надо, а вам зарплату, ведомо всем, по полгода задерживают. - Каин улыбался широко, как привык. – Надо искать выход неординарный.
   - Предлагаете швырнуть на ваших киллеров спецназ? – Теперь полковник взглянул без сарказма.
   - Спецназ – это тоже шум. Вдруг придется стрелять? А вот на-сторожить криминальную общественность, организовать какой-либо рейд, по городу расставить в нужных местах машины и устроить общий шмон или видимость. Пускай бы бандиты раскидывали извилинами, почему шухер? А вдруг президента ждут? Кстати, можно и дезу прогнать под такой соус. Вполне приемлемо, - предлагал Каин, лишь слегка снимая иг-ривость.
   Полковник Лыков тоже ткнул сигарету в пепельницу, покивал мысли адвоката.
   - А что? Можно соблюсти вашу выгоду, мэтр. Уж больно не-отразимы доводы, а обстановка в городе из рук вон. И вовсе верно, что сначала надо бы разобраться с бандитами, а уж потом изымать у вас оружие крупного калибра. Вы такой жох, что вполне можете иметь пуш-чонку. Наслышан. Значит, так. Я объявляю большой, как вы предлагаете, шухер в районе главного гнезда Панарина, все разбегаются и всё утихает до завтрашнего утра. А оно мудрёнее подступающего вечера. Такой вари-ант устроит?
   - Ну, если до позднего утра, - оскалился Каин и почесал заты-лок. – До утра, я предложил бы, уничтожить бандитов. Адреса есть, стоя-щие люди тоже имеются. Дело за командой. А потом разоружиться и мирно жить при здравом смысле. Всем, конечно, не может быть хорошо, но большинству – надо! – заключил Егор Бугров и уставился на полковни-ка. Тот, по глазам видно, думал трудную думу, но на лице держал желва-ки в строгом покое.
   Он помолчал, и наконец зябко повел плечами.
   - Вы читаете мои мысли, мэтр. У меня даже руки чешутся, но…Не по Сеньке шапка. А вот если прогулять спецназ по главным улицам города, бандиты призадумаются серьезно.
   - Несколько прямолинейно, но, как вариант, сгодится. Кстати, неподалеку от ставки Панасовых баранов, на задах имеется какой-то дол-гострой. Возводили многоэтажку и заморозили. Вот бы там организовать учёбу спецназа, приближенную к реалиям жизни. Картинка уляжется в обычное непотребство бардачного быта. Да еще б со стрельбой! – предло-жил коррективу Каин, почесывая щеку и косясь на часы в кабинете. «Как там пацаны Панаса в машине? И хочется и колется, и скука сводит ску-лы. А надо торчать!»
   Лыков выпрямился за столом, уложил на него ладони и стал разглядывать на руках вены.
   - Стрелять бы не хотелось. – Он вскинул взгляд на Каина и с осуждением качнул серым ёжиком волос. Помедлив, пояснил: - Поднять большую стрельбу, значит подать сигнал дежурному по городу. А тот погонит тревогу дальше. Сверху запросят обстановку. И что можно доло-жить? Вышла накладка и шум пустой? Какой-то сумасброд стрельнул, а спецназ ответил треском автоматов. И нас – по загривку. И еще. У крими-налов хорошо налажена система информации. Им дублируются все ко-манды любого уровня. Даже мои, если они выходят на уровень городских служб. Учёба тем более не годится. Хмыри Панарина, что пасут вас у офиса, и ухом не поведут на дальнюю стрельбу. У них свой интерес, и без крика главаря они не почешутся. – Полковник вздохнул, постучал пальцами по столешнице. – А вот если движение спецназа по городу закодировать…Вот тут ушки на макушке заторчат у подрабатывающих мусоров. Они обязаны сдать информацию…Да-а, Егор Исаич, у нас должно получиться! Кстати, вы в молодых годах не служили опером? Вы неплохо прикидываете.
   Каин вежливо ухмыльнулся и комплимент отклонил.
   - Увы. Со студенческой скамейки не надолго попал в следаки прокуратуры и почти тут же, по настоянию родителей, перешел в адво-катуру. Свобода манила, свобода мышления! Защита оступившихся и пад-ших. Так думалось тогда.
   - Да, молодость, молодость – заря серьезной жизни! – сочувст-венно и игриво проворковал Лыков и вскинул ладонь. – Но извините, я отдам несколько приказов. Нам-то сидеть тут – блаженство! А каково па-цанам Панаса выглядывать вас из офиса, не представляя, что вы плани-руете им сюрпризик в беседе с начальником мусоров!?
   Полковник тут же потянулся к телефону, стал вызывать службы и отдавать приказы. Когда запустил машину охраны порядка, сно-ва обратил узкое лицо аскета к адвокату.
   - Я перебил нить беседы. Можно вопрос из личного интереса?
   - И три приму, а вот ответить смогу ли. Валяйте, если вопрос из скромных. – Каин принялся за следующую сигарету, не забыв предло-жить курево полунищему менту. И откинулся в ожидании.
   - Я чуть-чуть стал понимать, извините, понимание вами сво-боды. В тот, советский период. Но теперь, вообще, - свободища! Как вы относитесь к новым реалиям?
   - К бардаку, то есть?
   - В смысле: к государству, державе. Обижаетесь за неё, на неё?
   - Обижаться на дурость не можно, а относиться к данно-сти…Скорее, отрицательно, нежели восхитительно, - хмыкнул Каин с все-гдашней улыбкой.
   - Иными словами, вы готовы…
   - Нет, нет, отнюдь, дорогой Владимир Николаевич! Я не тре-бую возврата к прошлому. Историю вспять не поворотишь. Учиться на ошибках в истории можно, а вот чтобы оглобли развернуть..Но народу плохо, а это – плохо, - адвокат развел ладони, констатируя вывод и пока-зывая, что тоже способен на каламбур иль тавтологию.
   - Но строят же! - почти в отчаянии заявил, морщась, Лыков.
   Вопрос, казалось, волновал его чересчур. Он забегал по крыш-ке полированной столешницы пальцами, следом заюлил глазами и его выручил телефонный звонок.
   - Полковник Лыков, - отозвался он, слушая и сводя брови в линию. А затем напряг и мышцы лица. – Никакого переполоха нет, майор. Обычный приказ сверху, а ихнюю братию никуда не пошлешь. Скорее они нас, чем мы их…Президент? При чем какой-то президент? Их сейчас развелось..Ах, наш президент!..Мало ли чего говорят! А мы хотим подучиться. Начальство приказывает учиться, учиться и много раз учиться. Время такое!.. Да, в черте города, в условиях приближенным к обстановке времени. Да не волнуйся ты! Всё как всегда…Ну, если попутно прихватим кого-нибудь за яйца, так пускай ребята…не утратят навыков. Им же надо потренироваться. Нет-нет, майор, стрельба холо-стыми.
   И бросив трубку, указал пальцем.
   - Ну вот, возник нездоровый интерес. Теперь станут тревожить бандитов и начальство, а оно - ни ухом, ни рылом…И пацаны Панаса еще больше насторожатся. Что нам и подавай!
   Адвокат молча, с пониманием, кивнул. Он только что был свидетелем подачи нужной дезинформации. Скорее всего она уже пошла наверх и вокруг, как игра воды кругами от всплеска рыбы.
   Между тем Лыков спросил:
   - На чём мы остановились?
   - На пустяке, Владимир Николаевич. На том, что нынешние строители гоношат под зады свои крепкие кресла.
   - А надо?..
   - А надо упасть на колени перед народом и возопить. Милые, долготерпеливые люди! Мы виноваты! Мы позволили разрушить много хорошего, разворотили, разворовали страну и развели бардак. Мы винова-ты, мы понимаем свою ошибку! Простите нас! Забудем обиды. Давайте вместе выбираться из губительного болота! Поможем друг другу, поддер-жим в беде. Мы же будем думать только о вас, помогать вам не только в меру сил, но и… - Каин вздохнул, виновато улыбнулся полковнику. – Но они даже не посыпают пеплом головы. Я ведь как полагал о государстве. Да, это машина. Если сравнить, - завод. Работает на конечный результат. И если на предприятии изъять хоть какое-то звено налаженного производства, то на выходе - брак! А то и полный развал, остановка. Конечный продукт нормального государства, как я понимаю, если сказать высоким штилем, счастье людей. Благоденствие! А что мы видим?.. Сколько критики старого, экивоки на западную демократию и…горе и смерти вокруг. Э, да что там! Опупея из дупла! В старом, загнившем дереве истории, в дупле завелись выродки, монстры иль вурдалаки. Вылезли, огляделись…А круго лохи, идеалисты! Ну, как не попользовать! И вот, картина Репина! Плывём по воле волн! А надо-то всего: спокойно работать на благо своё и ближних.
   И он снова махнул рукой и потупился. На короткое время возникла пауза, какую нарушил Лыков. И будто бы осудил адвоката. Правда, без тени сарказма.
   - А вы, мэтр, тоже неисправимый идеалист. Простите, но я думал о вас много-много хуже.
   Егор Бугров понял: полковник подспудно его малость прижаливает, понимая всё же неверно. И поспешил замять разговор.
   - Нет, дорогой полковник! Раньше во мне было больше иллю-зий. Особенно в «перестройку». – Он надавил на последнее слово, акцен-тировал иронией. – Когда я вместе со всеми поверил, что можно прыгнуть выше себя или через сотню лет. Ан, шалишь!.. Мудаки наши так и не научились уважать историю, а озаботились содержимым народных закромов. Чтоб распихать себе в карманы. Потому я отбросил всякую чушь на стороны и превратился в обыкновенного авантюриста. На хрена, правда, но оставил при себе чуть-чуть совести. На всякий случай, а может, на развод? Авось, пригодится!? Заодно уж, извините за откровения. Чёрт попутал, ей-ей!
   И снова выдал виноватую улыбку. С легким качанием головы себе в осуждение. Да уж, давно не распахивал он так просторно душу.


ГЛАВА СЕДЬМАЯ

______ *** _____
   В офисе Панарина, по кабинету, где принимались подельщики и партнёры, и проводились сходки, прогуливался охранник с автоматом «узи» под рукой и с большим сотовым телефоном в кармане. Здесь стоял громадный, но скрытый в простенке сейф: в нём хранилась бандитская касса. Мордоворот охранял богатства за секретным замком и изредка по-глядывал в окно.
   От безделья бывший боксёр полутяжелого веса приустал. На вольных харчах он быстро перебрался в высшую весовую категорию, тас-кать много мяса на себе все же - труд не малый, жирком прикрыло, верно, и шарики в извилинах, а потому соображалка срабатывала с лен-цой.
   Метрах в десяти от офиса остановился военный «уазик». И тут же стал парковаться надолго, подавшись на газончик против окна и забравшись на бордюрину колесом. Затем распахнулась дверца, водитель в бронежилете прикурил сигарету и повернулся физией в анфас.
   Охранник кассы смотрел на манёвры сверху, тоже держал на губе сигарету, но думалку не включал. Он просто созерцал, уверенный в правильном устройстве тутошнего быта.
   Амбал и бывший боксёр перевел взгляд на другой угол окна и там тоже увидел «уазик», окрашенный в цвет хаки. Похоже, подъехали силовики. Махальщик кулаками залюбопытствовал, но просто так. По должности зеваки. Взял со стола бинокль, припасенный на подобный слу-чай, и, приладившись к окулярам, стал обшаривать линзами машины в упор. Да, военные номера, «уазики» новые и за передними стеклами, там и тут, маячат морды в камуфляже. Прибарахленные по первому разряду и с автоматами с подствольными вещами!
   Охранник прошелся пальцами по тыковке в короткой стриж-ке. Погладил пухлую щеку и почесал за ухом. И в ответ получил благо-душную мысль. «Панас ментов настолько забашлял, что они сторожат офис снаружи!»
   И осклабился, опять же благодушно.
   Но тут боксёр большого веса увидел, что водила с ближней машины, докурив и бросив «чинарик» под ноги, стал примериваться к окну офиса взглядом, а потом принял у напарника автомат с подстволь-ной цацкой и прицелился прямо в него! И тут только драчун в перчатках сообразил, что стоит близко к проему и его видно через стек-ло! И водила или прикалывается, грозясь вогнать в него гранату, или имеет серьезные намерения по отношению к его особе.
   Охранник уписался незаметно для себя, - сработал павловский рефлекс. А когда установил факт ужаса через инстинкт тревоги, включи-лась в работу голова.
   «Да это же вояки!»
   Явилась прыть, и он мигом оказался в коридоре. И лихора-дочно защелкал цифирью на мобильном телефоне, не могши вспомнить нужный номер, а тем более, сразу набрать. Но с какой-то попытки полу-чилось и, услышав отзыв Панарина, почти зашептал в прибор:
   - Валерий Тихоныч, атас! Сышь?! Вояки под офисом торчат! Гранатой целятся в окно!
   - Ты что там шепчешь!? Какой приказ?! Кричи, чтоб понятно? Что у тебя?! – обеспокоился Панас, поняв необычность ситуации и требуя уточнить. – Какие вояки!? Сколько!? Чего делают!?
   - Две машины припарковались! Что делать? Тикать и бросить всё?! - кричал охранник, надеясь получить добро на «драп на хату».
   - Вызывай Гапона и Брынзу, прикажи от меня приехать не-медленно и глянуть, что и как! И срочно мне доложить!
   Сам Панарин тут же позвонил мусору из горотдела, который всегда давал наколку на ментовские дела.
   - Шурик!? Слышь? – Шурик был в милиции майором. – Тут ка-кой-то шухер возник. У моего офиса ментовские машины заторчали! По-хоже, спецназ. Скоренько разузнай и звякни!
   Через четверть часа Шурик узнал и уведомил, что машины рассредоточены по многим кварталам города с какой-то определенной целью, хотя ему настойчиво внушают мысль про большие учения.
   - Какие в заднице учения?! У них на съездить на дело бензи-на нету, а тут сразу дивизион выгнали на улицы! Лапша, Валера! Темнят! Есть мнение, что президент сюда собирается. Так что…С той службой пряников не пожуешь и абсолютом не запьёшь! Чуть что, валят не глядя, генерал ты или обычный фирмач и сильно крутой. Снайперов посажают на крыши и.. В общем, темный лес! Могут и операцию замыслить. Какой дурак про такой расклад скажет? Ты по другим прозвони, где люди твои сидят. Вот и узнай точно. А ты до сих пор Лыкова не приручил. Слабо? - взреготнул у ментовского телефона давний кореш и майор Шурик, отчего-то наглея.
   Видно, подогрела его мысль, что есть другие менты, некуп-ленные, и помыкать ими – себе дороже. Но в ответ услыхал неласковое:
   - Лыкова не купишь, он не такое говно, чтоб продавать душу.
   И тут же Панарину позвонил Брынза.
   - Валерик! Мы проехали туда-сюда и глянули на них. Это спецназ, патрулируют город. На дверцах написано «леопард». И морда его нарисована с оскалом клыков. Как в кине! Что делать станем?! Тут надо думать, все не уедем!
   - Оружие спрятать, козлы! Это в первую очередь. И тихо рас-сыпаться по домам. И этот мудак в офисе чтоб автомат заныкал! Газови-ки всем давали! Вот пускай носится с ним! И не рисуйтесь по городу, пацанов на разведку киньте. Их менты по харям не знают. А нам сидеть тихо до поры. Спецназ, он и в Африке спецназ!

_
________ *** __________
   Были встречи, какие нельзя отменить, и были субъекты, кон-такты с которыми Каин старался не афишировать. Разговор с бывшим прапорщиком Кривулей, по кличке Стяг, адвокат больше оттягивать не хотел. Заказ делал Каин через Кифира, а вот результат желал получить из первых рук.
   Но - накладка: с тех пор, как Панарин пригрозил разобраться и сообразить из адвоката «жмурика», Каину приходилось осматриваться и соизмерять поступки и пожелания.
   И теперь, собираясь встретиться с отставником, Егор Бугров поручил Травкину просмотреть дороги к месту встречи. Майор лично проехался по основному и прилегающим маршрутам, изучил подходы к месту рандеву в кафе «Караси и щука», и установил, что если утечки информации не случится, то и свинья не съест.
   И резюме изложил адвокату.
   - Пиво кончилось, Жора, кабачок прикрыт! Крупные люди Па-наса немного обкакались и сидят по хаткам. А шантрапа и шелупень хо-дят с газовиками и шухера не допускают. Сосут колу и жрут дирол. Их таки здорово ты пужнул! Так что, денек или другой у тебя есть без риска поддаться дурному примеру.
   Каин, сидел в кресле, закинув ногу на другую, обхватив зам-ком ладоней колено. Выслушав силовика, заливисто рассмеялся.
   - Заметь: ты пародируешь русского еврея! И напрасно подна-чиваешь. Где ты видел представителя той национальности с сердцем лё-вы? Да, имена им пришлепывают такие, в надежде возродить мужество на сорокалетний переход, но и только! Нет, в наших сердцах отвага про-пала, осталась только алчность халявщика. Да интерес - потрепать языком. Это ты нехитрым выпендроном нашарахал людей городского гранда по гоп-стопу. Понаставил машин в ненужных бандитам местах, испугал ма-кияжем мокрушников. Они и обхезались, дня три отмываться станут. – Егор Бугров слегка забавлялся недержанием слова, говорил вещи баналь-ные, но с удовольствием. – С операцией «Явление Президента» можно пе-реборщить. А потому прикажи ребятушкам переехать на базу. Завтра с утра. Пущай отдохнут. Мы же, покамест, продолжим дела свои, при уве-ренности, что не нахватаемся маслин. Под твою, естественно, гарантию.
   Майор Травкин выслушал тираду, кисло поморщился и загля-нул в стакан с соком цитрусов.
   - Ты, гражданин начальник, верно, забыл, что береженного и бог бережет? Может, ты вызовешь того хмыря к себе? Делов с ним у тебя, как я понимаю, на пятак, а забот, обставить разговор, выше некуда. Он простой хмырь из воришек, а ты шурупишь мозгами. Твоя жизнь, для нашего кильдима, дороже алмазов в госхране!
   - Для меня всякое дело – важняк! – торжественно отвечал Каин, далеко запрятав ухмылку и буравя оппонента взглядом владельца мудростью. - С хмыренком сим встречаюсь редко, потому через него проколоться не должен. Да и ты уверяешь, что в окружении Панаса нет профессионала из бывших оперов. Тем более, самородков по сыскной части. Панарин обычный лох из авантюристов. Ему покамест везет. А вечно везти не может. Это аксиома. Так что я могу напороться только на случай, а случай – это редкое сочетание обстоятельств. Простой тому пример: падеж кирпича с крыши на прохожую голову. Убедил? Ну а обычную охрану ты обеспечишь по рангу, и за хорошие башли.
   - Ох, Жора, Жора! Дня не прошло, как отлегло от гузна, а ты уже раздухарился, - покорно, но порицая, вздохнул Травкин. – А было, поджал хвост и трясся в поджилках. Сидя в кабинете Лыкова.
   Каин слушал хулу и лыбился, оценивая силовика ироническим взглядом. Затем обрушился тирадой.
   - А ты там был, с ним пиво пил?! Или в душу мою загля-нул?! Ну был грех, впадал в мандражи. Хуже того: пукал потиху. Жил во мне страх. А как же? Жить-то охота, поглядеть что с хренотенью нынеш-ней станется, тоже охота. И ты таков, как и все другие. Все миром ма-заны, сказано где-то, Григорий! И ты не исключение. И ты засранец, гос-подин и товарищ майор! Я встречал фарисеев, видел многих наглецов, но чтобы держать их за пазухой!.. Пригреть на шерсти, как кошечка блоху! Какой я олух, Гриша! И начинаю понимать, ты очень побаиваешься, как бы меня не прихлопнули как муху. Ну прикинь: меня нет, уволокли на божий суд или бросили в котёл с елеем и смолой! Кто отстегнёт тебе таких шикарных баксов?! Другой дядя? Так дядя с мозгами кретина пошлет тебя под пули мусоров! Или хуже того, заставит сношать секретаршу, а за такой работой ты утратишь квалификацию крутого и отмороженного. Так что, не будем, гроза бандюг и личный друг!
      - Ладно, уже и завёлся, - с обидой потупился силовик, ковы-ряясь в ноздре. – Ну, перегнул я палку. Но и ты - гусь! У тебя тоже по-ехала верхняя часть. Забывать мелочи жизни стал, а напомнишь, сам ви-дишь, получаешь втык. Я ведь мент, и служу верно не только отчизне. И мне помнится, обещался кто-то не только добавить баксами, но и выши-бить повышенное звание. Егор Исаич! Я ить, грешник, раскатал губы и прикупил к погонам звезды.
   - Вай-вай, Гриша! Какой ты наивный младенец и деревенский лох. Веришь всяким словам, обещаниям, любишь награды, звездочки и деньги! Ты ж не электорат, а воин! Деньги любить никто не запретит. Но зачем их слишком много? Имей их сколько надо, и все дела! И звезды на погоны ты купил не зря. Бог есть, ты верь. Вон генерал и мой тес-тюха верит же, что только промыслом божьим он получил погоны с зиг-зугами и с лампасами штаны. И ты верь. Правда не твердо. Потому как бог един, а вас много. И ему трудно за всеми делами уследить. Так что делай выводы и слушайся команды. И за сим – за работу! Наши цели не изменились, задачки определены, как любил говорить в своё время зна-ток кукурузы и рулевой партии, направляя страну к прогрессу. Адью!
   И хозяин положения сделал ручкой, то бишь указал на дверь.

_______ *** __________
   В кафе «Караси и щука» клиенты собирались к вечеру, а в остальное время зал почти пустовал, обслуживая случайных посетителей да бывшего прапорщика Стяга со товарищи, держащих тут ставку.
   С порога в заведение Каин увидел обыденность, обрисованную в докладе майора Травкина, и смело направил стопы к бару.
   Отставник сидел за столиком в дальнем углу и с невинным видом поглядывал на окно, увитое снаружи плющом, взбирающемся наис-косок и прикрывающим солнце. Адвоката усёк он сразу и оценил доверие. Тот оставил охрану снаружи и положился на «воробышков», которые сидели по углам и убивали время за потреблением напитков.
   Еще несколько человек отдыхали душой и телом у глухой стены, а единственная девица в гордом одиночестве пригубливала высо-кий стакан с колой и, верно, ждала клиента. Если была гетерой, «телкой» или как там их? - а не заблудшей случайно в непотребное место овцой.
   У стойки, держа в ручищах стаканы с пойлом, судачили два амбала с внешностью татей. Истуканом торчал бармен.
   В общем, пристойно и тихо в кафе.
   Адвокат подошел, и бармен, молодой и высокий, с красной бабочкой на кадыке и под пурпурный жилет, превратился в фокусника: вмиг сообразил стопоря с ромом, явил на закуску ломтик лимона в саха-ре. Каин принял блюдце и подался в зал, выбирая место. Естественно, он приглядел стул за столиком Кривули.
   - О. какие люди в нашем Ливерпули! Гутен абен, гутен так, Николай Сергеич! Давненько мы с вами базара не вели! Всё дела, всё некогда смахнуть с лица усталость! - самым приветливым тоном, и не скрывая иронии, возгласил Егор Бугров, не забывая выставить радостную улыбку.
   На такой порыв эмоций нельзя не ответить такой же монетой и прапор Стяг тут же распахнул душу, сгоношил на мордочке обаяние и протянул ручку.
   - Рад видеть вас, Георгий Исаич! Какими ветрами? Приспичили дела? Садитесь. Мест навалом, а вместе - скуки меньше.
   - Эт точно! Почесать языки никогда не вредно, если для дела безвредно, - согласился, садясь рядом Каин, ставя блюдце с выпивкой подле. – Да и нужда пришла поболтать про агента по сбыту Пройдоху. Ты не забыл нанести ему визит с вежливой улыбкой?
   - Как можно? Георгий Исаич! Такие просьбы я выполняю тут же! Я могу позабыть заскочить в сортир, но позабыть забрать башли!..- воскликнул, самодовольно ухмыльнувшись, отставник Кривуля. Он в эле-гантном штатском прикиде, вместо всегдашнего камуфляжа, в новых штиблетах под цвет свинца и в тон костюму, а обнову на ногах Стяг выставил напоказ, играл туфлями. Ну и стрижен по моде и благоухал одеколоном «ралли». Ему нравилось выглядеть как с картинки в пику «воробышкам» в адидасах. В тех легко угадывалась уголовная сущность сегодняшней бытовухи, а отставник обожал криминалов в кино. И стре-мился походить, если не разворотом дела, то хоть внешне. – Я готов от-читаться!
   С этими словами он щелкнул пальцами – жест, тоже из кино – и амбал из спортсменов за соседним столиком тотчас вскочил и подал папку в кожаном переплете.
   - Досье? – Каин отпил наполовину из стаканчика, кинул на язык кругалик лимона, пережевывая, сморщился. Но тут же усмехнулся и качнул головой. – Однако, вышколил ты «воробьев»!
   - Договор дороже пиастров, Георгий Исаич! - осклабился бывший прапорщик, а нынешний разбойник. – Тут полторы штуки «зеле-ных» и бумаги отчета Пройдохи по вашей просьбе и приказу. Я просил его писать понятней, а чем интересуетесь, доскажу на словах.
   - Выходит, ты снял пятнадцать кусков, - сказал, хмыкнув, адво-кат Егор Бугров. - Шустро раскрутился умный бобёр Пройдоха! Не ожидал такой прыти. Ты-то доволен?
   - Еще бы! Другой такой наколки нету?! – отозвался Стяг, пока-зывая розовые дёсны в радостном чувстве. – А то бы еще постарались!
   - Будет дельце, непременно попрошу исполнить. Сам понимать должен, моя служба тоже справилась бы, но - мелочь. И времени не-хватка. Бумаги я на досуге рассмотрю, а ты излагай детально на словах. Что тебе выложил под страхом быть изнасилованным паяльником госпо-дин Карпинский он же Пройдоха? Или особых мер принимать все же пришлось? – перехватил нить беседы Каин, с приложением ухмылки.
   - Нет, он пужливый оказался. Я, как бывший защитник ар-мейских материальных ценностей, могу за то клятвенно любой орган подставить. Это за идею мира во всем мире можно выдержать муки ада на раскаленной сковородке, а за деньги - шалишь, дураков мало! – Генос-се вор пренебрежительно взмахнул ухоженной и маленькой кистью руки и взялся за свою чашку кофе. – Он побоялся вида жареных яиц в ме-шочке! А я пообещал ему для удовольствия такое диетическое блюдо.
   - Да уж, удовольствие не из приятных. – Адвокат Бугров до-пил остатки из стаканчика, зажевал лимоном, поблагодушествовал и по-ощрил: - Ну так, что расповедал нам про свои хитрые делишки большой махинатор сээнгэвских просторов?
   - Про аферы он рассказал подробно словами, а подельников сдал с адресами по списку без всяких упрёков совести. И даже с радо-стью на морде!
   Каин кивнул и объяснил причину беспримерной подлости.
   - Так ведь, как истый христианин или гражданин иудейской конфессии, он не захотел страдать в одиночестве!
   Прапор Стяг теперь надолго припал губами к бокалу пенного напитка, по щелчку пальцами принесенного официанткой, затем салфеткой вытер губы, небрежно скомкал и вбросил бумажку в остатки пива. И с выражением славно исполненного долга на не худом уже лице, стал пе-ресказывать беседу с Пройдохой. И в заключение огорошил:
   - Только он вас вычислил!
   Егор Бугров вскинул в удивлении бровь, внимательно осмот-рел бывшего вояку, отметил перемены в манерах и в преображении есте-ства от добротных харчей, с кривой ухмылкой поставил диагноз:
   - С хорошей подачи чего не сотворишь, Николай Сергеич? Ты хорошо выглядишь, но стал беспечным. А язык, сам догадаться должен, - враг. Ему место за зубьями рта. Иначе - последствия чреваты многими неизвестными. Да и жизнь полна примеров. Но, я полагаю, ты сможешь извлечь уроки. Дело-то было у нас - пустяк…Так что, рад был пообщать-ся. Будь здрав!
   Бугров поднялся, взял папку, пожал отставнику руку и напра-вился к выходу. И вдруг вспомнив, что кончаются сигареты, свернул к стойке бара.
   - Пачку «кэмел», друг мой!
   Бармен наливал мордоворотам пиво, те еще недоперепили. Один амбал оборотился на Каина, с грозным видом рыкнул:
   - Ты што, козёл?! Не вишь, хмырь занят! А ты базлаишь! Да за такие дела тебя…размазать и…
   И, поднимая короткопалую ладонь, сотворяяя угрожающий жест, буравил Каина злым задиристым взглядом зверя, а муть в голове мешала заключить мысль. Адвокат, как всегда, добродушненько улыбнул-ся и проронил:
   - Нельзя ли повежливей? Наивнейший сударь.
   Такая улыбка обескураживала многих, но не смогла тормоз-нуть поддатого и крутого.
   - Чи-воо-о?! – протянул тот с изумленной ехидностью. - Ты хочешь стать в позицию ома-а-ра?! Сышь, Павлуха? Он желаит иметь расс-пред-вал в жжо-пе!
   Амбал выглядел очень широким в плечах, но на голову ниже Каина. И стоял, воздев подбородок. И дышал адвокату парами спиртного и кислого, и агрессивной яростью с запахом лука. А лук Егор Бугров не терпел. Чеснок в колбасе уважал, а лук…
   Но Каин сдержался, поморщился и пожал плечами.
   - Ну зачем задираться, синьор?
   Возможно, он тут же ушел бы, но бармен, приняв деньги, за-мешкался, копался где-то под прилавком. А амбал между тем вскипел.
   - Ну, ты достал меня, падла!
   И в руке его оказался откуда-то нож. Щелкнула кнопка, и се-ребром брызнуло выкидное лезвие. Обыкновенный урка-баклан, нагуляв-ший жирок на харчах, добытых разбоем, думать не приучен. Нож у него аргумент из главных.
   Но и Каину некогда думать. Он сложил в кулак жесткие пальцы и нанёс удар в открытое место под подбородок, в подставленный кадык. Стукнул о пол нож: подгибая ноги, опустился на линолеум баклан, блатная и жадная птичка.
   Его напарник запоздал с реакцией на ситуацию. Он слишком медленно снимался с тумбы, тупо оценивал положение и затем долго ис-кал глазами подручный материал, а когда нашел и зажал в лапе бутыл-ку, оказалось поздно. Подскочивший «воробышек» отставника Стяга уда-ром ноги в пах лишил того иллюзий. Амбал сложился пополам и, закру-чиваясь юлой и широко зевая губами, пристроился на полу к подельни-ку. Для полной гарантии от беспокойства, «воробей» двинул тому и дру-гому по ушам носком обувки.
   Егор Бугров взял с прилавка сигареты, открыл пачку, нервно закурил. Пару раз торопливо затянувшись, проронил подскочившему Стягу с помощниками.
   - Спасибо, ребятушки.
   - Нормально, командир, - отозвался один из команды отставни-ка. – А ты крутой. Мы думали, ты головой только шурупишь, а в общем - лох. Такой удар! Он может врезать дуба.
   Каин пожевал губами с сигаретой, щурясь от дыма, пояснил:
   - Он подставился, а думать когда было? Да и не крутой я, и нервы ни к чёрту. А этих, если неотложка не потребуется, отвезите за город, в посадке бросьте…Сложилось нехорошо, но нарвался на неприят-ность он сам. Да и за нож отвечать надо. Менты нам…
   - Зачем?! – удивился отставной прапор Стяг. – Они между со-бой базар перетирали. Вон и нож один против корефана выхватил! Все видели!
   И внимательно посмотрел на бармена, растеряно перетирающе-го стакан. Адвокат тут же согласился.
   - Но, чтоб в одну дудку дули. А если оклемаются - пенделя! И скорую вызовите. Но сдавать на улице, на лавочке пристройте. Кафешку не подставляйте.
   - У нас не попрыгают, - заверил бывший прапорщик, а нынеш-ний шустряга из бандитов. И осклабился. – Платить потом много надо, а у них кроме дымохода сзади ничего нет.
   - Хорошо. Всё решили и ладушки. Пошел я, - откланялся Каин.
   И уже потом подумал, что отчего-то стала складываться цепь случайных неприятностей, какая может тянуться долго иль бесконечно. Или приборзел на жизненной стезе?

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

_____ *** ______
      - Сегодня задержимся, друг мой и брат по напиткам, - сказал адвокат Травкину, когда в конце дня тот явился докладом за день про-шедший. – Домашние к твоим опозданиям к ужину попривыкли? По наивности в блуде не подозревают?
   - Куда им деваться? Жизнь такая, что бьет бревном по голове, - промолвил майор, настороженно глядя на шефа. – Но при таких бабках моего оклада и жалования от вас, командир, прощают и блуд возможный. Тем более, он в моду входит, и по ящику только о нем и толкуют. Но мне в морду глядят недоверчиво, с осуждением и угрозой лишить интим-ного оснащения. А что, всенощная предстоит?
   - Не знаю насколько, но забежать в одно место придется. Об-мозговать кое-какие делишки надо. Поедем в чертоги генерала, то бишь ко мне.
   - Я не намозолю ему глаза?
   - А нам всё едино без него не обойтись. За Панаса потолко-вать пришла пора. Наших с тобой усилий не хватит, чтоб открутить голову бандиту, а кроме генерала помощь кто окажет? На такое дело простые менты не годятся, ОМОН или СОБР нужон. – Егор Бугров обставил довод интонацией, жестами и мимикой разных ухмылок. – Пойдем целовать генералу зад. Авось, снизойдет и выслушать изволит без командирского рыка. Я, правда, его донимаю частенько нравоучениями на злобу дня, а вот допек ли, чтоб внял?
   Что верно - не брехня собачья. Много раз сиживали они по-мужски на просторной кухне, слегка выпивали, закусывали салатами да картофельными дерунами, до каких охоч Семен Ефремыч и просил поча-ще готовить. Мельком глядели в «ящик», где постоянно торчали строите-ли новой жизни и радетели демократии. Терещенко бурчал по их поводу что-то невразумительное, но желчное, а Каин не внимал. Он давно понял суть растащиловки и к мнениям политической шушеры относился как к эстрадным номерам на артподиуме. Впрочем, так принимали их многие из народа, да перечить не имели времени и средств. Мысли были про жратву и многих взял голодомор.
      Как-то на очередной всплеск генеральского сарказма, адвокат заметил:
      - Они болтуны, батя, эквилибристы слова, ты прав на все проценты, и история не поспорит. Но кто-то же должен подправлять те-чение жизни?! Потому как, если положиться на сих сынов отечества, то заимеем не только макияж идиотов, но и имидж дураков! А ты, я гляжу, сам по себе, как облезлый старый кот, отсидеться хочешь.
   Генерал оторвал взгляд от телевизора, посмотрел на зятька поверх очков. Дома он надевал их, домашних не стеснялся.
   - Да ты обнаглел, Егорий! Раньше будто оговаривался, а теперь полностью перешел на короткую ногу!
   - Так ты мне родственник, батяня! И блеск погон твоих я чту не хуже младшего сержанта! Впрочем, мне условности до дяди Феди, я сам звание тебе выбивал, прилагал руку. И не обижаю тебя, надеюсь, уп-рёками. Да и всех обзываю на «ты». К богу-то все на «ты» обращаются, по панибратски! Или ты выше сидишь?! Может, президента на «вы» пого-нял бы, когда б усомнился в его бескорыстии. А, слухи ходят, наш оско-ромился. Чадо его, руку запустило в закрома по локоть или дальше… Да ну их! Нам о себе думать надо! – примирительно воскликнул Егор Бугров, обнажая зубы.
   - Тебе-то что?! Сыт, пьян, сколько надо, и нос в табачных крошках! В безработных не ходишь. Да помимо адвокатской конторы кое-что прижимаешь к пузу. И в банк, поди, не в один руку по локоть засу-нул. Я вот думаю иногда. Зачем тебе ремесло адвоката? Ты ж прирожден-ный делец! Буржуй, акула капитализма! Или ты уже влез в шкуру запад-ного адвоката, даешь советы миллионерам и на ихнем говне гать кла-дешь в президенты? - Генерал заискрился глазами, пятерней потёр шерша-вую и дряблую щеку и стал колыхать ложечкой кофе.
   - Да нет, батя. Я покамест простой адвокатишко. И то служу, потому как птичек жалко. – Каин задрал глаза, поискал на потолке вос-поминаний бытия. – Ты не знаешь, как я начинал. Защищал я в те поры, которых велели. И умудрялся в совковые времена, как ныне обзывают дураки с глу****енчиками то спокойное состояние жизни, вытаскивать на малые сроки таких субчиков, что молва пошла как об умельце пома-зать дело маслом. Но «баранов» в конверте я судьям и следакам не всучивал. По простоте ли наивной или наитию, я изучал дела подзащитных, находил нюансы в обстоятельствах, перенимал судей где-либо в укромности и проводил беседу, взывал к милосердию и справедливости. Ить закон есть суть не только юрдикции, но и нрава сущих! Разумеется, в зале судебном блистал красноречием, хотя лавры Кони меня не прельщали. Я искал сострадания и… находил. И по сей день не имею в клиентах крутых и отморозков. Только несчастных, под случай попавших.
   - Ага. Тебя, зятёк, послушать, так ты ангелочек. Приделай кры-лышки, дунь в зад и ты полетишь в райские кущи, души блаженных об-лапошивать. А ты живодёр. Уж я точно знаю! – Тесть то ли пробовал Каина на зубок и дразнил оттого, то ли выплескивал раздражение. В глазах злой блеск оставался. – Вы-то считали меня кабинетным болваном, чуркой. И я не мешал вам выстраивать мнение. Но махнул, было, на кру-говерть жизни. А ты вернул мне интерес к службе, зятёк. Каюсь. Мне вдруг стало интересно наблюдать за новым и умным поколением воров. Я почему содержимым «ящика» интересуюсь? Там воры сидят, которые власть вершат, законы под себя строят! И я сравниваю с вами, которые мелкая сошка снизу общества. Норов один и только масштабы разные! А ты мне про сострадания. Народу кто сострадать будет?!
   - Вот! Время изменилось настолько, что и ты стал понимать. Нельзя сидеть чуркой, как ты выразился. С бардаком бороться надо, о народе не только глаголить со всяких трибун, но и помогать ему, где можно! Оно, твоё кресло должно питать карман и голову! – Сгоношил мину ментора и ухмылку адвокат Бугров. – И я гляжу: работа в ментов-ках закипела! Стало мало пьяных милиционеров, и гаишники отказываются подставлять карман. Порядок! Ты для них хучь спецтехнику выбил? Ну, иномарок вам несколько штук губернатор выделил, чтоб не стыдно начальству ездить, с бензином полегчало, оружие в кобурах ментов заимелось заместо сигарет с зажигалками. Жизнь пошла, буцай бандитов лежачих!
   - Подначивать ты мастер! А спросить, где взять денег взять на оснастку органов не догадался. Так, где они завалялись? - ощерился гене-рал, переводя спесивый взгляд на рубашку в квадратиках и на штаны с лампасами: наряд, в каком прозябал в доме. Поискал и нашел пушинку на брюках, смахнул.
   - А ты поплачься в жилетку! Мэру или главе обладминистра-ции Ходыреву. Посочувствуют, уверен. Но я бы сначала работу показал. Хошь занюханного бандюгу на скамейке в суде! Мы ить толкуем с то-бой, батяня, об одном и том же.
   Егор Бугров перенял досадливый взгляд Терещенко, встреч вы-ставил усмешку.
   - Толкуем об одном, а творим разное! Ты воруешь, я взятки беру!
   - Перестань, папуля. Взятки брал не от красивой жизни, ты не спартанец по духу, и я не воровал сроду. Работали, обходя закон, да. А теперь воровать вовсе не у кого. Бандиты отбирают у всех подряд, чинари грабят государство, а простой народ скрипит зубами, глядя на непотребство. Каждый при своём, - поморщился, изложив протест, Каин. – Но что делать нам, нормальным людям, которые хотят трудиться руками и головой? Хоть это ты знаешь?!
   - Ни хрена я не знаю. Довели! Ушел бы в отставку, да как подумаешь, что перебиваться надо будет на пенсионные, а их сильно прижиливает государство, так хоть ..в петлю! Или ствол засунуть в рот!
   И Терещенко сильно стукнул по столешнице сухой дланью. Посуда звякнула, но не рассыпалась – стол крепкий, из дуба, и вековой.
   - Батя, батя! Ты бы другую запел песню, когда б прошелся по задворкам города да нюхнул аромата обители простого смертного. И про-зябание твоих мусоров, со слезой кротости берущих мзду с челноков и старушек, торгующих старьем иль подворным продуктом, сравнимо ли с житухой тысяч уже удавившихся от безисхода? Нет, жизнь твоих мусоров - всего лишь суровое испытание на стезе добродетели! Ты заруби себе на носу такое. А потому давай посочувствуем тем бедолагам, страдающим за грехи имущих власть придурков разных мастей, да помянем души, уст-роившихся уже в смрадном аду или в благоуханном эдеме. Заглушим боль сердца потреблением зелья. Аминь!

_______ *** _______
   И вот Каин притащил Григория Травкина в большой дом, ввёл в хоромы, представил домашним и принудил поужинать. Потом женщины стали прибираться, а мужчины перешли на кухню, дабы другим не мешать и самим положением не стесняться.
   Квартиру, на предмет выявления «жучков», служба генерала проверяла регулярно, сегодня прошлась и по особому настоянию Каина, но и сама служба могла внедрить «стукача». У всех нынче свой интерес, особенно за приличную плату. Потому Егор Бугров предварил мужские посиделки просьбой к майору.
   - Ты бы пошарил, Гриша, местных тараканов. А вдруг распло-дились за пару часов?!
   Травкин достал из кармана коробок, на манер портсигара, по-бродил с ним по комнатам и доложил, что мальчишник проводить мож-но, если нет приборов за пределами строения.
   - Ну, от «Лазаря» надо в бункере прятаться, - с печальной ух-мылкой резюмировал Каин. – Но мы станем обсуждать вопросы глобаль-ного направления и без деталей, а сроки обговорим позже. Так что пу-щай бдят.
   Затем Егор Бугров попросил половинку, прелестнейшую Юленьку, сообразить им кофейку, к нему приложения в виде печений и рома. Курительные причиндалы сам на столе выметал и надавил в кар-мане кнопку прибора «щелкунчика», - тот гасил желания знать чужую тайну. Каин не уставал учиться у жизни и соответственно оснащался.
   Они закурили, походя пригубливая кофе и раздумчиво пере-глядываясь. Терещенко лишний раз, и почти равнодушно, оглядывал май-ора, которого, видел, возможно, где-либо мельком, как нижнего чина. По-нимал, что служит тот интересам зятя. А каким образом? Таскает «кашта-ны», закрывает грудью от бандитских пуль? Или просто крышует име-нем державы? За камуфляжный вид при автомате, огребает бабки?
   Травкина же генерал смущал. И домашним видом, почти за-трапезным, если не считать лампасы на брюках, и рыкающим басом, и миной недовольства на, грубой лепки, физии. Манера держаться тоже, если не презрительная, то пренебрежительная точно. Недоволен уст-ройством жизни хозяин дома.
   - Ну вот, товарищи и господа, можно и покалякать, - разрушил ненужную тишину Каин, отхлебнув из расписной чашечки с золотом по кобальту. – Ты, батя, как главный мент по городскому порядку, если нетрудно, поделись. Можно терпеть вечно бардак, когда знаешь, кто его строит? Знаю, на каждый шухер менты являются и факт стрельбы и трупы заносят в протокол. А потом - до следующего раза. Когда же остановка? Ждем приказа сверху? Но при нашем ханыжке пока что раздают суверенные кресла. Там они еще власть не устаканили. Тут как?
   Терещенко едва не поперхнулся кофием, отряхнул с ковбойки брызги и окрысился на зятя.
   - Ты что, нахал, крайнего ищешь?! Так когда большой умник, сам мог бы вычислить, кто бардаком заведует. Хочешь спросить с меня?!
   - Ах, батя! Ты хорошо знаешь, что твои охламоны в погонах, при всяком раскладе, готовы только алкашей шмонать да документы тре-бовать на вокзалах у бомжей и безработных. Ты глянь возле районных, да у горотдела, сколько машин имеет милицейский люд. Они пойдут ме-нять свое добро на бандитские пули?! То-то! Потому никто с тебя шкуры спускать не будет. Служи спокойно. Я про людей без погон, но оружных толкую. Вы и сами боитесь и депутатов стращаете соловьями-разбойниками. А соловушек тех надо бить и они поубавятся. Всё просто! – адвокат стряхнул с сигареты в пепельницу вершок, нахмурился, с собо-лезнованием взглянул на генерала. – Я знаю, что в городе строит бардак не только Панарин. В мутной воде многим способно карасей под жабры хватать. Но я имею в виду не зародыши местной мафии, а пока именно Панаса. Пока - он ключевая фигура! И убирать надо его. Отдай приказ своим ментам. Вот ему, - Каин ткнул сигаретой в сторону Травкина, - прикажи, придай людей из других отрядов ОМОНа и СОБРа, а мы уже постараемся послужить отчизне. В городе же спокойней станет!
   - Вишь, мудрец. Как заявляет! Кто ты такой, чтоб таким обра-зом служить отчизне? Ты член мафии! – загремел генерал Терещенко, как всегда при возмущении, не сдерживая ора. Лицо побагровело и дрожали брыластые щёки. - Ты руками органов желаешь свести счеты с конкурен-том! Так или не так?!.. Заткнись, теперь говорю я! Недавно в городе осо-бым отрядам протрубили общий сбор и рейд по улицам. Шум был – пре-зидента ждали. А я потом выяснил: у твоего офиса засекли машину мо-лодчиков Панаса! И ты забздел быть убиенным и поставил на уши весь мегаполис! Устроил кино. Почему меня не поставил в известность?! Сни-зойти не хотел или ...
   - Да рыпнулся было к тебе, а тебя дернули на совещание! – Скукожил лицо Каин в неудовольствии. - И к лучшему всё сошлось. К тебе сунешься, а в секретарской - стукач. При такой жизни нас скоро в постели щелкать на фотки станут.
   - Ладно, проехали. Вопрос другой! Ты убиваешь только личных обидчиков? Глушишь братьев по разуму, кличку чтоб оправдать? Из спортивного интереса?!
   - Да что я, убивец?! Кто тебе сволочную информацию слил?! – попер, было голосом Егор Бугров, но вовремя спохватился и сбавил тональность. – Ты даешь, батя. Конечно, случается пересечься дорожкам моим со всяким деструктивом, охочим хапнуть из-под чужого носа. Приходится вразумлять.. Но чтоб замарать руки и взять грех!.. Не так давно крупно обиделся на меня Панарин. Не из-за бабок! Не понравились ему некоторые умозаключения, высказанные мною в лицо. Вот тут дело завернулось круто. Пообещал меня перевести в жмурики и уже, как я понял, отдал приказ по ускорению процесса.
      - Я боюсь за тебя, Егорушка, - неожиданно обронил Терещен-ко, потупясь и уворачивая, враз измененное лицо. – Оттого и рычу аки лев на тебя. Чтобы стерегся, не подставлялся. Ты муж моей дочери, и она довольна жизнью с тобой. И я не враг ей, - отец. Вы еще молоды, скоро родится у нас с Верой Васильевной внук…Может, не трогал бы ты Панаса? Зверюга он, не устоит перед преградой, а у меня нет еще нужных силёнок, чтоб в подвал засадить. И начальство кричит про права, мать их…
      - Вот-вот! Милиция его боится, порох в сусеках отсырел, мы с майором не станем ввязываться и полезем под диван. А Панас тронет! Трогает! Да если бы только меня, - озлился тут же Каин, наливаясь доса-дой.
   Григорий Травкин, слушая семейную перепалку, перегонял из угла в угол рта сигарету, разглядывал оппонентов и внутренне усмехался пустому спору. Но все же не выдержал и влез в разговор. Зачем, и сам не мог потом сообразить.
   - Зятёк ваш, господин генерал, куражится потому, что хватать за рога Панаса будет моими руками, усмирять станет автоматами группы «Сапасан». Так что вы особенно не волнуйтесь за его драгоценную жизнь. В постель к вашей дочке он каждую ночку исправно вкатится.
   С некоторых пор майор Травкин, поприкидывав обстановку сил в городе, пришел к выводу, что он тоже фигура в раскладе не по-следняя, а Каин, по сути, без него – пшик и фукс, пустое место. И пото-му, верно, убавил в уважении шефу, заметно прибавил в цене своей осо-бе, и сейчас встрял в семейный раздрай. Совершенно забыл, проказник, что амбиции чаще всего полезней держать под спудом. А еще упустил из вида, что те склоки разводятся не в каком-то царстве иль государстве, где без народа монарх ничто, а живут в шумном городе, где много людей. И его, Гришу Травкина, легко заменить.
   Да, самолюбие, самоуверенность и непогрешимость советники не самые лучшие. И в том конкретном тексте смахивают на наглость. И потому застольники удивились настолько нестандартно, что распахнули рты. И в немой сцене пробыли несколько секунд, а командир «Сапсана» за те мгновения успел понять, что он дундук, долдон и каналья.
   Покамест Терещенко прихлопывал челюсть и поднимал с по-ла сигарету, Каин успел хлебнуть кофейку с ромом и утвердить на фи-зии мину уничтожающего сарказма. И врезал клеврету по самолюбию.
   - Тебе, майор, тоже жалко собственной шкуры. Эта болезнь сидит в тебе с молодых ментовских времён. Ну, ты помнишь…Много в тебе и неблагодарности. Недавно ты провел переоценку и возомнил себя брильянтом. А в жизни всё сложнее, Гриша. И считать надобно не со своей колокольни, а взбираться на реалии жизни. Ты, правильно думаешь, что без тебя в нынешнее время стою мало. Ты моя броня, громоотвод и крыша. Всё верно, но всё минёт, тучи с неба ветрами перемен снесутся, как сказал бы поэт. И тогда я смогу работать без твоей опеки. Защищать меня и других станет государство. Держава, Гриша! И уже скоро. Как только мы устраним панариных и станем строже приглядывать, чтоб не появились иные халявщики, пресекая их на корню. Время такое настанет, верь, мой всё еще глупый товарищ. Я ить неспроста ввел тебя в акцио-неры нашей братии хитрованов. В благодарность! Предвидя твою явную безработицу, потому как тебя, как только прознают про некие делишки, турнут в копчик буцой на дальнее расстояние.
   Бугров ткнул в пепельницу окурок и заглянул в хмурый лик силовика. Тот явно был в другой посуде. Щеки горели пламенем то ли стыда, то ли негодованием оценкой. Или состоянием истукана недоволен, когда слушаешь назидания и не можешь послать ментора в иное место. Заработал следствие сам.
   Непроизвольно Травкин схватился за галстук и послабил удавку.
   «А хрен с ними! – сказал себе майор. – Каин прав. Жизнь со-бачья и все злые… Акции те пообещали еще когда, а вот в глаза им глянуть…»
   Он лизнул кончиком языка вялые губы, криво, с обидой оск-лабился.
   - Акционер из меня…Бумаги в твоем сейфе, а процент на учете. Сколько хоть стоит процент-дивиденд?
   - Ты паразит, майор! - прорычал Терещенко, возвратившись в реальность с сигаретой из-под стола. – Ты за что обозвал меня господи-ном?! Да я, если бы ты не гостях за моим столом!..
   Он гневно смотрел на Травкина и руки его дрожали.
   - Погоди, батяня! - остановил его жестом неспокойный зять. - А то мы дурацкий базар разведем. Щас все и всех в ящике погоняют господами. Им так хочется. Все, которые ниже – быдло, а оне - господа и мразь, ловчилы хватать из рук истинных хозяев и господ положения жирные куски. А ты слушай сюда, Григорий Валериевич! У тебя пять процентов от всех акций нашего кильдима. Ты что-то имеешь, поверь мне! Помимо зарплаты в ментовке и тех пяти лимонов, которые платит Фонд наших талантов. Пакет с бумагами можешь получить хоть сейчас на руки и отвезти домой, похвастать перед супругой. Тащить?
   Каин сжал губы, сбочив голову, смотрел на наперстника и ждал ответа, слушал тишину. Генерал снова откинул нижнюю челюсть, поверженный в эпатаж. При нём, не стесняясь в цифрах, открывались тайны чужого бюджета.
   Тишина продолжалась, а молчание – знак согласия. Адвокат быстро вышел, но скоро вернулся, и бросил на стол перед Травкиным бумаги в объемном конверте.
   - Вынудил меня, Гриша, своей нетерпеливостью. Секрет наших отношений выдал тестю. Болван! – сказал Егор Бугров уже со сдержанной ухмылкой. Досадуя, впрочем, больше на свою несдержанность.
   Терещенко наконец понял свою бестактность и, прихлопнув рот, уткнулся глазами в стол, поглощенный мыслью о старческой и, в общем-то, никчемной обиде, если строго рассудить. Никто и ни за что ему не должен. Это он должен. Утереться платком.
   Что он и сделал, и придвинул бутылку с боржоми, налил в стакан и запил зряшное, вроде бы, чувство отверженности от красот жизни. Но вдруг озлился и грюкнул ладошкой по столу. Сердито проба-сил:
   - Ладно чирикать вам! Вернемся к нашим баранам. Что-то ты говорил, Егорий, про мафию и бандитов. Будто их колошматить предла-гал.
   - Вернемся, - согласился Каин. Собираясь с мыслями, он на-блюдал, как майор неловко и нервно перебирает листы ценных бумаг в конверте, стесняясь их выудить на свет божий, и борясь с любопытством. – План самый общий. О деталях можно условиться и потом. Предлагается ударить под корень. У вас есть наверняка списки, да и Григорий Вале-риевич взял на учет всех болванов Панарина, адреса и маршруты, привыч-ки. Выберем ночку и выбьем всех сразу. Людей дашь?
   Колючим взглядом он забирался в душу Терещенко, но губы держал в едва скрытой усмешке. Требовал, умолял, заранее зная отказ.
   - Ночь Варфоломея желаешь устроить? Забыл, что в истории нельзя повторяться?.. Можно насмешить, - ответил Терещенко, сторонясь каинова взгляда.
   - Ну, это словоблуды придумали и оснастили примерами не-удач. Которые предпринимали историю повторить, плохо продумывали операции. А у нас задачка попроще. Устранить прежде Панаса, остальные разбегутся, - отбоярился адвокат и посмотрел на Травкина.
   Тот грел о бумаги душу, рук от конверта не отрывал, но ше-фа поддержал.
   - Работу мы провели кропотливую. На счету банды много трупов и за каждый они вышку имеют по закону. А пока пишут новые законы, а старые молчат, нам надо работать по их примеру. Они на за-коны плюют, так плюнем и мы. Провести операцию, чтоб бить их на месте. А в бумагах показать как бандитские разборки. Другого выхода не найти и потерять время.
   Майор смотрел строго, говорил убедительно, но эффект полу-чил обратный.
   - Вишь, как вас в мясники потянуло! – воскликнул генерал. - Нюхнули безнаказанно запаха крови и их понесло! Вы что, боги, чтоб жизни иных лишать?! Самосуд учинять! Такую мразь изводить судом на-рода надо!.. Вам разреши порезвиться!…И мне суд грозит! На скамейку садиться на старости лет, если пронюхают власти, даже за разговор этот!…Умысел вменят!..Я понимаю: вы молоды, мы старики, но списы-вать на молодость глупости не позволю! Есть власть, значит, закон есть! Вот по закону и действовать!
   - Опять волынка, - махнул рукой адвокат и спросил: - У тебя есть что взамен предложить? Чтобы народ на улицах не гибнул и от страха недержанием в домах не страдал?! Это ж работа органов – защи-тить граждан от насилия. От любого насилия, а тем более от убийств! Ты не хочешь даже подумать, а нам-то что?! Сводить счеты с бандитами у меня нет причины. Это они со мной сводят, а я стану защищаться. Но от нечего делать рук марать не стану!
   Брезгливо морщась, адвокат принялся раскуривать сигарету.
   Генерал полапал пальцами подбородок, пощупал жесткую ще-тинку-однодневку на скулах. Он понимал, что предложить нечего, а изо-бражать глупость не стоило: она явочным порядком проступила в чертах лица и позе.
   - На пенсию мне собираться надо. А вы уж потом с новым начальст-вом…
   - Да выбрось ты из головы дурное! Глянь вокруг, посмотри в ящик! Ты видишь, что делается и всё беззаконно. Их на ходу выдумыва-ют! Еще работает девиз: что не запрещено, то можно. Хитро как! Тащить по карманам государство, выходит, никто не запрещал!..Никто ничего не узнает. Твои ментовские патрули из дежурок по ночам не выползают, а начальству, что ты доложишь, то и на веру примут. Или не так? – жест-ко, в сердцах сказал Каин. – Людей даешь, командиров групп вызовешь сюда и тут отдашь приказ. – Егор Бугров ткнул пальцем в столешницу. – Втемную ОМОН и СОБР использовать нельзя, ребята должны знать, что идут на святое дело. Мстить за поруганное достоинство, за смерть про-стых людей, а то и близких. Есть и такие среди ментов. Но подумай, с кондачка не решай. Мы не сможем прикрыть тебя от начальства, это верно. Но в нашем деле есть нюансы. И если ты не захочешь отдать приказа, мы всегда сможем сказать, что действовали без тебя и от себя. По молодой глупости. Заговорщики! - всхохотнул Каин.
   И тут генерал продолжил бодягу:
   - Идёте в самоволку! И на закон плюете! А как же правовое государство, которое строят демократы?! – Терещенко поджимал узкие и сухие губы, смотрел богоравным идолом. Спрашивал за грехи и укорял.
   Адвокат понял, что старый хрыч выверяет на прочность идеи и глубину фанатизма. И качнул головой.
   - В правовом государстве министры не получают в подарок недра земли и фабрики с заводами в личное пользование, а бандиты си-дят по тюрьмам. Люди не сидят без работы, работающие - без зарплаты, а пенсионеры не лезут в петлю, не бросаются под поезда и всякий транс-порт от безысходности. И закон там равен для всех!
   - Не станете же вы бросать гранаты, чтобы взломать дверь. Там семьи у них, соседи! – Терещенко улыбался углами губ, тер свежую щетину на щеках, искал лишний довод…И нашел! Произнёс уже с торже-ством. – Я прикажу арестовать всех, как только мне доложат…Нет, когда я лично увижу труп Панарина! И прикажу, при сопротивлении бандитов, стрелять на поражение. Парни сейчас обозлены на ублюдков, так что поймут приказ правильно.
   Бугров и Травкин переглянулись. Майор выразил согласие, послабив желваки, адвокат, чуть помедлив, кивнул.
   - Хорошо, батя. Прикажи, чтоб соколы поклевали досыта на нашем празднике. Надо, чтоб те убегали. А в плен не сдавались. Кстати, у Панаса на днях большой гудёж – тридцать три года стукнет. Удобный день, но отпадает. Посторонних много и охрана на особом стрёме. – Каин поморщился, собирая мысли, и тут же лоб прогладился, глаза засветились. – Но на другой день они захотят взять своё! Хорошо выпить за здоровье главного бандюги! И непременно в присутствии шефа, чтоб восторгаться глазами, а то и побросать вверх. Но знать присутствие на таком балдеже Панаса, надо твердо. Иначе – провал!
   - Да нет, командир! Варианты надо иметь, - сказал Травкин и посмотрел на генерала. Но почти равнодушно, едва не с досадой и не ожидая свежей мысли, - помощник он никакой.
   Адвокат согласился.
   - Конечно, прикинем со всех сторон. А как же? Помнить на-добно, что жизнь полна неожиданностей!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

