Обращаясь к истокам мировой культуры, мы, прежде всего, должны вспомнить о древних шумерах, создавших шесть тысяч лет назад в междуречье Тигра и Евфрата (на территории теперешнего Ирака) великую земледельческую цивилизацию. У шумеров (в отличие от Древнего Египта) так и не сложилась централизованная деспотическая держава. Каждый город с окружающей его маленькой областью был фактически независим. Среди этих городов наибольшее значение имели Ниппур, Ур, Киш, Урук, Лагаш, Умма и Ларса. Время от времени царь одного из шумерских городов добивался гегемонии над соседями, но, как правило, не мог долго ее сохранять.
Впервые такую гегемонию удалось установить Кишу. В XXVII в. до Р.Х. он уступил ее царям Первой династии Урука. В числе правителей этой династии царские списки упоминают и знаменитого Гильгамеша – в дальнейшем любимого героя шумерских мифов. Большинство современных исследователей считают его исторической личностью и относят его царствование к XXVII в. до Р.Х. Гильгамешу, между прочим, приписывают сооружение грандиозных оборонительных укреплений вокруг Урука. Из мифологических поэм известно, что этот царь вел тяжелую войну с царем Киша Агой. По легенде, Ага через послов потребовал, чтобы Урук принял участие в предпринятых Кишем ирригационных работах. Совет старейшин предлагал Гильгамешу примириться и исполнить требования Аги, но Гильгамеш, поддержанный народным собранием, отказался покориться. Ага прибыл с войском на ладьях. Однако начатая им осада Урука, кончилась поражением кишцев. Впоследствии Гильгамеш был обожествлен, хотя произошло это уже за пределами шумерской истории.
С самой глубокой древности северными соседями шумеров были семиты-аккадцы. В конце XXIV в. до Р.Х. они заметно усилились под властью царя Саргона. Саргон совершил успешный поход в Нижнее Междуречье и объединил под своей властью всю страну. После этого оба этноса (шумеры и аккадцы) стали быстро смешиваться между собой и к началу II тыс. до Р.Х. фактически объединились в единый народ. При этом семитский аккадский язык совершенно вытеснил из бытового общения шумерский, а аккадцы целиком восприняли высокую культуру покоренных ими шумеров, стали пользоваться их клинописью и строили свои храмы по их образцам. Точно также аккадцы целиком приняли религию и мифологию шумеров.
Переняв религиозные взгляды побежденных, аккадцы очень внимательно отнеслись к шумерским мифам. Сами шумеры практически не записывали их, и главная масса дошедших до нас текстов мифологического содержания относится к концу III – началу II тыс. до Р.Х., когда шумерский язык уже перестал быть разговорным, но изучался как язык богослужения. При этом аккадцы не только зафиксировали, но также развили и обработали многие древние мифы. Таким образом, сложилась единая шумеро-аккадская мифология, оказавшая большое влияние на верования всех позднейших семитов и, в частности, евреев. Важное место в ней занимали песни-сказы о Гильгамеше, по своему жанру чем-то близкие к нашим былинам. Их, впрочем, еще нельзя воспринять как монументальную эпопею, так как каждая поэма повествует об отдельном событии и связана с остальными лишь единством героя. Например, «Послы Аги…» (записанная, как считают, в XIX в. до Р.Х.) рассказывает о том, как Гильгамеш освободил Урук от подчинения кишскому царю Аги. Другая поэма «Жрец к горе Бессмертного» – сообщает о походе Гильгамеша в Ливан за кедрами, которые находились под охраной чудовищного стража Хуавы. Побежденный Гильгамешем Хуава просит пощады, и герой готов сохранить ему жизнь, но его раб и оруженосец Энкиду (знавший, что раскаянье чудовища неискреннее) сам убивает Хуаву. Эта небольшая поэма послужила, по-видимому, ядром, вокруг которого сложился позднейший эпос.
С конца XXI в. до Р.Х. ведущую роль в Междуречье стал играть другой семитский народ – амореи. Именно они в начале XIX в. до Р.Х. основали город Вавилон, превратившийся в следующем столетии в главный культурный и политический центр Междуречья. Одним из величайших культурных достижений вавилонян была их литература. В сюжетном отношении она как будто целиком вышла из литературы шумерской - в ней встречаем те же имена героев, те же события, иногда это просто шумерские тексты, переведенные на аморейский язык. В вавилонской среде образ Гильгамеша претерпевает новые трансформации. Постепенно отдельные поэмы соединяются в единый эпос, получивший название «О все видавшем». Окончательную форму он принял, по-видимому, только в Х в. до Р.Х. Сравнивая эту позднейшую вавилонскую поэму с ее предшественницами, мы замечаем, что, хотя эпос о Гильгамеше построен в целом на шумерском материале, это качественно другое произведение. Мысли его углубились, чувства усилились, а образы обрели трагическую величавость, что и обеспечило в дальнейшем «Гильгамешу» почетное место среди сокровищ мировой культуры.
