Он приходили к нему каждую ночь. Правильнее сказать, врывались в его явь, или сон, и хватали, били, подвешивали к потолку, расплющивали, а постом трясли, резали на кусочки, и сшивали. Он стонал, умолял, наконец, сказать, что им от него надо?
— Если убить, то почему до сих пор он жив? Куда бы он не прятался до прихода ночи —они всё равно находили, и…по новой1
Во сне ему доставалось пожёстче.
Он надевал крест, читал молитвы, заклинания, но они чихать хотели на всё это.
И вот, в очередную ночь, когда они снова ворвались к нему в дом, он сел на постель, и, посмотрев им в глаза, улыбнулся:
— «Я готов! Мне уже всё равно. Делайте, что хотите!»
Сказав это, он спокойно закрыл глаза.
И, когда он их открыл, рядом никого не было. Они оставили его. Навсегда.