_______ *** _____
   За три дня до празднества дня рождения, главный бандит го-рода навестил двоюродного брата Вадима Бондарева. Тот встретил Пана-рина на подъезде, на горушке довольно обширного лесопарка для отдыха, откуда вид простирался заманчивый, вдохновенный и русский.
   Прошло не мало времени, как обосновался родственник на ба-зе отдыха и вступил во владение хозяйством, но ожидаемых коммерче-ских результатов не получил. Он не подозревал, что на этом этапе разви-тия здесь просто невозможно иметь прибыль. Такая задача Панариным не ставилась изначально.
   А новый хозяин старался. Заимку Вадим облагородил, в пру-дах развел разных рыб, в лесопарк запустил благородных и даже пятни-стых оленей, издалека доставили кабанчиков. Но рыбаки и охотники прельщались тем мало, - шел сезон охоты на деньги и на людей.
   Налёг Бондарев и на экзотику. Из далёкого Альбиона привезли на расплод диковинных абердино-ангусов, животных, похожих на крупных собак Баскервилей, но только с рогами и с глупо-доверчивыми глазками. Их нежное, тающее во рту мясо-бекон очень любил кушать престарелый и дорогой Леонид Ильич, еще больше обожала потреблять тех животных дворня доброго генсека и всяческие халдеи, но новых и разных крутых ну-ворищей такой деликатес не совратил, не подвигнул потрясать баксами.
      Почти прогорел на том начинании Вадим. Он удручался, а Валерик Панарин, разглядывая с высоты холма простёртые красоты ту-тошнего рая, благодушествовал и бодрил:
   - Ничё, Вадимка, всё путём! Изыщем и другие брэнды-хренды! Твои старания по экзотике - хорошая нам реклама для богатеньких лохов. Мы им придумаем замануху!
   И верно, по городу ширились слухи про пансионат с чудесной экологией и интересным отдыхом, любопытство влекло посмотреть, прикоснуться к высокому на природе и малость отдохнуть от дел. Клиенты были и платили баксами. Не очень, конечно, чтобы много, но молву поддерживали: Панас держит стоящее дело.
   Панарин еще не ушел от рэкета, да и не скоро воротить нос от доходного ремесла собирался, но планы имел далеко идущие и загре-бущие. Вынашивал идейку заняться бизнесом с энергоносителями, где кормушка наполнена жирненьким и менее рисковым. Нефть и газ при-влекали мысли.
   И еще чуток полюбовавшись панорамой, похлопал брательни-ка по плечу.
   - А что?! Ничтяк! Ты молоток! Поставил дело. Красоту какую развел. Аглицкий парк! Отдыхают тут люди, и хвалят! А тебя отдохнуть от забот не тянет? Ты что-то хмурый. У меня день рождения скоро, а ты подзабыл, наверно. Приедешь поздравить? Да нет, подарков не волоки, у меня их выше крыши! Человеку внимание надо. И звонишь ты редко, ни разу не приехал повидаться. Непорядок, братан!
   Валерик Панарин упрекал с мягкой улыбкой, будто бы изви-нялся, и братишка невольно краснел. Не замечал он времени за хлопота-ми по хозяйству, на суету ближних не отвлекался и, выходит, неблагодар-ным выглядел. А он хоть и был по натуре сельским, но совесть имел. И потому Вадим виновато потупился и проронил:
   - Извини, Валер, не привык я болтаться без дела. А тут столько работы! – Он повел взглядом вокруг и вздохнул. – Прости, Вале-рий Тихонович, если чем не угодил.
   - Ты чего, братан?! Ты это брось, по отчеству погонять! Мы с тобой родня до гроба! Ты проще давай! И никакой работы срочной у те-бя тут ни хрена нету. Теперь без тебя тут справятся, а ты отдохни. Ма-шина запущена!
   - Ты меня прогоняешь? - Вадим Бондарев не повернулся, смотрел на излучину Северского Донца, рощицу, превращенную в парк. Скрывал удивление, но напрягся скулами.
   - Да нет, не собираюсь я отнимать твой кусок хлеба, - пото-ропился заверить Панарин, заметив беспомощность и растерянность брат-ца. – Но просьба к тебе есть. Личная и большая. И если ты отка-жешь…Да нет, мне больше некого попросить…
      - Что за дела? Разве посмею не угодить? Я твой долж-ник…Сколько ты сделал для меня, а чтоб отказал! – с готовностью ото-звался Бондарев и кивнул на особняк, в котором жил. – Перекусим с до-роги и…
   Они, верно, виделись редко. Вадим жил отшельником, но ко-гда приезжал Панас с бандитами, поговорить по-родственному станови-лось сложно. Потому и намекнул Бондарев, что обтолкуют просьбу бра-тельника позже, уединившись на половине строителя и управителя пан-сионата.
   Обедали, как всегда, кагалой, не чинясь заслугами у кодлы, а после Панас распорядился, ткнув пальцем в каждого из подельников.
   - Ты, ты и все! Ноги в руки и вперед! Ловите рыбу, сношай-те вадимовых русалок, играйте в теннис и в футбол, гоняйте кегеля, но - с глаз долой! Нам с братишкой поговорить семейно надо. Давно не видались. И ты тоже топай, кверху жопой! – заметил Игнатию Брынзе, с распахнутым для протеста ртом. – Тут каждый метр проглядывается телекамерами и охрана здешняя дело знает! Вам отдыхать, расслабиться! Залейтесь пивом. А хочешь быть под рукой, потолкайся внизу.
   Начальник охраны с удивлением похлопал глазами и вскинул острый нос. Это что-то новенькое! Всегда Панарин запрещал днём даже помыслить о выпивке, а тут разрешил в пиве купаться. Или что-то зате-ял с брательником? Но мысли хитрый Брынза оставил при себе, бормот-нул: «Все уедем», и потопал за прочими на воздух.
   Он решил ни на шаг не уйти от виллы и устроился в гама-ке, под сенью берез и в компании дюжины пива.
   «Панас что-то задумал. За свой зад он всегда дрожал, как за мешок с башлями, никогда не отпускал меня дальше приёмной офиса, а тут…Нет, он зараза, уже видит себя чистым и отмытым! Мы больше не убиваем, а пугаем, и он думает, что зуб на него никто не имеет! Забы-ли…Бизнесмен хренов! На артистах одних он много бабок сделает!..Ха! А Васю!… - со злой иронией думал начальник охраны. - И процент поубавил. С некоторых только десятину берет, а не третюшку. Хотя, тут ничтяк. Жадность много фраеров сгубила. А пирамиды стригёт, бляха, по полной программе. Молоток! А что ему? Хозяева пятки смажут, а то по-мочат их, и с кого спрос?.. Как-то про нефть с бензином размечтался, да, видно, сорвалось. Так и понять надо! Сколько там крутых крутятся и ка-ждый своё хочет урвать! Кто подпустит к кормушке?! Они охрану держат спецом из афганцев, из этих, от дяди Васи – дэвэдэ. Во! А это волкодавы. Хрен укусишь у них…А тут - пансион для благородных старушек и дам открыл! Ну, какой крутой отстегнет тебе много бабок за свежий воздух за забором города?! Он рванет на Канары, на Гаваи и Мальту! Там жарко, песочек и можно пощупать мулаток!..А сюда…- Брынза отхлебнул из банки пивка и, улегшись в гамак, снова стал искать мысли на бледном небе. – А может, ему братан нашел молоденькую бабу из деревни и он хочет втихаря её потрахать? Чтобы вечера не ждать. В этот кильдим, «быки» шепчут, самых клевых телок и «целок» из деревень возят. А за «целку» некоторые крутые из стариков ба-а-альшие бабки отваливают. Вишь, бляха, в моду у них входит цыпленка схавать. Да и бои гладиаторов завели. А? Ну, бляха, все уедем! Придумали! Чтобы баба бабу за письку хватала на глазах мужиков, таскала за волосы и в лицо каблуком…Ну, ковырялки!..А интересно! В прошлый раз, думал, что баба-мерин пигалицу в бублик свернёт и в манду нос затолкает, а та ей сходу зубами за сиську, да еще уловила за ухо пальцами. Вот заразы! И злые, суки! За башли так рвать друг дружку. На мужика, так тот давно обосрался бы, а эта даже не пищит. Сознание, бляха, теряет, а партнершу на излом держит…Интересно, конечно, только с этого много бабок не снимешь. Приезжает человек десять-пятнадцать. Вход – кусок зелени с носа. Так и Панас платит, и с нас содрали, чтобы халявщиков не плодить. Бляха! Даже с мэра с помощником башли сняли! А с фотографом из газетки что Вадим завернул! Тот щелкнул нужный кадр, а братан Панаса: «Дай-ка взглянуть»! Низ-зя! Даром - низзя! А вот за тыщу баксов, дайте подумать. Прикажите, в конвертик завернуть?! Да-к, сокол ты наш ясный! Предложи ты в красивый журнал такую экзотику, тебе сколько забашляют?! То-та! Делиться надо. Тогда всем жизня красивая выйдет. А ежели вы адресок укажете, где снимок произвели? Нам криминал пришьют. Риск, сударь вы наш»!..Вадим, зараза, человек книжный, насобачился за словом в карман не лазить. Выдавил из лоха кусок! Но - хмырь! Потом лыбится и заяву дает. «Ты, сокол, не напрягайся. Законом не запрещено! Неэтичный фактик – да! Но за иную красоту неписанную нашего быта и природы с вас ни хрена не вынешь. А нам надо, чтоб хозяйство держать. Вы всё на экзотику нажимаете. Вам узилища ада или келью Кащея состряпать – тогда бы валом валили. Так нету Кащея! А только бардак». И прав Вадик. Объелись всего…. И что-то химичат».

________ *** _________
   Панарин с братом, свободно развалясь в креслах и подымли-вая куревом, пригубливали питье, и между затяжками беседовали. Валерик пил джин-тоник, напиток, сгоношенный из сухих эрзацев на местном промкомбинате в привлекательной таре и с брендовой наклейкой, типа из-за бугра, - слабоалкогольное пойло бандиту нравилось и он сосал его через трубочку. Вадим пригубливал кофе, разбавленный первачком из де-ревни, внедавне переданным из родных мест. К кофе он уже тут пристра-стился, утром глотал глоточек- другой для взбодрения организма, а са-могон из ягодок и фруктов по душе всегда был.
   Панас, закинувши ноги на стол, доминировал в разговоре.
   - Ты, Вадимушка, на отшибе живешь, интерес твой простой. Мало знаешь, мало хочешь. А время сейчас, - не зевать, кто хочет приба-рахлиться или бабками обзавестись. Я в бизнесе, и мне надо деньги де-лать и выше расти. Если сейчас успею нащупать жилу, останусь наверху, а не найду дела приличного, так бытовуха затянет, вечно копейки счи-тать стану. Прикидываю я некоторые варианты, чтоб зацепиться в офшор-ных зонах. Но для того надо смотаться за бугор для контакта. А как ра-зорваться? Там дела, и тут пригляд нужен. Потому к тебе личная просьба.
   Он ожидал, верно, что брат заинтересуется, в сотворенной паузе зашевелит мозгами и сам бросит нить надежды. Но Вадим сообра-жал туго, хотя, перебирая длинные пряди окладистой бороды и накручи-вая их на палец, смотрел с любопытством.
   Панасу пришлось разжевывать.
   - Ну, догоняй, братишка! Мы же с тобой, как две капли водя-ры, похожи! В загранку тебе ехать нельзя, в делах тех не волокешь, лю-дей в морды не знаешь, а тут…Понимаешь, одно, когда я сам смотрю за делами в городе, и совсем другое, когда присматривает помощник, человек нанятой! Но он же постарается навешать лапши и побольше стырить! Щас все воруют! Да ты щас не воруешь, не надо тебе, но из колхоза же тащил! – Панарину показалось, будто брательник собирается выразить не-согласие с обвинением, но тот лишь покивал со слабой и виноватой улыбкой. Опровергать не стал, что был советским несуном. Как не пы-тался и доказывать, что в воровстве - дока. – Так вот, Вадим, мои пацаны меня боятся, в смысле, рядовые «быки». Могу выгнать, оторвать от кормушки, а тогда ему подаваться в волки-одиночки. А там не сахар житуха. Мусора враз на зону определят. А в котле когда варятся – всё путем! Но крысятничают! Возле халявы трудно удержаться, чтоб лишка за пазуху не посадить. А если будут видеть тебя, типа меня в твоем облике, жадность придержат в карманах. Усёк?! Вот! Ближних пацанов, Брынзу, Гапона и Кешку, никуда ни денешься, придется в планы посвящать. Им пургу нельзя гнать, они в общем деле и все на паях. А остальные «быки» на зарплате. Им так нормально, типа знают конкретно, что башли будут иметь при любом раскладе!..И секретаршу в офисе поменяем с того дня, как я подамся за бугор. Бабы у меня постоянной нету, так что и тут без понтов. Так как, поможешь?
   - А это хозяйство придется сбривать, - сказал Бондарев, про-должая оглаживать бороду, но теперь выставляя, оглядывая её. – Жалко, привык.
   - Потом отпустишь по новой, если нравится. Делов, – пара не-дель и снова лохматая красота, - флегматично усмехнулся Панарин. - Пойми, братан. Ты мне родственник, а те чужие все!
   - А глаза? У нас разные глаза! - напомнил Вадим.
   - Чепуха! За бугром я буду лично, а тут…Кто помнит, какие у меня глаза? Ты же не полезешь в офисы клиентов! Ту работу исполня-ет Гапон. Если что, одевай очки темные. И потом, есть же линзы, хрено-вины, какие изменяют цвет и с ними лучше видно! Подберем и цвет глаз, Вадимка! В принципе ты согласен?
   - Конечно. Покрутим кино, - смущенно заулыбался Бондарев, придавливая в душе тревогу. – Раз тебе надо.
   - Моему делу нужно, братка! – заверил Панас, со значением глядя на родича. - Если тебе трудно или нет охоты, то, конечно…Но я думал, ты выручишь.
   - Так я не отказываюсь! Ты что?! У президентов есть двойни-ки…Я ж не дурак деревенский. Книги читаю и в телек гляжу. Кое-что понимаю. Послушай! А меня не шлепнут?! - В глазах его полыхнули ис-пуг с настороженностью.
      Чтобы у брательника не поселилась подозрительность с посто-янной пропиской, Панарин ответил рассудочно и спокойно, стараясь вы-глядеть откровенным
   - Не должно бы. Я, конечно, иногда многих прижимал к ногтю, давил из них сало, но по стенам никого не размазывал. Невыгодно нам убивать и сеять вечный страх. С кого потом брать десятину? Но если что, сиди тихо на хатке, по городу не мотайся, пока я не вернусь. Охрана крепкая и вся при тебе будет. Я с собой даже Игната брать не стану, обойдусь «быками». А от кирпича с крыши никто не застрахован. Я понимаю твоё опасение и, если ты мандражишь, можешь отыграть обратно. Ну, кинут меня на несколько сот лимонов…Жалко, но житуха так устроена. Решай. Но только твердо. Чтоб я мог прикидывать свои планы, полагаться на тебя или без тебя конкретно. Обидно, конечно, что не на кого опереться, чтобы подлянки не ждать…
   Валерик состроил обиженную мину и даже отвернулся на миг, будто переживает разочарование, стесняясь.
   - Да ладно, переживем страх! Сколько дней тебя не будет? – Вадим заглаживал вину улыбкой покаяния.
   - Твердо не знаю, но дни три или пять…За неделю управ-люсь, точно! Да не волнуйся ты, перестань мандражить! У нас есть время подготовиться, срепетировать. Из театра притащу спеца-гримёра, он там насобачился Лениных штамповать, а тут близнецы почти! Несколько дней, пока в бороде ты, поездим по городу по всяким местам. Чтоб ос-воился ты в ресторанах, в казино заедем. Волосы лишние сбреем в последний час, когда из театра человек явится. Ну и…планы могут расстроиться. Вдруг моих партнёров за бугром кто перехватит, заявят мне отвал. У нас накладки случаются. Ты работай и отдыхай спокойно.
   Подбадривая, Панарин вздымал и в себе тонус, приталивал окрепшую надежду. Кажется, ему могла улыбнуться очередная удача.
   «Вот, сука! Напророчил! - вспомнил он цыганистого видом лешего Артикулова Никиту Евсеича, который поселил ему на душу страх и неуверенность в будущем. – Козёл! Не забыть, сказать Игнату, чтобы пристрелил и баксы забрал с процентами».
   А Игнатий Брынза в это время покачивался в гамаке, в те-нёчке густых и весёлых берез, махающих листьями, посасывал пиво и очень жалел, что не обеспокоился раньше, не посадил Панасу «жучка» куда-либо на прикид. Тот явно что-то замыслил, и мог обдумывать под-лянку, а ему, начальнику контрразведки банды, маяться в неведении.

________ *** __________
      В лучшем ресторане Лубянска собиралась городская, област-ная и державная кодла новых воров, мошенников и бандитов для чествования крутого мужика Валерия Тихоновича Панарина, которому стукнуло тридцать и три года.
   Уже с полудня, обочь высотного здания гостиницы «София», парковаться стали сверкающие лимузины иноземных марок с тонирован-ными стеклами, выходили из них расфуфыренные бабенки и джентльмены удачи. В сопровождении молодцов с мордами гвардейцев. Не Преображенских, разумеется, тут всякий глаз отринет сравнение, а – разбойных. Кроме хамства из буркал, пёрло из них высокомерие, презрение и дурная сила с запахом подмышек.
   Глухой стеной, живым забором стали те амбалы вдоль широ-кой парадной лестницы с обеих сторон, сложив на яйцах лапы и бес-страстно сжирая глазами бесконечную череду гостей, ступающих по сту-пеням.
   Мужики всех возрастов являлись: по форме, в смокингах, с бабочкой под мордой и с бутоньерками в петлицах. А вот бабы лезли только молодые, и одеты, кто во что горазд. Тут и шмотки от Зайцева, от кутюрье парижского Кардена, иные в спецовках нью-йорских хиппиц. Пестрота нарядов рябила глаза, но уж побрякушки из всяких металлов и многоцветные камни сверкали и даже слепили, когда попадали под сол-нечный луч. А что? Они прибыли показать себя, посоревноваться шармом, спесью и формами, а потому поспешали, выпорхнув из машин, обгоняли мужей и любовников, бросались к подругам-наперсницам, наперед зная, что за нарушение этикета сегодня им пенделей не об-ломится.
   У верхней ступени встречал гостей Гапон, представитель Па-наса при особых обстоятельствах. Он упрятал неброские, но накачанные бицепсы под строгий смокинг, сидящий по-деревенски, сказать по-простому, как на корове седло, корчил круглую рожу в улыбке привета с показом штакетника золотых коронок, и клонил стриженую коротко голову тыквой, пожимая при этом ладони приезжих и особо придерживая на миг женские. Глаза же его настороженно, но цепко ощупывали как мужиков, так и девушек, отдавая, впрочем, последним дань восхищения, с восклицанием на ушко: «О, какой шарман, какая шмара!» Или: «Вас ждут в покоях нашего Панаса!» А то и: «Я готов вас познакомить с моим Васей!» Не всем конечно. Мымрам и слишком костлявым он говорил «пардон», и экстаза глазами не выражал.
   Гапон ценился Панариным за особый нюх на врага и ярост-ную решимость в поступках. Был случай, когда он, заподозрив в зеваках, придвинувшихся к игорному столу, охотников до чужого добра, сунул руки в карманы, а когда залетные молодцы выхватили «пушки», требуя на бочку бабки, Гапон уложил их, не вынимая рук из куртки. Стрелял он хорошо, даже отлично.
   Он и теперь имел под мышкой мягкую кобуру с «кольтом», а запасной ствол сидел под поясным ремнём.
   Впрочем, всё, что имели бандиты Панарина, добыто оружием, потому и остерегались до поры с ними связываться органы правопорядка, и даже ОМОН, почти безоружные и служащие в бардаке. Против «шпалера» и гранатомётов кулаками да приёмчиками много не навоюешь, а пацаны Панаса имели дурную привычку стрелять при всяком раскладе, и свидетелей не оставлять.
      А публика всё подъезжала, проходила лестницей на верхнюю площадку и, через сиянье бронзы на распахнутых дверях, проникала в холл. А тут перехватывал избранных элегантный и стройный Кеша, ком-мерческий гений и главный хранитель добытых богатств. Скаля зубы и сверкая бриллиантином в проборе черных волос на головке, тридцатилет-ний распорядитель одним указывал левую лестницу, а другим правую. Действуя не по наитию, не от фонаря направляя имеющих деньги и ум леваков к Панасау. Мелких же сошек, от семерки до валета, в другой край предбанника, где, впрочем, тоже недурственно насчет всякой жратвы и выпивки для разогрева. Парадные официанты носили подносы и с яствами и с пойлом.
   До начала торжества мужики кучковались, здоровались или знакомились, дегустировали напитки, под входящие в моду «николашки» - срез лимона с сахаром и растворимым кофе, естественно, курили и отлучались справить естественные нужды, а то и совокупиться. Сервис тут на высоте, и без всяких стеснений и даже башлей. Всё оплачено вперёд.
   Дамы тоже сбивались в табунчики, с дотошностью разгляды-вали наряды и украшения, отмечая особенности и намечая планы, в на-дежде выцыганить у мужа или ночного пахаря подобную, а то и луч-шую вещь.
   В шестнадцать ударил большой гонг, объявили посадку за стол. В банкетный зал ринулись справа и слева, создали столпотворение, застревая даже в распахнутых и двустворчатых дверях. На подходах к жратве и питью как-то забыли о табелях с рангами, но за бесконечно длинным столом, сервированном в совершенстве, всех рассадили золоче-ные карточки. Те, верно, знали заслуги хозяев перед Панасом, Понятием и Беспределом, а потому ближе к виновнику сборища полагалось быть самым крутым и удачливым, бандитам и мошенникам высшего пошиба, ворам, если на то пошло, не ниже регионального масштаба.
   На дальних просторах, уходящей в другой край зала скатерти, поустраивались уже без карточек типы попроще. Валеты, десятки и иже с ними, журналисты любимых Панасом газет и иных СМИ, бывшие мусора, ходившие на подхвате, и всякая шелупень, ухитрившаяся пробиться на торжество с халявной водкой. Напиться чтоб, да поглазеть на красивую жизнь, где хапнули от неё сколько надо.
   По обычаю, выбрали распорядителя и умельца держать стол, - усатого грузина Вано. Тот имел питейный бизнес не только в городе и умел возглашать здравицы.
   И первый тост, естественно, в честь Панаса, и Вано превзо-шел себя. Пригладив широкие усы, стрельнув глазами-маслинами в име-нинника, воздев заздравный рог, отделанный серебром, он говорил долго, витиевато, красиво и торжественно. А закончил так:
   - Вах, дарагой! Пусть твои тридцать три года, прожитые до возраста Христа, и благословение им во имя счастия борьбы за достой-ное будущее, навсегда останутся под знаком Господа! Будь здоров, дара-гой, и живи долго!
      Панас распахнул пасть в благодарной улыбке, откинулся ло-шадиной головой в неком трансе вознесения похвалой, но тут же вспом-нил волхва Артикулова. «Ага! Живи долго! А тот обещал огонь пламен-ный!»
   Потом свои пожелания возглашали дорогие и молодые гости из ближнего зарубежья, с кем Панарин имел счастье общаться в иных местах, и тоже говорили долго. И Панас тоже тут же вспоминал гадальца судеб. «А тот хрен пообещал мне смерть».
   За ними брали слово местные, но богатые и крутые, и их скалозубые улыбки держались на мордах до полного исхода изощренного словоблудия. И после них бандиту тут же приходили мысли про плохой конец. И Панарин про себя орал: «Пошли вы, суки! Мне падла напроро-чил, знаете что?! Не знаете так заткнитесь!»
   Затем пошли изливать чувства преданности и любви разбой-ники и аферисты регионального значения, но их подхалимский елей рас-текался поблизости. Но всё равно, почти не слушая слова подхалимажа, Панарин возвращался памятью к знахарю Никите.
   Последними добрались до баклуши микрофона городские урки из ближнего окружения и постарались не удариться мордами о булыги, но их славословия почти доконали Панаса. Ему уже чудилось, будто толкуют все вокруг на его похоронах, потому и речи сладкие. А что морды весёлые у всех, так чего не бывает в их среде и по пьянке. Вон артистов хоронят, так тоже хлопают в ладоши… И день его продолжался на нервах.
   А каждый поздравляющий подносил дар на память. Кто пер-стень с рубином, хапнутый с мертвого, кто стыренную панагию в ка-меньях, а иные и брильянт чистой воды со счастливым лицом всучивал. Дарили картины и антикварные вещи с вензелями или гербами князей и баронов, в конвертах совали акции банков, заводов и фабрик, дорогое оружие для охоты или висения на коврах. Среди прочих вещей, вручен был и скромный подарок - томик Ницше. Ведь виновник высокого шоу слыл уже не кухонным, а просвещенным философом!
   Когда круг поздравлений замкнулся, настал черед держать слово Панасу. И ему пришлось туго, потому что надо укрощать возбуж-дение нервов и возвращать долг почтения и всеобщей любви, изощряться в любезностях и слова подбирать без мата и намеков на пошлость. И искал эпитеты и метафоры, находил знаки внимания каждому значитель-ному лицу в мире взращенного образа жизни и бизнеса. Он старался не пропустить никого и особо подчеркнул заслуги большого друга Вано, ко-торый исправно платил Панасу дань, и подчеркивал особую прогрессив-ность обаятельного столичного друга Тиграна, которому отчислял уже сам Панарин. Закончил лубянский бандит с надрывом:
   - Был я на днях у местного Нострадамуса. Захотел в будущее заглянуть, кое-что подкорректировать, чтоб жизнь конкретно текла. Типа, знаешь, где соломки постелить. И открыл мне тот жрец паранормальных наук, что век мой недолог. Оборвется на днях. Так я и подумал: уж не типа похороны мои сейчас? Очень много мне похвальбы, вознесли как на доску почета и только памятника не хватает. Я о чем? Не поднялась моя рука наказать типа пророка конкретно. А вдруг правду сказал. А за правду нельзя сердиться. Пророка можно и надо убить, чтобы в душу не сажал печали, но планида останется! Так давайте же гульнём так широко и вольно, чтоб типа затошнило нашим врагам и пророкам и чтоб разни-цы не увидели, поминки эти или конкретно именины! Пей, братва!
   Под знаком мрачного прорицания прошел вечер большой пьянки для бандита Панаса. Так, а чего другого заслужил? На других меньше крови, у них и особых мыслей про себя мало, потому и не бы-ли философами, о фатализме не рассуждали и хотели не иметь на уме много. Пили и ели. Они платили за жизнь деньгами или здоровьем, воро-ванным счастьем, но всё выплачивали друг дружке. А Валерику пред-стояло платить богу. И это уже его проблема, как полагали прочие, зали-вая подспудный и постоянный страх алкоголем.
   Да уж, все сущие имеют долг перед ближними и Всевышним, но мнят, что обойдется.
   Под поздний вечер, уже изрядно наклюкавшись, пытаясь стряхнуть дурные мысли и не смогши того сотворить, Панарин тихонько над всем насмехался. Считаясь философом, он собирался обдурить плани-ду. А всё потому, что знал ближний поворот судьбы и надумал туда не рюхнуться. Он полным дураком не был, только прикидывался. А дурак наполовину…Так оглянитесь, кто вокруг?.. Так усмехался себе и иным Валерий Тихонович Панарин.
   Банкет шумел и продолжался. Гремели колонки усилителей по углам всех залов, на эстрады вылазили, иногда в прямом смысле, вих-ляющие крутыми задницами матроны с сопрано и мокрых дел мастера, желающие попробовать себя в искусстве или просто поделиться пьяной мыслью. Взбирались местные барды и восходили поэтессы.
   И братаны, желающие порвать на пупу рубаху от полноты чувств на мордах. Переливался цветами радуги и неслышно звенел богемский хрусталь на люстрах, тащили на порку в номера заказных проституток за бабки и за баксы гейш.
   Спившиеся, как на плаху, ложились харями в салаты, иные тут же ходили в ригу. Жизнь продолжалась и шла своим чередом по кругу спирали, а в том кольце дорога то поднималась, а то ломилась вниз.
   На вечере Панарин держался рамок приличия, распределяя большого запаса свои силы, старался выпить со всяким охотником, но только показывал вид и лишь пригубливал, и никуда не отпускал ни на шаг брательника Вадима Бондарева. Дабы знакомился тот с обстановкой и деятелями бандитизма, и вникал.
   Однако, как ни старался, а вечер длился до утра, и домой Панаса привезли почти в отрубе. Но в постель он потребовал шампанского и бабу. Осушив бокал, он было, полез к «телке» для исполнения нужных обязанностей и праздничного желания, но провалился во згу вдруг и разом без всяких шуток.

_______ *** ________
      Через три дня, не в раннее утро, а почти к обеду, Панарину будто кто в бок буцнул - сработали биологические часы. Он тут же раз-будил Вадима.
   - Бриться, братишка! Сначала ножницами поработать, потом «жиллетом». Парикмахер отменяется. Проспали! – колыхнул брюшком Па-нас, мельтеша по комнате только в домашних трусах.
   И стал самолично помогать Бондареву управляться с делом цирю-льника. После устранения бороды и бритья, принудил облачиться в идентичный адидасовский костюм, поставил рядом у зеркала и с видом знатока и с усмешкой промолвил:
   - А глаза у нас так и остались разными. Так и хрен с ними! Я сколько раз менял их цвет контактными линзами, ни разу никто не заметил перемены. Иди, буди братву, зови завтракать и похмеляться. Три дня у вас! Гудите без просыху. Меня нет, но я здесь! Или ты махнешь в Турцию?! Да нет, шучу. В другой раз махнем напару за бугор…Гуляй, Вадик!
      - Ты прямо сейчас едешь? – Бондарев неторопясь прошелся по комнате, поглядывая на Панаса и привыкая к себе в новом облике. Тро-гал ладошкой лицо, прислушивался к скрипу новеньких туфель.
   - Мне надо втихаря смыться из города, - сказал Панарин, слег-ка пожимая плечами и будто удивляясь вопросу. – Возьму пару бычат и на чужой машине махну в аэропорт. Сегодня чартерный рейс в Анкару. Вечером меня ждут в отеле «Роза ветров». И еще! Пацанам я план изло-жил, они в курсе нашей переодевалки, но вот время бы придер-жать…Подержи-ка ты их в напруге, не расколись сразу. А что? Конкрет-но, пускай разгадают: кто из нас кто? Когда они врубятся про подставу? А?! Интересно.
   - Ты хочешь с ними поиграть? – Вадим остановился у зеркала и с большим пристрастием стал изучать себя, нового.
   - Нет, я хочу проверить их бдительность.
   Бондарев ступил пару шагов по линолеуму, с рисунком под паркет, снова прислушиваясь, покатался на туфлях с носка на каблук.
   - Скрипят туфли, Валера!
   Панарин, разливая у холодильника пиво, отставил фужер на столик и резко обернулся.
   - Что ты сказал? – Похоже, мысли Панаса уже далеко были и замечание брательника его озадачило.
   - Говорю: башмаки со страшным скрипом. А ты не любишь такой обувки. Это все знают. – Вадим растеряно улыбался.
   - Вот ты и заявишь при пацанах, прикажешь притаранить другие. – Валерик делано засмеялся. – А ты умный, братишка! А я олух. Нам надо было серьезно заняться этим делом, подрепетировать. Ты прав. Вот сегодня и постарайся, перейми мою походку, манеру с пацанами го-ворить. Накинь темные очки, чтоб сразу они не врубились.
   Вадим взял свой фужер, приложился к пиву, поморщился, мелькнула мысль: «самогончику б стопоря», и спросил:
   - Ты очень боишься? Тебе нагадали скорую смерть. Моя ба-бушка Акулина всегда говорила: от судьбы не увернешься. Но тебя про-сто пужнули. Я так думаю.
   - Ты не дурак, - кивнул Панарин. Тоже попил пива, почесал бровь и взглянул с усмешкой на брата. – Не знаю, когда я умру, но тот Нострадамус сдохнет очень скоро. Он от свой планиды не увернется! А ты, я понял, увлекаешься детективами.
   - Так их сейчас выпускают сколько! Куда ни кинь глаза…- Вадим потупился, но снова поймал взгляд брательника и будто посочув-ствовал: - Я бы на твоем месте вчера надрался до потери пульса, а ты держался огурцом.
   - Так я, конкретно, и держался на таблетках трезвости. Пья-ный я духарной, мог много наболтать и наделать шума. И кого-либо пристрелить. А где мой шпалер?! - И Панас стал оглядываться, искать глазами, а затем и шарить кругом в поисках любимого маузера.
   - Не хочешь отменить наше шоу? – Вадим стал ходить по комнате за братом, пока тот заглядывал куда ни попадя.
   - Погоди, поболтаем, дай найти «дуру»… Тьфу ты, бляха! Я же не брал маузера на пьянку! В портфельчике лежит! Вот он! – Извлек ам-балистую железяку, подержал в руке, полюбовался и сунул под пояс за спиной. - Так ты чего хочешь?!
   - Я говорю: не раздумал крутить кино?
   - Нет. Мне сегодня надо быть в Анкаре. А ты сиди на хате, если мандраж поймал на яйца. Мы договорились. Если захотят замочить меня, не бойся, ошибки не будет. Они шлепнут именно меня. Сам гово-ришь, от судьбы в проулок не свернешь.
   - Тогда, счастливого пути, братишка! Ни пуха! Ты же торо-пишься, - сказал деревенский родственник, кривя губы в обиде. И кивнул на одежку Панарина.– Так и рванешь за бугор?
   - А? – Валерик кинул взгляд на свой прикид и качнул голо-вой. - Нет! Мне еще пару раз переодеваться. Ну, будь здоров тут, Вади-мушка! Держи лапу! Я не думал, что так трудно будет исполнить пустяч-ную просьбу. Понимаю, страшно. И мне страшно. Летать боюсь, а надо!
   Панас прихлопнул брата по плечу, затем привлёк, обнял, по-хлопал по спине, и быстро вышел вон, прихватив портфельчик.
   Во дворе ждала машина. За рулём и рядом «быки» из охра-ны: их Панарин проинструктировал заранее. Сел на заднее сиденье «вольво», захлопнул дверцу и сказал:
      - Вперед, братаны! Но планы слегка поменялись. Потому вы подбросите меня к одному члену, мы с ним мои именины продолжим, а вы - свободны, как в озере щучки. За мной потом заедут. Но вы всё рав-но три дня, как в самоволке! Гуляй, братва, от лимона и выше!
   Когда ехали по городу, в виду гастронома приказал остано-виться. Толкнул впереди сидящего амбала.
   - Сходи-ка, Паша, в магазинчик, сообрази выпивки по полной программе. Пивка обязательно и чтоб пойлом не ударить по амбиции. За-куски побольше, разнообразнее. Балычки, окорочка, курочки и рыбка коп-ченая и соленая. Запивка разная, типа минералки и фанты. Бурды этой, пепси-колы, не бери! Мне посидеть с кентом надо крепко, да и бабы будут. И чтоб им завтра похмелиться! Да и вы не забудьте за мое здо-ровье хлебнуть…Денег не хватит, своих добавишь, А нет, хозяин пускай запишет на себя! - И сунул несколько крупных купюр амбалу в ладошку.
   У парадного драмтеатра Панарин выбрался из машины, мах-нул рукой, и «вольво» тут же снялась и унеслась. Неторопясь поднялся по широким ступеням и через большую вальяжную дверь вошел в храм Мельпомены.
   Спустя два часа, через боковушку театра, какой пользуются для служебных надоб, вышли двое: пожилой и молодой. Старший имел седенькую эспаньолку и стрельчатые усы, отличающие портрет какого-либо гранда, а молодого украшала округлая борода и усы темно-русого цвета. Живо беседуя, не поспешая, вышли на главную улицу и останови-ли такси, в котором уехал гранд. Молодой пропустил еще четыре машины и только пятую остановил для себя.

________ *** __________
   Оставшись один, Вадим снова прошелся у зеркала, украдкой заглянул, и, сжимая губы, глубоко вздохнул. На душе муторно. Он стал подозревать Панарина в недобрых намерениях…Нет, сразу принял прось-бу брата как надо. Мало ли что?.. Ремесло у Валерика не из приятных, жадность обуревает и хочется много денег, тем более, что халява откры-лась с широкими горизонтами. Это Вадим усёк давно: имеющий уши да слышит! Но были и глаза, а они смотрели вокруг, читали прессу и ви-дели что-то в ящике. Криминал заполонял страну, кругом шли отстрелы себе подобных. Алчность катилась по слишком свободной демократии как снежный ком, и в объеме вырастала до размеров, ужасающих здра-вый ум. А ум у Вадима Бондарева покуда такой, здравый.
   И он определил: «Валерик хочет остаться за бугром! Он как-то случайно хвастанул, что обзавелся виллой в Италии и камушками в ко-робке из-под монпансье…Что ему? Он смылся, а я, дурак, подставился».
   И еще раз взглянул на свою, действительно перепуганную и довольно глупую физиономию в зеркале, и едва не плюнул…в глаза ей. Но сдержался, прокашлялся, сказал вслух, слушая голос.
   - И что станем делать, типа конкретно? - он постарался сыми-тировать Панарина и что-то подобное услышал, но удовлетворен не был. И повторил чуток громче. - Что делать конкретно?!
   Но умная мысль не явилась. Тогда Вадим решительно подо-шел к холодильнику и поискал там чего-либо крепкого. Он не сторонил-ся хмельного, но и пил редко, и предпочитал домашней выделки наливки на первачке, но ни на полках, ни в морозилке, кроме пива, ничего не оказалось. Снова поморщившись, пиво он не обожал, и только из-за жары открыл бутылку и принялся опорожнять «даниловское».
   И опять спросил себя.
   - Что делать?
   Он и теперь хотел услышать голос Панаса, но результат и теперь не удовлетворил.
   «Насколько я помню, Валерик часто носил тёмные очки. В солнечную погоду даже в помещении снимал редко. А без очков старался не смотреть в глаза собеседнику и блуждал взглядом. Когда сидел, любил разглядывать ноги и…потолок! Надо попробовать…Да. Посижу недельку, и если Валерик не вернется, дёрну к себе на село. Пошлю их на три буквы!» - решил Бондарев.
   Нашел и нацепил очки, и с самым болезненным видом про-шел в гостиную пригородного дома, где обретался запасной штаб банды. У порога, оглядывая панасовых пацанов, развалившихся в креслах и на диване с сигаретами и стаканами сока, потирая горло, Вадим прохрипел:
   - Я здорово вчера надрался? Конкретно вырубился под конец и ни хрена не помню. Как в постель залез? И пива сейчас выпил, сразу – горло схватило. Дурак, из морозилки потянул. А вы дерьмом с утра за-правляетесь. Это дело?! Договор какой был?! Сегодня для вас разгуляй!
   Бондарев сдернул с носа темные очки и в упор глянул на Гапона. Тот радостно завопил:
   - Три дня пьём?! По уговору?!..Ну ты, командир!.. А держался все дни на уровне! Дома уже потух. Так и пьянка! Со всеми пил! Вон Игнатий подтвердит. Точняк, Брынза?!
   - А что? Уехали все! - залыбился глава хитрых дел. - Вано выпивки завёз вагон с тележкой. Хватило всем и нам на три дня хватит. Гулять надо! За здоровье Валерия Тихоновича выпить!
   - Давайте в этом духе! Сегодня о делах ни слова. Вы гулять, а я в отгуле. Или желаете махнуть на природу?
   Финансист Кеша хлопнул в ладошки, расплылся в улыбке и повел вокруг озорными глазками.
   - Рвануть бы на базу, бабский бокс посмотреть!
   Но тут вошла Степанида Васильевна, дока кухонного произ-водства и завхоз дома. Разговор прервался, Бондарев кинул очки на нос. Управительница уставилась на хозяина, кинула беспокойный взгляд на окно, за которым сегодня пасмурно, фамильярно усмехнулась, колыхая сдобными телесами.
   - Что, Валерик, фонарь навесили?! Не посмотрели, что име-нинщик и крутой?
   - От долгов скрываюсь, - недовольно отозвался Бондарев.
   С женщиной в средних годах, и все еще фигуристой Степа-нидой, общаться сейчас не хотелось. Вадим не знал, как с нею ставить себя. Панарин потакал ей во многом, и кто знает, чем еще ублажал. Взяв практически с улицы, когда её выперли из вагона-ресторана за употреб-ление хмельного и всякие делишки на такой почве, Панас положил ей хорошее содержание в баксах, сделал управляющей хозчасти, с приложе-нием обязанностей личного повара, поселил рядом с кухней, и зажил без бытовых забот в штабном доме.
   Степанида же, имея под рукой всякую выпивку и нормальное, даже уважительное отношение, за отсутствием нужды думать про завтрашний день, запойно пить перестала. И, чувствуя благодарность к Валерику, переложила на него почти материнскую любовь. Сирота с детства, воспитываемый сварливой, недавно почившей в бозе теткой, Панас отвечал особым вниманием. И кто знает, может статься, интимным. Сейчас время дурное. Потому Бондарев и сумятился.
   А Степанида Васильевна смотрела на подставного Панаса с обожанием и удивлением. Нелюдимость теперешняя благодетеля её даже обидела, но она все же продолжила в игривом тоне:
   - И много долгов набрал? Или в карты накашлялся?
   - Да перепил я вчера, Стеша! - поморщился Вадим. А ну, с каждым приложись. Горло типа пропил. Ты сообрази лучше скоренько пожрать. Типа конкретно. Они гулять будут и я перекушу. Ну там, на свой, типа, вкус.
   Он неопределенно покрутил в воздухе над столом, за который присел и смотрел под ноги, ладонью.
   Недовольная раздражительностью любимца домоправительница удалилась исполнять наказ.
   Скоро на столе появилось все, что надо для широкого гуде-жа, и они расселись вокруг и принялись веселиться. А Брынза, когда поднял первый стакан, с улыбкой от уха до уха стал возглашать тост за здоровья Панаса, но Вадим посягновение на личный покой пресёк в корне.
   - Пацаны! Мне типа приятно, но меня нет! Зачем нам славить подхалимаж?! Вы пейте, а я пожру и еще посплю. Потом видно будет конкретно. Всё!
   Когда, часов через несколько, Бондарев проснулся и пришел в столовую залу подобедать, пьянка была уже вялая, но сильно на взво-де никто не был.
   Вадим пристроился к столу, Степанида принесла любимый им борщ и ушла за вторым блюдом, не менее обожаемым жаркоем, и тут раздался сигнал вызова радиотелефона из кармана Гапона. Тот вытащил баклушу и приложил к уху.
   - Он сидит в поезде на Одессу! - доложили ему.
   - Ну ты даешь! – радостно воскликнул Гапон и бросил быст-рый взгляд на Бондарева. – Уверенность на все сто? Мне верняк нужен!
   - Ты посадил ему «жучка» лично?
   - Ну! - подтвердил спец по особым делам Панарина
   Ночью, когда после банкета Панас вырубился, Гапон, по сго-вору с Брынзой, посадил в бумажник Валерия Тихоновича маленькую штуковину, что не только передавала звуки, но и сообщала, где это про-исходит. На дисплее приборчика, выдавала схему движения на карте.
   - Ну, так он теперь сидит в купе и, верно, дрыхнет. На вагоне трафарет: «Одесса – Лубянск»! - с нажимом шумнул в ухо далекий ин-форматор.
   - Не заливаешь? – Сжал челюсти подручник Панаса, понимая, что самые худшие их опасения подтверждаются.
   - Я вел его на длинном поводке, но когда он вышел от гос-тей, встретил в упор. За час с небольшим он обзавелся усами и оброс бородой. На хрена ему торопиться? Он теперь канает под братца! – дока-зывал лучший ментовский опер, за хорошие башли нанятый на один раз.
   - Ладно, докладывай мне каждую пару часов, если не будет срочности. Надеюсь, ты не слинял и сопровождаешь нашего друга?
   - Я привык слово держать и деньги получил! - последовал от-вет.
   Гапон выключил радиотелефон и уложил в карман малиново-го пиджака. Такой прикид у деловых уже выходил из моды, он становил-ся признаком дурного вкуса и прямо указывал на низкую ступень на лестнице в бытовухе деловых, но бандюге он нравился, был в тон рыжему облику морды.
   - Что там за шухер? – поинтересовался Брынза, приметив на-стороженность братана. – Мы его раскусили?
   - Да, - сказал подельщик и со вздохом кивнул. – Похоже, он хочет обставить нас на повороте. Надо кончать игру.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

_____ *** _____
   Гапон выдернул из-за пояса пистолет с глушителем и наста-вил на Бондарева.
   - Рассказывай, Вадимка, что задумал Панас. Зачем он тебя подставил?
   - Так разве он…
   - Нет, - Качнул стволом и дернул тонким носом начальник хитрых дел в банде. – Он нам ничего не перетёр. Базара на эту тему не вели.
   Вадим поник и раздумчиво, себе будто, сказал:
   - То-то он суетился. Я тоже тогда подумал, что он собирается тягиля сделать. Он испугался за свою жизнь, когда послушал пророка. И мне сказал, что едет по делам в Турцию. На неделю, не больше. А я дол-жен смотреть за пацанами под его обликом, чтобы не пили и не борзе-ли.
   - Очень похоже на правду, - проронил Брынза, оборачиваясь на главного казначея бандитской кодлы Кешу. – Он приказал шлёпнуть гадальщика судьбы, а сам, значит, когти намылил…Ты кассу глядел, или он не допускает да неё тебя в этом доме?
   - Сегодня не заглядывал, - вскинулся тревожными глазами фи-нансист. – На днях я перевёл башли в слёзы… Неужели?…
   - Он приказал?! – с угрозой спросил Гапон и затвердел на скулах желваками. – Если он увёз…
   - Там баксов мало, - забормотал растерянный главбух банды. – Камушки легче хранить, проще перевозить, они не занимают много места. И в самолет!..
   Теперь Кеша был в панике и заметался глазами.
   - Ты, сука, ему посоветовал! - сказал Гапон, угадывая и кивая. И направил на него пистолет. – Иди проверь! Живо!
   - Мы посмотрим в сейф все вместе! - ввернул Брынза, цепляя змеиную ухмылку. - Мы глянем кодлой! Уедем все!
   Здешний сейф проще отечественного производства старых го-дов. И шифр так себе, но от волнения казначей Кеша возился с ним це-лую вечность. Подозрительно долго. То ли и, верно, волнуясь, а то ли оттягивая минутку, какой не избежать.
   Когда распахнулась дверца, они увидели бумаги, пачки «дере-вянных», прихваченных резинками, и кучу «зелени». Кто-то из них облег-ченно перевел дух, но Кеша разбил зыбкую надежду.
   - Был мешочек с камушками, сверху лежал вчера. Теперь нету. А баксов здесь всего шесть штук. Рублей вообще…
   - Он, сука, заодно с ним! Сговорились! - тут же вызверился Брынза. – Они нас обули! Умоемся, они поделят камни! На какую сумму слёз было?!
   И выхватил свою «дуру».
   - Не торопись. Примочить его мы успеем, - сказал, кривясь ух-мылкой, Гапон. - Но он сам прихватил лапши на уши. И какого хрена ему здесь торчать? Ты бы остался?
   - Ну, если играть тонко…- с сомнением проронил Брынза. Пря-ча оружие. – Но Кеша не из рисковых, в штаны накладёт. Что предлага-ешь?
   - Я приставил в Панасу человека. Никуда он не денется, - со значением объявил Гапон. – Рыпнется на сторону, мы его размажем.
   - Так Панас хитрющий!..
   - На хитрую задницу, сам знаешь, есть хрен с винтом. Я при-ставил к нему ментовского опера. Забашлял хорошо. Ну и пацаны кровно заинтересованы не остаться без башлей. Он не уйдет.
   - Ага! Не уйдет, но смоется со слезами в любую страну! – сыпанул соли на рану хитрован Брынза.
   - Что предлагаешь? - сбочил голову Гапон, поглядывая на Ке-шу. – Рвануть следом, а министра финансов примочить?
   - Кешка еще пригодится, а рвануть следом… А что?! Пешком по шпалам! Догоним поезд! Уедем все!
   - На каком хрене? На нём боком? – ёрнически улыбнулся Га-пон. – Пока мы туда-сюда,.. Потом ищи ветра в поле. Панас он не по нас! Гоняться за ним по всем просторам родины чудесной. Сам знаешь…Хрен догоним, два возьмём!
   - У меня есть человек в авиаучилище. Шеф-пилот и ас пило-тажа. Поднимет в воздух, спустит на парашюте или устроит вынужденную посадку в нужном месте. За баксы сделает как надо!
   - Так у нас денег - шесть кусков? Разве это башли?! – Гапон страдальчески кивнул на распахнутый сейф, возле которого они всё ещё стояли и толковали.
   - Если не хотим потерять всё, доставать из заначек будем! – Посмотрел на Кешу и скомандовал: - Закрывай хайло у банка и пойдем думать! Или ты в отрубе?! Или фуфло толкаешь с Валериком?!
   Грозное подозрение вернуло бухгалтера-казначея к жизни и он затворил сейф.
   В столовой они нашли Вадима настолько пьяным, что даже не удивились. Было с чего. Тот сидел за столом прямо, с глупейшей улыбкой на лошадином лице, и с печалью заезженной кобылы в глазах.
   - Ты что?! - изумился Гапон. – Сколько в рот не брал, а тут взасос нахлебался шампуни!
   И в некоторой растерянности перебирал глазами на столе по-рожние бутылки. Невольно считал.
   - А! - почти весело и с некоторой отстраненностью, махнул рукой Вадим Бондарев. – Вы всё равно меня убьете!
   - Ты чё?! Ты подлянки нам не строил. За что мочить? Ну, ес-ли сбрехал и с брательником заодно нам пургу погнал, тогда другое де-ло. Разберемся!
   Брынза налил в стакан водки, оприходовал, и смотрел на Ва-дима Бондарева довольно спокойно. Варианты он перебрал и просчитал актив. Баланс надежды не снимал.
   - Ничего я не строил. Ловил рыбу, сношал ласковую деваху, а всё другое мне до фанеры, - с натугой высказался Вадим Бондарев, запле-таясь языком.
   Он посмотрел на них осмысленным, но заторможенным взглядом, и вдруг рухнул в кресло и отключился.
   - Утух, - констатировал Кеша, приступив к столу и приклады-ваясь к фужеру с вином. – Без закуси пил, торопился нажраться. Что де-лать с ним?
   - А ни хрена! - утвердил, дернувшись покатым плечом Гапон. - Пускай езжает на хутор бабочек ловить! Он мужик клёвый, ни разу не задирался, и никого не посылал в утробу мамки. А вот Вале-рик!…Сегодня вечером поедем в казино! Если не получим нужных ре-зультатов, будем брать кассу казино и прошмонаем игроков. Нам нужны бабки, и много!
      - А, может, просто занять? – подбросил бестактную для банды идею Кеша, по молодости или по дурости, промышляющий советом, и никогда - оружием.
      - И как ты обставишь такое кино? - засмеялся Гапон.- Мужи-ки и братва! Честные пацаны! Панас рванул когти, стырил все бабки из общака, помогите, чем можно! Хочешь попасть в анекдот?!
      - Если б Валерик не стырил всю кассу, я бы ничего не схо-тел!
      - Ладно! Что делаем?! - возвысил голос Брынза.
      - Ты кричал, что есть летун! Побазарь с ним, обговори сумму. Запросит много, пообещай после работы рассчитаться. А пока аванс: на-ши шесть штук. Нам, главное, Панаса достать! - кипятился Игнатий Га-пон.
      - С водилой-летуном я дотолкуюсь. Но ему - с работы чтоб не слететь. Подставлять не надо. Такой кореш может сгодиться не раз. Так что расчет честный нужен. Ему и с начальством, если что, поделить-ся, и в экипаже пацаны с семьями. Жрать хотят и выпить. Башли надо доставать. Или уговорить в долг, - почти рассудочно отвечал Игнатий, шарясь пальцами в кратко стриженой голове. – Щас попробую дозвонить-ся. Может он запросит меньше.
      После телефонных переговоров летун согласился приехать через часок. А когда тот заявился, бандиты узнали про везуху. Завтра утром есть рейс в Одессу, ведет самолет он, Шурик Сомов, а вылетают в шесть утра!
   Гапон выхватил из куртки телефон и вызвал своего мента, что пас Панаса.
   - Сышь, Вован?! Ты уточнил, когда приходит в Одессу поезд?!
   - В Одессу они прикатят без пяти десять утром. Поезд пятьсот весёлый, у каждого столба становится перессать, - откликнулся наблюда-тель, мент и абонент.
   Братан для особых поручений банды отключил связь и спро-сил летчика.
   - А ты когда доставишь нас в Одессу-маму?
   - В восемь с хвостиком будем на посадке.
   - Сколько заломишь за доставку? Мы летим…вдвоём, Кеша останется при штабе, - безапелляционно заявил Гапон Игнатий, строго ог-лядывая членов кодлы, участвующих в сходке.
   - У меня в экипаже еще два гаврика. Им по штуке. Мне и начальнику по три куска. Начальника не кинешь. Сам знаешь: начальник благодарность объявляет, начальник нам по морде поддаёт! – осклабился Шурик Сомов, предвкушая бодрость при успехе дела и подхалимски подмигивая старому знакомцу Игнатию Брынзе.
   - Договорились. Деньги даем вперед…почти все. Вот шесть кусков. Остальную пару получишь опосля, когда вернешься. Вот с Кеши. – Гапон ткнул пальцем в держателя бандитского банка. - Не отдаст, раз-решаю набить харю. Не бойся, он у нас смирный, еще ни разу не паль-нул из дурры, а с испугу отстреливается жопой. Ну-ка, Кеша, покажи Шурику высший пилотаж широкофюзеляжной кормы!
   - Да пошли вы! - вскипел Кеша и отвалил с обиженным ви-дом в сторонку.
   Они послушались совета и пошли проводить летуна, а затем, оставшись с глазу на глаз, Гапон изложил предложение.
   - Хошь не хошь, а в казино съездить придется. Хотя бы про-сто размяться и оттянуться от заботы за Панасом. И Вадим с нами по-едет, будет канать под Панаса, заместо него хвоста фортуне покрутит. Ему Ильич, крупье, всегда поддавуху ставил. Во! Я сегодня шепну ему, чтоб не жадничал!