«О все видавшем». В начале поэмы Гильгамеш – буйный богатырь, наделенный силой, которую ему некуда девать. На потеху царю в его дворец то и дело приводят молодых красивых девушек и юношей, и те становятся участниками непристойных оргий. Сограждане, не желая мириться с этим, жалуются на своего царя богам:
«Отцу Гильгамеш не оставит сына!
Днем и ночью буйствует плотью:
Гильгамеш ли то, пастырь огражденного Урука,
Он ли пастырь сынов Урука,
Мощный, славный, все постигший?
Матери Гильгамеш не оставит девы,
Зачатой героем, суженной мужу!»
В ответ на мольбы урукцев боги создают из глины еще одного героя – Энкиду. И по внешности и по характеру это настоящий дикарь – с покрытым телом волосами, он живет вместе со зверями и вместе с газелями ест траву. Желая приручить Энкиду, Гильгамеш посылает на реку красивую блудницу Шамхат.
«Раскрыла Шамхат груди, свой срам обнажила,
Не смущаясь, приняла его дыханье,
Распахнула одежду, и лег он сверху,
Наслажденье дала ему, дело женщин,
И к ней он прильнул желанием страстным.
Шесть дней миновало, семь дней миновало –
Неустанно Энкиду познавал блудницу…»
Последствия такого неумеренного сладострастия не замедлили сказаться. По истечении недели тело его ослабло, и он не мог уже, как прежде, бегать за зверями. Тогда Энкиду стал служить Шамхат и по ее совету примкнул к Гильгамешу, сделался его другом и помощником. Вместе они решают отправиться в поход против свирепого Хумбабы – хранителя заповедного ливанского леса. Гильгамеш предлагает:
«Давай его вместе убьем мы с тобою,
И все, что есть злого, изгоним из мира!»
Дальше следует описание трудной экспедиции в Ливан, жестокого сражения с чудовищем и его смертоносными лучами-одеяниями.
Подвиг героя поражает как людей, так и богов. Великая Иштар полюбила Гильгамеша и захотела взять его в мужья. Однако царь с насмешками отверг ее домогательства. Разгневанная богиня поднялась на небо и пожаловалась на героя своему отцу Ану. Тот создал огромного быка и наслал его на землю. Это чудовище в семь глотков выпило весь Евфрат, от его дыхания разверзлась яма, в которую свалилось сто человек. Но отважные друзья не испугались его и убили.
Боги собираются на совет и решают положить конец подвигам героев. Самого Гильгамеша они постановили не трогать, но Энкиду был приговорен ими к смерти. Несчастного поражает неизлечимый недуг, который и сводит его в могилу. Смерть друга повергает царя в отчаянье. Он вдруг осознает суетность и скоротечность всего сущего. Страшный вопрос приходит ему в голову: «И я не так ли умру, как Энкиду?» Гильгамеш отправляется по всем мирам и землям на поиски легендарного Утнапишти – единственного человека, который, по преданию, пережил всемирный потоп, был принят в число богов и обрел бессмертие. «Я спрошу у него о жизни и смерти!», - решает Гильгамеш. В конце концов, он достигает края земли, где обитает Утнапишти. Но тот говорит, что у него нет для героя никакого совета. Смерть – это удел каждого человека. Из этого правила нет исключений.
Гильгамеш не верит ему. Он говорит:
«Гляжу на тебя я, Утнапишти,
Не чуден ты ростом – таков, как и я, ты,
И сам не чуден – таков, как и я ты.
Скажи, как ты, выжив, в собранье богов был принят
И жизнь обрел в нем?».
В ответ Утнапишти рассказывает герою, как в стародавние времена боги задумали наслать на землю великий потоп и истребить все человечество. Но бог Эа открыл эту тайну Унапишти. По совету бога Унапишти построил большой корабль, в который погрузил свою семью и разнообразных живых тварей, «скот степной и зверье». Едва настало утро, небеса застлала черная туча. На землю хлынул ливень, и она скрылась под водою. Только через семь дней непогода улеглась. «Успокоилось море, утих ураган – потоп прекратился». Через несколько дней Утнапишти добрался до вершины горы Ницир, которая одна, подобно острову, вздымалась среди безбрежного океана. Когда вода спала, бог Эллиль, который раскаялся уже в своей жестокости, явился на корабль, прикоснулся руками к Унапишти и его жене и провозгласил, что отныне они будут во всем подобны богам. Так Унапишти обрел бессмертие.
Но как же быть Гильгамешу? В награду за его труды, Унапишти поведал герою, что на дне моря растет волшебный цветок. Если он сможет его достать, то обретет вечную молодость. Гильгамеш бросается в глубь океана, хватает цветок и поднимается с ним на поверхность. Но вскоре, на одном из привалов, этот цветок похищает змея. Пережив крушение своих надежд, герой неожиданно находит успокоение. Он возвращается в Урук с намереньем достойно править родным городом до самой смерти. Высшим проявлением его мужества становится признание собственного поражения.
Восточная культура в Древности и Средневековье http://proza.ru/2013/07/11/270
«Месопотамия» http://www.proza.ru/2013/06/18/404