«Я поведу тебя в волшебную страну. Там, где Музыка обретает плоть»
Искусство подобно волшебству? – девушка никогда не задумывалась об этом. Она считала, что сверх естественное свершается лишь на небесах. А человек исполняет законы, предписанные смертным на земле. В этом сила людей, а вместе с тем их рок. Да, с Владиком Надя готова была уйти в любые дали. Она не предполагала, что любовь сродни музыки, впрочем, она ещё ничего не знала о любви.
«Отчего-то я слышу одну грусть, словно её играет тишина, – говорила Надя. – Ведь наша встреча – это нечаянная сказка».
«В стране звуков мы что-то найдём, и что-то потеряем, – отвечал ей Владислав. – Но не вернёмся, а уйдём».
«Боязно мне, я слышу трубные звуки из глубин», – сказала Надя, и с надеждой прижалась к возлюбленному своему.
Музыка, предтеча их Любви, открывала мир непорочный, первозданный. Эта волшебница предлагала на выбор неистовства свои. По взмаху рук Дирижёра ритмы её взметнули волны – и звуки вознеслись. Возлюбленные взлетели, выйдя из своих тел. Всё это вылилось в первую песню, вспорхнувшую из волн.
«И ныне всё возможно, – пропела Песня им, – ибо и ты и она хотели этого давно. Так начинайте свою истории любви!» И с этим свершилось их первое преображением: он стал Волной, а она юркой Рыбкой, взлетевшей на Волне.
А Владиславу, тому же Дирижёру, хотелось произнести свои заветные слова – стать ветром, зверем и звездой. Музыкой он поведал историю, которую вообразил. А Надя слушала его. Он загадал свои движения, а она входила в роль героини для него.
«Твоя вселенная мне принадлежит, а я дарю тебе свою», – он уже овладел ритмом, и летел в их общей песне. Ей мнилось, что он божество, гремевшее в выси. А она – летевшая ему во вслед.
Волна взлетала всё выше и выше – она играла с Рыбкой и смеялась. Девушка с наслаждением отдалась её игре. Ведь это была стихия её, обитель для неё.
Музыка волн звучала всё громче и смелей. Вдруг Волна подбросила Рыбку высоко, под самые небеса, и та превратилась в Птицу. И Птица эта была не простая, а обожавшая полёт и высоту. Цвет перьев её был чисто-белый, а размах крыльев настолько широк, что она могла долго парить в любых потоках восходящих. И не боялась ничего – ни бурь, ни высоты. Ибо юноша тут же превратился в Ветер. И Ветер, упругий и надёжный, подхватил подругу и понёс её дальше в небеса. Сначала они смеялись от восторга, а дальше она визжала, как и положено девчонке, а он ей гудел что-то мощное в ответ. Так в ритме гудения и смеха, в блаженстве лёта, они уходили всё дальше в высоту.
Но их история только начиналась. Много диковин и чудес их ожидало в небесах и далее за ними. Волшебница Музыка готова была их совершать. Вот звуки взметнулись апофеозом – и застыли. В мгновенье Музыка преобразилась в горы. Чёрные, синие, белые хребты.
Более всего влюблённым была приятна белизна – и Ветер помчал свою подругу к Белому хребту. Там, с высоты, он нашёл долину в нетронутых снегах. Возлюбленные спланировали прямо в снег. Вокруг возвышались громады белых пиков и вершин. Они были подобны волшебным замкам исполинов. Сама Долина стояла в убелённой чистоте. Гудел, срываясь с вершин, собрат Дирижёра Горный Ветер – но он не обжигал, не угрожал влюблённым, а лишь приветствовал их во владениях своих.
Как всегда, центром действия была Она. Теперь это была принцесса Белоснежность. Словно высеченное из чистого снега, с чуть резковатыми линиями, с чуть румяными щеками было её лицо. В такт лицу и стройной фигурке, на ней красовалась в искрах снежинок шубка. А что же возлюбленный её? А он оборотился в Тишину. Ведь Владик явился сюда, чтобы оберегать свою Белоснежность от сокрушающих лавин, и вот бесшумной невидимкой он вился вокруг, не давая приблизиться к ней духам гор.
Да, Владик мог принять любой образ, даже невидимки, но в конце концов, он был человек, из этого исходил. И он принял его – став снова парнем в синей куртке с капюшоном, и они начали бегать друг за другом и играть в снежки. В этом тоже был смысл их феерии: больше всего влюблённый хотел коснуться её бело-румяного лица – кроме видения ещё и осязать. Сначала пальцами своими. А вслед за пальцами овеять дыханием, ловя в ответ её невозможные слова. И обласкать взором рельеф её лица, его умопомрачительные брови, ресницы щёки, лоб. И вслед губами испробовать вкус её чутких губ. И сыграть с ними, сворожить, и затем улететь, и унести её тело, и шальными руками приять её, объять.
Но неожиданно музыка смешала всё со смехом – девушка вырвалась от него и запорхала искрящейся снежинкой, а он тут же стал лучиком света, помчавшись вслед за ней. И они полетели вниз, где теплей, где всё иное, где им возможно найти иные ритмы для любви.
Там, где уже не было снегов, снежинка стала капелькой и упала в горный ручей, каким успел стать возлюбленный её. Она растворилась в нём, всецело, упоённо. И ручеёк, звеня, помчался вниз, а возлюбленные, преобразившись снова в плоть иную, облюбовали горный луг. Каких только цветов здесь не росло! И он стал одним из них – синим васильком. А она белой бабочкой – закружившись над своим цветком. Бабочка, крыльями смеясь, вздымала пыльцу со своего цветка. Но вот, насмеявшись, она тихо села на цветок, задумчиво внимая его нежным ароматам. А это опять-таки звуки музыки лилейно зазвучали, и это они влюблённых снова свели по волшебству.