________ *** _________
   Бывшего старлея Володю Зиновьева Травкин зафрактовал еще во времена оные. Когда пришел моложавый генсек и сразу рюхнулся по-казать человеческое лицо без старческого маразма. И чтобы по пьянке не ломать старое, установил почти сухой закон и учредил гласность на углу перестройки. А получил бардак. И пижонистого опера Володю Зиновьева вскоре попросили из органов «за действия несовместимые со званием советского» мента. А действия выразились в простом распитии бутылки с вором большого масштаба, в интересах оперативной версии и в нерабочее время, а к тому, и за свои кровные башли.
   А еще до того, за два или три года, как выперли на улицу, опер Зиновьев и капитан Травкин, случайно встретились в кафешке. Встретились, как шапочного знакомства люди, работающие в одном уч-реждении, за столиком затрапезной забегаловки, где, впрочем, хорошо привечали ментовскую братию и втихаря наливали из заварного чайнич-ка под цвет заварки коньячку.
   Зиновьев сидел «на мели», а Гриша Травкин чувствовал себя уютно, получая от Каина оклад столичного генерала. Капитан предложил «попить чайку» и лично расплатиться, и они, бросаясь обыденными сло-вами, а то и монологами, незаметно усудобили один, затем и другой чайник, и к концу собеседования пришли, как тогда выражались, к кон-сенсусу. Гриша открыл старлею глаза на непонятку жизни и перспективу бардака и пригласил к сотрудничесту, гарантировав Вовчику приличное содержание и неприкосно-венность черты, за которой маячил Уголовный Кодекс.
   За пару лет работы на теневиков Зиновьев ни разу не пожа-лел о выборе места побочной работы и сильно преобразился. Раньше, при всех стараниях выглядеть беззаботным пижоном, смотрелся он все же хитреньким мусорком. Выдавали глаза и манеры держаться. Сказывалась молодость и присущая ей глупость с самонадеянностью, которые проходили только с годами. Но минуло время, сменился быт и самосознание, и перед уже майором Травкиным сидел среднего роста крепыш в дорогом темном костюме при галстуке, с легкомысленной ухмылкой на круглой рожице преуспевающего кооператора и с искрами шалуна в карих глазах.
   Откинувшись на спинку пластикового кресла, он потягивал из высокого стакана светлое пиво и задумчиво рассматривал холеные ногти. Впрочем, иногда он бросал выжидательный взгляд на шефа. Его Володя Зиновьев вызвал для срочного разговора, потому как информацию, полученную внедавне, доверять телефону нельзя.
   Травкин, тоже вальяжно устроившись рядом и принимаясь за апельсиновый сок с видом притомленного сибарита, осведомился:
      - Ты, я вижу, приборчиком доволен и готов поделиться экс-тазом.
   Два дня назад Травкин приглашал Володю в офис Егора Буг-рова, где конспиративно встречаться очень удобно, вручил ключи от «ау-дио-100» и лазерный приборчик для прослушивания на расстоянии, по-ставил задачу. Сейчас, как предполагал майор, бывший опер Зиновьев хотел ошеломить какой-то чертовщиной от Панаса.
      - Слухач отличный, Григорий Валерич! Нам бы такую технику лет десять или двадцать назад! Хрен бы мы позволили хмырям да халявщикам развернуться во всё жаднющее мурло! - восторженно отозвался бывший старлей.
      - Ну-ну, мечтатель! Каждому овощу свое время и посуда…И о чём же они суетятся? Что новенького затевают люди Поноса?
      Травкин отставил стакан с соком, потрогал пальцем нос и кинул руку к пачке сигарет. Конечно, он чуточку волновался: как-никак, а запланирована нешуточная операция на опережение, где всякая мелочь могла сломать задумку.
   Бывший опер с мыслью: «я корячился, может, не зря, и рис-ковал не только личным дымоходом», вытащил из внутреннего кармана и подал листы бумаг шефу.
   - Распечатка нескольких разговоров. Я сократил, тут только суть.
   Травкин углубился, но скоро сунул бумаги в боковой карман, попил сока и проронил:
   - А на хрена ему нужен двойник? Для работы – едва ли. Он готовит подставу! Ему наняли киллера! Или он чего-то такого узнал…
   Зиновьев снисходительно улыбнулся.
   - Панарин, хваленый бандит и гроза челнокам, попросту на-ложил себе в рейтузы! Недавно, ради любопытства или от великого ман-дража он съездил к местному экстрасенсу и тот нагадал ему деревянный бушлат.
   - Ты думаешь, он пустил экскремент в штаны? – Травкин опять хлебнул сока и чуток склонил на бок голову. – Нет, в один-два дня и даже в неделю двойника не организуешь. Поносник готовил его давно и держал в секрете. Знахарь только ускорил процесс. Мне кажется, Панас намыливает пятки, хочет смыться за бугор. И то: за ним гора тру-пов…Завтра у него сабантуй по случаю дня рождения. Дата не круглая, но символ имеет. Тридцать три, возраст божьего сына. Сейчас все верят во всякую хренотень и напущают, как говорит один человек, себе страху. И день рождения отметит он широко. Нажрется, как кот валерьянки. А на другой день или позже Поносник разрешит братанам расслабиться, а сам рванет в далекие края! И сделает нам ручкой! Точно!.. Вот что, Володя! Возьмешь пару ребят на свой выбор, и сядешь на хвост Поносу. К нему, а не к брату! Держи глаза разутыми! Куда Понос, туда и ты с клизмой! Представится идеальный случай, ликвидируй! При нём должны быть ценности, а то и целый ихний склад. Без сундучка с таким барахлом он в бега не подастся. Так что, на твое усмотрение Поносные накопления. Повезет, накопления у тебя личные образуются, глядишь, и поделишься грязным баксом. Но будь осторожен! В любом разе у него будет прикрытие. Охрана, которая грудью его прикрывать станет вряд ли, но попужать сможет. Потому, вечером в этой конторе получишь бабки, документы на все случаи жизни и инструкции по телепортации банды в лучший мир. Пока, Володя, если всё усёк!
      - Всё понял, но пойду один. Панас, если и будет с охраной, то временно. Лишние люди ему обуза, - выложил аргумент Зиновьев. – Раз уж мне такие полномочия, мне самому легче решить: что и как. А по-мощники и советники…
   И он слегка поднял ладонь со столешницы.
   - Тогда в добрый путь! – напутствовал Травкин.
   И тут же подался к Каину с отчетом. Тот выслушал со вни-манием и в задумчивости стал прохаживаться по огромному паласу среди кабинета. С некоторых пор адвокат приобрел привычку побольше быть на ногах. Оказалось, привычка приносила блага: и геморрою заслон, и помогала думать, а еще говорят, движение - это жизнь. Нагулявшись по коврику, Каин спросил:
   - Твой человек не упустит Панаса?
   - Не должен бы. Он цепкий.
   - Мы ему платим приличные башли. Он должен быть не толь-ко хитрым, но и прозорливым, - настаивал Егор Бугров, незаметно огля-дывая свой торс и боясь заметить рост брюшка. Внедавне он заметил в себе этот неприятный изъян и теперь с ним боролся.
   - Да нет. Он профессионал с хорошим стажем да и на нас работает почти три года и, верно, на хороших харчах. Должен бы поста-раться. Пока что я им доволен, - заверил майор. – Вместо него могу съез-дить и я, но работу сделаю хуже. А то и завалю операцию. Там пастух нужен, а я опер с малым опытом.
   - Ладно. Ты что-нибудь слышал раньше о братишке Панарина? Хоть что-нибудь.
   - Нет, до недавнего времени.
   - Худо, Гриша. Ты спартачил. Едва мы положили на него глаз, ты просто обязан был съездить на ту базу-пансионат для богатень-ких. Там прекрасная рыбалка, охота и девочки на заказ, первотелочки. А еще женские бои без правил. И хозяин - «борода», но не синяя. А брат Панасу. И вот еще что я выяснил по своим каналам, и, пожалуй, это цепочка. Панарин пару раз заезжал к гримёру в драмтеатр. Что он там делал, можно только догадываться, но если иметь в виду, что тот братец очень смахивает на Панарина…Ответ напрашивается сам.
   - Согласен, идейка явно на сносях. Я подкину её оперу. Он вечером явится за снаряжением, - сказал Травкин, загораясь глазами.
   - И заодно запрети контакт с гримёром до появления там Па-нарина. Его до ужасти боятся и страх перед ним пересилит любые деньга и здравый смысл. А вот если они встретятся и станет нужда в его консультации…- Каин спрятал ухмылку и жестко взглянул на майора, превратил подбородок в камень. – Нам нельзя потерять бандита. Его надо наказать!
   Еще Егор Бугров подумал, что они чуть запоздали и теперь торопятся, а потому что-то делают не так. Но машина запущена, задейст-вованы люди Травкина и откладывать операцию для уточнения плана еще рискованней. Да и народ из «Сапсана» перегореть душами может.
   «У них теперь азарт, большое желание взять в оборотку бан-дитов за унижения и глум. Возмездие должно свершиться. Час назначен и пусть всё идет чередом. И кто и где окажется под прицелом – определит планида. Подастся Панас в бега, достанут и за бугром. И если сейчас майор спросит, что делать дальше…»
   Травкин спросил:
   - Я так понимаю, глядя на твою задумчивую харизму, что операция временно откладывается?
   - Ты неверно понимаешь, Гриша. Думать мы с тобой обязаны крепко, прокола допустить нельзя. Так что, действуй-злодействуй, доводи план операции до совершенства. С Панариным и ближайшим окружением поступим по обстановке, а всех прочих бандитов пошерстит ОМОН. Как решили раньше. Или тебе что-то не по нраву?
   - Почему? С великим удовольствием! Я тоже долго ждал вре-мени, когда смогу посчитаться за страх моих близких и разных знако-мых. Я не забыл ухмылок соседей при новостях про бандитские подвиги.
   - Значит, всё на товсь! Не посрамим ранние седины. Выпить не хочешь? – улыбнулся и Каин, довольный единомыслием.
   - Какой же деловой пьет в рабочее время да еще на рабочем месте и почти натощак?! А что у тебя?
   - Как всегда, широкий ассортимент зарубежного пойла, про-стая русская водочка и даже светлее слезы первачок. Что вас устраивает? – прибавил улыбки Бугров.
   - Естественно, прикажите подать простую и нашенскую из хо-лодильничка, под балычок кеты и под её же красную икорку. Обожаю выпить на халяву! – отвечал Травкин, принимая самое серьезное выраже-ние на почти круглой физиономии.
   Это был театр для души и почти привычка. Но иногда! И стресс сбрасывали они водкой, и ей же загоняли в глубь души тревоги, и чуточку забывались, захмелев. В таком состоянии хотелось оставаться как можно дольше. И даже вечно. Лишь бы без страха за следующий час и завтрашний день.
   Каин нажал на пипочку звонка для вызова секретарши Розоч-ки и передал ей просьбу майора.

_______ *** _________
   Кабинет Нуйкина тщательно обследовали, дабы выявить хитрые приспособления для воровства чужих секретов, а когда комнату заполнили вызванные на совещание офицеры, майор Колыванов включил блок помех и кивнул хозяину.
   Полковник развернул на столе крупномасштабную карту горо-да и внимательно оглядел людей своей веры. Затем просто и без вступ-лений стал излагать суть.
   - С этого часа операция «Перемещение» входит в решающую фазу. – Он взглянул на наручные часы. – Через час всем быть на исходной позиции. Мы учли буквально всё. Возможные отклонения при непредви-денных обстоятельствах всегда были и будут. Поэтому решения прини-мать по ходу дела. В эфир без нужды не вламываться, но импровизиро-вать всегда полагается. Расклад позиций вам подскажет нужный ход. Если товарищ Колыванов не ошибается, бандиты сами упростят задачу своим трёпом. Они мастера похвалиться. Ты, кстати, уверен, что это не случайность? Анатолий Иванович! Их можно слушать постоянно?
   Майор едва видно поморщился от досады, дернулся на стуле, но вывод и рекомендацию подтвердил:
   - Я снабдил товарищей простенькими приемниками, указал волну. Голоса давно идентифицированы и изучены. Но все же это только подспорье. Нам бы раньше иметь этот секрет, упустили время. Но уж теперь…
   И он многообещающе умолк.
   - Хорошо, - кивнул Нуйкин и уткнулся глазами в лист схемы. На ней особо подчеркнут изученный маршрут движения панасовой кодлы из города домой и перекресток, где должно произойти действо. – Исходная позиция изучена досконально, люди должны при отходе уложиться в срок. До прибытия ОМОНа. Товарищ Климов!
   Он взглянул на другого майора, командира основной группы по проведению операции.
   - Навряд ли успеет спецназ за пяток минут добраться до мес-та событий. Мы-то их вызывать не станем, и если соседи постараются,…- хмыкнул майор в камуфляже без знаков отличия, употребивший много собак на подобных раутах. – Уходить станем проулками. Да и не уедем мы далеко, за уголком подождем, с видом поспешания на помощь. Борь-ба с оргпреступностью, как я слышал, - наше общее дело!
   - Разумно, - поддержал Нуйкин, одобрительно разглядывая опе-ра, которому благоволил.
   Майор Макар Климов ненавидел прошедшую перестройку. Скрипел зубами при одном только упоминании о развале Союза, о новых державах, государствах и республиках вместе с крутыми, рынком и возникшими мафиями. Впрочем, ненавидел он и чинуш от партии бывшей и нынешних, росших на дрожжах охмурежа, по вине коих, как он полагал, родился всяческий беспредел и бардак. Потихоньку его группа единомышленников уже многих авторитетов из новых отправила к праотцам, списывая статистику на бандитские разборки. Спецслужбы давно положили себе, что «с волками жить, по-волчьи и выть», и нисколько не жалели о количественных утратах с противной стороны. Хотя и свои уходили в мир небытия. С запоздалой слезой и игрой желваков на скулах при погребении на погостах.
   И Нуйкин подумал, что как только закончится благополучно акция и представится случай, он непременно подаст рапорт о повышении звания этому уже пожилому и заслуженному офицеру.
   А майор, будто угадав мысли начальника, просительно улыб-нулся.
   - Надоело прятаться, товарищ полковник. И от кого?! Ударить бы по врагам народа открыто и средь бела дня! Народ же всё видит: кто прав и кто подлость вершит.
   Теперь улыбнулся и Нуйкин, но с печалью. Пожал узкими плечами и, понимая состояние души сотоварища, с сожалением констати-ровал:
   - Вот потому и проводим операцию ночью, что народ знает, но молчит. И приказа громить бандитов и мафию мы, скорее всего, не дождемся. И даже едва ли. Ну да зачем мечтать, когда можно делать?! – Нуйкин осмотрел свое небогатое воинство и построжал лицом. – Станем бить их хоть ночью! Всё на душе легче. У меня всё. Детали по ходу уточните с майором Климовым. И еще раз напоминаю! Нервы уложите в карманы и работайте спокойно, не оглядываясь на последствия. Вперед, товарищи! В путь!
   Он намекал на старания группы без поддержки власть иму-щих и даже вопреки их мнению. Действуют ведь тайно, сколотившись в коллектив без тайных клятв на верность идее или иной фишке, а потому страх и сторонние мысли надобно оставить в этом кабинете.
   Когда вышли во двор, едва светало. Климов взглянул на часы и поправил на припорошенной инеем седине кепи.
   - По местам, господа хорошие! Сегодня нам позволено оття-нуться и душой и телом. Объект попадается нам, сказать по секрету, ис-кусительный. Похуже шакала.
   Кривая усмешка надолго зависла на его опущенных и мяси-стых губах. Этого дня все они ждали долго. Не воевать хотелось - очи-ститься от позора надобно!
   Они прибыли в квадрат и рассредоточились по точкам. Сидеть предстояло до вечера, возможно, до поздней ночи, по команде группы наведения. Панарин обычно выезжал в город часов после десяти, шастал по городу, разбойничал и развлекался, вечерами сиживал в ресторанах, на закуску заезжал в казино. И вот после игры в везуху…
   Возвращался Панас по дороге, которую оседлала группа Кли-мова. Другой дороги домой не было. Бандит сам поселился в тупичке. Будто прикрыл тылы, но и дороги для отступления ему тоже не было. Или вперед, или в погибель.
   Прямой отрезок дороги от особняка упирался в перекресток, поворот для машин под прямым углом, - на скорости не свернешь. Тут его и решили дождаться. И ударить. Почти в лоб. Когда машины свер-нут в проулок, должен врезать из автоматов Климов с напарником, с флангов ударят группы поддержки. Замкнут операцию спецы сзади. Когда бандиты возвратятся из города и о них будет досконально известно всё. Чтобы не били по пустым машинам.
   Было сравнительно тихо на мало езженом гэобразном перекре-стке с хорошим, правда, покрытием асфальта, сработанным по распоряже-нию мэра и по просьбе его дружбана Панарина. Общегородские дороги лежали обочь региона – здесь пробегали легковухи местных жителей и только. Мусоровоз с утра проехался по проулкам, собрал урожай и отбыл по маршруту. Втиснулся в улочку «пазик», постоял с полчаса и убрался - водитель приезжал то ли перекусить, то ли доставить домой умыкнутое на стороне.
   В девятом часу из усадьбы Панарина выехала «вольво» с то-нированными стеклами, неторопясь покатила в город. Потом было вовсе скучно смотреть за улицей, и лишь после пяти вечера от владений бан-дита отъехали две «чероки» и «мерседес». Панарин, надо полагать, выехал в город размяться.

ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ

________ *** _______
   В шесть на вечер из-за угла и направо, где высоко торчал башней из красного кирпича особняк Валеры Панарина, лихо вывернул задрипанный «иж-комби», забитый под заднее стекло коробками с това-ром, и покатился, было, чихая карбюратором и стреляя прожженным глушаком, но был наказан судьбиной. Вдруг ткнулся левым передком в асфальт, задрал задок к небу и застыл.
   Распахнулась левая задняя дверца, - высыпался товар. Вывали-ли из салона два лба в джинсах, понесли хулу на мать и отца, но чужих. Один стал хватать коробки, тыкаясь задницей в торец двери, норовил вернуть товар обратно, но тот снова вываливался и вновь возносилась похабная литургия.
   Другой успокоился, стал осматривать приобретенные беспо-койства. И как установил, - отвалилось колесо, полетела шаровая опора.
   Майор Климов нахмурился, отступил от окна и разглядывал в бинокль, из глубины снятой еще накануне квартиры. Не подвох ли?
   Мужики ругались. Один указывал на товар, а другой ему от-мерял ладошкой у локтя руку. Кончилось тем, что водила достал дом-крат, приладил под «москвичонка», и, подняв передок, стал возжаться у места облома.
   Силовик от разведки прикинул, что такую «мастырку» провернуть совсем не просто, чревато последствиями и сложно в исполнении. И кому, зачем надо?!
   Но тут на помощь его размышлениям подкатила тачка пана-совых «мордоворотов». Из бездорожника вывалили «бычки» в униформе от адидаса, монументальной группой нависли над бедолагами. Те указали на колесо, плашмя лежащее под машиной, а водитель, верно, что-то ска-зал невпопад. И получивши от подручных фирмы «Империал» в сопатку, просунулся метров несколько по асфальту. Поднявшись на ноги и сунув-шись с обороткой, тут же получил добавку и стал плеваться осколками зубов. Климов понял, что картина натуральная, зубами в кино так не рискуют. Тут уж сам Станиславский поверил бы в реальность жизни.
   Шестерки Панаса еще что-то повнушали владельцам «пирож-ка», но уже без стимула между рог, и убрались восвояси. И особист ма-лость успокоился, продолжая все же иной раз направлять окуляры би-нокля на сокрушенный «москвич».
   Кому понадобилось сочинить спектакль? Людям Панарина? Но тогда – утечка информации, а это почти невозможно. Кэгебисты голодны, оплеваны и оклеветаны, но отдать секрет бандитам…Нет. Забугорным службам иной субъект отдал бы за очень приличные бабки, но тем такой секрет до мягкого места…
   Заслон разведки Панарина поставить тут вовсе не плохо, когда располагаешь информацией на акцию, но чтобы такой…И потом, Панарин разбоем занят, на какой хрен ему разведка?…А эта машина наоборот помешает маневру кортежа Панаса, случись тут катавасия. А вот встречать бандитов на такой позиции…
   Но люди от службы державы уже изготовились, а больше… некому. Разве что конкуренты или мелкие мстители прихватили болячку на свою голову и теперь припухают. И даже поимели в рыло. Майор лишь посожалел, что сам не сообразил слепить такой антураж. Уж куда реальнее при нынешней обыденности?!
   Водитель «комби» возился с машиной сам. Напарник свалил куда-то на случайной попутке, через время вернулся на «тачке» и что-то привёз. Шофёр стал примерять, выяснил, что железка не отсюда и рас-пахнул пасть с матюгами. «Челнок» слабо отгавкивался, но кончилось тем, что он опять подался искать железку. И вернулся с нужной, потому что водила похлопал его по плечу. Но сначала они сели обмыть деталь-ку, и вознесли хвалу не раз. Впрочем, хозяин товара, в ожидании, и раньше прикладывался к горлышку блестящей баклашки, добывая час-тенько из кармана джинсовой куртки.
   Стемнело. На перекрестке, оказалось, следили за исправностью уличных фонарей, включили освещение и стало видно всё окрест.
   Но всё равно скучно.
   Пустынная дорога, редкие прохожие под сенью акаций и аб-рикосов вдоль тротуара, и «иж-комби», ремонт которого, как полагал Клёнов, закончился ничем. Факир был пьян и вечер наступил. Даже в бинокль нельзя разглядеть деталей. Машина стояла боком, вывернув ле-вый бочок.
   Слушали эфир, обшаривая его ручной настройкой на «вэфах», в каких радиотелефоны бандитов и прочих посетителей эфира на ультра-коротких волнах прослушивались ясно. Воры «без закона» в выражениях не стеснялись и матогон стоял в эфире, в общем-то, довольно примитив-ный, на уровне уличных алкашей, но густой.
   Голосов своих людей Климов не слышал, хотя время при-ближалось к полуночи. По донесению «наружников» майор знал об об-становке и томился ожиданием.
   Панарин, как доложили, особых мер предосторожности не принимал. Развратила его безнаказанность, поощряла беззаботность и лег-комысленность. Ездили они большой силой, имели десяток стволов в обо-ротку и на то полагались.
   После полуночи в эфире засекли доклад, настороживший Клёнова. Информация могла касаться его «клиента».
   - Он проигрался вдрызг! - сказал кто-то кому-то. – Собираются ехать домой.
   - Проследи, когда выедет! На какой машине будет ехать! Не перепу-тать! - потребовали тут же.
   Через несколько минут напряженную тишину эфира опять проломил чей-то баритон.
   - Он сел в «мерседес»! Тронулись!
   Тут же по радио доложили Климову:
   - Объект сел в «мерседес». Сопровождают «чероки». В «мерсе» четыре ствола Калашникова. В джипе - пять!
   Еще через несколько минут радиотелефон в приёмнике сооб-щил, что «мерседес» миновал эстакаду у жэдэ вокзала и проехал пивза-вод. И тут же информацию подтвердила рация наружного наблюдения службы Климова.
   «Что за чертовщина?! Еще кто-то положил глаз на Панари-на?!»
   Майор прокрутил в голове расклад, прикинул комбинацию и приказал своим спецам:
   - Внимание! «Иж-комби» – заслон Панасу! Не мешать разборке! Даже подстрахуем! Действовать по обстановке, огонь открывать в под-держку возможному противнику бандитов! Преследовать группу нападения только после приказа! Брать станем за чертой квадрата! Группе «два» действовать по плану, если «иж-комби» вне игры. Счет на прежнее время, если нас не упредят! Приготовились!
   Еще через пару минут сообщили, что кортеж свернул в свой район. И скоро впереди, на прямой трассе, показались огни.
   - Готовность один! - дыхнул в мобильный телефон майор Климов.
   В приёмнике тут же доложили кому-то:
   - Они свернули к себе. Больше сопровождать, чтобы не засве-титься, не могу. «Мерс» перестроился, вышел вперед! Они в большом кайфе! – со злорадством заключил голос в эфире.
   Машины шли на большой скорости, верно, Панас психовал и подгонял водилу. Но поворот, он везде поворот, а здесь – под прямым уг-лом. «Мерседес» тормознул на подходе, но в поворот вписался со свистом шин. А тут – «комби-москвичок»! Уже на колесах!
   Водитель «мерса» выразился крутым словом, стиснул зубы и рванул руль еще правее. И надавил на тормоза, собираясь вписаться ря-дом с «москвичом».
   И тут же лопнуло заднее стекло замухрылого «комби», в ам-бразуру из картонных коробок высунулось какое-то рыло и тут же смерч понесся встречь «мерсу». Ахнул взрыв! Крытый джип затормозил сзади, развернулся боком, но едва распахнулись дверцы, - к ним ворвалась другая граната. Огонь полыхнул ярко, вкруговую, шаром охватил машину. Удари-ли автоматы и подключился пулемёт, все трассы сходились на «мерседе-се». «Иж-комби» тут же развернулся и покатил навстречу, объезжая спра-ва повергнутые машины и поливая свинцом из пулемёта уже и «чероки». Хорошо «обработав» объекты, «москвичёк» перебежал через основную трассу и, вскидывая на ухабах огни стоп-сигналов, нетороп-ливо покатил по проулку дальше.
   - Добавить огня по «мерсу»! Преследовать потом. Далеко не уйдут на такой тачке! - приказал Климов, посчитав некорректным отка-зать в помощи и не обеспечить надежность проделанной кем-то работы. И, в общем-то, сделанной за них.
   Пока люди Климова достреливали «мерса», а затем добежали до своих «фордов» во дворах, неизвестные спецы на «москвиче» получи-ли хорошую фору.
   «Достанут», - прикинул в себе Климов.
   И верно, передняя машина довольно скоро настигла «москви-ча», но тут же заковыляла и стала. Водитель вскричал по рации:
   - Они садят по скатам из оптики!
   - Их надо достать, ребята! Надо познакомиться! - приказал майор Климов.
   Но участи первого подвергся и другой «фордик». Едва его фары выхватили из тьмы задок «комби», как тут же получили пулю в баллон правого переднего колеса и два выстрела по галогенам.
   - Чёрт! - крикнули оттуда. – Козёл!
   И Климов был вынужден признать, что в «москвичёнке» си-дит кто-то из благодушных или своих. Чужой не стал бы их прижали-вать, а стрелял он лихо.



________ *** ________
   Григорий Травкин сидел в кабине «мицубуси», принимал доклады и оставался доволен ходом операции.
   Всё шло по плану. Генерал Терещенко сдержал слово и выде-лил людей. Они еще с вечера вышли на исходные позиции, а у самого стойла Панарина уже с утра выставили заслон из старенького «иж-комби». Для полной гарантии сабантуя людей посадили на плохонький с виду броневичёк, включили в группу снайпера и снабдили гранато-мётами и ручным пулемётом. Травкин, было, напросился на ударный участок, дабы лично пощекотать фибры души Панаса, но Каин не разрешил рисковать высокому начальству ради сомнительного удовольст-вия.
   - Ты, майор, обнаглел вовсе и решил оправдать кличку Черной вдовы! Дай и ребятам пострелять в боевых условиях. Не лишай их радости отвести душу.
   По докладам с мест, и верно, чувствовалось нетерпение наро-да. Приказ брать бандитов в приватном порядке и поступать сообразно обстановки поступил впервые. А братки за несколько лет лихой жизни при дурацкой заносчивости насолили не только народу, но и ментам премного, долгов накопили - ого! Майор радовался настрою людей и на-путствовал в эфире.
   - Вы, мужики, прижимайте их в темных местах! Там они больше сопротивляются. А при сопротивлении вы знаете как поступают. И невинных людей шарахать не надо! Да трупы бандитов не волоките на участки. Пускай лежат до утра. Рядовые менты их потом подбирать станут и увидят, что встречаются жмурики и среди крутых.
   К полуночи в казино набилось публики под завязку. Командиры групп вызывали по рации Первого и давали советы, просили и требовали:
   - Их сейчас всех бы взять и - в камеру! Какой случай! Пер-вый! – шептал один.
   Конечно, мужик попал на тусовку бандитской кодлы и душа потребовала действий! И не зная планов начальства, мыслил статьями закона. Он желал забить камеры СИЗО хмырями с мордами бандитов.
   Другой ворвался в эфир с рацпредложением:
   - Сюда бы хороший заряд, Первый! И ну их к черту! К чему канитель?!
   - Слушайте все! - сорвался и Травкин, переходя на открытый текст. Даже, если бандиты случайно услышат, всё равно изменять планы поздно. Пропадет фактор внезапности, да. Но война началась. – Вы хотите забить в камеры этот народ?! А что дальше? Станешь просить рассказать сказку про белого бычка?! Между прочим, тут много сынков и внуков номенклатуры. Их уже завтра пинком под зад или с поклоном вышвыр-нут на волю! А остальных судьи за взятки отмажут! И кто вы тогда?! Ты уж подожди, хрен нетерпеливый, и на всех не раскатывай губы. А уж тех, кого повесили на тебя, обслужи как надо. То ли сдай списочно в СИЗО, а сам катись в постель под бок бабе, то ли какая иная умная мысль тебя посетит! И сделаешь, что подобает защитнику населения от такой сволочи! Всё! Молчать и ждать команды!
   Остаток времени до начала праздника для души эфир молчал.
   Люди Травкина, снабженные не малыми суммами для нату-рального поведения в казино и в кабаках, с пластиковыми взрывпакетами в карманах, для времени икс, кантовались в местах отдыха бандитов на равных с прочими лоботрясами. Играли в рулетку, сосали через трубочки слабого «ерша», называемого коктейлем, заводили шапочные знакомства.
   «Панас» играл в окружении Игнатия Брынзы и Гапона с Ке-шей, был зол, но пил только пепси-колу. Масть не шла. Чтобы не заказал – мимо! Ставил ли на семёрку, на двадцать одно – выпадала подлянка. Ли-монами покрывал зеро – выпадала семёрка! Всё наоборот!
   Кеша заглянул в свой сундучок и посоветовал сотворить пау-зу.
   - Охолонь, Панас, пускай масть сменится! Пропусти пару кру-гов.
   Гапон незаметно пошептался с крупье, кодлой снялись из-за стола и поболтались по залам, посетили бар и писсуар, вернулись к сто-лу. И опять - мимо! Фортуна повернулась задом!
   Игнатий Брынза сверлил бешеным взглядом облаченного в смокинг и при благородных сединах невозмутимого крупье Кондратия Ильича, но тот оставался непроницаемым. Бандит заиграл желваками, по-кусал губы, сжимая за поясом рукоять «дуры», но выхватить не решился.
   «Ну, сука»!
   Кеша сказал:
   - Норму уложили, пора сматываться.
   Поднялись, дружно повалили вон. Хозяин, рыжий и большой, рыхлый Федя Калган, на полусогнутых провожал до двери, извинялся и успокаивал:
   - В натуре, Панас! Не расстраивайся. Потом отыграешься! Когда ты не чистил мою кассу?! Это ж впервые оставил ты немного бабок! Всегда брал, фортуна яички тебе золотые несла! Приходи в другой раз и она…
   В душе Калган радовался, что крутой везунец получил по морде от планиды, а «пургу» гнал бандюге по обязанности, как всякому клиенту. Тем более, Панас не клиент – мародёр!

_______ *** _________
   Усталый, издерганный мыслями, в машине Вадим Бондарев попросил:
   - Скорее домой и спать. Какого хрена находят они в этом га-дючнике?! Голова болит!..Скорее бы к себе на базу.
   И попытался отключиться, смежил веки. Отрешенность скрады-вала время, открывала двери в вечность…На повороте его бросило к борту, прижало плечом, виском приложило к стеклу. Открыл глаза, но тут же полыхнуло пламя…Дикая, мгновенная боль пронзила насквозь и от-ключила сознание… Подельщики: Кеша, Гапон и Брынза пережили его ненадолго.
   Не повезло и другим уркам на «чероки» сопровождения, по местам отдыха и разбоя.
   А остальные бригадиры и рядовые, имеющие свободное от «работы» время по случаю тезоименитства Панаса, получали своё каждый в особицу.
   Когда «Панас» отбыл из казино, и жоржики поимели право на потеху, они бросились оттягиваться по полной программе, насколько позволяла соображалка. Для начала в баре пропустили по просьбе души, и стали разбегаться по привычным местам.
   Одним чуток подфартило, - они остались играть, подёргать нервишки, и потому пожили дольше. Иные углубились в недра дворца развлечений, где подавали пить и жрать да клёвых профур прямо в ком-натки для сношений. Они чуток покайфовали. Некоторые подались по городу поискать на зад приключений.
   А вот к таким, планида постучалась сразу.
   Едва откатилась «девятка» бугра Максюты на два квартала от казино, как подвернулась старая «копейка» и стала выпендриваться впе-реди, то ли вилять пьяным задом, то ли не давать обгона. А когда все же обставил да протёр бортом, «жигулёнок» сел на хвост и принялся сигналить, моргать фарами, словно грозил сделать бяку.
   «Козёл! - обернувшись, проворчал себе Максюта, выкатывая в бешенстве зенки. – Не знает, кого на «слабо» хочет взять! Чичас…узнаешь. Подверну задок – бей! Но сначала подумай!»
   «Копейка» будто разгадала хитрость, тормознула. Бугор Мак-сюта остановился тоже. И вывали втроем с братанами. Пошли вразвалоч-ку к машине дуролома распотешиться, раз уж полез на рога. Жаль, время тёмное, обыватель сидит по хаткам и не увидит, как крутые порядок свой держат.
   Подошли с двух сторон, рванули дверцы. А им в упор тихо: фырр-фырр, пчёлки полетели. Потом, для верности, прокомпостировали морды, оттащили на стороны. Один, в маске, сел в «девятку», и поехали дальше, переговариваясь по рации.
   Еще один бригадир Мозоль вывалил из казино. Уложил лапу на плечо полуобнаженной пигалицы с распущенными волосами, сигарета висит на распашистых губах, глаза мутные и видят смутно.
   - Куда едем, к тебе на хату? - вопрошает местную Магдалину кумир лубянской шелупени, атлант по сексу и потрошитель кошельков.
   Мозоль обожает покайфовать на широкой, просторной кровати мастеровитой проститутки.
   И тоже, далеко еще не отъехала парочка на дизельном «фиа-те», как их обставила «девятка» и стала выделывать задком кренделя. Стекла тонированы и не видно, какой овощ сидит там и выставляется. Мозоль, с крутого норова, хотел, было шарахнуть «девятку» в бочину или пальнуть пару раз из «пушки», чтоб знал, как общаться на шоссейке с уважаемым братаном, но усёк номера тачки.
   «Максюта! Козел! Какого Клина Блинтона выделывается?!»
   Остановился, вышел, но сначала отлил - пузырь мочевой еще в казино просился опростаться.
   «Девятка» тормознула тоже и ожидала, распахнув заднюю дверцу.
   «Они кагалой, - подумалось Мозолю. – Собирались оттянуться на хате у Насоса. У него клёвые порнухи про мальчиков. И пацан кругло-задый… Жопошники! А я на блин им?!»
   Голова соображала туго, но всё же потопал узнать про ихний интерес.
   Любопытство, конечно, не порок, но, бывает, смахивает на свинство. Вот и Мозоль подошел, нагнул голову, посмотреть: кто и за-чем? И получил пулю в гладкий лоб. Выстрела из пистолета с глушите-лем услышать ему не пришлось.
   Впрочем, никто выстрела не слышал. Магдалина увидела лишь как её потенциальный партнёр пошел вдруг задом от «девятки» и опрокинулся навзничь. Врезался в асфальт задней вырезкой и затылком. Она, пьяненькая, тоже соображала плохо, когда её потревожили, выхватили из машины и поставили обочь. И машины укатили. «Фиат» потребовался в другом месте. Ночь коротка, а дел еще предстояло много.
   Утром радио, телевидение, а потом и газеты обрушили на жителей города новость-сенсацию.
   «Пострадали бандиты!»
   В ночных междусобойчиках-разборках подлым случаем вырван из сплоченных рядов организованных бандитов главарь, бывший наперсточник и местный философ, Валерий Тихонович Панарин, по прозвищу Панас. Вместе с ним окочурились незаменимые соратники, подельщики и телохранители. Не смогли прикрыть геройством товарища по разбою и приняли смерть: начальник охраны при банде и гражданин Егорычев, помощник и коммерсант Титаренко. А еще один заединщик тяжело ранен и находится в реанимации. Все силы медицины брошены на спасение драгоценной особы,…но надежды очень слабые. И верно, к обеду гражданин Борзюк, то бишь Гапон, отдал душу на покаяние.
   В других районах областного центра в ту ночь сложили буй-ны головушки десятка два функционеров от черной шапочки и «дуры». То ли эпидемия враз охватила разбойные массы, то ли кто напустил порчу.
   Журналисты насели на прокуратуру, на мэра и милицию, тре-буя смака для публикаций, но…увы. Велось следствие, а в её интересах тайны не разглашаются. Известно лишь, что нападающие «работали» мо-бильной группой по всему городу, знали повадки конкурентов и тем воспользовались. Машины сожгли затем за городом и тем скрыли улики. Но…усилия прилагаются, и никто от карающей десницы закона уйти не сможет.
   Похороны братанов областные деструктивные субъекты учи-нили по высшему разряду. Как и несколько дней назад на именины, те-перь съехались все те же лица, и даже сверх, из дальних и ближних регионов, дабы бросить горсть землицы на гробы не повремени убиен-ных. Кортеж машин надолго перекрыл движение в районе, но милиция не роптала и даже поддерживала порядок. Такие праздники случались редко. Впрочем, купленых ранее мусоров, и теперь отоварили мздой.
   Опера ментовские и люди из «Конторы» тоже работали, тихо радовались и втихаря снимали, записывали и брали на учет. Почин имел-ся, а информация такой формации сгодится.
   Похоронили, помянули. В нескольких местах, шелупень пана-ринская, /каких не тронули за малолетством или за отсутствием послуж-ного списка/, выставила ящики с водкой, термосы с наваристым борщом, холодных закусок и пирожков. И приглашали прохожих помянуть раба божьего Валерия.
   Правда, некоторых отгоняли. Как раз тех, кто хотел с голоду-хи покушать да чуток пропустить для согрева души. Но вид занехаенный, неприличный – бичи и бомжи, безработная рвань. Обиженные глотали сле-зы обиды, матерно проклинали «шестерок», какие как были собаками при крутых и гонористых, так и остались псами. Шестерня гонялась за охаль-никами, иных догоняла и давала по шеям, но не больше. Что-то сдержи-вало. Скорее, настрой зубоскальной толпы.
   Через пару дней еще трех подельников Панаса, миновавших прицелы той ночи, нашли с дырками в головах. Дурной пример заразите-лен.
   И опять милиция опростоволосилась, не поймала убийц по свежим следам. А те снова сожгли, теперь уже «девятку», и замели сле-ды, припорошили пеплом.
   В газетах и по телевидению теперь сообщили о том походя, как о сухом статистическом факте. Будто на улицах города каждый день убивают бандитов, и это не диво.
   Но вдруг жители стали отмечать: на улицах стало не только тихо, но и возможно по ним безоглядно ходить! Бакланит молодежь, пьет и орет матом как прежде, воруют по мелочам, где получается стырить, но чтобы просто так прохожего ночью убить или раздеть… Нет!
   И деловым стало спокойнее, и временно никто не брал с них долю просто так или за крышу. Умные стали строить свои крыши и рэкет пошел на убыль. В отдельно взятом городе, в котором захотели жить нормально.
   Статистика на страницах прессы изменилась вектором, вла-стям стало приятно докладываться наверх о кое-каких перспективах в развитии и поступи вперед. Справляются!
   Правда, она, власть, умудрилась изымать из отчетности смертность среди бомжей, пенсионеров и безработных, кого довела жизнь до края. Будто перестал народ брать грех на душу и исходить в иной мир по своей воле от скотского существования. Но статистика по демографии гляделась хорошо.
   И судья Нарышкин успокоился. Он, правда, не связал воедино события: разгром банды и обязательство Каина, но небо возбла-годарил. Не случилось ему выпускать на свободу насильника, преступника-отморозка. Даже больше: объявили тому полновесных пятнадцать лет. Экспертиза установила, что здоров Прохор Пахомов, сукин сын и извращенец. За внучку судья больше не переживал душой.
   И адвокат Егор Бугров, просматривая газеты и отмечая, как СМИ подают городские новости последних дней, внутренне обмяк. Еще одна морока с плеч долой.

_______ *** _________
   Панарин дважды еще менял машины в городе, а затем оста-новил «левака» и уговорил подбросить до станции Меловая.
   - Много денег не имею, но двадцать баксов заплачу.
   Для простого владельца старенькой «копейки», подработать на бензин и хлеб такие деньги - удача. А давать много Панас поостерегся. Засветиться можно.
   - На блуд? – Коротко оглядев бородача, усмехнулся пожилой инженер закрытого завода. Названное место ничем особенным не отлича-лось. Пустынная и глухая станция да птицеферма, где курочек кормили тёти и девушки.
   - Да есть там одна зазнобушка. Давно не виделись. И вот, приспичило. Поехали? Или полтинник заломишь? Так я другого поищу. Лишних денег, понимаешь, типа нету, - пришлось прибедниться и проси-тельно улыбнуться Панасу.
   - Да ладно. За двадцатку можно прокатиться. На заправку только надо заскочить. Хоть и не далеко, а вдруг зароемся в песочек. Там дорогу перерыли и надо чуток в объезд пробиваться. Так что бензин за твой счет. – Теперь уже просил водила.
   Через час с лишком подошел поезд, с билетом обошлось. На-род теперь ездил мало и место в купейный вагон кассирша дала бы ему с зазывающей улыбкой, но Панас туда не обращался. Там тоже можно засветиться. Панарин сунулся к проводнику. Выбрал молодого и гибкого, с шустрыми глазками.
   - Извини, земеля! Только подскочил, в кассу бежать некогда, а ехать надо. Подбросишь до Одессы? Плачу тарифу, какую назовешь.
   В предложенном купе он оказался один. Потому он тут же попросил принести постель и спроворить чего-либо выпить и закусить.
   - Только, если удобоваримое, типа, чтоб не загреметь в ящик. А то щас, знаешь, сколько случаев, - наказывал Валера, шелестя баксами. – Всякую заразу готовы всучить. Так ты бери на двоих! Чтоб, типа, скучно не было нам. Конкретно!
   В «дипломате» Панарина на первый случай всё имелось, но он решил приручить проводника и расположить к себе. А выпивка располагает.
   Высокий и худой парень притащил постель и обустроил ме-сто на верхней полке, затем смотался в вагон-ресторан и принес в паке-тах выпивку и ноги забугорных петухов помимо всякой фрукты и колбасы с сырами.
   - Сойдет? – распахнул крупнозубую пасть проводник. – Я на все деньги набрал, чтоб часто не бегать. Сам говорил.
   - А первым испробуешь? Типа, будешь моим виночерпием? - оскалился и Панарин. Отчего-то ему подумалось, что искушать судьбу много раз не надо. И поискал дурака на замену.
   - Не веришь? Давай проверю, - легко согласился дурак.
   И употребив полстакана не упал, дух не испустил. Наоборот, жизнь как бы посвежела, а после повтора уже за компанию, вообще ста-ла радужной.
   «Ну вот, типа, поехали в Одессу. А там, конкретно, ходят ко-рабли. И могут увезти в Болгарию», - сказал себе с легкой улыбкой Ва-лера Панарин.
   В той солнечной стране, на берегу лазурного и ласкового, но все же Черного моря, Панас имел приличную виллу и виноградники, способные прокормить владельца и напоить. Имел Панарин и паспорт гражданина Болгарии. Поддельный, естественно, но люди давали гарантию на сто процентов. Сделал то приобретение недвижимости Пана-рин втихаря от братвы, по случаю и как бы наитию, и как запасной аэродром при тихой пристани на старость.
      Но вот, понадобилось раньше. Есть где отсидеться.
      - В картишки играешь? Время-то надо, типа, убивать, - обра-тился Валерик после очередного приёма полстакана Екатерины Великой к проводнику. - Или желаешь заглянуть под напёрсток?
   - Я – дер штудент и заочник. - Потому, от скуки - на все руки! Только теперь я занят. Ночью, если что. И бутылец - ещё?!
   Он соглашался и советовал насчет ужина и после. Пара буты-лок уже заканчивалась да и закуска иссякала.
   - Добро. Типа, жду, покуда потемнеет. А щас я кулак под го-лову устрою и минут на триста храповецкого придавлю. Годится, если конкретно? - отвечал Панас, зевая и того не стыдясь.
   И забрался на верхнюю полку.
   В Дебальцево в вагон взобрался еще пассажир.
   - Порожнее купе имеется? Устал чертовски и охота придавить ухо. Завтра уж будем оттягиваться. Но если есть приличная и со справкой от доктора бабец, то согласен оттянуться немедля, - заявил светло-русого окраса мужик проводнику, впрочем, предъявляя билеты и купюру внушительного достоинства. – Не откажи, дорогой!
   - Купе свободное найдем, а вот…молодушку-озорнушку, - во-прос сложный. Но пройдусь по вагонам…Только, что ты суешь?! За ли-мон и в дороге! Кто тебе вывернется?! И мне чуть-чуть, еще кому-то, и ей чего-то оставить надо!
   - А ты раскинь по-другому. Это за купешку отдельно, на жратву и выпить на двоих. А телке я выдам зарплату особо. Останется довольна, - вразумил пассажир.
   - Ну, тогда…- Проводник тоже остался доволен и пошел ис-полнять заказ.
   Но едва поезд подался дальше, в вагон вошел линейный кон-троль, в лице дебелого мужичка с раздольной мордой охламона. Щелкая щипчиками, присаживаясь в служебном купе, поинтересовался:
   - Всё в порядке, пьяных нет?
   - Какие в анусе пьяные?! И безбилетных нету! Одни жмоты едут! –огрызнулся проводник и студент, возводя напраслину на житуху и гневя Создателя. Но на ревизора вскинул взгляд недовольный и даже враждебный. Не было печали, так ревизоры накачали!
   - Я это имел в виду. Зайцев, значит, не везём.
   - И козлов тоже!
   - Показывай! - распорядился ревизор, распахивая на коленях журнал для замечаний.
   - Успеешь, - отбоярился работающий студент, прикидывая, что молоток он сегодня, не позарился на мелочевку и забеглому пассажиру сгоношил на станции билет. И теперь он кругом-бегом без всякого изъя-на. Выходило, можно не целовать в зад служаку, а только быть взаимно вежливым. А то и налить ревизору, на всякий пожарный, чтобы зало-жить основы взаимопонимания. – Сначала надо по граммульке пропустить. Ополоснуть начало дороги.
   И тут стукнула мысль: «А почему он один промышляет?! Обычно в спарке шастают. Один берет, другой угрожает. Среди ихнего люда редко встречаются не гады!» И спросил:
   - А напарник где?
      - Напарник жарит проводницу, - улыбнулся линейный, быст-рым взглядом окидывая купе и папку с ячейками для билетов, каковую совал проводник.
   - В третьем вагоне?
   Студент знал, что тамошняя Зинка с охотой и удовольствием идет на контакт, особенно если за деньги или отработать долги. И он захаживал к ней со скуки, когда при деньгах, а ревизору проводник все-гда должен.
      - В третьем, а может в другом. Я ему фонарик держать не нанимался. Ты что-то про выпивку говорил. Или послышалось?
      - Бутылец как-то задержался. Початый, правда, но крепость не растерял. Так что малость есть.
      - Ну, так малость и налей. Зачем много в один раз?! - засме-ялся линейный ревизор. - Но, если не отрава!
   - Заразы не держим. Нам надо жить, мы сильно молодые! – с кривой ухмылкой ёрничал проводник. Что делать? Не любил он зады ли-зать, а приходилось.
   Ревизор выпил свою малость, загрыз яблоком, и пройдясь по вагону и визуально ознакомившись с обстановкой в некоторых купе, удалился в глубину поезда.
   Прошвырнувшись к бригадиру поезда, студент добыл прости-тутку и доставил заказчику, загрузился выпивкой с приложением и, от-правился в купе к «бороде». Стукнул в дверь, дождался «войдите»! И вошел.
   - Это я. Уже стемнело, а кто-то приглашал на ужин и наме-кал картишки потасовать. И вот он я!
   Перед собой проводник держал поднос с толстыми ногами «Буша», бутылкой с заросшей мордой Гришки Распутина и колодой карт.
   - Ставь на столик, молодой и весёлый, типа, половой. В кабаке вашем с закуской напряженка? Тогда ноги петухов, теперь опять ноги. Конкретно, много нам не надо, но за такие башли можно бы и чего интересного сообразить, - заворчал Панарин, оглядев принесённое.
   - Так я чего? Хотел как лучше. Колбасу если ковырнуть, там столько крысятины! А тут чистое мясо и из-за бугра! Экзотика в чистом виде, - оправдался студент.
   - Ладно, закрой коробочку, сойдет и это. Наливай и присту-пим.
   Панарин сидел, свесив ноги, на второй полке, потягивался и с высоты прикидывал готовность на ночное время. Предстояло вспомнить весёлое время и покрутить «дурака» под напёрстком. Обобрать молодого, если есть что забрать. И чертовски чесалась под приклеенной бородой и усами кожа. Он осторожно почесывался, но хотелось содрать волосья и почесаться всласть.
   - А может, сбегать по бананы?! - предложил студент и про-водник.
   - Нет, бананы для обезьяны! Мандарины и апельсины! И не вздумай хапнуть ананас! Говно!
   Покуда гонец мотался в ресторан, Панарин сходил в туалет, привел в порядок мощи. Проводнику, когда тот возвратился, пожа-ловался:
   - Первый раз отпустил, типа, бороду и усы, а они, конкретно, чешутся. Придется сбрить.
   - Как знаешь. Вид у тебя с бородой клёвый. Как Сусанин! А что без неё будет? - сощурился студент.
   - Ну, простой бандит, рэкетир. Хотя, те шкафы. На коммер-санта простого потяну.
   - И охота быть простым? - проводник готовил столик: стучал ножом, резал, чистил, наливал в стаканы и чесал язык.
   - Совет принимается, а за него, типа, полагается! - осклабился Панарин, забирая в руку стакан с водкой и торкаясь посудины собутыль-ника. – Тяпнем, конкретно!
   - Чтоб мимо не пошла да не в последний раз! - поддержал студент. – Тебя как, кстати, зовут? Меня - Шурик!
   Панас выпил, зажевал лимоном, поморщившись, проронил:
   - Вот беда, конкретно! Я тоже Шурик!
   Он с трудом вспомнил, что по новым документам он теперь Александр Иванович Тропинин.
   - Хреново, тоже Шурик! - констатировал светлоглазый студент. – Разнообразия не будет. А скукоту надо ломать. Картишками! Ты, видать, профессор в таком деле? Шулер международного масштаба!
   - На лбу прочитал? - удивился Панарин, потому что он дейст-вительно мухлевал, но не в картах. В напёрстках он дока.
   - Руки! У тебя руки мошенника! Тонкие и изящные пальцы!
   - Тогда ты угадал. Я музыкант. Пианист! – Панас вылил в рас-пахнутый в волосах зев рта очередные полстакана водки, основательно стал закусывать мясом от бушевой ноги. – Ты во что предпочитаешь ба-ловаться? В очко, в буру или штос?
   - А в буру, это куда? - ухмыльнулся проводник Шурик, соби-рая на щеках морщины. – Ты говорил про напёрсток. Ловкость рук пока-зать можешь?
   - Ну-к, освободи кусок стола! Ты халдей или кто? Стюард Шурик! - распорядился Валерик Панарин.
   Когда очистилась половина столика проводник бросил на него пару колод карт. Панарин, решаясь тряхнуть стариной, достал наперстки и кость.
   -Так что: карты или пропажу искать? - спросил студент.
   - Коцаные? - кивнул на карты Панарин.
   - Обижаете, барин! Вскрывайте и проверяйте. Только из мага-зина. Ну, если бы знал, что к нам такой мастер!.. - Проводник Шурик вытер о полотенце руки, принялся вскрывать колоду. – Но сначала вы прячете кость. Партия – сто тыщ! Для начала. Напёрстки я сколько раз видел, но чтобы меня дурили…
   - Обдурим, типа, без сомнений и конкретно! Значит, партия, сто тыщ!
   С тем Панарин выложил на столик пухлый бумажник из крокодиловой кожи и стал манипулировать напёрстками.
   - Ну, где шестёрка?!
   Студент Шурик ткнул в пальцем в средний напёрсток и по-косился на зеленый бумажник.
   - Лапотник у тебя знатный. Мне бы такой.
   - Делов! Десять раз угадаешь - твой!
   - Хрен у вас угадаешь, пассажир Шурик! - вздохнул огорчен-ный промахом проводник. – Давай, покуда я тебе лимон продую. А потом сгуляем в буру. Поставишь бумажник?
   - Договор! Так где шестёрка?! - смеялся Панарин, явно доволь-ный ловкостью рук. Сколько ни старался уследить за пальцами худой и дотошный студент, ни разу не углядел.
   С кислой миной проводник Шурик выложил на расчет «ли-мон».
   - В буру играем?
   - А потом - в очко! - согласился Валерик Панарин. – Я сдаю, ты наливай. Ставка, стольник за партию, как прежде? Типа, конкретно?
   - Идёт. Только я потом лапотник обратно не поставлю. Чтобы ты знал, - предупредил стюард Шурик.
   - Э, дорогой, ты сначала выиграй! Счастье всегда сидит в дру-гом месте, это конкретно. Ты сильно в буру, типа, шпилешь?
   - А щас узнаешь, товарищ пассажир! - И ему действительно повезло: все десять партий он взял подряд. И кивнул на бумажник. – Вы-тряхивай бабки!
   Смеясь, Валерий Панарин выложил на стол пачку «лимонов», и отдал «лапотник» не жалея.
   - Поиграем в очко?
   - А что? Пошпилим, - сказал проводник Шурик, пряча во внут-ренний карман фирменной тужурки вожделенную вещь. И, веселясь, со-общил: - У меня есть восемь лимонов. Проиграю. Сдавай!
   Играли долго. Поезд то летел через ночь, то медленно плыл в темени, останавливался и дергался, стучал на стуках рельс и звенел стаканами: им не было скучно, а студент и проводник не волновался. Его службу справлял напарник и проигрывал Панас. Тот прикладывался к выпивке и, как-то, с ухмылкой крутнул головой, воскликнул пате-тическим стихом.
   - Фортуна задом повернулась, ей надоело нас любить!
   - Так я говорил! - расцвел проводник, пригребая к себе оче-редную купюру. – Я тебя раздену и разую, и прикажу служить на цир-лах!
   - Ничего, Шурик! Бог в помощь! Я, типа, независтливый. И радуюсь за твой карман! У меня все наоборот в жизни. Конкретно! Когда проигрываю - хорошо в раскладах, бабок я зашибу всегда, конкретно за-являю! А если много выигрываю и валит халява – труба! Жди подлянки. А мне сейчас невезуха ни к чему. Что за станция подвалила?!
   - О! Конец игре! Запорожье, должно быть. Напарника менять пора! Пока! – спохватился партнёр по игре.
   - Давай. Мне тоже пора на боковую. Но сначала, типа, сбегаю на воздух, на перроне подышать! Ты, если что, утром разбудишь. Чтоб я Одессу не проехал!
   Поезд стал тормозить жестче, пришлось подержаться за стен-ки. В соседнем купе моложавый мужик достал из кармана коробочку, надавил кнопку. В ответ ему был зеленый, пульсирующий на дисплее сигнал. И концовку разговора уловил.
   «Порядок»!
   Вагон остановился и блондинистый «пастух» вышел в кори-дор, через опущенное окно стал смотреть на малолюдный перрон стан-ции. Скучновато. Мужик взглянул на «ролекс»: два часа ночи.
      Скоро поезд плавно тронулся, покатил, мягко покачивая ва-гон. Мужчина снова включил приборчик, увидел пульсатор на экране и стал закуривать на сон грядущий.
   «Путём всё, - подумалось ему бестревожно. – Утром будем на месте и еще успеем перепихнуться».
   Он с усмешкой довольства представил, как сейчас обоймет, притиснет и поиграется с молодой «телкой», что ждет его в купе.
   А Панарин стоял спиной к поезду у крайнего киоска, слушал, как набирая ход, стучат на стыках колеса, и разворачивал шоколадку.
   Поодаль дежурил «ревизор», тоже провожал поезд и косился на Панарина. Получалось так, что человек от Брынзы и Гапона уезжал в Одессу, а опер Травкина остался «пасти» Панаса.
   Валерик Панарин благополучно пересел в другой поезд и уже в Киеве узнал, что его нет в живых. Убили при разборке конкурентов. Пришлось выпить в ресторане за помин своей души.
   Невдалеке сидел опер, старлей Зиновьев, и тоже, и не без усмешки, пил с мысленным тостом:
      «Живи, покуда живется, Панасик. Фортуна дала тебе фору».
      Он только что получил инструкцию от майора Травкина, и тот разрешил действовать по обстоятельствам.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

________ *** _________
   Иван Георгиевич Ходырев спускался по широким ступеням парадного крыльца, скромно улыбался и давал интервью пишущей братии местных и прочих СМИ. Он кивал удачной сентенции в ответах, стряхивал пепел с пиджака и, пожалуй, впервые за долгие дни тревог, не имел на душе меланхолии и не забывал держать подбородок, показывая оптимизм.
   Молодая, и вся в наглой красоте одежды и лица, на вид даже умная журналистка от газеты «Жизнь Лубянска» Натали Дайнеги, совала Ходыреву под нос коробку микрофона и донимала вопросом с показным нахальством.
   - Количество бандитов в городе убывает, господин губернатор. Это заслуга вашей администрации или мэра города?
   Иван Георгиевич хотел сгоряча ляпнуть: «Да мэр сам подко-лодный бандит! И Панарин ему друг!» Но чёрт не попутал и он с неудо-вольствием проронил:
   - Факт налицо. И не надо измерять заслуги. В конце концов, бандиты сами устраняли друг дружку.
   - Вас это радует?
   - А кого не обрадует спокойная жизнь? Деструктивных эле-ментов стало меньше.
   - Будут ли приняты дополнительные меры? Когда-то должны сказать своё слово и органы правопорядка!
   - Разумеется. Но вопрос не ко мне, - сухо улыбнулся губерна-тор. – Сие прерогатива органов, о которых вы упомянули.
   - Вы уверены, что наметился подъем в экономике?
   - Да, цифирь статистики - вещь упрямая. Наша область подни-мается с колен. По промышленности у нас третье место, а в сельском хозяйстве наметился положительный перелом.
   - Но статистика…
   - Довольно, господа! Я устал сегодня, дайте же отдохнуть. Спонтанный брифинг окончен! – решительно отстранился Ходырев.
   Журналисты будто ждали сигнала отбоя, тут же устремились разбегаться, поторопились унести новости в массы. Обтекая губернатора, растворились в жидкой толпе прохожих на тротуаре проспекта Ленина. Сам по себе Ходырев им не надобен, времена обожания миновали и четвертая власть чувствовала свою особость. Они, конечно, поклёвывали из рук таких, как этот высокий чиновник, но снисходя. Теперь они могли делать и чиновников, и настроение народу. Да мало ли чему еще насобачатся!
   Иван Георгиевич, провожая их взглядом, запоздало осознавал реальность наступивших дней и с сожалением вздохнул по временам иным, минувшим.
   Губернатор устремился к машине и тут же наткнулся на пол-ковника Нуйкина, будто случайно встреченного на пути. И в запарке мыслей, не сразу узнанного.
   - Извините!..
   - Конечно, извиняю, - сдержано улыбнулся служака. – И при-ветствую. У вас довольно побитый вид. Недовольны жизнью? А я, при-знаться, ожидал хоть простого «спасиба». О большем, правда, мы не до-говаривались.
   Полковник подавал себя как исполнителя приказа и боялся признаться, что на душе кошки скребли нервными коготками. Его люди, правда, приложили руки, но основную работу по ликвидации городской банды сделал кто-то иной. И если Ходырев продублировал приказ мен-там, а те доложили о проделанной работе в деталях…Разговор мог слу-читься нелицеприятный, а то и вовсе…Но губернатор, кажется ничего особого не знал. И обеспокоено осмотрелся.
   - У вас снова заказанная случайность, - недовольным голосом проронил он и поморщился. – Вы профессионал, Иван Владимирович, с вами приятно иметь дело. Но журналисты, пресса…Шелкопёры в наших делах звено лишнее. Представьте, едва отвязался! Перехватили на выходе и требовали деталей. А я сам…Здравствуйте! Хоть вы меня просветите!
   Теперь Ходырев возрадовался, увидев, что подглядывать за их встречей некому, и стал горячо тискать ладонь полковника.
   - Так вы всё же довольны жизнью?! – усмехнулся Нуйкин не заботясь скрывать иронию и выпуская из души кошек.
   - Пожалуй, да. Как мне докладывали, уже почти неделю как ночью не убивают, а бандиты в шоковом состоянии. Теперь бы потере-бить мелочевку. Приструнить их. Но это, наверное, дело милиции. Как вы полагаете, дожмут?
   - Дайте команду, дожмут. Насколько я осведомлён, серьезных бандитов в живых не осталось. Разве что те, что сбежали случайно из города. А шелупень…Их взять на учёт и работать с ними участковым. Это их фронт работы, держать в ежовых рукавицах, - раздумчиво, с от-мерянной улыбкой отвечал Нуйкин. – Но простого народа это касается лишь одним боком. С другого – его грабят чиновники, работники государства. При задержках зарплаты, при их мизерности, чиновника понять можно. Но…Впрочем, чего я в политику? Хотя, наша жизнь и есть политика бытового пошиба. Среднего бизнеса людей защитить можно, только избавившись от рэкета государства. Кто сие будет делать и как?
   Полковник раздумчиво пожевал тонкими губами и зяглянул в глаза Ходырева. Заложил руки за спину, угнулся, и перевел взгляд под ноги. И ждал. Ему требовалась определенность в борьбе за справедли-вость. Ради неё перехватил первого человека области для разговора.
   Но тот был в растерянности, то видно без микроскопа.
   Вчера ему звонил министр внутренних дел и не без подначки просил совета, как обставить в докладе выше, что де бандиты сами изводят себя в разборках. А помощник генпрокурора грозно спрашивал за бездеятельность местных органов правопорядка, по свежим следам не сумевших найти преступников, учинивших кровопускание. И от министра юстиции передали большое неудовольствие пренебрежением к букве Закона.
   - О таких людях мы тоже печемся, - заверил, впрочем, без оптимизма, Ходырев. – Такие люди - наша надежда на выздоровление эко-номики. Некоторые силы саботируют наши усилия, не хотят строить ры-ночные отношения, так называемого капитализма. Бардак нам долго изжи-вать.
   - Так никто же не знает, с чем его кушают, так называемый капитализм. Стесняются публично озвучить поворот, в какой свернули! - потрафил полковник, сочувственно ухмыляясь. - Пока что народ окружают джунгли беспредела. А натурального капитализма, когда за большой труд – большие деньги, никто не видел в глаза. Увидим ли? За что бороться?!
   - Этого и я не знаю толком. Кстати, Иван Владимирович. Появилась вакансия начальника облуправления в вашей конторе. У меня спрашивают совета. Пока, спрашивают. И если вы… - Ходырев ожидал поспешной радости за намёк в прыжке карьеры, но Нуйкин качнул шля-пой.
   - Нет. Мне эта должность претит. Я не умею менять убежде-ния, а политика людей из центра потребует неординарного шага. Нет, категорически - нет!
   - Но и под новым флагом, вы станете продолжателем благого дела! Сейчас ведь вы на службе у государства. Что изменится? - Ходырев смотрел с недоумением. Или не понимал, или прикидывался Ванькой?
   - Статус мне не подойдет, Иван Георгиевич. Начальник не сможет нарушить закон даже втихую, иначе он предатель. Вы же не да-дите мне права действовать во имя чести и совести, но вопреки закону. А исполнитель может ошибиться, перепутать закон и позыв совести. – Полковник Нуйкин насмешливо щурился, понимая, что губернатор от-вета не найдет.
   И тот согласился.
   - Я бессилен предугадать планы верхов. На меня уже обруши-ли поток таких противоречий, что я не понимаю свой сдержанности. Их давно и скопом надо посылать в пространство. Терплю оттого, что вза-мен могут назначить такого угодника, что мне до самой смерти не от-мыть позора и стыда за трусость.
   - Вот видите. А иным путём бандитизм не одолеть. На безза-коние придется отвечать той же монетой. Они-то на наши законы плюют! Наплевать и на них. Или оставим статус-кво? Права простого человека в декларации, а бандитизм в натуре? Так тогда мы никогда не догоним Запад в строительстве общества наподобие винегрета. Где капи-тализм и социум, то есть социализм, живут рука об руку. – Тут Нуйкин поймал себя на выкрутасах мысли, качнул в смущении головой и нырнул рукой в карман за куревом.
   - Но, но, полковник! Не надо прибедняться! Один, и реши-тельный шаг сделан. Останавливаться не будем. Как бы нас не давили сверху, нам на месте виднее, как поступать в сложившейся обстановке. По сумбуру спускаемых сверху инструкций, можно судить, что и там еще не определились куда поворачивать стопы. Договорились? Кстати, вы что-то хотели от меня?
   - Да нет. Собственно, мы встретились случайно. Так что, спа-сибо за душевный разговор. Всех благ и здоровья!

