Часть 4. Морской ёрш
Ремонт «Армавира» на верфи Colombo Dockyard Limited шёл к завершению. Пришли новые гребные валы, их уже ставили на свои места. В наш док, позади нас поставили французскую плавучую базу «Marseille». На второй день после ее постановки к нам прибыл гонец с плавбазы и передал приглашение «монсеньёрам офицерам» с гидрографического судна ВМФ СССР «Армавир» посетить борт французского военного корабля и отужинать с офицерами «Marseille».
Мы с командиром загорелись, что хоть что-то может отвлечь нас от этих ежедневных занудных совещаний в управлении порта по различным вопросам ремонта парохода. Совещания были тягуче-противными и потно-долгими из-за тяжёлого перевода с русского на английский и тамильский, а потом обратно, потому как часть специалистов судоверфи английским владела плохо, а при этом на совещании они все поголовно жевали свою мерзкую жвачку, периодически выходя за дверь, как я понял, сплюнуть её в туалет и всунуть новую. Уже через час переговоров всё превращалось в дымную, потную (кондиционеров у них в зале совещаний не было, а только у начальников) и плохопахнущую говорильню. А через два часа совещания это была уже просто пытка!
Пригласили в каюту командира нашего особиста Панкратова Валентина, посоветоваться, как быть с приглашением французов. Надо же законы гостеприимства, так сказать, исполнять. Мы, как судно, стоящее в доке ранее французов, на правах хозяев, должны преподнести достойное угощение. И игнорировать приглашение французских моряков тоже нельзя. Но опять же, посещение иностранного военного судна за рубежом по инструкции требовало согласования с органами, коими Панкратов и являлся. Панкратов задумался надолго. Ему очень хотелось пойти, но по легенде он же третий помощник командира судна, гражданское лицо, а приглашают господ офицеров!
Я предложил альтернативу. У нас гидрографическое судно и всем известно, что верхние начальники – офицеры ВМФ, а другие – гражданские лица. Но старший механик, помполит, второй и третий помощники хоть и гражданские, но тоже начальники, а значит, имеют право на посещение французской плавбазы. Так и решили – идём всей группой помощников командира, старший механик и помполит, во главе с командиром.
Обсудили, что презентовать французам. Понятно, что виски «White Horse» или водку «Smirnoff», вроде несерьёзно, она ведь везде за рубежом продаётся, чем же их удивишь? «Дед» предложил оригинальный выход:
- Помните, когда в море совсем сухо бывало, мы варили варево из черешневого компота с медицинским спиртом?!
- Ну, ты «дед» даешь! Самогонкой что ли угощать французов?!
- А что если разлить её в водочные бутылки из-под смирновской и назвать это «черешневым пуншом» и презентовать её как наш фирменный напиток, а?!
Однако, второй помощник Забралов предложил следующее:
- Да нет, ребята, предлагаю вариант проще! Давайте используем стеклотару из гидрологической лаборатории для хранения проб морской воды. Бутылка тёмно-зеленая, необычного объема – 1 литр, со специальной чёрной резиновой пробкой! Вот это и будет наш подарок французам и назовём мы его - «Морской Ёрш»!
Так и поручили старшему механику с завпродом всё это приготовить и снарядить корзинку подарков.
На следующий день, офицеры в синей тропической форме, при погонах, собственно командир и я, остальные тоже при параде, благо, что командировочных ещё оставалось прилично, отправились на «Marseille».
Панкратов неожиданно разрешил взять с собой нашего завпрода Елену Николаевну, а мы были только рады, пусть женщина тоже развеется! Она надела сногсшибательное оранжевое платье с декольте и красные туфли на высоком каблуке. Наши мужики все пялились на завпрода с удивлением и восхищением, как преобразилась эта женщина. Загорелые, крепкие ножки, причёска с аккуратным атласным ободком, как фея из шестидесятых…
Как только мы поднялись на стенку дока, на плавбазе сразу почувствовалось оживление в районе их трапа (лестница для подъема на борт корабля). Наблюдение велось сверху вниз, плавбаза была огромная и вся их «махина» была, как бы, над нами и всё отлично просматривалось! (см. фото)
Я подумал, как, наверно, фантасмагорично смотрится наша группа! Тут и денди во всём белом (Кузьмич), две фигуры в синей тропической военно-морской форме с погонами (мы с капитаном), джинсовая группа, («дед», второй и третий помощники) и, наконец, сказочная фея с корзинкой даров.
