После работы в ночную смену Аня шла не по дороге, а прямо по опавшим листьям… Была прекрасная осень…
-Какая красота!
Листья шуршали под ногами, и в сознание постоянно приходили прекрасные строки:
Мой сад с каждым днём увядает,
Помят он, поломан и пуст,
Лишь пышно ещё доцветает
Настурций в нём огненный куст.
Боже! Как красиво вокруг!
И вдруг из кустов
-Иди сюда.
-Что случилось? Не пойду.
-Иди, тебе говорят.
-Ну, чего надо ?
-Скидавай своё барахло. Завтра базарный день, кое –что выручу за твои тряпки.
-А чего ради я должна раздеваться?
-Ну –у –у!
-Вынул из кармана нож. Медленно начала раздеваться, чтобы не нарваться на остриё кинжала.
Одним ударом свалил с ног, и ножом провёл по лицу, по горлу, по груди, по животу.
И вдруг шорох в кустах… и голос…:
-Иди сюда, быстро, ну быстрее…
Думал милиция, бросил куда – то нож и подскочил к кустам.
-А это ты? Чего надо? Я думал милиция.
- Слушай, ты, лопух, это же Нюрка из нашего цеха. Не дай бог узнала тебя, вылетишь с завода как пить дать. Это ж Маркова, она на заводской Доске Почёта, передовая. А ты что , не врубился?
Все трое с перепугу побежали.
- Слушай, я там где –то нож бросил: думал милиция.
-Ладно, пошли, завтра с утречка найдёшь. Не дай бог ещё с инженером из нашего цеха встретимся: он её провожает каждый вечер, сегодня задержался, что –то они там изобретают.
-Мне повестка пришла, на фронт берут. Говорят наши воюют где –то за границей.
- Тебе , что уже восемнадцать?
-Да. А тебе сколько?
-Шеснадцать.
-Ещё нескоро в армию.
-А что же ты не сообразил, что это Нюрка из главного цеха?
-Нет. У меня и в мыслях не было, час ночи- думаю- срублю по – быстрому. Завтра базар…
Уже час ночи, как-то не подумалось об опасности. Непроходимая чаща. Хорошо, что ты прибежал… Нож жалко…
Аня минуточку полежала на сухой листве, и поняла, что эти трое сбежали, начала потихоньку одеваться. Руки дрожали, и не попадали в рукава. Пыталась встать на ноги, но и ноги отказывали. Почти ползком добралась до маленького мостика , и присела на выступ бревна. Идти не могла. Вдалеке виднелись силуэты посёлка.
- Помят он , поломан и пуст… Помят он, поломан и пуст… Больше ничего не приходило в голову… На душе было тяжко.
Кто спас её?... Чей это был голос ? Думать об этом не было сил. Немного отдохнув, она медленно , неверными шагами, шла к посёлку…
Двери общежития были открыты: девочки её ждали, тем более она уже должна быть дома, решили, что задержалась из-за Димы. Когда вошла, девочки бросились ей навстречу:
-Анечка, что с тобой? Ты где была?.
-Она только смогла сказать: «Бандиты» и упала в обморок.
Вызвали скорую, врач поняла, что таблетку она проглотить не сможет, сразу сделала укол в ягодицу, а потом в вену, и Анна уснула. Девочки мокрым полотенцем протёрли ей лицо, руки, ноги, помогли раздеться и уложили в кровать. Она долго была без памяти.
Под утро к ней вернулось сознание. Долго и безутешно плакала, тихо, чтобы не разбудить девочек. Кто же спас меня, чей ангел – хранитель помог ей остаться в живых? Может быть, мамин, которая погибла на цементном заводе ещё до войны, может быть, бабушкин, которая постоянно молилась и просила Господа, чтобы он сохранил жизнь Ане и берёг её. Проснулись подружки, им пора на смену.
-Аня, дорогая, как ты?
- Не могу повернуться на другой бок. Помогли.
-Анечка, не переживай, конвейер стоять не будет: мы все трое решили работать по две смены. А ты выздоравливай. Скорая приедет, будет делать уколы.
После уколов к ней вернулось сознание, Нюра вспомнила, как провожали, с какими слезами провожали её родные. Как только освободили Харьков от фашистов, завод из Бердска возвращался к себе домой, в старые цеха. Отремонтировали, и начали работать . Она была ещё совсем молоденькая, немудрено, что родные так плакали. Но она знала, что с мачехой и её дочерью Аня не уживётся и поехала с заводом. Жизнь как одно мгновение! А здесь ещё такая беда! Какие замечательные подруги !
А в голове постоянно вертелись строчки: «Помят он , поломан и пуст…. И вдруг: «Лишь
пышно ещё доцветает настурций в нём огненный куст…»
Значит, будем жить…