_______ *** _________
   Травкин подходил к когда-то родному спорткомплексу «Ди-намо», где размещался на правах аренды помещений «Лубянский Дом Селенга», и удивился столпотворению подле подъезда. День едва начался, а народу собралось премного, и главное, масса - в большом напряжении и непочтении к порядку. Что-то случилось!
   Осеняло. Крепкий ветер гнул ветви осокорей, срывал листья, гонял по тротуару и проезжей части, и швырял на скопище людей. Но мало кто обращал внимание на непогоду. Кучковались, что-то друг другу втолковывали, но неоспоримый дух уныния и раздрая лежал на лицах вкладчиков траста.
   «Началось! – отметил себе майор, поплотнее запахивая под во-ротом куртки шарф. Резкий ветер очень недружественно доставал горло. - Мы почти опоздали. Толпа не пропустит, а проникнуть в святая святых надо».
   Для начала он прошелся вдоль здания - прикидывал возмож-ность проникнуть внутрь иным путём, не через дверь.
   Если начинался распад трестовских фирм и компаний, то очень необходимо пообщаться с главой этого филиала и передать привет от Каина.
   Но и обойдя сзади трехэтажку, Григорий Валериевич способа проникнуть в него через окна не увидел. Решетки насобачились ставить бизнесмены для охраны скоро приобретенных богатств. Пришлось воро-титься к толпе и пока что закурить, послушать новости, навостряя ухо.
   Двое ближних только что обменялись мнениями, а третий выдавал резюме:
   - Наши кровные денюжки давно к делу пристроены где-нибудь на Антариях или в офшорах греются! А то и в Гренландии виллы куплены, чтоб выпивку не держать в морозилках. А вот гуталиновый заводик вряд ли построили, с какого началась бы в державе натуральная капитализация и воспитался бы класс миллионеров!
   И стрельнул из-под козырька иноземного кепи «Чикаго» образованный дедок насмешливым взглядом, ощерил рот со многими дырками в заборе зубов.
   - А что такое, дядька?! Конец свету подступает или деньги меняют на бумажки? - вопросил Травкин.
   Он хотел попасть в струю разговора, чтобы надежнее приту-литься к коллективу охмуренных. Информацию он, конечно, получит. Но когда? А надо узнать немедля, отчего галдеж и беспокойства трудового люда. Чтоб под девятый вал не попасть, когда паника всколыхнется.
   Мужики все сразу перевели глаза на приблудного. Оценили цивильный его, братски нищенский почти вид, и доверились.
   - Гудут кругом втихаря, будто валюту изымать станут. Черный день приступает! А раз перемены, - так нам же беда! Ну вот и поторопи-лись сюда: кто снимать башли, а кто понюхать гроши! - проникновенно высказался и сплюнул под ноги пожилой мужик в джинсовой, старенькой паре, верно, с плеча забугорного гуманидария. Кисло поморщился, натянул на уши черную шапочку, и поник взглядом.
   Дедок, что подбивал бабки дебатам, в сердцах бросил наземь охвостье сигареты, в знак солидарности покивал. Отер платком синюшные толстые губы и поднял воротник отерханного, военной диагонали плащишки. Хреново на душе его, но хвост держал пистолетом, подначивал житуху, ёрничал и стрелял взглядом, в каком и дерзость проглядывалась, и тоска.
   И то: сколько жизнь его колотила, сколько дурили, издева-лись, морозили и жарили, ставили ни во что иные начальнички, а он жи-вой, шельмец, и духом крепок. Дедок тот на веку своём, окромя Ленина, всех СЕКОВ пережил и уже при другом измерении мается в ошметке державы. И всё ждет сытой жизни. Теперь уже точно ждёт – сам работать не сможет, если вдруг завтра утром объявят строительство очередного изма. А на пенсию если что и перепадёт, то отнимут чужие, или родня. У них жизнь вовсе бедовая. Производства стоят - безработица, если в возрасте пролетарском. А ежели вьюнош: то в бандиты иди, или на шею деду с бабкой садись, у них хоть хреновенькая, но - пенсия. Ну, и ин-фляция лапу наложит. Эта уж постарается. При таком раскладе, потому и ёрничал дед, что привык давно жить по пословице: «Нас бьют, а мы крепнем!» И плевок, оборзевших властей на нужды его, бумерангом воз-вращал с привесом.
   - А эти, значит, ни гу-гу. Ни куют ни мелют? – выказал до-гадку майор Травкин, кивая да бывший дворец для спорта.
   - Затворились, не открывают, - внёс ясность еще один вклад-чик народного траста. – Верно, совет держат, как рвануть с деньгами от народа!
   - Так толпа собралась - брать бабки?! – Майор повел глазами по скопищу народа. – И никто - положить им в карман?!
   - Ах, гражданин большой страны! Кто же теперь класть в карман им станет, когда испражняться нечем? Кругом кричат: караул! Только не видать нам тут своих тугриков, как стоп-сигнала на бричке батьки Махно. Тот тоже любил пограбить. Нюхнём бензинчику от «мер-седесов» да и разойдемся по домам рыдать в такой вот скромный плато-чек, - Махнул синим платком старик в кепи из «Чикаго», помаргивая розовыми веками.
   Похоже, так могло статься. В глазах, на внедавне веселом ли-ке деда, уже плавились слезы. Держался, дерзил планиде, а хреновина лезла наружу. Ему домой идти, а там бабка, дети и внуки. И, кто сообра-жает и знает, на те сбережения виды имеют. Что с глупа ума, да с ли-хой и хитрой рекламы, схотел покрутить в этой Селенге сбережения, схоронить от инфляции, а то и приумножить.
   - И много теряем? – Голос Травкина полон сочувствия, но и бесшабашность, подначка слышались.
   - А ты?! - уколол колючим взглядом оппонент от вкладчиков траста.
   - Да-к, хрен его знает! - сказал майор, пуская через ноздри си-гаретный дым. – Тыща зеленых была. Положил на месяц, да, вижу, что припоздал забрать…. Но - хрен! Возьму! Я до них доберусь! Кто из них в контору пробрался? Хозяева есть?!
   Он принял решение и уже гремел его голос над гвалтом, и лицо излучало дерзость. Он рванул к главному входу и вкладчики рас-ступились. В коридоре людской шпалеры выглядел Травкин воинственно, несмотря на затрапезность одежки. На каменном лице виделась всем не только бесшабашность, замешанная на кураже, но и безоглядность отчая-ния. И грозный вид придавала граната, зажатая в пятерне и вскинутая над собой.
   - А ну, пропусти, я их побалую! – требовал майор, заговорче-ски подмигивая ближним страдальцам. - Может, договоримся до чего по-любовно! А!? От имени и по поручению! Вы мне поручаете поговорить с гидрами халявщиков капитализма?!
   Пробившись к главной двери, он нажал на большую и крас-ную кнопку звонка, и держал её так, покуда не щелкнул замок, и в щель просунулось мурло амбала вышибалы.
   - Сказано же!…- загремело басом мурло, но осеклось, увидев под носом гранату-лимонку клиента, который уже в образовавшийся зев влез плечом.
   - Тихо, халдейчик! Не вздумай положить в штаны и сделать крику! Не бойся и не пугайся! Мы мирным путём решим всякие задачки. Открой дверь и снова закрой! Не надо мешать моей беседе с управляю-щим конторой! - почти проворковал всё это майор Травкин, входя в прихожую и присовокупляя к гранате в другую руку ствол «Макара». - И борони тебя бог трепыхнуться. Глянь в глаза мои, и ты поймешь об жизни всё!
   Для верности, когда халдей закрыл за ними примитивную, но крепкую задвижку, майор шарахнул мордоворота по голове в нужное место и заспешил по этажам. Стоящим на стреме на лестницах амбалам, он указывал стволом «пушки» освободить проход и указать верную дорогу к начальству.
   Впрочем, в кабинете управляющего он как-то побывал вместе с Каином. Тот делал визиты новым деловым города, предлагая услуги толкового адвоката, а заодно направлял на путь, который надо.
   В этом офисе в знаниях юриспруденции не нуждались, сами много собак скушали, но Егор Бугров все же прочел им краткий курс поведения в городе, в котором жил. Не удержался. И даже взял слово джентльменов, что бузы не допустят.
   По дороге в нужный кабинет Травкин вещал встреченным халдеям:
   - Стань в уголок и не рыпайся! Руки лучше поднять вверх. Меня ждет Виктор Абрамович, а он не терпит опозданий! И спокойней, господа мародёры! Паника - враг рыночных отношений!
   Травкин вошел в кабинет и попал на коллоквиум. На вошед-шего никто не обратил внимания - все истово слушали наставления ше-фа, а тот наставлял не туда. Потому майор немедленно вмешался:
   - Минутку, господа мародёры! Отдел БОП! Прошу оставить меня наедине с дорогим Виктором Абрамычем! Повторяю внятно: мили-ция! Распорядитесь же, сэр, а то я могу стрельнуть по яйцам!
   Травкин вынул из кармана красную корочку, а другой рукой потряс пистолетом. Гранату, сунутую в карман, он показать воздержался. Публика в кабинете преобладала на вид хлипкая и могла в панике пус-тить нехороший дух. И правильно поступил, потому что Виктор Абрамо-вич Победитель вдруг истошно заорал:
   - Как вы сюда попали?! Кто вас впустил?! Мне не дают ра-ботать! - Он испугался вида пистолета.
   - Отставить! - гаркнул в ответ Травкин. - Вопить не надо, за окном народ может услышать слюнтяя, а вы - муж! Командовать пара-дом поручено мне! Или вы забыли уговор?! Помнится, вы обещали све-сти бабки с кредитом-дебитом! - Григорий Валериевич держал на физии не угрозу, а самую радушную улыбку, но в добавку потрясал стволом оружия. – Еще один раз убедительно прошу очистить кабинет от посто-ронних элементов!
   Теперь служащие дома Селенги послушались здравого угово-ра, гуськом вышмыгнули в коридор и притворили за собой плотненько дверь.
   Травкин уселся в ближнее кресло, убрал по карманам удосто-верение и пистолет, уложив, взамен, на стол муляж гранаты.

________ *** _________
            Проснулся Каин с неприятным чувством утраты. При-снилось, будто прижал в темном углу Ниночку Мамону, тащит с неё тру-сики, а она тычет ему в физию розовенький кукиш!
   Егор Бугров лапнул рядом – пусто. Жены о бок не было. Адво-кат спал обычно подолгу, а половинка вставала с первыми звуками гимна по радио, торопилась на кухню состряпать блинов или оладушек, пирожочков испечь, до каких сильно охочи в доме этом мужики.
   «Фортуна задом повернётся? – подумалось в недоумении Каи-ну. – Так при чём забвенная Нинон? Мы с ней давно зад об зад удари-лись. Мне дела застили иную жизнь, а она без постельных приключений мучилась скукой…Да. Фигуристая была женщина, огневая. Но…общая! А мне такое не нужно!.. Не сложилась жизнь. Мир праху её.»
   Адвокат вздохнул, вспомнив, что сегодня воскресный день, выходной и бездельный. День пустых забот и отдыха при доме. А тут сон ни в дугу и на душе устроилось что-то паскудное, похожее на тос-ку. Какая-то опустошенность. Будто достиг всего и надо подыхать.
   Из головы не уходила Мамона…Ага, вот почему! Недавно встретился с воровским папой Кифиром. Сидели в кафешке, обсуждали дела. Потом про жизнь «бекову» побазарили за бутылкой.
   Вор в мятой черной рубашке, непохожий на форсистого урку, небрит. На лице озабоченность, нос сизый и в глазах хандра.
   Каин, выкушав первую рюмку, чтоб заявить иную тему, об-ронил:
   - Гляжу, Ниночка тебе тоже рога наставила. Видок у тебя не-гативный. Или по другой причине кислота на роже?
   - Нет больше Нинки, - сказал тусклым голосом Димка Кифир. Постучал ногтями по столешнице, не отводя глаз с пальцев, пояснил: - Откинула коньки. Обожала позу раком, так он её и достал.
   - Загибаешь?! Когда? Я её видел…
   И осекся, вспомнив, что давненько её лицезрел. Больше года прошло. После разлада порвал всякие отношения, дела на трикотажке вел через своего человека, лишь бы не столкнуться нос к носу.
   Кифира слушал с возросшим интересом.
   - Так она точняком мне рога присобачила. Профессия вора много времени требует, а ей, - чтоб пахарь под боком лежал. Но так редко бывает, а если бывает, сам понимать должен, не долго. Она мне сцены закатывать стала, ревновала будто. Где был, почему долго не яв-лялся?! Будто муж ей законный. А бабки любит, шмотку давай! Ты ей дело оставил, а она химичить перестала. Ей, за горячим хреном, некогда. Надоело, базарит, в страхе жить. Вокруг на всех наезжают, скоро и ей черед будет…Ну, и…Морда смазливая, кто-то пригладил по ляжкам и выше, обнял, приголубил. Она, сам знаешь, слабая на передок…Прихватил я их голеньких. Да нет, не думай, спецом не следил. Зачем мне? Просто она рисковая, нахальства за пазухой носила много…Притащила к себе на хату хахяля. Я-то гость редкий, а тут - заявился…Нет, кина не было. Хмырь сиганул с балкона. Ты меня сбрасывал, ребро поломал, ногу, а ему обошлось, как коту. Хотел ей ляща врезать, а она – буром. Ты, орёт, женщину не можешь утешить, а права качаешь!..Так её чтоб утешить, надо три палки кидать кряду! Ну и ставил, было. И ты справлялся в свободное время. Но мы мужики, дела у нас, а не только щель мокрая на уме…Базлала с перепугу матом, слюной брызгала, про воспитание забыла. А я без особого образования, расшаркиваться перед курвами не умею. И заводной. А что?! Ну. Есть у неё дырка, есть! Но и у других баб имеется! Она же, сучка, ставит так, будто одна такая владелица. И ты ей обязан, потому что любишь. – Дима Шевчук поводил потухшим взглядом по кафешке и признался: - Любил её, брехать не буду, я не в кабинете прокурора. Но она - не любила! И тебя не любила. Себя – да!.. Привязывалась, как сучка к кобелю, покуда течка. – Воровской папа затянулся хвостиком сигареты, глотнул водки, запил всегдашним кефиром. Вздохнул. – Никто меня не любил в жизни. И мать даже. Ей тоже некогда было меня любить за пахарями в постели. Отец нас бросил, как я родился…Да. Вот тут я не выдержал несправедливого крика Нинки. И врезал…Живот она отпустила, обабилась потихоньку при малиновой жизни. Как завизжала она на меня, оглядел и увидел. И как проснулся!…Что, думаю, ты строишь?! Мужик к тебе с душой и с сердцем, а ты…осволочилась. Да таких, вон, у забегаловок берут за бутылку полдюжины для групповухи!…Стерва…Сунул ей кулак в пузо. Один раз, но со злом. И хлопнул дверью.
   У нас с тобой, Георгий Исаич, рука разная. После тебя оши-вался вокруг Нинки я, а после меня ей облом получился. Ушел её поезд, а она не заметила, проморгала время, когда надо было билетом обзаво-диться. Как-то видел, на рынке торгует, в челночницы определилась. Плакалась, что напрасно обошелся с ней строго. Любила меня, трепалась. Я ей и съязвил. Ты, говорю, от любви ко мне хмыря затащила в по-стель?…Нет, не видел от неё ласки, когда не сношались…
   Потом еще встретил случайно. Но уже в другом месте, близ кабака на лавке с подружками, пила. Узнала меня, веселилась, здорово ухарила голосом, со слезами на глазах. Коленки ободраны, прикид на ней не торжественный - возженная по земле баба. И морда пухлая. А весной услыхал: успокоилась через зелье забвения. Цирроз скушал вместе с потрохами… Сейчас до Клавки Куколки иногда хожу по старой при-вычке. Она тоже уже не куколка, но задница шариком и, когда попрошу, уважает нужным обхождением. Даже без денег. Вообще, мы давно с ней снюхались, с ней мне просто и даже надежно. Так что ошибся ты за мой вид. Я в форме, а теперь на работе. В таком виде меня за шелупень принимают, а мне так надо.
   Дима Шевчук старался глядеть веселее, но все равно доказы-вал что-то не то и неубедительно. Каин понимал это каким-то наитием. Он и сам в душе чувствовал неустроенность, неудовлетворенность: будто не то делал в жизни, что задумывал. И кивал рассеяно, слушал почти вполуха исповедь, на какую сам напросился. И тоже прикладывался к вы-пивке. То к бокалу с пивом, то к водке, и водка скоро в бутылке закон-чилась, хотя задачи - напиться, никто из них не ставил.
   Уже когда Кифир исчерпал себя и стала нудная тишина, Каин понял:
   - Надоело! - сказал он с улыбкой беспомощности. – Надоело нам, Дима, чернуху гнать в жизни. Интерес пропал, а теперь понятно, что кругом - фигня!
   Да, как ни парадоксально, но интересные им делишки запол-няли дни суетой и мешали думать о главном. А что главное - не знает никто до сих пор. Люди лукавят, думая иль утверждая, что жить надо только для души? А что есть забота о шмотке, еде и внешнем облике? Человек разучился жить подножным кормом и ходить голышом. Развива-ется, растет над собой, будто умнеет. А что дальше? Жить единым днём, благодарить создателей о ниспослании существования и созерцать?… А создавать? Как же дети и внуки, продолжение рода?
   Вот же было, когда жил раздобычей денег, даже золотом промышлял. Оно и теперь в загашниках лежит. А дело запрещалось зако-ном, ставило на грань жизнь и свободу. Но адвокат все-таки рисковал, считал своим долгом отстоять возможность выбора между словом и де-лом. Почему теперь пустота, когда можно всё? Почти всё!
   И всё же - тоска. Не то и не так.
   Егор Бугров хмыкнул, покрутил головой и пошел на балкон курить, заключая в себе вывод.
   «Умный ты был, Егорий, а теперь дурак, что ли? Ударился в философию, стал смысл жизни искать. Станешь смысл разыскивать, свих-нешься умишком, как многие до тебя. И попадешь в желтый домик. Оно тебе надо? Живи, как проще, а сейчас жизнь такая простая, что и жить…неохота… М-да. А почему?… Потому, друг мой сытый, что чело-век на мир глядит глазами голодной свиньи. А надо разумом сущность мерять. Да и про душу не забывать…Эх, ма…, куда нам без души и что это такое?»
   И скоренько достал из пачки сигарету, зачадил.

________ *** _________
   - Побеседуем? Надеюсь, вы меня помните. Мы как-то были у вас с визитом вежливости без мордобоя. Я и Георгий Исаевич Бугров, - говорил майор Травкин, не глядя на управляющего трастом «Дом Селен-га», а покручивая между пальцев на столешнице гранату-лимонку. Виктор Абрамович прилип от страха к стенке спиной и всем естеством хотел сделаться еще меньше. Травкин хотел пить и сказал: - Что вы предложите для беседы? Кофе, колу или коньяк? Я предпочитаю апельсиновый сок, но сегодня погода сильно подкачала с теплом…Пожалуй, остановимся на кофе с коньячком. Вы не против? Тогда пойдем дальше. Вы помните наш уговор? Если вкладчики города пострадают, мы вас расстреляем. Даю вам в том гарантию делового офицера. Пожили всласть и хватит. Не долго, зато в масле катались. Деньги города больше не переводятся в иные регионы? Что успели, вы скушали, а теперь пора подбивать бабки дебиту, как говорят счетоводы. Внизу собрались люди, вежливо просят и даже требуют вернуть вложения. Проценты, конечно, тю-тю, но деньги придется отдать по принадлежности. Вы покупали недвижимость, акции. К вечеру подготовить отчет. Мы приедем к вам на квартиру и посмот-рим отчетность. Возможно, поможем советом, а Георгий Исаевич иногда их раздает бесплатно. Раздачу начинайте прямо сейчас, потому как, надо понимать, и в ваших интересах поддержать стабильность порядка в горо-де. В противном случае, как вы доберетесь до квартиры целый, невреди-мый и живой? И не пробуйте провернуть какую-либо фортель. Пресечем. С бумагами тоже осторожно. У нас есть такой дока по бухгалтерии, что, не приведи Господи, видеть его сердитым. У меня всё. Вопросы по про-токолу ведения переговоров имеются?
   Вопросов не нашлось, что и подтвердил Виктор Абрамович яростным трясением головы.
   - Вот и отлично. Так и доложим начальству. И жаль, конечно, что не пришлось с вами попить кофейку. Но за забывчивость я вас прощаю и ухожу. Думаю, вечером вы оплошку исправите и встретите нас на высшем уровне представительства. Пока!
   Под вечер Травкин явился к Каину в офис.
   - Анекдот сальный хочешь услышать? – спросил командир «Сапсана», устроившись удобно в кресле и получив свой стакан с соком цитруса.
   - Это, который про сало? - с интересом откликнулся Каин. – Давай, я сало люблю.
   - Фи, с тобой скушно беседовать, - разочаровано протянул Травкин.
   - Ежели скучно, так три хрен для возбуждения…
   - Чего, чего?! – весело окрысился майор.
   - Натирай хрен для возбуждения жажды! Извращенец! А ты о чём подумал? Так в ордене святого Франциска начиналась трапеза. А мы тоже орден хитрованов. Ты что, не хочешь перекусить?! Я целый день нежравши.
   Убивая скуку, они словоблудили, но эта почти бессмыслен-ность снимала им напряжение.
   Егор Бугров заказал секретарше чего-либо легкого приморить червячка и чем его напоить, и они приступили к делам насущным.
   - Хвались достижениями, мой лепший друг! Как день пробе-жал? Проблем не возникло? «Селенгу» предупредил? - засыпал вопросами Травкина глава хитрованов.
   - Всё яволь и даже больше! Я вот что думаю, славный Его-рий! На кой светлый праздник оно тебе сдалось? Этот хитрый домик «Селенга»! Нам же оттуда ничё не обломится, - изложил сомнения Трав-кин, запивая соком пирожное.
   - Закон справедливости толкает нас на подвиги, мой возбуди-мый друг! Мы в городе живем, нам строить в нём порядок. Ментам, сам знаешь, покуда не до жиру. Быть бы живу. Им и зарплата, как на куцем хвосте репейников, да и ту дают от случая к другому. Потому - мы им, оборона и защипанная ворона. Обиженным и обманутым. Как-то испод-воль и незаметно, и даже вопреки своим убеждениям. но я в этом нашел смысл жизни для себя. А всё остальное - наполнение пуза. Правда, для этой работы.
   Каин держал на отлёте вилку с кусочком буженины, говорил отстранено и без патетики, и медальный профиль чисто выбритого лица был торжественно припечален.
   - Значит, ничё не меняется в мире и вечером едем мы к Ви-те?
   - Ты, как всегда, прав на все проценты. И ты, Гриша, пожа-луйста уж позаботься о нём, чтобы не вздумал намылить пятки. С день-гами горожан. Ну, и за прочими корифеями цеха мошенников пригляди. Тоже не вздумали чтобы рвануть когти, не отчитавшись о проделанной работе. По счетам должны платить все, раз уж мы полезли в занюханный капитализм без своей воли. Там с этим строго: книжки расходов с при-ходами в карманах таскают даже в сортиры. Список наших подшефных не потерял? - оскалился Каин.
   - Как можно потерять доверие шефа на таком пустяке?! Толь-ко думаю, наворочаешь ты дров. Гляди, чтоб самого где-нибудь в углу на цугундер не приловили, - проворчал майор Травкин, допивая сок.
   - За справедливость многие страдали, Гриша. К тому, мы и свои башли защищаем от халявщиков! Ить им только дай слабину, на шею тут же заберутся и к пяткам шпоры присобачат! Так что нам, на постоянной основе бдеть, когда и менты придут в себя от шока. Они, братишка, сначала будут что, когда того? Правильно. Они отъедаться за все бесцельно прожитые годы станут. Перейдут на подножную мзду. А уж потом…Но до тех дней нам не дожить, как еще Некрасов красиво сказал. Жаль, в эту пору,…ну и так далее. Так что, вперед за справедли-вость! - восклицая, Егор Бугров вернул на физию всегдашнюю улыбку благонравия и даже вскинул руку.
   - Пойдем и вперед добывать эту штуку. Только она, шеф, жи-вым нужна, а мертвым это даже не припарка. Пуля, она дура, как до-вольно справедливо сказал тоже очень известный человек Александр Ва-сильевич, пьющий в меру генералиссимус. А то: ищешь одно, а находишь другое, - заострил тему командир «Сапсана». - Мы шукаем же не только разнообразия!
   - Ишь, как навострился словом блудить! Покой нам только снится! Тоже кто-то верно заметил про нас. Но вообще, чему быть, от того в сортире не спрячешься. – Каин взглянул на наручные часы, смах-нул с пиджака крошки и пепел, и виновато улыбнулся. – Ты, если поку-шал, ступай и делай дело. Ко мне на минутах клиенты завалят и мне надо в мозгах навести марафет. До вечера на хатке у Вити!
   Майор Травкин уехал к себе на командный пункт, оборудо-ванный под совремённую зубодёрню в здании на тихой улочке, приле-гающей к центру. Здесь каждый зевака на виду, а все прочие перемеще-ния населения воспринимались нормально. Остаток дня майор принимал доклады с мест наблюдения у всяких трестовских контор, промышляю-щих у народа деньги. Его агенты бдели день-деньской, включая ночь и утро.
   Паника, искусственно ли, по глупости ли поднятая среди вкладчиков пирамидных обществ, разрасталась до размеров стихийного бедствия. И только безмерная усталость и аморфность масс, оставляла пока ситуацию без кровавых последствий. Но, выходило, что Каин заду-мал исправить то положение и кровушку пустить. Не безвинным, правда, а варнакам. На них положил глаз командор Ордена Справедливости.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

_______ *** _______
   Вечером доложили, что хозяин страховой компании «Защитим пенсионера!» упаковал чемоданы, сложил в багажник «тойоты» и ждет темноты, чтоб сделать ручкой тётям и дядям.
   - Вы ему «жучков» понапихали?! – грозно спросил Каин. Ко-гда и ему доложили о возможной погоне за «зайцем».
   - Обижаешь, товарищ начальник! - проворчал Травкин. – Ты нам столько таких букашек накупил, что мы готовы обустроить ими вся-кого хапугу!
   - А если без шуток? Не забывай, то деньги общественные, и твои в том числе. На какие куплены «клопы»!
   - Не уйдёт! – заверил майор.
   - У него четыре ветра! Все подстрахованы? – Адвокат слегка взволновался. Все прочие тресты – туда-сюда, а на этот Каин имел зуб особый. Руководил «фондом спасения утопающих пенсионеров» пожилой, хитрый и жадный жулик со стажем. Бесила Егора Бугрова наглость, с какой криминал обездоливал и без того нищих, не имеющих шанса по-жить, и даже из простого любопытства узнать про завтрашний день. – За него отвечаешь не только головой, но и… В общем, ты понял, Григорий Валериевич.
   - Если не сменит машину, он будет наш. И если сменит, то-же не уйдёт. Я его тогда на любой офшоре поймаю и яйца посчитаю! – сказал зачужевшим голосом Травкин, обидевшись на недоверие. – Когда возьму, что делать с ним? Прикажете побаловать ногайкой?
   - Эту чуму еще во времена оные мусора должны были замор-довать, да, видать, проглядели. Умел пыль пустить и задницу лизнуть. На кой он нам? Властям сдать – выпустят. Машина у него не в броне? – Каин прижимал трубку плечом и раздумчиво почесывал бровь.
   - А хрен его закорючкой…На всякий случай имеется гранато-мёт. И пулемёт, калибра на полдюйма… А вдруг с ним баба будет?
   - Для большей безопасности, и чтобы глаз отвести дорожным пастухам, он обязательно обзаведётся женской особой! Но тут для меня особенность. Я помню приговорку: когда лес рубят, много щепок летит. Да и тёлочку его, на предмет общественной ценности, можно определить заранее. Так что я нещепетильный, когда речь о гуманизме. Он для меня пустое место. Нравом лучшие и беззащитные должны остаться, а всякое фекалиё пущай идет на навоз! Усёк установку? - с прежней раздумчиво-стью и даже с раздражением рассуждал Егор Бугров. – У нас не благотво-рительная контора и кассационных жалоб подавать Провидению никому не позволю. Я Достоевского не читал, Толстого тоже не очень уважаю за некоторые изгибы мысли. Нет у нас выбора! Прикинешь на месте, может, обойдется без шпицрутенов…В общем, действуй, центуриан, но не очень злодействуй. А я поехал к Вите Абрамовичу. Заказал час свидания - ждать будет. Держи связь, вдруг чего.
   - Один поедешь?
   - Не впервой. Но подстраховка будет. Дежурные твои подмог-нут, ежели какая неувязка. Да и водила у меня жох.
   На дом к организатору «Дома Селенги» Каин поехал с води-телем Лозовым. Когда припарковались, повелел:
   - Посиди, друг мой Коля, поохраняй машину. Стырят, ухом не поведёшь! И поглядывай по сторонам. Тут где-то наши люди тоже пасут дом. Если что, звякнешь. Нет, крикнешь «полундра». Тоже помогает. Я в тридцатой квартире. Стрелять не разучился?
   - В мишень я, мой милейший шеф, давненько не целился, а в консервную баночку попадаю, - скромно улыбнулся Николай Лозовой, лишний раз оглядывая в зеркале заднего вида свою гривастую парсуну. Стричься под «бокс» он категорически отказался.
   - Кто схватит за волосья, получит в яйца копытом! - отбрык-нулся он, когда адвокат, принимая его в штат конторы, посоветовал ради меньшего риска, пожертвовать красотой.
   Так и ходил с львиной причёской, и пока что не мордован-ный бандитами.
   Покидая машину, Каин вздохнул и обмолвился:
   - Я тоже не против, когда все и всегда стреляли бы по бан-кам.
   Он поднялся на второй этаж пожилой «хрущевки» и позво-нил.
   Виктор Абрамович с нетерпением ждал и тут же распахнул дверь, Увидев одного Егора Бугрова, удивился и даже подрастерялся. Возможно, мелькнула мысль, сыграть «оборотку» дерзновенному? В квар-тире торчали два молодца, на кухне попивали пепси-колу. Мигнуть толь-ко - повяжут и про кузькину мать расскажут.
   Но это так адвокат прикидывал за хозяина.
   Тот, затрапезно, в адидасовом костюме, жестом указал на дверь в комнату, где на столе разложены бумаги.
   Каин, мельком отметив присутствие лишних ушей, кивнул на выход и посоветовал:
   - Ребята пущай погуляют в подъезде. Вольнее будет разговор.
   Советом Виктор Абрамович воспользовался с охотой и они прошли в залу. Бугров бегло осмотрелся. Просто, ничего лишнего, - рабо-чий кабинет на дому. Портьеры на широком единственном окне, в углу сейф, в другом – телевизор. Диван и три легких кресла вокруг стола. Шкаф, но на полках папки. Книг мало, специфические, экономики ка-сающиеся. Естественно, «Капитал» Маркса в почетном строю. Еще - ком-пьютер на отдельном столике. Большая покуда редкость.
   - Пить что будете? Или полный ужин? – Средний ростом дея-тель начально-рыночных отношений угодливо цвел улыбкой. Но углы губ дрожали от напряжения, а в глазах присутствовал страх.
   Каин успокоил очаровательно-простодушной и виноватой улыбкой, качнул головой.
   - Дело сначала, а потом…кофейку, разве что. Но дело пока-жет. Какой у вас расклад с клиентами?
   Хозяин, вернее, распорядительный директор местного филиала «Дома селенги» включил компьютер и, спустя время, стал доводить, счи-тывая с экрана монитора.
   Выходило: тютелька в тютельку, если отдать, что брали. Без процентов. И то, часть бумагами на всякую недвижимость, акциями фаб-рик и заводов, иных предприятий. Пару заводиков, правда, успели приобрести в собственность целиком, но с них толку…Стоят заводики, затоварились. На перспективу покупали, с видом на развитие рынка соображение имели…А тут - обвал. Экономика хренова.
   - Эх, Виктор Абрамович! Победитель ты никудышный! Кабы ты не переводил суммы себе на родину, озолотить мог бы местный на-родец! А так - вышла нам мигрень на голову. – Бугров с разрешения хо-зяина задымил сигаретой. Закурил, от огорчения укорным замечанием, и исполнительный директор. – Заводики, говоришь, говенные? Но с перспек-тивой. Да, такое бывает, ежели чего-нибудь смикитить.
   - Прекрасные перспективы, Георгий Исаич! - подхватил Виктор Абрамович. – Рынок не развернулся, у народа нет денег покупать наш фарфор, а гнать за границу…Законы таможенные - удавка.
   Победитель кривил пухленькие, резко очерченные губы, кло-нил слегка лобастую голову, трогал тонкими пальцами черные кудряшки. Ну прямо мыслящий гений! Но не Пушкин и не Менделеев.
   - Правильно, гнать за бугор накладно, а деньги вы растран-жирили. Машины покупали, хатки за морями и долами. Виллы и замки. В газетках о том пописывают с огромной завистью и восхищением нашенским купеческим замахом. Да. А заводы старенькие? Корпуса, стены, оборудование.
   - Одному двенадцать лет отроду, другой родился в начале пе-рестройки. Прямо мальчик, семь лет стукнуло, - Виктор Абрамович пы-тался шуткой подстроиться к ритму беседы нахального гостя. - По три года стояли. Мы наладили скоренько, запустили. Работали безукоризненно. Но товар не берут. Теперь заводы в простое. Годик еще простоят - разворуют, сыпаться станут. А теперь платить нечем за содержание даже в таком виде. Охрану придется снимать. На железо растащат, прут за границу металл.
   - А если перепрофилировать…
   - Да что хочешь! – загорелся темными глазами Победитель. – Там же контора с размахом и в три этажа! Пустует! Всякую электронику выпускать можно! Ставь линию и…
   - с протянутой рукой по рынку! Как ты электронику нала-дишь, когда на корню губят всякую мысль о производстве нашенские кремлёвские спецы?! А что - другой завод?
   - С ним такая же история. Спортинвентарь выпускал. А теперь кому до спорта дело? Все спортсмены ушли в бандиты, - уныло доложил партнёр в переговорах.
   - За сколько, говоришь, приголубил ты заводик?… Ага, расхо-ды в угол загоняют. В общем, так. Ты выплачивал сегодня народу воз-врат?
   - Платили. - Виктор увел глаза на пол, разглядывал свои та-почки, мягкие и шитые серебром по канту, с опушкой из меха кошки. – Не хочется торопиться. Возможно, временный спад.
   - Ну это ты брось, Победитель! У нас всё временное перерас-тает в постоянство. И против паники не попрешь. Плати и дальше, убла-жай народ надеждой. А чтоб ты не заторчал у нас до смешного или тра-гического, я тебя выручу и куплю заводики. За наличку. По десять штук баксами, как за вороха мусора. Поверь, это много. На моих глазах поку-пали недвижимость поэлегантнее за очень символическую плату. А я даю деньги, отдавать долги народным массам. Остальные свои шашни с городом разгребай сам. Согласен? - спросил Каин, подзадоривая директора филиала видом схваченной резинкой стопки баксов, которой играл, из-влёкши из кармана.
   - Но это же грабеж, Георгий Исаич! Заводы дадут хорошую прибыль! – раскрыл яркий ротик глава филиала. – Вы меня режете без ножа!
   - Инфляция, Виктор Победоносович! Этим всё сказано. А на-личные вам не помешают. Притом, столько баксами. Ить уже сегодня с вас только берут! Соглашайся, пока просят почти на коленях. Но с них можно встать…И потом, в глубине души ты, друг мой отчаянный, за моё такое предложение почитаешь меня же дураком. Никто же не даст ни гроша. А я к купчей прилагаю бесплатный совет. У вас там долги некоторые образовались, я знаю, справлялся, за текущие платежи. Вот и организуй быстренько фирму купли-продажи оптом, быстренько покрути-тесь, используя заводики для перевалки. Ты на этом время поимеешь, а я сэкономлю на охране! Усёк?! Всё выход пока. Предложение принимает-ся?…- И на кивок директора кивнул Каин благожелательно и сам. - Вот и чудненько. Значит, заводики я приобрел. Сам еще не знаю, как ими распоряжусь, но иностранцам - вот большую гульку! Сами что-нибудь нужного произведём! – Егор Бугров развеселился, глядел на хозяина квар-тирки орлом, но без превосходства и небрежения, а просто радуясь об-стоятельству. Не станет же он сообщать оппоненту, что уже говорил с деловыми из дальнего зарубежья и дотолковался собирать тут кое-что из электроники из их же ингредиентов. Дешевле будет, чем ввозить гото-вые, при тутошних трудовых издержках. – Вот теперь можно бы и ко-фейку, но…просрочил время, много говорил. Пора и на покой, который снится.
   Но Виктор Абрамович сотворил на лице такую естественную обиду, так умолял не побрезгать хлебом-солью, пустил такую слезу при-знательности за отвод от беды, что Егор Бугров не устоял.
   - Ладушки, давай откушаем, чего тебе подавал бог. Лимон в доме имеется? А растворимый кофе, сахар? Николашки прикажи сообра-зить своим вертухаям. Впускай их на кухню, пускай отдохнут. А мы слегка выпьем и перекусим.
   На том и поладили.

__________ *** ___________
   К полуночи на связь вышел Травкин.
   - Шеф! Усё сделано и баба живая! Что с ней делать?!
   - А на хрен её!
   - Так уже была! У своего шефа! – Где-то далеко вульгарно ухмыльнулся майор.
   - Ты гляди мне, шутник! - остерег, мрачнея, Каин. – Не хватало мне насильников. Гони её в шею, когда в зад стимулом не получается. И езжай на старую мою хату. Доложишь детально. Добьем ночь в разговорах, потому как для семьи, я в командировке.
   Сидели на кухне. Травкин уписывал тонко нарезанную ветчи-ну, запивал нарзаном, и излагал:
   - Он, вражина наших нравов, рванул проселками на выход из города и взял направление на Храпов. Вдоль посадок хотел проскочить! А у меня на всех выходах сегодня дежурство ребят по форме «товсь»! И когда точно определились с этим хмырем-мародёром, пустили одну ма-шину впереди, а другую - на длинном хвосте. Ему бы, засланцу, ранним вечерком пуститься в дальнюю дорогу. Нам бы испытать сложности. А ночью дорога пустая, просторная. Боится народ шастать по трассам в те-мени. Ну, мы припасли его в ложбинке километрах в тридцати от Лубянска. Нам-то видно, что делается спереди и сзади! Перебросили по диагонали «скорпиона», изготовили гранатомёт. И пулемёт. Машинку он себе, и точно, сгоношил крепенькую, по заказу, с броней. Он удирал с бабой, охрана ему при таком обороте вроде как лишняя. Напоролись они на наш сюрпризец, ну и… все четыре колеса отказались ехать. Машину - в кювет, а мы уже возле машины! Но вкусная парочка отделалась ушибами. Даже говорить мог толком старый шибздик. Я тут же допросил его с применением… - Григорий Травкин приподнял над столешницей крепкий кулак и с одобрением его оглядел. – Давно я с таким удовольствием не пользовал подлецов…Гад! Он хотел всех обложить матом! Сначала переводил башли на основную базу своей «Селенги», там их конвертировал в баксы и прочую хренотень вплоть до фунтов и килограммов, и велел привозить к себе. И держал на хате! Кто подумать мог?! Чемодан зелени вёз, сука! И какой чемодан! Намылился за бугор слинять. Билеты на Вену заготовил и даже дипломатический паспорт! Гражданин Австрии! Шпрехает по-ихнему. Ну, я ему прописку сменил, да еще контрольный штамп на лбу поставил. Злой был. А бабу на автостанцию отвезли, деньгами снабдили и в автобус усадили. Чтоб мотала в родную деревню. А чемодан с баксами и прочими финансами - вон. Кофр!
   И кивнул на большую дорожную сумку в ремнях, что стояла в углу, под раковиной.
   - И сколько там…«капусты»? - Егор Бугров тоже препроводил взгляд на внушительную тару и с интересом оглядел.
   - Когда б я считал? Хмырь говорил, что пара лимонов и ше-стьсот тысяч штук с привесом только в американских рублях. А там и фунты, лиры, прочая валюта.
   - Ну-ну, - обнажил зубы в недоверчивой улыбке Каин. – Что-бы он не знал счета, а ты не проверил. И сколько там привеса?
   - Так я только приехал, перед твоим приходом! А тот варня-кал, что сверху сорок три куска, не считая иных пиастров.
   - Годится. Значит тут билеты банка не только по вкладам, но и навар, проценты. Сделаем так. Я люблю круглые цифры и потому сверх лимонов и шестисот, как ты говоришь, штук, сорок и три куска, оставляем себе за издержки на протекшие расходы по проведению акции в операции. - Каин улыбнулся потешной мысли, и тоже хлебнул из своей чашки кофейку с ромом. - Всякий труд должен поощряться приличной оплатой. Это первое. На второе, сделаешь вот что. С этой пирамидной фирмы ты, я полагаю, шибздиков из обслуги знаешь и найдешь. Девочек, которые деньги принимали, и мальчиков, какие их охраняли. Утром там соберется снова толпа требовать вклады обратно. Про ночную бузу им ить никто рассказать не сможет. Ты поставишь нескольких своих парней для соблюдения порядка, усадишь девочек за столы, мальчики в малиновых пиджаках станут держать в узде очередь и…народ пускай получит деньги обратно. Организовано, спокойно и без криков. Усёк? На утро вызывай запасных ребят, хватай деньги и вези радовать народ! А теперь чуток прикимарим. Правда, при таком балансе за прошедший день неплохо бы и водочкой побаловать естества. А?! Гриш! Нарзан, конечно, тоже ничего напиток, но водка - греет душу.
   - Вот ты даешь, Жора! Как будто мое несогласие чего-нибудь изменит в этих стенах! Но все же не надо меня развращать. Я уж будто отвык, завязал потреблять крепкое. За принудиловку, я подам жалобу в самый ООН! Ты ущемляешь права выбора! - весело вызверился Травкин, вступая в игру. - Я, может, тоже рому хочу отведать!
   - Ну, извини, друг народам. Пожалуй, с твоими правами я пе-реборщил, надавливая. А вот во всем остальном…- Егор Бугров в ответ распахнул веселую пасть при золотых коронках. – Я к чему тебя скло-няю?! Обмыть все равно придется!..Тут я два заводика приобрел. Нет, не свечных, но очень недурственных у обозримом. В наш Фонд Хит-рованов, а может, и Дураков. Это как масть пойдет. Ты вдумайся, Гриша! Ты тоже теперь заводчик! Не задрипанный центурион, а полный буржуй в этом идиотском мире! Как по такому случаю не хлебнуть по-русски?! То-то! Я хлебну. Или и вам налить, господин Травкин? Рому?

______ *** ________
   В Киеве Панарин взял билет на кишинёвский поезд. Влади-мир Зиновьев не спускал с бандита глаз и усложнил простую задачку.
   Он умел раствориться в толпе и не привлекал внимания на просторе. Ему легче, он знал, что подопечный рвется за пределы бывшего Союза, уверен в отсутствии «хвоста», и не желая оставлять следов, отказался от самолёта. В поезде пересекать границу легче, осо-бенно налегке.
   Перед опером возникла трудность у железнодорожной кассы, но выручила очередь к окошку.
   Покамест Панарин выстаивал череду в шесть человек, Зи-новьев нашел нужного человека. Бомж тосковал глазами, хотел жрать и жаждал выпить, а потому легко согласился помочь.
   - Видишь человека с черной бородой? - спросил бывший мент, введя бездомного в вокзал, и показывая издали Панарина у кассы. – Вот тебе деньги, возьмешь билет на тот же поезд, в тот же вагон, и если получится, в то же купе, до города, в который назовет бородатый хмырь. Не скупись, дай денег кассирше. Потом получишь и ты месячный оклад дежурного по станции. Постарайся. Он международный вор, я – тоже. И сам знаешь, когда вор у вора крадет стыренное, то грех небольшой. Ступай!
   Вокзальный бич или мелкий вор выглядел довольно прилич-но, и потому не вызвал подозрения Панаса, когда пристроился за ним. С поручением он справился на все сто. Вернулся к Зиновьеву и сказал, держа руки в карманах.
   - Клиент готов к разгрузке, шеф! С вас причитается.
   «Ах, молодец! - едва не воскликнул панаринский пастух, хваля за сообразительность пожилого бомжа. Тот и спрятал билет со сдачей в карман, и завел бывшего старлея за аптечный киоск, и удостоверился, что «борода» скрылась с глаз. – Неужели бывший опер?!»
   Что же, сейчас много умных и безработных людей.
   - Получилось? - вопросил Зиновьев и понудил взглядом к дальнейшему действу бомжа. – Давай.
   - Всё как в сказке! Вагон седьмой, поезд скорый, места в ку-пе рядом. И кассирше не пришлось давать, поверила за красивые глаза.
   Глаза и вправду у него по-детски ясные и почти синие. И простодушные.
   - Хорошо. Вот тебе месячный заработок, как обещал. Сдачу тоже оставь себе. За отличную работу. Извини, доски почета с собой не ношу, перебьешься деньгами. Ты, кстати, в ментовке не служил?
   - Нет, шеф, - застенчиво и виновато улыбнулся сорокалетний бомж. – Я много читаю в последнее время. Увлекаюсь детективами, за неимением приличных книг, но по излишку свободного времени. А сам я - простой инженер-конструктор. Вот, вышел в бомжи, квартирку захватили лихие люди. Ну да, чего уж…Сигаретку дашь? Пока куплю.
   В купе Владимир Зиновьев постарался оказаться первым. За-нял место и обустроился, но был в волнении и успокоился, когда в купе вошел Панарин. Особого риска в таком раскладе не было, за бандитом следил прибор, пристроенный под воротник Панасу еще загодя, но догонять все же не хотелось.
   Других попутчиков не было и Володя, с улыбкой встретив Панарина и предлагая руку, сказал:
   - В любую дорогу на Руси посошок пьют. Есть бутылка не-дурного и неподдельного коньяка. Не откажешься, под стук колёс, звяк-нуть стаканом? Один я, понимаешь, не привык пить. Компанию предпо-читаю.
   Он смело и открыто смотрел на Панарина, не боясь быть уз-нанным. Горбинка на носу исчезла, брови черные были, а теперь посвет-лели. Пропали усы, но остались глаза и голос. Но виделись они мельком, почти не общались. В качестве ревизора Зиновьев вошел в купе, хозяйским глазом осмотрел и что-то говорил в нос. Заодно прицепил «клопа» Панасу.
   Панарин на радушную улыбку ответил тем же и охотно со-гласился перекусить под коньячок.
   - Но пить много не буду, - сказал он. – Дурная привычка у меня, типа загула, когда норму перепью. А нормы, типа не знаю, - оп-равдывался Панас, смеясь глазами. – Меня зовут Александр Иванович. Конкретно.
   - А я Владимир Иванович! – обрадовался в ответ Зиновьев. - По отцам мы тезки!
   На документах, бывший мент завел правило, менялась только фамилия. Случаем чтоб не проколоться. Операции он проводил неслож-ные, где годились почти всякие бумаги, - в их подлинности, в это время, сомневались все.
   Поезд тронулся и они выпили по первой, прикинув на зубы по квадратику шоколадки. Коньяк оказался и впрямь не дурным, прошел хорошо и захотелось повторить…Когда бутылка убавилась до трети, Во-лодя Зиновьев стал жаловаться на жизнь.
   - Еду, гадство, не знаю куда! Всё пошло на перекос. Жили се-бе, ели, вперед не глядели и, вдруг, - нате! Сбываются пророчества древ-него хрена! Нету страны! Нострадамус предсказал, всё пошло прахом, а нас повели не в ту степь! И в итоге: я безработный мент! Тебе это нра-вится, Сашок?!
   Не зная многого, Зиновьев наступил на больную мозоль Па-нарина, а рассказывая о себе почти чистую правду, невольно насторожил.
   Панас тотчас внутренне собрался, вспоминая своего пророка и мотивы бегства, прикидывал возникшие обстоятельства и появление этого попутчика. И решил, что многое сложилось в случайную цепь с упрятанными концами.
   От своих он ушел, это точно. В Лубянске его признали по-гибшим. Погибли и ближайшие дружбаны-подельники. И даже если этот хмырь сел ему на «хвост» от имени третьей стороны, то не дурак же он, чтоб признавать в себе мента. Биографию можно придумать попроще и непугающую. А вот бывший мусор, да еще молодой и мало умеющий, мог свободно поплакаться случайному человеку в жилетку. Близкому, распахнуть тайники души мало кто отважится.
   - И где ты служил ментом? - всё же полюбопытствовал Па-нарин. И, услышав ответ, едва не поперхнулся дымом сигареты. – Лу-бянск, типа, город хороший? Ни разу не был, а хотел заглянуть.
   Валерик справился с растерянностью, и решил поддержать игру, если это игра. С маузером пришлось расстаться, но в кармане пиджака лежал маленький браунинг. И при паршивом раскладе, в упор не промахнется.
   В жизни много складывается не так, но этот мент уже был в купе, а должен зайти потом, если сидит на «хвосте». И ещё: кому охота настораживать жертву, если охотишься? Так не бывает. А его насторажи-вает, даже пугает.
   «Значит, фигня, типа, мудистика. Надо держать себя в ручках, Валера. И конкретно! А ты дрожишь, как типа заяц». - Подавил в себе страх Панарин.
   - Город как город, - отвечал бывший мент. – Ни хрена хоро-шего. Ни хрена плохого. Бандиты одолели, а менты сидят по хатам..
      - Давно выгнали, если конкретно?
      - А хрен его, я спецом не считал. Года три как…Прижали. Спрос большой, зарплату зажимают, а жить надо. Пару раз прижал чел-ноков, пожаловались нашей службе. И характер хреновый, начальству задницу лизать не могу. Ну и… Давай еще по одной, - исповедывался Зиновьев, тыкая сигарету в порожнюю пачку и наливая в стаканы.
   - Давай дернем. А ты теперь, типа, куда?
   - Я бы сказал, да сам не знаю…Три года мыкался по случай-ным заработкам. Шофером перебивался, машинёшку угнали, подался на фермеров батрачить. Охранял поля. В ящик сыграть или Лазаря петь охо-ты не было. К фирмачам было сунулся, но там облом. И ростом не вы-шел, и школа не та. В морду давать просто так не умею. Вот если кто заработает!…Я, конечно, кое-что умею, учили. Но специфика, понимаешь, не позволяла менять характер.
   За односторонним допросом-распросом закончилась бутылка. Поезд бежал в ночь, Володя стал позевывать, прикладывать ладошку ко рту. Панарин предложил:
   - Будем, типа, спать? Или ты разошелся?
   - Да нет, пора на боковую. Прикинуть надо: что к чему? Ра-зогнался в Измаил к давнему другу, служили в армии вместе. Когда-то звал кореш в гости. А что там теперь?! - пьяненько вопрошал Зиновьев.
   - Сейчас простым ментам кругом облом, кто остался без службы. Ты же не бывший полковник из, типа, сильно крутых?
   - Какой там! Бывший старлей. А ты…поп?
   И прикинулся опер, будто мутным взглядом изучает собесед-ника. Тот в адидасе, всякий бывший совок обязательно берет в дорогу спортивное и переоблачается в вагоне. Панарин сразу в шмотьё и влез, и красовался. А бывший мент как был в костюме поношенном и мало приглядном, так и оставался. Вещичек при нём никаких. Плащ повесил на крюк, а прятать облик нужды не было.
   - Я не поп, - сказал Панарин с усмешкой недовольства. – Боро-ду и усы отпустил недавно. Для пижонства, наверное, типа для солидно-сти. Я занимаюсь бизнесом. Кому продать, чего купить. Ну и что-то в загашнике завалялось от предков. Типа, по наследству.
   - Ну ты даешь, Сашок! Никогда бы не подумал! На бизнесме-на ты не тянешь мордой! Поп и только! Ну, покуда речь твою не по-слушаешь. А если ихних верхушек тебе нахвататься!…Ты слышь, Сашок! Возьми меня на работу! Бляха буду, не подведу! А что? Обхожусь я ма-лым, совесть имею и за плечами у меня никого. Была жена, да поменяла на старшего чином. Помнишь, как в песне поется?! Если невеста уходит к другому, то неизвестно кому повезло. Продавать друзей я не умею!
   Он посмотрел на Панарина с большой мольбой и даже жал-ко, побито, и, пожалуй, без всякой надежды.
   - Подумать надо, типа конкретно. К утру решим. Но без бу-тылки, сам, типа, понимать должен. Вопрос серьезный, прикинуть надо конкретно.
   - Думай и решай без бутылки. Денег у меня в обрез, а та бу-тылка была дареная. Один попутчик армянин от души оторвал. Толковали мы в поезде о жизни, он прослезился и на …память выделил. Так по рукам?! - Бывший мент смотрел с ожиданием на благосклонность.
   - Утром, Володя! Только утром приходят, типа, умные мысли, - задумчиво сказал Панарин. У него, и верно, родилась идея взять мента на службу. Но обмозговать надо. И он стал взбираться на верхнюю пол-ку.
   - Думай, Сашок! Такого придурка ты не найдешь. Я, как спартанец! Пожрал, попил и - за работу! Я почти худой и вкалываю за двоих.
   Агент Травкина стал разболокаться, нащупав перед тем в кармане пиджака пару махоньких и быстро растворяющихся таблеток, пе-реводящих человека в иной мир безболезнененно и скоро. Пока что старлей не успел воплотить разработанный план, но появилась надежда, что утром многое прояснится.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