Кстати, натуральная большая грибная корзина нашлась в хозяйстве боцмана. Лена сказала, что ей что-то надо в руки, чтобы их занять, поэтому несла корзину сама. А в корзине лежали две бутылки водки «Smirnoff» из заводского «пайка», три бутыли зелёного стекла «Morskoy Yorsh», несколько колечек твердокопчёной колбаски и две коробочки твёрдого сыра, всё из личных запасов Елены Николаевны.
Уже подходя к трапу французской плавбазы, я почувствовал напряжение у неё в руках и перехватил у завпрода корзину. Наверху нас встречал весь цвет французского военного флота, у меня аж зарябило в глазах от золотых погон и различных знаков отличия на белейших мундирах!
Как только мы поднялись на борт, я и Саша Акимов отдали честь флагу, заиграла дудочка, а потом грянул оркестр, видимо, какой-то встречный марш. Через минуту командир плавбазы кинулся к середине нашей группы и взял за руку Елену Николаевну, выводя её вперед и, взяв под руку, сказал на хорошем английском:
- Good evening, ladies and gentlemen, I take her prisoner! (Добрый вечер, господа, я беру её в плен!)
Все стоящие поодаль французы громко загалдели, поглядывая на своего командира, подошли к нам и начали пожимать руки и приглашать проходить в кают-компанию. Я подумал, что, по всей вероятности, они говорили, что мол, командир, как обычно, захватил самое ценное, а нам вроде оставил этих русских мужиков. А Елена Николаевна тут же запорхала под ручку с французом, как старые приятели, они шли впереди нас и болтали, будто давно не виделись!
Плавбаза действительно оказалась огромным кораблём, на верхней палубе были размещены два вертолётных ангара, чуть дальше по надстройке виднелись два малых десантных катера, в целом большой пароход. В кают-компанию пробирались минут десять по разным коридорам и трапам, наконец, попали в просторное помещение, где был накрыт единый, по морским традициям, стол с угощениями.
Командир сказал официальную речь на французском языке, видимо, заготовка, подумал я! Потом прокомментировал на английском, я перевёл, и всем сразу стало легче. Выпили под первый тост французским коньяком и закусили. Обслуживали матросы, мальчики в белом, как принято и у нас на флоте. Все сидели вперемежку и уже перезнакомились, потихоньку вечер начал набирать обороты.
Первые 30 минут я пытался переводить туда и обратно разные речи наших хозяев и ответные тосты моей команды, но потом, после третьего тоста, разговоры перешли на равномерный русско-французский гул. Наконец, Кузьмич встал, вспомнив, что мы не подарили презент, подошёл к стоящей в углу корзине и произнёс вполне ровным голосом:
- Bonsoir, messieurs, je veux vous offrir nos modestes cadeaux! (пер. автора: добрый вечер, господа, я хочу подарить вам наши скромные подарки!)
- Во, Кузьмич, жарит по-французски! – «дед» с изумлением глядел на помполита, и также на него глядела, замолкнув, практически вся кают-компания, однако, я заметил, как сузились и засветились недобрым светом серые глазки Панкратова.
Кузьмич, поняв всю неловкость этого положения, достал из кармана брюк карманный русско-французский разговорник и жестами показал, мол, не переживайте, месье, я не говорю по-французски, я просто выучил фразу из разговорника. Все за столом, посмеявшись, продолжили пиршество.
Акимов взял из корзины зелёную бутыль и, подняв, над собой попросил:
- Михалыч, переведи!
Это была, как бы, ответная речь нашей делегации. В конце речи он открыл с характерным звуком бутыль и налил командиру плавбазы, себе и паре соседних с собой французов:
- За встречу флотов! – и первым опрокинул рюмку тёмно-красного, почти бардового цвета, распространив вокруг себя приятный и очень знакомый запах. Все выпили залпом, краем глаза я увидел слегка выпученные глаза их командира.
Он тяжело выдохнул, потом закашлялся и пропавшим голосом просипел:
- Quesaco ?! Tres mince! (Что это?! Очень недурно!)
- Жан, давай по второй! Это Морской Ёрш! Михалыч, переводи! -, Акимов уже подошёл ближе к командиру плавбазы и налил вторую рюмку черешневой жидкости. Я не помнил, конечно, как будет ёрш по-английски, однако сказал:
- Месье, повторяйте за мной...Morskoy Yorsh..!
И уже через минуту французы распробовали наш напиток, кивали головами, чмокали, наливали, пили, гоготали что-то по-своему. Кузьмич налил мне стаканчик, и я маханул, не глядя, сразу весь! У меня сразу перехватило дыхание, выступили слёзы, правда потом стало мягче, мягче и брызнуло теплом откуда-то изнутри и стало хорошо в груди и в теле.