Вдруг, размётывая идиллию, ударили сильные аккорды – от их магии влюблённый стал чёрным, грозно гудящим шмелём, а влюблённая преобразилась в девичье дыхание, соперничающее с нектаром всех цветов на этом горном лугу. И шмель, с виду грозный, упивался нежнейшим из дыханий. И так они летели по склону вниз, пока не влетели в лес.
По повелению Дирижёра, музыка снова сменила ритм и тональность. Здесь, в лесу, кроны деревьев шелестели листьями, исполняя вечный саундтрек леса. А внизу, под кронами, шла своя засекреченная жизнь, с драмами и радостями, с рождениями и смертями. И девушка преобразилась в молодую сосенку, а юноша в чёрного юркого змея, спиралью взбиравшейся среди её мохнатых лап. Змей взбиралася всё выше, всё сильней обвивая ствол. Длинные иголки у сосенки вибрировали и дрожали, а змей наслаждался пугливостью её. Он достиг вершины сосенки, с наслаждением погрузившись в роскошный венец своей тяжёлой головой. И этого образа для Дирижёра вполне хватило, чтобы в восторге вновь взлететь.
Там, в небесах, влюблённым предлагалось бессмертие – но им не хотелось стать богами. Они и так ощущали тайны всех миров.
Как два беспечных облака, Владик и Надя неслись в чистых небесах, снова играясь и гоняясь друг за другом. И когда оказались над городом, то пошли вниз и вновь преобразившись, вышли к людям в телах и образах людей. Всё случилось в безлюдном скверике, никто не заметил их преображений.
Влюблённые шли по скверу, держась за руки. Небо уже темнело и вдоль дорожки зажигались круглые плафоны. Казалось, влюблённые насытились друг другом, и ушли друг в друга неведомо, как далеко. Однако, в телах их было ещё много тайн. И руки их, держась друг друга, выпытывали у Музыки последние таинства любви. Музыка им напевала: был смех, полёт, поцелуй, объятие – но что ещё нужно вашим душам и телам?
И музыка вдруг услышала музыку – подобие своё. Та музыка созывала всех влюблённых. Её звуки были манящие, что-то таившие и обещавшие. Влюблённые тут же пошли на сладкий зов. Скоро в глубине сквера за деревьями его выступила танцевальная площадка. Там кружилось и плавало в танцах множество юных тел, схожих в лёгкости и неистовстве с телами двух влюблённых.
Владик и Надя влились в танцевальный круговорот, как два ручейка, естественно и незаметно. На площадке была полу темнота, и они закружились среди других влюблённых, не выделяемые никем. Медленное танго сменилось каким-то быстрым ритмом. Пары рассыпались и уже каждый танцевал, что мог, и как мог. Дирижёр и возлюбленная его тоже приняли новый ритм, однако руки друг друга не отпускали. И вдруг заиграли волшебный Вальс Цветов. Он появился неожиданно, поначалу не вписываясь в общую тональность хит-парада. Но Вальс этот оказался идеальным созвучием для Дирижёра. И тот в движениях подхватил его мелодию мгновенно. Казалось, это была та музыка, которой ему давно не хватало для полной гармонии любви. Интуитивно он ждал эту мелодию давно.
Вдруг все танцующие начали расступаться, ибо происходило невиданное: двое завели танец, похожий на вальс, но это было нечто иное – воздушное, неземное.
Надя хотела было сказать: нет, я не умею вальсы танцевать, но Владик уже руками и ногами повелел. «Ты сможешь всё», – прошептал он ей на ухо. И она действительно, изящно поплыла в ритме с ним, слегка подправляемая его руками.
Круг расширялся. Другие пары и одиночки останавливались, любуясь на необыкновенную пару.
Сначала от танцевавших Вальс посыпались цветы – розы, тюльпаны, и гвоздики – и все подумали, что это какой-то фокус. Но изумление сменилось ещё большим изумлением: танцоры оторвались от земли.
Диджей тоже стал с ними заодно. Как музыкальный человек, он понимал, что всё дело в Музыке, в её всемогущем волшебстве, и поэтому не сменял этот цветочный Вальс. Однако, никто из танцующих не угадал, что видит чудо Музыки – её воплощение в материю и плоть. Все думали лишь про искусство технологий.
Невиданное изящество движений, отточенность поз, благородство тел демонстрировала эта пара. Казалось, гений Чайковского, явился невидимкой и вытворял теперь невиданные чудеса.
Они кружились, то отрываясь друг от друга, и улетая по воздуху в разные концы площадки, то слетаясь в долгожданные объятия друг к другу. Царство мрака позади и их нежданная победа, грусть и надежда, и всё это навечно – вот что возглашала Музыка, и воплощала в естество. Она поведывала всем остальным: Царство Любви ждёт влюблённых, оно недалеко, и этот вальс лишь входной билет в магическое царство.
Всё далее и далее улетали звуки музыки, и всё выше по воздуху летала необыкновенная пара. И вот они взялись за руки, и сделав прощальный круг, улетели в темноту. Казалось, прямо к звёздам рванулись их тела, и вскоре затерялись между них. Обитатели танцплощадки восторженными аплодисментами проводили улетающую пару.
Так эта Музыка закончила историю свою.
И снова, иная музыка заиграла на танцплощадке, её ритмы подхватили иные страстные тела. И каждый в тайне надеялся на волшебство.