_________ *** ________
      С неохотой Егор Бугров выбрался из постели, натянул ади-дасные штаны с лампасами, какие приобрел и носил в доме в пику тес-тю. Генерал таскался по кухне в генеральских лампасных бриджах, будто по забывчивости и всё еще привыкая к новому званию.
   Привыкал Терещенко подозрительно долго и Каин подтруни-вал:
   - Вишь, батя! «Быки» криминогенные тоже форму с лампаса-ми завели. Чтоб от ментов больших чинов не отличаться. У них каждый «бык» – генерал!
   Сегодня воскресенье и генерал тоже отдыхал от тяжких тру-дов. В полюбившихся штанах сидел на кухне и жевал картофельные де-руны, запивая простоквашей.
   Что-то бурчал себе в коробочку приёмник, настроенный на «Маяк». Адвокат чмокнул по ходу в висок женушку у плиты, похлопал фамильярности ради по костлявому плечу тестя, взял с блюдца карто-фельный оладушек и внимчиво заработал челюстями. Запив кислым моло-ком, заметил, кивая на приёмничек.
   - Вишь! Зэков на волю гнать собираются. Гуманисты порхатые! А среди всех контингентов зон, каждый четвёртый заряжен чахоткой. А?!
   - Ты бы умылся сначала, Егорушка! – сказала, сморщившись в улыбке, жена Юлия. – А уж потом бы возмущал воздух.
   - Так что деют, туды их в качель! Преступление и глупость!
   - Хорошо делают! - флегматично хрюкнул у стола генерал-тесть. – Разгружают тюрьмы от баласта. Там сидит мелкота, сявки-бытовики и хулиганы. А достойному вору нет места на нарах!
   - Конечно! Тамошним ментам заботу с шеи снимут. А кто на свободе - человек с чахоткой? Изгой! Родственникам обуза, рассадник зара-зы в обществе. Да еще в такое-то время! Зэку с тубиком теперь одна дорога, в петлю. И болезнь плодить вокруг себя. Тоже забота дуракам-правителям, - заострил тему Егор Бугров.
   - Ты слишком близко к сердцу принимаешь нюансы в жизни, и как-то пристрастно ищешь ошибки у власть имущих, - с явной жел-чью посочувствовал тесть. – Так и умереть можно, изболевшись душой за чужие страдания! А ты стань меценатом, помоги господам правителям мошной. Удели толику!
   - А хрена с редиской! Мы, деловые нового пошиба, ученые опытом работы всяких Фондов, теперь только персонально помогаем. А некоторых нештатских поддерживаем, чтоб о куске хлеба не думали, а пеклись бы токмо о службе. И иные наши господа толстосумы, сирым дают благотворительные, то бишь, бесплатные обеды да ужины по праздникам! Сами на подачу становятся, дабы пресса видела в упор и через кинокамеры своих героев и их заботу об голодных членах из по-давляющих и безработных масс. А как же?! У нас теперь выбор в жизни! Или делай деньгу и прятай, или не доешь и отдай другим! А вот носи-телям тубика выбора не оставляют. Гонят из зоны. А выбор должон быть! Кто хочет скоро подохнуть – ступай за ворота, а кто покоптить желает небушко, пускай зиму пересидит на нарах, - тоже с ехидцей высказался Каин.
   - Хандришь, Егорий! – Генерал окинул его внимательным взглядом, качнул сединами на висках. – Поди, помой все же морду, охла-ди чело. Философ кухонный!
   - И-их! Только младших по званию обижать можете, - оскла-бился Каин, оглаживая лицо и щупая щетину. – Я только лейтенант, а в философии соображаю. И однажды даже сидел за одним столом с почет-ным философом города и ныне покойным бандитом Панариным, и вни-мал ему. И только после дыхания с ним одного воздуха, понял, какова она, застольная философия. Она нашей кухонной сто очков форы кидает и её без шампанского стыдно слушать. А вы мне такие фигли!.. Однако морды помыть следует, а заодно и побриться.
   И удалился в ванную.
   Потом, когда уселись за стол и стали воздавать должное стряпне женщин, тесть потребовал разъяснений.
   - Так что уяснил ты себе, при общении с лучшим из мертвых философов? Поумнел, понял смысл жизни?
   - Что?! – Егор Бугров резко вскинул на генерала глаза, вдруг усмехнулся, но тут же снял улыбку ладошкой. – Ах, да! Мы трепались, а ты завелся. Ничего особенного не почерпнул. Такую истину всякий знает, она на верху. Философия, есть познание закона жизни и мудрость её опыта.
   И пожал голыми плечами с рыжими веснушками.
   - Ишь ты! Просто - закон жизни! А болтают и пишут на ва-гоны бумаг, - будто удивился Терещенко, покачивая головой и нажимая на деруны со сметаной.
   - Но жрать же людям надо! Вот и строят умные морды. Да и правовое государство на каком-то фундаменте надо сооружать. Бумаж-ный, вишь, подходит, чтобы легче охмурять. Все вместе и стараемся! – И Каин поднял на столом вилку с оладушком, заключая нехитрую сентен-цию.
   - Ага! - обрадовался возможности позлословить тесть. – Вы и в этом волокёте! И что же такое – правовая держава?
   - Извини, батя, держава приказала долго плакать. А в матери-ях мы, хотя и шурупим, но строим не мы, а те и под себя. Мы, то бишь народ в своей массе, возводили заводы и теплоходы, пахали, сеяли и жали, а те, которые воздвигают стены демократии, лепят её так, чтоб можно брать по халяве всё что надо. Что и видим в нынешних реалиях! – тоном ментора разъяснил член ордена Хитрованов. – Кстати, батяня! Укажи мне, смеха ради или в досаду мне, хоть одно правовое государст-во в качестве эталона. Осмелишься? Ну, ты же грамотный мужик, прессу иногда читаешь, смотришь ящик и слушаешь приёмник!
   Каин расслаблялся и развлекался, устроившись на хребет коня словоблудия.
   Генерал пожевал сухими тонкими губами, отметил веселый блеск в глазах зятя, посмотрел на потолок.
   - Если взять с потолка и потрафить, ливнуть елею тебе в ду-шу, могу назвать Англию, - со смехом в голосе подыграл глава дома. – Там, будто нет конституции, но хорошо работают какие-то били.
   - Звон Большого Бена, батя! Там убивают на каждом шагу и лихо грабят банки, но молчат в галстуки. Я уже помалкиваю о войнах католиков с протестантами без применения Библии. Скажи еще: Франция, Америка и Италия. Добавь любую страну мира, - скептически улыбался Каин. – Я могу назвать одну страну, но с опасением, что все-таки оши-баюсь. Швейцария! Там права человека определяет референдум, а в каж-дом доме есть защитник – автомат воина в запасе.
   - Вот ты куда! И предлагаешь этот путь славянам?
   - Да нет. Для такой жизни долго воспитывать народ надо. А что касается нашего брата со славянской неразгаданной душой…Отнюдь, я не дурак, батя. Но и строить, чему мы противники, тоже посоветовал бы, не спеша. Да и страны трухлявого капитализма тоже, если верно фиксировала история, бегмя туда не бежали. Идти гусиным шагом надо, а не прыгать в два прыжка через коньоны!
            И Егор Бугров подавил вздох, понимая бесполезность таких сентенций и этих утренних игрищ словами. Они говорили о набо-левшем, убивая время, и травили души.
   На том покончили с завтраком и мужчины перешли к приот-крытому балкону покурить, поглазеть на благость божию за окном.
      Поздняя осень редко показывала уродство природы, и в са-дах и лесах прикрывала неприглядность палыми листьями, сдабривала чувство обреченности невнятными запахами прели и видами опрятной и достойной старости. Здесь же, в городских кварталах, где человек то вмешивался в дела господни, то опускал руки, видок не ахти. Сырой, грязный и битый асфальт, растоптанные газоны, мокрые коробки карточ-но-панельных домов напротив, где имел крыши простой люд, неметенные тротуары, по которым ветер гонял обрывки газет и рекламных бумаг, да вид голых стволов тополей укладывал на душу печаль.
   Терещенко сдвинул брови и чертыхнулся:
   - Тьфу ты! Куда глазами ни ткнёшься, кругом бардак! - Сунул в зубы сигарету, морщась, спросил: - Партию в шахматы?
   - И опять чесать языки?
   - Так мы другого не умеем! Строить разучились, оружия у народа нет, чтобы устроить парашников на нары! Что остается!? Сопеть в две дырки!
   - Почему ничего не могём? Могём ломать, грабить страну и ближних, обижать слабых и старых. Дожили до кондиции самоедов! В иных странах чиновники покупают должность, а у нас - работяга платит за рабочее место и вкалывает задарма. Да еще навострились поставить такую прибыль на поток. Одного работника взял за взятку, другого вы-гнал. И так далее. И текут ручейком или речкой деньги в карман своло-чи-предпринимателя при строительстве светлого и рыночно-правового здания. Под строгим оком прокурора!…Я адвокат, батя. Ко мне приходят люди с разными болячками. Вот кому надо быть президентом нашей страны, адвокату! Кто знает жизнь. – Каин ткнул сигаретный хвостик в пепельницу на подоконнике, сердито шмыгнул носом.
   - Так в чём же дело?! - подхватил с подначкой генерал. – Ставь задачу! Барабаны – к бою!
   - Эге. А как избавиться от подхалимов? Это они управляют страной и суют по карманам из закромов! Даже товарищ Сталин не су-мел искоренить злое семя, жизни не хватило. Впрочем, он тоже не богом был, а всего лишь отцом народов, а потому наказывая уличенных в бес-честии, хотел очистить страну от лжи. Но я о другом.
   Тесть расставлял шахматы, но нить размышлений не загубил.
   - И я о другом. О работягах, как ты говоришь, которых нани-мают и выставляют. Такого, пожалуй, даже твоему изощренному уму не сообразить. Деньги из газов обиженного мужика! Или врёшь?! Обливаешь грязью, очерняешь капиталистическую действительность! Клевещешь?
   - Я адвокат, а не шелкопёр из всяких СМИ, мне врать вред-но, батя. Или правду излагаю, или молчу, как истукан. Брехать накладно для ума. Помнить всегда надо, что и где ввернул не то. А адрес мужи-ков обманутых могу указать. Пошли своих людей, пускай поработают хоть малость и без страха. Не с бандитами иметь дело, а копнуть факты из жизни фирмачей. Ах, какие там жучки развелись! - Егор Бугров по-держал в пальцах пешку и нерешительно сделал ход. - Берут людей с испытательным сроком, заранее оговаривая, что таковой не будет оплачен, ежели работник не подойдет стараниями. И он не подходит! Но три дня или неделю отпахал! Как тебе фирма «Надул»? К прокурорам и так хо-дить бесполезно, а с таким джентльменским договором на пантомимах вообще соваться некуда. Разве что в петлю.
   - Ты двигаешь в моей голове шарики не туда, сынок. Легко обыграть хочешь, а для того крутишь картины сатанинского кино. Я хоть и начальник горуправления милиции, а ни понять, ни повлиять не могу. – Терещенко сердито взглянул на зятя.
   - Так – капитализм, батя! О нём еще Маркс как сказал?! Ежели за полста процентов прибыли он продаст мать родную, то за сто и душу свою отдаст! А наши-то нувориши сколько гребут?! Ты глянь на ставки в банках! Если до восьмисот процентов обещают вкладчикам, то сколько сами складывают в сейфы?! И в остальном понять ты, положим, смо-жешь. Не лыком шит, не пальцем делан. Придуриваешься. И остановить работников ножа и топора тоже можешь, но не хочешь обузы класть на старые плечи. Пеняешь на прокурора, а тот кивает на тебя. И – ладушки! Я за вас через порог дозволенности прыгать обязуюсь! – Каин тоже вы-зверился глазами.
   - Ты намекаешь, что много знаешь о моих заботах.
   - Ах, отставь! Не лажу я в чужие огороды. Охолонь. У тебя всё равно почти нет некупленных ментов, чтоб прищучить хотя бы чу-ток. Страху нагнать перед законом. Пошлешь участкового шерифа, а об него ноги вытрут да лишнюю взятку всучат на прокорм семьи. Я уж лучше своими силами обойдусь.
   - Опять в автоматы возьмешь?
   - Да это уж как получится. Жить-то стало чуток поспокойнее в городе, когда погоняли бандитов. Или не так? Не люблю сволочей любой окраски! - Отрезал Каин, передвигая слона на доске. - Шах!

_________ *** _________
   Когда Панарин проснулся и поднял голову, поезд бежал по закрайку осеннего леса, а бывший мент созерцал за окном ландшафт и позвякивал ложечкой в стакане с чаем.
   - Привет! Где мы? - вкрадчиво, спросонья вопросил Панас.
   - А, проснулся, засоня! Привет! Я сам недавно продрал зенки. Остановок не было, а тревожить проводника…Хрен его…Но, судя по часам, скоро будем на месте. Если не опаздываем. Чайку хлебнёшь? Свежачёк!
   - А что? Пожалуй, типа горло промочу. Приму божеский вид, посетив типа сортир, и…Но, не худо бы пивка. Конкретно, - вошел в бы-товые заморочки Панарин, принимая заботы дня.
   - Были бы деньги, а пиво найдется. Выспался нормально?
   Зиновьев с улыбкой флегматика прихлебывал чай и смотрел на спутника, спрыгнувшего на пол и заправляющего рубашку в штаны.
   - А что мне? Не храпел? А то я когда перенапринимаю,…- усмехнулся лубянский бандит. – Так мы, типа вчера, норму приняли.
   - Да нет. Я и за себя могу извиниться, если храповецким тревожил. Но видок у тебя…Думал, оставить меня при себе или послать на две буквы?
   - А это куда? - удивился Панас, напрягая в складках лоб.
   - Да всё туда же, но по-книжному. Так ты решил?
   - Чего решать?! Поедешь со мной. Беру, типа на службу.
   - Слуга, типа за всё? – радостно усмехнулся Зиновьев.
   - Конкретно. Ты говорил, у одного члена типа пас скот ра-бочий. У меня виноградники пасти будешь. Управлять конкретно хозяйст-вом. Осилишь?
   - Так грамотный! Школу милиции кончал. И если кто не ту-да, так я по рогам сразу! – пообещал бывший старлей.
   Валерий Тихонович Панарин, то бишь Панас и Александр Иванович, походя взял другой стакан с чаем, хлебнул и поморщился.
   - Холодный уже. - Но «трубы» горели и он приложился еще и почти всё выпил.
   - А мы попросим заменить, - сказал Зиновьев, внимательно следя за попутчиком.
   И тут же рыкнул, ударил головой под руку Панаса. Подста-канник упал на пол, тонкий стакан - вдрызг, а опер Травкина, схватив-шись за живот, покатился по дивану, хрипя и завывая, держа на лице безмерные страдания.
   - Ты что?! Что такое?! Ну?…
   Панарин растеряно смотрел на змеей извивающегося, дорожно-го знакомца, и страх за собственную шкуру мгновенно погнал по телу зуд, а на голове поднял волосы.
   Зиновьев, сквозь стон и зубовный скрежет, пояснил:
   - Боль врезала!…Хрен её…Поджелудка!…У-уух, за-ра-за!
   - Доктора? До станции, типа дотерпишь?
   - Какая станция?!…Щас пройдёт. Это было, рецидив. Поката-юсь минут пяток…Но больно, гадство!…И-иих, сука! Ты иди, я оклема-юсь. Иди в сортир. Проводнику скажи, пускай приберет. Я заплачу. Извини, Сашок! Александр Иванович. – Боль, видно, уходила и новый подельщик успокаивался голосом и выздоравливал лицом.
   Панарин потеряно покивал и вышел, прислал проводника.
   Мужик, маленький и кругленький плотный шарик со щеткой усов под носом картошкой, вкатился в купе и было, распахнул пасть и стал читать панегирик по поводу бардака, но опер быстренько закрыл ему хавальник крупной купюрой.
   Когда шарик закатился снова уже с веником и совочком, Зи-новьев достал еще денег и попросил:
   - Если не трудно, смотайся за пивом. За поход, половина де-нег твоя.
   - А что не сходить? Мы сбегаем, - покладисто отозвался му-жик с усами и харизмой Чаплина. – За деньги сейчас всё можно.
   Через минуту проводник возвратился с пивом, притащил пол-дюжины банок и воззрился на старлея с вопросом.
   - Чего изволите ещё?
   - Когда прибываем на место?
   Чаплин задрал рукав фирменной тужурки, взглянул на часы.
   - Минуток через двадцать пять – тридцать. Идём точно по рас-писанию. Удивительно!
   - Благодарю. А пиво отличное.
   - Не знаю, мне некогда пробовать, обслуживать пассажиров надо.
   - И то верно. – Зиновьев принялся за другую баночку.
   И тут закричали:
   - Проводник! Где проводник?! Человеку плохо!
   Чаплин выкатился из купе, опер следом выглянул в проход. В конце коридора, у переходного с туалетом тамбурка, кучковались пасса-жиры.
      Отставной мент прошел следом, через плечи зевак углядел картину. Панарин лежал вдоль прохода, кто-то поддерживал его голову, но уже было ясно, что бандит вырубился навсегда. Глаза смотрели не-движно, с большим удивлением, но стеклянно.
   - Доктора! - вскричал мужской голос. - Человеку сердце при-хватило!
   - Он готов уже, - приговорил кто-то знающий. - Ему гроб ну-жен, а не лекпом.
   - Проводник! Но что-то надо делать! Освободить проход к клозету! - закричала какая-то дама, имеющая личный интерес.
   - А чего не сделать? Сделаем согласно правилам. Сейчас стре-буем доктора, он установит причину и закажет гроб на заграницу, - флегматично отозвался Чаплин, проводя под носом в раздумчивости паль-цем. - Привычное дело! Как рейс, так - покойник! Время такое, граждане! Не надо удивляться. Как рейс, так и жмур!
   Проводник распорядился убрать жмурика в купе и куда-то укатился на коротких и быстрых ножках. И скоро вернулся с пожилым доктором и молоденьким ментом-сержантом из поездной обслуги.
   - Ну, что же, - проронил лысенький дядя-доктор, подержав в руках запястье бывшего бандита, заглянув в глаза ему и навечно закры-вая. – Летальный исход Сердчишко подвело. Вчера перегруз был, а то и хронический алкоголик…Пить в дороге категорически нельзя! Вот, живой, гм…печальный пример перехода из состояния алкоголика в…гм. Всем понятно! Родственники есть в вагоне? Где оказия приключилось? У клозета? Свидетели есть?
   Зиновьев в свидетели не попадал, потому давно готов к вы-ходу. Пока проводник бегал за бригадой помощников, опер обыскал кар-маны Панарина и нашел мешочек с «камушками». Документы и деньги оставил на месте, - не мародёр.
   Когда поезд подкатил к перрону и остановился, бывший старлей неторопясь, но одним из первых, вышел из вагона, закурил и побрел к вокзалу.
   И уже через четверть часа ехал обратно в пригородном поез-де. В туалете он внимательно рассмотрел «приобретенные» камни, поду-мал, и решил отвезти их заказчику командировки. Иметь дело с золотом или «слезами», - отставной мент знал не понаслышке, - дело не только хлопотное, но и рискованное. Носить при себе еще можно, пока не зна-ют о нём посторонние, а вот обменять их на денежные знаки…Нет, уж лучше сдать их заказчику. Тот и оценит, и наградит. Тем более, знает о них.
   Почему-то бывший опер поверил Травкину, и, на всякий слу-чай, сменив одежду, сел в ближайший обратный поезд.

_________ *** __________
   А Травкина в это время наставлял Каин.
   - В нашей тарелке, Гриша, сношаются мухи! Как это тебе? – возгласил Егор Бугров, когда устроился силовик в кресле и распахнул уши, прижегши сигарету.
   - Переведи на доступный язык, шеф. Я твой кроссворд не до-гоняю, - потребовал майор, пыхая дымом и разглядывая обширную ух-мылку с сарказмом на чисто выбритой физии адвоката.
   - Другими словами, Гриша, в нашем родном и любимом го-роде завелся сволочной жучок. Хуже колорадского! А извести некому. Опять нам придется, - с той же улыбкой, переложил в другой ракурс прежнюю шараду Каин.
   - Уже догоняю и хватаю за хвост, шеф! Ты хочешь сказать, что мне имеется работа! И что за жук? - поднял глаза на любимого ше-фа от любимого сока из цитрусов, Григорий Валериевич Травкин. - За-претный плод кушает?
   - А вот прикинь. Я беру тебя на службу с испытательным сроком и договариваюсь, что ежели ты мне не подойдешь характером, мордой или взглядом, и мы по рукам не ударим, то денюжки за тот срок ты не получишь. Фигушки! – И Каин показал изящную фигуру из трех пальцев. – Ты задарма отпашешь на меня оговоренный срок! Потому как, разумеется, на службу я тебя не собирался брать! Но о том ты не знал, ты надеялся. А я знал, и тоже надеялся послать тебя до ветру. И послал! Как тебе гамбургер с хреном?
   - Ну уж…- всхохотнул Травкин и уткнулся в питьё, не найдя продолжения возмущению.
   - А еще про одного начальника автопарка поведали мне вот какие коврижки. Он несколько сот зелеными берет за место шофера в пассажирском хозяйстве, на рейсах меж городов. И как только водила месячишко отъездил, так сразу ему пенделька и выписывает. И берет другого. Следующий, кричит заведующий! Хорош конвейер? – Адвокат смотрел на силовика глазами старшего при воротах ада, разглядывающего предложенную душу.
   - А чего не спустить на него свору легавых? Те могут пошер-стить так, что шкура кровью затечёт. Это ж не бандиты, мусора таких хавают с аппетитом.
   - Так состояние водил усугубит! Мусорам лафа, а кто вернет убытки шоферюгам? О них подумать надо, Гриша! - назидал Каин. – Это ж как в любимом государстве! Каждый запрет на что-то и всякий штраф - на пользу паразитам при державе. В нашем деле требуется решение ра-дикальное.
   - Да уж, знаю твои решения от партии радикалов! - с неко-торой досадой заявил Травкин, явно подчеркивая несогласие. – Может, пужнуть битьём по салу?
   - Можно вообще плюнуть, а кто поможет людям?! Охота мне лишний грех записывать в поминальник! - тоже нахмурился и с возму-щением сказал Егор Бугров. – Эта сволочь теперь будет сосать кровушку людскую пока не лопнет. А лопнет не скоро, только дорвались!
   - Мочить?
   - Так нечем лечить! Но сначала проверить, может, и оговор случился И если уж изводить жука, так надежно, и лучше отправить за границу. Мог же он вернуться в Колорадо!
   Травкин принял указание к исполнению и провозился долго. Подобрал способного и безработного шофера, снабдил деньгами для «на-маза» и благословил на труд с пользой для родины и себя. И всё проде-лал под соусом благопристойной помощи бедолаге, случайно попавшего под руку. Майор справедливо полагал, что и два добра можно творить одновременно.
   И через месяц с хвостиком, с большой миной скорби, пове-дал патрону:
   - Ты знаешь, Георгий Исаич, этот Лукавый Мудищев, что за-правлял автобазой и обижал ближних, вдруг смылся за границу. И все авуары, или как их, перевёл туда же! Наверное.
      - Да? - казалось, Каин удивился мало. – Так скатертью дорога! Катись он поджаренной сарделькой! А я тебе еще работки насобирал. Как к адвокату приходили люди за подмогой, плакали навзрыд. Я пообе-щал им разобраться. Вот список с адресами. Хулиганы чистой воды! Надо снабдить их инструкцией, как жить тихо, уважать окружающих и поуба-вить жлобства. Хоть мы и не полиция нравов, но…- Егор Бугров развел руками. – Давали зарок поддерживать вокруг себя законность и здравый смысл…Да! Не забудь им напомнить, чтоб заплатили обиженным за не-напрасный труд! И неустойку, то бишь, за моральный износ наших нер-вов потребуй. Всенепременно! Осилишь задачку?
   Но это Каин сказал для подначки. Чтоб дух возбудить.
   - Так бусделано, как говорят начальству!
   - Ты правильно понял? - со значением и с ухмылкой вопросил шеф Фонда.
   - А чего не понять?! Инструкция на бумаге - аргумент, конеч-но, хороший, но вот когда приложиться по мордам их предметом особо внушающим уважение…
   - Вижу, ты правильно уяснил наставления! – улыбнулся во всю распахнутую пасть патрон и шеф, разглядывая приподнятые над столом кулаки силовика. – Но действовать надо в масках, вид иметь представительный, то бишь погоны со звездами прицепить, разъяснять убежденно, а жалоб и оправданий не принимать. Пущай видят, что власть защищает народ! И штраф с них - в пользу бедных пойдет! Мы-то с тобой мимо нищих не проходим, чтоб мелочью вину загладить, а эти сукины сыны…
   Майор, расхаживающий вместе с Каином на променаде по па-ласу кабинета, при этих словах насторожился, опустил углы губ и попро-сил уточнить сумму иска к расхитителям совести.
   - Эти почти все строители, прорабы перестройки, и насобачи-лись приписывать и обсчитывать. Потому львиную долю берут себе. Про-дюсёры жизни! Значит, прикинь их доходы за месячный срок и…изыми. Но с мордобоем! Тогда урок усваивается не в пример основательно, по себе знаю, и на всю оставшуюся жизнь. Ногами не буцать, сам знаешь, порядочные люди лежачих не бьют. Поддерживать надо и обрабатывать стоймя! И без зла. С ним и убить можно. За выбитые зубы платить от-казывайтесь категорически. Всё!
   И Каин шельмовато улыбнулся.
   Еще через несколько дней Травкин доложил результаты разъ-яснительной работы и бросил на стол пакет с «капусткой».
   - Я их штрафовал в долларах, шеф. Они их больше любят. Бы-ло двадцать семь штук кусками, по количеству штрафников.
   - Работяги свое получили?
   - Как договорились, и даже с пенёй! А это, излишки после распределения среди масс трудящихся, в пользу строителей натурального капитализма. То есть нам, - скалил зубы майор.
   - Ишь, наблатыкался щеголять оборотами речи! Прямо ритор!
   - С кем поведешься, шеф! Я записываю твои выступления и даже во сне стараюсь воспроизвести. Ты для меня кумир - красиво со-ставляешь фразы! - ухмыльнулся в ответ Травкин.
   - Ладно, замнём. Ты хорошо поработал. Выпьешь со мной. Ну уж ежели ступил на тропу подхалима, так иди до конца! – говорил Егор Бугров, пригубливая из стакана чистейший ром и предлагая соратнику и члену Фонда.
   - Не смущай, Егорий, - отмахнулся майор. - Ты же знаешь: я или пью или не пью. Но апельсиновый сок! Принцип, и жена довольны. Веришь? Исправно исполняю долг перед супружеской постелью!
   - Ага. Мне бы так. Так сколько человек ходили воспитывать начинающих капиталистов?
   - Я, и четверо еще. Но я - командир и рук не прикладал. Моё дело руководить и озвучивать инструкцию, внушать словами, чтоб долго не забыли. И не забудут, шеф! Ты оказался прав. Они требовали за вы-битые зубы!
   - Вот дураки, так и не поумнели. Почки же дороже стоят! - возмутился тупостью незнакомых предпринимателей адвокат. – Ну, бог с ними. Подчиненные твои, выходит, поработали на славу не только отече-ства. Потому, возьми пять тыщ, на каждый нос по штуке. А тебе в дове-сок, как командиру группы, могу сообщить, что начальником горуправле-ния генерал и майором милиции Терещенко, дан ход рапорту о присвое-нии Травкину Григорию Валериевичу очередного звания. Ура!
   Силовик посмотрел на Каина, но брызнувшую было из глаз радость сдержал.
   - Спасибо, шеф, за заботу о простом народе. Но курочка в гнезде, яичко в нужном месте…Разрешите не плясать по случаю безвре-менной радости, господин начальник?
   - Ага! И хамить начальству насобачился! И это вместо того, чтобы вынуть язык и вылизать ему не только место у тех самых яичек, но и вокруг филейные места! Ай-я-яа! Куда мы премся и зачем идем?!…Не надо спешить, Гриша! Еще успеем поругаться, а вот порадо-ваться…Я все же позвоню Розочке, закажу нам выпить. Недавно смир-новскую водочку привезли. Натуральную, какую гонют в Гибралтаре! Говно, конечно, но нашенское, русское, с каких еще годов! И в Гибрал-таре насобачились подделку гнать. Гонют из ячменя, Гриша! А надо из пшенички. Ну, дернем по махонькой за погоны подполковника?! Ты же мечтал, просил и слёзы лил! - уговаривал Каин, наполненный чувствами самыми добрыми, готовый прощать и миловать, имея на то причину. Он любил делиться радостью. Даже чужой.
   - Нет, Егорий! Не проси, не плачь, не ползай на коленке. Раньше времени не буду. Спугнуть можно фортуну.
   - Какой же ты паразит, Гриша! Но вынужден с тобой согла-ситься. Капризы планиды общеизвестны. Подождем реляций. Только пол-ковника тебе навряд ли присандалят. В академиях ты неучён, а за краси-вые глаза, сам знаешь…- укорил и бросился в словоблудие адвокат, при-пивая чуток из стакана, кусая «николашку» и дымя сигаретой. - В твоём положении, даже купить нельзя!… А как бы ты смотрелся! Еще молодой, красивый и сильный жеребец!
   - Фигня! Это генерала без академии не можно выхлопотать, и то, по особой милости президентов, цепляют большую звезду, а три звез-ды на погоны с просветами… За особые заслуги присандалят! Но дожить надо, а это трудно при таком патроне, - выставлял встречные аргументы Травкин. - И вообще! Как это - купить нельзя?! Вон по ящику показыва-ют, в метро московском продают на переходах всё!
   - Хорошо, Гриша, сдаюсь! Мы купим тебе диплом…Хочешь, герцогом стать? Лубянским? Это ж выше полковника и многих генера-лов! И орденов накупим! С крестами, с бантиками! - веселился Каин.
   - Вот тут, стоп, Егорий! – ткнул руку в сторону адвоката Травкин. - Поигрались словами и баста! И про вшивые ордена - ни слова! Я только что приказывал морды бить сволочам…А ты! Я ведь могу и тебе морду начистить, ты доиграешься. Веришь? Не тронь святого. Ну, было со мной, опускался до малой подлости…Было! Но ты же дал мне возможность и повод встать на ноги, как нормальному человеку! Ты, Жора! Всё, пошел я. И деньги эти забери себе. Ты их головой заработал, а они многих зубов стоят, может, таких же засранцев, каким и я был, и ты стал. И кровью отдает от них!
   С темным лицом и хмарью на душе, ушел Травкин, подтвер-ждая сентенцию, что деньги бывают обузой, когда их больше чем надо.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

________ *** ________
   В номере гостиницы три уже немолодых человека сидели во-круг стола с выпивкой и закусками, обсуждали виды на жизнь.
      Дело в том, что двое из них - залётные «гастролёры», спецы по «работе» с банками, а третий из местных. И все трое кровным родст-вом повязаны, - двоюродные братья. Не виделись давно, и теперь обмыва-ли встречу, а заодно рядили, хвастали и вспоминали.
      Меж ними разница в пять лет по рождению, а вот выгляде-ли…Печать времени у каждого своя. Местный Иван Заварзин моложе всех, ростом выше и упитаннее. Но лицом рыхл, губаст, плутоват не только взглядом, и трусоват. Одет в адидасовский костюм, как большин-ство плутней, воров и бандитов, и занимался по-новомодному среди мо-лодых: приворовывал, приторговывал, случалось, и отнимал. Но у вовсе беззащитных. В общем, подонок. Числился на заводе слесарем, но произ-водство стояло, а жить хотелось. И жить не просто: поел, поспал, а брать от неё всё, как советовали в ящике либералы с демократами.
   Телеящик показывал такие соблазны, такой эталон жизни, что слюнки текли. А в бандитских фильмах показывали дорогу. Доступную и простую. Вот только в бандиты Ваня идти забоялся. Стреляли там друг в дружку и иногда появлялся ОМОН. Потому Заварзин по мелочам перебивался и на выпивку имел, чтобы на жизнь красивую посмотреть в ящике, со смаком. И он очень обрадовался появлению братьев, и насто-рожился, когда стал понимать, что при оружии и крутизне прикидов, они, как раз, в одиночных разбойниках ходят.
   Старший брат выглядел лет на сорок – костляв и остронос, быстр в жестах. Сильно скошенный назад лоб гляделся уродливо, перепа-хан морщинами. Но взгляд, явно медлительный и тяжелый, ничего добро-го необещающий, иногда изменял себе и излучал загадочную улыбку. Звали брата Мироном. Пил он мало, мелкими глотками, жевал, чавкая, и предпочитал курицу «гриль».
   Средний Славик, при своих годах в тридцать восемь, худо-щав, но в меру, смешлив и нетороплив в движении, а выражение лица несколько отстранённое и даже брезгливое. Глаза юркие, серые и какой-то чёрт сидел там, искушающий. Этот наоборот, пил часто и много, но, казалось, не пьянел.
   Общению с Иваном братья радовались искренне и беззаботно. Перед провинциалом, за какого держали его, повидавшие много, Мирон и Владислав, можно всласть покуражиться, поучать и хвастать удачами.
   - Как же ты, братуха, обходишься без колес?! – вопрошал Славка, когда на «тачке» они перебрались из ивановой хрущевки в гос-тиницу. Квартирка Заварзина была однокомнатная и непросторна. - При-выкший, что ли?! Отец загнулся, мать в монастырь сбежала. Одному, прикинул, на кой тебе телега?!
   - А на хрен ему тачка?! На завод ездить, железки воровать?! - язвил в тон ему старший брат, дрыгая ногой в адидасе, постукивая паль-цами по столу и играя другой рукой на груди золотой цепью. – Простому лоху, знамо дело, удобнее пешком!
   Подвыпивший Иван с глупейшим видом улыбался и хлопал смирными глазами. Внушительная цепь на груди Мирона, знак великой крутости и наплевательства на всех и вся, притягивал взгляд и куда-то манила. Заварзин много раз видел, как «быки и бычата» из банды Панаса, вольно болтаясь по городу и играя подобными цепями, выставляя перстни на пальцах, нарочито и покровительственно похлопывали ментов по погонам со всякими просветами. И те кисло лыбились и терпели.
   - А хочешь, Ванька, возьмём тебя в дело?! Прошвырнёмся по странам Союза, казино и банки пошмонаем. Деньги, братан, рекой поте-кут! – предлагал уродливый физией Мирон. – Да не боись, знамо дело, работа плёвая! На стрёме постоишь с «узи»! С тылов подстрахуешь. Не боись, говорю! Клиенты у нас тихие и покорные, плашмя на пол пова-лятся и шмон провести позволят. Мы волшебное слово знаем! - хохотал старший брат.
   Иван молчал и улыбался, выпивал, пьянел и всё больше та-ращил глаза на золото. А средний брат перехватил во взгляде зависть и головой покачал.
   - Не раскатывай губы, Вань. Цепочку надо заработать. Да и нацепил он её для форсу. Чтоб стыд за жизнь такую прикрыть вечным металлом. Ты слушай Мирона и мотай на ус. Он зря не базарит, он ум-ный.
   - А что я?! - наконец осмелел мыслями младший родствен-ник. И, ухмыляясь, махнул рукой и доложил: – Я согласный постоять! Мне всё одно куда, а двигать надо!
   - Не тока постоять, Ванька, но и пострелять! - уточнил Ми-рон, прожигая загадочным блеском взгляда провинциала, и цепляясь за мочку его большого уха. – Ты в своём городе банки знаешь? Их пошмо-нать можно? Ты же фарцуешь потиху и должен знать. Щас обменников развелось, а в них баксы!
   - Так у нас они почти все филиалы! Пылесосы! – осклабился Иван, являя братанам соображалку, в делах бизнеса в регионе. – Недавно открылся один свой, но он какой-то промышленный! А вот если каждого банкира и делового лично тряхнуть на хате!…
   С него тоже будто смахнуло напрочь хмель, он загорелся. Но Владислав с легкой усталостью махнул рукой и потускнел.
   - То пройденный этап, брательник. Банкиры дома ни хрена не держат, а брать шмотки…Мы по мелочам не шарахаем и семью не оби-жаем. Вот найдем приличный банк, возьмем. И, по-бандитски сказать, - когти рвать подальше.
   - Так на их бабах сколько золота и алмазов! – воскликнул Ванька Заварзин с удивлением на явную глупость. – Вы гляньте на них вечером! Когда идут в филармонию или смотреть моды! Они туда зачас-тили как в эту,.. в Мекку! А еще - в вернисаж, картины смотреть и поку-пать! Вы тупые, братаны!
   Старшие братья переглянулись. На тонких губах Мирона по-висла желчная ухмылка.
   - Он предлагает сыграть в гоп-стоп.
   - Ты нам перечисли банки! - потребовал Владислав. - Какой сколько обменников держит. Примерный баланс выручки. Нам если рвать когти, так чтоб не с порожней сумкой.
   Иван заломил глаза в потолок, по памяти стал называть бан-ки, что-то еще прикинул в себе и выложил братьям примерный рейтинг. Потом хлопнул себе по ляжке с лампасой.
   - Ну я осёл! Совсем вырубился! Газета есть «Городской биз-нес»! Там весь расклад по банкам! Купим и узнаем!
   Они продолжали пить, жевать и общаться и сговорились зав-тра прошвырнуться по улицам города, посетить банки и лично опреде-лить возможности нового им региона.
   Но уже вечером сходили всё же на выставку совремённого искусства, совсем непонятной предметами, но притягательной посетитель-ницами. Цацки в их туалетах и впрямь сокрушали блеском высокой це-ны, а в красоте картин на стенах и всяких вычурных вещей братаны не соображали.
   Правда, на вернисаже было мало манекенов с цацками, и Иван потащил в филармонию, послушать всяких виртуозов. И здесь глаза братанов поглотили свет стольких бриллиантов, что жар от сияния тех цветов радуги подплавил им мозги!
   Ночью они подбивали итоги за тем же столом, и Мирон брал свои прежние пренебрежения обратно.
   - У тебя варит башка, Ванька! Каждая баба в филармонии тя-нет на пять кусков баксами! Но как их взять? Все бабы, знамо дело, с охраной!
   - Ага, - промолвил младший брат, и с улыбкой превосходства пошлепал толстыми губами. – И все они, пока банкиры с дочками и же-нами слушают Баха и фуги, пьют в баре колу!
   - Да? - поморщил складной кожи лоб Мирон. – Ты хочешь сказать…
   - Чего я могу сказать?! Я баран в вашем деле! - состроил обиженную мину Иван. - У вас автоматы! Одному подержать на прицеле охрану, а другим шерстить зал.
   - Точняк! Их можно блокировать одним автоматом! Иван не дурак! А быки из банка свои жопы подставлять не будут. И пистолеты у них с газом! Не пошлет же Рабинович охранять Леокадию бывшего мен-та с кольтом, а сам останется с зажигалкой! Ему чья жизнь дороже? Же-ны или личная шкура?
   - Аргумент! - согласился Мирон, запивая водку пивом и со-творяя себе приятность. – Что дальше?
   - А дальше всё пускает! - воскликнул Владислав. – Иван станет держать быков задами вперед под прицелом, ты на мушку возьмешь зал с музыкой! А я приглашу любого хмыря из публики, чтобы держал мешок, и мы пройдемся обслужить клиентов!
   - Не забудь, знамо дело, забрать бумажники у мужиков! - Ткнул в него пальцем Мирон.
   - Само собой! Курочка по зернышку клюёт, а в лапотниках зёрна отборные! - засветился бесшабашным весельем средний брат, пред-ставляя себе, как собирает он ожерелья, серьги и прочее, что бросается в глаза игрой цвета у дам, и игнорирует пухлые бумажники в карманах или ридикюлях.
   - А банки?! - подал голос протеста Иван, желая знать планы братьев. К тому, в банках имелись наличность, и много! А её Ваня лю-бил.
   - И банки возьмём! Тот, новооткрытый. Но сначала послушаем музыку. Скоро банкирши пойдут слушать Штрауса, и его вальсы настро-ят клиентов на сантименты, - оскалился Мирон, почесывая птичий нос.
   - Ну ты даёшь, такие речи! - как бы осудил Иван, - грамот-ный, аж ужас пробирает!
   - Так это, в стране читающей живём! Это сейчас мы отвлека-емся, некогда и в ящик поглядеть. А раньше! Я книг перечитал не мало. И ты, я вижу, не болван.
   Они долго еще прикидывали планы на грядущее и по пьянке обзаводились машинами, недвижимостью в иных странах, складывали в горки золотишко и баксы, но кончилась выпивка, подступила усталость, а сон навалился и взял своё.

_______ *** _________
   Как-то, проводя вечерний досуг, как всегда, на кухне, Каин понудил тестя пожаловаться на старость. И посулил:
   - У меня есть совет, батя! Хочешь?
   На этот раз в кухонном «ящике» шел показ женского белья из последнего писка моды. На экране часто мелькали голые задницы, но такие худые, что даже генерал, прожженный пуританин, поморщился и проворчал:
   - У этих кутюрье по пеньюарам никудышные вкусы. У нашен-ских женщин такие приличные сзади бугры, а они худых в глаза суют! Совсем оголодал народ.
   Егор Бугров тоже с миной брезгливости проводил взглядом очередную жертву продюсора, подчеркнул в себе, что славяне в любом деле способны переплюнуть другие страны во всяческих достижениях, отставил чашечку с кофе и потянулся за сигаретой.
   Обыденностью жестов он подчеркивал пустячность разговора и подкрепил словами, поддерживая тестя.
   - Жмоты из «ящика» экономят на мелочах даже в рекламе. Берут забугорный ролик, переводят на русский язык и вешают на рус-ские уши. Такие задницы водятся в бедных странах, где не привыкли много жрать. А наши девки, даже из бомонда, кушают до икоты.
   - И что ты предлагаешь? – Генерал посмотрел поверх очков, хорошо понимая, что Каин или подначивает, или обещает дельное. Пере-ключил канал «ящика», убирая с глаз непотребство. – Совет даровой? Или шкуру сдерёшь?
   - Ну да! Я всегда получаю куртажные.
   Адвокат смотрел на тестя твёрдо и безулыбчиво и лишь где-то на самом донышке глаз что-то искрилось.
   - И сколько ты за совет требуешь? - почти сердито прорычал Терещенко, вдруг вспомнив, что только что жаловался на недуг, а Его-рий, от скуки, мастак разыграть комедь.
   - Почти ничего. Положительный ответ будет платой, а сверху - поставишь бутылку. Обмыть! Идёт?
   - Чтой-то ты добрый, как я погляжу. Ну, выкладывай, валяй свою идею.
   На всякий случай генерал увернул глаза на женщин у плиты и потянул носом запахи. Там творили колдовство с пирожками, аромат ванили о том тоненько намекал.
   - Тебе, батя, пора уходить на пенсию. В отставку, в тень. Но силов в тебе еще наскрести можно, ты, можно сказать, в самом соку, и без работы закиснешь. И я тут подумал, что должность советника при губернаторе тебе пришлась бы к лицу. А? Ответственности никакой при нашенской жизни, а информацию о ней имеешь полную, когда варишься в таком котле! Как – финт?! - Каин выдержал скорый и напряженный, даже немного испуганный взгляд генерала, тем самым показывая серьез-ность момента и полное отсутствие личного интереса. Глаза в глаза и никаких подвохов! Впрочем, экспромтом придуманная должность советни-ка при любом крупном чиновнике тут же не мало посулила на перспек-тиву Фонда. Адвокат чуть-чуть улыбнулся и поощрил: - Прикинь, батюш-ка!
   - Некто прикинул одну штуку к носу, ба-альшая бородавка получилась! - проворчал тесть и угнул голову, задумавшись.
   И стал разглядывать ноги. Босые, до неприличия белые. По настоянию половины он давал им дома отдыхать, чтобы дышали. Повет-рие пошло среди народа. Наверное, глупость. Хождение по сырой земле или по деревянному полу жизни не прибавит. И ума тоже. А старость уже пришла…Худые, костлявые щиколотки, выпирающие жилы, обез-ображенные ногти на кривых и тонких пальцах - плод тесной и узкой обувки, какую носил в последние годы чёрт знает зачем…Вот же: ста-рость и маразм. И почему его до сих пор терпят? Сейчас время молодых и ранних. Или он устраивает всех?…И то. Ментов загнали в угол и, как бы ни харахорились власти, вернуть работникам правопорядка прежнюю уверенность довольно сложно. Да и кадры основательно перетрясти надо, чтобы блюсти закон и защищать интересы народа, а не…некоторое насе-ление.
   Теперь в городе произошли сдвиги. Убрали банду Панаса. Но властям свыше до лампочки, что с устранением широкого бандитизма в регионе стало спокойнее, а люди довольны. Начальству подай людей, ко-торые банду угробили! Они преступники! Да, верно, они обошли хрено-вые законы, разбираясь с врагами народа, и за то, что они до сих пор не изобличены и не усажены на скамейку в зале суда, скоро последует окрик и потребуют сменить руководство. А ему, генералу Терещенко, перевалило за критический возраст, шестьдесят уже грюкнуло.
   «Да, - вздохнул он тихонько, убоясь, что зятёк услышит скорбь его и потаенную досаду. – Меня и так уйдут. Совет Егор подал дельный. А то я возомнил, что вечный служака. Да и на хрен оно?!.. Ус-тал. И правда, устал! - И он пошевелил пальцами на ногах и поморщил-ся от боли, явной или мнимой. – А что он насчёт советника отчебучил?»
   И поднял длинное, в брылах, но будто из камня резаное ли-цо, повернулся к адвокату.
   - Ты прав, Егорушка, уходить надо. Я переслужил и они мо-гут напомнить. Но сидеть без дела скучно. – Семён Ефремович растерянно и смущенно пожевал губами, виноватый взгляд снова перевёл долу. – Что ты насчет какого-то советника толковал? Реально? И в твоих интересах тоже?
   Генерал только сейчас оценил такой «ход конём».
   Каин слегка склонил голову, будто слушая свои мысли, при-поднял со столешницы и опустил ладонь.
   - Я предложил, как версию. Губернатор своеволен, но и им управляют обстоятельства. Пожалуй, он мне уже задолжался, не догадыва-ясь о том, но долг платежом красен! Можно поговорить, даже надавить через третьих лиц. Думаю, со временем такая должность при любом чине будет обрастать хорошей мздой. Но я не слышал принципиального согла-сия.
   - Ты почти уговорил меня, дорогой зять. – Терещенко в нере-шительности вскинул кустистую бровь. – Но я держу в одном-двух банках крышу. Очень просили. Я должен отказаться?
   - Почему? Возникнут затруднения, обращайся ко мне. Я спо-собен выручить. Что еще?
   - Тогда я могу подать рапорт хоть завтра, - с обреченным ви-дом сказал генерал.
   Правда, в душе он радовался возможной рокировке. Обрыдло трусить, а он боялся новой жизни. Убивают.
   - Нет, батя. Сначала я подготовлю почву, переговорю, с кем надо, поимею результат. Но нос не вешать, господин генерал! Пока нас никто не направляет и мы сами выбираем личную дорогу. А это кое-что и даже сверх! – возгласил Егор Бугров с обворожительной и проникно-венной улыбкой, какую всегда имел при себе и делился охотно.

_________ *** ___________
   Утром Каин проснулся раньше жены. Что-то тревожило, лежа-ло на душе непонятной тяжестью.
   Он потянулся к ночному столику, вытряхнул из пачки сигаре-ту и закурил, с грустью оглядывая едва видимые в сумерках вещи. Ни с чего, снова подумалось о суетности жизни. Он усмехнулся и подавил вздох. Надо же! В расцвете сил, пересматривать ориентиры.
   Верно, от табачного дыма проснулась Юлия и встревожилась.
   - У тебя неприятности? Как теперь говорят, проблемы? Ты ра-но проснулся и куришь. Ты натощак не курил.
   - Да будто всё нормально, а…не спится. Старею, стало быть, - отозвался он с всегдашней иронией.
   Жена приподнялась на локте, заглянула в лицо.
   - Что-то гнетёт?
   Каин не знал почему, но признался:
   - Пожалуй. Но я не знаю - что. Тебе не странен такой пара-докс? Будто всё нормально и даже хорошо, а в душе кто-то скребется. Осторожно, не больно, и сам сидит там…тяжелый.
   Легкими прохладными пальцами Юлия коснулась его щеки и нежно пригладила, вопросив:
   - Ты не боишься жить?…Милый Егорушка.
   - Жить? - удивился он. - В каком смысле?
   - В смысле, неожиданно умереть. По воле Рока, Бога, Прови-дения.
   - Но бог – сторонний наблюдатель, насколько я понимаю. Он не вмешивается в дела людские. Берёт на учет наши грехи и ждёт суд-ного дня для каждого. А Рок – это судьба, пожалуй. И тут спорить…Но чтобы бояться суда…Я никого напрасно не обидел, - неуверенно проро-нил Егор Бугров.
   И с некоторой торопливостью ткнул в пепельницу сигарету.
   - Так-таки и никого? Ты же работаешь в криминальной об-становке. Я много не знаю, но кое-что лежит на поверхности. Ты адвокат, а я читаю газеты, смотрю телевизор, слышу обрывки ваших разговоров. И складываю в корзину для размышлений. Мне страшно за тебя, Его-рушка… И за себя.
   - Сейчас, Юленька, говорят, почти как после войны люди жи-вут. Одной надеждой…А этого мало для нормальной жизни. Но люди боятся потерять и её, надежду…Что касается меня, я действительно ни-кого без дела не обидел. – Каин чуток призадумался, выискивая в памяти ложь…- Нет. Я не грабил банки, не воровал, не обманывал, не разорял, не убивал. Я только строил жизнь в новых условиях! Или старался, но очень.
   - И никого-никого не убил?
   - К чему ты клонишь? Я же сказал тебе, нет на мне чужой крови! – он стал раздражаться и потому сквозь зубы процедил: - Лично я никого не убивал. А вот когда приходилось наказывать за обман или сволочной поступок, я старался не стать…сам сволочью. Ты мне веришь?
   - Верю, Егорушка. Очень хочу верить…Я к тому, что у нас скоро будет сын.
   - Ты…Ты уверена, что…сын?!
   - Ребёнок, - прошептала Юленька.
   - Хо-ро-шо, - протянул Каин, дрогнувшим голосом и мягко. – Вот теперь и мне становится неуютно в этом мире. Но появилась ра-дость и большая цель. Вырастить нашего болванчика человеком.
   - И Бог может отнять его или тебя в наказание за прегреше-ния, - почти отстранено проговорила половинка.
   - Нет, моя лапушка, нет, драгоценная! Бог не отнимает, он милостив, он многое прощает…Всем, как я подозреваю, позволяет и прощает. Это черти могут накачать печали. Эти канальи на всё способны. Но я чист и перед ними. Никого не трогал…с чистой душой. А осталь-ных…Разве что приказывал, осуждая себя за суровость…
   - Вот видишь! - отозвалась жена с укоризной.
   Бугров вдруг услышал в висках удары сердца и почувствовал клейкую слюну, стягивающую скулы. И он заговорил, с трудом владея языком.
   - Жизнь штука сложная, дорогая моя женушка, уж извини за банальность. А ты не знаешь даже тысячной доли её, настолько она грязная, жестокая, бывает, хуже полыни, горькая и беспощадная. Одни заявляют, что судить грешно, а сами даже без суда отбирают у людей имущество, последний кусок хлеба и жизни. В газетах не всё пи-шут…Впрочем, и раньше жизнь была не проще и её тоже ценили из своей тарелки. Номенклатура охраняла свои интересы через охмурёж масс, что и ныне делается, а когда история завернула фортель с «перестройкой», они не колеблясь, предали интересы народа и хапнули из закромов страны. Оставаясь у власти. Была игра политиков, и есть игра. А проигрывают в конечном итоге все. Народ в нищету погружают, а черти из олигархов изымают совесть, честь и стыд со срамом… Очень паскудно складывается жизнь…Те, которых мы иногда прищучивали, были подонки, бандиты и убийцы. Ты же знаешь, убивали и теперь лишают на просторах страны многих нормальных людей. Невинных… А сколько умерло от лишений! Повесилось, бросилось под поезда и машины от безверия в завтра и сегодняшней голодухи, пьянства и наркомании. Почему богу нет до них дела, и почему я не могу ему помочь, если ему некогда?!
   - Я боюсь, Егор! Ты богохульствуешь! Он накажет тебя!
   - Не страшись, милая. К сожалению, бог не в силах наказать. Его просто выдумали, чтобы, хоть в мире ином, оставить народам чуть-чуть надежды на хорошую жизнь, и пугать людей большим страхом. Чтобы слушались власть и деньги имеющих. Всё просто, если думать, а не верить вслепую. Но если он всё же есть, и наказывает нас, отбирая рассудки, я очень буду просить его нас помиловать за малые прегреше-ния. Наконец, я пожертвую на храм денег и много раздам нуждающимся!
   Каин лежал с закрытыми глазами, говорил заклинания в пус-тоту над собой, и ему верилось, что кто-то его услышит и хоть посочув-ствует. На душе как было тяжко, так и осталось. И, пожалуй, жена при-бавила туда груза.
   - Ты хочешь откупиться, - осудила Юля. – И всё меряешь деньгами. Все вы такие, и мир будто рушится из-за денег!    В раздраже-нии Юленька откинулась на подушку и даже отвернулась.
   - Но ты же любишь, когда у тебя есть деньги.
   - Их придумали, и они нужны. Но не много, а сколько на-до!
   - А сколько надо? - не выдержал и усмехнулся Егор Бугров. - Много!
   - Чтобы хватало! И всё!
   - Я понимаю тебя, лапушка, но люди!…Разные! И есть очень жадные. Как с ними быть? Убивать?
   - Да, и убивать, чтобы не развращали других, а то… - вгоря-чах, жена не заметила, как ступила на тропу противоречий в жизни и осеклась.
   - Ну вот видишь, - мягко заметил Каин, - как легко человеку судить. Жизнь уж так устроена. И все же, давай сами себя судить. Суд совести строже. Я вижу, что грешен. Каюсь. Но не было вариантов! При-жалеть их, а как с обиженными теми?…Их жальче. Я бы рад проторить дорожку в рай, ласточка. – Он повернул Юлю к себе и погладил по во-лосам, перенёс руку на грудь и погладил мягкое и теплое, своё, родное. Почувствовал неожиданное возбуждение и осторожно спросил, не пере-ставая голубить. – Как ты насчет секса, как теперь обзыва-ют…совокупление? Есть настроение?
   - А пошел бы ты, Егорушка, пописал! – отозвалась со злой слезой жена.
   В кои-то дни поговорили чуть-чуть по душам и то, какую-то глупую тему зацепили! Юля откинула одеяло, собираясь соскользнуть с постели. Ощупала будто выступающий живот, но муженёк поймал её за руку, привлёк на себя, обнял, зацеловал.
   - Низ-зя! Я беременная! - тихонечко завопила половинка. – Ты можешь темечко ребенку зашибить болваном!…Низ-зяа!
   - А мы аккуратненько, лапушка! - прошептал Егорий. – Мы ти-хонечко, мы - по попке его, и войдём…через задок. И - ладушки!
   Сопротивляясь, половинка обессилела и…захотела тоже.
   Потом, уже сидя на кухне за завтраком, Юленька потребовала:
   - Ты должен сводить меня в филармонию. Я видела афиши: симфонический оркестр будет давать благотворительный концерт. В про-грамме вальсы Штрауса. Тебе не кажется, что уже сегодня можно замо-лить часть грехов? Музыканты нуждаются сами, но весь сбор жертвуют в дом престарелых и детям сиротам.
   - Так я всегда подаю истинно нищим, лапушка, ласточка и незабудка! – пожал плечами Каин и сделал удивленное лицо. - Упреки ни к чему, а слово я сдержу. А музыканты работают, и им грех не запла-тить.
   - Перед концертом ты зайдешь к директору и предложишь помощь! - заявила Юленька.
   - К директору?!
   - Не надо ёрничать, хотя директор тоже живой человек! – ка-призно надула губки половинка. – Ты хорошо знаешь, что я имела ввиду. Обалдуй!
   - Ну, как ты могла подумать, что я обойду вниманием дирек-тора?! Он же первый на моём пути! И музыканты будут обеспечены харчем месяца на три или больше. Вместе с семьями, - улыбнулся Каин.
   - Да? А потом? - призадумалась, сморщив лобик, Юлия.
   - Но я же не солнышко, голубка пузатенькая! Потом должно государство и тот же директор о них думать. Они обязаны о них позабо-титься и дать заработок.
   Улыбка всё еще теплилась на лице его, но глаза не смея-лись.

