Директор деревенского дома культуры Андрей Викторович Евсеев уже третий час сидел у себя в кабинете, теребил дужки очков в роговой оправе и пребывал в cостоянии крайней степени задумчивости. Все дело в том, что какому-то управленцу из Области взбрело в голову устроить тотальную инвентаризацию казенного имущества культурных учреждений.
Андрей был человеком средних лет, но руководил районной "Культурой" уже одиннадцатый сезон, и таких грязных инсинуаций от начальства на его памяти не случалось. Собственно, беспокоила не сама перепись имущества, директор был в достаточной мере честным, и глобальных недостач в его хозяйстве не водилось, но, начав предварительную проверку, Викторыч наткнулся на довольно странное обстоятельство.
- Ничего не понимаю, бурчал он, - закуривая очередную папиросу, и, как бы ни к кому не обращаясь, но, тем не менее, так, чтобы слышали играющие в нарды в углу кабинета звукооператор Мартын и сотрудник неопределенного рода занятий Химера, произнёс:
- Вот тут записано: табуретка - 17 штук, 174 рубля за одну. - Он пощёлкал видавшим виды калькулятором, - И "Итого" сходится. Ну, 17, мож, и не наберется, но это дело поправимое, из дома принесём, ради общего блага. Премию-то всем хочется... Или, вот, алебастр, 30 мешков, цена, сумма, все ОК. Кстати, алебастр этот уже списать давно пора, октябрь на дворе, а мы из него ещё в прошлом году на Детский новогодний утренник пингвинов со Снегурками лепили, и списать руки не дошли. Но объясните мне, братцы, как понимать вот это?! - с этими словами он воздел руки к предполагаемому небу, держа в них старинную бухгалтерскую книгу, записи в которой делал чернилами ещё ныне покойный счетовод Михаил Исакович Кутер. - Как?! Вот здесь корявым кутеровским почерком выведено: лом, пачки, 90 штук!!! И в графе "расход" пусто.
- Викторыч, да забей, - подал голос Ванька Мартыненко. Если записано ещё Исакычем, так использовали уж давно... списать и вся недолга!
- Милейший! - в голосе директора явственно зазвучали металлические нотки, - Давайте рассуждать логически: ты себе лом представляешь?!
- Ну, да, третьего дня слесарь Климантович, по причине белой горячки на почве алкоголизма, такой дурой чертей, в лице жены своей Ефросиньи, дай бог ей скорейшего выздоровления, гонял.
- Прекрасно, - потёр руки Евсеев, - Продолжим. Если тут написано "пачки", значит, их штук 10 в упаковке есть - это точно. Так?!
- Слушайте, начальник, я, таки, не пойму кудой Вы клоните?! - осторожно начал Химера, сосредоточенно выковыривая грязь из под ногтей. Химерой сослуживцы прозвали его, основываясь исключительно на паспортных данных. Зиновий Суренович Титаренко - такое нарочно не придумаешь. Над этим старались, как минимум, два поколения Титаренко и упустить возможность по зубоскалить было бы крайне непростительно, к тому же, весёлое культурно-массовое сообщество таким образом как бы отдавало дань "стараниям" химериных пращуров. - Если Вы намекаете на то, что их спиз..., ну, в общем, расхитили, то - я вас убедительно умоляю! - внимательно посмотрите в наши честные глаза!
- С расхитителями социалистической собственности пусть ОБХСС разбирается! - вперил в него свои иллюминаторы директор. - Ты мне, как старейший сотрудник нашего маленького предприятия, другое объясни: нахрена дому культуры 900 ломов?! Девять, матьивотак, сотен, Карл! Вы, что тут, до меня баловались эпохальной постановкой оперетты "Приключения девятой роты слесарного батальона и одной обезьяны", Кончаловские, блин! Или дворник наш, Семен, зимой все их об лед на ступеньках сточил подчистую?!
- Жеваный крот! Я кажется понял! - воскликнул Мартын, и ладонь его, описав половину окружности, звонко щелкнула по лбу, их, наверное, как сваи забивали, колонны-то здания на чем-то держатся!
- Дурак ты, - директор поморщился, и, не теряя вдохновения, продолжил: - Тебе бы такую сваю забить, да, понимаешь, ломы почему-то резко закончились!
Неизвестно, прекратилась бы когда-нибудь эта полемика, но как раз в этот момент в кабинет вошла Оксана, жена Андрея Викторовича. Оксана была потомственной казачкой и, по совместительству, врачом-терапевтом, однако сейчас не работала по причине декретного отпуска.
- Привет, мальчики, чего шумим?! - весело поинтересовалась она, одновременно вынимая из пакета несколько объемных свёртков, - Андрюш, я тут тебе обед принесла, ну и пирожков со сгущенкой, полакомиться. Ребят, берите пирожки, пока не остыли.
- Ксюш, погоди ты, у нас тут дилемма, почище "Быть или не быть!". 900 ломов найти не можем, хоть иди в сельмаг и покупай, чтобы комиссии предъявить.
-Ага, - хохотнула Оксана. - Можно подумать, в магазине специально, именно для тебя столько ломов держат! Ты по всей деревне пройди - столько не наберёшь! - не удержавшись, съехидничала она. - Дай-ка посмотрю.
С этими словами она по-хозяйски развернула к себе гроссбух и присвистнула: - Ого! Не иначе Исакыч писал, я его куриный почерк знаю, приходилось разбирать, когда этот старый хрыч ко мне на приём приходил и все норовил подсунуть для записи в рецепт всякую хрень, которую ему горе целители по телевизору насоветовали.
- Ну, и где здесь про ломы?!
- Так вот же, позиция 975. Лом, пачки и 90.
Оксана удивлённо вскинула брови и осторожно принюхалась к мужу, уж не раскодировался ли, ненароком...
- Ломов не вижу, серьёзно заявила она, - Лам-поч-ки, 90 штук, цена 70 копеек, при царе Горохе покупались ещё, видать...
Немая сцена, последовавшая за этой тирадой, была первой в истории Дома культуры, увидев которую, Станиславский бы воскликнул: "Верю!".