Я посмотрел вокруг, и мне захотелось сказать, что …мы не враги, что …мы такие же, как и вы и что мы…. Дальше мысль улетела и ударилась обо что-то твёрдое и умерла.
Через минут десять я опять был в форме, однако пил уже мелкими глоточками. Я глазами спросил «деда», мол, вы зачем такую крепкую наливочку сделали, попАдают же.. Он только развёл руками, мол, когда же было время градусы мерять, плеснул спиртяги, сколько не жалко!
Кормили нас французы отменно. Была фуагра, и я-то точно, да и все наши тоже пробовали её впервые. На тарелочках лежало примерно по 2 квадратных сантиметра этой фуагры. Были какие-то морские лобстеры, запеченные в панцире, много зелени и белого сыра. Французы попробовали нашей твёрдокопчёной колбасы, цокали языками, качали головами, мол, необычно, но вкусно! Мы выходили на просторный шкафут (часть верхней палубы, как правило, расположенный над или поверху главной палубы корабля), горланили хором с французами марсельезу, по крайней мере, так нам казалось, что мы уже их полностью понимаем. ПошлО, как я это называю, братание «союзных» войск.
Секрет нашей наливки из черешни был прост, как компот - смешивались 1:1 части спирта и компота из черешни, нагревалась эта смесь до кипения, и ингредиенты перемешивались в кипящем состоянии, потом остывали и представляли собой сладкое, но крепкое питье примерно тридцати пяти - сорока градусов! «Дед» налил 2:1, получилось чуть-чуть покрепче!
Все уже были хороши, одну бутыль «уговорили» быстро, принялись за вторую. Натуральный французский коньяк сиротливо стоял на отшибе стола. Старший офицер французов, по имени Этьен, тоже сказал речь на английском, которую я перевести уже не смог. Однако, я перевел от себя, как бы, слова благодарности от французских офицеров, что, мол, спасибо, что, в свое время не спалили Париж. Похоже, даже внимания не обратил никто!
Ан, нет! Слово взял Панкратов, слегка покачиваясь:
- Михалыч, пожалуйста, переведи им точно! -, и после минутной паузы, сказал:
- Уважаемые господа! Мы… о вас… всё знаем! Вот вы сидите здесь и пьёте, а … мы о вас…уже всё знаем…! Мы вообще всё про вас знаем! А если чего-то не знаем, то… всё равно узнаем! И вы об этом ничего не узнаете..!
Я, надеясь, что Панкратов ничего не поймёт из моего английского перевода, сказал французам, что наш третий помощник капитана восхищён состоянием вашего корабля и рад приветствовать их в гостеприимном Коломбо! Валентин сел в кресло и, опрокинув в себя стакан наливки, начал заваливаться в сторону и через минуту уже лежал под столом. А там уже лежали два француза, молодые парни, наверное, младшие офицеры! Слабаки, подумал я!
Лена уже показывала глазами, мол, давайте на выход! Жан, командир плавбазы, крепко держал её где-то пониже талии и головой уперся в Ленкино плечо. Глазоньки его уже закрылись. Елена Николаевна шепнула мне:
- Чего с Панкратовым делать будем?
Акимов, как настоящий командир, тут же поднял голову от стола и сказал:
- Чего шепчетесь?! Если все готовы, уходим!!
Кузьмич курил на шкафуте, весь в белом, «дед» потягивал коньячок из рюмки:
- Да, ребята, вот коньяк-то у них классный, истинный коньячок!
Я повернулся, оглядел стол и пространство рядом. Из наших лежал только Панкратов, остальные были французы, причём их командир держался в кресле и только уронил голову на стол. Остальные лежали на полу и на диванах, вдоль переборок (по морскому - по стеночкам). Почти Бородино, не без гордости, подумал я!
Самый мощный из нас, «дед», взял щуплого Панкратова прямо на плечо, и мы неровными рядами двинулись вслед за вестовым (матрос, обслуживающий гостей в кают-компании корабля) к выходу. На верхней палубе было свежо и ветрено. Нам было хорошо! Вахтенный француз у трапа понимающе отдал нам честь и проводил «деда» с телом на плече до низа на палубу дока.
Акимов с Кузьмичём шли, опираясь друг на друга. Второй помощник Забралов шёл рядом со мной, он был самый трезвый. Акимов погрозил ему пальцем:
- Валентин, опять сачковал! Всё нам отдуваться приходится!
Лена сняла туфли и шла босиком, молча улыбаясь чему-то своему. Я вспомнил, что она же пропустила свою свадьбу из-за работ в Кампучии, пережила этот момент и больше уже о ней не вспоминала. Мужественная морячка!