________ *** ________
   Днём Бугров нашел способ встретиться с полковником Нуйки-ным. Говорили они на природе, в чистом поле, свернув с трассы на пус-тующий просёлок. Адвокат выбрал место, исключив подслушку даже из-далека и обеспечив прозор местности. Приехали без водителей, оставили машины у обочины и прошлись по пажитям.
   - Я не боюсь, Иван Владимирович, ваших устройств, пишите на здоровье для истории наш разговор, но третий - лишний, - предварил деловую беседу Каин, когда обменялись пожатиями и осмотрели друг друга. Глаза в глаза они встретились впервые.
   Сам-то адвокат имел при себе передающего «жучка» и не сомневался, что полковник тоже обеспечен нужным устройством. И, за-светившись самой чистой и покоряющей улыбкой, предложил свои сига-реты.
   Нуйкин качнул шляпой и достал свою «приму» без фильтра.
   - Не хочу менять привычек, Егор Исаич. Признаться, другим вас представить мне было трудно, и словесный портрет, мне предложен-ный совпал полностью. Что же касается привычек…К старости мы ста-новимся консерваторами, что почти закономерность. Так в чём заключает-ся ваша просьба? Я весь внимание, - тихо, глуховатым баском говорил полковник, осторожно ступая черными туфлями по ржавой, но сухой стерне.
   - Я прошу помощи, Иван Владимирович, - выдохнув дым и увидев, что Нуйкин настроен слушать, сказал Каин. – У генерала Тере-щенко критический возраст, а он мой родственник. Тесть. Я обязан о нём позаботиться. Ему скоро предложат отставку, деваться некуда, но…Ему хочется послужить отчизне, да и со скуки дабы не окочуриться безвременно…Всё равно в каком качестве, лишь бы не супротив закона. А идти в сторожа с его опытом и характером…Тогда точно скопытится, - улыбнулся Егор Исаевич, взглядывая на человека из «конторы».
   - Долгое вступление, на вас непохоже. Скромность стесняет грудь? - укорил Нуйкин, не скрывая усмешки. – Чего он хочет? Вернее, что вы предлагаете?
   - Тут я прикинул…А что если пристроить Семёна Ефремовича советником губернатора по вопросам общественной безопасности?
   Адвокат посмотрел в лицо полковника, уже далеко не аскетическое, и улыбнулся, как всегда, простодушно, но скрывая мысли. «Ишь, Гаврик! Сыт и нос в табаке по ветру держит. И пьян бывает. Вот что значит - харчи мецената!»
   Но тут глаза полковника расширились от большой дозы удивления и Каин поторопился упредить вопрос.
   - Насчет наших аппетитов могу лишь добавить: должность можно любую придумать, но эта просится сама. Как раз по времени. Вы взгляните: советников и помощников развелось! Да и куда без них, если прётся в мэры, в губернаторы, в сенаторы и депутаты, а сам ни в зуб ногой, ни вилкой в задницу хряку. Болваны! А им же - охмурять народ! Так что советник нужон беспременно!
   Егор Бугров улыбкой изобразил шельму, который знает много парадоксов жизни и не прочь попользоваться подвернувшимся.
   - Но почему вы - ко мне?! - наконец, серьезно озаботился Нуйкин. - Я тут ни одним боком…
   - Помилуйте, Иван Владимирович! Не идти же мне к майору Колыванову! Он всего лишь исполнитель вашей воли. И денег просил не для себя, а на ваш крепкий коллектив. Впрочем, и вы вряд ли восполь-зовались ими для личных нужд, - пошел в атаку с запрещенным приемом Каин, увидев, что особист старается вывернуться без мыла. - Да я и не прошу услуги за услугу. Дайте совет, если сами не можете приложить руку. Вы служите в конторе, где много знают.
   - Это понятно, Егор Исаевич. Непонятно, как я смогу помочь? - будто отмахнулся Нуйкин, разглядывая что-то под ногами.
   Затем оглянулся на машины, уже вдалеке, взглянул на часы и поворотил обратно.
   «Торопишься и строишь невежду, - зло подумал адвокат. – Ну, ты у меня попляшешь, раз придурка играешь. И генералу должность при-строишь…Да она и тебе сгодится, должность советника. Я всегда инфор-мацией делюсь. В одной упряжке ходим».
   И с самым невинным видом проронил, идя плечо в плечо.
   - Я могу на крайний случай и сам выйти на Ходырева и по-требовать генералу должность, которая губернатору нужна позарез, как он выяснит, выслушав мои аргументы. Поймите, шантаж - оружие доволь-но сильное, но отдает подлостью. Не люблю. Но вот обстоятельства…
   - И чем вы достанете Ивана Георгиевича, если не секрет?
   Нуйкин подобрал тонкие губы и искоса и недобро взглянул на Каина. Теперь он не играл и не скрывал чувства - неприязнь выставил наружу. Что же, они знали: кто есть кто, но оценивали по-разному. Бугров остановился, бросил наземь окурок и тщательно за-топтал.
   - Я расскажу ему подноготную операции против банды Пана-са. Ведь он уверен, что эта ваша услуга. И рапортовал вверх с большой охотой и облегчением. И я на лавры не покушался. Нас ить ищут, как убийц граждан России. Но в городе тихо и Ходырев благодарен вам. Впрочем, вы готовили операцию тоже, но опоздали. Вернее, воспользова-лись ситуацией с большой для себя пользой. А ведь ваших людей не тронули.
   Полковник выслушал Каина со вниманием и, покивав, жестко сказал:
   - Такая информация обернется против вас, Егор Исаевич. При-каза искать преступников никто не отменял, а тут вы сами…Останется только наручники надеть. И генерала подведёте.
   - И тогда может выясниться, что заказал ликвидацию пре-ступной группировки сам высокопоставленный чиновник, - спокойно от-реагировал адвокат Бугров.
   - Это каким же образом? - Иван Владимирович Нуйкин сделал каменным раздвоенный подбородок, медленно и грозно повернулся к Каину. – И вы сможете такое доказать?
   Но волнение слишком ясно читалось в его голосе и позе, а адвокат с осуждением качнул головой.
   - Ах, полковник! Я ставил вас много выше, считал стратегом, а вы торгуетесь, как представитель высоких гор Кавказа, с пенсионеркой, за гнилой мандарин. В конечном итоге должность при губернаторе лояльного нам человека, всем на руку. Ну, поперёк же бардак нынешний! И мне он вот где!
   И резанул ребром ладони у галстука.
   Нуйкин, задерживаясь, чтобы выслушать страстный монолог оппонента, снова направил стопы к машине. Поморщившись, проронил:
   - Идите-ка вы сами к Ходыреву.
   - Какой же вы…тупой, полковник! Я не хочу выбрасывать вас из лодки. И в разговоре с губернатором вы найдете аргументы не только в пользу человека, но и должности возле кучи информации. А Терещенко сам готов написать рапорт об отставке.
   - И на его место у вас готов свой человек? – спросил Нуйкин с сарказмом, будто наперед знал ответ.
   Но Каин разочаровал.
   - Нет, мои запросы так далеко не простираются. Рекомендо-вать, конечно, мог бы…Лыкова, скажем. Он последний из когорты, что ни разу не взял на лапу и не попросил подаяния к зарплате. Я пытался помочь полковнику окольными путями, но…горды.
   Он нарочно поддержал престиж честного милиционера, утаи-вая, что все же смог оказать вспомоществование не напрямую, а через жену, поставляя продукты от мифического Фонда поддержки.
   - Хорошо, я поговорю с губернатором. Но это будет стоить мне амбиций. И в любом случае, передайте мой совет генералу: всё надо делать вовремя.
   - Это и мой совет, и он его принял. Но работу сыскать по-просил. – Каин опять слукавил. Работу тестю навязывал сам. Иначе тот уперся бы и судьба пошла бы по кривой.
   - Договорились. Ответ получит сам Терещенко.
   Они расселись по машинам и вернулись в город.
   Ответ получили через дня три или четыре, - на раздумья тоже нужно время. Генерала пригласили к губернатору с частным визитом.
   В последнее время Ходырев стал деятельным и смелым. Он сменил свой секретариат, вышиб из аппарата администрации всех ловчил и деятелей, кого хоть сколько мог заподозрить в пособничестве или свя-зях с криминальным миром, и отучил прочих, применив простой способ.
   Апробировал его, правда, случайно, но уже будучи раскован-ным и даже счастливым работой.
   К нему как-то забрел проситель из района и пообещал на случай отказа набор репрессий: от горячего утюга и паяльника, до ба-нального похищения чад и супруги.
   Посол провинциальных бандитов и мошенников был моложав, проворен на язык, нагл, и от неё, глуп до крайней степени. А потому не заметил видимых простым глазом перемен в администрации. Он не усёк, что губернатор при угрозах заметно повеселел, тогда как должен был по раскладу пригорюниться.
   - Так, так, - говорил, улыбаясь и слушая, Ходырев. – Надеюсь, прошение в письменном виде? И указано, кому надо помочь? Ну-ка, раз-решите взглянуть. Нет, так не пойдет. Никаких фирм, ООО и синдика-тов! Только живой человек! С кого я спрошу потом работу на благо ре-гиона? Извольте привезти заявление по форме или укажите фамилии и адреса. Деньги нельзя бросать в черную дыру. Только направлено, только живому человеку! С меня спросят, и я щепетилен во всех делах!
   Оказалось, засланец тёмных дел не имел полномочий пред-ставлять реальных людей.
   - Тогда о чём речь?! - Еще шире распахнул улыбку губерна-тор. - Нет людей - нет денег!
   - Тогда я укажу свои данные, - решился на подвиг, во имя деловых партнёров, представитель чёрного бизнеса.
   - Хорошо, извольте паспорт. Я предупреждал о своей щепе-тильности, - легко согласился Ходырев. - И скоренько застрочил на листке отрывного календаря. – Ну вот, гражданин Жигалкин! Теперь, если что-то со мной случится, искать станут вас. И деятелей вашего жебэи. А теперь - вон!
   И нажал кнопку звонка для вызова помощи.
   Вышибалы гляделись авторитетно: и кулаки при них, и «ду-ры».
   Генерала Ходырев встретил на полпути к столу, прихватил под спину, проводил до кресла у журнального столика, усадил, и на столик тут же явились приборы с кофе.
   - Вы извините, Семён Ефремыч, но за недостатком времени я сразу, как говорится, возьму быка за рога. Зная понаслышке о вашем на-мерении, я приготовил вам сюрприз. У вас еще не преклонные годы и золотая голова. Вы сухой, жилистый, а такие люди с дистанции просто так не сходят. А нам нужны верные правопорядку люди, я нуждаюсь в вашей помощи, генерал! Теперь открылась вакансия на должность совет-ника по общественной безопасности при главе администрации области и я приглашаю вас её занять. Надеюсь, вы не обидите меня отказом. И, ра-зумеется, если вас отпустят с поста, который вы теперь занимаете. По рукам?
   - Вы очень любезны, Иван Георгиевич, и прозорливы. Мне трудно устоять перед соблазном. К тому же, я знаю закон жизни: ухо-дить надо вовремя, - сдержано улыбнулся сухими губами Терещенко. – Моя семья советует подавать рапорт по уходу на пенсию.
   - Нет, нет, дорогой Семён Ефремыч! На пенсию вам рано. Вы еще поработаете на благо региона! - горячо возразил губернатор, оставив при себе потаённый сарказм.
   Семья очень должна любить генерала, чтобы давать такой со-вет и готовить себя к лишениям…А вот должность на пенсии! Да еще такая, ничему не обязывающая…Практически.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

_______ *** ________
   - Ты уже давно должен быть дома! – вскричала по телефону Юлия. – Мы опаздываем на концерт!
   - Мы не опаздываем, дражайшая, - отвечал Егор Исаевич, жуя сигарету и щурясь от дыма, а заодно просматривая деловые бумаги. – У нас в запасе есть минут несколько. Сейчас я покидаю офис, а ты пока-мест оденься. И постарайся выглядеть на уровне, но не выше. На огонёк всегда слетаются мотыльки, а ты не тот огонь, в котором сгорают жули-ки.
   Каин намекал, чтобы жена не надевала броские драгоценности или слишком много. У жены вкус был, в магазине, где покупали цацки, а вот чувство меры, когда собиралась на люди…Всякой женщине хочется быть единственной или самой-самой!…
   Часа три тому у адвоката возникли проблемы. В контору стремительно заскочил Травкин, потребовал апельсиновый сок и, плюх-нувшись в кресло и опорожнив стакан, выложил новость.
   - Хреновина, Жора! В нашем городе залетные с автоматами «узи» свободно гуляют по улицам и планы у них самые обширные! Они хотят денег!
   - Ну, ну, прямо таки уж и денег. Тугрики всем надобны. А те, может, пожрать да выпить захотели, просто оттянуться, - с сарказмом, но и с тревогой, принял сообщение Каин, хорошо зная, что командир «Сап-сана» не стал бы из-за мелочи лезть на высоту чувств. – Сведения прове-рены? Неужели те гастролёры не кончали семилетки? Не знают закона вытеснения и тут же заняли пустующее место бандитов? Рассказывай.
   Своё положение адвокат Бугров никогда не подчеркивал на-чальствующим видом, находя это дурным тоном и вредным в работе. Пользуясь душевной улыбкой, сарказмом к иным и самоиронией, он до-бивался выполнения наказов и приобретал обожание. Он и теперь слушал со вниманием и с ухмылкой, зависшей на кончиках губ.
   Майор Травкин поведал, что в оперативных интересах по за-щите их Фонда и Ордена от посягательств со стороны всяких халявщи-ков, а также стремясь удержать вокруг офиса устоялый порядок, он дав-но обзавелся во многих учреждениях и точках общепита нужными людь-ми. И те без нужды не тревожили, но всегда сообщали о появлении по-дозрительных элементов со специфическим поведением.
   - Работы у пацанов мало, а денег, как ты правильно сказал, хочется побольше, - присовокупил к докладу своё резюме силовик, по по-воду своих подпольных кадров. – И я им отвинтил. Заработали.
   Сегодня утром явился к Травкину платный осведомитель, ко-торый пристроился на побегушках в гостинице «София», и принёс сло-весный рапорт.
   Оказалось, в одном из номеров поселились два типа с оружием. И не просто со стволами, а с автоматами «узи». Их можно носить под плащом или курткой, свободно перемещаясь в любом направлении города.
   Но и оружие еще не тот повод, чтобы кричать «вай-вай»! Стрелялки теперь всякий дурак имеет, а вот помыслы грабануть банк....Заинтересовавшись сначала внешними признаками постояльцев, ин-форматор поселил в их номере «клопов» с записывающим устройством, и представил Травкину неопровержимый факт для выплаты премии к гонорару.
   - Вот, - заключил Травкин, доставая причиндал для записи звуков и предлагая Каину шнурки с пупочками в уши. – Можешь послу-шать интересные места. Их для тебя выделили.
   - Ты посадил им на хвост людей? - спросил Егор Бугров, про-слушав планы залётных.
   - А как же? - взметнул бровь майор, обижаясь на вопрос. – Мы не напрасно едим хлеб фирмы!
   - Видишь ли, Гриша. Они хотят пошерстить публику филар-монии. - Каин потупился и принялся катать ручку по бумагам, то ли со-бирая умные мысли, то ли напротив их изгоняя. - Я бываю иногда на подобных концертах и могу подтвердить. «Быки» охраны нуворишей в зал не ходят и остаются в буфете лакать пепси-колу и прочую бурду. Музыка, особенно классическая, вызывает у них, верно, изжогу. Но сего-дня случилось, понимаешь ли, глупейшее совпадение. Моей жене захоте-лось послушать вальсы Штрауса и потому она тащит меня в филармо-нию на аркане. Как тебе блин с начинкой?… А там будут ревизоры из залётной банды.
   Он в упор, с мелькнувшей досадой, взглянул на Травкина.
   - Так сказать надо Юлии Семёновне, что сегодня невозможно посетить музыкальный салон. Опасно для жизни, - невозмутимо предложил силовик, хорошо понимая, что шефа такой совет не устроит.
   - Ага. Дело, конечно, не только в украшениях, но ей будет больно и физически, когда мародёры станут срывать цацки. А ей камуш-ки и золото до фига с бляхой, она сама на них не зарабатывала и цены не знает. Я ей покупал и по утрате куплю еще. Если покажет каприз. А она покажет, дорогой мой партнёр и главный охранник естеств наших! – Каин с улыбкой усталости передохнул, хлебнул из чашечки остывший, но с ромом кофе. – Женщина – королева, Гриша! Она имеет право на капризы и может приказывать.
   - Не скажи, Жора. Не дави на железы поклонения. Если коро-лева глупа, она не имеет таких прав. За ней только право на жизнь!
   Егор Бугров поморщился и покрутил носом.
   - Не изрекай глупость, мой верный друг! Как будто ты не видел, как за красивой, но глупой бабой мужики табунами скачут.
   - Так то ж разные вещи, шеф! Те бабы - самки, а не короле-вы! - тут же возразил Травкин с весельем на физии. – А самочки бывают такие дуры, что не приведи случай с ней связаться! Веришь, стыдно при-знаться, но я встречал таких.
   - Знаешь, полковник, которым ты никогда не станешь, что мне в тебе нравится? - ощерился Каин в досадливой, но все же славной улыбке. – Ты на всё имеешь своё мнение. Не нарочито поперечное шефу, а именно своё. Хотя и в пику мне.
   - Так это же хорошо, при моей должности, Жора! Перед то-бой не дурак, но и не подхалим! Поверь, но все подлянки у начальства случаются от подхалимов. Как клещи впиваются и умы высасывают. Сколько примеров! - с охотой поддержал игру в словоблудие силовик, понимая, что зреет решение, и возможно, не самое верное. И прищурив-шись, насторожился.
   - Да уж, - сказал адвокат, принимаясь за курево. – Сколько говорил себе: подбирай сотрудников по принципу личной преданности, ума своего хватит, но не получается у меня. Всегда помню, что ум - хо-рошо, а два и больше, еще лучше. Но не получается у меня.
   - Что-то мешает? – Травкин подлил себе сока.
   - Денег жалко. Лично преданные, обычно - воры. Тебе кивнуть на примеры в столице и иных местах?
   - Да что там! Ты уже решил, что станем делать? Не отменил променад до прекрасного?
   - Разве ты можешь утверждать, что нашим скромным персо-нам угрожает опасность принудиловки? Ведь можно же посетить филар-монию без украшений и с тощим бумажником, а заодно подсмотреть, как грабят богатых. Я лично никогда не видел и мне интересно. Я деге-нерат, Гриша! - дурачась, открылся Каин. – Деньги я, правда, возьму и не малые. Пообещал поддержать музыкантам штаны. Но пиастры я отдам по назначению до того.
   - Лады, давай оставим этот вариант. – Травкин чуток повел плечом. – Если мы не назначим операцию по пресечению…
   - И после этого наша совесть позволит нам безболезненно по-чивать?
   Егор Бугров дрыгнул ногой, перекинутой через колено. Взгляд сатира метнулся с лица собеседника на потолок и что-то там нашел.
   - Ну, ребята держат их в поле зрения, - буркнул Травкин. – Даже больше. Группа захвата ожидает команды в самой филармонии. Там всё обшарено, осмотрено и прикинуто. Готовы принять меры.
   - Ага, уже приятней слышать. Значит, и стрельбы не допустят, изымут злодеев.
   Адвокат снова разглядывал подполковника критическим оком.
   - Наши люди будут наготове и они умеют много, шеф. Но вдруг те психи и, нажравшись чернушки, начнут палить в ответ на вы-ход газов из прямой кишки!? Они же трусы! Их надо взять где-нибудь в тихом месте и все дела! Зачем нам арест с поличным? Мы их законы нарушать не будем, а наш пускай помолчит.
   Травкин выглядел чуточку растерянным и Каин хотел его прижалеть и упростить задачку. Или отменить посещение концерта. Но залетных хмырей надо брать с поличным, тогда сомнения исчезнут. А от-кладывать поход за музыкой…Егор Бугров представил себе лицо поло-винки и поморщился. Нет, слово следует сдержать. И он сказал:
   - Мы поедем на концерт, мой добрый друг. Это принципиаль-но. И надеюсь на твоих волкодавов. Но если те залетные гуси отложат исполнение желания на другой день, не надо устраивать шума в зале. Возьмете их в другом месте и с поличным. Вдруг они просто глупые засланцы, а мы их, умом обиженных, - на заклание. На нас и без того много грешных душ. Согласен?
   - Конечно. Но если хоть один схватится за «дуру…»
   - Разумеется. Мы никогда не потакаем хамству в любом про-явлении и впредь не станем. Спокойствие и порядок - вот наш девиз! – улыбнулся Егор Исаевич Бугров.



________ *** _________
   Неисповедимы пути Провидения! И видно по оплошке планиды Филимону Федоровичу Гордиенко, а в определенных кругах, просто вору Чапому Фильке вдруг приспичило посетить места культурного досуга. Увидел афишу, качнул головой, разглядывая и покуривая, и решил потереться среди людей с пухлыми кошельками.
   Спонтанную мысль пришлось перетирать и в дебатах на не-парла-ментском заседании воров вокруг стола с пивом и водкой на хазе у Кифира. Сначала, покуда профессионалы криминальной общины не бы-ли разгорячены парами хмельных напитков, разговор мало затрагивал тему городского быта. Он вертелся вокруг предметов непосредственно им интересных.
   Но когда опросталась вторая бутылка, а в канистре пива здо-рово поубавилось, вдруг завязалась дискуссия между Чапым Филькой и тоже карманником Васькой Совой.
   Дело в том, что в последнее время стало туго не только мас-сам населения, но и «честным» ворам не просто было обеспечить дос-тойный уровень жизни. Все меньше находили в бумажниках «карасей» денежных знаков щипачи-виртуозы и всё больше трудностей встречали домушники. Железные двери, высокие заборы, вышколенная охрана и на-тасканные псы не оставляли шансов. И это, если не говорить о техниче-ских нововведениях на основе телевидения и всяческих лучей, от серобуромалиновых до лазерных или видящих ночью.
   Васька Сова, оставаясь пожизненно в коричневом костюме, опростав очередную кружку с пивом и пожевывая волоконца от спины вяленого леща, пожаловался на неудобства в жизни. Трудно стало найти место, где без по-мех можно почистить карманы клиента! Раньше он охотно наезжал в аэропорт и удовлетворял любопытство в загашниках лиц кавказской национальности, - они редко разочаровывали. А теперь на вокзалах много ментов, люди стесняются одиночества и ходят с охраной, и далеко прячут «бабки». И если так пойдет дальше, то придется менять квалификацию на гопстопника, а это чревато обороткой. К тому, возника-ет неувязочка: к оружию он испытывает если не отвращение, то аллергию - точно.
   Закончив удручающий монолог, Васька Сова угнетенно вздох-нул и огорчение запил из наполненной кружки. Пиво он обожал. Тем более, что сегодня оно не было обузой карману. В кодлу из «сявок» в простую масть переводили подручного Кифира, и от его дохода выставлено угощение.
   Филька Чапой, за годы возмужав и чуток убавив аскетизма на лице за счет приличной жратвы и некоторого внутреннего покоя, но не утратив живости характера и язвительности, тут же поддел.
   - Тебя, Сова, давно не видели на зоне. Вот там вопросов нету. Похлебал баланды, сходил на парашу и играй себе на волосянке! Или кто в твоё очко! - и взреготнул, закинув морду.
   - Ну ты! Пасть порву и фиксы выну! Шуточки у тебя! – вы-зверился в ответ карманник, впрочем беззлобно. Времена менялись, поня-тия тоже.
   - Так я ж без обиды! – Поднял обе руки Чапой. - Чтобы в башке твоей расшевелить солому! Ишь, горбатого лепит! Негде ему ша-рашить! Да ты глаза разуй! В новомодные шопы заглянь, где шмотками и мехами торгуют. В рестораны захаживай. Теперь там ментами не пах-нет. Да и мы для них – мелочёвка. Пристройся у кабака двери лимузи-нов открывать крутым жопами. Поклонись, ворсинку с задницы сними, а заодно и обшмонай. Или пропала ловкость рук?
   - Ха! Наставник! Можно подумать, что ты у Фортуны задницу вылизал и она тебе мазу держит! – воскликнул Васька Сова. – А сам на похмелку лавэ шакалишь!
   - Перестань бакланить! – сузил глаза Чапой. – Я если бабок у кого спрошу, значит свои отдал другому, кто из зоны откинулся. Он по-мощь из общака возьмет и мне вернёт. Ты толковище в сторону не уво-ди. Я вот видел рекламу: зовут на концерт вальсы Страуса слушать. Ты волокёшь, что это такое, благотворительный концерт?
   - Ну, - недовольно отозвался Сова, не позволяя усомнится в своих познаниях – Будут ходить по кругу и в шапку собирать на хавку.
   - Вот тебе и ну, хрен согну! - торжественно поднял голос Филимон Чапой. – А кто будет кидать в шапку?!
   - Ну…эти, зрители.
   Толстяк Вася Сова никак не мог сообразить, где ожидает подвох, и хлопал глазами.
   - А зрители - кто?! – наседал Филька. – У зрителя баба есть?! А на них побрякушки из камушков и рыжевья! Вот кого обувать надо, Со-ва!
   - Так обувай! - зло огрызнулся карманник, придвигая к себе канистру с пивом. Но, наливая в кружку, задумался и, отбросив обиду, воскликнул: - А что?! Для начала надо прошвырнуться, познакомиться с публикой и обстановкой. На месте видать будет, где у кого карман и какой в нём багаж! Ты неплохо шурупишь, Чапой!
   Тот самодовольно усмехнулся, тоже приложился к пиву и, погладив пятерней гладко выбритое лицо, седеющие песики на виске, благожелательно посмотрел на собрата по гильдии.
   - Я разве против прогулки? Одеться надо в приличный при-кид, билеты купить и бабки иметь для буфета. Ты под кого канать соби-раешься? На морде тоска и унылость, а в моде теперь нахальная улыбка! Кто подставит такому карман?!
   - Иди ты! – без обиды и по привычке послал Сова Филимона, озаботившись новым делом. В такой обстановке они не работали и он грыз себя за оплошность, что не первым нашел интересную, и надо ду-мать, богатую жилу. – Гляди, чтоб тебя подпустили к карману! А поду-мать над этим стоит.
   В филармонию они заявились приличной, но мужской парой.
   На них, впрочем, не обратили особого внимания. «Чистой» публикой здесь не пахло - сплошное ворье, то бишь нувориши, чиновни-ки-казнокрады и средние предприниматели, владельцы фирм и всяких ООО. Их жены пожелали покрасоваться в модных нарядах, вояжируя по фойе, и притащили с собой мужей, охрану и постельных пахарей.
   Нынче «голубые» не внове, а именно их предложил изобра-жать Сова. Все прочие варианты поведения в месте скопления богатых они отвергли обоюдно. Охрана у публики, вышибалы на стрёме, - риск велик не только схлопотать по шее, но могли её и свернуть.
   - Пойми, Филя! – внушал Сова. – На нас будут пялиться, но не побоятся подставить карманы! И сторониться нас чего?! Им интересно станет щупнуть такую жопу!
   И отставил свой внушительный и круглый зад, радуясь вы-думке.
   Чапой заинтересовался предложением и даже мысленно вооб-разил, как они будут выглядеть со стороны в фойе или у бара. Смотре-лись современно. Но смущало обстоятельство, что кто-то из своих всерьез может принять их за гомиков, к каким он испытывал превеликое презре-ние и естественное отвращение. И предположи когда-то кто-то в лагере, что он сыграет «петуха», разбил бы башку или удавил голыми руками!
      Без задатков артистичности вором вообще стать невозможно, во всяком случае, преуспевающим. Сова и Чапой же артисты от «пупен-ка».
      Раздевшись и сбросив плащи на руки гардеробщика, сунув ему по ассигнации, глядя обожающими глазами друг на друга, но всё вокруг замечая, то полуобнимаясь, то сталкиваясь с фланирующими парами в фойе, они ознакомились с обстановкой и направили стопы к бару. Тут они обособились у центра стойки, заказали выпивку, изображая знойную пару ужимками и касанием частей тела, хихиканьем и смехом. Еще одна пара таковских, их ассистенты, выпендривались подле, приняв «жатву» с первого прохода.
      Близилось начало концерта и стало прибывать публики. Кар-манники поторопились сходить в писсуар и освободиться от запасов во-ды в пузырях.
   Теперь они играли в чуточку пьяных, но бесконечно вежли-вых «голубых». Тысячи извинений изливались на всякого, кто хоть взгля-дом мог усомниться в благопристойности их помыслов, и те извинения сопровождались не только улыбками простодушия, но и хмельным обни-манием и похлопыванием мужиков и дам. Вместе с клятвами в безмер-ном уважении и попыткой коленопреклоненно в том уверить. И, естест-венно, высвобождением карманов «карасей» от бумажников, и дам от лишнего металла.
   До концерта оставалось с десяток минут, уже скрипки пили-кали в зале, настраивая лад, а воры уже хорошо отоварились. И сделали перерыв на отлив, снова пройдя в клозет. И там, прижав Чапого в угол, Васька Сова прошептал:
   - Филёк! Готовится большой кипеш! У двух хмырей я нащупал автоматы! Смываемся!
   - А бабы!? Ты видел, сколько на них цацек?! И все большой пробы! Их трудно тырить не в толпе.
            - Те хмыри тоже пришли за цацками, Филя! Я боюсь стрельбы! - продыхнул Васька Сова. – Давай смываться. Я уже моргнул ассистентам, чтоб рвали когти. Мы остались сами!
   - Ладно, давай сваливать. Жадность губит фраеров, а мы не-много взяли. Иди на воздух. Я тут одного делового заметил, Кифиру зна-комого. Надо дунуть ему, чтоб не попал в западло, - согласился Чапой.
   И они разбежались.

________ *** __________
   В фойе вор быстренько нашарил глазами в толпе Каина и бесстрашно подошел.
   - Извини. – Филька твердо взглянул в лицо адвокату и виновато поморщился. – Ты меня не знаешь, но тебя знает Кифир. Надо сказать несколько слов.
   - Надеюсь, разговор можно вести при даме? – Каин кивнул на жену, державшую его под руку.
   - Не знаю, - замялся Чапой, сомневаясь, что баба о бок дело-вого, услышав сообщение про кипеш, не брыкнется в обморок. – Ругаться матом не собираюсь.
   - Тогда, валяй. Только не для всех присутствующих, - усмех-нулся Егор Бугров, поощряя Юлию взглядом, дабы не удивлялась.
   - В толпе есть хмыри с автоматами, - тихо сказал карманник. – Будут стрелять и грабить. Я надумал рвать когти, советую и вам.
   - Спасибо, дружище. Делай, как решил, - осторожно отклик-нулся Каин. – Мы тоже последуем доброму совету.
   И посмотрел на Юлию.
   - Надеюсь, ты не станешь ставить под угрозу здоровье или жизнь нашего сына.
   - Но, Егорушка, это же обычный трёп! Человек показал значи-тельность. Сейчас только про бандитов и говорят, показывают в телевизоре, - с неу-довольствием протянула половинка. Ей немножко боялось, но еще большее любопытство побеждало разум. – Я не удивлюсь, если вдруг сообщат, что филармония заминирована.
   - А это идея, женушка! Ах, какая умная головка! Огромное спасибо. Ну-ка, пойдем! – Только теперь Каин всерьёз перепугался за же-ну и наследника. Когда шкурой почувствовал опасность.
   И повлёк её к бару, где, по его мысли, в такой ситуации безопасней. Там толпились охранники деловых, бдели люди Травкина. И сам командир «Сапсана» ожидал его у стойки при стакане сока.
   Они протиснулись к стойке, Егор Бугров заказал вина себе и Юлии, поманил взглядом силовика.
   - Доложи: что и как, - потребовал Каин. - А то мне сорока на хвосте принесла информашку. Залётные шастают с автоматами. Готовят кипеш.
   - Они давно тут гуляют, мы их держим на мушках. Давай приказ, возьмём хоть щас, - поиграл желваками Григорий Травкин.
   - Приказа не будет, но действуй по обстановке. Если что, Юлию закроешь грудью. Спрошу особо. Я поднимусь к директору, внесу коррективы. Ты прав был, нельзя тут разборку устраивать.
   И подался к директору филармонии.
   Полчаса назад он был у него с деловым визитом. Поговорили о превратностях жизни в сфере искусства, о видах на дальнейшее прозя-бание, и между прочим, вручил чек на довольно крупную сумму для нужд музы-кантов. И лично, любезному и дражайшему Гордею Самсоно-вичу, наличными в конверте сунул во внутренний карман с распашистой и смущённой улыб-кой, - отличие за доблестный труд в пределах искус-ства.
   Теперь Каин стремительно прошел к столу директора, упал на стул и повелел:
   - Немедленно звоните в милицию! Скажите: по телефону по-лучено сообщение, будто в здании заложено взрывное устройство! Звонок анонимный. Говорил мужчина. Ну те-с, Гордей Самсонович, торопитесь! Время не терпит, могут быть жертвы. И в помещении бандиты с оружи-ем! Их надо выкурить!
   - А как же концерт?! - растерялся, расстроился директор.
   - Концерт перенесём на другой день. Звоните!
   Когда администратор переговорил с милицией и получил от неё указания, Бугров схватился на ноги.
   - А теперь по внутренней связи немедленно объявите, что в здании заложено взрывное устройство. Пусть все немедленно покинут помещение! Обязательно прибавьте, что сюда уже едет милиция и сапёры. Быстро распорядитесь! - жестко приказал Каин.
   - Но…милиция запретила…Будет паника и давка! - проблеял, побелевший лицом, толстяк, теряясь еще больше и уже ощущая от страха возможность утечки фекалий.
   - Слушайте меня, вы!…- заорал адвокат. – Срочно сообщайте, черт возьми! Жизнь людей в опасности! А я внизу постараюсь погасить панику.
   И побежал, снова протиснулся к бару. Приказал Травкину.
   - Расставь своих людей и «быков» охраны зрителей по углам фойе. И чтоб оружие на виду было. У твоих - автоматы!
   - Кино ломается?
   - Да. Кинщик заболел, - криво усмехнулся Егор Травкин.
   Тут же по радио подал голос директор.
   - Дамы и господа! Граждане! Очень просим вас проявить вы-держку, сохранить порядок и организованно покинуть помещение филар-монии! Только что сообщили, что в здании заложено взрывное устройст-во! Сюда уже выехала милиция и сапёры!
   Взвизгнула какая-то стерва, её поддержала другая, подхватили сразу несколько и паника хлынула в двери. «Быки» бросились разгребать толпу локтями, пробиваясь к своим подопечным, волна ударила в волну!
   Каин, оттеснив Юлию в уголок, прикрывал её собой и на-пряженно ухмылялся. В такой обстановке поработать бы щипачам, соби-рая урожай, а вот бандитам - самим бы ноги унести.
   И они ушли, быстренько смылись в числе первых, пожалуй. Сообразили. Мало того, они сбежали без хвоста!
   - Ну как же так, Гриша?! – пенял ему адвокат, услышав такую новость. Ты должен был подстраховаться на подобный случай! Держать хвост!.. Долбо…Поддались панике!
   - Дело не в панике, шеф! Там могли наломать дров. Тебе нужны жмурики? А ситуацию мои люди держали и люди не пострадали! - багровея лицом, защищался Травкин.
   - Я тебе что приказал?! - прошипел Егор Бугров, в ярости за-тягиваясь дымом сигареты. – Расставить людей на виду и чтобы оружие - напоказ! Зачем? Думать надо! Бандитам надо было показать расклад, сдержать от применения стволов и пужнуть! Пускай бы тикали. А взрыв-ное устройство я придумал, вернее, Юлька!…Даешь ты, Григорий!.. А если бандиты возьмут на понт? Я блефовал! Против банды! И хвост ты обязан был им прицепить. Ищи теперь жоржиков по всему городу. С гос-тиницы они съехали, факт!
   - Найдем мы их, Жора, не тушуйся, - вяло отмахнулся сило-вик, понимая, что прибавил себе забот. – Морды тех «гусей» у нас есть. В крайности, можно сдать их ментам.
   - Ага! Схватились они за работу! И даже так! Возьмут, устро-ят по пятерику срока, через три годика они нарисуются в каком-то ре-гионе и снова станут чирикать про волю на свободе! Добывать разбоем на житуху в кабаках или в подъездах. Нет, с ними надо проводить та-кую воспитательную работу, чтобы потом никаких забот у простых смертных не было!
   - Так ты не прокурор, Егорий! Нельзя за всё хвататься! Плюнь и разотри! – воскликнул Травкин, увидев, что Каин забирается на любимого коня, чтобы достать бандитов.
   - Гриша! Никто из нас не прокурор и не бог, но ему и под-могнуть надо! А ты, к тому, - мент! И твоя обязанность - сгребать вон мразь! Я надеялся, что это простые фуфлыжники, но когда узнал, что они отморозки…Ты же знаешь моё кредо! Позор мздятникам! В бизнесе чистые руки! Конечно, я идеалист, максималист и прочее, но эти же вообще!…
   В запале чувств, на этот раз адвокат не нашел нужного слова и утух.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

______ *** ______
   Еще когда в фойе к Мирону прислонились два глумливых видом педика, он насторожился. Вдруг смекнут и поднимут хай, торкнув-шись оружия? Но те болваны, верно, нанюхавшись марафету, были так увлечены кокетством, что всё иное им до стука о фонарь. Светясь улыбками, они проламывались к бару. Мирон еще какое-то время подер-жал их взглядом, а затем переключился на насущные задачки, стал изу-чать публику.
   Она его позабавила. Мужики мало шли в счёт. Они с вальяж-ным видом таскали через зал толстые в карманах кошельки, держали на мордах легкую грусть, а под рукой прекрасную половину. А вот тащила под рукой упакованного в смокинг тщедушного мужичка баба-гора! С голубыми буклями вдоль обвислых и длинных щек, в платье со шлейфом из чистого серебра, с ожерельем на свинской шее в изумрудах, с браслетами и часами из платины, и с алмазами в ушах карат по десятку. Она таяла от удовольствия, показывая завистникам своё богатство из металла и каменьев. Других ценностей, полагать стоило, она не имела.
   Мирон напрягал кожу на лбу, мысленно стряхивал с бабы цацки и оценивал на глаз. Даже по мизеру выходило много, не надо грабить банки!
   Иван просто «тащился», наблюдая парад украшений и забы-вал запахнуть рот. Он тоже мечтал «приголубить» сокровища.
   А Владислав весь дрожал от волнения. Его нервы, натуры беспримерно взрывной, едва выдерживали нахальство богачей, так бес-печно выставляющих на эту ярмарку зависти плоды махинаций. Он едва сдерживал желание выхватить автомат и полосануть по череде, мимо ше-ствующих «карасей». Снимать ценности с тихо лежащей публики было бы удовольствием выше нирваны!
   Объявление по радио застало их врасплох. Иван вообще не сообразил: что и почему? Средний брат побледнел и схватился за «узи» - у него отнимали блаженство! Мирон немедленно сблизился и перехватил Славку за руку.
   - Гондон! Надо быстро делать ноги! - зашипел он в ухо брату. – Народ валит на выход и едут менты, а в толпе, как в тайге, знамо дело, мы невидимки!
   И с силой наступил на ногу соседней дамочки, худой и дол-гой, с золотым кулоном на груди. Та истерично завизжала, фистулу под-хватили другие, кто-то кого-то толкнул и гвалт вознесся к потолку.
   Мирон отчего-то вспомнил про парочку пидорманов и липкий взгляд одного из них. Пузатого. То ли он прикидывал Мирона как партнёра, то ли была то ментовская харя. Бандит даже зашарил глазами по буйству людской стихии, но дела поважнее предстояли.
   Вместе с толпой он устремился к выходу, к гардеробной, ув-лёк подельников. На улице, забравшись в арендованную под залог ивано-вой жилплощади машину, Мирон в мандражах рванул на окраину. Правда, слегка успокоившись, он попетлял по городу, проверяясь на «хвост».
   Ночевали у Ивана, благо, мать, богомолка, подалась в пилиг-римы, надумала искать покоя от сына в монастыре. Им повезло, Каин с Травкины предположили, что те рванули от греха подальше и не прове-рили «хату» Заварзина, поймали ворону.
   Утром Мирон с пристрастием осмотрел сообщников, покрутив их грабаристыми руками, и приказал выразить мнение против себя, то ли всерьез, то ли забавляясь.
   - А я какой на вид?! Вор, алкаш, работяга или, знамо дело, мусор? Ну?!
   Иван порскнул.
   - Алкаш непохмеленный! – Но когда старший брат вызверил круглые буркалы и оскалил пасть, осёкся, и с перепугу, видать, выдал мнение похуже. – Наркоман без косячка!
   - А ты что скажешь? – Повернулся Мирон к Владиславу.
   Тот прищурился, скользнул взглядом по лицу, с носом птич-ки какаду, по худой фигуре в джинсовом затрапезном костюме, сплюнул на пол и выдал:
   - На бомжа смахиваешь. И опер мусорский может так выгля-деть. Но на придурка ты тянешь больше!
   - Ну, ты! - прорычал попечитель.
   - Что - ты?! Сам требовал, - сдавая позиции, проронил Славка. – А я на кого тяну?
   - Знамо дело, на пидора! - отрезал Мирон и захохотал. - Ком-пания собралась! Придурок из слесарей, импотент из алкашей и с семи-летним стажем безработного геолог в звании бандита! А ну, всем бриться! Чтоб черепа блестели, как яйца Фабержэ!. Бандиты по сути, так чтоб и мордами смотрелись!
   - И мне?! - удивился Иван.
   - Ну, если ты не рыжий…Но если мы вчера случайно проко-лолись, менять форму рож для всех! Мне хуже всех, мне кепку надо лоб приметный прикрыть.
   - Ты чего в мандражи залез? - спросил Владислав. – Зачем нам маскировка?! Мы не горели. Их кто-то другой надумал обчистить или от-править к чертям в кадушки, а тут мы. Случай!
   - Так вот - на случай, балда! На всякий, знамо дело! Пока ля-жем на дно, уедем за город. Осмотримся, подумаем и прикинем. Тебе отрастить усы, - Ткнул Мирон в среднего брата. – Я приму вид чурки с гор Кавказа. Иван останется как есть. Но куда его пристроить? Мы почти на мели, в карманах скоро ветер засвистит, если не тряхнуть заначкой, а жрать надо. И в одиночку ему ничего не светит.
   Владислав прикинул Ивана на вид, пожал плечами.
   - Пока мы за городом кантоваться будем, его бы в кабак вы-шибалой пристроить. Там и харчи и выпить найдется, - предложил сред-ний брат. – Заодно своим станет, потом проведет где надо, когда надума-ем взять в кабаке кассу. Там много не наберется, но на безрыбье…
   - Какой из него вышибала?! Он же рыхлый! Ткни его и он – с копыт! – забраковал Мирон. – Ему сначала курс молодого «быка» освоить, бицепсы накачать. Да и в кабак просто так не пристроишься. Ни за взят-ку, ни за так. Щас конкуренция, друг друга пугаются, как будто все со СПИДом, а те…Где сейчас охрана слабая, а бабок больше?
   - У птички в гнезде! - ощерил пасть Владислав, рассердясь на рассуждения старшого. – Нет теперь дураков! Можно шарахнуть фарцов-щиков, что вокруг пунктов обмена валюты крутятся. У них по пачке баксов на резинке. Но - слезы! Всех за раз не возьмешь, а у одного…Ну, долларов пятьсот наскребешь, от силы.
   - Да, мельчаем, братики. А год назад!… - вздохнул и пону-рился Мирон. Он ковырялся вилкой в банке с бычками в томате, что-то разглядывал. - Времена идут хреновые. Квалификацию надо или менять, или повышать. А то запишут в нищие.
   - Ну ты, гляжу, нос повесил! С таким настроем иди на дела, гарантия - нарвешься на пулю, - будто поддел Владислав, вкушая марино-ванный огурец с чернушкой после стопоря. - Тогда лучше завязать с та-ким промыслом. Последний раз хорошо взять бабок, и идти в «караси». Пускай другие нас щипают!
   - Да уж, воротишься в нормальные люди! Кто попробовал жить на широкую ногу, тому остановка в могиле, - задумчиво сказал Ми-рон.
   - Или в тюрьме! – в который раз всхохотнул Славка, доволь-ный собственным умом.
   - Да нет. Я не встречал кого-либо, чтоб после лагеря завязал. Все хотят сначала отовариться, а потом уж…в «караси», как ты выразил-ся.
   - А что, мужики, если и правда, – взять куш и завязать. От-крыть своё дело! Оформить ларёк и потихоньку торговать! – размечтался вдруг Иван, отставляя стакан и взирая на братьев. Его вдохновила идея податься на легкие хлеба. Со стороны он видел жизнь мелких торгашей и она ему глянулась. Живут и пирожки жуют, припивая из горла бутыл-ки. В чужих руках всё толще!
   - Ишь, раскатал губы! – качнул головой Мирон и мрачно ус-мехнулся. – На рэкетиров схотелось ему повкалывать! Рано, Иван, мечтать, пока делать надо. Близкой остановки не предвидится.
   - Это точно, - покивал и Владислав, соглашаясь с доводом. – В жизни всё легко дается дуракам! А вот давайте мы прикинем: банк мы потянуть можем? На фуфло не напоремся? Может, возьмем казино? Там наличка и клиенты с тугими кошельками!
   - Казино брать, надо много знать, Славка! Втроём - навряд ли осилим. Да и с Ивана толку…С перепугу стрельбу откроет, а попадет в нас с тобой.
   - Да ладно, забыл как мы начали, - поморщившись, махнул ла-дошкой Владислав.

________ *** __________
   Если говорить о начале их творческой карьеры в бандитах, то начинать надо с иронии судьбы, какая выпала на то время всему прогрессивному пролетарию в бывшем Союзе. Всё население страны осталось без работы. Кроме чиновников, какие при госслужбе. Одни делили, другие хапали и банкротили и производили деньги из воздуха, уподобившись фокуснику Акопяну!
   Два брата жили в дальнем городке Алтая с красивым назва-нием Благоуханск. И верно, воздух тут, настоянный на сосне и кедров-никах, вдыхали всей грудью, нарадоваться не могли. А в остальном радо-сти не стало. Мирон Мосолов ходил в геологах по ближним и дальним горушкам, но изыскания прикрыли.
   Зачем искать, когда с Запада прут баксы тачками?1 Не всем, конечно, но кому надо, хватает. И в округе прибавилось безработных.
   Владислав Крачкин на местном камнедробильном заводике служил инженером. Стройки вокруг прекратились, за развалом плановых хозяйств заказов для дорог тоже не стало, заводик остановился, и Крач-кин подался на сторону искать пропитания для семьи.
   Как-то братья встретились, посидели вокруг бутылки. Курили, рядили, судили и иногда молчали, провожая глазами дымок от сигарет.
   И решили вместе добывать на жизнь. И отмахнуться легче при всякой несуразности, и конкурента на сборе бутылок или металла обставить или принудить к миру можно.
   И как-то занесло их на камнедробильный заводик, который еще не прихватизировали, но начали курочить. Насчет железа пришли и братья. Днём прошлись вокруг и около, а уже к ночи наведались, чтобы взять.
   Хорошо, что не сунулись дальше, а присели за стенкой под-собки, почти у забора, послушать и передохнуть.
   Вдруг вспыхнули фары машин и началась стрельба! Бешеная, безалаберная и плотная, из всяких стволов. Свистели пули и гремели взрывы. Местные группировки бандитов устроили то ли дележ чего-то, и на той почве принялись браниться, а то ли заранее сговорились погово-рить по душам и понятиям, и теперь базарили силой стволов и гранат.
   Катавасия длилась минут пятнадцать, а может, и полчаса. А могло статься, - до глубокой ночи. На часы братья взглянуть не догада-лись, об истории не подумали, на скрижали не записали. Но сами едва не описались. И то: свистят и стучат пули, тукают по жести осколки, кое-что грохочет где-то и что-то сыплется вокруг! А они лежат, накрыв ладонями затылки, зажмурились и только слышат, как метроном судьбы считает им в висках отпущенное время.
   Возможно, они даже слегка вздремнули от страха. Конец лета сибирского ночной порой прохладный, но замерзнуть не дал тот же ман-драж. Лежали и потели. Когда осмелились встать на ноги, кругом стояла тишина, не слышно стонов, не орали издалека ментовские сирены. Прав-да, с этими как раз ясно, менты боятся темноты и приедут утром. А до их приезда надо управиться. Железа, или чего-то хотя бы, но надо зато-варить. Сантименты, страх и чувства - вон! Время баламутное, а жрать всегда охота.
   И они побрели под сиянием лунным искать на пропитание или на задницы приключений.
   И тут же наткнулись на жмурика. Крепкого сложения молодой паренёк, лежал насупившись, обнимал холодную землю. Не хотел расставаться, да вишь, пришлось. Рядом валялся с коротким рылом автомат.
   Мирон поднял оружие, усмехнулся, качнул курчавой, таёжной бородой. Неожиданно развеселился, запел, но не громко – для себя.
   - А я ездил, а я ездил за туманом, за деньгами ездят разные жлобы! – Оборвал песню и заговорил обыденно и убежденно. А закончил с пафосом.- Когда-то пели такие вот мотивы, а ныне сами двинем за фунтами, баксами, кусками и тоннами! Будем забирать у тех, кто много взял из закромов страны без ведома народа!
   - Ты что?! - почти вскричал Славка Крачкин, не слушая сло-ва, но слыша шум. - Услышат, стрелять будут!
   - Пускай их палят, братка! - индифферентно, то бишь спокой-но отозвался Мирон Мосол, бывший геолог и безработный со стажем. - Теперь мне по колено всякая фигня. Они стрельнут и мы стрельнём! Пойдем собирать оружие. Ищи такой вот автомат, это израильский «узи», магазины к нему, пистолет увидишь - не выбрасывай. Нам пригодится любой арсенал! Иль ты пойдешь особенной тропой? Трудиться на благо хапуг и тунеядцев?! В революцию со мной потопаешь?
   - Какая революция? Обыкновенный разбой! - возмущенно почти закричал Владислав Андреевич Крачкин, бывший горный инже-нер.
   - Естественно. Тунеядцы теперь всякого себе противника выда-вать станут за бандита, деструктивного элемента, террориста или вориш-ку. На вору шапка горит, Слава! А как же?! Всегда так было. Жаль, до крупных хапуг мы добраться не сможем, там волшебник нужон, но ме-лочь пузатую, которые на нашем горбу захотят податься в толстосумы, мы пощекочем! Обязаны, Слава! Отримай сброю, как говорил наш завхоз из хохлов пан Драч, собираясь в браконьерский поход.
   Собирая оружие, стали заглядывать в карманы в поисках до-кументов. Кто вечным сном почил на диком поле? Кому нести лихую весть? Но не было в карманах бумаг, а встречались крупные суммы де-нег: рублей и «зелени». При бедности польстились, сунули себе в занач-ку, определились в мародёры. Первый определил Славка. Сплюнул, стис-нул зубы, толкая пачку банковских билетов во внутренний карман, зло проронил:
   - Замарал руки, в мародёры записался. Сам подался или есть виновный на стороне?
   - Так у тебя всегда есть выбор, Слава! Или податься в маро-дёры, терпельники, бандиты, в безработные, или намылить веревку, если мыло есть с верёвкой! И в том и в другом случае, нынешний демократ или либеральный правозащитник, обвинят тебя. Не ткнут же в Мишу или в Борю пальцем? Им-то они дали вволю побултыхаться в слово-блудии, воспевать перевёртышей и иную сволочь. Так ты идешь со мной, начинающий алкаш, или жить на коленях останешься?! Бить буржуев пойдешь? - уже требовательно спросил Мирон Иванович Мосол.
   - Как говорят в народе: вместях и чёрта бить сподручней! Пойдем сшибать ему рога!
   И вот досшибались, сидят на мели. Правда, серьезной задачи идти против свалившейся на голову власти они никогда не ставили, по-нимали, что против тех хмырей можно встать только всем народом, но и в террористы, в бандиты не записали себя. Ни разу в их грабежах посторонний не пострадал, слабый обижен не был, и бедный не лишился последней мелочи в карманах. Наоборот, всегда подкармливали бомжей, детей, поддерживали стариков, когда видели, что нуждаются. Но правило у Мирона все-таки было - алкашам не наливать. Жрать давал, а выпить - только в зубы кулаком, если выпрашивал кто-то.
   - Так куда подаваться станем? - вопросил Владислав, кладя конец воспоминаниям и решаясь на действо. – Скоро зима, крестьянин тулуп напахнёт. В недостроенной дачке дуборно, а залазить в лю-бую…Вдруг хозяин явится, и ему ни за что придется чистить морду.
   - Да, некрасиво получится, - согласился Мирон, косясь с недо-брым прищуром на Ивана. – Сидеть надо тихо, а значит, дачку придется снимать, платить бабки за постой. Иван! Где у вас дачки? Автобусы туда ходят, или с тележным скрипом трамвай катается по кочкам?
   - Так дачек до хрена! На всех направлениях! Метро до них не проложили, а так, - хоть на заднице с горушки! – растеряно доложил младший брат. – Была бы и у нас дача, да отец выступал против. Он время проводил возле бутылки!
   - Твоя дачка нам не подходит, - покривился Мирон. – Откуда ходят автобусы до дач?
   - С вокзалов…Во! С кварталов еще! От угла квартала Жукова ходют на озерные дачи! Мы туда с одним кентярой летом ездили лакать самогон! Еще когда Меченый вводил запрет на питьё, а его баба…
   - Короче! Далеко до Озерных?
   - Не знаю. Минут сорок ехать, - Иван почувствовал личную профнепригодность из-за отсутствия нужной информации.
   Что и отметил тут же с неотвратимой язвительностью не только на устах Владислав.
   - А что ты знаешь?! Дармоед страны бывших советов, потому как дума - не совет! Другие живут и учатся, а ты, балбес толстый, сво-его города не знаешь. А надо знать, как кричали в анекдоте про партию. Башлей не можешь добыть, на халяву норовишь пристроиться! А на халяву щас, братка ты наш юродивый, только твою круглую задницу могут приватизировать.
   Иван, большой и сильный, не стал даже роптать, пропуская нахальные и обидные замечания, не принимая их на свой счет. Да и прими, - у братьев оружие и на мордах решимость начистить харю вся-кому, кто подвернется не в добрый час. Но Заварзин Иван все же заме-тил:
   - Так я работяга. А вы с опытом болтания по жизни.
   - Ладно, - пресёк возможные дебаты Мирон. - До тех дач, вы-ходит, километров тридцать наберется. Тачку отдай хозяину, рисоваться нам не стоит скандалами.
   В дачный поселок поехали на разведку втроём. Прихватили выпивки и на закусь некоторых городских деликатесов, чтоб на природе слегка скинуть нагрузку, расслабиться, даже забыться.
   Еще из окна ревматически постанывающего старого «пазика» Мирон Мосол увидел, что дачки им подойдут. Тут они от старых времен остались, когда усреднённому индивиду разрешалось строить на шести сотках хрен целых и столько же десятых. И в результате получалось что-то около восьми квадратных метров при плюсах и минусах, но с крышей от дождя.
   Народ обитал тут бедный и уже негордый, с ним можно бы-ло оговорить условия и сумму.
   Дачный посёлок рядами построек тянулся вдоль узкой доро-ги, наспех заасфальтированной, но уже изрядно побитой, и с боков ук-рывался сосновым лесом. За ним плескались озера, а дальше простира-лись пески.
   От конечной остановки прошлись обратно, разглядывая строе-ния, больше схожие на хибарки и избушки из сказок про лешаков и ведьм, но встречались произведения и незаурядного ума. То ли от безде-лья страдая, вырезали орнаменты в дереве, украшали теремки, то ли на-зло инструкции в параграфе старались хоть тем выпендроном души по-перек правил в подпункте пункта чиновных людей содеять.
   День выдался тихий и солнечный, во всех отношениях для поздней осени прелестный. Еще в автобусе Мирон не терял времени и кое-что подразведал, вызнал дорогу к озерам, что были в разных концах. И теперь вел бригаду песчаной тропинкой к лучшему, глубокому и рыб-ному, где порыбачить можно и покимарить на досуге, поглотать озончи-ку.
   Выбрались до воды, но остались на опушке соснового бора с пеньком, на котором устроили бивуачный столик. Пили, ели неторопясь, задумчиво и оттого играли в молчанку. Когда будто насытились и отяжелели, принялись ладиться закурить, старший брат сунул в авоську бутылку, кое-чего из закуски, типа сыра и колбасы, ржавого банана для экзотики аборигену, до которого разогнался Мирон.
   - Вы сидите, я пошел! С мужиком одним потолковать надо. А вы не ужритесь! Продолжайте медленно, растягивайте удовольствие. Может статься, в последний раз сидите в раю земном. На зоне такого не покажут и не дадут. А уж на том свете!…
   Со странной улыбкой Мосол оглядел импровизацию стола и гладь озера в кайме жухлого камыша, лес, отчего-то мрачный и неухо-женный, с кривыми соснами, и небо лазурного колера. Вздохнул и по-дался в поселок.
   Вернулся Мирон часа через два, когда братья обратились в скотинку почти до полного невразумления, и, во всяком случае, на своих двоих долго уже устоять не могли.
   - Вот! – тряхнул порожней авоськой Мирон, тоже уже подшо-фе не слегка, а больше. – Квартира снята, будем прятаться до поры здесь. Мы уже начали. А ты, Ванька, завтра подуешь в город искать ра-боту в ресторане. Грузчиком, мойщиком, вышибалой, соглашайся на са-мую низкую деньгу, но чтобы нашел кабак пошикарней! Под конец ко-мандировки возьмём из него кассу. Если хочешь с нами рвануть по про-сторам капитализма, - старайся! Да! Если в кабаке и хозяин окажется жи-тель из братских республик – совсем хорошо! Ничтяк, как говорят они. На его хате можно найти столько разного, что от удивления пасть откроешь…Но, если прижать его с любовию к груди! А я буржуя не люблю, а потому его прижму и выжму сало!
   И опять посмотрел перед собой в какую-то манящую даль мечтательно и страшно.

_________ *** _________
   Когда Травкин вошел в кабинет, Каин ткнул пальцем в соседнее кресло и воздел подбородок. В такой позе он любил подать урок мастера, выразить несогласие или подтрунить. Но тогда полагалась ухмылка. А теперь на кончиках рта висела то ли брезгливость, то ли мина обиды.
   - Ну что, господин подполковник, выходит, мы жидко обделались?!
   - Во-первых, как вас понимать, господин адвокат, насчёт жид-ких фекалиёв? А во-вторых, по документам я майор и тщеславию оту-чился, как и несварением желудка не страдаю. Пью только сок апельси-нов и мандаринов, потому всегда трезвый, - устроившись в мягком удоб-ном кресле и отхлебнув приготовленного для него сока, в унисон на-строению шефа ответил начальник охраны фирмы. И выражение на лице изготовил подобное: то ли озоровал словами, то ли имел неудовольствие души.
   - Полковником тебе не быть, я уж извещал тебя, разве что действительно купишь должность в подземке, а что подполковник, то верно. Клянусь волосьями бороды, когда вырастит. На днях, перед своим уходом на заслуженный отдых, тестюха вручит тебе регалии, а я упреж-даю, потому как люблю дарить детям радость и очень жажду выпить по такому поводу. Ты-то согласишься составить компанию уверенно пьюще-му?! – наконец-то распахнул улыбку Каин.
   С этими словами он с видимым удовольствием надавил на пуговку вызова секретарши. Почти тотчас отворилась дверь и в кабинет, торжественно и по-лебединому, вплыла, одетая в белое длинное платье с большим разъемом на груди и с красной розой, маленькая Розочка, неся перед собой серебряный цветом поднос.
      Улыбаясь раскрашенным личиком, она склонилась перед Травкиным в полупоклоне, на вытянутых руках держа на серебре запоте-лые стаканы с водкой и двумя звездами в каждом, а на блюдцах - «ни-колашки». Ими предпочитал на торжествах закусывать Каин.
   - Ну, шеф! – задохнулся от благодарности и привалившего восторга от Розочки Травкин. – Ну, старый купидон!
   И перевел взгляд на Розочку. Та показалась ему сейчас феей из сказки, что раздает желания.
   Взял стакан, единым духом опорожнил и закусил поцелуем Розочки: долгим, сладким и небезответным. Ему вдруг очень захотелось это создание прихватить на руки и…Он воззвал глазами к Каину. Тот всхохотнул и махнул ладонью.
   - Так твой праздник, Гриша! Было бы на то согласие парт-нёрши!
   Егор Бугров подошел к угощению, взял стакан и, жестом по-здравив наперсника, опрокинул в себя. Закусил «николашкой», также жес-том отпустил секретаршу, не забыв присовокупить.
   - Ты, ласточка, не обижай именинника. Он богатырь и доб-рый. Но, ежели с души не воротит! Так что, если что, пущай к профурам ступает кровь дурную сбрасывать.
   И, смеясь глазами, поворотил лицо к нововыпеченному под-полковнику, явно скисшему при последних словах шефа.
   Травкин давно положил глаз на Розочку, но всё как-то време-ни не хватало заняться вплотную. Работа мешала. Он знал, что секретар-ша подставляется по капризу Каина. Силовик даже думал, что адвокат сам пользует прелести дюймовочки, и награждает ею за особые заслуги. Но ошибался работник милиции, - Каин брезглив. И отдавая сотрудницу нужным людям, забавлялся, зная, что Розочка хочет всегда. Болезнь у неё – хроническая ностальгия матки по нужному аргументу.
   - Патрон, чтоб не испортить праздник, давай мне выходной, - сказал командир «Сапсана». – Сегодня дела - по боку!
   - Ладушки, старина. Считай, что отгул в твоём кармане, но потолковать придется. Залетных птичек ты упустил и мне нет покоя. Что скажешь, чем утешишь? - Каин задымил сигаретой и принялся мерить шагами палас, предварительно усадив Травкина к столу.
   - Улетели гуси-лебеди, - помрачнел силовик. – Пустились ис-кать удачу в другие регионы, страны и державы. Или гужуются где-то под боком, пьют горькую и сношаются с телками легкого поведения, а мой генерал-аншеф страдает за их непутёвую судьбу.
   -Ага! Ирония - мать оптимизма, а смех его папа. Вот только не вижу объекта для субъекта. И никуда они не смылись, сударь. Что-то подсказывает мне, что залегли они в высокой траве и ждут момента. Ку-да им подаваться без денег на текущие расходы? - спросил, опуская углы губ, Каин. - Они не раскрыты и вернутся брать банк. Их планы не поме-нялись!
   - Ну, шеф! Мы тоже много болтаем возле выпивки. А они простые безработные хмыри, нужда погнала за горьким хлебом. Вот и…озверели. А то и поняли уже о жизни всё и лезут на рожон. Щас всякое говно поверху плавает. Из города они ушли. Мы перерыли все районы.
   Травкин начинал злиться на въедливость патрона и смотрел на посудину с соком. И взял и хлебнул из стакана. Но Каин гнул своё.
   - Из города они, возможно, сбежали. И отдыхают на дачах под видом бичей. А что? Бабье лето! Тепло, светло и блохи не кусают. Среди них был один местный. Надо найти.
   - Да уж пошарю, зайдём еще на круг, - пообещал Травкин.
   И через несколько дней порадовал адвоката.
   - Нашли мы городского хмыря Ваню.
   - Иди ты?! - сделал изумленно-радостный вид Егор Бугров. – Значит, бросаем все дела и занимаемся этой персоной! Нам ментовская работа по сердцу! Трудно сыскать было?
   - Ага! Пришлось рыть на второй штык, - вступил в игру Травкин. – Он тёлочек приглашал в номерок гостиницы. С одной общал-ся вне пределов и даже приглашал на хату. Уже легче стало продвигать-ся.
   - Ну и…
   - Работал Ваня слесарем на заводе, а заводик, как водится, прихватизировали и разорили. Работяги подались в безработные, контор-ская сошка кинулась на рынок торговать. Как и всюду. Теперь Ваня при-строился грузчиком в ресторанчик, кантует тару с бруттой за жратву, - подполковник пригубливал сок и сквозь прищур что-то выискивал то ли в себе, то ли вблизь лежащей житухе. Но вдруг усмехнулся и победно взглянул на Каина. – А ты говоришь: наведем порядок! Ты сначала работу дай хмырям! Чтобы строили, создавали, тогда и убивать не станет зачем!
   - Высказался? - Егор Бугров смотрел, и будто жевал кислое. – И кто там хозяин? В кабаке, где за жратву держат работника. Хачик, ко-торый гонял мячик?
   - А хрен его с пастернаком! - отмахнулся, но растерялся Травкин.
   - Хоть ты и бывший опер, но прощаю. Профиль интересов те-перь у тебя другой. Но, можешь и утратить квалификацию, плюя на ме-лочи! – проронил, усмехаясь, Каин и поднял палец. – Больше чем уверен, что кабак они приглядели богатый, для заезжих гостей от дальних гор Кавказа и песчаных бархан Азии. Хозяин там носит большие усы и зовут его Сурен, Ахмет или Рафик. Туда могут привозить наркотики. В приличных странах за это стреляют, а у нас надо еще и лоб компостером пробивать.
   - Ага, опять сел на коня! – сморщился Травкин. – Давай отда-дим их ментам, шеф!
   - Да разве я против, кабы их оттель суды не выпускали?! - построжал взглядом Егор Бугров. – Я ить почему еще и адвокат? Потому что, настоящий адвокат справедливость защищает и носит её на душе. И у меня она всегда здесь, друг мой сытый! - И Каин стукнул себя по груди кулаком. - Подельники не засветились?
   - Пока нет. – Подполковник сник голосом, понимая, что шеф ткнул его мордой в дерьмо не на полное удовольствие, а прижаливая. Иные чувства увели, сняли досаду и охоту злословить.
   - Они нарисуются непременно. Сейчас денежные знаки доста-вать становится всё труднее. Особенно, когда хочется много. А эти залет-ные голуби уже в филармонии показали, что способны на оригинальные ходы. У них один умница, рационализатор. Ушли из-под носа, смикитили быстро, хотя о сложности обстановки вокруг себя не догадывались, - уже мягко, без нажима на укоризну, говорил адвокат. – У них было полчаса времени до начала, могли взять нахрапом всё кодло в фойе, но не по-спешили. В зрительном зале полагали обойтись без стрельбы, зачищая публику.
   - Или просто пожадничали. Зал замыслили обойти с шапкой, когда публика вся в сборе, - уколов шефа обидчивым взглядом, изложил мнение Травкин. – Ну ничего, когда заявятся, я им верну долг вежливо-сти.
   – Очень буду извиняться, если окажусь в луже. Ты помнишь, какой банк они собирались осчастливить визитом? – поигрывая желваками, Каин смотрел в потолок и покачивался в кресле.
   - «Динамо», шеф, «Динамо»! Это я помню днём и ночью, - с неохотой отвечал начальник охраны.
   - Это отчего же непокой?! От усердия в службе или потому как - охраняешь? – оскалился адвокат.
   - Да перестань ты, шеф! - почти взмолился Травкин. – Ты, Егорий, способен выгрызть печенку. Найдем мы тех чижиков!
   - Я к тому, друг мой нервный и верный, чтоб не расслабились от качания в нирване! Лавэ получаете в нужном количестве и исправно, а потому и работать бы надо на опережение. Вы забыли, что это девиз всякого уважающего тело хозяина хранителя его интересов и естества!

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

________ *** __________
   Еще через время подполковник явился к столу Каина и пока-янно склонил голову.
   - Руби, Егорий, дурную голову. Твоя была права. Хмыри яви-лись к Ваньке брательнику на хату, жрут водку с пивом и толкуют про банк «Динамо» и ресторан «Арагви».
   - И что они решили взять сначала? Где оперативный план из вражеского стана?
   Григорий Травкин выложил на стол кассету, присовокупив к жесту:
   - Три дня у них на адаптацию, разведку и гудеж с тёлками, а потом рекогносцировка и дело. Очередность не установили из-за разброса мнений. Мужики устали от разбоя и от такой житухи. Ресторан, думается, они оставят на «сладкое». Если сорвется обед в «Динамо».
   - Следи, но аккуратно.
   - А может их взять и - в распыл?! Мы-то знаем, кто такие и что замышляют. Допустим раскрутку – могут быть жертвы со сторо-ны…Или просто пойти и сказать: ребята, чешите из города, покуда мы добрые. Забрать оружие и пустить по дороге. А, шеф?!
   Травкин смотрел на Каина спокойно, с надеждой на понима-ние.
   - С одной стороны твое предложение пахнет разумом, а с другой смахивает на раздел зон влияния. Махните в другие края, мужики, а тут под ногами не путайтесь! Они уйдут в иные регионы, но жрать охота кругом, а добывать хавку теперь можно только одним способом. Отниманием! Заработать удается единицам. Усёк?! А еще, вдруг они несдержанные психи? Вы к ним с предложением удариться задами, а они откроют стрельбу?…Нет, когда с поличным возьмём и сдадим их в ментовку, тогда душа моя ладану напьется!…И взять их на хате не просто. Так что, дислокации не менять! - отрубил Каин.
   - Ах, Егорий! Сказочка про белого бычка получается. То я за-гибаю не туда, то ты спускаешь гончих не на тех! Бодяга! Возьмем го-лубков, а су-дейские им годика три профилактических впаяют. Через пару лет они снова в строю безработных. И что они? Полезут в очередь за даровой похлёбкой в Армии Спасения? Так они там кормят по праздникам и выходным! Куды хре-стьянину податься с голодухи?! Усекаешь? Кто раз откушал запретного, тот не уймется. Знаю по себе и по Адаму с Евой. – Травкин схватил со стола любимый сок и единым духом отрокинул целый стакан. - А на хатке мы возьмем их тихо, пьяненьких. Прыгнем в окошко и укладем в лукошко.
   - И что предъявим? Сопротивление проституткам в постели? Гриша, окстись! Мы строим правовое государство олигархов и торгашей! На всех страницах прессы о том талдычут, прекраснодушные рыла в ящиках не устают болтать языками, а ты им - поперёк пути! Кто ж их грабить будет, если бандитов истребить?! – въедливо улыбался Егор Буг-ров, внушая истину новых времен.
   - Жора! Как говорят в другом секторе хохлы: ты съехал с глузду!
   - А я спорю? – с кислинкой улыбнулся адвокат. – Но, ты не поверишь, появились принципы, каким нельзя дать поджопника.
   - Бога забоялся? – с боязнью спугнуть откровение, почти про-шептал Травкин.
   - И этот грех есть.
   - А прежние грехи списал?
   - Искупил, Гриша! Бляха буду! – адвокат смотрел с ухмылкой, но глаза излучали тоску.
   - А мои грехи, Жора!…Ты-то рук не марал.
   - И на тебя индульгенция есть. Спроси у бухгалтера.
   - Ох, Георгий! Заливаешь дезодорантом, - потеплел взглядом Травкин, принимая игру по убийству времени при острословии. – Это ж сколько денег надо заплатить только в кассу преисподней фирмы!
   - Так я же не жадный, Гриша! И деньги не мои! Мне-то лич-но надо на жратву с выпивкой малость, на нескромную шмотку и всякую попутную издержку, и…всё! На свечки я жертвовал, на храм тоже, нищим подаю всегда и не обижаю бедных. Ментов и сейчас подкармливаю. Если наверху ведется строгий учет деяниям, должны бы принять покаяния. О! Даже стишками заговорил! Ладно, вернёмся к баранам. Слухач твой пашет исправно? Не прозевай информации, полагаясь только на сексотов. А то мужики, залезши на баб, с ними все вопросы порешают.
   - Учту, - покивал силовик.
   - И еще вопросик, сэр! Как ты мнишь, под новым шефом горотдела ты сможешь работать с прежней отдачей для ордена хитро-мудрых?
   - Это, вряд ли, - безапелляционно отрубил Травкин и любовно осмотрел погонину на камуфляже. В последние дни он щеголял в фор-менной одежке, верно, привыкая к новым звездам.
   - И каков твой вывод? – Каин затих, ожидая ответа, будто расставил ловушку.
   - До пенсии мне, как до Москвы раком подаваться, а потому придется из органов тикать. Там одна единая зарплата, а нам треба гро-ши и харчи хороши, как говорится у хохлов-братушков. Вот такой вывод, Егорий. А если очень серьезно, так кого поставят? А вдруг, дурак круг-лый служить властям усядется? На здравый смысл чихая, а новые законы исполняя. Так законы у нас пекут, - что дышло!
   Травкин вздохнул, только теперь представляя перспективу на ближнее время. Если нормальный мужик возглавит управление, - ему можно всё рассказать и он поймёт и даже оставит структуру «Сапсана». А если дуб - угодник власти?
   Адвокат, будто прочел мысли его, покивал.
   - Ждать нам некогда, рисковать – тем более. Ежели дурак зая-вится – худо. Он под закон ляжет, и я согласен, исполнять их надо. Но закон-то, как ты правильно отметил, работает одним концом! Супротив денег и власть имеющих он слабак!…Согласен?
   - Истину глаголешь, шеф!
   - Вот, вот. Дай дурачине стеклянного болвана, так он такого звона устроит, что и святые закрестятся. Тогда я, покуда тестюшка ведет зачистку от мусора ментовского хозяйства, накажу ему списать твой «Сапсан»… А что? Возьму я твою группу целиком на свой кошт. В орден Каина! - Егор Бугров настороженно посмотрел на Травкина, малость растерянного, то хлебающего сок, то сосущего сигарету, но тут же расплылся в улыбке. – Дороговато стоят твои ребятушки, но выставлять их на улицу или подставлять под хлопоты дураков…Нет! Я своих не предаю. Что, не прокормим десяток парней?! Значит, теперь вы охрана объектов, куда пошлём. Понятно?
   - А чего не понять? Охрана банка, если не будет особого при-каза, - оскалился довольный подполковник, теперь уже, скорее всего, бывший. – Нашей службе может любой спец позавидовать. Где он такого покладистого шефа найдет? И зарплату турецкого султана! А что на ментовскую пенсию плюем, так в любой день выгнать могут за не тот взгляд на погоду в конторе. Да и жизнь коротка. Сегодня сильный и здо-ровый, способный наделать детей, а завтра - жмурик. Судьба стучит по барабану!
   - Ну и данные у тебя, Григорий Валериевич! С ними ты та-щишь на целого полковника а то и генерала! Беру слова обратно, когда противное говорил! Ты по мастерству утирания задницы у начальства таким ласковым языком тянешь на главного подхалима! Нет, оставайся в ментовке! - сказал Каин, хлопая ладошкой по подлокотнику кресла и за-хлебываясь смехом, то ли разыгрывая наперсника, то ли вспять обращая дело. Травкин, за долгое время работы с ним, так и не научился отли-чать дружескую каверзу от делового смеха. Патрон жил с улыбкой и мог с нею помереть. – Нет, право! А вдруг ты понравишься новому городовому? Со временем он поднимется выше, а тебя за мастерство лизания задницы продвинет в генералы. Вот тогда и в академию съездишь! Не знаю, правда, как в академиях со взятками. Но ежели берут - дадим, а тебя на учебу устроим. Ить без взятки ты экзамена не сдашь. Всё-таки не Чапай!
   - Да нет, Егорий, я с некоторой поры стал безусловно чест-ный и взяток не даю, - отыграл подачу Травкин с толикой досады. – И не станем мыло на шило махать, а дружбу разменивать на пятаки. Служ-ба под твоей рукой меня устроит. И ребята, думаю, нос воротить от та-кого корыта не станут.
   - Тогда шутки по боку. Считай, что принёс присягу. Служи ордену верно и он тебя вознаградит. Хай литра соку!
   И Каин, ёрничая, вскинул ладонь на манер вождя и папы.
   - Так наливай, - не остался в долгу Григорий Травкин. – Я сок в утробу всегда приму, а что ты станешь делать с таким количеством пойла?
   - Ты достал меня, забияка. О серьезном я не думал. Придется сходить на отлив. За наши планы стоит выпить.

_________ *** _________
   За городом «гуси залётные» славненько отдохнули. Осень вы-далась спокойная, дождями необильная и на ветра сдержанная. Природа отходила на зимнюю спячку без нервных судорог, покорно, как престаре-лый человек, достойно поживший и охотно отдающий себя в руки твор-ца.
   Дедок, у которого Мирон Мосол снял на месячишко домик, снабдил их снастями и указал уловистые места. «Бандюги» погожими днями сидели на берегу озерца и ловили рыбку на донки и поплавочные удочки, принимали по-малости водочки и закусывали немудрящей шамовкой, а иной раз и курочкой, что водились в ближнем селе. Курочек, кстати, они тоже ловили на удочки с червячком.
   Они слегка обленились и поднакопили жирку, и когда при-спела пора собирать манатки, делали это весьма неохотно.
   - Чего ты вдруг заторопился? – недовольно кривился Крачкин. – Еще тепло и белые мухи полетят нескоро. Жратва есть, вон рыбы нава-лом и еще клюёт. Живем - не бей лежачего. Чего плевать на такую судь-бу?
   В ответ Мирон долго смотрел в лицо братца въедливым и тяжелым взглядом, раскуривал сигарету, а затем стал пихать в рюкзак шмотки.
   - Ты думаешь, мне охота снова окунаться в дерьмо? Мы дома искали работу: нашли? Развал полный устроили! И я им - в зубы гля-деть?! А в жопу – жареный каштан!…Ты помнишь, мы пробовали нанять-ся грузчиками, чтобы пожрать, к хмырю-нуворишу? Как он морду кор-чил, глядя на нас. Изрек. «Бомжам у меня нет веры!» А мы бомжи? Ал-каши? У нас семьи и их содержать надо, детей поднимать. Только за что и куда? Чтоб гнули спины за гроши таким спесивым барам? А что он может, тот вчерашний товарищ и сегодняшний господин? Отнимать у других! Так и мы этим занялись. Только он «законно» заимел акции, башли и складскую недвижимость. Он что-то производит?! Хрена! Он сдает в аренду хапнутую площадь, получает бабки и плюет в души нор-мальным людям. Пошли они кобыле в трещину! Вот хапнем и мы у та-ких, чтоб хватило дожить до нормальной поры. Нам много не надо!
   Приехали в город и огляделись. Лубянск казался пустым и неприбранным, грязным и ветреным, пёстрым от клочьев рекламной бума-ги. Да и промозглым - пошли дожди.
   Выйдя из автобуса, Мирон поморщился, поёжился и сплю-нул.
   - И в этом городе водятся деньги?! На деревне у деда Сели-вана кругом покой и благодать сытая, а тут, как в камералке, на душу камни улеглись.
   На хате у Ивана, после легкого завтрака, учинили допрос младшому, оставленному приглядывать за городскими делами.
   Тот пожимал плечами, вертел головой и оправдывался.
   - Так грузчиком пристроился! А что мне увидеть можно? Но-шу туда-сюда упаковки, даже на кухне редко бываю. В подсобке орудую. Но один раз повелели ящики в кабинет хозяину таскать. Там стали ме-нять паркет. И в углу стоит большой сейф. И старый. Усатый Тофик при мне говорил корефану и тоже чурке, что сейф тот легко открыва-ется, когда пустой. А если в нём баксы лежат, тогда вскрыть невозможно. И говорил, пала, по-русски, и на меня косяка давил.
   - Выходит, он тебя заподозрил и говорил для нас, - засмеялся Славка Крачкин, бывший инженер. Он сидел на диване, закинув руки за голову, курил и смотрел на всё с оптимизмом. – А он не шепнул тебе, когда сейф нельзя открыть. Сегодня или завтра? Мы бы пришли в гости именно в такой день. И мой автомат, я уверен, откроет любой замок за зубами хозяина.
   - Тофик Ваграныч очень хитрый жидяра. Глаза у него всю дорогу блестят от смеха. Он никому не верит, - пояснил хозяин жилья.
   Иван стал было отвыкать от братьев и понадеялся их больше не увидеть, предположив, что родственникам понаскучило слоняться вда-ли от семей, и они, с божьей помощью, отвалили.
   Конечно, ему очень хотелось красивой жизни, иметь деньги на всякие нужды, но рисковать, подставлять свой зад под удары Форту-ны…Лучше бы кто иной грабил и убивал, воровал, умыкал и тырил, а ему - только денежные знаки. Ваня очень любил помечтать.
   А Мирон напротив, обожал прагматизм. И будто подбил «бабки».
   - Ладно, несколько дней выделим для подготовки. Знамо дело, оглядимся, присмотримся, попланируем, а заодно и чуток отдохнём. Тёлки есть знакомые? А то без баб долго не обойдешься. Кровь застояться может и ударить по мозгам. На деревне случайными вдовами перебивались, по древним старухам ходить приходилось и тратиться. Вообще, братухи, мы почти на мели.
   - Знакомых таскать сюда не надо, - отклонил предложение «бу-гра» Владислав Крачкин. - Профурами обойдемся. Ментам сейчас мелочев-кой некогда заниматься, так что магдалины с панели хвоста не приведут.
   На том согласились и стали решать вопрос бренного быта. Где и как достать немного башлей.
   - Как это пели в былые времена? А без денег жизнь плохая, не годится никуда. И надо же, как не во время нас придавило! - Мирон печально оглядел братьев и первым вывернул карманы штанов и куртки. – Ну-ка, прикинем нашу кассу! На что гулять и отдыхать?
   Из его загашников набралось на бутылку.
   Иван Заварзин бросил на стол десяток кусков «деревянными» - остатки от хилого заработка в кабаке. Его там держали почти за жрат-ву. Да и жил Иван одним днём, в запас не откладывал. Он хмыкнул и засмалил сигарету.
   Инженер Крачкин пробежался рукой мастера по карманам своей джинсовой пары, но набрал только на слабенький закусон.
   Руководитель «шайки-лейки» взглянул на окно, где сильно сгустились сумерки, усмехнулся и почесал покатый череп.
   - Солдата смелость выручала. И автомат. Зайти в любой мага-зин и подзанять немного башлей.
   - Всё правильно, Мирон, но если бы тряхнуть хозяина. А то –реалиизатору покрывать убытки. Бывшему бухгалтеру, библиотекарю или технологу. – Владислав тоже будто бы улыбался, но с осуждением и скептически. И, пуская сигаретный дым в потолок, туда и смотрел.
   - У тебя, знамо дело, есть предложение поизящней. Обижен-ных не будет!? Нет, господа безработные бандиты, ноги в руки и - впе-ред! На месте виднее будет, сколько взять и кого обидеть. Я же гово-рил: возьмём в долг. И Ивана возьмем на дело, ему пора познавать пре-мудрости разбоя, - безапелляционно заявил Мирон Мосол.
   - Так ему хоть свисток надо! - ввернул Владислав, оборачива-ясь на Ивана. – Стрелять он не умеет, а на стрёме постоит. Как, Ваня? В муку не пукнешь?
   - Ладно, шутки в сторону, дело вперед. Пускай Иван дома посидит. Дело простое, но полно неожиданностей, - раздумал бывший геолог и нынешний бандит. – Ты говорил, Ваня, у вас мэр деловой, жи-вет в отдельном хаузе и дом его – чаша полная. Но если так, он должен и наличные хранить в коттедже!
   - Мирон! Он же власть, - мэр! Его охраняют! - предостерег Слава Крачкин, на лету разгадывая ход мыслей братца. Впрочем, он внутренне соглашался, что доход там можно ожидать лихой. Да и не ждут их там, если подумать. А где не ждут, там безопасней.
   - Он власть выборная и его охраняют менты. Повяжем, они трепыхаться не будут. Своя голова дороже! А мэра припугнём примером на прислуге. Пристрелим. Понарошку, по ногам. Тогда мэр за свою шку-ру забоится и даст нам взаймы, - внушал Мирон, сверля злым взглядом подельщика и брата. – Мы ему расписку дадим. Что как только власть заменится на справедливую, он с денег, взятых нами, налога платить не будет. Ему же прямая выгода дать нам башлей, Славка! Потом сэконо-мит!
   - А если без трёпа? Денег нет, но их охота! И кого пойдем бомбить? Магазин или сразу рванём в гости к мэру? – осклабился быв-ший инженер-механик.
   Досье мэра, то бишь подноготную делового Сотникова они изучали раньше между прочим и даже прикидывали, сколько можно ему предложить мзды, если случится возможность временно закрепиться, чтоб переждать лихолетье, в Лубянске. У них поселилась мыслишка пе-рейти из бандитов в предприниматели малой, а то и средней руки и осталось её воплотить. Но не дал бог начального капитала. А что сами брали нахрапом у других - капля в море: истратили, поиздержались. И вот парадокс - за «субсидией» надо идти к мэру!
   Мирон схватился со стула на ноги, прошелся по комнате, ос-тановясь у стола, покачался с пяток на носки подержанных ботинок.
   - Выпадает ехать в гости к мэру. В его доме не будет на-прасно обиженных. Там все заслуженные люди! Берем такси, или снова тачку напрокат?
   Остановились, что личный транспорт надежней, хотя лучше бы идти пе-шком. А потому поехали на троллейбусе. На нём бандиты не ездят, менты без нужды не заглядывают, а передвигаться по городу довольно удобно.
   Поехали ближе к полуночи, чтобы наверняка застать мэра дома за ужином, а то и в постели и неглиже. Взяли и Ивана, тот пока-зывал дорогу, а затем должен был удалиться. Чтоб не мешать оператив-ному простору.
   Мирон из таксофона позвонил в приёмную и, выслушав ответ дежурного, самым любезным образом поблагодарил. Вернувшись от телефонной будки, поведал Владиславу.
   - Кажется, братишка, сегодня выдается нужный расклад. У мэра дома маленький, как раньше говорили, сабантуй, по случаю дня ро-ждения наследника воровских дел. Ему стукнуло семь годиков. Цифра хорошая, попами благословенная.
   - Вот то-то и паршиво, - проронил Крачкин. - Если б я ве-рующий был, тогда другое дело.
   Но Мирон от души веселился и морщил физиономию. У мэра личный сейф в доме. И тут - они! С просьбой не отказать заглянуть в сейф…И как можно не порадеть гостям, когда ствол автомата наставлен? Мосол предвидел легкое дело и много денег. А башли – это отдых, они устали от разбоя. Но признаваться в том не хотелось. Раз мужик – иди до конца. К позору ли, к славе…Мирон Иванович Мосол с первого дня, как только обзавелся оружием, знал: впереди - тьма. Не денег, - тьма на душе. И теперь, чтобы скрыть, задавить, удалить хмарь и боль из нутра, он смеялся.
   На «дело» всегда ходили в камуфляжах. Случайные менты ре-же цеплялись с бдительностью, и «клиенты» раньше времени не настора-живались. Но сегодня Мирон внёс рацпредложение, и соскочив у подзем-ного перехода, где почти круглосуточно продавали наркотики и цветы, купил огромнейший, пышный букет.
   - Ты что, ударился о столб?! – едва не заорал возмущенный Крачкин. – Сколько денег угрохал! Но молоток! За таким роскошеством танк можно упрятать, а не только гранату.
   - Да уж, тут без дилеммы. Цветы для бабы, деньги для му-жиков. То есть к нам, на блюде! На мушку их, знамо дело, брать всё равно придется.
   - Ежу с козой понятно. Кто ж тебе выкатит на бочку халяву даже за самые красивые хризантемы?! Были бы мы дамами, они б поду-мали, что получат долг натурой. А что взять с нас? Только пулю!
   Мирон Иванович нервно хрюкнул, закатился сдержанным смехом. Остроты брательника пришлись по душе, отвечали настрою. Мо-сол шел на корпус впереди и нёс букет. Войдя в небольшой холл особ-няка, у дежурного, молоденького, но крупного габаритами мента, граби-тель поинтересовался.
   - Народа много? Не опоздали?
   Милиционер опешил. Налицо необычность: люди не только не при параде, а в камуфляже в позднее время… Но цветы сбили с тол-ку. А еще широкие охмурительные улыбки и в глазах такая радость…И замечание мимоходом:
   - Мы созвонились по службе. Это от генерала, надо вручить.
   - Да там все свои, - будто успокоил сержант.
   - Так мы чужие, служба! - все также радостно объявил пе-редний в камуфляже. Мирон. И поманил кивком. – Ты что, один тут оло-вянный солдатик?
   - Не-ет, лейтенант на кухне у них кофеёк пьёт.
   - С оружием на кухню попёрся?! А-а, автомат висит. Ну лад-но. А твой ствол при тебе? – Мент от удивления распахнул рот, вдруг начиная понимать, что явился ответственный час сегодняшнего дня. Вме-сте с вопросом на него наставили короткий ствол «узи». – Ну-ка, дай подержать. Да не делай пыли, служба! Всё путём будет. Знамо дело. Мы друзья мэру, но не любим стрельбы. В доме дети, могут испугаться. Так что ты…аккуратненько, неторопясь…Вот та-ак.
   Забрав из руки сраженного нахальством сержанта пистолет, Мирон коротко ткнул ему в живот и тут же обрушил на голову. Мент вырубился, бандит из геологов сказал:
   - Ну-ка, Слава, пристрой его быстренько в кресло. Пускай отойдет от гипноза, а мы займемся напарником.

________ *** __________
      Егор Исаевич Бугров в тот вечер тоже был приглашен к мэ-ру на праздник души в узкий круг, на правах преуспевающего и видного бизнесмена города, промышленника и мецената.
   Они уже довольно много выкушали хорошей водки и отмен-но поужинали, сотворили перерыв на перекур и для осадки выпили ко-фейку, и снова уселись за стол продолжать трапезничать…И тут Каину приспичило в прекрасный уголок отлить из пузыря.
   А когда заскочил в шикарный клозет, его прихватил звонок сотового телефона.
   - Ну?! – тихо, но рыком зверя отозвался адвокат, недовольный вызовом в интересном месте.
   Но в мини телефоне торопливо рокотал голос Травкина.
   - Шеф! Егорий! Эти кретины поехали туда тоже! Куда, куда? На верблюда! Они хотят снять бабок! Ну да, нужны гроши и харчи хо-рошие! Они уже в доме!
   - В каком доме?! Я сижу в сортире, а ты заморочку…Ах, вот как! Понял!
   Каин бросился в переднюю к кейсу. Быстро достал гранату и открыл дверь на площадку с лестницей в холл. Два мужика в камуфля-жах поднимались к нему, несли улыбки и цветы.
   «Они?!»
   Но пальцы уже дергали чеку. Автомат Каин увидел, когда пустил под ноги им гранату.
   Адвокат тут же хлопнул на себя дверь, поставил замок на защелку и увернулся за проём. Еще успела пробежать мысль с вопросом: «Какую я бросил»? Он всегда путал осколочную, боевую гранату с газо-вым муляжом, практически безвредным. Раньше обходилось. А как сей-час?
   Но тряхнуло слабо, сработала хлопушка с чем-то отвратным, если верить инструкции.
   «Чёрт! Сейчас нахлебаемся!»
   Каин прислушался. Еще раньше, до взрыва, закрываясь две-рью, он услышал, как затопали мужики вниз. Но они могут и раздумать, и побежать сюда!…Теперь адвокат вспомнил, что в кармане есть и брау-нинг, и что он забыл впопыхах приказать Травкину блокировать подходы и выходы особняка.
   «А менты, охрана здешняя!»
   Старшего наряда, лейтенанта, Егор Бугров мельком видел не-давно здесь, внизу на кухне. А младший сидел на входе в прихожей.
   «Они их приглушили! А теперь…газ!»
   Каин открыл дверь, выглянул - никого. Достал платок, при-крыл носоглотку и, выскочив на лестницу, в три прыжка оказался внизу. Тут же увидел милиционеров, прихваченных к креслу наручниками, все еще вырубленных, в беспомощной позе. Не раздумывая, поволок с креслом на выход, на улице, на крыльце свалил на бок, и сам упал тут же, понужденный выворачивать ужин и выпивку вон.
   Не скоро, но на помощь все-таки прибежали.
   - Что случилось?! - кто-то спросил.
   - Бандюги. Я бросил гранату с газом. – Адвокат шатался, от-ряхивался, ковылял в сторону.
   - Вы уверены? - брезгливо морщась, но требовательно спросил Алексей Сотников, хозяин дома.
   - К сожалению, более чем. – Каин прислонился спиной к кир-пичной стене особняка, приходил в себя. – Меня предупредили, но позд-новато. И теперь…- Он оглядел себя и усмехнулся. – Готов на всё, но обрыгался. Дегустировал, стало быть, свою «черемуху».
   А безработные бандиты…Когда мужик в проеме двери бросил им лимонку под ноги, Мирон, не раздумывая, с испуга потерять мужские причиндалы, рванул обратно. Видел, что граната скачет рядом, понимал, что надо просто лечь и положиться на провидение, но что-то влекло – стремился обогнать и улететь.
   И упредил! Взрыв полыхнул за спиной. Но он бежал, бежал и бежал, пока не оказался на улице за рулём какой-то машины, отчего-то с ключами в замке, и машина сразу завелась. И он уже врубил скорость, когда через заднюю дверь ворвался в салон средний брательник Славка. Он запыхался, но прокричал:
   - Газ! Я услышал запах и тут же зажал нос, но хлебнуть ус…
   Он торопливо опустил стекло и высунул голову наружу. Его рвануло изнутри, но машина уже неслась по улице, оставляла след.
   - Второй прокол. Невезуха! Что будем делать? Денег ни ко-пья! - общался Мирон, не оборачиваясь к Владиславу.
   Тот долго не откликался, занятый недугом. Затем, слегка при-дя в себя, спросил:
   - Зачем стащил ментовский «жигулёнок»?
   - Какая подвернулась! Даже к лучшему, что ментовская. Бро-сим где-нибудь. У тебя чулок с собой? – Мирон тормознул на остановке возле круглосуточного ларька, в окне которого виделся силуэт продавца выпивки и всякой закуски.
   - А твой где?
   - Куда-то сунул, а теперь…Ладно. Смотри в оба. Я возьму пожрать, а ты прикрой, знамо дело.
   Мирон Мосол подскочил к окну и сунул в скважину рыло «узи».
   - Пакетик найдется, парень? Хорошо. Поклади туда выпить, пожрать побольше и разного, мясного. Так, молодец! Теперь выручку ту-да же! Давай, давай, жизнь дороже! Да не трясись! Я на мели сейчас. Повезет, верну, а нет…Считай, не повезло. И отвернись! Покуда не уе-дем, не гляди. Зырить станешь, вернусь и пришью к стенке!
   Схватив наполненный пакет, оценив содержимое, побежал к милицейскому «жигуленку». Усевшись за руль, спросил:
   - Он не приглядывается к нам? На тачку не смотрел?
   - Нет, - сказал Крачкин Слава-инженер. - Он сильно пережи-вает от страха.
   - Ага! А ты б не переживал. Ладушки, сегодня мы голодные не будем. Завтра тоже. А послезавтра возьмём банк и побежим, знамо дело, в иное место.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

_______ *** _________
   Травкин выложил на стол шефа распечатку и сверху прида-вил кассетой.
   - Они придут ровно в три часа. Считают самым удачным вре-менем.
   - Почему? – удивился адвокат, прибирая мини кассету в стол и забирая в руку верхний лист. И скромненько улыбнулся.– Совсем запло-хели, не умеют больше трех считать?
   - Это третья попытка у них взять большие деньги. И бог лю-бит троицу, - с иронией отозвался начальник охраны ордена хитрованов. – И хмыри эти мне не нравятся. Какие-то они неумёхи, а потому предуга-дать их поступки невозможно.
   - Ну, еще есть богородица, двенадцать апостолов, а уж святых с ангелами и вовсе не счесть. Так что попыток у них будет премного. Потому как полоса невезения перед ними. Не профессионалы! – воздел указательный палец Егор Бугров, подчеркивая вывод, и снова уткнул нос в распечатку. - Ты же видишь, они бандиты поневоле. Жизнь прикрутила, нужны деньги, а заработать негде. Вот приди они ко мне и попроси, я дал бы, ей-ей!
   - Так может, сходить, подать им нужную мысль? – улыбнулся Травкин. - Откупимся. Пускай едут на четыре ветра!
   - Ах, дорогой! Я же не солнышко, повторяю. И просить не придут они. Гордые. Да и ты, как на их месте? У тебя всё отняли, а ты - проси вернуть? Нет, они полны решимости стрелять, - промолвил Каин, грустно усмехаясь.
   - Значит, будем ждать третьего раза? Но я их и на порог не пустил бы.
   - Ну, ну, до трех так до трех, - пропустил адвокат мимо уха гнусавочку бывшего опера и центуриона ныне. – Как планируешь их упаковывать? Позволишь войти в зал?
   - А этот, горький овощ! Хрена по колено! Будем брать на про-ходе. Людьми рисковать не стоит. Они с голодухи хай поднять могут, стрелять раньше времени, - сказал Травкин, расхаживая по паласу со ста-каном любимого сока.
   - Газ какой применять собираешься?
   - Это уж тебе решать. Ты шеф, а я портянка. Смотря, какую задачу поставишь. Вечный покой, или пускай еще разок порыгают - и пенделя.
   - Пущай порыгают, затем отмыть, вывезти за город, и - пен-деля! Но денег дать! Пускай живут. Я им на дорожку лекцию прочитаю.
   Лицо адвоката явило глубокую скорбь, руки лежали порознь. Одна на подлокотнике, другая на столешнице, устало, безвольно, без дрожи держала бумажный лист. И в глазах его стояла тоска безысходная, черная.
   - Ты чего-то, Георгий, сегодня растревоженный. Или что при-снилось?
   - Птичек жалко, как кто-то где-то говорил.
   - Так, может, отменим операцию внушения? Вызвать ментов, пускай они разбираются с неразумными.
   - Да нет, переигрывать не станем. План надо проводить в жизнь, - мягко сказал адвокат. Он подавил досаду и посмотрел на на-персника, как всегда, с улыбкой. – Пускай те хмыри получат урок про-фессионализма. А то они в другом месте на пулю нарвутся. Были б они отморозки…А так, пущай зайдут в гости. Ты готовься, и я загодя приеду посмотреть то кино. Мне потом с ними говорить и деньгами снабдить. Как-никак, а меценат, таланты поощрять обязан!
   На том расстались до условленного часа.
   В квартире Ивана «гуси залётные» сидели вокруг стола и об-суждали план взятия «Динамо». Перед ними лежала схема, нарисованная по памяти Мироном, он тыкал туда авторучкой и вещал:
   - С невезухой надо кончать, братухи. Придя на дело, мало стреляем, патроны экономим. А надо стрелять. Не обязательно в лоб, это на крайний случай, когда кому угроза жизни, но вверх пальнуть для острастки надо. Или по ногам. – Он обвел подельников жестким взглядом и пояснил: - У нас два запасных рожка, пока хватит. Ты, Иван, с пистолетом останешься у входа, прикроешь нам тыл. Потому мордой – назад, смотреть в оба. Я иду к кассам, а Владик кладет клиентов в зале на пол и страхует мой подход. После приказа: «всем лежать»! разговоров не надо. Стрелять вверх или под ноги. Это, знамо дело, понудит не рыпаться.
   - А если в кассах «дупель пусто»? - распахнул пасть Иван, не к месту смеясь.
   - Тогда собираем бумажники всех подряд. Нам нужны бабки. Мало денег я видел, а много – никогда, - пояснил старшой.
   - Стрелять обязательно? – снова ввернул интерес Иван. Его уже охватило волнение, губы и руки мелко дрожали, но не от радости ожидания, с «мандража». Рисковать не хотелось. Впрочем, он не замечал в себе «трясогузки».
   Мирон же заметил и понял его состояние. Нехорошо усмех-нулся и про-ронил:
   - Тебе как раз необязательно. Ни с перепугу, ни ради смеха. С перепугу промажешь, а ради смеха человека угробишь, попадешь, зна-мо дело. Ты - халявщик, Иван, и этим всё сказано. А халявщик – трус! А если по делу: ты прикрываешь нам тыл. Вдруг сзади охрана. Не понра-вится - стреляй!
   Иван сдавил челюсти, опустил и поднял глаза. Теперь в них рисовалась злоба.
   - А если ты мне не понравишься?
   Владислав Крачкин заржал по-лошадиному, а упав спиной на диванчике, задрал ноги в порванных носках.
   - Во, жлоб, дает! Это он, братуха, чтобы потом на троих не делиться!… И меня после пристрелишь?! А если возьмём миллиарды?! Куда тебе столько?!
   Но Иван от собственной глупости не рассмеялся и смотрел с тревогой и хищно.
   - А может, мы его пристрелим? Прямо щас? - спросил будто у себя Мирон, но взглянул на младшего братца. И смотрел с неприятной веселостью.- А то он дурень или псих. Сорвет нам обедню. Денег он хо-чет, чтобы как манна небесная падала, а рисковали бы, знамо дело, мы.
   - Да нет, это нервы у Ваньки. Первый раз на серьезное дело собирается, а потому в голове всякие мысли цепляются друг за дружку. Это же не трояк поднять на дороге!…Выпить бы на посошок! – сказал Владислав Крачкин.
   - Выпить надо, знамо дело, - Мирон кивнул на бутылку «Абсо-люта», скомандовал: - Разливай, чтоб нервы пришибить. Ивану бабок хо-чется и колется, как прыщеватой девочке, а мамка не велит. Но то он, пока во вкус не войдет. А насшибает, купит себе иномарку, «телку» по вкусу, в кабаке посидит с заряженной косушкой!…Он веселую жизнь только в ящике видел! Да и нам теперь снять нагрузку с извилин не по-мешает.
   И верно, когда они усудобили по стопарику, а потом, добав-ляя на палец, прикладывались не единожды, куда-то убежали страхи, явилась уверенность и прибежали веселые мысли.
   Правда, они выпили почти всю наличность водки и съели запасы сыра, ветчины и колбасы, но между прочим, не жалея. Они опять обсуждали план и подбадривали Ивана. Их ждал триумф и куча денег!
   И Мирон, оглядывая озабоченным взглядом комнату, подель-ников и стол, не стал сокрушаться, что в этот раз довольно крепко вы-пили. Отчего-то мнилось: сегодня им засветит звезда самая яркая, какая только может явиться смертному, и узрят они ту сказочную жар-птицу и ухватят за хвост. И уж если не получится заполучить птичку целиком, то уж волшебный хвост…
   Машину они снова взяли у иванова соседа напрокат, в залог оставляя квартиру, и к банку подъехали за минуту до срока. Вышли и пошли быстро, уверенно, гуськом. Иван как был, в простом костюмчике и в куртке, залетные с «дипломатами», в черных пальто до пят, с шар-фами и при шляпах, - как одеваются деловые.
   Каин все же приехал, не захотел лишаться удовольствия по-глазеть на работу умельцев из охраны и увидеть, как будут наказаны сибирские флибустьеры за посягновения на святая святых, частную собст-венность.
   Он стоял против входа у кассы, лицом на улицу, и смотрел на часы. Когда они стали отсчитывать последние секунды уходящего ча-са, адвокат поднял глаза и увидел тех «джентльменов пера и топора». Их было трое. Один, переступив порог, остановился, а двое стремительно пошли дальше по долгому коридору. Каин заволновался.
   Но двери стали почти бесшумно сдвигаться тотчас, как только они вошли. И задние, включенные раньше, уже сошлись!
   «Гости» увидели западню слишком поздно и адвокат успоко-ился. Им уже не успеть, секунды бегут неумолимо. Даже если побегут, а сорваться с места они не догадались. Пока поняли, осмысливая и огляды-ваясь, – теряли время.
   Не туда глядели, не о том думали. Считали курочек, снимали шкуру. А курочка в гнезде и мишка бродит на свободе.
   И все же залетные сообразили, что - только вперед! Они бро-сили кейсы и выпростали из-под пальто автоматы. Иван уже стрелял из «Макара», держа оружие двумя руками как в кино и целясь в адвоката. И с ужасом на лице нажимал, нажимал на железку, и что-то кричал. Орал братьям, - они закрывали цель.
   Каин криво ухмылялся и слегка кивал мыслям. А думал о том, что в сущности, в жизни устроено всё просто и доступно для по-нимания. Нельзя грабить, отнимать у других надежду ли, душу - всё на-казуемо, за всё воздается. Не теперь, так когда-то, но правосудие обяза-тельно свершится. От перста Провидения не уклонишься, не надо строить иллюзий. Вот эти ребята сейчас нахлебаются довольно противного газа, до того неприятного, что их станет выворачивать наизнанку, вырубит сознание и потом еще долго будут приходить в себя, если их отнесут на свежий воздух и дадут шанс… Не надо даже пытаться брать чужое.
   Размышляя так, он не почувствовал ни удара, ни боли. Про-сто вдруг отказали ноги и он медленно, приваливаясь спиной на стойку, стал опускаться на пол, согнулся калачиком, ухватывая в беремя живот, и застыл в полусознании. Егор Бугров видел, как сошлись половинки во-рот и отсекли в коридоре братьев, почувствовал над собой человека, тор-мошение и похлопывание по щекам, резкий запах амиака, и четко увидел реальный мир: страдающее лицо Травкина.
   - Георгий! Тебя зацепило? Куда?! - говорил тот и осматривал, придерживал голову шефа, на котором явных следов ранения не видно. - В живот? Скорую! - заорал в пространство. – Доктора!
   - Ладно, скорая прибежит. Маленько получшело. Где…алтайские скворцы? Мы их не того?.. Я обещал себе, Гриша! Мы знаем, кто такие. Дай им денег, пущай домой канают…Пущай живут, - шевелил Каин сухими толстыми губами и неохотная улыбка цеплялась за их края.
   - А ты?! О тебе думать надо, мать твою! - то ли кричал, то ли внушал Григорий Травкин, выкатывая глаза и озабоченно оглядываясь. – Доктора из-под земли, гаврики!
   - Не кричи, Гриша, должно обойтись… Ты же знаешь, я фата-лист. Передай партии хитрованов, родному политбюро: я прощаю всем, кому должен! Жил безвозмездно и помру таким!
   - Ну ты, шутник на смертном одре! - скривил физию Григо-рий Валериевич. – Еще попляшем на свадьбах у внуков!
   - Это ты сильно загнул, Гриша, - выдавил улыбку страдания глава Фонда. – Чему быть, то…
   Егор Бугров на полуслове отключился.

____________ *** ____________
   В углу, под стыренным где-то изящным бра, сидел отставник Стяг, на отлете держал газету и с заметным интересом читал колонку объявлений.
   - Гляди, Флажок, грамотным станешь! – с подначкой усмехнулся ему карманных делов мастер Васька Сова, пожимая руку и усаживаясь у стола рядом.
   Было около половины стылого осеннего дня, но Сова уже «поработал» и заскочил на «хазу» скоротать время и почесать язык. А для кайфа выставил литровую шнапса с портретом Екатерины Великой. Говорят, эту водку варганили где-то в Германии, но вору она полюби-лась. И странное постоянство объяснял так:
   - Так баба какая была, братухи! Имела бешенство матки, а потому давала всем! И князю и простому солдату. Добрый член для неё, как святое причастие! Везло же когда-то России! Щас не дают, а хапают! А если дают, то сапогом в копчик.
   Он и сейчас, перехватив взгляд отставника, с одобрением вскинувшего бровь, щелкнул ногтём по портрету и всколыхнул живот.
   - Мне бы такую! Глядишь, пенсион назначила бы на остаток дней, наградила б девчат деревенькой, а я их порол бы помаленьку. А то, не работа пошла, а сплошняком нервы! У этого не шопни, тот ва-режку раскрыл, но ты не моги стырить, а то маслину заполучишь от хранителей тела. К бывшим не подходи, и крутого обходи! А где лоха с бабками искать?! Нет, Катьку в президенты надо!
   - Оно бы конечно, когда бы хрен стоймя и - до утра! Только с нашими писюнами до царицы не пробиться, - отозвался бывший пра-пор, растягивая рот и собирая морщины у глаз. – Вот и выискиваешь партнёров для сношений, но только с паяльником. Клиентов нет, а хавать надо. Тебе, я гляжу, подвезло. На литруху стырил и в заначку отложил.
   - Какой – повезло?! – Васька повесил пиджак на спинку стула и отмахнулся полной рукой. – Шарахнул у человека бумажник, а в нём едва на бутылец наскреблось! И чё лапотник таскать?!
   Но зубы скалил он весело, похоже, в деле подфартило не слабо, а чтобы не сглазить везуху, не отворотить удачу, пришлось при-бедниться и прогнать «пургу».
   За другим краем стола сидели сявки, лениво перебрасывались картишками, за каждым кругом снимая или приращивая горку банка ми-зерными купюрами. Подле них стояла ополовиненная бутылка самогона, / Стяг магазинной палёнкой пользоваться запретил накрепко - откинуть коньки можно/, в тарелке высилась квашеная капуста. Игроки запускали иногда в неё пальцы, щепотью переносили в рот, не обязательно перед тем или после кушая первачок. Лакомились вкусной закусью.
   Прапор, отвлекшись на их половину взглядом, тоже захотел капустки, подошел и налил себе выпивки. Спросил:
   - А что, братухи, если хмырь объяву дал? Куплю рыжевье. В смысле, покупает всякие колечки, сережки, корпуса бочат и всякую бели-берду. Может, он с нами поделиться? Мы-то практически лапу сосем! Безработные воры! Тырить не у кого! Дожили!
   Малолетки обратили физии на Стяга, иные пооткрывали пух-логубые хлебалки и подзабыли про карты. Прапор мастак придумать что-то занозистое и с перспективой положить в карман. Если пригласит на «дело».
   Отставник же выцедил в себя водку, прихватил на трёх паль-цах капустки и поместил в рот: блажено улыбаясь, пожевал с хрустом. Молодые урки смотрели на ритуал принятия за воротник заворожено и тоже строили на мордах радость.
   Один из них, на правах старшего, обронил с авторитетом в голосе.
   - На кой кутак он объяву скинул? Бабки на разнице снять хочет! Рыжевье к нему пенсия понесёт, а он им на хлеб отслюнит и на пенис пошлёт.
   - Точно, салага! - поддержал рассуждения малолетки Стяг. – Выходит, он деловой! А вот одиночка, или под крышей ходит, проверить надо. Может, прикрытия у него стволов на пять.
   - А ты как думал?! – желчно промолвил Сова, в перерывах между затяжками беломориной. – Прикинь. Ты даешь объяву, к тебе сбе-гаются старики от разбитого корыта, сбрасывают рыжевье в твою корзи-ну, получают своё ничего и бредут в магазины. Ты сдаешь выше, собира-ешь пену и спокойно спишь. Как в сказке про веселую рыбку! Все до-вольны кроме стариков!
   - Да, тут что-то не так, - кивнул в согласии отставник и, сбо-чив головку, стал перебирать в себе варианты. Пожав плечами, объявил: – Или я разложил слишком просто, или тот хмырь из газетки вовсе не лопух. Дело у него клёвое, чует моя печенка. Он волк-одиночка и втихую, стервоза, хочет крупно наколоть стариков. Но сам уже проко-лолся!
   - А ты проверь! - опять поддел карманник Васька. – Залезь в шкаф и послушай, об чем базар ведут среди клиентов. О чём сам с собой трёкает. Бывают в жизни образины.
   - А что?! Ты дело предлагаешь, ночная птичка! – схватился с места и выставил грудь прапор Стяг. Оглядел с задорностью молодое, подрастающее поколение криминогенной массы. – Рисоваться самому нельзя, тут ты прав, а в разведку посылать надо…У вас, пацаны, девка есть в кодле? Ну, какую приучили трахаться, водку пить и на стреме стоять, когда надо. Чтоб с маслом в голове девка!
   Сявки переглянулись, а самый шустрый на соображалку ска-зал:
   - Любка есть! Любка Клешня, что ноги калачиком! Она всё сможет! На базаре она одному чурке в брюхо ка-ак врежет головой!…И тикать! А мы лавэ хватнули из карманов халата и тоже ноги в руки схватили! Больше полста кусманов сняли!
   - Иди ты?! Обули азера? - засмеялся и удивился, однако же усомнился Стяг. – А если он наймёт бакланов, найти Клешню? Чем от-мажетесь?
   - Не найдет! Она под цыганку канала! Чавэла!
   - Ну,…тогда готов поверить. Вы хорошо устроились, - похва-лил и снова залыбился отставник. – Девку харите, она вам бабки добыва-ет, отмазку строит, а вы только картишками балуетесь. Как бароны у цы-ган! – И вдруг смахнул улыбку и построжал: - Не дело бабы таким Мака-ром шварцнегеров шарашить. Она передком может зашибать на хавку. Но за сообразительность, за солдатскую находчивость ей благодарность от лица кодлы передайте. Ну-ка, смотайся кто, призови тую Любку сюда!
   И Николай Сергеевич Кривуля указал пальцем десницы в за-плеванный пол.
   Вызвался щустрячок, убежал и довольно скоро привел «мару-ху». Отставник ожидал увидеть задрипанную малявку с соплёй под но-сом, а явилась рослая девка в юбке из джинсовой парусины, в мужской ковбойке навыпуск. Губы бубликом, нос картошкой, глаза синие и над ними из-под шляпы - копешка ржаных волос. А ноги, точно враскорячку, сиповка, - передок распахнут для приёма. Такая зажмет ногами, не вы-рвешься. Так что почти угадали кличкой пацаны перезрелые, – Клешня! Но смотрит без боязни и без зла. Отставник Стяг девкой залюбовался.
   - Чего надо?! - спросила Любка, глядя на представительного внешностью, /и пузо и костюм/, Ваську Сову.
   Тот левой рукой теребил галстук, пальцы правой облизывал после капусты, и смотрел на деваху с брезгливым любопытством.
   - Тебя надо! – отозвался весёлый отставник Кривуля. Ему «ма-руха» понравилась независимостью и бойкостью взгляда. Причем, смотре-ла без бабьего интереса, тут она, наверное, накушалась, и теперь если и искала мужика, но чтоб и с умом тоже. Прапор Стяг дураком себя не чувствовал и предупредил: - Да нет, не по женскому делу. Ты девка, ко-нечно, хошь куда, но у меня интерес деловой. Да ты садись, Любаха! Хошь стопаря врезать? Ну-ка, обормоты хлебосольного царя, налейте даме пополней! Та-ак, дёрни, Любушка-голубушка. На разведку надо сходить, Любаха! Один хмырь рыжевье скупает, так ты ему предложишь колечко.
   Прапорщик снял с безымянного пальца левой руки узенькое колечко, и вручил девке.
            - А куда идти? Самой? А если хмырь базлать станет про сношения при свечках? Давать или послать? – почти басом стала сыпать «маруха» практические вопросы.
   - Ну, Любка! - заржал Стяг, восхищаясь постановкой дела. – За-хочется, так дай! Или не хозяйка ты своему передку?! Пацаны тебя в любом разе прикроют, постоят где надо на стрёме. Да не кипешуй, об-толкуем мы это дело, а уж потом подашься выверять хмыря. Да ты пей, рыба славная! Нам не пить нельзя. И чтоб жизнь веселее казалась, и чтобы страх перед жизней упрятать.
   Любка распахнула в понятливой улыбке губы, жахнула ста-канчик, зажевала капусткой, чуток перед тем понюхав корочку черного хлеба. И с увядающей и виноватой ухмылкой спросила:
   - И сколько тот хмырь за кольцо мне отвалить должен?
   - А сколько даст, всё твоё! – тут же ответил отставник и пра-пор Стяг.
   И обстоятельно, усадив с собой рядом, расписал задачку по-сланнице молодых урок. После Любка хлебнула еще стопоря, но уже без приглашения, и сказала:
   - Понятно всё. Тогда мы подались?
   - И с богом, и вприпрыжку! И если что, давайте тягу, рвите когти и мотайте во все лопатки! Шухера не поднимать и мочить не надо. Не спужните мне карася! – вдогонку напутствовал отставник Кривуля, невольно поднимая голос.
   Молодые торопились оправдать доверие и унеслись на крыль-ях надежды.

________ *** _________
      Стяг и карманник Сова остались вдвоем. Придвинули капусту, сало на блюдечке, водку, налили в стакашки и стали потиху потреблять.
   - Ты что, надумал обуть лоха? - прожевывая на закусь сало после выпитого, лениво поинтересовался щипач. - А сявки нарвутся на быков некастрированных! Без крыши щас кто работает? Поломают паца-нам рожки, а то и в притвор задний заглянут. Рискуешь, Флажок!
   - Так кто не рискует, сам знаешь, пьет воду из водопроводу! А наши сявки не дураки! Признаваться, что работают не от себя, не ста-нут. Ну, поджопника выпишут им, если что. Должно обойтись, - сказал Кривуля, попыхивая сигаретой.
      И вспомнил, как малое время назад, просматривая объявле-ния в газете, услышал в себе какой-то знак, когда наткнулся на строку: «куплю золото и золотой лом».
      Были подобные: «Антиквар продает и покупает изделия из золота, платины, серебра и драгоценных и полудрагоценных камней». Или: «Покупаю, продаю и обмениваю изящные вещи, в том числе из благородных металлов». А этот: «Куплю!»
   И тогда что-то в нём отозвалось. Сжалась ли душа или ёкну-ло сердце. Стяг не осмыслил, но мысль не пробежала мимо.
   - Ты собираешься взобраться на бугор и выйти в люди? – продолжал допытываться Сова. – Если там большой пирог. И кинуть ся-вок задом об забор?
   Отставник взглянул на Ваську с прищуром, поиграл желвака-ми на скулах, выбирая слова, пояснил позицию.
   - В артель мы сдаем десятину, в общак. Щас времена изме-нились, можно за раз огромный куш снять. Или пулю. Вот тут мы риску-ем. Потому многие воры подались в бизнес. Которые калганом думают, а не мослами на заднице. И я их понимаю, но мне неохота. Есть у меня военная пенсия, если наладится жизнь в государстве, на неё проживу. Опять же, если не грохнут и доживу. А этого карася, если он жирный, и работает, как я прикидываю, обувая пенсионеров, я раскручу на пол-ную катушку. Вот подожду сявок с Любкой и всё прояснится.
   Без транспорта теперь всякий вор себя не уважал, а потому подрастающее поколение от цеха щипачей и фарцовщиков, смоталось ту-да и назад на стыренном и перекрашенном авто и за час управилось с делом.
   - Ну и как? – спросил бывший военный, орлиным оком огля-дывая пасмурный лик Любки Клешни. – Послал на хутор бабочек ло-вить?
   - А то?! – упала на стул девка и потянулась рукой до ополо-виненной уже бутылки «Катерины Второй». – Он, гад, на меня ноль вни-мания! Колечко повертел в лапах, морду скривил и предложил пару бак-сов! Ну, я ему по локоть показала! Живёт один и толковали мы на кух-не. Квартирка однокомнатная, всю дорогу телефон звякает. Только он при мне к нему не подходил – автоответчик стоит. Хозяин в годах, мордой круглый и с пузом. А в золоте не шарит, в лупу клеймо разглядывал.
      - Так правильно! А то фуфло зарядить могут, - поправил её наставник и отставник.
      - Дверь с глазком и железная, - не обратила внимания на за-мечание Стяга Любка. – «Жучка» я влепила ему под телефонный провод возле двери в комнату. Слышно должно со всех сторон и даже с туале-та.
   Она невольно усмехнулась, широкоскулое лицо при этом за-краснелось и в глазах промелькнул сполох злой радости. Видать, мужик тот успел насолить ей невниманием, высокомерием, или, того хуже, пре-зрением.
   Когда Клешня закончила отчет и еще хлебнула из стакана на-питка бодрости, Николай Кривуля приступил к основательному разбору визита. И выяснил, что хмырь тот живет на втором этаже «хрущевки», окна квартирки выходят во двор, лампочка в подъезде отсутствует, а сам хозяин подозрительный и глаза его бегают шустро и что-то ищут, но проникают глубоко и от взгляда неприятно.
   - Он, падла мокрозадая, служил раньше в органах! Все ужимки у него от крысы и глаза от неё! Козёл! – заключила Любка, и запал яро-сти притушила еще одним глотком водки.
   Бригадир боевой группы «воробушков» удовлетворенно поки-вал девахе и даже похлопал по мясистому колену.
   - Ты, Любушка, оставь свои домашние данные лично мне. Го-лова у тебя толковая, мне такие кадры нужны. Будет дело - призову. Не против?
   Позже он уединился в комнате и прослушал запись магнито-фона, что возили с собой сявки и записали «музыку» из квартиры «карася». И Стяг узнал, что оставаясь один, «клиент» при каждом телефонном звонке поднимал трубку и беседовал с абонентом. По ходу дотошненько выспрашивал про нюансы быта, но никого не приглашал тут же с «рыжевьем» к себе. Напротив, предлагал позвонить через два-три денёчка, потому как собирается выехать по делам из города. И когда возвратится, он обязательно купит у них золотишко и даст цену божескую, большую, чем у всякого ювелира.
   Он завлекал клиентов обещанием и вязал надеждой.
   «Сволочь! У него определитель номера телефонов! - озарился бывший каптёр. – И он ночью или завтра пройдется по их хаткам. Как только установит адреса…Нет, резину тянуть не станет. Уже сегодня со-берет золотишко. Люди сидят без хлеба и ждут…Надо ему помочь».
   Квартиру предполагаемого клиента Любка Клешня описала достаточно хорошо, но забраться в неё без отмычек отставнику невоз-можно. Замки хоть и «совковые», но двери уже железные, «фомочкой» не возьмешь.
   «Брать в долю Кифира? Он мастер открыть всякую дверь. Хотя, Митька сегодня в отлучке а другие домушники на работе. Но хмы-ря надо брать сегодня. Как только вернётся с круга».
   Отставник Стяг думал долго, но ничего путного в голову не явилось. Потому решил обойтись силами «воробышков» и домушников не тревожить. Им-то работы - открыть дверь, но тогда…зачем им Николай Кривуля, бывший прапор? Стоять с «воробьями» на стрёме?
   «На место приедем, а там видно будет. Инструмент не забыть надо, а то вдруг хмырь артачиться станет», - подумал Николай Кривуля о паяльнике, которым пугал клиентуру.
   С ранними сумерками они рассредоточились у дома, где про-живал нужный хмырь и гражданин страны, свободной от порядка.
   Двое уселись за доминошным столиком «выпивать»; двое де-журили в «жигулях-копейке», давно стыренной в тридевятом государстве и уже привыкшей к таким же раздолбанным здешним дорогам. А прапор уселся на лавочке у подъезда и в упор разглядывал «пьяными» глазами в нужном доме окна, в каких виднелся свет. Горела лампочка «Ильича» и в квартирке, где клиент, верно, пил на дорожку кофей.
   Вскоре он погасил огонёк и вышел из подъезда. В куртке, со спортивной сумкой через плечо, устремлено прошагал мимо Николая Кривули к стоящей неподалеку «Волге». Открыл и захлопнул за собой дверцу, неторопясь укатил.
   Следом побежали «жигули» с «воробьями», покуда даже без подфарников, чтобы малознакомый клиент не заметил «хвостика». Прапор Стяг проводил долгим взглядом машины и перешел к «алкашам» за сто-ликом, принял протянутую банку пива.
   - Будем гудеть, - проронил он, довольный, уверенный, что складывается всё как надо. – Ждать придется долговато, но служба, она и в Африке службой пахнет. Подозрительных никого?
   - Да кому мы нужны?! - осклабился в темноте один из быв-ших спортсменов-мастеров. – Денег нет и выпить мало. Да и не дам я, пускай не просят!
   - Тогда еще и покурим. А вообще, господа развитые спорт-смены, давно пора приучиться думать самостоятельно! - упрекнул коман-дир Стяг, оглядывая «птичек» по очереди. - Это в армии за вас думают в каптерке и в казарменном быту. А тут! В смысле, могли бы догадать-ся, что будет холодрыга и прихватить бутылец для согрева!
   - В другой раз, командир, обязательно! - кто-то пообещал.
   - Но, но! Нельзя и пошутить! Я же предупреждал: думать надо даже в сортире! На пьяную голову, придут пьяные мысли, а у нас работа как у минёров. Ошибся - и жмурик!
   Из «жигулей» сопровождения три раза сообщали о маршрутах передвижения, а на четвертый доложили, что едут, по всей видимости, до дома - до хаты. И скоро подтвердили с уверенностью на сто процентов с гаком.
   В домах в это время уже гасли огни – за полночь покатило.
   - По местам, жоржики и гаврики! – скомандовал отставник и охальник. - Двое на пролет между этажами выше! Клиент в дверь, вы на него! Чтоб тютелька в тютельку. Глаза ему не мозолить. Я тоже посижу за кустами сирени.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

_______ *** _____
   Машину «карась» поставил на прежнее место, метрах в три-дцати от подъезда, домой в темноте шел быстро, ориентируясь на лам-почку в подъезде на четвертом этаже. Прошел мимо отставника Кривули и у порожка включил фонарик. Дверь распахнулась без скрипа, это тоже отставник определил раньше. И то: большинство случаев покушений и заказных убийств приходится на подъезды.
   Прапор Стяг легко и бесшумно преодолел вход, взлетел в мягкой обувке по лестнице и подоспел вовремя. Его «воробушки» уже держали клиента на мушке при свете мощного фонаря. Впрочем, держали не только на мушке, но и, верно, за яйца. Потому как стоял тот в не-удобной позе, а один бывший мастер спорта плотоядно скалился.
   Лох успел вставить в дверь ключ, когда ему сделали гоп-стоп. Бандит Кривуля ткнул ему меж лопаток и свой ствол с «глушаком» и процедил:
   - Тихо, хрен замороженный! И вперед, в хатку!
   Вошли в жилище, за собой закрыли двери, включили свет и огляделись. Сюрпризов нет, в квартире никого. Прежде отставник отыскал под телефонным проводом «жучка», заправленного Клешней, и сунул в кармашек. Как-никак, стоит дорого, а бросаться деньгами он не привык. Из-за них страну пустили по ветру, бардак устроили и гробят людей без счета. Стяг так думал и хищно лыбился. Кивнул подбородком.
   - Что там у него?
   Хозяина обыскали. Извлекли из кармана куртки выкидной нож, из хитрого кармана на штанах, ниже колена – «лимонку» достали. В кармашке на рукаве нашелся баллончик, явно не с дезодорантом. В сум-ке, какую прапор аккуратненько снял еще на площадке у двери, всякий хабур-чабур: в пластиковых мешочках колечки и печатки, сережки золо-тые с камешками и порожние, портсигар, часики или только корпуса. Золотой «хлам», в общем. Его добывали из сумки и складывали на столе. Тут же и черный пистолет оказался, снятый с предохранителя, с патроном в стволе. От машины, верно, мужик шел в боевой готовности, а вот когда открывал квартиру, войти хотел в берлогу и на чуть-чуть расслабился, опустив в сумку оружие, тут его и взяли за кадычок.
   - Нехорошо, - сказал бандит Кривуля, прохаживаясь по пятач-ку у порога, почесывая лоб и разглядывая клиента. – Оружие незаконно хранишь, а это срок. Да и золотишком затоварился, надо думать, по самое некуда. Заначка на хате имеется?
   Хозяин квартиры, мужик средних лет и таких же объемов те-ла, не тушевался, понимал, верно, что теперь рыпаться не стоит. В ны-нешней жизни может случиться всякое и лучше пока что помолчать. Та-кой вариант подходил и прапору и он с ласковой укоризной разглядывал владельца золотых россыпей на столешнице.
   Ему около пятидесяти, покинув умную голову волосы остави-ли в покое, глаза под цвет свинца, но цедят на Стяга такую ненависть, что при ином раскладе побояться бы малому ростом гвардии каптёру за дни завтрашние.
   Но под глазами мешки: болен сердчишком или пьет горькую. И на круглом лице покорность ли, равнодушие. На повторный вопрос прапора сотворил мимикой неопределенное: дескать, ищите и обрящете. И слегка оскалился, показал все же в себе зверька, какого увидела в нём Любка Клешня. Теперь и отставник увидел матёрую крысу. От прихлы-нувшей в душу мерзости, Стяг врезал рукоятью пистолета тому под реб-ро.
   - Не люблю бить подневольных, но ты выпросил. И вот что. Я не мент тебе, не судья и прокурор. Это у них задача: найти и сунуть на зону. У меня планы другие, а времени мало. Потому тебе альтернатива, но без консенсуса, как любил трепаться Миша Меченый. Ты выкладываешь всё золотишко, сколько успел собрать, и мы разбега-емся, кто куда. Вариант простенький и, можно сказать, безболезненный. Другой вариант посложнее. Ты видел, по ящику часто показывают, как некоторые штатские доят богатеньких теневиков с помощью утюга. Щас теневиков нету, а утюги остались. Но они тяжелые, с собой таскать. А паяльник - вещь и легкая, и универсальная. Универсальная чем: в прямую кишку залазит! Горячий! Хочешь взглянуть или сразу пробовать станем? Или выдашь военную тайну? Как договоримся?
   Мужик незаметно, поводя мутным взглядом по комнате, взглянул на настенные часы. Они показывали четверть второго – первые петухи в старых сказках пропели. И клиент вяло проронил:
   - Заначки нет у меня. Все, что имел, вы взяли.
   - Ну, это ты брешешь без всякой совести! - воскликнул в сердцах Николай Кривуля. - И на часы напрасно косишься. Даже если у тебя деловая встреча, приедут крутые с танками и с вертолетом, мена не будет. Шлепнем тебя без всяких условий. При нынешней жизни игра с заложниками кончается игрой в одни ворота. Так чего ждать? Мол-чишь?…Ребятки, включайте телек на всю катушку, а я крота подогрею.
   Стяг достал из кармана миниатюрный электропаяльник, схо-жий на маленький пистолет. Размотал провод и воткнул в розетку. И кивнул «воробьям».
   - Готовьте клиента к операции.
   Кто-то сзади стукнул лоха по темечку. Придержали, разбо-локли до исподнего, спустив ниже колен плавки, привязали мужика к стулу шнуром, каким орудуют на почтах. Затем отставник сунул в нозд-рю ему флакушку с нашатырным спиртом.
   Хозяин открыл глаза, но квелый взгляд возвращался к жизни долго. Бывший прапор и «воробьи» задымили куревом. Погодя, Кривуля спросил:
   - Говорить надумал? Бляха буду, терпение на исходе.
   Прапор Стяг готовил пластырь, мужик мотнул головой и за-крыл глаза.
   Выходило: или лох от страха утратил реальность, или по своей воле отдавался планиде! Обычно подопечные сдавались отставнику и бандиту Кривуле уже на этом этапе, психологическом, увидев приго-товления и прикинув ситуацию на себя. Этот всё видел, слышал и понимал, и решил стоять насмерть.
   Второй случай в практике отставного каптёра.
   Он хмыкнул и качнул сединами на голове. Он подрастерялся. Не собирался он совать в задницу лоха ствол паяльника! Блефовал!
   Но жизнь текла и что-то делать надо. И прапор Стяг пожал плечами и вздохнул, и продолжил начатую игру.
   - Как знаешь, геноссе и камрад. Но поверь, будет больно. Притыренное ты всё равно отдашь. А потом будешь лечиться. Поссать будет больно, а уж потрахаться…Зачем усложнять? Или ты решил повто-рить подвиг комсомолки Зои? Так она страдала за дело партии, Сталина и народа! А ты - за дорогой тебе металл. И зачем я тебя уговариваю? Паяльник готов. Приступим.
   - Ты не посмеешь, сука! – открыл глаза и закричал, извиваясь, хозяин квартиры. - Козёл! Морду краской разрисовал! А я узнаю! Я те-бя!…
   Они разрисованы, это правда. Прапор Стяг завел такой поря-док навсегда: морды раскрасить и руки покрыть резиновым клеем. И не делать лишних трупов. Чтоб не светиться у ментовских оперов. А этот тип пожелал знать их по физиям. Его право, но зачем? И вообще, это не повод не делиться лишним. И Кривуля, сдерживая раздражение, хмурясь и качая головой, наказал подельникам:
   - Ноги привязать, чтоб не дрыгался, и пластырь - на рот. А то в Москве услышат. Бросьте шмотку под него, а то лужу устроит. Я ему щас яйца в мешочке сделаю.
   Всё тут же исполнилось, «воробышки» слегка волновались, но приказы исполнить поторапливались. Похоже, ожидалось «кино». Клиент играл ва-банк, не открывая загашника.
   Отставной прапор взглянул на хозяина квартиры. С напру-женными скулами, подобранным ртом и зажмуренными глазами, тот словно готов был оставить тело и улететь душой.
   «Долдон! – сказал про себя Стяг. – Душа улетит, а золото ос-танется в хате!»
   Но мужику внушил другое:
   - Захочешь сказать по делу, распахнешь шире зенки. Снимем пластырь, а ты караул крикнешь, - и член твой собакам отдам. Усек? А как его зовут? Ну-ка, пошарь его документы!
   Поискали и нашли паспорт. По нему выходило, что хозяин квартиры Пухловский Константин Спиридонович и ему сорок восемь лет.
   - Ага, Костя Пухлый. Что-то не слышал такой кликухи. Или светился в другие времена? А то - подался, как и мы, собрать чего-то на пожрать. Так мы богатеньких прижимаем, а ты пенсию грабишь, отло-женное на погребение хапаешь. Скотина ты, Пухлый! И бог не ошибся, притулил погоняло по твоему очку.
   Стяг вспомнил его вкрадчивый говорок в телефонных беседах с нищими стариками, враз загорелся злостью и ткнул горячим наконечником паяльника доке разбоя в пах. Тот дернулся телом, перекосил лицо гримасой боли, глаза полезли из орбит и он пытался заорать, извиваясь и избывая тем мучения.
   - Вот видишь. А я только коснулся товара. Ну, успокойся и покажи заначку. Её надо вернуть старикам. Говорить хочешь?
   Сдернув с лица пластырь, отставник вопрошал взглядом. Но в глазах Пухлого ничего не было: ни боли, ни даже страха.
   - Да ты йог, мудак! – почти вскрикнул начальник бандитов и в отчаянии огляделся на подельников. – Вы гляньте на него! Он готов остаться инвалидом переходного периода! Без члена! Ну на хрен тебе золото без члена?! – Стяг вопиял, держал в руке паяльник и терялся. – Ты посмотри, что получается! Он строит из себя цацу! Женщину, которую когда-то возносили до образа божества, вдруг кинули на пол штопаным гондоном, подстилкой для всякого фраера, а этот шарик думает, что его история прижалеет и ноги об него не вытрет! Ошибаешься, хрен лысый! Фортуна тебя не выберет! Очнись и помолись! Я стану доставать твои яички!

_________ *** _________
      Много раз приходилось ему грозить клиентам паяльником и внушать беспомощность, но ни разу отставной прапор не применил ору-дие истязания. Он всегда блефовал, нагнетал в себе ярость и никогда не был уверен, что сможет хладнокровно погрузить в человека горячий ме-талл. В жизни он не мог отрубить голову даже курице…
   Но теперь, забывшись в исступлении и теряя над собой кон-троль, как ствол пистолета, он ткнул Пухлому под подбородок раскален-ный паяльник. Пленник так заорал от боли, что ближний «воробышек» тут же вырубил его ударом по «тыкве».
   - Надо искать самим, - сказал наперсник. Он понимал ярость и растерянность шефа и скорбно ухмылялся. - Этот за башли готов при-нять муки ада и подавиться яблоком Адама! Он деньги запрятал где-то на глазах и уверен, что мы не найдем.
   - На глазах, говоришь. А что? – прибирая себя в руки и успо-каиваясь, рассуждал отставник Стяг. – Капитализм, от слова капитал, и для фанатиков золотого теленка он покрепче танковой брони и идеи коммунизма. Ищите, но чтобы перья с подушек не летели!
      Минут двадцать поисков сокровищ ничего путного не дали. Так, попадалась мелочевка. В туалетном бачке нашли в пластиковой упа-ковке баксы и дойчмарки, с десяток лимонов родных и «деревянных». Долларов полтора куска, марок пять штук. Не густо: у такого хмыря должно быть больше. Если он не в начале пути или не сдал товар пере-купщику. Кривуля курил, грыз ноготь большого пальца, ходил по квар-тирке и думал.
   Самолично осмотрел помещение совмещенного санузла и при-казал демонтировать устройство вентиляции.
   - Если и там голый Вася, значит, кругом так.
   Стали извлекать пластмассовую решетку, и потянули что-то, привязанное на прочную рыболовную жилку. Вытащили авоську, в ней пакет, а в пакете еще типа «матрёшки». Клад корсара ночных походов!
   Меж тем, очнулся их подопечный. Дергаясь от боли и беспо-мощности, тревожно осматривался, насколько было возможно в положе-нии привязанного к стулу.
   - Ну и что ты имеешь, если бабки подбить? - укорно промол-вил отставной каптёр Кривуля, прикидывая на руке вес найденного золотишка. – Загашник твой, как видишь, налицо, а ты имеешь бледный вид и массу неприятностей потом. Мочить тебя надо, Пухлый! Сколько стариков оставил с голодухи помирать!… Шкура.
   - Тебя самого скоро примочат, сука! - прорычал в ответ хозя-ин квартиры, глядя на настенные часы.
   - Подмогу ждешь! Ну что ж, надеяться на отмазку всегда по-лезно. Тем и живем, - сказал бывший прапор. Достал из кармана сотовый телефон. – Эй, птички на воле! Не расслабляться! К нам должны гости быть. Не проморгайте. Поднимитесь этажом выше, в машине кто останься, пригляди со стороны. Без нужды не стрелять, но если родина скажет надо…В общем, по обстановке! Мы тут закругляемся. Так что…
   - Тут недавно в соседний подъезд двое вошли, - откликнулись в радиотелефоне. – Значит, они сверху пойдут!
   - Вот, вот! А вы…
   И в это время у двери раздались три коротких звонка, едва услышанных за ором телевизора.
   Прапор мигом залепил пластырем рот клиенту и прошипел, вращая зенками.
   - Откроешь дверь!
   Стяг надеялся на «воробушков»: должны найти решение в не простой обстановке и прикрыть операцию с тыла. А тут покуда они по-щекочут деловых визитёров встречным движением ситуации.
   Он жестом велел развязать хозяина и изготовиться к бою. И сам в левую руку взял «дурочку», а в правую приспособил баллончик с газовой начинкой - самое эффективное оружие в подобной обстановке. Окинул взглядом, оценил положение в прихожей и, приложившись к уху «золотопромышленника», прошептал громко.
   - Звук телевизора убрать и пошли! - процедил отставник сквозь зубы, оборотясь. И снова - клиенту на ухо.– А ты резко распахи-вай дверь и падай им под ноги. Обойдется, будешь жить. Слово солдата! Двигай!
   Хозяин квартиры распахнул дверь и сразу всё осложнилось. Он резко попятился и загородил спиной проход. Страхующий обстановку сзади «воробей» должен был стрелять и он выстрелил. Кривуля нажал пипочку на баллончике и тугая струя газа ударила в дверной проём! Тут же прозвучали выстрелы еще, но мало слышные, с «глушаками». С лест-ничной площадки поддержали огнём «Макаров» люди отставника, остав-ленные для прикрытия. Всё смешалось, а в прихожей почти все лежали.
   Выбрался из свалки «свояк» Кифира и бывший каптёр с по-мощью подельников. Но, как военный, решал быстро. И тут же распоря-дился:
   - Всех в квартиру! У нас есть пара минут разобраться.
   На ходу он принюхивался, боясь вырубиться и разглядывая газовый баллончик в руке. В нём было что угодно, но не боевой газ. Возможно, дезодорант или панацея от блох.
   В комнату втащили визитёров, крепких парней в адидасах - людей Пухлого. Оба прихватили по несколько пуль в упор и с боку и быстро остывали. «Воробушки» пострадали намного меньше, имея ранения в мякоть плеч в двух случаях. Стяг даже свиста пуль не слышал, хотя летали мимо.
   Осмотревшись, он приказал:
   - Раненых в машину и уходим. А я позвоню в ментовку.
   - Ты что?! Зачем?! - удивленно вопросили «воробьи» едва не хором.
   - Сказать координаты надо. Они стариков грабили! Пускай суд разберется, чтобы народ знал о подвигах ментовских. И чтоб этого козла судили! – указал на кулем лежащего Пухлого, рядом со жмуриками из поклонников вечного металла. - Если что, золото вернём. Большую часть!
   Он покидал «хазу» последним. Пальчиков и иных следов они будто не оставили, и бросая прощальный взгляд на вновь повязанного Пухлого, он очень захотел разрядить ему в голову, между крысиных злобных глаз старого «Макара» и только с огромным усилием сдержался.
   Закрыл квартиру, оставив в скважине ключ, и торопливо сбе-гая вниз подумал: «Напрасно пожалел суку! Нас никто не пожалеет.»
   Мотор машины уже работал. Прапор Стяг плюхнулся рядом с водилой, хлопнул дверцей и хмуро осведомился:
   - С наружки все живы?
   И тут же на них обрушился огненный град.
   Кто-то в упор поливал из «калашника» легковуху и делал это с неторопливой обстоятельностью, сменив один законченный рожок на другой и тоже до окончания. Затем этот кто-то в темноте бросил автомат в разбитое окно «жигуленка» и послушав тихий шелест работы двигателя и шумы большого города, торопливо покинул двор.
   В соседнем переулке он забрался за руль «БМВ» и, просле-див, как проскочили мимо, сияя мигалками и шумя сиренами, две мили-цейские «канарейки», а следом и неотложка, тронул с места. Затем, дос-тав из «бардачка» радиотелефон, набрал номер.
   - Я могу заночевать на вашей запасной площади, командир?
   - Конечно. Но ты, однако, задержался, Вова!
   - Сложилось так. Кое-кто не торопился и пришлось выжидать.
   - И что ты на них въелся? И пашешь, я чувствую, безвозмезд-но, как детишки говорят. На голом энтузиазме. Опять же, как бывшие мы.
   - Вот ты даешь! Как будто я возьму их сволочные деньги!
   - Но и задаром, господин бывший капитан…
   - А я на жаловании. Ты же платишь мне! И мне хватает. И не капитан, а старлей я, и, теперь наверное, бывший. Капитана они зажали, да и уходить я надумал, - заключил утухающим голосом Зиновьев и бросил трубку на место.

__________ *** _________
   С некоторой брезгливостью, неторопясь, полковник Лыков тонкими пальцами перебирал бумаги: одни откладывая, а иные собирая в папку, затем снова взял лист суточной сводки.
   Сегодня, как давненько не было, она тревожная. Нападение на банк. Но налетчик денег не поимел, с места скрылся, сразив одного кли-ента почти насмерть. На улице Героев Сталинграда случилась какая-то разборка, а в результате пять трупов в «жигулях», автомат киллера и сокровища в пластиковом пакете. В одной из квартир обнаружено еще два жмурика, повязанный хмырь и список телефонов жертв по заготовке желтого металла.
   И еще три разбойных нападения на прохожих с применением угрозы применения, в двух случаях, ножа, а в одном - ствола обреза. Впрочем, в темени можно деревянный сучок за оружие принять.
   Дальше шли кражи домушников: за сутки обчистили сорок шесть квартир. Лазили через форточки, просто вышибали дверь плечом или вскрывали ломиком, скалолазы настропалилась забираться через бал-коны с крыш домов. Наглеет молодежь, но и дуреет. Один вот сорвался с девятого этажа и бог душу его принял.
   Изнасилований восемь случаев. Денег нет даже малости, что ли, раз на силовые приемы перешли нетерпельники? На водку находят, а проституткам на хлеб и помаду выделить…
   Лыков жевал губами, протирал очки, растирал подбородок с ямочкой. Зацепилась какая-то мысль неясная за подкорку, но вот ухва-тить…По наитию, что ли, ему захотелось случай в банке пристегнуть как-то к жмурикам в «жигуленке» на улице Героев Сталинграда.
   Будто бы и разные фигуранты, а вот фамилия…Кривуля Ни-колай Сергеевич… Прописан по улице МЮДа…Ну конечно же! Это хаза авторитета Камбродского района Дмитрия Шевчука по кличке Кифир! А Кривуля - Стяг! Отставной прапорщик, участник афганской войны как тыловая крыса! И сожительствует с гражданкой,…с матерью Кифира. Замазался среди воров и вышло, теперь и сам вор или бандит. Проходил по делу белых воротников, а там засветился адвокат Бугров! И он случайно ранен в банке!…Эк, жизнь-малина!
   Полковник вызвал следака, наказал собрать данные на Криву-лю, Кифира и Каина. Когда принесли папки, выводы эксперта, снова проглядел, сопоставил и пошарился в голове.
      Из «Макара», что в кармане отставника нашли, произведено два фатальных выстрела на рынке, убиты люди с далеких гор в виду Арарата. И выходит, на совести Стяга те торговые люди. А еще тогда были ранены спортсмены.
   Лыков полистал бумаги и нашел данные, и вспомнил дело, которому предрекал «глухаря». А вот оно и снимется с полки забвения!
      И ствол, из которого ранили тех спортивных молодцов, на-верняка найдется на воровской хазе.
      «Вот же как получается! - похвалил себя Владимир Николае-вич Лыков за чутьё-интуицию. – И дела будто разные, времена и вовсе мохом обросли, а сплелись клубком и просятся в одно дело».
      Полковник позвонил в больничку, справился о состоянии по-страдавшего адвоката. Узнал, что идет борьба за жизнь пациента. Ранение в область живота, но операция прошло успешно и теперь всё в руках божьих и сестричек, которые подносят уток. Но большая надежда на то, что кризис миновал, уже имеется.
   Была создана бригада по раскрытию преступления. Но одно дело сразу уткнулось в тупик. Кругом трупы, а свидетели, обобранные и напуганные старики, хоть и обрадовались кровным вещам, добавить ниче-го вразумительного не могли. И киллер исчез.
   В банке «Динамо» вообще дурные дела творились. Забежал какой-то псих, выстрелил в клиента, потребовал денег, но увидев, что все попрятались, убежал. Сам себя, выходит, испугался.
   Сотрудники этот случай описали по-разному, но довольно слажено, а вот описать портрет налетчика не могли. Никто не видел! Ос-тавалось поговорить с пострадавшим, а это дело времени. Раненый еще в реанимации, и хотя доктора обещают стабильную поправку, случиться всё может.
   Лыков вызвал бригадира следаков на ковёр, предложил «зель-терской», если есть деньги сбегать за ней в ближний шоп.
   - Мне не жарко, - отозвался майор, тишком смахивая с высо-кого лба пот. – И этот, реализм не позволяет. Ветер эволюции в карма-нах!
   - А мне – напротив. Как подумаю, что из-за нашей неопера-тивности новому начальнику горуправления могут втык наверху устроить, - упреваю! Ведь не дадут же генерала! И тебе очередную звезду по той же причине не навесят! Вы на месте хорошо осмотрелись? Людей в ближних домах опросил? У того налетчика забеглого, может, кодла имелись? И они кодляком на дело выходили, да со страху, от стрельбы ванькинова ствола, разбежались? - ухмылялся полковник, теребя на столешнице папки.
   - Мы опросили всех, никто стрельбы не слышал. И далеко и закрыто было, - вяло отозвался следователь, игнорируя черный юмор на-чальства. Свои заботы одолевали. Червячка бы заморить в животе и вы-спаться хоть раз до вольного просыпу, а случись, и напиться. А вот зад лизать начальству вовсе неохота, хоть и надо. Выгнать могут, а без ра-боты - куда? И потому эмоции старшой придержал и начальство никуда не послал. Только сказал в оправдание: - Народ сейчас нехороший пошел. При себе впечатления держит. Да и других делов у меня! Глухарей одних сколько! И тут волком бегаешь.
   - Ладно. Иди, вкалывай по другим делам. Доводи глухарей до кондиции. Я вот чуток разгребу завалы и мы с опером съездим на место, вдвоем поспрашаем.
   Вокруг банка и внутри полковник ходил, заложив руки за спину, сцепив пальцы и ими покручивал в размышлении. Изучал объект скрупулезно, хотя с виду только задавал вопросы да изредка попыхивал сигаретой. Как бы походя поинтересовался у капитана.
   - Следственный эксперимент проводился?
   - Я бы не против, но старшой…- вздохнул опер, засовывая руки в карманы плаща в поисках курева. – Я предлагал, майор отверг. Ему виднее.
   - А тебе всё понятно?
   - Наоборот. В деле нету классики. Даже в кино снимают луч-ше. Все подозревают в деле шизика, а эпизод описывают по-разному, - хмыкнул мент, швыряя в урну окурок. – Нападающий стрельнул, вскочил в машину и уехал! А они забыли выскочить и глянуть на номера. Прямо хреновина!
   - Гильзу нашли? Сколько было выстрелов? – продолжал сыпать вопросы Лыков. – Из чего стреляли?
   - Произведено три выстрела. Стреляли из «макарова». Есть три гильзы.
   - Откуда стрелял камикадзе?
   - Свидетели показывают, что как только миновал входную дверь, сразу открыл огонь. Нервы у него никуда или…Дожили! Всякий кретин идет брать банк! - огорошено говорил опер, не смогши уложить предложенные факты в стройную цепь.
   Вернее, он укладывал, а получалась несуразность. В шизика-нападаю-щего он не верил. А тут еще полковник влазит в ход дознания.
   - Лапши вам не поднавесили на прекрасные уши? - усугубил Лыков и без того скверное состояние опера.
   - А смысл? - вскинул недоуменный взгляд подчиненный. Он переваривал предположение, но корысти банка не обнаруживал. Не слы-шал про Каина, не знал его причуд.
   Лыков же держал на уме адвоката и потому все также не-возмутимо попыхивал сигаретой, и, прищуриваясь от дыма, менторским тоном внушал:
   - Видишь ли, господин капитан, банки теперь почти все ком-мерческие, частные, а значит, между нами, конечно, работниками органов, банальности говоря, - связи изначально криминальные. Во-первых, где кру-тятся деньги, там обязательно что-то случается, а во-вторых, - бардак же! Пули найдены все?
   - Две сплющились, срикошетили, но нашлись неподалеку от кассы. Третья должна быть в теле пострадавшего. Следаки возьмут и на-правят на экспертизу. Ясно и так, но закон требует порядка, - Опер, топ-чась рядом с начальником отдела угро, обшаривал взглядом полирован-ный, серой мраморной крошки пол, невольно кивал своим незатейливым изысканиям ума и хмурился. Понимал, что вещает глупости, а вот зачем? От тоски, наверное, при безденежьи в семье. А оттого и добавил: - Хотя глухарь, он и в Африке таковой. Ничего нового не обнаружим. Теперь налетчики - не летчики, операции не готовят. В кино посмотрели, на ус намотали, и - вперед даже без песни.
   - Начальника охраны банка опросили? Что он показал? Подоз-реваю, что отсутствовал в то время, - не без желчи подметил Лыков.
   - Вы как в воду…Начальника службы вообще не было на тот момент в здании, а два дежурных охранника тоже ничего не успели увидеть. Один в нужнике на толчке сидел, а другой торчал на стульце за перегородкой, чтобы в глаза не бросаться. Ну и…не бросился, - по-прежнему вяло хмыкнул капитан.
   - Так они, выходит, провоцируют нападение на банк отсутст-вием охраны на виду?! – удивился полковник. – Так кого тогда испугался грабитель?! Он что, в столовую приходил, в кафе? Не понравился запах, стрельнул и побежал в другую траторию!? Ну-ка, призови ко мне началь-ника охраны! Теперь-то он на службе?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

________ *** _________
   Скоро явился Травкин.
   - К вашим услугам, господин полковник! - возгласил он, предварительно представившись, но не подавая руки, а лишь слегка опуская подбородок, в сомнении, что Лыков не отчебучит номер, игнорируя. Характер-то каверзный.
   А тот удивился и даже опешил.
   - Подполковник?! Какими судьбами?! Только что возглавлял спецгруппу и вот…Неисповедимы дела управленцев. За что же вас по-просили вон? Или вы в порядке совмещения необходимого с прекрас-ным? Зарплату платят радужной монетой?
   - Совершенно с вами согласен, полковник! - в унисон отозвался Григорий Валериевич Травкин. - Едва произвели в подполковники, как тут же вытурили из органов без объяснения приемлемых причин. Лично генерал Терещенко на прощанье пожал руку и указал на дверь без применения пенделя.
   - Вот даже как, - Лыков бесцеремонно оглядывал шефа охраны банка. – Но вы-то, как вижу, не в обиде за жизненные обстоятельства. Внакладе не остались.
   Действительно, глядя на Травкина, нельзя подумать о невзго-дах его карьеры. Гляделся вчерашний служака очень даже представитель-но и вальяжно, особенно, когда изображал на лице озабоченность дер-жавной мыслью. Одежка на нём от столичного кутюрье, к костюму - темно-серый галстук с искрой, забугорные туфли. Лицо холеное, и взгляд, давно утративший всякий страх перед вышними чином. Он теперь выра-жал если не пренебрежение, то иронию – точно.
   Григорий Валериевич выслушал замечание бывшего сослу-живца, с выводом согласился и даже поддержал заразительной улыбкой.
   - Да, тут я пригрелся! Зарплата мёдом пахнет и мухи не ку-сают.
   - Очень рад за вас, подполковник! - колыхнул морщинами на щеках Лыков. – Нападение на банк произошло при вас? Я имею в виду: вы уже служили в банке?
   - Нет, я принял дела буквально на следующий день. А в тот - накладочка получилась. Старого начальника охраны не было, по хворости был уволен, а нового выставляли в другом месте…Распустились они тут! Банк наличными деньгами почти не оперирует, вот охрана и расслаби-лась, было. Они даже монитор телевизора не включали на постоянку, экономили. Только на кассу смотрели. Ну, да теперь всё исправлено!
   - Кто вас сюда рекомендовал? – полюбопытствовал на всякий случай Лыков.
   - Побей меня в темя петух, не знаю! Банк открылся не так давно, и, как мне объяснили, прежний начальник охраны был временным. Он и предложил меня на замену, - простодушно раскрылся Травкин. – Еще вопросы будут?
      - Какие вопросы? Жертв нет - и слава богу! А что налетчики-летчики в бега ударились, так то наша забота. Они убегают, а мы дого-няем! Пожалуй, еще один глухарёк у нас будет. Ну да не без это-го…Впрочем, один вопросик объявился. Глядя на те дырки в стене, спрашиваю. Зачем? – И Лыков ткнул пальцем в голубую панель стены, где в два ряда по четыре виднелись трубки, на высоте полметра от зем-ли и метр.
   Травкин перехватил направление, и прошелся вдоль, огляды-вая трубки-сопла, торчащие в стене заподлицо, аккуратно, ненапоказ. За-тем обернулся к стене напротив и тоже указал пальцем.
   - И там есть, а стена глухая! Я мимолетно глядел на эту штуку, когда принимал объект, но ничего умного в голову не забежало. А спросить не у кого. Могло быть, строители что-то мудрили по своим технологиям. Я и банкиров спрашивал, но они деликатненько послали искать ответ на русских буквах.
   - Да, жизнь пошла, не позавидуешь. Всех посылают в места определенные, - посокрушался будто в себе Лыков. И взглянув на Трав-кина, склонил голову и прищурил глаз. – Но, думаю, собственное рассле-дование вы провели. Из прагматического интереса. Вам тут жить и деньги получать!
   - Я бы провел. Обязательно! Если бы служил в этом банке до того…А так…Зачем? Отнять у вас хлеб?…Не стану. А медали мне уже не дадут.
   Начальник охраны банка «Динамо» доверчиво глянул в лицо полковнику, перекинул взгляд на сыщика рядом, подмигнул. Посчитал разговор исчерпанным.
   - Какой там хлеб, Григорий Валериевич! Слёзы голодных му-жиков! - опроверг Лыков, досадливо поджимая губы, но веселым взгля-дом валяя «Ваньку». – Ведь вы профессионал довольно высокой квалифи-кации. В своё время служили в угро да и спецназ что-то прибавил для мастерства. Вы интересовались: сколько было нападающих? Все же - один, и, выходит, отмороженный.
   - Дураки тоже хотят кушать, полковник. Время такое. Бакланы по улицам шастают. Вон, дурак завалил полковника Курагина! Какой че-ловек был, а…Концов не нашли, я слышал. Так и у нас. Я спрашивал людей для удовлетворения собственного любопытства, мне всё же рабо-тать тут в дальнейшем, но…На улице много окон в домах и из каждого могли видеть. Я обошел все квартиры, я предлагал вспомнить хотя бы что-то через призму баксов, поверьте! И мне пытались втюрить некото-рые видения…Пришлось одних благодарить, других послать подальше. Естественно, про себя.
   Выражая сожаление, Травкин поскучнел лицом, развел руками и утупил взгляд, качнувшись с носков на каблуки изящной обувки из страны, что выглядит на карте сапогом.
   - Что же, благодарю и я. Остается понадеяться на разговор с пострадавшим. Он один видел нападавшего в лицо. Кстати, я имею све-дения, вы знакомы с адвокатом Бугровым.
   - Немного есть, - не поднимая взгляда, признал Травкин оче-видный факт.
   - Да ладно, валять дурака! Немного есть. Одному закону слу-жили во время оное. И «крышу» вы ему соорудили. Теперь, я думаю, Егор Исаич присоветовал банкирам взять вас на службу? – высказывал предположения полковник, довольно и укоризненно улыбаясь.
   - Вы хорошо осведомлены, - был принуждён улыбнуться и Травкин.
   - Так – служба, батенька! Эх, Григорий Валериевич! Сколько теперь интересной работы! Да если бы еще достойно платили, дабы не-стойкие удерживались от мзды. Я думаю, вы тоже не ушли бы со служ-бы с большой легкостью.
   - Это уж вряд ли. Во-первых, на службе борьба не по прави-лам: бандитам можно всё, а нам только дозволенное. А во-вторых: на-чальство не выбирают, а хозяина - можно. Улавливаете разницу, господин полковник? И потом, можно самому сделаться хозяином, открыть сыскную контору. В кино много примеров показывают. Туфта, но соблазняет!
   - Даже так? Ну, ну, мечтать невредно, - в пожелании Лыкова угадывалась ирония. И он приподнял руку. - Служите!
   И менты удалились.

_________ *** ___________
   Когда Каин настолько поправился, что его перевели из реа-нимации в общую палату, к нему заглянул и сам начальник отдела по борьбе с оргпреступностью.
   - Ого! Какая честь! Сам Владимир Николаевич Лыков. Никак в ипостаси следака по особым поручениям? Извините, зарапортовался от великого удивления и безмерной радости! - приветствовал адвокат, сияя лучшей из улыбок.
   - Рад и я видеть вас живым и скоро выздоравливающим. Гля-жу, ухаживают за вами довольно сносно и кормят ничего, - в свою чере-ду усмехнулся полковник Лыков, быстро оглядывая заодно и палату, об-становку в ней, и вазу с фруктами на столике. – А уж в следака-важняка вы меня напрасно произвели. Я уж как-нибудь посижу на своём месте, а там свои кадры имеются. А к вам я по долгу обычного человека и про-стого любопытства заглянул, если вы не против. Случай-то удивитель-ный! Наш, частично еврейский мужик, подставил личное пузо под пулю!
      - Да уж! Остается развести руками. Но дело идет на поправ-ку, и меня не оставляют своими заботами родственники, друзья, соседи и сослуживцы. Присаживайтесь, угощайтесь дарами рыночных подношений от южных широт, - махнул дланью на фрукты Каин, выставляя улыбку напоказ.
   - Спасибо. Я сыт и стесняюсь халявы.
   Полковник примеривался сесть, держал стул за спинку, а вот как поставить удобнее, чтобы не быть бедным просителем, но и не над-зирающим.
   И Каин тут же подхватил:
   - Понимаю: гордыня и гордость вещи разные, а должность велит повыпендриваться. Так может быть, раз вы неофициально сюда за-глянули, мы – по чуточку кофейку с ромом? Мне-то нельзя, говорят эску-лапы, но хочется. Если нельзя, но очень хочется, то, вы должны разуметь и помнить, - можно! Так как? В тумбочке термос горячий и чашечки ки-тайского производства. Как раз по глоточку! - заговорчески почти упра-шивал адвокат, которому и впрямь захотелось чуточку дёрнуть крепкого, но вкупе.
      Лыков поставил стул спинкой к болящему, отгородился. Был занят установкой барьера, а значит мог не слышать предложения. Потому не боролся с соблазном и сказал:
   - Вы уж извините, но я слегка болею, сижу на диете и экзо-тические фрукты могут пойти во вред моему слабому организму. И во-прос к вам, которого не сдержу. Я внимательно осмотрел место происше-ствия, картинки видеокамеры. Как вы оказались в нужный час и в нуж-ном месте?
   - Разве вы не поинтересовались в банке? Я пришел сделать вклад, положил на счет некоторую сумму. И надеюсь, ничего предосуди-тельного не сделал. А что угодил на эту самую минуту…Ну, случай или бес попутал! – Адвокат с улыбкой удивления смотрел на усталое и, вер-но, болезненно-бледное лицо визави, и казалось, изумление его нарас-тало.
   - Времена наступили, Егор Исаич! О чём ни спросишь, всё - коммерческая тайна! Но деньги вы уже сдали и стояли спиной к окошку кассы, вероятно, кого-то ждали. И смотрели на часы? Вы ничего не на-ходите странного в своём поведении? Вам-то стрельнули почти в пупок!
   Полковник смотрел в глаза адвокату с какой-то ехидцей, буд-то хотел поймать того на измышлении картины.
   Бугров не смутился, не снял удивления. И слегка пожав пле-чами, облаченными в легкую, давно вышедшую из обихода, полосатую больничную куртку, спросил:
   - Я долго смотрел на часы? Секунду-другую? Чего же тут странного? Кассир-оператор занимался бумагами, я, помнится, не получил их обратно, и потому, занимая время, смотрел по сторонам и, возможно, курил. Ну и на часы взглянул мимолетно, потому запомнил время. Ждать и догонять, сами понимаете, противно человеческой натуре. Естественно, предвидя такой пассаж, я непременно перенес бы визит на другой день или час. И уж точно не ждал бы пули у окошка. Поверьте, я не нашел в том удовольствия! Вы чуток перегнули палку подозрительности, дорогой Владимир Николаевич. Наверняка, вы записали меня в сообщники грабителя банка! Но уверяю вас, до такого курьеза мне опускаться не стоит. Деньги можно приобрести и более простым способом.
   - Но, но, Егор Исаич! Теперь уж вы - чересчур! Я могу вас подозревать в сколь угодно неприличном промысле, но чтобы вы подста-вились ловить пулю…- Полковник тихо и сконфужено посмеялся. – Я, пожалуй, мог бы вас заподозрить в желании уничтожить налетчиков на месте и спрятать концы, дабы другим неповадно стало…Что, возможно, и проделано.
   - Однако, у вас воображение! - словно пораженный, пропел Егор Бугров, впрочем, хитро скалясь. - А труп затем я употребил на за-кусь. Чтобы спрятать концы в нети… Но, право, я же ни одним боком к этому «Динаму»!
   - Снова вы передергиваете, Егор Исаич! Я ведь много знаю, чтоб кое-что предполагать. Только предполагать, заметьте! И вынужден напомнить, что забрел к вам из пустого любопытства. Дело-то почти за-крыто!
   - А разве было возбуждено?.. Ну да ладно. На чём мы остано-вились?
   - На том, что теперь не куковы времена. Кстати, налетчик один был или бригадой нагрянули? Вы-то свидетель единственный.
   - Насколько я успел заметить, он посетил прекрасный уголок в единственном числе. И кажется, в наморднике красовался. Или физия расписана была на манер боевой росписи индейцев…А что утверждают другие?.. Ну, не разглядел я его, не успел! Что-то шлепнуло по мне и я выключился.
   Бугров держал на полковнике болезненный взгляд, будто умолял поверить сказке. Но полковник не унимался.
   - Вы что же, полностью отвергаете мои предположения?
   - Почему? Отличная версия! Если бы я знал заранее день и час, когда нападали бы и угрожали моей конторе и интересам…Я, пожа-луй, теоретически можно допустить, изготовил бы некоторые сюрпризы. В наше время надеяться на карающие органы очень ненадежно. Вы не согласны? - Каин взял с блюда виноградную кисть и протянул Лыкову. Тот отказался, и тогда Каин сам принялся отрывать ягоды и бросать за щеки.
   - Отчего же? Полностью согласен. В жизни всегда полезнее полагаться на себя… И все же, я думаю, вы убрали нападающих, а пуля вам - случайный сувенир. Через отверстия в стене можно подать газ в изолированное пространство, а уж всё остальное - дело умельцев. В такой операции единственная сложность, это узнать точное время. Или быть всегда начеку…Я ведь не стал глубоко копать и изложил вам только поверхностные умозаключения. Без единого факта.
   Лыков смотрел на Каина спокойно и даже несколько добро-душно, с улыбкой, спрятанной на дне глаз. Адвокат покивал и задумчиво проронил:
   - Я не стану больше иронизировать над вашей фантазией, Владимир Николаевич, потому как она мне нравится. Нет, не оттого, что я мысленно обожаю истреблять противников нормальной жизни, а потому что такой путь борьбы со злом избавляет от него навсегда. И не только одного субъекта, а и общество в целом. К тому, огромная эко-номия для бедной страны. Нет издержек на содержании в лагерях и страха за повторный рецидив. Пожалуй, тут только плюсы. Конечно, я понимаю, что глубоко неправ с юридической стороны, но на данном этапе…
   - А человек, его жизнь вам до всяческой Фени?!
   - Видите ли, полковник. Дражайший Владимир Николаевич! Человеку я всегда, когда мог, помогал. Всякому. Пенсионер ли он, рабо-тяга, мент или его жена на больничной койке. Я жертвовал на храмы и благотворительные обеды, никогда не отворачивался от взгляда истинно нищего. Всегда подавал А что касается бандитов, тут уж вы постарай-тесь. Не допускайте, чтобы я полагался только на свои силенки…И все же отведайте фруктов! Ну чем плох вам банан или, воспетый Маяков-ским, ананас? Не надо брезговать этим столом!
            - Да нет, еще раз спасибо. Я, пожалуй, пойду. Я ведь должник ваш большой, потому заходил проведать. Друзьями мы никогда не станем, дороги разные, но поблагодарить - обязан, - как бы сожалея о жизненных путях, сказал Лыков, вдруг схватившись на ноги и заторо-пившись идти.
   - Не смею удерживать, но приглашаю заходить, Владимир Ни-колаич. Уверен, мы подружимся, когда с открытыми забралами пообща-емся. Спасибо за визит. Большой привет супруге, Лидии Николавне! И сами не подставляйтесь глупому случаю! Будьте здоровы и не серчайте!
   Как только ушел Лыков, Каин схватился за радиотелефон.
   - Привет, мин херц Григорий! Ну-к, доложи, что сделано с гусями из Алтая. Перестрелял, поджарил или нафаршировал?
   - Так как договорились, шеф! Ссудил денег до лучших времён под честное слово, усадили на поезд, дали рекомендации своим людям на иных просторах. Помогут, будут жить! - отвечал Травкин.
   - Ну, слава творителям, утешил! А то я уж подумал, что после пули в мой живот ты пересмотришь льготы. Как там дела, в просторах банка? Осваиваешься? - с легкой душой мырлыкал адвокат, примериваясь глазом к сочинской груше, что излучала желтый свет налива и внутрен-нюю чернь семян.
   Григорий Травкин на другом краю эфира хотел, было разоча-ровать шефа и изложить правду. Что, дескать, двух залетных он и точно отправил в дорогу дальнюю, снабдив деньгами, и те станут строить себе новую житуху, а вот стрелку поганому не повезло. Со зла приложился к нему слепой яростью, и - каюк. Не стало шустряка, отправили в боль-ничный крематорий.
   Но только распахнул пасть, как услышал и понял радость па-трона по поводу благополучия в больничной палате, и не стал портить ему душевный настрой.
   «Ничто! Загремел козел, куда не надо, туда ему дорога. На-просился сам с дури! И Егорию знать о том не след», - прикинул про себя Травкин и продолжил телефонный трёп в духе здорового оптимиз-ма.
   После непродолжительного общения с Травкиным Каин слегка отдохнул, полежав на койке и созерцая в ящике явления рекламы и попсы, перипетии депутатских баталий. Там всё еще делили власть меж представителями народа и президентом.
   К обеду прибежала Юлечка, половинка славненькая и пуза-тенькая, с лицом на мокром месте, с кружевным платочком в пальчиках и бесенятами в голубеньких глазах. Молча и радостно ткнулась ему в грудь головкой и Каин запустил ладонь в её густую и пушистую при-ческу и долго перебирал волосы, изливая нежность. Потом коснулся лица и укорил за слезы.
   - Зачем же ты, милая, такое прекрасное изображение парсуны держишь в сырости? Ты должна знать, что тебе вообще нельзя плескать эмоции. Ни в себе, ни через край! Вредно подрастающему поколению, наследнику наших дел.
   - А может, наследница? - прошептала из-под его руки пре-красная половинка.
   - Спорить напрасно. Это батя твой бракодел, настрогал одних девок, - заявил с пафосом Егор Бугров. - А я старался на сына и потому претензий быть не может.
   - Ты нездоров, а тебя допрашивали. Это не вредно? – побеспо-коилась Юленька.
   - Им отрабатывать милицейский хлеб надо. Но главное, - хмырь тот мазила, стрелял плохо, а это хорошо! - констатировал Каин, целуя Юленьку в мокрый носик. – И тебе не надо волноваться, и двигала бы ты домой.
   - Домой я успею, а ты у меня больше на работу не пойдешь, - твердо заявила Юлия Семеновна, отстраняясь и приводя своё лицо в порядок с помощью пудры, зеркальца и платочка. – Будешь сидеть дома и высиживать яички.
   - Слушаюсь, господин командующий! Вы хорошо придумали! Я давно мечтал заняться рыбной ловлей в тихом месте, а теперь мечта воплотится в реальную радость. Но одной рыбкой сыт не будешь, и приварок, получается, притащишь домой ты, дорогая женушка? – с радо-стью улыбался Каин, вступая в детскую игру желаний.
   - А что, много нам надо?! – пожала плечиками Юлька, скри-вила носик и стрельнула озорными глазками. – Нам чуточку, и детишкам на молочишко. Я знаю, ты, работая усердно, кое-что отложил на черный день. До пенсии протянем!
   - Ага, все халявщики с молодых лет о пенсии мечтают! Но я согласен, милая! Родишь сына, выкормишь молоком, чтобы на горшок сам бегал одинадцатым нумером, а тогда и я пойду на заслуженный от-дых. А пока что…По себе скоро узнаешь: роды без боли не бывают. А мы рожаем новый строй. Повсюду его многие сотни лет строили, да приличного не выстроили, а мы, торопыги, летим как скорый поезд через хреновый мост. Так что мне надо скоренько становиться на крыло и браться за дела. Ты глянь: разруха, гибнут люди, рабочие требуют зар-плату и бьют морды ОМОНу, депутатов изводят непосильной работой, а президента обучают стучать на барабане. Ну ни на день нельзя оставить без присмотра цивилизованный народ!…

________ *** _________
      А в это время в Москве…
   А в Москве в это время решались дела дня насущного. Но там не было Каина, некому было пресечь! И самозванцы, обжившие кремль, подзуживали Президента заняться игрой в «попал не попал». Из танковой пушки стрельнуть в окно Верховного Совета!
   При попадании, власть от представителей народа переходила в сильные руки «доброго папы Бори», а от него во многие лапы лично преданных и предающих.
   Папа долго боролся с внутренней этикой организма. На душе оставалось немного стыда, но люди вокруг, что обсидели мухами Кремль, убедили, что стыд вместе с совестью и честью, как таковые, сильно ме-шают распределять. Много выпивши, они внушали:
   «Глядите, Борис Николаич! Всеми доказано, что деньги не пахнут! Но мы твердо знаем, что запах облизанных ягодиц долго дер-жится в памяти, как волшебный миг при получении экстаза! Зад-то какой у всякого начальства?! Чудотворящий! Сохраните и вы нам приятность!»
   Тогда добрый папа сказал:
   - А я, понимаешь, твердо решил. Попадайте! Но только чтоб – сразу, япона мать!
   Нашли подходящих танкистов, у которых с народом разные дороги. Спросили про присягу, а про честь и совесть промолчали. В об-щем, уболтали, пристращали и пообещали. И танкисты, тщательно прице-лились в нужные окна, выстрелили. И попали!
   Черный дым пожара долго коптил стены Белого Дома…С тех пор там поселился призрак Черной Вдовы.
   Что сталось с танкистами нам не ведомо. Может «шлепнули», дабы не путались под подолом Истории, а то - дали ордена «За заслуги перед Папой». И квартиры вне очереди. Иных служак в других полках после выстрела обездолили, а им, – подарок планиды! И спят прекрасно, и видят сны…В конце концов, снаряд из пушки - не апокалипсис и не бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Впрочем, тех кидал бомбочек тоже ма-ло кто помнит. Разве что те, кому выгодно устрашать народы...
   А вот осколки когдатошной Державы стремительно ввергали в зловонно-аспидное лоно Мамоны…Вместе с народами, долготерпящими и безмолвными до страшного часа…

            Луганск - Бердянск – Азов. 1996 –2003 гг.